Поезд из Суйфэньхэ

Челнокам девяностых посвящается

Старый разбитый полудеревянный народный поезд из Суйфэньхэ размеренно покачивался из стороны в сторону, глухо постукивая колесами своих серых вагонов, сделанных в одну из первых героических пятилеток «Большого скачка». В 1991 год поезд въехал набитым до отказа китайцами самых разных национальностей и народностей этой огромной страны, а также русскими челноками-коробейниками, которые заполонили тамошние рынки и офисы продаж «фабрики мира», скупая товары широкого потребления сначала сумками, потом мешками, потом огромными баулами. И, наконец, те из них, кто выжил в этой безумной гонке, перешли на сорокафутовые морские контейнеры. Несколько сот китайцев, что ехали в поезде, были небогатые, да что уж там: просто чертовски бедные сезонные рабочие. Они мотаются по всей «Серединной стране», от Желтого и Восточно-Китайского морей – до Урумчи, внутренней Монголии и границы с Элосы, как они называют Россию. Миллионы бедных людей мчатся в поисках лучшей доли от зимы к лету, а потом обратно от лета к зиме. Они возвращаются после сезонных работ из уже подернутых инеем полей севера в сторону суетливого субтропического юга. Их братья по жизни приехали с севера. Это тысячи граждан России, вдруг нарисовавшихся в их городах, поездах и на улицах, потерявших работу или вынужденных бежать от нищенских зарплат своих полуживых НИИ, из парализованных шоковой терапией заводов, в одночасье обнищавших в «лихие девяностые» школ и поликлиник.
В вагоне под счастливым по местным понятиям номером восемь, перемещались несколько небольших групп челноков из России. Среди них ехала парочка молодых парней, которые сопровождали двух серьезных московских бизнес-леди, обеим около сорока пяти – пятидесяти лет. Одна из них - довольно полная, увешанная золотыми цепочками и перстнями. А другая, наоборот, худощавая и очень скромная на вид, похожая на паломницу, отправляющуюся к святым местам. Поезд шел сначала на Харбин, там к нему должны были прицепить еще несколько вагонов и затем состав отправлялся в сторону столицы КНР.  А часом ранее, как только утро щедро облило золотом приамурские сопки, русские буквально пешком перевалили через границу в районе перехода Пограничный - Суйфэньхэ, основательно протрясясь перед этим в автобусе из Владивостока. И это после девятичасового перелета из Москвы.
Суйфэньхэ – уездный аккуратный городишко, с населением в несколько десятков тысяч, маленький поселок по местным меркам. Он прилепился к российско-китайской границе, как улитка к ветке, и довольно неплохо развился на живой приграничной торговле. Пройдет время и захолустный, затерянный в малообжитом севере КНР поселок станет современным городом, где все вывески на двух языках. Россияне считают его своим и ласково называют на просторечный деревенский манер Сунька...
...У тех деловых и опытных в поездках по Шелковому пути женщин, которых сопровождали Ванек и Санек, был четкий план действий, убористый список покупок и тугой кожаный поясной кошель с долларами, надежно спрятанный на дне клетчатой сумки, набитой (пока пустыми) другими клетчатыми сумками-баулами. Этот кошель, как водится, сразу после пересечения границы перекочевал из-под (впрочем, не будем вдаваться в интимные подробности, откуда точно) - в сумку. Проходили таможню, как обычно, не декларируя сверх разрешенных ОВИРом трехсот зеленых дорожными чеками, что выдавались на «покушать-посмотреть-купить детям жвачку». По дороге потеряли двух участников группы: во Владике один, напившись до чертиков в самолете, посеял где-то загранпаспорт. И одну женщину, которая начинала когда-то простой «помогайкой», а теперь сама решила стать коробейником, ограбили в туалете автовокзала. Да как ограбили похабно. Наехали двое, мужчина и женщина: запугали ножом, заставили платье задрать вверх (так блокируются действия по самообороне) обшарили всю, что хирург на медосмотре, деньги нашли. Бедняжку потом еле откачали нашатырём. «Хоспади! Хоспади! да что-ж это деятся-то!Там же было все, что у меня есть по жизни», - не унимаясь, громко рыдала она, хватаясь за сердце. Челноки увозили с собой в поход и деньги, и драгоценности – ибо их квартиры были под прицелом домушников, вычисляли по экономической активности жильца: таскание стокилограммовых баулов туда-сюда не утаишь.

А в тех вагонах, что прицепились к поезду в Харбине, будет еще около двух-трех десятков русских. Большинство из них ехали в Китай впервые, а некоторые не были за границей вообще. Когда все в России катилось в трам-тарарам, в Китае многие надеялись обрести смысл. Заработать на жизнь. Подняться. Для некоторых КНР станет потом судьбой, удивительным местом, где они действительно обретут смысл существования и самореализуются. А для кого-то встреча с «Серединной страной» обернется неприятной историей, закончится синяками и шишками, как в переносном, так и в прямом смысле.То было временем начала великого "Хождения за три моря" русских коробейников…
Так или иначе, но поезд нес всех с одинаковой скоростью, в одних и тех же условиях и в совершенно незнакомую для многих точку на карте мира...
- Ты понимаешь, что им нужно? - Иван махнул головой в сторону пары китайцев, молодого парня и девушки, сидевших напротив их на деревянных лавках «народного вагона».
Девушка сидела на полу перед своим возлюбленным, который занял место на скамейке как раз напротив русских парней. Волосы у обоих взлохмачены, неухожены.  Оба они небольшого роста, достаточно смуглые, худощавые. Знатоки и бывалые еще на вокзале заметили эту странную группу взъерошенных, чем-то похожих на пигмеев Австралии маленьких китайцев. «С юга», - уверено пояснили они молодым людям, не ожидавшим увидеть в КНР таких граждан. Они с неподдельным любопытством разглядывали, как в ярмарочном балагане, русских.
- Не понимаю совсем, - ответил немного захмелевший Санек, глядя прямо на своих соседей и ничуть не стесняясь обсуждать их. Он только что отхлебнул пару глотков водки из своей любимой потертой военной фляги, прошедшей огонь и воду. По-моему, они просто голодные и хотят нас съесть.
- А что тогда не просят у нас ничего, - продолжил поиск истины Иван.
- Стесняются, наверно. Или боятся, - деловито нашелся Санек, у них же маоизм был. Мао не понравилось бы, что его подданные просят еду у иностранцев.
Парень и девушка продолжали в оба глаза пялиться на иностранцев. При этом они молчали, даже не шевельнулись, услышав, казалось бы знакомое слово «Мао» и никак не переговариваясь даже друг с другом.
Затем парень перегнулся через сидящую перед ним девушку и смачно харкнул прямо перед ней на пол. Та продолжала сидеть, как ни в чем не бывало.
- Вот дикари, - кратко и без злобы подметил Санек. Плюются постоянно.
В этот момент к нему сбоку приблизился по проходу между скамейками сидячего вагона какой-то мужчина. Выглядел он довольно интеллигентно: в строгом бежевом пальто до пят, из-под которого выглядывал серый в полосочку костюм с аккуратно повязанным галстуком и яркой белой рубашкой, строго застегнутой на все пуговицы.
- Товарищ,- вкрадчивым голосом, слегка озираясь глазами по сторонам на довольно неплохом русском обратился он к Ивану. Я занимаюсь мочевиной, - продолжил он, не дожидаясь ответа и уже протягивая визитную карточку. У вас есть мочевина?
- Как только будет, сразу дадим знать, - еле сдерживаясь от смеха ответил ему Иван, однако, взяв при этом визитку, как полагается на востоке: двумя руками и с небольшим почтенным поклоном головой. Интеллигентный китаец также учтиво поклонился в ответ и ретировался вглубь вагона. На его место, будто по команде, подскочил другой, более молодой начинающий бизнесмен. Видимо, он все это время внимательно наблюдал из глубины вагона за всем, что происходило вокруг группы русских коробейников, и опытным глазом проныры-фарцовщика уже присмотрелся к их часам марки «Командирские».
- Watch, I buy your watch,- выговорил он на «пиджент инглиш», приблизился к русским, без лишних слов, сразу взяв быка за рога. При этом он громко и выразительно постучал ногтем по стеклу своих электронных Casio. После чего китаец красноречиво достал из своего поясного кошелька пачку новеньких хрустящих красно-малиновых юаней.
- Нет, - энергично замотал головой в ответ Санек. Часы самим нужны, - твердо отрезал он на русском. И поставил точку уже по-английски No watch!
Китаец порылся в своем коричневом кошельке и хитренько так, будто понимающе ухмыляясь, достал еще одну стопочку юаней и развернул ее веером, как игральные карты, перед самым носом наших ребят.
- No, no, - замахали те в ответ.
- O'Key – китаец безнадежно махнул рукой и, моментально потеряв какой-либо интерес к иностранцам, повернулся к ним спиной и быстро удалился в глубь вагона.
И вовремя, ибо с противоположной стороны в проеме дверей показались два стройных крепко-сложенных молодых человека, в высоких темно-синих фуражках и таких же по цвету кителях с тонкими красными погонами на плечах.
- Санек, менты, - только и успел процедить Иван, как двое полисменов уже были рядом с ними. Они начали говорить что-то на китайском языке, не утруждая себя необходимостью перевода. Один грозил молодым русским пальцем в белоснежной перчатке. Их интонация была угрожающей, намерения серьезные. Многие пассажиры, подгоняемые любопытством зевак, повскакали со своих скамеек и окружили отсек, в котором ехали русские коробейники. Тут же образовалась толпа, полицейские развернулись в сторону зевак и начали ругаться еще громче, не проявляя при этом к пассажирам абсолютно никакого пиетета. Жестами они убедительно приказывали всем вернуться на свои места. Опять откуда-то из-за спины материализовался юркий вежливый торговец удобрениями. И, хотя по ругани и жестам полицейских и так было понятно, что они имели сказать, бизнесмен все же перевел, причем довольно артистичным голосом, желая, видимо, продемонстрировать уровень важности момента и свои языковые навыки, которые он получил будучи студентом в СССР.
- Они вам сказали, что не нужно иностранцам общаться в поезде с теми, кто покупает часы. Это нехорошо. Они позорят наш народ, который строит великую социалистическую экономику, - назидательно сказал доброволец-переводчик. В Китае есть много хороших часов. Но у нас мало мочевины, - подытожил он, сказав заключительную фразу немного заговорщицким голосом.
Санек и Иван, не сговариваясь, повернулись к нему лицом:
- Мужик, ну ты же видел все, он сам подошел. А по мочевине так: приедем обратно в Москву - спросим. Будут варианты – свяжемся.
- Спасибо, товарищи, спасибо, - торговец закивал в ответ, чуть склонившись в знак уважения. Затем он снова исчез, не менее тактично и незаметно. Поезд тем временем прибыл на какую-то небольшую станцию.
Вагоны с шумом остановились. Часть китайцев заспешила на выход.
- Менты, кажется, ушли, - выдохнув, сказал Иван. Все русские их немного побаивались, и было за что: среди коробейников ходили всяческие истории про то как китайские полицейские бесцеремонно и порой жестоко обходились с торговцами.
- Вон они, - ведут кого-то, - показал пальцем в окно Санек. На перроне двое молодых полицейских, которые отчитывали коробейников, в своей синей форме с белыми перчатками вели под руки парня, который только что предлагал продать часы. Китаец дергался, что-то кричал возмущенно, полисмены грубовато подталкивали его в спину, ведя, видимо, к участку.
- Попал чувак. А ведь если вдуматься, он такой же, как мы, фарцовщик и спекулянт, - задумчиво протянул Иван, глядя в окно поезда, за которым начиналось марсианского вида желто-бурое бесконечное степное поле северного Китая.
В Харбин приехали уже ночью. В баре небольшой гостиницы, которая называлась «У тети Кати» (деловые китайцы часто называют себя именами, которые позаимствованы из культур их клиентов), Ванек познакомился с Натахой, так представилась девушка. Она выступала в «городе белой эмиграции» в каком-то идиотском шоу, изображавшим русский колоритный быт. Бывшая спортсменка, она боролась на публику на сцене с мужиком, переодетым в бурого медведя. Безумное представление называлось «Русский Мыр», именно так, через «Ы», показывалось по ресторанам, отелям, рынкам. – Я тут застряла, в этой паршивенькой гостинице, - излила душу Натаха, приехавшая в Китай из Харькова. – Родила пацана тут уже китайцу одному, а он бросил нас с Кимкой. Мы, говорит, с тобой очень разные культурно. Ага, когда в постель тащил, разницы культурной не ощущал. Натаха горько усмехнулась, сделав большой глоток рисовой. – Ну, ничего. Вот получу гражданство, алименты с него взыщу. По полной программе, тут с этим строго - решительно закончила женщина. А в Пекине, кстати, много красивых женщин, - подмигнула Натаха Ивану, здесь на севере они страшненькие, а мужики тут просто как бешеные на блондинок кидаются. А в Пекине много китаянок модельной внешности. Так что смотри там: окрутят ведь, околдуют, заманят, - засмеялась она. Ивану было жаль ее, как и жаль многих других женщин втянувшихся в этот чудовищный водоворот, в странный переплет, взваливших на свои плечи совсем неженские дела. Пожелав ей удачи, он оставил свою собеседницу одиноко сидеть у стойки бара харбинского отеля «У тети Кати». Пыльный Харбин, прощай. Через тысячу километров – вожделенный величественный город-аристократ, город-муравейник Пекин, центр Шелкового пути, столица красивых китаянок и императорского дворца, город-сказка. Но возвращаться русским обратно все равно через Суньку, через душный обшарпанный таможенный пункт Пограничного, с тяжелеными клетчатыми «кирпичами» - баулами, обтянутыми скотчем, этим основным логистическим инструментом начинающего челнока.
А потом таможня. А там - рожу кирпичом и как можно более уверено говори, что все везешь себе! Вспоминай все женские имена, что только знаешь: «Вот это для двоюродной сестры Гали, а вот это – для тети Маши, соседки, она просила». И усталый иронично-насмешливый видящий тебя насквозь, до самого твоего неприхотливого долготерпивого коробейного нутра взгляд таможенника. И потом домой – в криминальный «Черкизон» или в грязноватую «Лужу». И снова базар, и опять беги-меняй рубли на доллары – и береги деньги, рассовывай и прячь куда только можешь!
А потом снова вагоны поезда из Суйфэньхэ, и только к вечеру, когда огромное красное солнце садится за марсианское поле Великой Китайской равнины, маленьким бонусом тебе, челнок, – порция горячей лапши вок и ледяное «циндао»: наконец-то отдых, под усыпляющий стук поездных колес, который везде в мире столь одинаков.

2017г.