Кольцо с красным кораллом повесть

 
   


















 
    Родилась на Урале. Закончила факультет журналистики УрФУ в Екатеринбурге.
Странствую по рекам, морям и озерам информации: собираю, читаю, пишу. Участвовала в творческих конкурсах. Работала в различных СМИ, ездила по городам и весям в качестве собкора областных и российских еженедельников, редактировала газеты и журналы. Сейчас выпускаю альманах Межрегионального Некоммерческого Партнерства Уральского Общества Любителей Естествознания. Издала несколько книг стихов, публицистики и прозы.
Люблю путешествовать до сих пор, описывая природу, события, необычные и таинственные явления. «Все не случайно в этом мире» - это из моих стихов.
Поэтические мои произведения приглашаю прочитать на другом сайте:
Мила Матвеева Лв  Стихи ру.





                КОЛЬЦО С КРАСНЫМ КОРАЛЛОМ
                Повесть

                Если вы не дырявая лодка, доплывете.    
                Но не  плавайте там, где надо летать.
                Листы сада Мории.

1.

Темно-бордовый MAN китайской сборки ловко взял кривой поворот шоссе и громко просигналил раннему грибнику, вынырнувшему с деревенской лесной тропинки. Вика еще глубже погрузилась в дорожный сон, засыпанный каплями утреннего дождя, и из моросящей реальности попала в другой мир, который она боялась сморгнуть. Бледный рассвет только начинал заглядывать в окна. Вика ёрзала на тринадцатом месте – самые невероятные и счастливые случаи захватывали  ее именно на этом числе. Дождь пузырям кружил по лобовому стеклу автобуса и вплывал в Викину полудрему. Серебряное  кольцо с маленьким красным кораллом на безымянном пальце снова вспыхнуло ярким светом и перенесло ее в жаркую от напряжения степь.               
Тимурленг  оглядел хмурым взглядом тихую утреннюю степь. Строй нукеров у шатра, копья которых розовели в лучах кровавого солнца, замер в ожидании. Он отошел в сторону, волоча хромую ногу, и с разбега вскочил в седло арабского иноходца.
  Только один повелительный взмах рукой, и этот неизвестный безумец, спрятавший свое лицо в глухой ромейский византийский шлем и одетый в венецианские узорчатые латы, которые рассыпаются, как деревянные, под ударами монгольской булатной сабли, этот дерзкий соперник, рискнувший вызвать его на поединок, будет тотчас же разрублен пополам, а останки его бросят собакам.
 Но у величайшего из великих, прямого потомка из рода Темучинов, продолжателя дела Потрошителя Вселенной, волею Аллаха, душа исполнена кротостью и благородством. Он не жесток, он благороден, когда дело касается чести, а этот молодой иноземец почему-то вызывает у него интерес.
Тимурленг выхватил из ножен кривую саблю и поскакал навстречу противнику. Красный коралл, инкрустированный в ручке надежного друга,   этого булатного клинка, откованного пленным мастером из страны руссов, растворил на миг завесу металла шлема и высветил испуганное лицо юноши.  Тимурленг вздрогнул и почувствовал: неведомой силы ток пробежал по его венам.
Всадники съехались. Неизвестный взмахнул мечом и занес его для удара с плеча. Тимурленг легко увернулся, рубанул противника снизу, под мышку, стараясь выбить меч. Незнакомец пошатнулся. Тимур нанес второй удар по забралу, плашмя, третий должен был завершить поединок.
– Пейше - ленг...Получай! – Вдруг дико вскрикнул незнакомец и описал круг над головой.
Темучин вздрогнул, отшатнулся, отводя  смертельный удар, закрыл голову левой рукой. Удар меча пришелся по руке, и она сразу потеряла силу. Нукеры моментально стащили с седла дерзского смельчака, сорвали с него шлем.
– Кто ты? – Растерянно прохрипел Тимурленг, сжимая раненую руку, из которой неудержимо текла кровь. Ведь этот родовой клич «Пейше - ленг» знали только мать и ...Биби-ханум, несравненная и любимейшая из жен.. – Кто ты?–Тверже повторил он.
– Я сын своей матери, Биби-ханум, которую из зависти однажды обманули от твоего имени… Она не могла рассказать тебе всей правды, ее оболгали… Она любила тебя, но ее предали, да… Я – Улай,  воспитанный вдали от нее, в тайне от тебя. Мать, как могла, пыталась сберечь меня. Что для тебя судьба одного человека,– прах? Теперь ты получил свое сполна... Так убей же скорее меня...
 Автобус мягко качнуло, и Вика проснулась. В ушах все еще звучала фраза, как будто записанная на старую магнитофонную плёнку, которая проматывалась снова и снова: « Что для тебя судьба одного человека,– прах?»… Только что Вике во всех подробностях приснился удивительный сон, содержание которого она наяву обдумывала накануне весь день после посещения выставки восковых фигур, о которой ей надо было написать в газету. Ее так поразил портрет Темучина, биография которого давно интересовала, что всю вторую половину дня она думала только об этом. Интерес к неоднозначным историческим фигурам проявился у Вики давно, и она в свободное от основной журналистской работы время читала биографии, документы о временах давно ушедших. Одно время даже появилось желание получить второе высшее образование и поступить заочно на исторический факультет университета, но дети и появившийся внук забирали все незаполненные клочки  ее жизни.
Факты и биографии, накапливающиеся случайными файлами в  папке «секретики истории» на рабочем столе ее компьютера, между делом уже закручивались в своеобразные  романы, пишущиеся не для читателя, а для себя, для разгадывания и решения собственных проблем. С некоторых пор Вика стала понимать, что мир прошлого постоянно врывается в сегодняшний день, и это закономерно. А после того, когда мама однажды подарила ей маленькое серебряное колечко с красным кораллом и вскоре ушла в тот мир, вообще стали происходить интересные вещи. Колечко чудесным образом связывало ее с мамой и, когда нужно было решить сложную проблему, а это почему-то возникало именно тринадцатого числа, мама, приглашая ее к себе в гости, раскрывала секрет выбора, который всегда известен в том мире. С тех пор числа тринадцать она стала бояться меньше всего. События, происходящие в этот день, были примечательны и помогали порой решать  неразрешимые вопросы.
            Ранние автобусы Вика обожала. Ну, не сложилась личная жизнь, как ей хотелось в юности. Муж, хотя и был поначалу сердечен и деловит, не мог обеспечить полного достатка семье и потому, досадуя не себя, отыгрывался на терпеливой жене. Они жили  посреди серых, нелепо толпящихся  однообразных буден, как тысячи других семей в новой демократической стране с богатыми и бедными. Ходили в дешевые народные магазины, посещали сезонные распродажи вещей, детям, когда они были младше, покупали одежду на китайском рынке. Вика не хотела быть овечкой в  стаде и пыталась вырваться из замкнутого круга, в котором все расписано заранее  по причине ограниченности материальных средств.
           И хотя лично ее деньги мало занимали, она умела пользоваться минимальными средствами, в последнее время  стала верить, что ей,  журналистке по профессии и поэту в душе, творческому человеку, они могут дать необходимую свободу. Больше всего ее огорчало отсутствие своего транспорта. В детстве она была лихой наездницей: в десять лет оседлала мопед и так гоняла по улицам своего провинциального городка, что однажды чуть не угодила под грузовик. Спасли кусты, которые приняли ее в свои колючие объятия, но Викину ногу все же на два месяца заковали в гипс.  Мопед у нее отняли, но ощущение скорости осталось  навсегда.
Сидя в автобусе, Вика могла спокойно мечтать и строить планы по корректировке своей жизни. К утренним первым автобусам Вика относилась с почтением. Ей казалось, что они могут ее вывезти в особую страну, где нет повседневных обывательских забот и где мысли, едва оформившись  в голове, могут тотчас же реально проклюнуться наружу. В автобусах она писала стихи, строила невероятные ходы судьбы и знала, что они обязательно исполнятся, потому что если сильно захотеть, то все получится. И утренний автобус, который каждую неделю привозил ее, собкора областной газеты, из своего маленького городка в редакцию, чтобы отдать в секретариат написанные в газету свежие  материалы, был ее надежным компаньоном и другом: он умел хранить секреты и неназойливо подсказать неожиданный ход дальнейших действий.
Когда Вика очнулась, автобус уже мягко катил по окраинным улицам областного центра. Обнаглевший ливень барабанил по многоэтажным верзилам и, растекаясь по водосточным трубам, издавал такой звук, словно выпивший музыкант играл на флейте. Минут десять назад, когда автобус резко затормозил перед светофором и будто подтолкнул Викины мысли, она стала посылать их тому, о ком постоянно думала в последнее время. «Боже, милостивый, неужели я могу не увидеть его сегодня, ведь я его не предупредила?  Сделай так, чтобы он ждал меня, живя предчувствием встречи…» Свои просьбы она оформляла в маленькие теплые молитвы, которые всегда исполнялись.
О том, что телепатия и предчувствие будущих событий существуют, Вика знала наверняка. Во всяком случае, она давно в этом упражнялась, в том числе с помощью своего кольца, и получала  поразительные результаты. Впрочем, это пришло не сразу. Неординарные события, происшедшие с ней в течение нескольких лет, заставили пересмотреть ее представления о некоторых вещах. Во-первых, она стала понимать, что вокруг буйствует живая душа природы, предметов, событий и явлений, которые раньше было принято считать неодушевленными, но, оказывается, это не так. Все предметы и явления в этом и в других, непонятных нам мирах, взаимосвязаны.  И кто понимает это и настраивается на общий резонанс гармонии, тому многое удается.

2.

Впервые о загадочных мистических вещах  Вероника задумалась, когда училась в школе. Однажды накануне Пасхи бабушка Анна затеяла в доме побелку. С тихой молитвой снимала она со стен и выносила во двор различные семейные реликвии, в том числе и две старинные иконы в обрамлении потускневшей позолоты – Николая Угодника и Богоматери - Смоленские пресцы, чтобы они полежали на чистом полотенце и подышали  чистым воздухом. Вика  вызвалась помочь бабушке. Налила в таз воды и стала протирать тряпкой пыльные рамки. И только взяла в руки Богоматерь, в дверях появился дядя Борис:
– Осторожно, а  то Матерь Божья накажет, ты хоть и крещенная в младенчестве, а ведь крестик не носишь, – засмеялся он.
Вика от неожиданности растерялась и выронила икону из рук. Та издала странный звук, ударившись о каменную  плиту.
– Вот видишь, что она тебе говорит, осторожнее, – ухмыльнулся дядя Борис.   
– Будет тебе, богохульник, девку-то пугать, – заступилась бабушка Анна.– Сам-то когда в последний раз в церкви был?
Вероника расплакалась, а бабушка Анна, перекрестив ее лоб, прижала к себе:
– Не бойся, Богоматерь всё видит. Зачем ей тебя, невинную чистую душу, наказывать? Слава Богу, не строптива, прилежна и больно чувствительна. Тебе многое будет дано, только надо немало и пережить: так уж все устроено на этом свете…
По дороге, после того, как полы в горнице и кухне старой усадьбы  были отмыты, и Вика отправилась домой, она вдруг почувствовала легкое головокружение. Едва открыла дверь своей квартиры, как стала терять сознание. Мать подхватила ее под руки и уложила в постель. Очнулась Вика  от какого-то неведомого чувства, будто кто-то внушал ей: «Открой глаза, все – позади», и прямо  в душу глядели пронзительно синие, с двумя белыми точками в зрачках, огромные глаза. Вика  испугалась, а когда сделала усилие и снова открыла глаза, увидела перед собой шприц доктора из «Скорой помощи».
– Все нормально, – ответил он на немой вопрос матери. – У нее – переходный возраст, сами понимаете, девочка становится девушкой, у каждой это происходит по-разному…
Но Вероника-то знала, что это были не просто проявления физиологии, а  знамения другого порядка, о которых сообщала сама Богородица, и их надо было принимать, как существующую данность. С тех пор ее интуиция  и чувства обострились и позволяли предвидеть то, что раньше казалось скрытым за невидимой гранью. Вика стала интересоваться эзотерической литературой, посещать семинары, встречаться с людьми, наделенными необыкновенными способностями.
Однажды подруга Катя пригласила ее посетить выставку московской художницы-экстрасенса, которая открывалась 13 октября. Вика обратила внимание на число и снова подумала, что оно редкостное и мистическое, которое боготворили даже древние племена майи. Даже месяцев в календаре у них было тринадцать – оно могущественно и придает силы тем, кто смел и дерзок в добрых мыслях. В тот раз  Марианна – так звали сумасшедшую на вид столичную гостью – расхаживала в длинном балдахине, увешанном амулетами из минералов, бусами, с намалеванным на лбу  «третьем глазом», подводила толпу любопытных к цветным изображениям, которые назывались лечебными голограммами. Как объясняла автор, эти картины пришли к ней во время сеанса из космоса.      
– Долго находиться возле голограмм на близком расстоянии не полагается, – сообщала Марианна посетителям выставки и собственноручно отводила их подальше.
   Вике это действо показалось надуманным и фальшивым, как и сама прорицательница. Однако картины понравились. Фантастическое сочетание цвета и причудливой формы завораживало, и она остановилась возле одной, притягивающей особой энергетикой. Внезапно Вика почувствовала резкую боль в затылке и побледнела. Марианна это моментально заметила  и подошла к Вике.  Мягким материнским движением придвинула ей стул и усадила, положив на темя горячую ладонь. Лодочкой заскользила та по Викиной голове, сбрасывая вниз лишнюю энергию. Через несколько минут Вика почувствовала, что боль растворилась в пространстве, как невидимый лазутчик. Марианна, спрашивая одними глазами, взяла ее под руку и повела в соседний зал, где на голой стене висела  огромная картина. Вика взглянула на Марианну и тоже мысленно спросила: «Ну и что?», потом снова посмотрела на картину и уже не могла оторваться от ее созерцания. Мазки на ней, на первый взгляд казавшиеся беспорядочными, сине-черно-белыми, вдруг стали расцветать, подрагивать и материлизоваться радужным мостом, превращаясь в завораживающие пейзажи, на которые чутко реагировала Вика.
– Ой!– Вырвалось, наконец, у нее из уст, и она влажным взглядом уставилась на художницу.
– Значит видишь? – Спросила Марианна и просияла. – Эта картина не каждому открывается, а только посвящённым.  В ней – связующая антенна с великим космосом. Я сразу тебя приметила, как только ты вошла в зал. Подожди-ка…
 Марианна взяла запястье ее правой руки, помолчала, закрыв глаза. Потом прокомментировала:
– Сам являлся тебе, знаю. Не спроста это. Надо работать над собой, развивать способности. Я ведь тоже поначалу старалась не замечать свой дар. Но у меня  была клиническая смерть, так что поневоле начинаешь  верить, когда тебе помогают выкарабкаться с того света светлые силы, а потом вытаскивают в критические моменты. Так и рисовать начала. И будто кто-то все время мне нашептывал: «Полечи картинами-то свою мать…» Она у меня в то время  при смерти находилась, рак у нее обнаружили. Ну, я и стала ее лечить по-своему, прикладывая к разным местам картины, которые рисовала по ночам, думала, хоть на психическом уровне заставлю ее поверить в выздоровление и заставить организм бороться. Через полгода, которые ей отвели на жизнь врачи, она поднялась на ноги, а опухоли, как ни бывало. Сейчас век такой: информационные технологии входят в жизнь, а мне эта информация идет прямо из космоса. Сама не знаю, почему именно мне. Может быть, потому, что я долгое время летала стюардессой на самолёте, так что больше времени, чем другие, зависала над землей на высоте нескольких десятков тысяч метров, приближаясь к  запредельной черте. Я сейчас увидела, как все происходило у тебя…
Вика снова  представила ту давнюю, душную ночь, которая наступила после событий в бабушкином доме накануне Пасхи. Она долго не могла заснуть, думая о том, что невообразимо как выскользнувшая из рук икона могла стать причиной такого странного ее обморочного состояния. Сон стал наконец-то смежать ее воспаленные веки, как вдруг  в углу между двумя окнами появилась высокая фигура в белом хитоне. Вика раскрыла глаза шире, стараясь разглядеть черты удлиненного лица, обрамленного темно-русой бородой. Она даже захотела подняться с постели, но обнаружила, что тело ее неподвижно, несмотря на все  усилия. Незнакомец простер над ней длинную руку и буквально парализовал все действия. «Успокойся. – Внушал он ей мысленно. – Все будет хорошо. Ничего не бойся». Вика так же беззвучно вопрошала: «Кто вы? Что это значит? Я во сне или наяву?» «Это ты поймешь позже». – Снова внушал он мысленно и чуть пошевелил рукой.
 Вика опять почувствовала, что все клеточки ее тела напряжены, но двигаться не могут. Необыкновенный свет исходил от внушительной фигуры незнакомца, а над головой вдруг появилось белое сияние – венчик Сварно. Как потом Вика узнала из литературы, он указывает на космическое сознание святых. «Благословляю тебя на добрые дела!» – Снова просигналил он молча. Теперь она понимала, что это – явление Иисуса, который сразу удалился.  Вика поняла, что не спит, и тело снова стало послушным. С тех пор у нее появилась интуиция, которая могла предсказать ей будущие события и заглянуть в давнее прошлое. И еще она  стала уважать число тринадцать, ведь именно Иисус был тринадцатым на тайной вечере апостолов…
3.
Автобус сделал последний поворот к посадочной площадке и встряхнул с Вики остатки сонных воспоминаний.  Сейчас ее возбужденное сознание работало в одном направлении, а  организм был, словно динамо-машина, вырабатывающая электроэнергию, которую она посылала в  сторону того, к кому стремилась всем сердцем. Перед редакционной планеркой, случающейся в конце рабочего дня, нужно было непременно повидаться с Виталием. Легко, словно девочка, вспорхнула Вика на третий этаж к знакомой двери. Но за ней звенела, настаиваясь, тишина. По тропинке возле колючего боярышника  Вика спешит, подгоняемая беспокойством, и выхватывает взглядом остановку на соседней улице. Конечно же, у подъехавшего тринадцатого трамвая – знакомая фигура. Вот сейчас он обернется, думает Вика, – ну же! Оглянулся. Увидел ее, замахал рукой и поспешил навстречу.
– Вика, умница! Я тебя ждал,  как будто бы ты мне прислала письмо, и был просто уверен, что ты сегодня приедешь. Хотел ехать на вокзал…
И он сжал ее в своих объятиях, так, что капли с зонта посыпались за воротник. 
– Значит, принял мои мысленные сигналы? – Улыбнулась она.
Вика любит бывать в маленькой холостяцкой квартире Виталия. И хотя не хватает здесь женского пристрастия, зато каждая вещь занимает своё  место, особенно массивный дубовый  письменный стол под примечательной иконой. Икона необыкновенная, потому что напоминает молодого Виталия. В первый раз Вику даже испугало такое сходство, а Виталий весело заглянул в ее расширившиеся глаза:
– Чуешь, да?.. Это тебе не полтинник на рынке. Все очень просто. Это мой прадед, богомаз, изобразил своего отца в образе Христа с терновым венцом на голове. А я передаю родовые черты. Господь-то, оказывается, из нашей родни, правда, немного не сходится, ведь мы – из славянской…– И Виталий засмеялся, подмигивая присмиревшей Вике.
– Так, это – просто бесценная вещь, – вымолвила  она потрясенно.
– С этих пор мой Христос будет водить и тебя и предсказывать твой крестный путь! – Напутствовал он полушутя.– Пока ты не придешь ко мне совсем…
– Все бы хорошо, но ведь у меня – Ленечка и Вера. Да и муж, какой-никакой, имеется. – Тихо пролепетала она.
– Муж объелся груш, – пошутил банально Виталий. – Ленечка – уже самостоятельный мужик, студент. Не сегодня - завтра женится. А я вам с Верочкой сносное существование обеспечу и работать не позволю страдалице – твори, если ты творческая личность. Кстати, меня в киностудию приглашают, правда, пока в документальную редакцию. Может, для меня фирма другую квартиру приобретет с оплатой в рассрочку. Так что давай, привыкай ко мне потихоньку. – Посоветовал он  и привлек Вику к себе.
Вика познакомилась с Виталием два года назад, на литературном вечере, после которого собиралась поехать переночевать  к тётке. Виталий вызвался ее проводить и пригласил к себе выпить кофе, благо, его квартира оказалась неподалёку. Так начался их незатейливый роман, который  перерос в серьезную привязанность.
Трудно, непривычно для нее, воспитанной в старых традициях, было жить двойной жизнью. Вначале мысли о Виталии она загоняла в тупичок. Но душа умудрялась вставать на цыпочки  и перелезать через холодную стальную ограду, которую она пыталась воздвигнуть  между ним и мужем.
Муж давно существовал  возле нее отдельно, особняком, как отец ее детей. Покутил, покуролесил в молодости, посмеялся над ее глупыми слезами,  да и отпал от сердца. Вроде бы, была у него на стороне женщина, как утверждали Викины сведущие подруги. За семью он, однако, держался. Несколько раз перехватывал ее заявления в суд о разводе, угрожающе предупреждал: «Детей хочешь осиротить? Не трепыхайся. Куда ты побежишь от меня? Ведь квартиру тебе все равно не обменять, даже к мамочке, в соседний город.  Меня ведь отделять придется, а детей куда – даже сносного варианта не получается…»
Вику возмущал такой цинизм, и она мучилась от неразрешимости проблемы. Теперь, когда появился Виталий, ее существование стало приобретать другой смысл. Однако неожиданно вылезла Викина болезнь. Оказалось, все серьезно. «Это, конечно, стрессы, думала она и тут же гнала назад мрачные мысли.– Неизвестно, на пороге какой новой беды я сейчас стою…»
… Виталий снял с Вики заплаканный, как и сама она, плащ  и прошел на кухню поставить чай. Вика забралась с ногами на софу и подняла глаза в левый угол перед балконом. Виталин прадед  в образе святого странника смотрел не неё чуть насмешливым взглядом. Звонок в дверь вывел ее из созерцательного оцепенения, и она услышала чужой женский голос с уверенными нотками:               
– Виталик, ты дома? – Почти кричит дама на пороге.
– Как видишь, – впускает он ее и скрывается  на кухне, где зреет чай.
– На службу, небось, собираешься, ты ведь у нас сценарист,– напирает женский голос с ехидством.
– Полно тебе, Нина, чего  надо? Ведь я же просил,– раздражается Виталий. – Ты опять приняла?
– Будешь мне мораль читать? Тоже мне – моралист, а я – нормальная баба, тебя хочу! А если не ублажишь, понесется моя душа опять в рай, то, бишь, в психушку, от неудовлетворенных-то желаний, сам знаешь.  Ты меня можешь спасти в некотором смысле. Ведь утешал, жалел, даже дочь сделал по молодости. И всё – из-за жалости, скажи, это правда?
– Чего ты мелешь, Нина? Прекрати, иди домой, успокойся. А Наташа где?
– Наташа ушла к жениху, до свадьбы. У него родители понимающие. Давай стакан,  у меня чекушка распочатая, выпьем…
– Прекрати, Нина, какого черта!  Я не один…
– Ах, ты не один. У тебя – дама? А я кто?
Я – странница твоему перу.
Все приму. Я белая страница.
Я хранитель твоему добру:
Возращу и возвращу стороцей.
Я – деревня, черная земля.
Ты мне – луч и дождливая влага.
Ты Господь и Господин,
А я – Чернозём и белая бумага!
– Вот кто я! Вот как я пишу! Я – филолог. Я тоже даровита. Ты  разве не знаешь, Виталик?
– Не паясничай, Нина! Перестань. Постыдись, это же – Цветаева…
Вика почувствовала, что больше не может вынести этого диалога. Она вскочила и бросилась в прихожую, чуть не столкнув с ног  размалеванную подвипившую женщину. Та, пошатываясь, направилась к выходу.
– О кэй! Привет вам всем, счастливо оставаться! – Помахала Нина рукой.
– Вика, подожди. Я тебе все объясню! – Виталий схватил ее за руку, но она распахнула дверь и бросилась вниз по лестнице, оттолкнув Нину. Та покачнулась, но схватилась за поручни. И тут Викин взгляд упал на ее ноги: правая была короче левой, потому она была так неустойчива. «Бедная!» – отпечаталось в мозгу у Вики.
Вику знобило. Колючие ледяные иголки впивались в ее лицо и, наверное, оставляли рубцы. Ноги в тонких колготках заметала вьюга. Вика удивилась: откуда она налетела, в середине лета? Она отстраненно подула на заснеженную прядь и шагнула под навес строящегося дома.
Виталий заметил ее мелькнувший плащ и кинулся следом. Она не видела его, но чувствовала, что он сейчас здесь  и должен прекратить этот немыслимый снегопад, если тот прежде не унесет ее в холодную бездну. Равнодушие надвинулось на нее ледяной глыбой, но тут как раз подоспел Виталий. Он схватил ее руки в свои, прижал к губам.
– Дурочка ты у меня  все же ненормальная. Я же тебе говорил про свою бывшую жену – больной человек. А дочь вот замуж, оказывается, собирается. Она – девка самостоятельная. Да что ты, право? Пойдем, простудишься. Чайку выпьем…
– Видишь, снег…
– Какой снег, Вика? Не снег. Дождь было собрался. Ах ты, впечатлительная натура. – Он заботливо запахнул на Вике плащ.
И снова Виталина квартира уносит ее в другое измерение. Снова его семейный Бог таинственно улыбается ей, шепчет: «Пути Господни неисповедимы».
– Об операции не думай, ничего не бойся, не злокачественная ведь опухоль… Всё пойдет, как по моему сценарию. Когда операция, через неделю? Я  провожу тебя в  больницу, благословлю. Ну, потерпишь немного. Не без этого. Буду тебя навещать. Ты – моя последняя любовь, прости за банальность. Хорошо, что хоть сейчас тебя встретил. Это судьба, ее не обманешь. Вот уж и полтинник разменял, а душа жива, – шепчет Виталий в Викины горячие губы.
          – А ты любишь петь? – Спрашивает вдруг Вика. – Говорят, кто много поет, долго проживет.  Помнишь? «Как левая и правая рука, твоя душа моей душе близка…Но вихрь встает, и бездна пролегла от правого до левого крыла»…Вдруг я умру на операции?.. А  ведь мне сегодня еще надо материал в газету сдавать про Темучина, которого я встретила вчера на выставке восковых фигур…Кстати, он же живой, только в другом мире… Там можно исправить все свои ошибки и даже подружиться с бывшим недругом, простить непрощённых. Он мне сказал это сегодня уже не во сне, а на своей стороне степи, куда мне помог перелететь и воочию посмотреть сцену его поединка с сыном, о котором он раньше не знал. Он раскаялся в давних грехах. Он мне сказал, что своей любимой жене Биби–ханум еще при жизни построил мавзолей, усыновил юношу Улай, с которым дрался на поединке, затем назначил его правителем Самарканда. От него потом родился знаменитый прорицатель и звездочет Улуг - бек.
          – И про это он сам тебе рассказал? – Засмеялся Виталий, обнимая Вику за талию.
          – Конечно, сам. Правда,  попасть к нему в тот мир опять помогло мамино кольцо с красным кораллом. Зато он мне вот еще что подарил, смотри: это часть кожаной тесемки, которой обвит колчан его знаменитой кривой сабли. Видишь, это натуральная вещь и пахнет настоящим сражением. Ну, посмотри, это настоящая кожаная тесемка… Да и сегодня тринадцатое число…Помнишь, я говорила, что этот день для меня необыкновенный…
          – Фантазерка ты у меня, право…
          –Ты что, не веришь в другие миры? Давай, полетим вместе…Но для усиления эффекта надо накрыться моим синим плащём…Это будет необыкновенный полет, я уже знаю его содержание…