Белые хокку

                * * *
В душе,
с душою,
от души,
душевно
и прекраснодушно
душим.

                * * *
Когда я умру, за мной придут два ангела. Они возьмут меня за руки и поведут по длинному гулкому коридору. С потолка будет капать вода, со стеклянным звоном разбиваясь о белый кафель. Мы будем долго идти, пока вдалеке не покажется ослепительный свет…
Но вот, что интересно, ангелы, которые за нами приходят, несут на себе приметы тех стран, которые курируют? В Америке, например, один из ангелов должно быть черный? Как в их фильмах про полицейских – если один коп белый, то его напарник обязательно афро-американец.
В Европе, наверное, один из ангелов – гей. Чтобы соответствовать базовым ценностям: демократии и толерантности. Да и пригодится, если кто-то из особо толерантных кандидатов испугается, что его уведут не туда куда обещали. Подойдет к бедолаге и тихо так скажет: «Посмотри на меня. Таких как мы с тобой там много. Пошли, дурашка». И тот успокоится и с легкой душой отдаст Богу душу.
Наши ангелы – два медбрата из бригады скорой помощи. Угрюмые мужики с уставшими лицами, небритые, в белых помятых халатах. От них пахнет табаком, потому что прежде, чем зайти в подъезд, они курили на улице. Как говорил мой армейский товарищ: «Любое большое дело начинается с маленького перекура».
Они пройдут в комнату, со словами: «Если можно, поторопитесь, пожалуйста, а то у нас еще шесть вызовов». Один усядется в уголке на табурет и, с деланным интересом начнет разглядывать корешки книг. Второй за столом примется заполнять какие-то бумаги, уточняя у меня детали.
А я занервничаю, забегаю по комнате. Стану собирать вещи, спрашивать: брать ли с собой кружку и ложку? И можно ли захватить кипятильник? И тогда второй ангел оторвется от бумаг, поморщится, словно у него сильно болит голова и скажет: «Да вы не беспокойтесь. Там все есть».
«Там все есть, там все есть… Это когда и где у нас все было?» - пробурчу я себе под нос и незаметно для ангелов суну в карман кипятильник…

                * * *

Отсель грозить мы будем шведу…
Откель грозить мы будем шведу?
Накой грозить мы будем шведу?
Доколь грозить мы будем шведу?


                * * *

- А ты веришь в волшебников? – спросила меня маленькая девочка.
У девочки не было ни мамы, ни папы. Точнее мама была, но приемная, она за девочку получала зарплату. Девочка для нее была работой.
А еще у девочки был брат и двое близняшек, которых вывозили на улицу в широкой сдвоенной коляске. Все – такие же приемные. 
В общем, бывают заводчики шарпеев, а мама девочки была заводчиком детей. Хотя, она их любила, это точно. Бывает же и работа любимой.
…Ответ нашелся неожиданно как замусоленная карамелька в ящике рабочего стола.
- Ты знаешь, взрослые, просто забыли, что когда то верили  в то, что волшебники на самом деле существуют, - медленно начал я. - Это делается специально, ведь настоящее волшебное желание может загадать только ребенок. А, что будут загадывать взрослые? Новую машину? Миллион долларов? А представляешь, сколько людей одновременно захотят себе виллу на Канарах? Ведь никаких Канар не хватит. А если свои желания начнут загадывать злые люди? Вот поэтому волшебники и придумали сделать так, чтобы взрослые в них не верили.
Девочка посмотрела на меня и, понизив голос до уровня максимальной секретности, прошептала:
- А мне сегодня ночью волшебник под подушку положил «Барни».
Ее большие глаза светились от счастья.
Наверное, маме девочки перечислили зарплату.

            
                * * *

Таит души величье
немощь тела,
хоронится в мерзавце
филантроп,
в плешивом ловеласе
видится Ромео,
а в светлой голове -
живот.


                * * *

Есть в Омске одно довольно любопытное место. Хотя, на первый взгляд, казалось бы, ничем не примечательное. Обычная городская окраина. По одну сторону дороги - угрюмые кирпичные пятиэтажки, по другую - бесконечные гаражи и станции технического обслуживания. Сразу за ними начинается лесозащитка, отгораживающая жилые кварталы от промзоны.
Так вот, среди всего этого постсоветского уныния выделяется один островок оптимизма - остановка общественного транспорта «Ромашка». Так когда-то называлась расположенная неподалеку кулинария. Ее уже давно нет, а название прилипло.
Теперь о влиянии топонимики на окружающую среду. Нигде больше я не встречал такого количества названий с использованием уменьшительно-ласкательных суффиксов. Чего только стоит вывеска продовольственного магазина - «Молочко и хлебушек»! А указатель, призывающий заехать на станцию техобслуживания: «На моечку и шиночку»!
Но самое главное -  располагается «Ромашка» на улице Энтузиастов. По которой, кстати, ходит самая веселая в городе «газелька» - №389. На желтом борту - перечень улиц, составляющих ее маршрут. Так вот - улица Энтузиастов пишется здесь через «И» - Интузиастов.
Я когда это увидел, специально начал караулить другие 389-е. Хотел узнать, а у них, что с этой улицей? Оказалось, ее вообще нет. Пропущена. Сразу конечная остановка идет.
Очевидно, сомневались, как правильно написать…


                * * *

Объявление: «Сдаю нервы»   

               
                * * *

Моя любимая очень внимательно следит за тем, чтобы я вовремя ел. И не вовремя тоже. Главное, чтобы сытно, обильно и вкусно.
На работу я ношу контейнеры с обедами, а иногда, когда приходится задерживаться, то и с ужинами. Еду разогреваю в коллективной микроволновке, контейнеры мою и составляю на подоконнике, чтобы в пятницу все сразу отнести домой.
Жаль, что в самых заветных отношениях между мужчиной и женщиной подобная изобильность встречается не так часто. Обычно тебя предпочитают держать на диете. Хорошо еще, что не на строгой. Вот, если бы дело обстояло так же, как с едой…
Представь, ты только что умял глубокую тарелку рубинового борща со сметаной, белоснежной как зубы негра, рекламирующего «Лакалют». И тут же видишь перед собой очередной половник с дымящейся ароматной жидкостью.
- Ну, нет, я уже все. Сколько можно? - начинаешь канючить ты.
- Ты совсем не думаешь о своем здоровье, - тоном классного руководителя говорит она. – А что это за мода уходить на работу без утреннего секса?  И потом, насколько я помню, на следующей неделе ты едешь в командировку. А мне даже некого тебе с собой послать…
Она берет чистую тарелку и решительно накладывает второе.
…Я грустно смотрю на стопку контейнеров, скопившихся за неделю.
Наверное, это старость…


                * * *

И будет ночь горька, как бесполезное лекарство,
И будут слезы литься без причин,
И будут холодны безжизненные пальцы,
Как прогоревшие уголья из печи.

И будет утро, размыкая веки,
Угрюмо словно кашель старика,
И будет плавать в сумрачном рассвете
Раздавленный желток окна.

И будет новый день бескровен,
Как бледное лицо Пьеро.
И будут синими балконы
Через промытое стекло.

И снова будет мглистым вечер
Словно в стакане жидкий чай,
И ночь нас снова не излечит,
И нет желаннее врача.


                * * *

 Я не прошел фэйс-контроль
 и в отместку нарушил дресс-код…