Скерцо

Пена времени недоверия ломает стены, заливая их иллюзиями. Сколько трещин, закрытых тонкими сетками пауков, сплетённых из разнообразия чувств — вытяжка моей души в сумерки.
Сумерки — трещина между мирами. Я не погибну. Смешно умирать проходя сквозь время, смешно сбрасывать змеиную кожу если ты оборотень, дышащий безвременьем.
Можно лететь, наливаясь чёрной нефтью, — она умеет гореть. Чёрт с ним, с пожаром. Мой костёр давно захлебнулся, наглотавшись дыма бессмысленного страха, выжал все слёзы и спалил моё небо. Разве небо горит? Воздух горячий и всё... Всё за небом. Только я лечу не вверх, наоборот, кувырком, преображаясь в месиво своих же воспоминаний, вниз. Вниз! Вниз!
Слишком мрачен колодец времени. Желтоглазое эхо болтает вместо меня, — злобный призрак не озвученных слов. В кромешной, вязкой тьме оно свистит и орёт моим голосом, будто я сошёл с ума и поверю ему. Сгинь! Я уже растерял все страхи. Все до единого, когда дрался с собой, убивая в себе человечность. Страх опоздать жить и умереть, забыть, проговориться о любви.
Я бросил жизнь, догадавшись, что она бросит меня.
Ночью, став пауком, я сожрал свою память и выплюнул её серебристой нитью. Теперь там всё, что не захотел брать с собой.
Я был глуп, отращивая крылья. Обманывал себя поверив в солнце. Откуда было знать — солнцу всё равно и долети я до него оно сожгло бы меня раньше, чем я начал бы превращаться в солнечного человека.
И я мешал в бокалах родниковую воду с солнечными лучами, а потом плакал в похмелье своих же грёз. Солнечный человек?! Уродливый гоблин размечтался о сиянии.
И я сломал крылья. Без разницы — это, лишь иллюзия, а в окна уже ломились, вползали сумерки. В сумерках живут призраки. Знакомые, юркие, жадные, холодные...
Это они скрутили петлю из звуков времени, втащили меня в мёртвый лес усталости и сбросили в замшелый колодец.
Уже нет холода. Охрипшему эху я надоел. Эхо не любит молчаливых, а я разучился хотеть говорить. Слова скользкие, их не догнать, не ухватить. Они переврали все мои мысли, вынесли мне смертный приговор и, взломав мозг, смешались с кровью и понеслись по венам. Больно? Ни капли. Мерзко, потому что, теперь их сотни тысяч, бегущих останавливать сердце, а мне не успеть остановить хотя бы одно.
Кости хрустнули от удара — это дно. Мне хорошо. Отсюда я вижу солнце, только теперь и мне безразлично что я не полечу по его лучам, не стану солнечным человеком. Не потому что не могу подняться, разбившись об острые камни, не потому что лежу на дне, а потому что все желания я допил. А всё что здесь — чушь, мираж. Никакого дна нет, как нет и времени. Просто я хотел разбиться, хотел упасть и захлебнуться холодом, кровью. Хотел боли, адреналина...вот и всё.
И я вновь превращаюсь в паутину, чтобы поймать эхо. Пусть покричит, повоет вместо меня пока я докурю свой осенний дым забвения. Лето, летА уходят, так почему бы не затянуться напоследок, пока я прикидываю кем, зачем я ещё смогу быть. Зверем, птицей, гадом, камнем...
Последнее мне нравится больше всего — лежать и слушать море. Покой, передышка пока я настолько устал, что как-то позабыл вернуться к жизни.
Впрочем, а так ли уж она мне нужна? Там, я, лишь точка сознания в центре танцующего круга безмолвных миражей и иллюзий.
Здесь я — самая первая иллюзия без времени и расстояния, без мечты, без желаний. Пустое Я, шум прибоя, лунная дорожка на чёрно-жемчужном дёгте...


Рецензии