Собака на горошине

У торца П-образного дома стояли два малолетних афериста: девятилетний Толик, уже давно не бывший новичком в этом деле, и Виталик десяти с половиной лет – не то соучастник, не то жертва. Толик очень оживленно о чем-то повествовал своему товарищу и к тому же ужасно спешил. Очевидно, он находился именно в том состоянии, когда решимость его достигла своего пика и он отчетливо чувствовал, что если сей час же ему не удастся передать свой настрой Виталику, то весь кураж выльется в досадный облом и множество обидных фраз с его стороны в адрес все того же многострадально друга.
- Давай деньги. Да не порвутся, не боись!
- У меня мама из-за того, что я с тобой гуляю отобрала.
- А мне и не давала, - передразнил его корявя голос Толик и с высокомерной горечью в голосе добавил: 
- Вот же проблемы у людей… Ладно, тогда телефон гони! Да что ты так вцепился в него? Это даже не первый Айфон,- со знанием дела заявил Толик, недавно доломавший сестринскую Нокию 2004 года выпуска.
- Агааа!.. - попытался недовольно возразить Виталик, неумение договариваться компенсируя интонацией и гримасами.
Поняв, что прогадал с аргументом, Толик пустил в ход доводы более убедительные:
- Вон бабка идет, смотри как плетется. Успеет думаешь за твоей драгоценностью угнаться?!
И впрямь, ближе к противоположному от мальчишек углу шедевра совковой архитектуры, медленно топала старушка. Скорее всего, она направлялась к арке дома, выходившей прямиком к косой тропинке, протоптанной жильцами дома в траве и ведущей к светофору.
Заметив колебания Виталика, Толик пошел на абордаж, пустив в ход свое коронное:
- Виталька, задрожал как зайка. Виталька, в норку убегайка.
Водясь с Толиком не первый день, Виталик точно знал, что простыми норами дело тут не кончится. Не желая знать, что там по аналогии с зайцем может он сделать дальше по пути в укрытие, Виталик нехотя согласился.
- Да не бойся, - уже немного смягчившись продолжал Толик, осознавая, что слегка погорячился. – Я, вон, и нитку специальную прозрачную у матери стащил. Такую у нас в классе первый списывальщик не заметит, не то что старуха какая-то! Ну все, погнали! Давай за мной!
В продолжении уговоров, Толик, не сомневающийся в своих способностях убеждать, внимательно оглядел местность и успел приметить кусты, густо росшие около тропинки. Действовать около дома было не очень комфортно, а знанием растительности здешних дворов мальчишки похвастаться не могли. Оценив скорость предполагаемой жертвы и путь, который ей оставалось проделать до намеченного укрытия, Толик успокоился – времени вагон!
Привязав за отверстия для брелка нитку к пускай и не сенсорному, но все же совсем новенькому Самсунгу, мелкие жулики стали повторять план:
- Ну значит ты у нас, считай, прохлаждаешься, сидишь, держишь нитку. Как только она подойдет – тяни! Пока она будет соображать, что к чему, я подберусь по-тихому ссади. Раньше времени не вылазь, сиди, пока я достаточно близко не подойду, а там…
- Ээээ!.. Мы так не договаривались. Ты сказал: пошутим и убежим, - перебил все больше разгоравшегося азартом Толика Виталик.
- Да что ж тут серьезного?! - притворно удивляясь, засмеялся над доверчивостью друга Толик. - Не миллионы же она там тягает.
Конечно проще было бы одному человеку отвлечь внимание без ухищрений с наживой, а другому исполнить задуманное, но так как уговорить Виталика на это было не возможно, Толик делал расчет на то, что затянутый в дело под предлогом мелкой шалости, его друг не сможет дать заднюю в процессе исполнения плана. И он в очередной раз не прогадал.
Виталик, видя, что на компромисс с ним Толик не пойдет, ужасно испугался. Весь осунувшийся он покорно глядел на друга, из-за которого на этот раз рисковал получить от родителей по крупному и всем сердцем ненавидел его. Чтобы он хоть раз еще согласился выйти с ним гулять. Никогда! Клялся мысленно Виталик, ненавидя уже и себя и свою доверчивость. Но почему же нельзя просто взять и уйти? Ясное дело, остановить Толика теперь, когда изначально согласие было дано, означало обречь себя на бесконечные нападки со стороны дворовой шпаны. Большинство из них уважали и побаивались Толика. Все они, тайно или в открытую, досадовали на то, что Толик выбрал Виталика, недолюбливаливая за это последнего. И все по той же причине он не нравился даже тем, кто вовсе не уважал и знаться не хотел с Толиком. Но несмотря на весь ужас подобного приговора, главная причина была не в нем. Несмотря на внешнюю безропотность, Виталик вовсе не был так ведом и подчиняться каждому, пускай и самому харизматичному дворовому авторитету, против своего желания не за что бы не стал. Не вертись он возле Тольки, вряд ли кто-либо мог предположить в характере Виталика признаки бесхарактерности. Виталику достаточно было одного товарища, которого можно было бы любить и прощать ему порой даже довольно ядовитые остроты.  За что, пожалуй, он и приглянулся Толику и в чем, по сути, состояла главная загвоздка – Виталику ужасно не хотелось терять друга. 
Был разгар дня, 39 градусов в тени. Редкая птица долетала до окраинных спальных районов города, густо и неказисто усажанных высотками. Добравшиеся же непонятно зачем, шныряли под домами, стараясь укрыться от палящего солнца. Местные жители, те, кому куда-то надо было, давно уже покинули свои скворечники, остальные - не высовывались. В итоге, контингент, представленный в этот час на улице, резко делился на очень занятых и спешащих молодых и не торопящихся, но не менее занятых пожилых людей. Последних было значительно меньше, чем в утреннее время. Они-то и интересовали Толика с самого начала. Потому, увидев шедшую на дневной променад пенсионерку он, обрадованный тому, что все складывается, как надо, действовал уже без размышлений, а целиком и полностью отдавшись собственному чутью.
Остановка, по великой задумке проектировщика, находилась метрах в ста от наземного перехода. Так что, каждый прибывший и уезжающий по случаю необходимости попасть на противоположную сторону дороги, спешил попытать удачу, перебегая ее где придется. Светофор оставался в полном распоряжении местных пенсионеров.
Мимо арки, чуть не сбив с ног запримеченную Толиком старушку, быстро проходила женщина. Парень, вывернувший из внутреннего двора, побежал на остановку к подъезжавшей маршрутке мимо торца дома, у которого недавно находились мальчишки. Никого более, в радиусе двух ста метров, около кустов замечено не было. Убедившись, что женщина завернула за угол дома, мальчишки стали потихоньку подталкивать телефон палкой к середине тропинки.
Красный, насупившийся от обиды и злости Виталик сдерживая слезы наблюдал за тем, как пачкался в пыли красивый чехол со значком Бэтмена.
- Всё. Не хнычь. Пригнись и сиди тихо! - скомандовал Толик, когда наживка была приготовлены, и побежал из кустов описывая большую дугу на противоположную сторону тропинки, чтобы старуха не заметила его.
К этому моменту, пенсионерка Александра Алексеевна, опираясь на свою палку уже перешла узкий участок тротуара, тянувшегося вдоль дома и брела по тропинке, пройдя около трети пути, остававшегося до светофора. Она заранее, выйдя из арки, принялась вглядываться в свет светофора, намереваясь рассчитать темп своего шага таким образом, чтобы ей не пришлось стоять долго под открытым солнцем, дожидаясь зеленого сигнала пешеходам.
- Носятся шалопаи, дома им не сидится. - сварливым тоном проворчала она, заметив впереди резво промелькнувшую маленькую фигуру.
Александра Алексеевна, или, что гораздо больше шло к ней сейчас, просто баба Шура, только недавно справившая свой седьмой юбилей уже давно была на пенсии. Ни мужа, ни детей, ни даже родственников поблизости у нее не было. От однообразия дни ее слились в один сплошной поток и, не особо интересуясь временем, баба Шура часто, не отдавая себе отсчета, выходила из дома когда ей было угодно и пренебрегая лифтом, то ли от того, что с возрастом, своим и лифта, стала побаиваться поездок на нем, то ли в надежде сочинить предстоящий маршрут, уходила часа на три.
Подозрительности и недоверчивости бабе Шуре было не занимать. Шевелились ли кусты в действительности или это был лишь плод старческого воображения, но, примешиваясь к ощущению от осевшего где-то в подсознании воспоминания о прошмыгнувшем между кустов силуэте хватило, чтобы Александра Алексеевна заподозрила что-то неладное. Опыт Толика против ее, бывшего продавца привокзального рынка, был ничтожен. Не ставя на худо-бедно служащие ей к старости лет шесть всем известные органы чувств, баба Шура положилась на седьмое, ее персональное, которое она называла «Чуйка». Она продолжала идти и вдруг обнаружила перед собой на расстоянии пяти шагов явно выделяющийся на общем фоне предмет. Мигом сопоставив «учуяную» информацию, она, отточенным еще на рынке при ловле карманников движением, схватилась за палку левой рукой ближе к противоположному от ручки концу и крепко передавила веревку около лежавшего предмета крючкообразной верхушкой трости, блокируя тем самым всякое его движение. Подойдя к находке и ступив обоими ногами на с усердием дергаемую нить, пенсионерка двигалась неожиданно быстро. Слегка очухавшийся от неожиданности Толик, подбежав, успел схватиться за ее руку, только когда веревка уже была лихо порвана посредством все той же универсальной палки и баба Шура кряхтя и поскрипывая разгибала спину, держа в руках объект завязавшейся суматохи.
- Эй, девушка, не жадничайте, это не Ваше! - старался, одновременно дерзя, сделать ненавязчивый комплимент старухе Толик, неплохо знавший из опыта проживания с матерью и сестрой некоторые слабости противоположного пола.
- Я тебе!.. – резко отдернув руку сурово заревела баба Шура. – Еще издеваться будешь?!
Увы, Толик брал уверенностью и нахрапом, но сил в его тридцати пяти килограммовом организме для противоборства такому серьезному противнику явно не доставало.
К Тольке, с остервенением прыгающему около бабы Шуры, на подмогу из кустов выбежал Виталик но, тут же растерявшись и не зная, что делать, замер перед нею как вкопанный.
- Ах вы мелкие паршивцы! Мало тебя отец дома порет? - закончила она вопросом уже конкретно к Толику, нахальство которого было для нее, кажется, большим вызовом, чем тряпка тореадора для быка.
- У него нет. Это меня… - простодушно пролепетал Виталик и, пользуясь прорезавшимся от страха перед наказанием даром речи, жалостливо добавил:
- Бабуля, миленька.  Оттайте телефончик. Ну мы Вас очень просим, пожалуйста. Мы так больше не будем.
- Ага, скажи еще, что уроки сейчас учить пойдешь и в отличники заделаешься, - ехидно пробурчал себе под нос Толик, который имел уже когда-то дело с такого сорта пенсионерами в лице своей бабушки и предчувствовал, что переговоров не получится.
То, что мальчишки не стали долго продолжать изнуряющих бабу Шуру уговоров, насторожило ее. Подойдя к светофору, она не стала переходить дорогу, а пошла около нее, как бы обходя поодаль одну из ног, вырисовывавших букву П ее дома. Таким образом она слабо, но все-таки надеялась, что в случае вызова хулиганами подмоги, она сможет заручиться помощью кого-нибудь из водителей. В действительности же, опасения ее были напрасны. Находившийся все время как в бреду Виталик и уж подавно сам Толик, знали, что жалоба старухи повлечет за собой плачевные последствия. Еще при прошлом инциденте видно было, что для матери Толика это была последняя капля и, обещая в следующий раз отправить сына к бабушке в Тюмень или определить в школу-интернат она не стращала, а предупреждала его в последний раз.
Вернулась к подъезду Александра Алексеевна на сей раз не через арку, а со стороны выходившей к дороге части внутреннего двора и, войдя в свою квартиру, первым делом уселась за стол, надела очки, взяла лупу и принялась разглядывать свой трофей.
- То-то, я вам не шестидесятипятилетняя жительница Кемеровской области, - припоминая последнюю сводку новостей торжествующе говорила она.
Оглядев внимательно чехол, баба Шура извлекла из него телефон и, покрутив его в руках обнаружила единственно понятную для нее в использовании функцию, которую носила выемка в корпусе телефона, с привязанной к ней чудо-ниткой. Без сомнения, Александра Алексеевна знала, что она держала в руках и для чего эта вещица предназначалась, но основной целью церемонии осмотра было отнюдь не установление ценности найденного предмета и его прикладной надобности. Самую большую радость бабе Шуре приносила мысль о том, как ловко она сумела раскусить тех, кто с помощью этой самой штуковины, хотел надурить ее.
Чтобы понять значимость случившегося события для Александры Алексеевны достаточно лишь сказать, что больше всех остальных новостей она ждала в газетах и по радио, одном из немногих находящихся в ее квартире предметов техники, которую она не любила, сообщений о том, что где-нибудь мошенники вновь обманули очередного пенсионера. Узнав что-то подобное она заливалась бурной тирадой ругательств, все больше адресуемых пострадавшим: «Старая кляча. Надо же было тебе совсем ополоуметь на старости лет?!» Бранилась она. А выговорившись, представляла, как умеючи, окажись на месте этих дилетантов, она расправилась бы с аферистами. Надо отдать ей должное: такая боевая готовность, в самом деле, принесла свои плоды. Александра Алексеевна наконец дождалась своего звездного часа.
Теперь, вместо прогулок, баба Шура, надев на шею веревочку с привязанным на ней телефоном, гораздо чаще выходила вечерами посидеть на лавке перед подъездом. На то было две причины: не угасавшая в ней боязнь преследования и возможность очередной раз почувствовать себя победителем. Рассевшись у входа в дом, кто-нибудь из здешней публики начинал:
- Шура, ты бы продала что-ль свою игрушку. В этом-то ты хоть толк знаешь.
- Тфу ты, дура какая! Поди решила, что я не разбираюсь?!
- Да на кой ляд тебе эта мобила? Ты кому звонить собралась? Та, что с косой к тебе и без вызова явится.
И бойкие старушки, из тех, для которых после пенсии начиналась новая жизнь, дружно заливались смехом, скрепя на разный лад. Более спокойные и сдержанные, часто бывавшие только слушателями местных новостей, глухо аккомпанировали им своим виноватым «Ха-ха-ха» стараясь не выказывать веселья и неодобрительно покачивая головами. Но баба Шура знала, что все ей попросту завидуют.
«4.8.17»