Тбилисские каникулы

Нора Гайдукова

Тбилисские каникулы

Международный молодежный лагерь "Спутник" стоял в Тбилиси на берегу
Тбилисского моря. На самом деле это просто очень большое искусственное
озеро, окруженное со всех сторон лесистыми горами.
Простые здания шестидесятых годов особенно пейзаж не портят. Широкие
балконы смотрят на море и на шоссе, ведущее к городу.
Линда без труда получила сюда путевку у себя в НИИ и собиралась развеяться
после недавнего тяжелого развода, сдав трехлетнюю дочку бабушке.
Стоял ноябрь, но в Тбилиси погода всегда прекрасная. Светило солнце и деревья стояли, украшенные коричневыми свернувшимися листьями, которые не опадают,а просто ждут весны.
Линда получила ключ от комнаты, куда ее поселили вместе с Ниной, тоже молодой девушкой из Питера. Настроение у них было прекрасное, да и какое оно бывает у двадцатипятилетних девиц, вырвавшихся на свободу из темницы семейной жизни.
Девицы сидели на балконе и пили кофе. «Не сходить ли нам вечером на танцы?» - спросила Нина. «Ах нет, - воскликнула Линда — я не хочу никаких мужчин, тем более грузин, знакомств, приставаний, расспросов. Я хочу просто гулять и дышать свежим горным воздухом»
«Ну пойдем, хоть ненадолго, - расстроилась Нина — не идти же мне одной. К тебе никто приставать не будет, если не захочешь. Тут кругом охрана, никто тебя не тронет». «Ну ладно,только если что — сразу сваливаем» - неохотно согласилась Линда.
После ужина они поднялись к себе в номер и стали наряжаться. С нарядами было очень скромно, в магазинах ничего, у спекулянтов дорого. Нина надела голубое платье под цвет глаз с бантом на груди. Линда постаралась выглядеть поскромнее. Темносиний пиджак с белой блузкой и прямая темная юбка — прямо сотрудница обкома комсомола, от которого, к слову сказать, и были путевки.
Они спустились в зал на нижнем этаже, из которого уже доносился мягкий голос Нины Брегвадзе. Народу было немного, заезд только начался. Десяток девушек сидели на стульях у стенки, перговариваясь и немного испуганно глядя на пришедших мужчин. Посторонних в закрытом лагере не было, опасаться было совершенно нечего, но грузинских мужчин в Советском Союзе считали большими ловеласами, что вообще-то соответствовало действительности.
Через несколько минут к ним подошли два довольно развязных аборигена и пригласили на танец. Нина пошла, а Линда отказалась. Тогда к ней подошел шикарно одетый тип с усиками, живо напомнивший ей Остапа Бендера. Она снова отказалась и собралась уйти в свой номер и там забраться на кровать с книжкой и стаканом чая. Вдруг она увидела какое-то оживление среди грузинских кавалеров. Они расступились и к ней навстречу вышел рослый и крупный человек, одетый в шикарную дубленку, расстегнутую белую рубашку, показывающую большое золотое распятие на его волосатой груди. Ослепительно синие глаза на загорелом лице. Его нельзя было назвать красивым, крупные черты лица, высокий лоб. Но необоримое обаяние мужественности и силы выдавало в нем вожака стаи, перед которым остальные склонялись в низком поклоне. Он направлялся прямо к Линде. Она невольно встала и посмотрела ему в глаза. Комсомолка нашла своего вождя. Хотя как скоро выяснилось, как раз комсомол и всю советскую власть он ненавидел.
Она пошла с ним танцевать, потом он усадил ее рядом с собой в центре композиции и они стали говорить. Его звали Омар Сихарулидзе, он родился в Западной Грузии, неподалеку от Батуми, был единственным сыном. Его мама и сейчас жила там, в небольшом белом доме на краю огромной виноградной плантации, принадлежащей его семье. Он учился на юриста, но бросил и теперь считался начальником лодочной станции рядом с лагерем, где стояли катера и лодки, была ремонтная мастерская, гараж и большой жилой дом. Он сказал, что свободен и никогда не был женат. Она тоже рассказала о себе.
«Ну что, не хотела идти, а сама самого шикарного мужика склеила» - сказала ей в номере Нина. В ее голосе была смесь насмешки и зависти. «Ты же тоже с кем-то познакомилась» - пыталась защищаться Линда. «Да и вообще, эти курортные романы никогда ничем не кончаются» После своего неудачного брака она была изрядной пессимисткой. Но все пошло совсем по другому сценарию.
Утром к отелю подъехала новенькая красная шестерка с шофером в униформе и Линда была официально приглашена на завтрак. Ее привезли к элитному ресторану в горах, навстречу вышел Омар в костюме от Версачи. За накрытым столом сидел начальник международного лагеря с красивой статной рыжеволосой женщиной, его женой Нунукой. Линду усадили рядом с Омаром и стали подавать какие-то изысканные сациви, чохохбили, салаты, фрукты,
которых она никода не то что не ела, а даже не подозревала об их существовании. По тому, как директор лагеря разговаривал с Омаром и смотрел на него снизу вверх, Линда догадалась, что лодочная станция — совсем не основная работа Омара, а какая основная — оставалось только догадываться.
На третий день, как в лучших голливудских образцах, она была приглашена в его дом на море, где все это «неорганизованное дело», как говорил Омар, и произошло. После этого Линда попросила отвезти ее в отель, ей хотелось отдохнуть от всего и собраться с мыслями. Тут же был вызван шофер, хотя дом находился от отеля в 200м, Линду отвезли и проводили до двери номера,
любезно откланявшись. С этого дня она была непрерывно окружена людьми, старавшимися ей угодить.
Утром она вышла на балкон и тут же увидела подъехавшую машину, из которой вышел Омар с огромным букетом цветов. Его синие глаза сияли, белые зубы на смуглом лице. Никогда она не забудет это мгновение, когда двое смотрят друг на друга, как будто никого больше в этом мире не существует.
Срок действия путевки прошел, билет на самолет пропал, а Омар все не хотел отпускать Линду в ее родной Питер. Тут же ей сделали фальшивый больничный с непонятным диагнозом. Но возвращаться все же надо было. Он купил ей билет до Сочи на поезд, где они прожили еще несколько дней в другом филиале «Спутника» и она наконец улетела, увозя гору новых платьев и держа на коленях корзину с экзотическими фруктами.
«Знаешь, чечемиза (он теперь так звал Линду, это означает что-то вроде «моя девочка», какая моя самая большая мечта, - сказал он Линде на прощание,— я хочу чтобы ты родила мне морского сыночка. Но знаешь, от меня никто никогда не беременел, не знаю, получится ли это...»
Подружки в Питере, увидев Линду такой нарядной и похорошевшей, удивились. Но долго пробыть ей там не удавалось. Тем не менее она как раз подала на конкурс на должность младшего научного сотрудника в один из архитектурных институтов Петербурга, который был тогда еще Ленинградом. Когда она пришла представляться своей будущей начальнице, та посмотрела на нее проницательными еврейскими глазами и спросила: «Кто это интересно тебя так холит и лелеет, что ты в хмуром Питере такой цветущий вид имеешь?» Линда улыбнулась и промолчала.
Как известно, научная работа требует сосредоточенности и внимания. Поэтому научные работники в нашем благословенном государстве получали "библиотечные дни", которые иногда превращались в "библиотечные месяцы".
Moлодая научная сотрудница легко получала эти "библиотечные дни", неизменно проводя их в Тбилиси.
Обычно она прилетала ночным рейсом из холодного Питера. Омар в маленьком
автобусе дремал, а кто-то из его сотрудников неизменно преподносил Линде букет цветов. Жизнь в Тбилиси текла своим чередом, никак не пересекаясь с ее
Ленинградской жизнью. Хотя благородство Омара можно было бы назвать безграничным. Он спрашивал у Линды: "Чечемиза, какие книги тебе нужны для твоей работы, из под земли достану". Однако Линда впадала в Тбилиси в несвойственную ей лень. Коробки с лучшим шоколадом, вазы с фруктами,
неизменные обеды в лучших ресторанах. А ведь все это может надоесть.
Особенно утомляли Линду многочасовые и многолюдные застолья, где она должна была сидеть рядом с Омаром и делать умное лицо, не понимая по грузински почти ни одного слова. Кроме того, от одного стакана чудного грузинского вина ей страшно хотелось спать и она чуть не падала под стол.
Зато ей очень нравились походы в Тбилисский Дом Кино, где томные грузинки в Песцовых шубах с брилиантами на всех пальцах, провожали ее завистливыми взглядами, когда она шла за руку с Омаром в новых джинсах клеш по моде того времени, с распущенными волосами ниже пояса.
 Все западные "Заводные апельсины" были просмотрены. Линде хотелось погулять по городу, сходить в тбилисский русский драматический театр, в музеи. Но ей это не разрешалось без сопровождения. Сопровождением была
ее болтливая и часто нетрезвая прислужница Нани, присутствие которой отравляло Линде все удовольствие. Даже набойки на туфли она не могла сделать сама.
Омар часто уходил вечером и нельзя было спрашивать, куда пошел и когда вернется. Грузинские женщины от рождения знают эти правила, Линде же пришлось всему учиться. Иногда ей очень хотелось в холодный, бедный Питер,
в ее коммуналку. Там она была свободна и делала, что хотела.
Наконец наступило лето. На весельной лодке Линда выплывала долеко в другой
край Тбилисского моря, а из репродукторов по ее заказу неслась ей вслед музыка Битлз "Йестодай, ай белив ин йестодей..."Почти каждый день она каталась на водных лыжах, фолы были прикреплены к быстрому катеру, Омар
сидел там на корме и смотрел на Линду, какая она сильная и спортивная.
Однажды уже вечерело, Линда не удержала скользкий фол, он вырвался из ее
рук и обмотался вокруг шеи. Линда ушла под воду, стараясь ослабить давление руками. Она успела закричать, Омар заметил происходящее и остановил катер.
Больше по вечерам она не каталась.
Когда после месяца отсутствия она вернулась, Омар сказал, что хочет познакомить ее с мамой. "Жениться хочет - заметил верный адъютант Омара Гиви, - когда тебя не было, к нему много девок клеилось, но он сказал : "Моя Линда лучше всех!". В Батуми поехали на машине в сопровождении Наны и Гиви, для компании. По дороге было жарко, останавливались, ели фрукты,
шутили, смеялись. За каждую остроумную реплику Омар совал Линде деньги в карман на летнем платьи.
Мама оказалась маленькой худенькой старушкой, одетой в какую-то светлую робу, праздничную наверное, к приезду Линды. Седая голова повязана платком.
Она бросилась к Линде и стала ее целовать и плакать. Линда была тронута тоже
до слез. Мама не знала ни слова по русски, Линда всего несколько фраз по-грузински. Но они понимали друг друга. "Смотри, как она рада,- сказал Гиви, женить Омари хочет. Не престало молодому мужчине быть одному".
Омар выглядел счастливым и все время был около Линды. Она задумалась, это путешествие в другой мир показалось ей странным, каким-то нереальным, будто в кино смотрела. А задником фильма был обшарпанный кинотеатр холодного родного Питера.
На следующий день рано утром Манана, мама Омара, показывала Линде, как надо печь настоящий хачапури в печке, вырытой под домом. Теплые лепешки с сыром и с картошкой были незабываемы. Никогда ничего подобного Линда не ела. После завтрака поехали в Батуми, долго купались в теплом июльском море, потом уехали обратно в Тбилиси.
Как-то уехали на машине в горы, пообедать в горном ресторане. К их столику подошел маленький грустный мужчина в старой бедной одежде, местный пьющий попрошайка. Омар дал ему денег, потом наклонился к Линде и сказал:
"Это мой конец, если как-нибудь трагически не погибну". Линда почувствовала,
как у нее сжалось сердце и ничего не ответила.
Омар был человеком общительным и гостеприимным как положено настоящему грузину. Национальные предрассудки были ему совершенно не свойственны, притом что в Тбилиси тогда проживало больше 30 разных народов, грузин, армян, мингрелов и других. Когда Линда сказала, что она еврейка, он вообще никак не отреагировал. "Да, я знаю много евреев. Умные и богатые. Но мне все равно, кто ты по крови. Ты моя Чечемиза" Еще он любил повторять: "Чечемиза ты без меня пропадешь в этом страшном мире. Будь со мной." Линда вспоминала эти слова много раз в жизни.
Как-то в воскресенье к Омару приехали гости - журналисты Тбелисской газеты.
Две красивые грузинские девушки говорили по-русски, чтобы Линде не было скучно. После обеда, обильно приправленного водкой и вином, причем водку пил один Омар, сели в машину, покаталься по касивым берегам Тбилисского моря. Линда сидела впереди, рядом с Омаром, девушки сзади. Прехали несколько километров и вдруг Линда почувствовала, что машина теряет управление."Если не погибну, могу инвалидом остаться", мелькнуло у нее в голове. Омар что-то крикнул по грузински, машина упала с семимерового откоса и три раза перевернулась. Омар прижимал Линду своей сильной рукой к сидению автомобиля. Магкий песок спружинил и сильного удара не было. Линда ухватилась руками за верхний поручень. Машина остановилась, зарывшись в песок и , к счастью, не взорвалась. Омар сильно ударился головой, но был весел - "Мы второй раз родились, чечемиза"- сказал он и рассказывал об
этом с воодушевлением своим приятелям. Линда поцарапала руки, у девушек было легкое сотрясение мозга.
Эйфорию Омара Линда совершенно не разделяла, а про себя решила, что это становится слишком опасным. Так дочка может и без матери остаться.
Она улетела в свой Питер и не отвечала на звонки Омара. Он приехал туда сам.
Одетый в шикарный бархотный костюм, он смотрелся экзотически на фоне бледного и бедного северного пейзажа.
В руках у него не было ничего, только портмоне в заднем кармане брюк. "Где твои вещи?" - спросила Линда. "А что мне нужно, - ответил он, печально глядя на Линду, - если что нужно будет, я куплю" Линда пыталась сделать вид, что ничего не произошло, в своей обычной манере "отрезая хвост собаки по частям". Она даже познакомила Омара с папой, причем папе он очень не понравился. Будучи сам маленького роста, ох, уж эти маленькие гениальные евреи, папа испытывал комплекс перед рослыми и крупными мужчинами. Вообще экзотику он не уважал, желая сделать непременно свою единственную дочь, по своему образу и подобию, доктором наук. Не важно, будет она от этого чсастлива или нет.
Омар улетел в Тбилиси и на этом встречи прекратились.
Через несколько лет, уже выйдя в очередной раз замуж и защитив диссертацию,
Линда купила путевку "по Грузии и Армении" с заездом в Тбилиси. Приехав, она сразу позвонила Нунуке. Та обрадовалась и пригласла Линду на чашечку кофе в свой красивый дом на улице Руставели. Повосхищавшись вырасшей дочкой Тамари, Линда спросила, как поживает Омар. Нунука опустила глаза.
"Никак он не поживает. Он погиб два года назад". Сердце у Линды болезненно сжалось. "Где он похоронен?" - спросила она. "На центральном кладбище, но ты его могилу вряд ли найдешь".
Линда долго бродила по кладбищу среди крестов и памятников, вспоминала счастливые дни с Омаром, может быть, самые счастливые в ее жизни. Его могилу она так и не нашла, но пока она жива, живет и он в ее сердце. Амен.


Рецензии