Каждое утро...

Каждое утро, около пяти часов, я слышу за окном одни и те же переходящие на бег быстрые шаги. Спустя некоторое время во двор начинает долетать гул первого троллейбуса. Рядом за стенкой вдруг громыхнет битым стеклом мусоропровод, или пробежит стадо бизонов: это школьники несутся вниз по лестнице. В окно начинают светить фарами, я закрываю форточку, чтобы густой пар выхлопных газов не заполонил комнату. Этим темным утром еще нужно успеть поднять Настеньку и отвести ее в детский сад...

Выйдя с подъезда, плетясь, обходим припаркованные на тротуарах автомобили. В ярком свете фар осторожно шлепаем по мокрым газонам. Подходим к открытой калитке школьного стадиона. Вчера к забору приделали табличку: “ВЫГУЛ СОБАК НА ТЕРРИТОРИИ ШКОЛЫ ЗАПРЕЩЕН!” Сегодня надпись уже перечеркнута черными неровными буквами.

Природа готовится к зиме. Туманный воздух наполнен запахами опавших листьев, влажной земли и травы. Асфальт, бетон, газоны укрыты свежим покровом, который каждый день старательно гребут, метут работники коммунальной службы. “Вон дедушка похож на нашего дедушку”, - указывает дочь на темную фигуру в кепке с метлой. “А это и есть наш дедушка”, - шучу я.

На открытом стадионе обычно дует ветер, а теперь еще начинает моросить дождь. Ветер гонит отяжелевшие пепельные облака, которые проносятся над нами очень низко, скрывая своими туманными лохмотьями карнизы многоэтажек. Путь по беговой дорожке и сегодня оказывается испытанием для невыспавшегося ребенка. Привычным движением подхватываю Настюшу на руки.

Впереди нас, по аллее, идет бабушка,  волочит в сад старшую внучку. Младшая же кричит и вот даже села на асфальт. Бабушка не знает что делать, волнуется и грозит, что сейчас вызовет милицию. Старшая испуганно смотрит. Навстречу им уверенно шагает какая-то тетка, хватает за руку ревущее дитя и, наклонившись, строго спрашивает: “Пойдешь со мной? Пойдешь? Я тебя заберу! Почему ты плачешь?!” Та, сдерживая дыхание, задыхается: “Бабушка меня обидела!” Мы молча проходим мимо.

Плетемся сквозь быстрый и непостоянный поток школьников: младших и старших, девочек и мальчиков, с ранцами и сумками. Вдруг к задумчиво идущей девушке, сзади подбегает высокий парень и что есть силы гавкает бедняжке в свободное от наушника ухо… Между школьниками виляет большой пёс - инвалид. Он - сумасшедший. Что с ним сделали не знаю, но он неравнодушен к перчаткам. Как увидит: кусает и рвет ее, пока не расправится. По тихому, по собачьему свихнулся. Предусмотрительно прячу руки в карман и закрываю собой от него ребенка.

Настя пролазит между прутьями забора и что-то опять отстает. “Ну что же это!”- раздражаюсь на этот раз я, а она находит заиндевевший кленовый лист, поднимает его и начинает часто на него дышать: “Бедненький!”.

Впереди до поворота - дорожка с разметкой, тут мы обычно бежим наперегонки. Стараюсь не терять ребенка из виду. Недавно один папа, опаздывая на работу, оставил здесь своего сына. Малыш так и не дошел в группу, свернув в соседнюю калитку. Спустя несколько часов папа вернулся, вернулся с работы затем, чтобы вместе с милицией и другими родителями, которые оказались поблизости, прочесывать район в поисках сына. Как тогда сказала одна мама: “Мужчины с таким лицом я еще никогда не видела”.

Ребенка нашли в тот же день. В соседнем дворе, на небольшом холме, торчала заброшенная голубятня. Он забрался внутрь и сидел там. Когда взрослый, наконец, показался в проеме, голуби вспорхнули, в том числе с плеч и с рук мальчика...

Выходя один из детского сада, в окне первого этажа увидел воспитательницу, давно немолодую женщину, которая держала на коленях двух ясельных детей. Обнявшись, они все вместе наблюдали в окно. Я помахал им, женщина улыбнулась, а дети стали махать мне, незнакомому дяде в ответ. Раньше, я всегда проходил мимо них, стараясь не замечать, как сейчас тот во всем темном сутулый дедушка. А теперь уж точно буду махать, всегда махать.

Сверху слышны отчаянные крики чаек. Это было бы романтично, если не присмотреться, что пара белых птиц гоняет ворону, а может быть это мать защищает своих птенцов от налетчиков. Тем временем теплый ноябрьский туман скрыл вершины домов - серых прямоугольных колоссов. Эти серые стены замка опоясывают нашу местную индустриальную долину. Каждый день с этих фаланг текут живые вереницы, чтобы снова наполнить собой кровеносную систему железобетонной махины.