Великодушие

 
                "Я верю в Милость Божью"... 
               

     Вот если человек не местный, то он всегда на виду. Сельчане сразу примечают все его промашки, шероховатости в речи, поведении, делах. Понадобится время, чтобы приезжий слился с массой, и ничем не выделялся. Не высовывался.
     Так случилось и с Константином, одиноким за сорок, приехал на постоянное местожительство в далёкое сибирское село Берёзовку. Ещё до перестройки, с юга. Купил домик, устроился на работу в отделение совхоза агрономом. Партийно - идейный. До работы жаден, но по-хорошему. Хозяйством обзавёлся  котом, собакой да несколькими овечками, которых на лето в паст сдавал. Зато зимой с диетическим мяском был. Огород уж само собой. Вертелся и успевал. Домик подшаманил, правда, на отшибе он стоял, у самой старицы с притихшей водой. Ещё и  подшучивал: "Чем тише омут, тем профессиональней в нём черти". А когда о чёрте заговоришь, то рожки сами собой и появлялись, одаривая рыбёшкой.)))
      Главное, кот Филимон не бедствовал, даже вяленую  приловчился, как бы хозяин высоко ни подвешивал, доставать. Голод не тётка. Константин в летнюю пору домой лишь набегами наведывался. Агроном ведь.  "Задница веретеном у него, шутил сосед,- без дела не сидит". Успевал и в клубной самодеятельности участвовать – пел под гитару.
      Освоился. И всё бы шло-ехало проторенной  дороженькой. Женился бы, да детей завёл. Некоторые свободные  бабоньки  на него поглядывали с особым интересом, но видимо не нашёл пока ту, что по сердцу пришлась бы…
     Худощавый, со щёточкой рыжеватых усиков под курносым с оспинкой на самом кончике носом, внимательными с прищуром синими глазами. Был вежлив и обходителен, не как многие сельские мужики.    Жила в нём струнка, которая затаилась до поры до времени, словно дремала. И проснулась она, когда он впервые прочёл эту "Анастасию".

      Если кто в своё время читал  про неё у господина Мегре в "Звенящих кедрах России", то вспомнит  о  чём и о ком   шла речь в тех книгах. А их вышло порядка десятка, одна за другой.
      Надо заметить, что спрос - увлечение на новинку  был ощутимым: и написаны они были вовремя. И себя окупили, и автора вытащили, как утверждали, из долговой ямы, а уж о сторонниках Анастасии и говорить нечего. Настоящее паломничество, бум, в пику времени бедламному - неспокойному.
      Константина она прямо-таки заворожила… Анастасия! Романтично! Поэтично! Зовуще!  Да что и говорить, красиво о красивом написано, хоть и напоминала отдалённо "Олесю" из Куприна. Но ведь только напоминала…
      Книги о прошлом  и, замечу, прекрасном будущем человеческого сообщества.     Главное – знакомство самого автора с представителями высокоразвитой ( не технократической, как в сносках упоминается) культуры, живущими на Земле обособленно от остального мира…
     В это время ещё  перестройка и  нагрянула: свободу с демократией вперемежку в умах поселила. Надежду на светлое будущее. Он тогда и поспешил, и подался одним из первых в советские фермеры. Землю получил. Техникой обзавёлся. Попытался  бизнес на сельхозпродукции делать. И всё в одиночку… То картошку по-голландской  методе выращивал, то сахарную свёклу, то лён-долгунец, то гречиху. Радость была в том, что урожаи были. Разочарование приходило следом: сколько вкладывал – такой и прибыль оказывалась. Копейка в копейку. Никакой. А когда цены на дизельное топливо подпрыгнули в разы, пришлось советскому фермеру свернуть дело, а технику распродать. Такие вот невесёлые дела… Землю под паи вовремя сдал. Навар небольшой, но всё же... Насмешкой - памятью об этом периоде напоминает ему печать с оттиском его инициалов и должностью - Советский фермер.
     "Неважно, с какой скоростью ты движешься к своей цели, главное – не останавливаться",- приговаривал он в трудных случаях.  Летом пашет теперь на своём огромном огороде, а по ночам книги глотает и с Анастасией общается. Партия авторитет потеряла, а пусто место всегда чем-то заполнится. Ударился в эзотерику.
       Кто ж теперь запретит-осудит. В храм? Так и храма в тех смутных ещё не построили. Такие дела. Охохочечки прямо. Привык удивлять и удивляться. А на стене в комнате у него лист, как плакат, словно лозунг - призыв: "Время не любит, когда его тратят впустую"! и ниже Генри Форд. Одно время его так и прозвали Фордом. Он не обижался. Звучит зато…
       С книгами ему тоже повезло – редкий книгочей. А во времена перестройки столько  новых книг выплеснулось! Да таких, каким в советское время ходу не давали. Начиная с Карнеги, этого ещё куда ни шло, давно надо бы, и, заканчивая, культовым дерьмом. Кто же знал, что эзотерика бочком к ним примажется. Речь о мистике-таинстве, непознанном и неопознанном. Чушь собачья для нормальных мозгов. Словно в уста бесёнка Бог  слова вложил в сию псевдонаучную белиберду, но ведь затягивает... почему-то.
        "Господь любит нас всех, где-то прочёл Константин,- но ни от одного из нас, увы, не в восторге". А что! Верно ведь сказано. Ни от одного… И ударился в параллельные миры  и тонкие материи…
        Оказался в числе безработных. Бедствовал, но духом был крепок и других поддерживал, где советом, где посильным делом. Встал на биржу труда в районный Центр занятости населения. Помощи от Центра не ощущалось. Безденежье началось. Ни зарплат, ни пособий. Правда, два случая в памяти остались…  Однажды мукой отоварили, оладышками разговелся, да четырьмя палками полукопчёной  колбасы к Новому году. Это был Праздник с большой буквы.
       Поднаумил  соседа, тоже безработного, за колбасой слетать. Тот пока летел, слюной изошёл. Сколько лет как не пробовал... Вернулся хмурым и злым. С одной палкой всего. Три за алименты скостили.
       Если бы не книги Мегре об Анастасии, как путеводной звёздочке во мраке перехода к дикому капитализму через шоковую терапию чокнуто - продажного Гайдара, пал бы духом Константин. И никакая это не благоглупость такое увлечение, а выход из создавшегося положения.
       Сельчане уверены были, что именно в этот период он по фазе и того, свихнулся.  "Это их право, так считать",- философски решил Константин и воспринимал насмешки, шутки - подкалывания, типа "чего ты Анастасией так увлёкся, она от Мегре уже сынишку с дочкой родила, занята женщина", спокойно, с достоинством. Идеи переполняли его голову.
       Сеансы общения  с Анастасией становились регулярными. Он светлел лицом. Надежда на лучшее не покидала его. Многие, слабые духом, мужики-сельчане спивались и уходили в мир иной безропотно, как по их понятиям и должно было быть от безнадёги. Те, что оставались на плаву, приспосабливались, хватаясь за любую работу, как за соломинку. Константин ухватился  «за звонкие кедры»…
       Многое  находило его отклик в книгах. Особенно идея о родовом поместье. Оформил себе земельный надел рядом с домом, и по всему периметру посадил ёлочки. Начало было положено.
       Стал даже вести дневник "Разговоры с Анастасией".
       Растёт у него на усадьбе старая, но крепкая развесистая берёза.  Для лучшего общения с Космическим Разумом и Анастасией, сделал на крепких ветвях настил.  Любопытствующим сельчанам сказал, что пока кедр  вырастёт у него на усадьбе, его заменит сейчас берёза. Вскоре затащил на неё тахту. Так удобнее созерцать ночное небо. Там и спал, словно парил над селом, как в гнезде. А то, что злые языки прозвали его бабуином на берёзе - не колышет. Его Душа от этого меньше не стала.

          P.S.

     - Душа – понятно,- возразят мне. - А что такое великодушие?
 
     - Понимаете, бывают души маленькие, как кошелек, туда только деньги положить можно.  А бывают такие души, куда помещаются и небо, и земля, и люди, и животные. Вот это и есть великодушие.
       Отвечает ли Душа Константина этим параметрам?  Он и сам пока на него не ответил. Возможно, пора спасать ему Душу в иной обители. Кто знает? Ответ он ищет - и обязательно найдёт.
               
© Copyright: Николай Толстов, 2017
Свидетельство о публикации №217030600268