Умри, Хулио, лучше не напишешь

Столица провожала литератора ясным небом и палящим солнцем. Домой драматург ехал, как белый человек, на верхней полке в плацкартном вагоне (мерси, Ди!). Одна мысль всю дорогу занимала писательский ум, тревожила прозаическую душу, отравляла поэтическое сердце — Екатерина.
Перед отъездом, со словами: «Благодарю за подаренный сюжет», он отправил ей свежеиспечённый мемуар, по прочтении которого был помещён сей фигурой в чёрный список.
Город корабелов встретил классика беспросветной пеленой, поливающей осадками. В шортиках и маечке, с сочным загаром, романист выделялся на фоне серой массы, привлекая внимание и увеличивая дискомфорт.
— Мля, Севчик, Севчик...
Михаэль Шумахер (батя) встретил отпрыска на железном китайском коне — Chery Tiggo (здесь могла быть ваша реклама!) — и вскоре блудный сын наслаждался тишиной и покоем родительского очага. Мать уже третий месяц находилась в деревне, отец колесил по городу, решая рабочие вопросы, и лишь граф Яков (котэ), находившийся дома, равнодушно лицезрел приехавшего пиита. Никакого шума, никакой суеты — тихо, спокойно, желанно.

Хулио набрал Жоржа.
— Привет, друг. Я в городе.
— Ну и что? С заводом ты пролетел, приятель. Начальник в отпуск уехал, а людей уже набрали. Так-то. Надо было раньше думать, соглашаться, когда предлагали. Сам виноват. Довыеживался. А я говорил, сразу предупреждал. Не послушался и зря. А теперь ничем помочь, увы, не могу.
— Да пошёл ты, скотина!
Пип-пип-пип-пип-пип...

Хулио смотрел в окно: на нескончаемый дождь, на перекопанную дорогу, на людей в куртках.
"Ну и ладно. Идёт завод лесом, вместе с Жоржем. Оно даже к лучшему — одной головной болью меньше. Все силы направлю на Москву. Отдохну пару недель, подниму справки для медкомиссии, и в путь-дорогу — навстречу приключениям! Уфф..."

Наведя дома порядок, Хулио пошёл в поликлинику, а по пути заглянул в библиотеку. Набрал чтива, в том числе и роман Джека Лондона "Мартин Иден".

Вечером к Хулио зашёл граф Орлов. Чаем и вафлями встретили дорогого гостя.
— А где котэ? — спросил граф, завершив трапезу.
— Зачем он тебе?
— Так, печеньку профилактическую отвешать.
— Кота любой обидеть может, — процитировал бессмертные строчки Хулио. Литературный багаж Орлов оценить был не в состоянии. Подойдя к окну, сказал:
— Погода дрянь. Нажраться так и тянет. Ты-то что, не раскодировался ещё?
— Четыре месяца ни капли в рот.
— Пивка-то можно, без фанатизма. А?
— Я так не умею.
— Ну, можно и водочки.
— Угощаешь? — завершил разговор Хулио.

Ранним утром следующего дня Хулио открыл первую страницу зарубежной классики. Ранним вечером перелистнул последнюю.
Прокачав мозг, отправился на стадион — прокачивать мускулы.
Когда он уже лежал в постели, готовый завершить сей день, раздался телефонный звонок.
— Алло.
— Здорово! Ходит молва, что ты в Севчике? — спросил Антонио.
— Слухи, слухи...
— Что?!
— В Севчике я, в Севчике.
— Ну и всё, скоро зайдём.

Хулио оделся, затем разделся и принял душ (без особой на то надобности), снова оделся, вышел из дома и пошел на встречу. Он понимал, что друзья на веселе, что ни ему, ни им не будет комфортно от того, что он будет "на сухую", не будет резонировать. И чтобы сократить пропасть, быть на одной волне, твердо решил: "Нажрусь!"
Вообще от пьянок Хулио всегда чего-то ждал, чего-то особенного, какого-то волшебства, каких-то чудес. И хоть чудеса были явлениями редчайшими, исключительными, он не терял надежды и, будучи в сладостном предвкушении, ждал.

Ведущий инженер Антонио, ведущий инженер, всеведущий Александер, электрик, который шарит, Битлс, электрик, который делает вид, что шарит, Василе и трутень-блюдолиз Хулио отдыхали в кафешечке.
— Прочел твой крайний опус. Сильно. Стильно. Экспрессивно, — сказал Битлс, с чувством пожимая руку.
— Я всегда знал, что у тебя утончённый вкус, дружище, — не остался в долгу Хулио. — А вам, ребят, как?
— Плебейскую прозу не читаем, — дал общий ответ Александер.
— Окей, какую читаете?
— Я вообще кино люблю, — сказал Антонио.
— Окей, как вам новинки?
— Например?
— Ну, "паучок"?
— Детское говно не смотрим, — снова обобщил Александер.
— Отчего же говно?
— От того. Третий перезапуск априори не может быть хорошим, второй-то унылое гуано было, с этим петухом Гарфилдом в главной роли! Вот то ли дело Тоби — классика...
— А мне Гарфилд по драматической составляющей больше всех зашел, — защищал любимого артиста Хулио.
— Да петух он! — настаивал Александер. — И 70% критиков со мной согласны. А это все. Это приговор.
— Тоби — Бог, Гарфилд — Лох! — сказал Битлс.
— Конченный, — кивал Василе.
— Херню всякую смотришь, — добавил Антонио.
— Вздор! Вкусы — дело индивидуальное, и довольно, кончим на этом.
— Не согласен, — не унимался Александер. — Статистика на нашей стороне и бла-бла-бла...
Хулио больше не открывал рта, сосредоточил внимание на алкоголе, очень скоро ушел в отрыв, в котором всех любил, уважал, благотворил...

Проснулся с чувством, что его опять "поимели". Сложно потерю сознания спиртовой интоксикацией назвать волшебством. Отравленный ядом организм помутненным состоянием сигнализировал об изнасиловании, а Хулио с горечью осознавал, что снова угодил в западню. Противно было сознавать, что совсем давеча он с отвращением осуждал хроников, а вот теперь и сам в капкане. Ничему то жизнь не учит! Мысль, что дни свои кончит в синей грусти, будучи нереализованным неудачником, не давала покоя и возможности заснуть. Неужели вектор параболы так быстро сменил направление? Нет! Не бывать этому!
Хулио достал томик Достоевского и приступил к чтению эпистолярного романа "Бедные люди". А вечером взялся за "перо"...

Планам, касательно двухнедельного урегулирования житейских вопросов, не суждено было сбыться. Причины, как всегда, уважительные: предстоящий переезд в новую квартиру (социалочка), связанная с этим бюрократия и, конечно же, кэш, а в случае Хулио — его полное отсутствие. Следовательно, отъезд в Москву откладывался на неопределенный срок.

Будни Хулио проводил банально: листал книжки с умным выражением лица, пачкал бумагу, потел на стадионе.

Меж тем Граф Орлов, прочуяв, что друг задушевный снова с алкоголем на "ты", выждал пятницы и ударил в слабое место — пригласил в кафе. Хулио, как вы понимаете, дав добро, предался предвкушениям...
Увы и ах — волшебство снова обошло стороной, а вот наркозависимость накрывала все плотнее и плотнее. Хулио мог выпить теперь и посреди недели, а если "благоволили" обстоятельства, то и на следующий день после. Не лучшим образом пагубная привычка сказывалась на качестве жизни: энергия улетучивалась, склонность депрессировать повышалась, нехватка внимания резко обострялась, что приводило к рождению третьесортных пошлых рассказиков. Но Хулио боролся, заставлял себя выходить на пробежки, читать, писать, что с каждым днем становилось все более и более тягостно. Весы, где на одной чаше — развитие, а на другой — деградация, медленно, но верно, склонялись на вторую, ведущую в пропасть, чашу.

— Чего, мля?! Ты три дня подряд синячил? — опешил граф Орлов, когда они с Хулио сидели в графмобиле.
— Ну, не то чтобы прям синячил, так, без азарта... А что я сделаю — наливают и наливают.
— Ну ты и Мармеладова!
— Да брось. Как тебе, кстати, мое последнее произведение («Проститутка»)? Пять минут на этот литературный «алмазик» потратил.
— Как? Гм. Умри, Хулио, лучше не напишешь!
— Серьезно, тебе понравилось? — не ожидал такой похвалы Хулио.
— Дурак что ли? Пятиминутный высер. Блювотная халтура. Клюква болотная. Редкостная дрянь! Даже Василий Сергеевич ругался, говорит, ты исписался, не той дорожкой пошел...
— Да брось. Там куда тоньше, думать надо. Ай... ну вас к черту. Мелочь есть?
— На пивко?
— Ну, можно и пивка, а так-то я водички хотел...
Взяв детской водички по акции, лучшие друзья продолжили посиделку в графмобиле.
— Ооо, какой мягкий, нежный вкус, — восхищался Хулио, — сразу видно — детская.
— Что? Да это же бред! Маркетинговое надувательство! Ты, мыслящий человек, должен понимать, — недоумевал граф.
— Может быть, но она реально кайфовая. Не то что обычная.
— Гм. Эксперимент?
— Давай.
Граф Орлов, купив бутылку обычной воды и пару стаканчиков, наполнил оба детской водой, чего не видел Хулио.
— Держи первый.
— Так, я уже понял, что это за вода, — сказал Хулио, осушив тару.
— Держи второй. Выпил? Ну, какая детская, а какая обычная?
— Легче простого. Первый стакан — обычная, второй — детская. Я прав?
— Почти. Это всё была детская, что и требовалось доказать: разницы нет, кроме цены.
— Но это же жульничество!
— Это бизнес, детка.
— Я тебя имел в виду, так нечестно...

Так как Хулио в соцсетях никто не писал, за исключением преданной фанатки Маруси Миллер, он решил от нечего делать почитать старую переписку с бывшей подругой. Наслаждаясь чтением, Хулио думал о том, как это прекрасно, когда между мужчиной и женщиной зарождаются чувства, как это замечательно, когда кто-то тебя интересует, волнует, влечёт, а когда это всё ещё и взаимно — это, наверное, и есть счастье? Эх, любовь, любовь, куда же ты ушла? Как это куда? Пала жертвой столичных амбиций... Ай, полноте, батенька, полноте.

Ностальгическое настроение хотелось разделить, посему Хулио решил на основе данной переписки написать рассказ. При творении сего продукта автор далеко ушёл от оригинала, что привело к неуместному фарсу и нескладному хаосу. Опыт оказался неудачным, что не помешало, будучи в похмельном состоянии, выложить «Вирт-флирт» в сеть и послать всем друзьям ссылочку. Благо, всем плевать на ссылочки от Хулио.

Помимо достоинства, алкоголь отобрал и единственную фанатку — Марусю Миллер. Пара неудачных гегов привели к удалению из друзей и помещению в чёрный список.
Хотелось бы спросить: «Барышни, что с вами не так?! Физически развитый, интеллектуально одарённый, красивый, скромный литератор не заслуживает подобного отношения!» Но, признаем — поделом.

Ну, и довольно разглагольствовать об этом самозванце...
Как сказал Хаксли: «Барахтанье в дерьме — не лучший способ очищения».