Вход в Шамбалу. Часть 5

                На Елангаш
Высокогорная Чуйская степь, северные отроги Южно-Чуйского хребта, долина реки Еленгаш. Собирая воды, стекающие со снежников, возвышающихся в глубине горного массива, она несет их в степные пространства к главной водной артерии этих мест -  реке Чуе. И тысячи наскальных рисунков по ее берегам, молча взирающих на современный мир с гладких скальных поверхностей, отшлифованных водой еще в доисторические времена.
К западу от верховий Елангаша возвышается гора Иикту (3936 м.). В переводе с алтайского название это звучит как Священная гора. Иными словами, сакральное значение этих мест отразилось еще и в топонимике, дошедшей до нас из глубин прошедших веков. К востоку – уходит ввысь гора Ирбисту (Гора барса, 3703 м.). Та самая, со встречи с которой у меня когда-то и началось прозрение. Восточнее ее располагаются истоки одноименной реки. Вдоль ее правого берега я и шел тогда в поисках древних памятников. Здесь я и был остановлен энергетическим лучом сконцентрированного внимания духа-хозяина этого горного массива.
Ну а теперь вновь вернемся на запад, то есть к бассейну реки Елангаш, протекающей параллельно реки Ирбисту. Учитывая большое значение петроглифов в исследовании проблем древнего бытия, во второй половине прошлого века новосибирские археологи организовали здесь масштабные исследования. Кстати, инициатором их выступила уроженка Горного Алтая Екатерина Макаровна Тощакова, этнограф, всю жизнь посвятившая изучению традиционной культуры алтайского народа. В 2000 году для того, чтобы составить представление об этом огромном святилище, прираставшем в течение тясячелетий все новыми композициями, побывали здесь и мы с Василием Петровичем Ойношевым – директором Агентства по культурно-историческому наследию Республики Алтай.
Впечатление оно оставило у меня, как говорят, неизгладимое. Помимо всего прочего, появилось ощущение того, что мне сюда еще предстоит вернуться. И ведь вернулся, только через несколько лет, то есть в 2004 году. Как и во многих других случаях, инициатива этого путешествия принадлежала неугомонному Борису Суразакову. Кроме меня, в состав участников вошли уже знакомые нам мастер цигуна Курбан и художник из здешнего районного центра Кош-Агач Ерболат Нуриманов.
УАЗик относительно быстро двигался вдоль левого берега реки, перемещая нас в глубины простиравшегося здесь горного хребта. Справа показались высокие вершины, увенчанные не успевшими растаять к августу белоснежными шапками. Слева от проселочной дороги были видны скалы с петроглифами, у подножия которых мы ночевали в прошлый заезд. Но вот и та невидимая пространственная граница, дальше которой начинались места, в которых я еще не бывал.
- Выедем мы к скотоводческой стоянке, - сообщил нам Борис. – Я тут уже работал как-то с компанией над этюдами, с хозяином подружился. Он приглашал в гости.
И действительно, через некоторое время мы подъехали к потемневшему от времени строению с расположенным в отдалении загоном для овец. Чабан встретил нас радушно. Вместе с ним здесь в теплое время года проживала семья, то есть жена и двое маленьких детей. На холодное полугодие они со скотом спускались к устью ущелья, где у них находился зимник. Да, мы видели его. Там стоял добротный дом, способный выдержать любые морозы. А те в Чуйской степи выдавались крепкие.
Попрощавшись с водителем и учитывая то, что день клонился к вечеру, мы не стали задерживаться у хозяев, а, водрузив на себя рюкзаки, двинулись искать место под лагерь. Часть поклажи чабан приторочил к своей лошади и пошел вместе с нами. Тропинка  миновала ровный участок правого берега реки и привела нас к глубокому оврагу, образованному за столетия большим ручьем, или даже речушкой, вытекавшей из находившегося где-то вверху озера. Поднявшись к верхней кромке плато, мы, наконец, увидели его воочию. Это был довольно большой водоем, на заднем плане которого возвышалась островерхая гора. Слева и справа от ее переднего отрога отходили две конусообразные каменные россыпи. И они, и окружающие скалы были серого, или лучше сказать – графитового цвета. Но вот на самой верхушке отрога что-то белело, за счет чего заметно выделялось на общем фоне.
- Так, так, - промелькнула мысль в моей голове, - а здесь будет чем заняться и тебе.
Влево от озера отходило ущелье, контуры которого были явно подработаны древним ледником. Оно глубоко врезалось в горный массив, где виднелась высокая терраса, над которой возвышались верхушки темных скал.
- Если выдасться время, поживем и там, - уловил направление моего взгляда Борис. Ну а теперь давайте определимся с площадкой под лагерь.
- Нужно спуститься немного ниже по склону, - ответил я ему, - а не то нас унесет ветром с этого плато вместе с палатками.
Да, порывы ветра долетали до этого места не хилые. Ну что же, немного спустились по склону в обратную сторону, нашли пологую ложбину, установили свое походное жилье. Через некоторое время у нас на альпинистской газовой печурке вскипел кипяток под чай. Перекусили, рассказали друг другу свежие байки, полюбовались на первые звезды и пошли спать. Утро выдалось пасмурным.
- Ну что, Ерболат, за работу ? – вопросительно посмотрел Борис на своего соратника по искусству.
- Конечно, - ответил тот.
Живо подхватив свои мольберты и краски, они тут же направились в сторону оврага, где, кстати, в этом месте ниспадал небольшой водопад. Курбан направился к своей палатке, поставленной им в некотором отдалении от наших совершать только ему известные таинства, я же начал рассматривать версию восхождения к тому белесому образованию, что привлекло наше внимание на отроге приозерной горы. Однако какая-то неведомая сила заставила меня пересмотреть свои планы. Ноги сами собой направили мое тело к увиденному накануне ущелью.
Но вот и озеро. Миновав его по еле заметной прибрежной тропе, я увидел речушку,  впадавшую в водоем с другой стороны. Проистекала она из второго озера, расположенного в глубине ущелья. Продолжая двигаться дальше, я наткнулся еще на один, но уже небольшой ручеек, вытекавший непонятно откуда и перпендикулярно пересекавший тропу. Горный склон, с которого он брал начало, был ровным, то есть на нем не было заметно ни оврага, ни зелени, обычно сопровождавшей места с повышенной увлажненностью. Напротив, на всем своем протяжении он выглядел однотонно серым. Пройдя еще немного вдоль берега водоема, я решил сделать привал, чтобы отдохнуть и осмотреть окрестности.
Оглядевшись вокруг, я заметил один настораживающий ньюанс – высокая утренняя облачность постепенно сменилась на низкую. Вокруг все потемнело и похолодало, а из плывущих прямо над землей тяжелых туч в любое время мог хлынуть дождь. Мокнуть под ним мне совсем не хотелось и я решил повернуть свои стопы в обратную сторону. Но вот и повстречавшийся мне ранее ручей. Решительно перешагнув через него, я хотел было идти дальше, однако, как и утром, какая-то неведомая сила заставила меня изменить курс и двинуться вдоль его правого берега вверх по пологому склону.
Чем дальше я по нему продвигался, тем больше изменений проявлялось в окружающей обстановке. В первую очередь все более отчетливо стали обозначаться контуры оврага, который не был заметен при взгляде на склон снизу. Кроме того, все его пространство, вдруг, начало заполняться клубящимся туманом, из которого по краям  как- бы вырастали темные контуры массивных скал. Наконец, овраг закончился и я вышел в расположенную амфитеатром котловину, окруженную скалистыми склонами. В центре ее находилось маленькое ярко-бирюзовое озерко, вокруг которого зеленела сочная травка.
От всех этих сказочных видений я был в тихом восторге. И тут мне почему-то захотелось сесть в лотос и помедитировать на бирюзовую воду. Ну я и сел, скрестив ноги и погрузившись в спокойствие. И тут своим внутренним зрением я увидел как где-то вверху по склону формируется небольшое облачко из плотного тумана, похожее на овальный в абрисе кокон. Через какое-время кокон этот начал спускаться вниз и остановился на противоположной стороне озерка. Когда составлявший его туман рассеялся, я увидел на том месте золотую статую Будды, также сидевшего в позе лотоса и имевшего бирюзовую вставку на месте третьего глаза. Видение это продолжалось всего несколько секунд. Затем вокруг статуи вновь сублимировался кокон из плотного тумана, который тут же поднялся вверх. Как я вышел из оврага, не помню, только через некоторое время почувствовал, что меня вновь окружает серая действительность, но теперь уже моросящая редкими каплями холодного дождя.
Ну что же, на этом месте в предлагаемой повести можно было бы поставить точку. Однако есть еще одно весьма важное обстоятельство, которое не дает этого сделать. Да, конечно, это белесое образование на приозерной горе у нашего лагеря. Двинулись мы его изучать вместе с Курбаном на следующий день. Он ушел раньше меня и когда я подошел к склону его уже не было видно. Оценив ситуацию, я решил подниматься на отрог не по россыпи, а по скалам. Но вот и то место, которое притягивало мое внимание. При ближайшем рассмотрении белесое образование оказалось массивным основанием некогда поднимавшегося здесь каменного столба, или по альпинистски – зуба. Нет, столб этот был не рукотворным, то есть его сотворила сама Природа. Состоял он из беловато-желтоватого кварцита с золотистыми и красноватыми прожилками. Отвалившиеся от него крупные фрагменты были видны вниз по россыпи.
- Там, где я поднимался, лежит еще несколько больших обломком. – Подал голос вышедший из-за скал Курбан.
Трудно себе представить какое мощное впечатление производил этот природный феномен на древних насельников окружающих пространств. Высокогорная котловина, откуда берет начало река Елангаш, высочайшие вершины со снежниками, скалы и россыпи графитового цвета и золотистая колонна на краю отрога островерхой горы. Возможно, это был тот самый сакральный центр, от которого вся река воспринималась священной. Видимо, по этой причине берега ее на многие километры буквально усеяны древними наскальными изображениями разных эпох. Ну а посвященные могли здесь общаться с великим духом-хозяином горного массива Ирбисту, которым он представлялся в самых различных своих воплощениях. Это зависело от того, к чему они на данный момент были более всего расположены духовно.