Я и Она, или Приключения близнецов

   Я родилась первой, ожидаемой.
   Мою сестру мама не ждала: во время беременности врачи "проглядели" двойню. Услышав от акушерки, что "идет второй ребенок", мама в испуге закричала: "Я больше не буду рожать!"

   Я родилась хмурой, серьёзной, неулыбчивой.
   Она все время улыбалась. 

   Я была крепкой, кричала в полный голос.
   Она родилась слабенькой, Врачи говорили: "Вторая девочка умрёт".

   Я росла здоровой, сильной.
   Она все детство болела, несколько раз находилась между жизнью и смертью.

   Я была быстрой, нетерпеливой, категоричной.
   Она все делала медленнее, была гораздо спокойнее меня, терпеливее и милосерднее.

   Я с детства любила читать, прятала книги под подушкой, чтобы не отнимали.
   Она заботилась о младших, была пионервожатой, потом организатором школьного музея.

   Я окончила школу с золотой медалью. Училась легко, быстро схватывая новую информацию, которую за ненадобностью быстро и забывала.
   Она до медали не дотянула (имела в аттестате две четверки), усваивала меньше информации, но ту, что освоила, помнила долго.

   Я поступила в пединститут, с отличием окончила филфак. Училась легко, с удовольствием, много читала.
   Она поступила в институт иностранных языков, училась на 4 и 5, прилагая немалые усилия, но свой любимый французский освоила в совершенстве.

   Я стала учителем русского языка и литературы. Окончила аспирантуру, защитилась, работала в университете.
   Она всю жизнь проработала в деревенской школе, сначала учителем французского языка, затем - английского.

   Я вышла замуж по сильной любви в 22 года, много лет ухаживала за больным мужем. Значительную часть семейного воза тащила сама.
   Она обрела семью почти в 30 лет. С течением времени муж, которого она любила и жалела, распился, и семейное ярмо легло на её плечи.

   Я родила одного ребёнка - сына, которого ждала 11 лет.
   Она вырастила троих дочерей, одна из которых названа моим именем.

   Я ушла на пенсию в 59 лет.
   Она продолжает нелегкий учительский труд.

   Моё хобби - стихотворное и прозаическое творчество.
   Она все свободное время посвящает историко-поисковой деятельности.

   Я перечитываю написанные строки, и мне самой кажется удивительным, что мы, сестры-близнецы, которых путали порою даже родители (не говоря уже о соседях, знакомых), такие, выходит, разные. Совсем как девочки из приключенческой повести Э. Кестнера "Проделки близнецов" - похожи и не похожи одновременно. А что если и мне поискать приключения в нашей близнецовой жизни?
   Разновидности приключенческой прозы, как известно, многообразны. Одной из них может быть путешествие во времени. Попробуем наметить в этом путешествии несколько остановок.

   
   Остановка первая. Когда деревья были большими.


   Дом, в котором мы родились и где прошло наше детство, казался нам очень большим. В нем было много комнат, дверей, интересных предметов. Некоторые из вещей выглядели загадочными и таинственными: бабушкин комод, дедушкин письменный стол со старинной чернильницей, скрипка, которую почему-то называли Страдивари.
   Вот, например, бабушкин комод. Он был таким солидным, мощным, притягивающим. В нем было бесчисленное количество ящичков, маленьких дверец с затейливыми ручками и замочками. Там, точно, жили сказочные существа: гномы или Бабайки, выходящие по ночам пугать непослушных детей. Мы никогда не видели Бабаек, потому что слушались взрослых. Нет, постойте, я забыла: однажды ночью на стене я видела тень огромного, носатого Бабая. Тут же закрыла я глаза, чтобы поскорее уснуть и больше никогда не видеть страшное чудовище.
   Тайна комода волновала нас и в подростковом периоде. Казалось, что в его укромных уголках можно отыскать золотые монеты, старинные украшения, диковинные наряды. Однако открывать комод нам категорически не разрешалось. Правда, мы не один раз видели, как бабушка доставала из него письма и, читая их, тихо плакала (у неё во время войны пропал без вести старший сын).
    Комод исчез из нашего дома как-то очень странно. Никто не помнит, когда и куда его увезли. А вдруг он попал на другую планету и теперь рассказывает инопланетишкам свои сказки о Земле?..
   У серебряной чернильницы, обитавшей на дедушкином письменном столе, тоже была своя тайна, только не сказочная, а реальная.
   Погружая стальное перо в синие чернила, дедушка писал письма. Однажды мы с сестрой, незаметно став за его плечами, увидели начало одного из посланий. Красивым, каллиграфическим почерком на белом листе бумаги было выведено: "Мой дорогой друг!" Когда мы спросили у деда, какому другу он пишет, он почему-то страшно рассердился и, убрав письмо в стол, выпроводил нас из своей комнаты.
   Нам показалось странным поведение дедули, выходившего из дома только в магазин и, иногда, в лес. Ни о каких друзьях он нам никогда не рассказывал и в гости к нему никто не приезжал. Своими соображениями мы поделились с бабушкой. Она долго молчала. А потом сказала, что чужие письма читать нельзя - это некрасиво и непорядочно. Бабушкин урок мы усвоили навсегда, а ещё поняли, что вторглись в какую-то чужую взрослую тайну, о которой знать нам было не положено...
   Не раскрытой до конца осталась и тайна скрипки, которая висит на стене в нашем доме до сих пор. Как появилась эта раритетная вещь у деда, у кого обитала раньше?
   Мы, дети, очень любили, когда дедушка брал в руки изящный инструмент и исполнял на нем "Краковяк", "Польку" и другие музыкальные произведения. Правда, он вынимал скрипку из футляра нечасто: на правой руке у дедушки не разгибался мизинец. "Он стал таким от продолжительной игры, от смычка, который я поддерживал маленьким пальцем", - пояснял дед. Скрипка была семейной реликвией: дедушка считал инструмент очень ценным, сделанным едва ли не самим Страдивари.
   После смерти деда отец возил скрипку к экспертам в Москву. Оказалось, что она действительно была сделана за границей, два века назад, возможно, даже учениками Страдивари. За неё можно было получить неплохую сумму. Но скрипка "не далась" в чужие руки. Ее "стан" треснул: поскользнувшись на улице в зимней Москве, отец выронил футляр с инструментом на лёд. Дедушкина любимица навсегда осталась в его доме.
 
 
   Остановка вторая. Детский сад: преступления и наказания.
   

   Сейчас принято говорить о самоценности детства. В последние годы появилось немало научных работ, утверждающих его приоритеты - игровые, поведенческие, личностные. Наверное, это правильно. Ведь, вспоминая своё дошкольно-садовское детство (мы с сестрой ходили в детский сад с трёх лет), я удивляюсь ограниченности, скудости впечатлений, в особенности позитивных. Почему так случилось? Попробуем провести запоздалое расследование.
   Для начала восстановим позитив. Немногочисленные добрые воспоминания связаны с именем Надежды Петровны, воспитателя, как говорят, от Бога. Она работала в нашей группе нечасто, в основном в вечерние и ночные часы. С ней мы читали сказки, смотрели диафильмы, мыли кукол и их одежки. Она никогда не повышала голос, никого не наказывала. Когда приходила Надежда Петровна, детский сад становился похожим на родной дом.
   На фотографиях в семейном альбоме запечатлены садовские праздники, мы с сестрой сняты в  красивых платьях-снежинках, бусах, коронах. Но почему-то самих праздников я не помню, из садовского периода в памяти не сохранилось ни одного стихотворения. Зато навсегда "засело" вот что.
   ... Мы с сестрой стоим в большой комнате с поднятыми вверх руками, наши платья "задраны" и завязаны на кистях. Проходящие мимо дети показывают на нас пальцами и смеются. Нам стыдно, что мы обнажены. За что мы так наказаны? Память ответа не даёт.
   ... Во время обеда крошки хлеба у меня упали на пол. Я получаю удар по лицу грязной половой тряпкой и слышу ненавидящий голос нянечки: "Ну, сука!" Мне непонятно, какое отношение я имею к дереву. Дома я тщетно пытаюсь узнать у родителей значение услышанного слова.
... Одеваясь, мы с сестрой "теряем" чулок, ищем его везде, горько плачем: как же теперь выйти на улицу? Нас никто не успокаивает и никто не помогает. Пришедшая за нами тётя находит чулок на одной из наших ног - её мы одели дважды.
   ... После занятия, на котором нас, видимо, учили пользоваться ниткой и иголкой, я обнаруживаю кусок ткани, крепко пришитый к своему платью. Плачу: одежда испорчена, мама будет ругать. Кто помогает мне в этой "беде", вспомнить не удаётся.
   ... Во время тихого часа молодая воспитательница с красивой прической и её подруга едят конфеты и разговаривают. Один из мальчиков, проснувшись, тоже начинает болтать. Ему на язык сыплют перец. Он вертится ужом, кричит, плачет. Воспитатели смеются.
   ... Дневной сон. В группе только дети - воспитателей почему-то нет. Мальчик с соседней кровати из-под раскрытого одеяла демонстрирует своё половое различие и предлагает мне сделать то же самое. Этим "стриптизом" мы занимаемся довольно долго.
   Память детства, как ничто другое, убеждает меня в ценности и незаменимости домашнего воспитания. Став матерями, мы с сестрой обойдемся без детских садов, будем развивать своих малышей сами, оберегая их от "сюрпризов" чужого воздействия.


   Остановка третья. Новогодние гадания.


   Нам с сестрой было уже лет по пятнадцать-шестнадцать (самый возраст ожидания любви), когда мы решили погадать на суженого. В ход пошли свечи (капали расплавленным воском в тарелку с водой, пытаясь расшифровать получившийся "рисунок"), обручальные кольца (подвешивали кольцо на ниточке над стаканом с водой - "маятник", стуча по краям стакана, отвечал на интересующие нас вопросы о времени замужества, количестве  будущих детей), сапоги (бросали через левое плечо левой рукой, пытаясь по носку обуви определить, с какой стороны ждать жениха), гребешок (клали под подушку со словами "Суженый-ряженый, приходи меня причесать").
   Перечисленных способов нам показалось мало (их результаты к тому же были довольно "туманными"), и мы с сестрой решили в предновогоднюю ночь (с 23 до 24 часов) выйти на улицу и у первого прохожего мужского пола спросить его имя. Будучи решительнее сестры, инициатором "опроса" должна была стать именно я.
   В двенадцатом часу мы вышли за ворота. Была чудесная зимняя ночь, ясная и морозная. Улица, на которой стоял наш дом, оказалась абсолютно пустой. Мы свернули на соседнюю - опять никого. На третьей улице, наконец, повезло: навстречу шёл мужчина средних лет.
   - Как ваше имя? - спросила я.
   - Женихов ищете? - улыбнулся он и, немного помолчав, отчётливо произнес. - Володя (замечу, что моего супруга звали именно так).
   Довольные, мы двинулись дальше. Но, увы, в поисках другого "жениха" (для сестры) пришлось бродить довольно долго: город был безжизненным. Мы уже стали замерзать, кутаясь в свои шубы и шарфы.
   Дело тем временем шло к встрече Нового года - мы повернули домой. Не дойдя до него совсем немного, увидели небольшенького, неказистого мужичонку, который, неожиданно для нас, вдруг прибавил ходу. Мы побежали за "женихом". Мужичонка не на шутку испугался: мы были гораздо выше его ростом и притом вдвоём. Погоня продолжалась. Когда мы настигли мужчину, он тяжело дышал и глядел на нас со страхом.
   - Как ваше имя? - спросила сестра. Перепуганный человек пришёл в себя и, заикаясь, с готовностью ответил:
   - Гри, Григорий ... Он назвал и отчество, и фамилию, радуясь, что мы не грабители.
   "Марафонский бег" за оробевшим "женихом" остался одним из неизгладимых впечатлений юности. Попутно скажу, что имя Григорий никак не проявилось в судьбе сестры, которая замуж, однако, вышла поздно. "Бег за мужем" в этом смысле был показательным.
   В моей жизни было ещё одно новогоднее предсказание.  За полгода до выхода на пенсию в ночь на 1 января я увидела вещий сон: врачи в масках,  с очень знакомыми глазами, окружив операционный стол, на котором под белой простыней лежала я, сообщили, что отрежут то, что мне не нужно. Нет, я не заболела, как думала, не попала в больницу - не согласившись на новые требования администрации, я потеряла ("отрезали") работу.
   
   Остановка четвёртая. Маскарад, которого не было.


   Мы с сестрой очень похожи. В детстве, когда нас стригли и одевали одинаково, разобраться, кто из нас кто (собенно постороннему человеку) было практически невозможно. Ошибались даже родители, бабушка (мамина мама, к которой мы приезжали в гости), дедушка (он называл нас двойным именем, чтобы "попасть наверняка"), тети, дяди. В школе близнецов-сестер сначала садили за одну парту: справа была она, слева я. Стоило нам поменяться местами - начиналась путаница. В средних и старших классах нас "разделяли с помощью мальчиков".
   Пользовались ли мы своим сходством? Можно сказать, что нет: мы водолеи, ложь не выносим ни в каком виде - обмана педагогов не было ни в школьные, ни в студенческие годы. Хотя идеальная ситуация для подобного "маскарада" однажды была. Сам Бог, как говорится, не был бы против "переодевания".
   ... Мы окончили школу и сдавали экзамены в вузы. Я, медалистка, сдала единственный экзамен в пединститут на "отлично", и была принята сразу. Сестре предстояло пройти четыре экзаменационных испытания. Конкурс в ИНЯЗ был достаточно высоким - 17 баллов. Так случилось, что по двум первым предметам, в которых сестра была сильна (сочинение и французский язык) она получила низкие баллы: 3 и 4 соответственно. Чтобы пройти в ВУЗ, нужно было следующие два экзамена, в которых она чувствовала себя много слабее, сдать на "отлично". Удрученная результатами, сестра хотела забрать документы. Я уговорила её не делать этого.
   Вопросы по истории (третий экзамен) мы повторяли вместе. Сестра, вытянув удачный билет, сдала предмет на самый высокий балл. Оставался последний, объединенный экзамен - русский язык и литература. В этой области, особенно в литературе, сестра чувствовала себя слабо. Я предложила сдать экзамен вместо неё: поступив на филфак, я была уверена в своих знаниях. Мы долго обсуждали этот "маскарадный" вариант. "А если нас рассекретят? А как ты узнаешь девчонок из моей подгруппы? Пройдёшь мимо и не поздороваешься? Все сразу обнаружится", - эти и им подобные вопросы-сомнения не позволили реализоваться "замене". Оставалось надеяться только на знания - двое суток я " впихивала" в сестру все то, что знала и умела сама. И мы победили: последний экзамен абитуриентка тоже сдала на "отлично", набрав требуемое количество баллов.
   Во французском фильме с Пьером Ришаром есть сцены с переодеваниями женщин-близнецов для розыгрыша мужской половины человечества. Нам с сестрой, увы, воспользоваться этой увлекательной игрой не пришлось: слишком ответственно и серьёзно обе относились относились к романтическим связям. Зато мы помогали друг другу, если это было необходимо. Так, сестра, когда я приболела, носила письмо для молодого человека, ожидавшего встречи со мной в условленном месте. Я пыталась по телефону наладить отношения сестры с юношей, в которого та была влюблена. Вот, собственно говоря, и все.
   Добавлю в завершение, что и в молодом, и более зрелом возрасте знавшие одну из нас люди "попадались на удочку" близнецового сходства. Так, в деревне, где жила сестра, ко мне подбегали родители учеников, спрашивая о результатах их контрольных работ, почтальоны без тени сомнения передавали корреспонденцию для сестры в мои руки,  в автобусе со мной (аналогично и с ней) здоровались незнакомые люди, и я в ответ всем лаконично желала здравия, не пускаясь, однако, в дальнейшие разговоры. В некоторых ситуациях приходилось обозначать себя ("Я - сестра такой-то"), и люди были в полном недоумении, думая, что их разыгрывают.

   Остановка пятая. История одного похищения.
   
   Едва ли не обязательным признаком приключенческого жанра считается наличие мотива похищения. Ну, что ж: взялся за гуж, не говори, что не дюж - похищение так похищение.
   Значит, так: нас с сестрой не похищали ("похищение" замуж в расчёт брать не будем). Мы этим "детективом" ни всерьёз, ни в шутку тоже не баловались. Стоп: а вот У НАС похищали. У меня, например, была запомнившаяся надолго ситуация с похищением денег. Вот как все произошло.
   ... К нам на кафедру пришла новая лаборантка. Она ничем не выделялась (разве только "серостью" интеллекта: говорить с ней было абсолютно не о чем, со своими обязанностями она справлялась с трудом). Одета девушка была не просто скромно - безвкусно; макияж, прическа отсутствовали.
   Прошло около полугода. Мы, преподаватели, стали замечать перемены в новой работнице: её наряды стали разнообразнее и, похоже, они были недешевыми. Появился макияж (яркие губы, подводка глаз), сложный маникюр. Мы порадовались за молодую женщину, одновременно удивляясь, как ей удаётся обновлять гардероб при такой малой зарплате.
   Однажды я приехала на занятия вечером (последняя лекция во вторую смену начиналась в 17.30). На кафедре была только лаборантка, сообщившая мне, что нужно сдать деньги на Красный крест. Я открыла кошелёк, вынула требуемую купюру (в бумажнике оставались ещё две) и отдала Ольге. Одновременно я заметила ее острый, заинтересованный взгляд. Не придав этому обстоятельству значения, я оставила сумку на кафедре, на своём рабочем столе (так поступали и мои коллеги: в аудиторию к студентам было не принято входить с вещами).
   После лекций, уже по пути домой, я обнаружила пропажу одной купюры (живя только на зарплату, которая, как известно, у педагогов, даже вузовских, небольшая, я всегда до копейки знала содержимое своего кошелька). Мне вдруг вспомнился "маниакальный" взгляд лаборантки. Я позвонила подруге-коллеге и поделилась своими сомнениями. Как же я была удивлена, когда подруга рассказала мне об аналогичном случае, происшедшем недавно и с нею!
   О своих подозрениях назавтра мы рассказали заведующей. Она провела "расследование", выявившее ещё несколько подобных случаев. Люди не жаловались, потому что деньги пропадали небольшие (как правило, одна-две купюры). Стало ясно: в дружном, проверенном коллективе появился вор.
   Более всех сокрушалась заведующая: ее дорогая, презентабельная сумка всегда висела на стуле руководителя. Начальница была состоятельной, деньги (в том числе доллары) не считала: "Сколько денег у меня увели, теперь никогда не узнаю!"
   О ЧП на кафедре было доложено декану. После разговора "один на один" лаборантке было предложено уволиться по собственному желанию (подействовала угроза об экспертизе отпечатков пальцев). Впоследствии выяснилось, что с предыдущего места работы девушка была уволена по той же причине ("Ничего не могу с собой поделать, когда вижу "бесхозные" деньги", -  оправдывалась преступница).
   Что касается моей сестры, то у нее похитили не деньги - возможность карьерного роста, доверие к людям, здоровье, желание жить.
   Но об этих событиях - в другой главе (почему бы не использовать прием перерыва повествования на самом интересном месте?).


   Остановка последняя. Чудесное спасение. 


   ... К тому времени, о котором пойдет речь, сестра проработала в школе почти два десятилетия. Она стала лучшим педагогом коллектива - неравнодушным, активным, ответственным, профессионалом-знатоком французского языка, способным к максимальной передаче знаний обучающимся. Ее ученики ежегодно поступали в вузы, в том числе и в институт иностранных языков. Сестра тащила на себе воз общественной работы: была классным руководителем, профоргом, наставником молодых.
   Директор школы, умный человек, прекрасно разбирающийся в кадрах, уходя на заведование кафедрой в Министерство образования, предложил сестре занять его место. Не просто предложил, а убедил в необходимости этого шага, в первую очередь, заботясь, как он говорил, о перспективах развития деревенской школы. Сестру поддержали её подруги, и она не сразу, но согласилась. В РОНО будущий министерский работник тоже обо всем договорился. Сестре оставалось только привезти заявление.
  Она долго собиралась, продумывая внешний вид, ответы на возможные вопросы. На приёме у завроно, в отделе кадров ей оказали любезное внимание, предложили заполнить анкету руководителя. Но, признавалась потом сестра, у неё было ощущение, что районное начальство кого-то ждёт.
   "Неожиданно" в роно приехала "группа от школьной общественности" во главе с завучем. Он привёз с собой "директора", якобы рекомендованного коллективом школы (это была молодая учительница, организатор воспитательной работы). Заявление сестры было "положено в ящик" до проведения собрания педколлектива школы с обязательным присутствием представителя РОНО. Не подготовленная к такой подлости, ханжеству, закулисным играм, сестра пережила первый страшнейший стресс.
   Началась "война миров": министерского, где уже работал бывший директор школы, и администрации РОНО, у которой, как оказалось, были свои соображения по поводу освободившегося места.
   Моей бедной сестре пришлось пережить собрание трудового коллектива, на котором одна из учительниц заявила, что человек, у которого непорядок в семье (муж сестры выпивал), не имеет права руководить школой. Другим "козырем" в руках оппонентов было то, что сестра не имела опыта руководящей работы (в замах она, действительно, не была). Несколько учителей упрекнули сестру в прямолинейности, нетолерантности. Прошло голосование (оно было заранее подготовленным, спланированным - в других школах администратора всегда назначали "сверху"): большинством голосов директором была избрана протеже районного отдела образования.
   Пережив второй стресс, сестра не хотела жить. Её спасло только моё ежедневное присутствие и поддержка. Впервые в жизни, оскорбившись за самого прекрасного человека на свете, я в гневе прибегла к "проклятию", пожелав "всяческого зла" трём основным обидчикам сестры: завучу, молодой ханже-директрисе и мерзкой учительнице, ударившей беззащитную женщину прямо в спину личными проблемами (у кого их нет?). А ещё я просила Бога о справедливом возмездии (да простит мне Всевышний мои эмоциональные действия!) и, главное, о помощи моей половинке.
   И чудесное спасение пришло. Очень скоро сестра узнала о том, что беременна. Это была третья, поздняя беременность, позволившая ей переключиться на новую жизнь, а затем и уйти из опостылевшего коллектива на три года.
   В декабре у сестры родилась третья дочь, а я, к великой радости, стала её крестной мамой. Девочка была названа моим именем.


      По мнению знатоков приключенческой прозы, её герой есть "именно герой в эпическом понимании этого слова", непогрешимый борец, отстаивающий идеалы добра и справедливости. Его характер отличается цельностью и такими чертами, как смелость, честность, способность к решительным действиям. "Честь крайне важна для него, герой действительно живет именно по такому закону" (Википедия).
   Все эти определения необычайно точно отражают наши с сестрой характеры, данные Создателем, родителями и прародителями, отшлифованные жизнью, полной страстей, испытаний, неожиданных поворотов.
   Выходит, совсем не случайно Я и Она стали героями приключенческого повествования. Но герой занимательной книги лишен многомерности. Добавим к его портрету несколько теплых красок.

   Я и Она названы близкими именами: моё имя означает мир, её - тишина.

   Я и Она горячо любим друг друга.

   Я и Она не можем прожить друг без друга ни дня.

   Я и Она чувствуем состояние своей половинки на расстоянии.

   Я и Она мгновенно приходим друг  другу на помощь.

   Я и Она одинаково болеем.

   Я и Она в сходные периоды переживаем радости и горести.

   Я и Она - самые лучшие в мире подруги.

   Я и Она равносильно любим наших детей и внуков.

   Я и Она готовы отдать друг за друга свои жизни.

   Я и Она благодарны Господу и родителям за великое счастье быть близнецами!