Мёртвые Души Колокола

«Всегда наступает тот момент, когда ты думаешь, на что будет похожа твоя жизнь, если твой человек уйдет первым из этого мира? И если ты об этом никогда не думал, ты и не любил вовсе..» Dom!No.



Я никогда не знал своего отца, и ни разу не видел его в лицо. Многие: бабушки, дедушки, тётушки и дядюшки, мама, сёстры и братцы, – все до последнего, включая меня самого, считали что я сильно похож на отца. Только глаза мамины, но впрочем это не так сильно бросалось на глаза. Многие мои родственники путали меня с отцом. Но почему? Мне была неясна эта загадка. Иногда по ночам я слышал чьи-то голоса. Сначала я искал ответа у мамы, но та говорила несуразицу.

– Это отец с тобой разговаривает, – пыталась уверить меня мать.

Отец погиб при невыясненных обстоятельствах. Я же считаю, что копам не захотелось в этом деле разбираться, впрочем, как и во многих остальных делах, которые им кажутся чересчур сложными или невыполнимыми.

Но, а вдруг, мать права? И то действительно отец со мной разговаривает. Наша семья не славилась хорошей репутацией, отец был завязан в долгах, подвязан на ремешки, был членом какой-то группировки, но о своей работе матери не рассказывал. Ушел он, когда мне исполнился год. Я тогда едва мог наблюдать за тем, что происходит в моем мире, как отец покинул нас. Единственное, что я запомнил, его голос, но это лишь эхо, бьющиеся мне по ушам – голос словно звучит из радиоприемника.

Мы с матерью редко вместе разговаривали. Но постоянно какие-то страшные детали всплывали с её уст о нашей семье, нашем доме, нашей истории.

– Этот дом, Марти, был построен на кладбище, – говаривала она.

–  В смысле? – не понимал я.

– Здесь, под этим домом, находится кладбище. Главным образом, – кладбище, где захоронены наши предки.

– Что за чушь? – не верил я.

– Все предки, которые имели с нами связь, наши однофамильцы, моя прапрабабушка, твоя... все они здесь, под этими плитами, – указывая пальцем на пол, улыбалась она.

Я всегда знал, что моя мама – чокнутая, но вся эта история не поддавалась объяснению.

Мне было  всего тринадцать. И я уже давно был атеистом – мне проще было поверить, что солнце потухнет, нежили что под нами захоронены наши предки, которые дали форму нашей причудливой семейке.

Мать разбудила меня ранним утром.

– Идем, я кое-что хочу тебе показать.

Я поднялся, накинул на себя футболку, и мы пошли.

Мы поднялись на второй этаж, где мать приоткрыла дверь. Она обернулась, и буравя мне глаза, решилась открыть дверь.

Я никогда не был здесь. На стенах были украшены огромные деревянные рамы с фотографиями, видимо, наших предках. Также там были их имена, дата рождение и смерти, место рождение, место смерти. Это место меня не пугало, но отдавало смятением и зловонием. То ли в силу возраста, то ли от того, что я и не знал об этом месте, здесь мне быть не довелось.  Я немного промолчал, походя по чердаку, а потом посмотрел маме в лицо.

– Кто все эти люди, что изображены на фотографиях?

– Наша семья, Марти, – объясняла она.

Стэн Корчинг, 1780г... Мэри Корчинг, 1690г.... Абрахам Вазовски, 1910г..

– А кто такой Абрахам Вазовски? – спрашивал я мать.

– А, Абрахам... – затянула мать. – Лучший друг семьи, впоследствии член семьи.

– Но почему тогда тут не его фамилия?

– Без понятия, Марти, – отзывалась мать. – Этого, к сожалению, я не знал.

Она улыбнулась и погладила меня по голове.

– Попробуй разузнать сам.

Затем она пошла к двери, но  в проеме остановилась. Повернув голову в мою сторону она предупредительно помахала пальцем:

– Не трогай здесь ничего, ладненько? – и была такова.

Это место вызывало у меня дикий ужас. Мне здесь не нравилось, но что-то гипнотизировало меня, заставляло возвращаться сюда вновь и вновь. Маме по началу это не нравилось, она боялась, что я могу сойти с ума, либо же всё разворочу, или друзей приглашу.. В любом случае, тут действительно было жутко, но если отец умер каким-то непонятным образом, в чем я был уверен, чего же его фотографии здесь нет?

Я спустился вниз, на кухню. Матери нигде не было.

Чайник лежал на газовой плите и уже вскипал.

– Мам! – орал я.

Никакого ответа.

– Дрянь...

Я направился к плите, выключил её, отодвинул чайник на другую плитку.

Я сел на стол и раскрыл газету на первой случайной странице.

"О неизвестном случае с Дилоном Корчингом больше ничего не известно. Полиция закрывает дело. Принято решение признать Дилана Корчинга мертвым".

– Тьфу на вас! – подумал я. – Плохо свою работу выполняют.

Я оставил газету лежать там, потом направился искать мать.

Мать сидела на веранде на улице. Она пила фруктовый сок и любовалась солнцем.

– Марти! – вздохнув, обратилась она. Её руки были скрещены на груди.

– Не подкрадывайся так к матери.

– Почему, если отец погиб, то его фотографии нет на чердаке?

– Это еще не установлено полицейскими, – ответила она.

– Но в газете написано по-другому.

– В какой ещё это газете?

– Которая лежит на кухне..

Мать промолчала минуту.

– Причина еще точно не установлена. Иди, поиграй с детишками.

– Мне тринадцать лет, мам, – сказал я ей грубым тоном.

Она молчала. Словно оцепенела.

"Вы что, все решили с ума посходить?"

Ночью мне снились кошмары. Я видел силуэт человека, но не мог понять кем он приходится мне, или же хотя бы понять, кто это: мужчина или женщина.. На его голове красовался огромный колпак, а лицо скрывала маска. Он стоял позади меня, в двух или трех метрах, и просто наблюдал. Бывало, растянет руки, пригласит меня к себе, и всё.

Я не боялся его, я чувствовал с ним родство: но то мог оказаться любым из моих родственников, необязательно отец. Я будто потерял дар речи, потому что сказать толком ничего не мог.

Когда  я проснулся, то весь был в холодном поту.

"Что же меня так испугало?"

Я посмотрел в окно. Всё ещё была ночь. Луна спряталась за тучами, а дождь нещадно бил каплями по стеклу.

Я решил подняться на чердак, как вдруг увидел, что моя мать лежит на полу.

Подойдя к её телу, я сел на цыпочки.

Потрогал по плечу, по лицу, ударил слабо по щеке.

– Мам?

Её тело лежало бездыханно.

Я потрогал пульс.

– Черт... – и тут же бросил руку на пол.