Беседы с А. Шопенгауэром о счастье Часть 6 В

6. О нашем поведении относительно других Часть 6В

(Продолжение части 6А)

М. – Как точная формулировка! Надо бы запомнить. В таком случае, что должен учитывать разумный человек, общаясь с разными людьми?

Ш. – Отсюда следует, что мы ставим себя на один уровень со всяким, с кем разговариваем: здесь исчезает всякое возможное наше перед ним преимущество, и даже нужное в этом случае самоотречение остается совершенно незамеченным. Если теперь принять в расчет, что большинство людей отличается совершенно низменным образом мыслей и слабыми способностями, то есть во всех отношениях пошлы, то легко будет понять, что невозможно говорить с ними, не становясь на это время самому пошлым.

М. – Как избежать такой ситуации?

Ш. –  По отношению к тупицам и дуракам существует только один способ показать свой ум, и способ этот заключается в том, чтобы не говорить с ними.

М. – Видимо, это единственный вариант поведения. Но с кем тогда общаться, если, как Вы говорите, таких людей – большинство? А еще раньше
«Худших везде большинство», – говорилось Биантом Приенским.

Ш. – Но тогда, конечно, иной временами будет чувствовать себя в обществе как танцор, который явился бы на бал, где находятся одни только хромые: с кем же прикажете ему танцевать?

М. – Вы знаете, мне до сих пор временами везло, и партнеры на этом балу находились. Конечно, каждому хочется, чтобы окружающие его любили и уважали. Причем, чем больше, тем лучше.

Ш. – Ларошфуко верно заметил, что трудно чувствовать к кому-нибудь одновременно и глубокое уважение, и большую любовь. Нам остается поэтому выбор – добиваться от людей любви или уважения.

М. – А что считается предпочтительней?

Ш. – Любовь их всегда своекорыстна, хотя и на различные лады. К тому же то, чем она приобретается, не всегда бывает таково, чтобы это льстило нашей гордости.

М. – Что Вы имеете в виду?

Ш. – Нас любят главным образом в зависимости от того, насколько низко стоят наши претензии к уму и сердцу других, притом эти малые требования должны быть серьезны и непритворны, а также не должны зависеть просто от той снисходительности, которая имеет свой корень в презрении.

М. – Да, такую снисходительность другие остро чувствуют и не прощают.
У Пьера де Бомарше есть строки: «Природа говорит женщине: «Будь прекрасной, если можешь, добродетельной, если хочешь, но будь уважаемой – это необходимо». Вы с ним согласны насчет необходимости уважения?

Ш. – С уважением же людей дело обстоит наоборот: его приходится вынуждать у людей против их собственного желания; именно потому они его большей частью и скрывают. Вот почему оно дает нам в глубине души гораздо большее удовлетворение: оно стоит в связи с нашей ценностью, чего нельзя сказать непосредственно о людской любви, ибо последняя субъективна, тогда как уважение объективно.

М. –  Конечно, уважение дает некоторое удовлетворение, но если его скрывают или выказывают нехотя, то стоит ли о нем заботиться?
Может, и прав индийский философ Ошо, который утверждал: «Человеку с собственным достоинством не нужно уважение. У него есть собственное достоинство. Он уважает себя, ему не нужно уважение других».
А, что ни говори, приятней, когда тебя любят, невзирая ни на что.

 Ш. – Выгоднее для нас, без сомнения, любовь.

М. – Вероятно, любовь субъективна потому, что люди вообще, как правило, субъективны.

Ш. – Большинство людей настолько субъективны, что, в сущности, их ничто не интересует, кроме только их самих.
Отсюда и происходит, что, о чем бы вы ни говорили, они тотчас думают о себе и всякое случайное, хотя бы самое отдаленное отношение к чему-нибудь касающемуся их личности привлекает к себе и захватывает все их внимание, так что они становятся уже неспособны понимать объективное содержание речи.

М. – Я это часто замечал: даже известные публичные люди, говоря о чем бы то ни было, норовят свести разговор к случаям из своей бурной биографии. Публике это нравится.

Ш. – Равным образом никакие доводы не имеют для них значения, коль скоро доводы эти идут вразрез с их интересами или с их тщеславием.

М. – Конечно, свои интересы что люди, что государства ставят куда выше любых разумных доводов. Даже здравомыслящий человек становится агрессивным, когда затронуты его самолюбие или материальная заинтересованность.

Ш. – Поэтому они настолько легко оскорбляются, обижаются или впадают в амбицию, что, говоря с ними в объективном тоне о чем бы то ни было, нельзя достаточно уследить за собой, чтобы не сказать чего-нибудь имеющего, быть может, оскорбительное значение для дорогого и нежного «я», какое перед нами находится.

М. – Да, это «я» лучше не трогать, даже невзначай. Имеется горький опыт.

Ш. – Таким образом, в своей обидчивости они уподобляются маленьким собакам, которым так легко незаметно для себя наступить на лапы, чтобы потом выслушивать их визг; или их можно сравнить также с больным, покрытым ранами и болячками, так что приходится самым осторожным образом избегать всякого возможного к нему прикосновения.

М. – Какие удачные образы! Так оно и есть.

Ш. – У некоторых же дело доходит до того, что выказанный или, по крайней мере, недостаточно скрытый в разговоре с ними ум и рассудительность действуют на них как личная обида, хотя они ее в этот момент еще утаивают; зато потом, впоследствии, неопытный человек напрасно размышляет и недоумевает над тем, чем это он мог навлечь на себя их злобу и ненависть.

М. – Как это знакомо! И ведь, сколько ни думай, никогда не догадаешься, чем вызвано такое недоброжелательство.

Ш. – Но с другой стороны, им столь же легко польстить и понравиться. Вот почему их мнение большей частью бывает подкуплено и представляет собой просто решение в угоду их партии или класса, а не что-нибудь объективное и справедливое.

М. – Так называемый электорат всегда обманывается демагогами, а справедливость – это вечная мечта обездоленных. Возможно, объективный взгляд на вещи свойственен только ученым. Впрочем, наука науке рознь.
Как Вы думаете,  астрология – это наука?

Ш. – Красноречивым доказательством жалкой субъективности людей, вследствие которой они все относят к себе и от каждой мысли немедленно по прямой линии возвращаются к собственной особе, является астрология, ставящая ход великих мировых тел в соотношение с несчастным «я» и связывающая появление комет на небе с земными раздорами и пустяками. А ведь это бывало во все, даже и в древнейшие, времена.

М. – Более того, астрология имеет немало приверженцев и сегодня, в 21-м веке. Астрологи выступают по телевизору и имеют, судя по всему, довольно высокий рейтинг. Так что человеческая природа за века не очень изменилась.
Продолжая Вашу мысль о присущей многим людям субъективности и эгоизме, хочу спросить, как правильно себя вести, чтобы не они, как говорится, не «сели на шею»?

Ш. – Люди уподобляются детям в том отношении, что, если им спускать, они становятся непослушными, поэтому ни для кого не надо быть слишком уступчивым и ласковым.