Мой дядя Ваня

 
"…. Но в безымянном обелиске,
Над Вечным, словно мир, огнём,
Ты стал родным и самым близким
В великом подвиге своём…"


Он был самым ярким воспоминанием моего детства. Вернее сказать не сам он, а его фотография, которая висела на стене над кроватью дедушки и бабушки в маленькой комнатке старой коммунальной квартиры Москвы. Тогда, мне, маленькой девочке, он казался самым красивым человеком из всех знакомых лиц мужского пола.
    Мой дядя Ваня… Открытое лицо с едва приметной улыбкой, прямой нос, слегка миндалевидный разрез глаз, чуть припухлые губы. А брови! Таких, у нас в роду ни у кого не было. Сросшиеся в переносице, густые вразлет, брови были настоящим украшением и предавали мягкому выражению его лица мужественность и очарование.
    Война… Это слово вошло в мою жизнь вместе с именем и образом дяди Вани и было страшно и безысходно как любое горе. Дядя Ваня пропал без вести на Великой Отечественной войне за двенадцать лет до моего рождения. Бабушка часто плакала, когда, стоя на коленях, молилась богу и тяжело вздыхала, глядя на фотографию сына. Мое детское сердце не могло оставаться равнодушным: я становилась рядом с бабушкой и как она молилась и просила боженьку вернуть нам дядю Ваню.
    Шли годы. Иногда мне казалось, что дядя Ваня где-то совсем близко, только по каким-то, достаточно веским причинам не может вернуться домой. Я, оправдывая его отсутствие в своей жизни, придумывала всякие истории о том, как он, став калекой, инвалидом, скрывается от родных, не желая обременять всех своим жалким существованием, или представляла себе, что мой дядя Ваня после великой победы стал разведчиком и живет где-нибудь очень далеко за границей. Все свои сознательные годы я не могла мириться с безвозвратностью такой потери. Много позже, став уже совсем взрослой и волею судьбы побывав за рубежом, сначала в Германии, а позже в Соединённых Штатах Америки, я всякий раз надеялась его встретить. Как бы я узнала его? Не знаю, ведь прошло много времени и дядя Ваня, конечно, изменился. Только я почему-то была уверена, что непременно узнаю его.
    А тогда, продолжала ждать… Ждать его возвращения вместе с бабушкой, потом уже без нее… Летом 1972 года бабушка Таня умерла, так и не увидев своего ненаглядного.
    Во всех советских кинолентах и книгах о Великой Отечественной войне незримо присутствовал дядя Ваня. Он был героем. Мне хотелось быть похожей на него. По скупым воспоминаниям родственников я создала для себя немеркнущий с годами образ своего героя. Это был самый красивый мужчина, самый внимательный и добрый сын, самый любящий муж и отец и, конечно же, самый бесстрашный воин.
    И всё же, моя информация о дяде Ване была очень скупа. Иван Сергеевич Гусев родился в 1916 году (никто из родственников теперь уже не помнил ни числа, ни месяца рождения, а метрик не сохранилось) в деревне Аксеново Рязанской области Рыбновского района, в семье был старшим сыном ( кроме него у бабушки с дедушкой было шестеро детей). В 30-ые годы Иван переехал жить в Москву, где в это время уже работал его отец, закончил вечернее отделение техникума по специальности столяр - краснодеревщик, до войны женился, за год до начала войны родилась дочь. С 1940 года проходил срочную службу в армии на Дальнем Востоке в десантной части. В 1941 году пришло сообщение о том, что Гусев Иван Сергеевич без вести пропал при выполнении боевого задания.Все послевоенные поиски по запросам не увенчались успехом, так и остался Иван Сергеевич числиться в списках без вести пропавших.
    Вот, пожалуй, и все, что я знала о своем любимом дяде Ване. Я говорю,: любимом, не случайно. Эта любовь передалась мне от моей дорогой бабушки Тани, которую я также и поныне продолжаю любить всем сердцем, сохраняя о ней, добрую и светлую память. Мои первые наивные детские стихи родились на острие боли сострадания и любви к этим двум родным душам:
    … И если не в когтях ты смерти черной,
    Среди живых находишься людей,
    А умер, то восстань из мертвых,
    Вернись же к бедной матери своей
    Ведь у нее глаза от слез седыми стали,
    Запорошило “серебром” виски,
    Неужто, даже в самой дальней дали
    Не слышишь материнской ты тоски?..
    Вера в чудо! Ты спасала меня не раз, ты всегда жила во мне подсознательно как чудодейственный элексир, доставшийся в наследство от далеких предков. И вот, однажды…
    “Кошурко Степан Савельевич”, - представился полненький бодрячок, лет 65-ти , но достаточно моложавый мужчина, небольшого роста, всем своим видом и улыбкой, излучающий неистощимый оптимизм. Извинился за неожиданное вторжение. Я никого не ждала, но была не очень занята, кроме того, гость говорил без умолку, ему явно хотелось общения, и наш разговор завязался. Степан Савельевич достал из объёмного портфеля альбом и журналы и рассказал о том, что является руководителем поискового центра “Подвиг”, занимающегося розыском без вести пропавших воинов Великой Отечественной войны. Тема была интересной. На какое-то время мне показалось, что нет ничего случайного в этом мире. Вот она, сама судьба, прислала мне знаменитого генерала – полковника в отставке, Кошурко Степана Савельевича и я, подумав о том, что это шанс, взяла координаты нового знакомого и, собрав материалы, какие только смогла, отослала письмо в организацию “ Подвиг”. Это была последняя надежда отыскать дядю Ваню. Теперь я уже вполне отчётливо осознавала, что дяди Вани нет в живых, я ищу могилу, в которой покоятся его останки.
    В течение четырёх лет я периодически звонила Степану Савельевичу. Он рассказывал о своих находках, извинялся и обнадёживал. Я понимала, что прошло слишком много времени, и надежды на положительный исход таяли с каждым днём. За это время в моей судьбе произошли большие перемены, связанные с потерей близких, заставив меня на время забыть об истории поиска, но вдруг в квартире раздался телефонный звонок.
    Это был как гром среди ясного неба: звонил Степан Савельевич. Он сообщил, что поиски увенчались успехом: найдено захоронение Гусева Ивана Сергеевича. Сказать, что я обрадовалась этому внезапному известию, значит не сказать ничего. Я задохнулась от счастья, нахлынувших бурным потоком слёз радости и торжества - прекрасного момента обретения родной души. Одной рукой, размазывая по лицу и вытирая слёзы, другой, я старалась быстро записать информацию о боевом пути дяди Вани, о месте его захоронения в братской могиле, в общем, обо всём, что в бравурно-приподнятом настроении сообщал мне по телефону дорогой Степан Савельевич. Эмоции переполняли меня, я, то и дело, переспрашивала слова, названия и даты, чтобы не ошибиться в записях, однако меня слегка насторожил тот факт, что Степан Савельевич местом рождения дяди Вани назвал какой-то другой район и деревню . Вероятно, тоже волнуется, ошибся, решила я.
    Моя душа пела. Она хотела поделиться вновь обретённым счастьем со всем миром. Я тут же купила справочник автомобильных дорог, нашла на карте село Ильинка на Карельском перешейке, где произошёл последний бой, в котором геройски погиб мой дядя Ваня. Я мысленно была уже там, рядом. Что я скажу ему там, на его могиле: “Здравствуй! Ну, вот я, наконец - то, нашла тебя, родной. Я всегда помнила о тебе и долго искала. Спасибо тебе за то, что ты всегда незримо был в моей жизни и помогал сохранять свет в моей душе”. Больше мне нечего было сказать.
    Степан Савельевич стал часто звонить, иногда - по нескольку раз в день. Из нашего разговора Кошурко выяснил, что я работаю в весьма солидной организации, непосредственно относящейся к городской администрации. Он оперативно созвонился с моим руководством, сообщив о таком торжественном и неординарном случае, как находка без вести пропавшего героя, да ещё в такие знаменательные дни, как 60-летие победы над фашистской Германией, а мне радостно заявил о том, что подключит к этому событию корреспондентов и телевидение. Оставалось ждать. Одна мысль не давала мне покоя: почему Кошурко неправильно называет место рождения дяди Вани? Мне было неловко, но я всё же задала свой вопрос. Кошурко занервничал, в голосе его появились нотки гнева и раздражения на мою непонятливость, он попытался сбить меня с толку, сказав, что названное мной и им наименование - один и тот же населённый пункт и даже упрекнул меня в некомпетентности. На какое-то время я слегка растерялась. Этого не может быть! Снова, как вначале этой истории, я стала опрашивать родственников и, наконец, прибегла к помощи Интернета и пересмотрела все доступные материалы об административно - территориальном делении Рязанской области, начиная с правления Екатерины Великой.
    Поворот событий принимал окраску всех примет сегодняшнего криминально бездуховного времени. У меня уже не было сомнений в ложности итогов поиска. Только она мысль никак не укладывалась в моей голове и терзала мою душу, до какого кощунства может дойти человек, стремясь за призрачной славой, и тогда я, позвонив сама Степану Савельевичу, сказала всё, что я думаю об этой истории и об участии в ней самого Кошурко. Больше звонков не было.
    Я не хотела и не хочу быть статисткой в спектакле талантливого режиссёра чёрного пиара на сцене театра абсурда, на этом празднике лжи и лицемерия. Слишком дорога для меня память о тебе, дядя Ваня, чтобы я смогла променять её на свет искусственных софитов и бездушных аплодисментов.
    Прости меня, милый мой дядя Ваня за то, что не смогла найти тебя на земле, не узнала, в какой могиле покоится твой прах. Прости того, кто в погоне за славой, созданной твоим великим подвигом, забыл о таких понятиях, как честь российского офицера и простая человеческая порядочность. Прости, как простила я.
   
    Ты друг, хотя и не дружили мы.
    Ты друг, хотя и старше на полвека.
    С тобой небытием разделены,
    Но там лишь половина человека.
    Другая часть всегда живёт во мне
    И, если ты почти забыт другими,
    Желаю всем напомнить о тебе
    Поступками, успехами своими.
    Хочу я, так как ты, в родном краю,
    Без капли страха или сожаленья,
    Отдать за счастье жизни - жизнь свою
    У маленького русского селенья,
    И не карьерою закончить путь,
    А перед памятью не виноватой,
    Не думая о славе ни на чуть,
    Жить в памяти другой – солдатом…
   
    Эти детские стихи до сих пор хранятся в старой тетради…
   
   
   
    P.S. В обобщённом банке данных мемориала «Память», который я, спустя несколько лет после описываемых мною событий нашла в Интернете, в графе»Донесения о безвозвратных потерях» хранится запись о моём дяде Ване: красноармеец 211-ой воздушно – десантной бригады (211ВДБр) пропал без вести в июле 1941 года.
    211 ВДБр была переброшена с Дальнего Востока в июне 1941 года в район Юго - Западного фронта.
    Вот о чём гласила последняя оперативная сводка того времени:
   
    «Оперативная сводка
    штаба 6-й армии
    № 026
    к 19 часам 11 июля 1941 г.
    о боевых действиях
    войск армии
   
    ОПЕРСВОДКА № 026 К 19.00 11.7.41 ШТАРМ 6 ХМЕЛЬНИК
    Карта 200 000
    1. 6-я армия с утра 11.7.41 г. на основании директивы командующего войсками Юго-Западного фронта подготавливала наступление в направлении Браталов, Романовка с задачей восстановить прорванные участки укрепленного района и отсечь пехоту противника от его мотомеханизированных частей, содействуя этим полному разгрому бердичевской группы противника.
    2. 4-й механизированный корпус с 211-й воздушно-десантной бригадой и 637-м стрелковым полком имел задачей прикрыть направление Дубровка, Краснополь, в 14 часов перейти в наступление в направлении Волица, Дубище, но с появлением в 12 часов в районе Мотрунки, Молочки до 200 танков, угрожающих срыву окружения Бердичев, решением командующего армией корпус оставлен для прикрытия рубежа Янушполь, Петриковцы»
    http://ww2doc.50megs.com/Issue36/Issue36_155.html
   
    Теперь я, по крайней мере, знаю: где и когда пропал без вести мой дядя Ваня. Может быть, когда - нибудь появится и другая информация. Я буду ждать…