Москва большой, Москва красивый!

     Люблю Рязань… За её близость к Москве. Два с половиной часа, и я на Казанском вокзале. Гитара должна пройти через багажный сканер. Что только с тобой не происходило, моя хорошая. Потерпи.
     Мечта идиота: затариться едой, приехать с утра в Москву, купить билет на один проезд в метро и кататься до полуночи. Не сегодня. «Следующая станция – Владыкино». На следующей остановите, пожалуйста! Пардон, привычка-с. Хорошо, что никого не попросил передать машинисту восемнадцать рублей.
Выхожу из метро. Два людских потока: встречный и встречный. Понаехали тут, этякету не знають.
     Итак, станция Владыкино. Уютное и тихое место – не скажешь, что Москва. Привёз тётушке в подарок банку чая. Она его не пьёт, зато я пью. Даже не знаю, повезло мне или нет.
     Останкинский пруд. Яхтсмены распугали всех уток. Осталась самая гордая. Она не нуждалась в моих подачках, и мне пришлось кормить тупорылых голубей, коих и в Рязани навалом.
     Останкинский телешприц. Подъём на смотровую площадку стоит одну тысячу рублей. Это, конечно, копейки, но у меня мало времени. Монорельс – душный и медленный железный червь. Не рекомендую.
     ВДНХ. Москвичи празднуют День Победы. На большом экране картина «Великий Диктатор» с Чарли Чаплином в главной роли. Иду мимо павильонов. На самом красивом из них написано «Республика Карелия». Казах и казашка катят коляску, в которой лежит уже, видимо, коренной москвич. На сцене маленький оркестр. Женщина поёт про синий платочек спиной к публике: стесняется, наверно. Поворачиваю к титановой ракете, которую в народе называют мечтой импотента. Из-за деревьев торчит серп – это рабочий и колхозница.
     Москва большой, Москва красивый.

     Восьмое мая. Вечер. Сотрудники ресторана McDonald’s носят Георгиевские ленточки. «День Победы» Льва Лещенко – фон к поеданию гамбургеров.

     Девятое мая. Утро. Я почти доехал до Москвы. Рядом со мной мужчина с портретом своего прадеда: он собирается участвовать в акции «Бессмертный полк». Скоро выходить. Мужчина достаёт из кармана Георгиевскую ленточку, плюёт на неё и протирает ею свои очки.

     Вернёмся в столицу.
     – Этот мужик воняет, как загнанный конь, он не мылся недели три! У меня астма, а вы здоровы, как черти! Чё смотришь, жирная?! Понацепляли на себя ленточек этих Георгиевских, а мой дед – Герой между прочим! Настоящий! Моя сестра в КГБ работает, я вас всех ей сдам, суки! Алло, сестра? – так одна старушка в троллейбусе выразила своё недовольство отсутствием кондиционера.
    Остановка Петровские Ворота. Дальнейшее движение перекрыто. Автомобили разворачиваются. На номерах и боковых зеркалах Георгиевские ленточки. Все в пыли, естественно.
    Иду по Тверской. Приятно пройтись по проезжей части в центре Москвы. Кого только не встретишь: иностранец с триколором, длинноволосый бородатый толстяк в пилотке, девушка с Георгиевской ленточкой на груди и с вульгарной наколкой на ляжке. Слышу: «Купи пилотку! Купи флажок!». Извини, нет денег. Разворачиваюсь, иду к Цветному бульвару. Трубная площадь завалена какими-то трубами. Потому и Трубная.
    Снова в метро. В вагон вбегают два школьника с Георгиевскими ленточками. Вбежали, сели. Пожилые женщины стоят: им некуда сесть. «Уважаемые пассажиры, будьте взаимно вежливы».
    Станция Китай-город. Ищу Лубянский проезд. «Купи пилотку! Купи ленточку! Купи! Купи! Купи!». Иду в кабак читать стихи.
«Побежали смотреть салют!». Как скажете, сударыня. Выхожу на улицу, задираю голову. Отчётливо слышу хлопки, но на мутном синеватом небе ни искорки.
Москва большой, Москва красивый, но я больше люблю Рязань.