Алтамиш

Ангелина – женщина весьма приятной наружности, сорока пяти лет (ягодка опять!), в круглых очочках. Работает в сельской библиотеке. Местные зовут её за глаза Фитофторой.

Понятно, что иметь прозвище в деревне – это то же самое, что выпить после бани. Год не пей, два не пей, а после бани… Нет, ну надо же было такое прозвище придумать библиотекарше!

В то дождливое лето Ангелина первая назвала болезнь картошки, которая тогда заболела у всех: ботва почернела, клубни загнили. В садоводческих журналах Ангелина вычитала, что эта противная болезнь называется фитофторой. По доброте душевной всем рассказала, как зовут врага и как с ним бороться. А тут... Фитофторой стали называть её саму.

Правду сказать, характер у Ангелины ещё тот. Нос задирает: библиотекарша – не чета дояркам. Гелей не разрешала себя называть даже подружкам. Упрямая и вреднючая. В общем, Фитофтора прицепилась к Ангелине покрепче клеща. Более того, мужа Виташку начали называть «муж Фитофторы», а дочь Наташку – «дочь Фитофторы». Семейное стало прозвище. Настоящую их фамилию все даже забыли.

…В этот день Ангелина шла домой, чертыхаясь:

– Убила бы, заразу! Мало парней – нет, этого нашла! Опозорила на всю деревню!

Ангелина считала себя интеллигенцией, которая должна быть как пионер во всём пример. А тут такое… Предательство. Стыд. Срам.

Так «по-доброму» она думала о дочери. Сегодня должна была приехать Наташка, чтобы показать своего избранника. Турка. Самого настоящего!

– Турки – это же… Мы всегда с ними воевали. Хоть бы из Европы кого нашла. Немца, например, – перебирала про себя национальности Ангелина. – Хотя немца тоже плохо. Отца в войну они убили...

Наташка училась в «педе» в Вологде. С подружками прошлым летом решила поехать за границу (всё дешевле, чем Сочи), насобирали на отельчик в «три звезды» и двинулись в Мармарис. Городок оказался красивее, чем его название. Находится он на Эгейском море. «Эге-гей!» – решили оторваться, как только прилетели в Турцию. Нет, вином они заправились ещё в дьюти фри в «Шереметьево».

Наташка была свободной, несмотря на всю свою красоту. Выросла она в деревне, здоровье – кровь с молоком. Натуральная блондинка. Кожа белая, как парное молоко их коровы Розки. А глаза цвета васильков – синие-пресиние. Коса – до мягкой точки. В общем, настоящая русская красавица.

В Мармарисе в первый же вечер подружки отправились на Улицу баров, есть такая в этом городке. Вход в заведения бесплатный (что самое главное для студенток), только напитки там покупай. На спор Наташка решила познакомиться с симпатичным барменом. Звали его Алтамиш, по-турецки значит «командир». Глаза у командира чёрные, как угольки, фигура – настоящий мужской треугольник: широченные плечи – узкая талия. Волосы у Алтамиша были, естественно, тоже чёрные, упрямо вьющиеся.

– Говорят, турки – потрясающие любовники. Интересно, этот мальчик везде такой смугленький? – хихикали подружки, обсуждая парня.

По другую сторону бара Алтамиш с официантами тоже заключил пари: в эту ночь русская Наташа (он ещё не знал, что её так на самом деле зовут) будет его. Кого из них считать побежденным, а кого победителем, непонятно, но Вологда и Мармарис в эту ночь породнились. Алтамиш и Наташа были как двойная плитка шоколада – сверху белый молочный, снизу – горький чёрный.

Наташка весь отпуск просидела за барной стойкой, страшно ревнуя Алтамиша к каждой приближающейся девушке. Ночью он работал, днём они не выходили из его дома. Так Наташка и уехала из Турции белая, совсем не загоревшая. Прощалась со слезами… Но обыкновенный курортный роман Наташи – один из тысячи – оказался больше, чем просто роман.

Как приехала в Вологду, в институте взяла академку (учёба подождёт, когда такой мужчина) и полетела снова в Мармарис, к Алтамишу. Хранил ли он в её отсутствие верность – неизвестно. Но принял обратно и помог с работой – устроил аниматором в хороший отель. И вот теперь вместе едут получить благословения к родителям Наташки. У Алтамиша они погибли в автокатастрофе…

Самолёт до Москвы, поезд до Вологды, автобус до райцентра, дальше – попуткой до родной деревни Подвалье. Алтамиш немного знал русский, работая в отеле с нашими туристами, но никак не мог понять название этого населённого пункта. За что так деревню назвали? Надо сказать, он удивлялся постоянно, как только доехали до Вологды.

Наташка всю дорогу думала, как её примут дома. За отца, Виталия, не переживала. Вместе пропустят с Алтамишем по одной, и будет «всё путём», как любит говорить папка. Отец самогон гнал лучше всех в деревне, а Алтамиш все конкурсы среди барменов Мармариса выигрывал. Найдут общий язык – не одна бутылка разного цвета и крепости для этого в чемодане в одежду укутана. А вот мать…

– Гляди, кто приехал! – отец с грязными руками (никогда перчатки не наденет), в робе, вышел с огорода встречать гостей. С дочерью обнялись.

– Так как, говоришь, тебя зовут? – Виташка с ног до головы осмотрел турка.

– У него красивое имя – Алтамиш, – вместо избранника ответила Наташа.

Он не решался ещё что-то произнести, рассматривая двор и здоровенного пса Рекса.

– Значит, будем звать его Мишей! – тут же решил отец.

Ангелина как стояла в дверях, так и не сдвинулась с места. Решила избрать тактику бойкота к дочери и этому её любовнику. В противном случае, Фитофтора разнесла бы весь дом, а гостям в тот же вечер пришлось б возвращаться в свою Турцию.

– Мама… Рис... Мать его! Город-то как называется? – сидя уже за столом, всё не унимался отец.

– Мармарис. Мар-ма-рис, – по слогам повторяла дочь уже в третий раз.

Выпили из привезенного запаса. Бокалов в деревенском доме не было: Алтамишу пришлось смешивать коктейль прямо в гранёном стакане.

– Между первой и второй, как говорится, перерывчик небольшой. Давай теперь моего попробуем, – Виташка быстро захмелел со сладкого турецкого коктейля и открыл трёхлитровую бутыль самогона.

– Плиз. Пожалуйста. Подождите, – Алтамиш вышел из комнаты. На огороде он присмотрел клубничку. Принёс и украсил ягодкой стакан тёщи.

«Издевается, что ли? Плеснуть ему в смазливое личико?» – подумала зло Ангелина. Наоборот – с вызовом выпила стакан залпом, как водку. И тут же обмякла. «Так он, кобель, дочку и споил», – решила про себя и снова ничего не сказала. Только вышла из-за стола.

Виталий разошёлся и решил с зятьком сходить после выпитого в баню. Очень уж наслышан был о турецкой сауне и никак не хотел упасть в грязь лицом. Истопил свою баньку. Поддал на камни пивасиком, запарил свежий березовый веник. Такой дух пошёл – ух! В баню отправился вместе с Алтамишем.

– Ну мать, у нас и зять. Настоящий жеребец! – уже ложась спать, всё ещё под впечатлением увиденного в бане, признался Виталий Ангелине.

– И как тебе не стыдно, старому? Наташка у тебя кобылица тогда! – и раздражённо отвернулась к стенке. – Поскорее бы они уехали уже!

Молодые ночевали на сеновале. Это было одно сплошное изумление от сумасшедшего запаха трав. Такие в Турции не растут. Ощущения в ту ночь для Алтамиша были необыкновенные – от самогона, бани и, конечно, Наташкиной страсти.

На следующее утро Наташа отправилась с гостем по деревне – похвастаться своим шоколадным зайчиком (так она любя называла Алтамиша). Жаль, все соседи оказались на работе. Но слух о турке быстро прокатился по Подвалью. Вечером соседки сами прибежали поглазеть. В Турции они не бывали, да что там в Турции – Москву не видели. Предлог был, конечно, другой: одна просила у Фитофторы раствор опрыскать смородину, мол, какая-то дрянь завелась; другая спросить, как правильно прищипнуть огурцы…

На Алтамиша деревенские бабы смотрели как на обезьянку в зоопарке. Его тёмная кожа, казалось, покраснела.

– Сглазят ведь, – Наташка увела жениха в комнату.

Потом они весь вечер бродили по окрестностям. В шоке Алтамиш был от поруганного храма: в стене был сделан проём для проезда тракторов – при советской власти здесь размещались мастерские. На промасленном полу валялись бутылки. Но самое кощунственное было на образах – крупно нацарапаны какие-то три буквы (знал бы Алтамиш, что из них слагалось!).

– Всех, кто только бы попытался осквернить мечеть, у нас сразу б на месте казнили, – сказал он Наташке. Она ничего не ответила.

– А кто хозяин этого пляжа? Он платный? – спросил Алтамиш, когда они пришли на берег речки. Пляж в самом деле был шикарный – намного больше узкой полоски в Мармарисе. Песочек чистый, меленький. И ни души!

– Да не. Просто никто не купается, – засмеялась Наташка.

– А это чьи поля? – Алтамиш показал на противоположный берег.

– Да ничьи. Наши. И тропинка, и лесок, в поле каждый колосок. Речка, небо голубое. Это всё мое родное. Это родина моя. Всех люблю на свете я! – вдруг вспомнила Наташка строчки из какого-то фильма или стихотворения. И тут же взасос поцеловала своего турка.

Дома Алтамиш пристал с вопросами к Виташке: а почему нет дороги, когда рядом песчаный карьер? Почему нет туалета, а вместо него какая-то зловонная яма?

– Ведь воды у вас сколько! И электричество есть, – перечислял удобства гость.

Виташка не нашёлся что ответить:

– Давай лучше дёрнем, а?

Но гость не успокаивался: вон леса сколько. Новую ферму можно построить в деревне вместо разрушенной...

– Я могу бригаду строителей привезти. Недорого возьмут за работу, – предложил он.

– Да мы сами с усами, – буркнул Виташка. Он снова быстро захмелел.

Трёхдневный отпуск у Наташки и Алтамиша закончился: надолго в отеле в сезон не отпускали. Работать надо.

Разговор с матерью у Наташки за эти дни так и не получился.

– Не выгнала, и то хорошо. Стерпится – слюбится, – надеялась Наташа, собирая вещи.

Алтамиш и отец у калитки уже договаривались о каком-то деле. Дорогу после ливня крепко развезло. Пришлось просить трактор с телегой, чтобы добраться до асфальта. Присели на дорожку.

– Ну, мать, обними на прощание дорогих гостей, – подначивал Виташка.

Дочь первая подошла к матери: обнялись. Потянулся и Алтамиш. Приобнял.
И тут с Ангелиной что-то случилось. «Химия» или «физика», а скорее, и то и другое. Через одежду она почувствовала мускулистое и горячее тело парня, как будто температура его была не тридцать шесть и шесть, а куда выше. Кожа, прокалённая южным солнцем, источала едва уловимый запах с солёным привкусом далёкого Средиземного моря. В Ангелине вдруг проснулись давно забытые ощущения, и внезапно захотелось, чтобы эти сильные загорелые руки не отпускали её, а прижимали всё ближе и крепче… И к стыду своему, в ту в минуту она приревновала дочь к этому почти ещё мальчику.

– Езжайте уже! – скомандовала себе, чтобы вырваться из наваждения.

– Ждём вас в гости! Ждём! Приезжайте! – кричала Наташка родителям из телеги «Беларуса», пока грязь из-под задних колёс трактора не залепила белоснежную футболку жениха. Наташка повернулась к нему и стала очищать футболку влажной салфеткой…

Мать украдкой, чтобы никто не увидел, быстро перекрестила исчезающий в перелеске трактор.

Вечером, когда Ангелина решила с Виташкой отметить отъезд дочери, она, под удивлённым взглядом мужа, прицепила на краешек стакана спелую клубничку…

Из книги "Счастье прошедшего времени" (Северодвинск, 2018 г.)