Советы и пустота

Как-то, читая прозу Дмитрия Пригова, я натолкнулся на упоминание контурной карты. Образ этого утилитарного предмета почему-то странным образом меня взволновал. Нет, с их покупкой, заполнением цветными карандашами, или сдачей их учителю у меня не было связано никаких воспоминаний – просто перед глазами стоял лист белой бумаги с нанесенной на нем тонкими голубыми линиями координатной сеткой и береговыми линиями; поверхности океанов, морей и озер были выделены тонкой голубой штриховкой; на белом поле, занимаемом сушей, не было ничего, кроме извилистых линий разной толщины, обозначающих реки, - и ни одной надписи. Изображение контурной карты, раз возникнув, теперь не желало меня отпускать, оно порождало чувство острой ностальгии по детству, а почему – я никак не мог понять. Наконец, меня осенило: контурная карта – это один из совершенных символов незаполненности, пустоты, как сетка, в просторечии именовавшаяся «авоськой», была символом недостатка продуктов, лежа в заднем кармане брюк каждого советского человека на случай, если ему невзначай попадется дефицит.
Пустота была в Советском Союзе вообще весьма популярна; на пике его расцвета – в 30-е годы – огромное значение придавалось освоению ледяных пустынь Арктики, хотя в нашей огромной стране было полно места для более плодотворного приложения сил. (Два десятилетия спустя еще больший энтузиазм вызвало исследование Антарктики – ведь это был уже целый совершенно пустынный континент).
Большое внимание, также, обращалось на освоение пустынь; важнейшей стройкой коммунизма считалось сооружение Туркменского канала, хотя Туркмения была на самой периферии, и играла несущественную роль. Но под конец Советской власти на обводнение пустынь Средней Азии хотели даже перебросить сток северных рек. Да и огромная популярность фильма «Белое солнце пустыни», по-видимому, базировалась на нашей иррациональной любви к пустыням.
Неудивительно, что главным советским хобби стало освоение космоса – вот уж где пустоты - зашибись!
В конце концов, увлечение пустынями кончилось для коммунизма плохо – весь его пыл ушел в песок…
Приверженность Советов к пустоте уже была отражена в новой Российской литературе; об этом – роман Пелевина «Чапаев и Пустота».
Итак, завершив деконструкцию по Дерриде, я добрался до причин ностальгии, которую у меня вызывает образ контурной карты.
                Май 2017 года