Витька. Глава 3. Дердидейка

16+
 
При плановом осмотре в поликлинике у восьмилетнего Витьки обнаружили какие-то нелады со здоровьем, и врач рекомендовал отправить его в санаторий, для реабилитации и восстановления. Выбор был невелик - им оказалась санаторная школа-интернат в городе Куйбышев (ныне Булгар).

Мама успокаивала Витьку, едва скрывая беспокойство:
- Вот наберешь вес, тогда вернешься.
Сестры шутили:
- Ты будешь среди нас первым путешественником.

Никто из братьев и сестер Витьки еще ни разу не ездил так далеко, почти за триста  километров от родного дома. 

Старшая из трех сестер Вити Нина попросила коллегу по работе отвезти ее брата в Куйбышев на лечение. Не без уговоров и магарыча Юрий Николаевич согласился. Отправились в поездку очень рано, в шесть утра, чтобы успеть доехать засветло - ведь Николаевичу предстояло возвращаться в тот же день обратно. "Москвич" Юрия Ивановича временами застревал в ямках, приходилось толкать. Снаружи, куда приходилось выходить по нужде, было очень холодно. Витька еще не понимал: надолго ли уезжает? То, что больше, чем на четверть, было ясно. А дальше?

Было очень грустно: он долго не увидит маму, братьев и сестер, друзей с улицы - Валерку из дома напротив и Альберта, лучшего друга. А еще свою одноклассницу Таню - какая же она красивая и как из сказки! Его первая любовь с улицы Свободы. Была еще соседка Наташа. Ей он посвятил свою первую в жизни любовную записку, которая звучала забавно и несколько смутила пуританские устои его семьи:
"Наташа, я тебя люблю! Душу положи на койку".

Почему "на койку"? Почему "положи"? История стыдливо умалчивает, а родня, дай Бог им здоровья, будет вспоминать этот случай еще лет триста. Но Наташа была лишь первым штришком в постижении сложных чувств, затравкой перед опьянением в годы отрочества, искоркой для костра настоящей первой и, наверное, единственной любви - Тани. Костра, о который он больно обжегся в школьные годы, пострадал и иссох в годы юношества, да так и остыл не солоно хлебавши во взрослой жизни, не обретя драгоценных плодов семейной жизни в годы бессмысленной маеты и исканий. Маялся без цели, пока не обрел веру в Бога - после потрясений намного больших и сокрушительных, чем неудачи в первой, страстной, любви. Маета не прошла, но была осознана и ей был дан бой. Увы, оказавшийся не равным.

Учительница на первом в его жизни уроке в школе спросила:

- Дети! Что вы видите на этой картине? - и показала указкой на полотно рядом с доской.

Витька прочитал надпись к картинке и первым ответил:

- Мишки в лесу! Шишкин!

Ответ удивил Любовь Васильевну: "Что за чудо? Вундеркинд? В нашей глуши?". Потом после занятий предложила родителям сразу перевести Витьку во второй класс, так как опасалась, что он потеряет интерес к учебе. Так и случилось.

За два первых года в обычной начальной школе, Витька успел растерять интерес к учебе и научился материться. Ведь то, что изучали в ней, Витька давным-давно изучил САМ.  И буквы, и цифры, и бесконечность.
 
Еще шажок и - закурил бы. Может так-то было бы и лучше в те времена, когда не было рядом ни батюшки из храма, ни наставника, ни учителя, ни просто понимающего человека. Может и лучше - для обретения какого-никакого, но мужского стержня в душе. А до школы, еще мальцом, умудрился он самостоятельно изучить и алфавит, и счет, и даже знал кое-какие слова на немецком, которые вычитал в большом самоучителе сестры Алины, которая единственная разглядела в нем кладезь необыкновенных талантов и по мере возможностей помогала развиться им. Ах, если бы еще и мудрый совет духовника семьи, который мог бы быть, но - закрыты были храмы, а Слово будто притаилось до поры до времени, где-то в мечтах.

А еще в том самоучителе сестры-девятиклассницы были красивые готические буквы. У него всегда была страсть ко всему новому. Он мог бы достичь великих высот в будущей жизни при должном и мудром попечении,  научении его - через силу и "не могу" - главным навыкам социальной навигации и адаптации, и, что важно, достаточной материальной поддержке. Но сил и доброты сестры Алины было явно недостаточно. Ах, если бы с молитвой искренней, от сердца!
Но где там! Какие молитвы? 

А пока будущий вундеркинд, будущий круглый отличник, надежда школы, но не гордость, будущий знаток пяти иностранных языков, томился в ожидании новизны, в этот раз пугающей.

После очередной остановки Витька снова спросил, в десятый или сотый раз:
- Юрий Николаевич, а еще долго?
- Посчитай снежинки. Когда досчитаешь до двадцати тысяч - приедем, - пошутил его попутчик.
Считать снежинки было трудно, поэтому Витька стал считать столбы, вслух:
- Сто тридцать два, сто тридцать три.
Юрий Николаевич пытался урезонить пацана, и ему это удавалось, но лишь на время - через каждые минут десять поездки в молчании снова было слышно хоть и тихое, но надоедливое:
- Двести один, двести два...
- Витька, а может давай лучше песню споем? Хочешь научу?
- Ага, а какую?
- Слушай:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!*

- Запомнил?
- Не-а. Красиво..
- Давай вместе:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!

- Да не, давайте я Вас другой песне научу, а?
- Какой? Ты разве какие песни знаешь?
- Ага. Мы в школе пели. Слушайте:

Ой чия це хатинка заметается,
Ой чия це дивчина заплетается
Ой думала я, чи не думала я,
Одур голову бере, чи не знаю **

- Красивая песенка, и голосок у тебя хороший, малость позаниматься - артистом станешь!

Доехали после полудня.

Кабинет врача санаторной школы находился на первом этаже и в нем всегда было очень светло.

- Как зовут тебя, хороший? - спросила его толстая женщина в очках и белом халате.
- Витька.
- А меня Вера Исхаковна. Ну-ка открой рот, - попросила она - пошире-пошире! Так-так-так: язык, зубы, волосы - все в норме. А нет ли вшей? Давай проверим. Ага, нет.  Теперь давай-ка мы с тобой проверим зрение, - и стала водить указкой по таблице с буквами разных размеров:
- Отлично! А что с легкими? Ага, тут нелады, нелады. Так-так-так. Ну, что ж ты так исхудал-то? Мама с папой плохо кормят?
- Нет. Они работают. Но.. не всегда получается деньги зарабатывать.
- Эхэхэх! - вздохнула  - давай-ка послушаем сердце.

Витька всегда любил заумные слова, а тут услышал новое:
- Знаешь как называется эта штука?
- Нет.
- Фо-нен-до-скоп, - по слогам произнесла тетенька-врач - Вырастишь, врачом будешь?
- Не-а.
- А почему?
- Они все спиртом пахнут.
Вера Исхаковна стала смеяться так, что казалось под ней проломится стул:
- Ну, насмешил. Ну, молодец.

Кабинет Веры Исхаковны станет для Витьки чуть ли не самым любимым местом в школе. Их врач была добрейшей женщиной и всегда говорила с ним так необыкновенно, так тепло, как никто другой раньше, будто он, Витька, был для нее самым родным и любимым сыном. Трепетное отношение к людям этой профессии крепилось в его сознании  все два года жизни в санаторной школе. На вопросы о выборе будущей профессии он теперь всегда отвечал твердо: врач. Однако, в классе восьмом, через четыре года после возвращения в родной город, его отношение к медицине и всем причастным к этому делу изменилось на противоположное. Стоматолог оказался мужиком грубым и решительным. "Мастер" без сожаления вырвал два его верхних зуба, коренных, которые еще можно было вылечить, но - "неча цацкаться, пацан, мужик ты или тряпка?".

После медосмотра его усадили на диван в холле, велели никуда не уходить и ждать.
«Wie schlecht!», - подумал Витька по-немецки, просидев минут двадцать. С некоторых пор всегда, когда ему было плохо, он старался думать и говорить по-немецки. Сейчас ему было плохо от невыносимой скуки.

У входа в школу он заметил девочку в красивом платье, из новеньких. Она только-только приехала в санаторную школу-интернат и стояла несколько поодаль от своих родителей, у ступенек. На голове ее мамы была красивая шляпа цвета осени, которая напомнила Витьке забытую копну сена в поле у его родного села, в дне езды на машине отсюда. Поверх темного платья женщины была накинута черная жакетка с вышитыми у разрезов для рук и пуговиц светло-сине-желтыми узорами. На шее ее был повязан красивый шелковый платок, такой же, как у его матери, купленный в Риге. Отец девочки был одет в строгий темный костюм, светлую рубашку, затянутую галстуком у шеи, и черные ботинки – их особенный блеск почему-то запомнился Витьке надолго. Они что-то живо обсуждали с женщиной-воспитательницей.

Мама девочки, черноволосая женщина лет 40, угловатая и какая-то как бы недорисованная, то и дело доставала из ридикюля сложенный вчетверо носовой платок и утирала им слезы из глаз. Отец ее, переминаясь с ноги на ногу, все время пытался встрять в разговор двух женщин. Его нервные руки то перебирали из стороны в сторону ручку большого износившегося по углам портфеля за спиной, отчего тот все время менял наклон к земле – вправо-влево, то вдруг правая рука его «выстреливала» по направлению к двум женщинам, чуть ли не тыча в них указательным пальцем: вот-вот!

- Guten Tag? - сказал Витька, подойдя к девочке, желая с ходу поразить ее знанием немецкого.
- ОOh! Gut! - ответила она, улыбаясь, и добавила еще несколько слов на.. немецком?!

Витька ни слова не понял их сказанного, но выбранная роль знатока немецкого диктовала свой сюжет, и он со знанием дела стал бормотать ей какую-то чушь из тут же придуманных им слов.
- Entschuldige mir, bitte, а это на каком языке? - спросила его непонятливая девочка.
- На дердидейском, - открыл ей Витька новый, секунду назад придуманный язык.
- О, а я тоже умею на нем говорить!

И они стали играть в игру, только им понятную, - дердидейку.

- Инэ мине тура Витька, - попытался представиться своей новой знакомой Витька, положив правую руку вначале в область сердца, а потом – по направлению к девочке: - Иэн кайта син?
Девочка не сразу поняла, что от него хочет этот чернявый «иностранец».
- Кыр тыр мяу..
- Неи! Арма туи терва! – что на его языке означало «ну ты и дурочка!».
И снова правую руку вначале на сердце и медленно, разделяя слова на слоги:
- И-нэ ми-не ту-ра…, - и после поклона, с особенной интонацией, будто делясь с ней самым драгоценным сокровищем: Витька!
- Ааа, кайте, кайте – мина тура Кристина, - ответила девочка и стала хлопать в ладоши и кружиться, и смеяться так громко, что Витьке захотелось остановить ее. Три человека у входа в школу неожиданно смолкли и с улыбкой на лицах следили за происходящим.

- Кайте! Кайте, Кристина! – вдруг мягко и тепло произнесла воспитательница и позвала ее, махнув рукой по направлению к себе - Какая же ты славная! - обняла и поцеловала ее в белый бантик, что стянул такие же, как у ее матери черные волосы.

С тех пор у Витьки началась новая жизнь – не скучная.

По расписанию, висевшему на самом видном месте в вестибюле, вечером в субботу значился душ. Он находился в подвале - самом загадочном месте школы, вход куда был чаще закрыт, но иногда... Его друг Лешка, из давно живущих здесь, открыл ему страшный секрет, показывая куда-то в сторону дверей в дальнем конце коридора, откуда струился серый прозрачный пар:
- Там девчонки, они совсем, без..! - и рассказал об ЭТОМ, а потом ..
Все это показалась Витьке смешным и каким-то неправильным, но нет-нет, да вспоминал он о сказанном и показанном Лешкой.

По окончании помывки всех воспитанников одели в смешные одежды с рисунками - у кого с карасиками, у кого с яблоками. Одежда Витьки оказалась с цветными шариками - зелеными, красными, желтыми. Наверху он снова увидел Кристину:
- Куыр дада ансей, Кристина?
- Каи тем ин, Виктор.

Он очень хотел прогуляться с ней вдоль труб подвального коридора, поговорить о том о сём, а потом вдруг ни с того, ни с сего представил ее без .. и ему стало очень стыдно, стыдно так, что он сбежал от нее, чем весьма озадачил свою новую подругу. Он решил, что в дердидейку с Кристиной играть больше не будет. И очень захотелось.. Какой же дурак этот Лешка!

Но как же она красиво говорит - не так, как в его родном городе. И голос у нее такой, как-будто она колдует им. Может она волшебница? Но в дердидейку - нет! - больше не будет. Если только иногда.

Но не получилось. Бывает, стоят они вдвоем с Кристиной перед утренним построением, и вдруг на них "находит". И вот пошел разговор на "дедидейском", непонятный для ребят из школы. А они с Кристиной, такие особенные, гутарят на своем только им понятном языке.

Постепенно в мелодичной мешанине бессмыслиц "язык" их стал обретать некоторые формы, появилось приветствие, которое вскоре стали использовать и другие члены внезапно образовавшегося тайного круга дердидейцев:
- Кайте, миа Кристина!
- Кайте, Виктор!

В их дердидейской группе стало пять членов, все они были посвящены в тайны некоторых слов и должны были придерживаться правил, придуманных Кристиной.

Однажды вечером его бойкая знакомая позвала всех дердидейцев  на задний двор школы, осмотрела всех долгим интригующим взглядом, достала из кармана маленькое зеркальце в темной оправе, чуть склонилась и стала шептать медленно и так загадочно, что Витьке стало малость страшно:
- Кейд Пыхто, скани русалка! Кейд Пыхто, скани русалка!

Все пятеро членов их тайного клуба окружили Кристину и застыли в ожидании чуда - вот-вот из темных глубин маленького зеркальца должно появиться что-то не менее загадочное, чем их странный волшебный язык и их странная группа! Ведь появится же!

Витька вспомнил о своем первом наблюдении рассвета Солнца, двух сведенных створках трюмо в большой комнате его родного дома, которые открыли ему тайну бесконечности, и так же, застыв, всматривался в маленькое зеркальце Кристины - когда же?

Но ничего не произошло - русалка не появилась. Кристина по-русски объяснила все тем, что никто просто не поверил в то, что русалка появится, поэтому и не увидел ее:
- Ну как же так можно, не поверить, а? Попробуйте теперь сами.

Каждый из группы решил попробовать то же самое, но отдельно от всех - ведь он-то верит!

Вскоре у каждого из дердидейцев появились свои маленькие зеркальца, откуда - осталось загадкой. После занятий на заднем дворе школы среди сорняков и мусора по двое-трое, чтобы не было страшно, подальше от взрослых, Витька, Васька из города Чебоксары, Зульфия из Казани, Ольга из Верхних Пенячей и Кристина-немка, как заколдованные ходили по кругу и шептали еле слышно:
- Кейд Пыхто, скани русалка! Кейд Пыхто, скани русалка!

А потом Кристина призналась, что все выдумала: нет никакого деда Пыхто, и русалка не появится НИКОГДА.

Это стало катастрофой для всей группы дердидейцев. Кристине уже никто не верил, и на все ее новые небылицы принимали  как новый обман - группа распалась. Больше не было тайных сходок на заднем дворе школы после занятий, не было приветствий на дердидейском. Однако, само необыкновенное ощущение ожидания чуда захватило Витьку настолько, что свило в душе его гнездо веры во что-то необычное, не из этого мира, из.. сказочной страны, что ли?

Чуда не случилось, но он был уверен - оно где-то рядом! Это было трудно объяснить, но он знал точно - оно есть и проявит себя как-то по-другому. Зеркало - это лишь обманка, есть-есть другой способ, чтобы открыть его - ЧУДО. Надо просто открыть его!

Он стал фантазировать, где и как это будет сделано и вдруг фантазии его стали обретать форму маленьких сказок.

Он был первым, кто стал рассказывать ребятам свои истории из сказочных времен, чаще после вечернего отбоя. Потом стал записывать эти истории в толстую тетрадку и однажды показал их учительнице по литературе. Любовь Ивановна была немало удивлена, прочитав первые сказки ученика третьего класса Виктора И., но рекомендовала все же спуститься с небес на землю и больше писать о реальной жизни. Виктора стали привлекать к написанию статей в школьную стенгазету, но тексты его получались какими-то пресными и неинтересными, а вот обманщица Кристина! Кристина смогла так красиво описать их последний поход в соседний лес к озеру, что ее статью решили напечатать даже в районной газете. Витька же в отместку решил взять другим - оценками по школьным предметам и стал .. отличником.

Однажды учительница русского языка и литературы Любовь Ивановна объявила конкурс. Кто сможет собрать самую большую коллекцию поговорок и пословиц народов СССР, тот получит главный приз школы, а вот какой - пока тайна.

Витька и здесь перещеголял всех. Он перерыл всю библиотеку школы, старательно записывал от руки все новые и новые пословицы и поговорки - русские, эстонские, грузинские, чеченские, украинские, хантов, чукчей, татар, башкир, мордвы - как же много оказалось народов в СССР! Видя упорство ученика в этом деле, руководство школы сделало для Виктора исключение и разрешило сидеть в библиотеке часами. Библиотекарь Анна Яковлевна разрешила ему читать некоторые книги для более старшего возраста, но в них он тоже находил новые поговорки и пословицы и записывал, записывал, записывал.

Особенно интересными ему показались пословицы, поговорки, а главное, сказки Грузии и народов Кавказа. Горы, орлы, сказочные пещеры, колодцы, ручьи, волшебные кубки, кинжалы, джигиты, джинны, красавицы-гурии – он никогда в жизни не читал ничего интереснее! А вот в эстонских, латышских и литовских сказках он нашел какую-то особенную доброту и внимание, которых ему сейчас, после полугода разлуки с родней особенно не хватало, - в них было больше о любви к природе, человеку, детям, родному дому.

Родители его жили десять лет в Латвии и даже думали остаться там навсегда. Мама его переняла у латышей скромность и интеллигентность во всем - Витька перенял от нее все эти качества, а еще какую-то… иностранность, что ли. Не отсюда ли пророс его интерес к иностранным языкам, и к.. дердидейность?

В школе было много того, что он видел впервые. Здесь он впервые в жизни попробовал вкусный напиток из какао с молоком, к которому давали такую же вкусную булочку, разрезанную посередине ровно настолько, чтобы вложить туда кусочек вкусного сливочного масла. А еще была - фиии - запеканка, такая невкусная штука!

Однажды после ужина всех собрали в актовый зал, слушать музыку в исполнении дяди Андрея, толстого мужика с добрыми синими глазами. Он был трубач и дудел в свою трубу так, что Витька чуть не оглох.

А потом... А потом!

На сцену вышла Любовь Алексеевна в волшебном синем платье, прошитом полосами бело-золотистой бахромы и какой-то штуковиной из меха на шее. Она села за пианино и тут началось!

Витька никогда раньше не слышал ничего красивее. Даже песни мамы, даже звонок его старого велосипеда, даже капли с крыши весной и журчание ручьев за забором их дома - ничто не могло сравниться с этими звуками. Наверное, только голос Кристины, когда она говорила с ним на дердидейском. Он забыл обо всем на свете и слушал-слушал. Ах, как же ему захотелось так же научиться играть на этом волшебном инструменте!

Любовь Алексеевна и он, только он и она - вместе, странным и непонятным образом они были будто украдены музыкой из скучного актового зала интерната и унесены в сказку, где с каждым ударом по клавишам возникали то новый замок на горе в окружении леса, то сказочная златокрылая птица в высокой синеве бескрайнего неба, то принцы и принцессы в красивых богатых одеждах, то...

- Эсколен! Нием ор тайва! Киксеме? - о чем она?
- Нет-нет, ты послушай! Сейчас не до der и die! Это же музыка! Послушай же, Кристина!
- Перестань.. меня трогать, дурак! - она обиделась и не говорила с ним до следующего ужина.

Вечером перед сном он написал маме о жизни в школе-интернате, и попросил, чтобы она попросила Любовь Алексеевну научить его играть на пианино. Письма они вообще-то писали все вместе в общей комнате, но сегодня был особый случай. После первого в его жизни.. - сейчас, через сорок с лишним лет, он назвал бы это явление культурным шоком - Витька готов был совершить какой-то неслыханный и дерзкий поступок, а может даже и подвиг.

Сосед по койке Шумаков Сашка усмехнулся и соврал:
- Ха, хуху не хохо? Чтобы научиться играть на пианино надо записаться в музыкальную школу, а для этого нужно заплатить 15 рублей. Размечтался!

Витька тут же написал своим родителям еще одно письмо, с просьбой выслать ему деньги на обучение в музыкальной школе, передал его утром воспитательнице и стал ждать ответ.

Письма привозили вечером. Все вставали в ряд, и воспитательница поочередно называла фамилии счастливчиков, которым пришли письма от родных. Витьке ответ на его просьбу о музыкальной школе не пришел ни через неделю, ни через две. Потом, когда он уже потерял всякую надежду, пришло письмо от сестры Алины, но об обучении на пианино там не было ни слова. Дома все хорошо, папа с мамой работают, купили козу, поросенка, сосед Валерка передает привет. О пианино - ни слова.

Как же он завидовал своему однокласснику Роберту, который параллельно с их школой-интернатом учился еще и в музыкальной. Как это ему удалось? Дердидейка какая-то! Теперь все непонятное в жизни он стал называть так: дердидейка.

* * *
В 1992 году он впервые в жизни познакомился с иностранкой. Звали ее Kristina. Она была из Швейцарии. Вообще-то настоящее ее имя было Christina, а нынешнее К в начале имени выражало ее протест против церкви. В детстве бабушка Кристины перекормила девочку христианством, затаскала ее в церковь, своим фанатизмом и ригоризмом лишила ее свободы. А ведь христианство - это "наука" обретения настоящей свободы. И что как не лишение личности Богом данной свободы - прямой путь к рабству своей личной свободы. Не мудрено, что во взрослой жизни она стала ярой противницей христианства вообще, не понимая, что христианство бабушки весьма далеко от настоящего учения Христа.

Однажды они вместе оказались в помещении, где стояло пианино. Витька как завороженный подошел к нему, сел на стул, открыл крышку и.. заиграл.

Кристина, в отличие от Витьки, была большим знатоком музыки - и современной, и особенно классической. Она была немало удивлена, что ее новый друг играет на фортепиано, хоть и фальшиво и путая ноты, но играет. Она все пыталась понять музыку какого композитора исполняет Виктор.
- Дебюсси?
- Нет.
- Да нет же. Это что-то из раннего импрессионизма.
- Нет. Я вообще впервые сел за пианино. Это первая мелодия. которую я исполнил на этом инструменте.
- Шутник! Я же вижу, что тебе не хватает техники исполнения, но начальные навыки уже есть.
- Поверь! Это впервые.
- Не может быть. Что, все русские такие шутники?

* "Песня о Родине", автор текста (слов)- Лебедев-Кумач В., композитор (музыка):
Дунаевский И. 1936 год
** Украинская народная песня

Валерий Иванов-Р
Санкт-Петербург
05 августа 2017. Отредактировано 24 июля 2022 г