Нанашки

НОВЕЛЛА
                НАНАШКИ
Александр  Жар
               

Дорога на «севера» монотонна и утомительна. Катит мощный грузовик по заснеженному тракту. Мелькают придорожные столбы обесточенной в перестройку ЛЭП. На проводах налипло столько обледенелого снега, что они провисли, чуть ли не до самой земли и превратились в гирлянды замороженных колбас, развешанных Дедом Морозом до самого горизонта. Хвойные деревья раскинулись зеленым морем , с белой пеной на колючих лапах. Кусты, как загипсованные, согнулись под тяжелыми снежны¬ми одеялами. Леденящее душу однообразие утомительно и невыносимо в дальней дороге. Шофер не выдерживает. Ткнув задремавшего пассажира локтем, просит:
   - Братишка, поговори со мной, не то черт его знает, вдруг усну ненароком...
Случайный попутчик, сгоняя тяжелую дрему, выставляет на студеный ветер голову, опустив стекло. И, широко зевнув, обнажает ряды крепчайших, ослепительно белых зубов. Наблюдательный водитель про себя отмечает: «Классные резаки, но почему-то очень редкие... на-верное, брехливый. Ну и хорошо. Гнать пургу будет всю дорогу...».
В памяти попутчика было множество анекдотов. К тому же он оказался замечательным рассказчиком. И с таким артистизмом, образно изображал героев скабрезных историй, что, заслушавшись, водитель несколько раз чуть не вылетал на обочину дороги. Но время в пути оказалось более продолжительным, чем за¬пас красноречивого пассажира. И он перешел на эпизоды из своей жизни. Замечено: многие люди, едва знакомые, рассказывают о себе такие подробности, выбалтывают такие секреты...
Не удержался перед внимательным, благодарным слушателем и редкозубый. Исчерпав запас анекдотов, он стал красочно  / когда то хватило терпения, закончил только первый курс филфака / описывать свои амурные похождения.
- Однажды был я в командиров¬ке в том городке, куды мы сейчас двигаем. Ну так, значит, прибыл я уже к вечеру, ни кола ни двора -  все мне незнакомо тогда было в этой местности. Думаю подыскать себе, где бы прикорнуть, переночевать. Поищу в частном подворье, где приютят.
Мож у какой старушки, а повет - бабенка какая пригреет. А погода смурная такая. Что-то там, в небесной епархии, не заладилось, дождит и дождит уже пару недель подряд. Да и дождик - не дождик, а мелкие, как пыль, капельки, от которых никакой плащ не спасает. Всюду эта мерзкая холоднючая влага проникает. Брр - бррр! Стучу в большие крепкие ворота, за которыми такой справный просторный домина виден. Стучу еще. Никто не отвечает. Поднял с дороги камень и колочу, наглея, по железной стойке ворот. И тут мороз пронял от неожиданности... Какая - то ведьма подошла сзади и как хватанет меня за плечо. И таким грубовато-низким, но и приятно-бархатным голосом: «Оборзел! Че ломишься-то?»
И клюкой мне туды тычет, откуда из меня чуть водопад от страха не хлынул. Я посмотрел, куды упирается эта подпорка старухи, и еще больше трухнул. Ага! Это была двустволка! Я сам охотник со стажем быстро определил: две трубы шестнадцатого калибра со взведенными курками... Грозное оружие! Да еще в руках старой кошелки, которая, не дай Бог, ненароком нажмет на спусковой крючок. Мне тогда - кердык!
Сработала реакция, приобретенная, когда, в десантных войсках служил. Кричу бабке первое, что на ум пришло: «У тебя молоко убежало!» На миг старая вздрогнула и, потеряв бдительность, опустила вороненые стволы еще ниже. Долей секунды было достаточно. Спецприемом выбил у злой женщины дробовик, и она упала в большую лужу у клумбы с великолепными цветами, каких я даже на Кавказе не видал. На фоне этих красивых растений при моросящем дожде упавшая ведьма смотрелась как куча тряпья, пригодно¬го только на макулатуру. Эта куча шевелилась, пытаясь встать. И то ли кряхтела, то ли всхлипывала. Пожалел ее. Подошел, протянул руку. бабусенца заартачилась. Видать, гордая, старой закалки! Не лежать же ей в этой болотине. Хватаю упрямую в охапку и став¬лю на чистую травку. «Козел!» -орет она вместо ожидаемой мною благодарности. И тут я - е-мое -слепну от... и теряю дар речи от... видения, которое вдруг предстало. А Баба-Яга, отбросив промокший кожух - брезентовый плащ, сверкнула таким прожигающим душу лазером прекрасных огромных глазищ! При вспышке молнии высветился абрис превосходной фигуры моложавой, полногрудой женщины, что я, бывший десант¬ник, онемел от охвативших меня чувств! Это и понятно. Сквозь тонкую ночную рубашечку, едва прикрывавшую бедра, женщина выглядела богиней. Капельки дождя, едва коснувшись ее горя¬чего, розового тела, моментально испарялись, создавая вокруг этой' колдуньи божественный ореол. Дьявольская сила неодолимо притягивала меня к ней. Сбросив с себя ветровку, я кинулся к незнакомке, чтобы прикрыть ее голые плечи своим еще сухим и теплым пиджаком. Силушкой меня бог не обидел. И, несмотря на ее сопротивление, пиджак лег на ее торс. Чтобы его не сбросила, пришлось покрепче сжать ее беспокойное, змеей извивающееся тело. Недолго билась горячая незнакомка. Я почувствовал, как опытный мужчина, знакомую дрожь и последовавшую затем слабую податливость. Чувство страсти охватило нас обоих.
Тут же - в клумбе, изрядно по¬мяв роскошные цветы, мы сблизились. Небо над нами распахнулось, словно кто-то раздвинул плотные тучи, и заиграли, заблестели бессчетные самоцветья звезд. И среди них вдруг вспыхнула одна, самая-самая ярчайшая - наша Звезда! Потом мы перешли в дом через калитку у больших ворот, с оригинальной вязью художественной ковки, сработанной руками талантливого мастера...
-             Что, что на воротах изображено? - перебил хвастливого,  велеречивого рассказчика встревоженный шофер.
-                Там была небольшая фигурка обнаженной  женщины,   искусно перевитой розами... Я таких ворот еще нигде не видел.
-                А номер, а номер на, на тех воротах? Ну какой номер - то? -нетерпеливо и с раздражением, осипшим от волнением голосом спросил  бывалый  покоритель дорог.
-          А че те номер! Я и с завязанными глазами, любой самой темной ночкой найду дорожку к любимой. Да я уж 'с год, как. заруливаю к моей подружке. Повезло - такую женщинку встретил! А ты номер, номер... Да счастливый номер. Две семерки, вот какой номер! И улица называется необычно - Светлая, хоть на ней отродясь местная власть ни в советские, ни в наши капиталистические будни не собиралась вывешивать фонари. Луна и звезды ночью, а днем солнышко - все от Бога...
-               Хорош трепаться, сука. Ах ты мразь! - вдруг на срыве голосовых связок завопил шофер и изо всей силы ткнул редкозубого в ребра локтем. Завязалась потасовка. Машина, лишившись управления, понеслась через кювет, с грохотом и треском ломая на своем пути не¬большие деревья, пока не уткнулась в огромный кедр, с которого посыпались шишки.
От сильного удара сами собой дверцы распахнулись. И из кабины выскочили оба мужика. Как оказалось, оба обученные приемам рукопашного боя. Шофер отслужил в подразделении мор¬ской пехоты. Ослепленный ревностью (нетрудно догадаться, что именно к его жене на свиданку ехал ничего не подозревающий хвастунишка), он со звериной яростью наносил удары сопернику. И насмерть забил бы его, но, к счастью, тот умело ставил блоки защиты и, не на шутку разозлившись, сам стал нападать.
Не на жизнь, а насмерть бились мужики в суровой тайге у разбитого грузовика. Скрипели сухими сучьями разлапистые великаны, словно стонали, наблюдая за яростной дракой окровавленных и дико кричащих людей. Такого «представления» ни разу не видели вековые обитатели леса. Из дупла промельком сверкнули испуганные глазки какого-то зверь¬ка. Процокала невидимая птица, словно осуждая бойцов, нарушивших мирную тишину родной поляны. Долго, не замечая быстро наползающих сумерек, воевали они друг с другом, обагряя кровью невинно чистый снег. Устав от рукопашной схватки, едва переведя дыхание, они опять шли в атаку, пока не свалились на сугробы то ли обессилевшие, то ли потерявшие сознание от ран и побоев.  Располовиненный тазик луны закрыла подогнанная возмущенным ветром темная туча. Из нее снегом так сыпануло, что старый кедрач, не удержав на макушке огромную папаху, ойкнул и, роняя эту тяжеленную ношу, снес на себе несколько толстенных веток. Все это рухнуло вниз, накрыв темные фигуры на поляне. Выжить после удара такими «вениками» с такой ледяной «припаркой» было мало¬вероятно...
Утро обозначилось робкими лучиками маленького солнечного диска, едва пробившегося сквозь льдистые иголья, зависшие в воздушном мареве.
 Крепкий мороз с треском пробегал по стволам стылых деревьев.
Звенящая тишина на сотни километров. Все как будто вы¬мерло.
А что же с нашими героя¬ми? Так и уснули они вечным сном в снежном могильнике под тяжелым одеялом из обледеневших веток кедрача?
    ...Чуть слышное шурша¬ние послышалось, будто бы из под земли кто-то пытался выбраться на свет. Я, как и вы, читатели, сразу подумал, что это вчерашние бойцы очухались и рвутся на свободу из белого плена. Но раздался страшный рев, и на поля¬ну, взметнув фейерверк из сухих сучьев, травы и рыжих иголок, выпрыгнул медведь. Молодой косолапый, впервые за¬легший в зимнюю спячку, мирно посапывал в своей теплой бер¬логе, просматривая свои цветные «видеофильмы», тихо дожидаясь весеннего потепления. И вдруг в него вонзился острый сучек. Это шофер, очнувшись после побоища, в кромешной темноте принял лохматую шкуру за свисающий с краев ямы мох, попытался проделать для себя лаз, чтобы выбраться наружу. В беспамятстве он не мог даже представить, что тяжелые ветви продавили его до самого дна медвежьей берлоги. И он вместе с животным провел несколько опасных часов, пока не пришел в себя. Повезло! Дикий зверь так перепугался нахального гостя, что обделал его и всю ночлежку, задавая стрекача. Водила грузовика выполз на белый свет и огляделся...
Побитая машина вряд ли была способна продолжать движение. Без помощи со стороны выбрать-ся из этого гиблого места было невозможно.
И тут тревожная мысль пронзила мозг:
• - Япона мать! А где попутчик? Вдруг я его убил... Срок такой припаяють!
И чуть не воя, ревнивец по-собачьи стал разрывать сугробы, пытаясь обнаружить редкозубо¬го. Он его все - таки откопал! Дон - Жуан лежал беспомощный и был похож на огромного черного жука, пришпиленного булавкой к ват¬ной подстилке. Проболтавшегося хвастунишку пронзила насквозь острая ветка. Он был без сознания. Срочная медицинская по¬мощь требовалась сиюминутно! К счастью, до шоссе было недалеко. И спасительный рокот приближающихся автомобилей послышал¬ся своевременно. В автоколонне среди геологов оказался опытный врач. Он помог тяжелораненому доехать до больницы. Здесь после операции он пришел в себя. Увидев рядом с собой недавнего противника, напрягся, приготовившись к продолжению схватки. Но сильная боль отбросила его на больничную койку...
-             Хорош, братишка! Я замирить¬ся пришел. Ты ужо суток трое в бессознанке. И я тож подлечиваюсь. Обморожение на ноге. Скоро на выписку. Но домой к этой своей сучке ни-ни-ни... Есть у меня зазноба. Она в твоем городе проживает. Мужем своим недовольная. Я ее заберу и увезу к матери. Тама и будем с моей любимой Наденькой доживать. А то черт меня дернул: из-за своей не¬верной чуть тебя не убил. Прости меня дурняка. Чертова ревность заела... Прости. Вот как выпишут, зараз поеду и заберу Надюшу с ее домика на Советской улице...
Заерзал, задергался перебинтованный редкозубый. Болезненная догадка ввернулась, словно ржа-вый шуруп, в его сознание.
-                Может быть, я ее знаю,- осторожно спросил он. Адресок ска¬жи...
-                Адресок-то хреновый. Чертова дюжина – номерок: 13. Вот и не повезло Надюхе. Все где-то пропадает ее супружник. Разлюбила она его. Мы два года с ней встречаем¬ся, - ничего не подозревая, ответил с улыбкой на добродушном славянском лице водила.
В груди лежащего что-то забулькало, и он, захрипев, потерял сознание. Пулей вылетел из палаты шофер. На его зов прибежали ме¬дики. Обошлось. Больного привели в чувство, сделали перевязку. Он с каждым днем чувствовал себя все лучше и лучше.
 Зима ушла, когда он поправился.Розовые облака из сердец медленно проплывали в лучах ласкового солнца.
И сквозь них пролетали копьевидные косяки птичьих стай. Суровые с виду мужчины обнялись и, сев в отремонтированный грузовик, тронулись в путь. Они, не сговариваясь, уже знали, куда им надо ехать...
*   *   *
- Интересно, как сложилась их жизнь? - задаст вполне уместный вопрос читатель.
Судьбы героев этого рассказа переплелись. И связались крепкими узами и любви, и теплой, искренней дружбы. Дорожная вражда ими давно забыта. Они развелись с женами и женились на бывших любовницах. В общем - поменялись. Оба стали отцами. Своих детишек покрестили в од-ной церкви. Все праздники и торжества отмечают вместе. И называют себя редко встречающимся в современном русском языке,- словом – НА-НАШ-КИ. Это значит – наши-нашенские, близкие, родные. Может кто-то усомнится, подумает, что так не бывает...
В нашей -  нанашкиной России всякое бывает!