На меже

     Иван мало что помнил. Короткий миг полета, растянувшийся маленькой вечностью. И радостно принявшая его ледяная вода реки, она крутанула человека несколько раз и потащила в глубину. Тело обожгло холодом, а одежда и обувь стремительно набухали свинцовой тяжестью. Шоковое оцепенение прошло, когда вокруг уже сгустилась тьма, а в легких совсем не осталось воздуха. Мужчина отчаянно забарахтался, стремясь к поверхности. Одежда тянула ко дну, сковывала движения, в груди все сжалось, требуя сделать вдох. И что-то настойчиво подсказывало Ивану, что его необходимо сделать. Что это разом все решит, и придет долгожданный покой.

     Сердце бешено колотилось, тело болезненными содроганиями отзывалось на каждый его удар. Силы кончились, Иван сдался и сделал вдох. Но это произошло уже на границе стихий. Мужчина поперхнулся, закашлялся и чуть снова не ушел под воду. Теперь он мог дышать, но оставаться на поверхности было тяжело. Иван сбросил с себя куртку, несколько раз подныривал, борясь с размокшей шнуровкой ботинок. Наконец, это ему удалось, и держаться на плаву стало гораздо легче.

     Но сил едва оставалось только на это. Течение неумолимо несло мужчину вдоль берега, и нечего было и думать о прорыве к нему. Поэтому Иван отдался воле реки, надеясь, что через какое-то время она вынесет его на более спокойное место. Короткие осенние сумерки спешно исчезали перед приближающейся ночью. А потом наступила тьма.



     А следующее воспоминание началось с глухих ударов. Иван не ощущал своего тела, будто сознание окуталось почти непроницаемым ватным одеялом и жило отдельной жизнью в изоляции. Он отстраненно подумал, что бьют не жалея, сильно, жестко, но не жестоко. А вот боли не чувствовал, ощущал удары скорее разумом, чем телом. Били по лицу. То справа, то слева.

     — Давай, парень, просыпайся, — неясное бормотание на грани слуха оформилось во вполне различимые слова.

     Через секунду до сознания достучался звук бегущего неподалеку потока воды. А еще чуть погодя — глухие звуки ударов.

     — Ну же! — в голосе бьющего, а в том, что это один и тот же человек Иван почему-то не сомневался, явно слышались нотки нарастающего отчаяния.

     Покидать уютную бесчувственность совсем не хотелось. Но старания незнакомца не пропали всуе. «Он мне так все лицо переломает, уже, небось, живого места не осталось. Бьет крепко».

     И мужчина открыл глаза.

     Над ним было небо, затянутое далекими тучами. Светлого пятна в их ковре, за которым скрывалось солнце, не наблюдалось.

     — О, живой! — незнакомец запыхался, но в голосе слышалась радость.

     «Устал меня лупцевать, бедненький»

     Иван опустил взгляд. Перед ним был старик в полинялой телогрейке серо-зеленого цвета, из-под которой выглядывал тельник с растянутым воротом. На голове, слегка съехав на затылок, была надета черная вязаная шапка. Под ней были седые неряшливые волосы и довольно высокий лоб, перечерченный несколькими горизонтальными морщинами. Темные немного косматые брови. Прямой крупный слегка приплюснутый нос. Щетина не менее чем недельного возраста, уже почти готовая называться бородкой, тоже побитая сединой. Рот широко улыбался, обнажая светлые ровные зубы. Впрочем, пары штук в верхнем ряду не хватало, что явно портило впечатление от улыбки. Глаза, вокруг которых собрались морщинки, были серого цвета. Но до старческой водянистости им было далеко.

     Первое впечатление о возрасте незнакомца, пожалуй, было ошибочным. С толку сбивали странная одежда, седина и неопрятность. Да и в руках сила была совсем не старческая. И голос. Ивана растормошил из оцепенения мужчина, которому вполне могло быть и сорок, и пятьдесят, но, может, и шестьдесят.

     Только теперь спасенный ощутил, что он мокрый. Что лежит на жестких камнях. Что ему холодно.

     — Ох, и перепугал ты меня. Думал, все — не очухаешься. Как ощущения?

     Иван хотел ответить, но в горле будто насыпали битого стекла, на глаза навернулись слезы, а тело скрутил жуткий приступ кашля.

     Старик исчез из поля зрения. Через минуту вернулся, зачерпнул алюминиевой кружкой воды и помог мужчине напиться. Казалось бы, вдоволь наглотался этой речной воды. Но жидкость, пробежавшая по горлу, помогла, потушила приступ кашля. Иван отстранился от кружки и поблагодарил взглядом.

     — Ага, я сейчас.

     Незнакомец выплеснул остатки воды и снова куда-то удалился. Спасенный не смотрел ему вслед, он бессильно полулежал-полусидел на речном берегу, его бил озноб.

     — Вот, последние сбережения, — старик аккуратно протянул Ивану кружку на треть заполненную прозрачной жидкостью.

     В нос ударил специфический запах. Мужчина выдохнул и в несколько глотков опустошил емкость. Дыхание перехватило. Из глаз потекли слезы. Горло обожгло, но согрело. И тепло начало разливаться по всему телу.

     — Чистый спирт, самое то, что надо! — ухмыльнулся, глядя на его реакцию незнакомец. — Жаль, только, что больше нету.

     И, не дождавшись ответа, спросил:

     — Давай знакомиться что ли. Тебя как зовут-то, пловец?

     — Иван.

     Щербатая улыбка снова появилась на лице.

     — Тезки мы с тобой, стало быть. Можешь меня так же звать. А хочешь — Отшельником зови. Как понравится.

     Старший помог Ивану добраться до дома, который был неподалеку. Он был бревенчатый, небольшой, и состоял только из одной комнаты. Но в ней смогли поместиться небольшая каменная печурка, пара металлических пружинных кроватей, широкий грубой работы деревянный стол, два стула, табурет и несколько шкафов и стеллажей.

     Одну из кроватей, которая до этого пустовала, старик быстро застелил. Потом раздел и уложил туда спасенного, укрыв парой теплых шерстяных одеял.

     — Отдыхай, набирайся сил.

     Совет был излишним. Перепады температур, истощение и алкоголь сделали свое дело, Иван почти мгновенно провалился в сон.



     После такого приключения вполне можно было подхватить воспаление легких, или еще что похуже. Но мужчине повезло, болезни обошли его стороной. За исключением сильного нервного и физического истощения. Слабость отступала очень неохотно. Несколько дней Иван даже с постели едва вставал, много спал или бездумно разглядывал потолок.

     Но понемногу он поправлялся и вскоре уже начал делать первые вылазки за пределы дома. Рядом с ним было небольшое сооружение из досок и камней. А с другой стороны от избы, метрах в пятидесяти, дощатый туалет.

     Отшельник еще в первые дни посоветовал:

     — Ты не спеши, всему свое время. Не перенапрягайся. А что до туалета далеко, так ничего, вон ведро стоит. И стесняться нечего, мне же легче, чем тебя туда-сюда таскать.

     Мужчина не протестовал и согласился. Но чем больше он узнавал свое пристанище, тем больше у него возникало вопросов.

     Странное это было место. И странности были практически во всем.

     Начать хотя бы с реки. Она пенным бурлящим потоком бежала по каменистому руслу. И в самом широком месте если и превышала десяток метров, то ненамного. Кому речка, кому речушка, а кому и ручеек. Вот только в месте падения Ивана она разливалась метров на сто, и была намного глубже. А ведь это было гораздо выше по течению, которое несло мужчину всю ночь и какую-то часть дня.

     Берег представлял собой россыпь округлых камней, которые в общей массе были величиной как два-три кулака. Он полого поднимался от воды, так что изба, находясь в полусотне метров от реки, была уже на некотором возвышении. Но почти сразу за ней уклон возрастал, пока камни не сменялись почти отвесной скальной стеной, которая поражала своей высотой. Что было сверху, рассмотреть мешали высота и плотный белесый туман. Противоположный берег был узким, не более тридцати метров, и тоже упирался обрыв. Выше по течению ущелье делало резкий поворот, и взгляд упирался во все ту же серую стену.

     Царство мертвого камня, в котором отсутствовали малейшие признаки жизни. Ни кустиков или травинок в трещинах, или осыпях, ни даже мха или лишайника. Не говоря уже о деревьях. Река не была исключением, ни в ней, ни на берегу никто не жил. Кроме людей.

     Только их жилище нарушало серое однообразие окружающей природы. Впрочем, было еще кое-что. Ниже по течению ущелье понемногу сужалось, но обзор открывался на несколько сотен метров, а потом все скрывал туман. И вот на границе видимости, уже полускрытое туманом, что-то было. То ли скала из более темного камня и большей высоты, чем стены ущелья. То ли какое-то рукотворное сооружение. Разглядеть было невозможно, поэтому Иван решил, что прояснит это, как только к нему вернутся силы.

     Он мог бы расспросить своего соседа. Но тот неохотно отвечал на расспросы, чаще отмалчивался или менял тему. Но и к спасенному в душу не лез. Чем он занимался в этом суровом месте, было тоже непонятно. Но большую часть дня Отшельник где-то пропадал.

     — Меньше знаешь — крепче спишь, — ответил он в первый раз и улыбнулся. — Придет время, все узнаешь, все поймешь.

     Поэтому мужчина и не задавал ему вопросов. Или, по крайней мере, задавал гораздо реже, чем хотелось бы.

     Облака на небе тоже казались нерушимой непроницаемой стеной. Они медленно клубились в вышине, играя оттенками серого цвета, и были настолько плотными, что ни голубизны неба, ни даже положения солнца Ивану ни разу не показали. Он объяснил себе это превратностями погоды, и ждал ее перемены. Но старик в этот раз ответил, добавив вопросов и в корне зарубив его оптимизм:

     — Всегда такая тут, скоро привыкнешь.

     По вечерам все вокруг заволакивал густой туман, будто бы предвещая наступление ночи. Но «по вечерам» — неверное словосочетание. Не было ни сумерек, ни закатов, только появлялся туман. Сначала он несмело стелился над землей, потом густел и поднимался все выше и выше. А потом наступала темень, как будто кто-то щелкал выключателем. И помимо прочих, была у этой ночи и еще одна странность. Хозяин настоятельно не советовал покидать его жилье с её приходом.

     — Даже если по нужде. Ведро вон стоит, с утра вынесешь.

     И хотя никаких объяснений он не давал, Ивану было достаточно того, что и сам Отшельник всегда возвращался в дом засветло, и ночью никуда не выходил. Проверять, действительно ли там опасно, не хотелось.



     Вскоре выяснилось назначение небольшой пристройки. Старший Иван с едва заметной гордостью сказал, что соорудил ее сам, потому что мыться привык в бане.

     — Косточки погреем, от тебя болячки отвадим, сил и бодрости наберешься.

     Возле одной из стен дома примостился маленький сарайчик, в котором хранилась небольшая поленница и кой-какие инструменты.

     Старик натаскал дров, разжег огонь и покинул баню. Вскоре из нескольких щелей пошел дым. Мужчины молча наблюдали за его кружением. Иван несколько раз пытался нарушить молчание, но разговор не клеился, быстро затухал.

     Через какое-то время баня прогрелась, дрова прогорели. Отшельник заглянул в постройку, потом поманил за собой молодого. Внутри было жарко, но не душно. Потолок и верхние половины стен покрывала копоть. Вместо полков было две небольших лавки.

     — Веников, как видишь, нету, — посетовал радушный банщик.

     Они разделись, оставив одежду снаружи, и зашли внутрь. Старик окатил печь-каменку из ведра. Вода зашипела, мгновенно превращаясь в пар. Мужчины сели на лавки и начали греться.

     Иван не то чтобы разглядывал своего соседа. Но не заметить огромный багровый шрам, который пересекал грудь старика почти посередине, было трудно. Отшельник перехватил его взгляд, чуть насупился. А молодой смутился и перевел взгляд на стену перед собой. Один не спросил, другой не ответил.

     Потом они остудили тела в реке, оделись и переместились в дом пить чай. Поговорили о банях, потом незаметно тема сменилась на историческую. Оба интересовались историей, великими военными походами древних. Так и прошел остаток дня.

     А ночью Иван проснулся от жуткого крика. В первый момент ему показалось, что это остатки сна в его голове. Но сон улетучился, а звуки остались. Они доносились снаружи, и казалось, что кто-то кричит прямо под окном. Мужчина очень надеялся, что это не так. Потому что слышимое ужасало. Вне всяких сомнений, кричал человек. Но делал он это без малейшего перерыва. Вопли только время от времени меняли частоту и громкость. В них слышались невыносимые боль и отчаяние.

     Хотелось закрыть уши руками, накрыться одеялом с головой, лишь бы ничего не слышать. Но Иван поборол это желание, встал, зажег свечу и подошел к окну. Он не заметил, что Отшельник лежал с открытыми глазами. Свет выхватил из темноты за стеклом только клубы тумана. Поэтому мужчина потушил свечу, приблизился к двери, нерешительно замер на несколько мгновений, и все же вышел наружу.

     Его глазам не открылось ничего нового, темнота скрывала все, даже туман. Слуху повезло больше, вне дома получилось определить направление. Кричали откуда-то ниже по течению. И интуиция упорно нашептывала Ивану, что крик связан с той темной глыбой, на которую он заглядывался уже пару дней.

     Через минуту мужчина вернулся в избу и плотно затворил за собой дверь. Все-таки стены немного ухудшали слышимость. Да и идти к источнику звука не было никакого желания.

     — Больше не делай так, — донесся недовольный голос с кровати старика.

     Иван вернулся в постель и уточнил, хотя и не очень надеялся на ответ:

     — Ты слышишь это?

     — Да.

     И после продолжительной паузы добавил немного смягчившимся голосом:

     — Спи. Это может продолжаться долго. Но бояться нечего.

     Ко всему можно привыкнуть. Даже к диким крикам. Постепенно сознание стало отсекать их, будто фоновый шум. Мужчина не заметил, как его окутал сон.



     Проснулся он поздно. Отшельника в избе уже не было. Иван поднялся, заправил постель, покинул дом и умылся возле реки. Темное нечто безмолвно угадывалось в далеком тумане.

     Он твердо решил, что доберется и прояснит для себя природу этого образования. Воображение услужливо рисовало темную средневековую башню, в которой поселился маньяк, мучающий людей. И хотя встреча с ним лицом к лицу не входила в планы мужчины, он чувствовал, что разобраться и получить ответы на скопившиеся вопросы необходимо.

     Но сначала стоило позавтракать, и Иван вернулся в дом. Запасы провизии хранились в одном из шкафов, но не впечатляли разнообразием. Сухари. Консервы: бобы или фасоль, и тушенка. Всё хорошего качества, сытное и вкусное. Но за несколько дней такое меню уже начинало надоедать. Мужчина ел, и в который раз задавал себе вопросы. Откуда тут эти консервы? А изба? И кто в действительности ее гостеприимный хозяин? Что он здесь делает? Ответов не было. Иван прибрал за собой, вышел к реке и двинулся вниз по течению.

     Только при беглом взгляде каменистый берег казался ровным и однородным. На самом же деле камни разного размера создавали вполне ощутимый для пешехода рельеф. То и дело приходилось то подниматься на возвышающийся на уровне колена валун, а то спускаться с него в ложбинку. Усугублялось это еще и тем, что камни не везде лежали плотно и устойчиво, и время от времени приходили в движение под весом человека. А местами нога норовила соскользнуть в плотную щель между камнями и подвернуться.

     Иван запыхался, едва отойдя от дома на пару сотен шагов. Но это его не останавливало. Он упорно двигался в сторону своей цели. Впрочем, через какое-то время на оценку расстояния до нее уже не хватало сил. Все внимание мужчины было поглощено берегом под ногами.

     Поэтому пункт назначения предстал перед ним внезапно. Их разделяло не больше полусотни метров. Все-таки это была не башня. Скала из черного, как уголь, камня. Гораздо более высокая, чем окружающие ее серые стены ущелья. Вот только высилась она на противоположном берегу. И не было никакой возможности на него перебраться. Река была здесь неширокой, но весьма стремительной, а дно было скрыто глубиной.

     Иван в изнеможении сел на камни. Перед возвращением следовало основательно отдохнуть. Его взгляд заинтересованно блуждал по темному камню. По крайней мере, одной загадкой стало меньше.

     Внезапно он заметил старика на противоположном берегу, прямо под скалой. Было непонятно, как он там оказался. Отшельник шел вверх по течению, на плече у него были кайло и лопата. Он тоже заметил его почти в тот же момент и удивленно замер, потом подошел к кромке воды и крикнул:

     — Сам назад дойдешь?!

     Тот в ответ кивнул.

     — Брод только напротив хижины! Я вернусь и пойду тебе навстречу!

     Старик отвернулся и бодро зашагал вверх по течению, время от времени молодецки перескакивая с камня на камень. Иван посмотрел ему вслед и позавидовал его силе и энергии. Сам он в тот момент был не уверен, что сможет вернуться к жилищу засветло. Вскоре Отшельник скрылся из виду за выступающим уступом скальной стены.

     Отдыхал мужчина еще не менее часа. И хотя внешних признаков не было, ощущение времени подсказывало ему, что день близиться к завершению, и необходимо поторопиться. Быть поблизости от черной скалы в темноте, пусть и на другом берегу, совсем не хотелось. Поэтому он заставил себя подняться и двинуться в обратный путь.

     Но Иван не одолел даже четверти обратной дороги, когда впереди показался спешивший к нему старик. Теперь он был налегке и, казалось, двигался еще быстрее.

     — Ночуем тут? — с улыбкой спросил он, когда они поравнялись.

     — Не хотелось бы, — покачал головой Иван.

     — Тогда поднажмем. Давай руку.

     С поддержкой Отшельника продвижение заметно ускорилось. Кроме того, он явно находил более легкий путь среди камней, и время от времени твердо направлял своего спутника. Тот был мокрый от пота, тяжело дышал и едва не валился с ног. Старик же не то что дыхание не сбил, а даже находил его для шуток и разговоров. Но это был не тот момент, когда Иван хотел бы разговаривать.

     Они успели войти в дом незадолго до темноты. Мужчина повалился на стул за столом. А Отшельник соорудил их нехитрый ужин: достал консервы и заварил чай. Во время еды он бросал на своего гостя долгие пытливые взгляды. Наконец Иван не выдержал и спросил:

     — Что?

     Старик сделал большой глоток чая, зажег свечу, потому как за окном уже стемнело, и ответил:

     — Непонятно мне, ты действительно не знал куда шел?

     — Действительно.

     — Но очень хотелось, да?

     — Не то что бы очень, но интересно ж.

     Отшельник кивнул каким-то своим мыслям и больше ничего не сказал. Но его вопросы будто что-то сдвинули.

     — А что мне еще остается делать? — начал мужчина повышенным тоном. — Ни черта не ясно! Тебе вот только это непонятно, и я тебе ответил. От тебя же ничего не добиться. Что это за место? Что вообще происходит? Что это за скала?

     Голос немного дрожал, сказывалось нервное напряжение последних дней и физическое после трудного похода. Хотелось что-то разбить, крушить, запустить жестянкой куда-нибудь, или в кого-нибудь. 

     — Сколько можно держать меня в неведении? Это ж свихнуться можно, одни загадки кругом. Запреты. Туда не ходи, то не делай. На-до-ело это все!

     Он тяжело дышал, но его запал понемногу стихал. Старик примирительно поднял руки вверх и улыбнулся одними губами.

     — Я понимаю. Прости меня. Не сердись, Вань. Я и сам многого не понимаю. И не уверен, что могу делиться тем, что, как мне кажется, понимаю и знаю. Ситуация очень необычная…

     — Конечно, еще какая необычная, ; хмыкнул Иван, но Отшельник не среагировал на его замечание.

     — Ситуация очень необычная даже на фоне всего остального. И я с таким сталкиваюсь впервые. Поэтому все и происходит так, как происходит. Но я тебе обещаю, скоро все проясниться, ты все поймешь и узнаешь. Надо только немного подождать.

     — Я слышу это уже который день с момента появления здесь. Я так больше не могу. Сколько? Сколько еще ждать?

     Старший Иван смотрел на огонек свечи и задумчиво теребил щетину на подбородке. Через непродолжительное время его лицо немного расслабилось, и он взглянул на собеседника.

     — Пять дней. Может, и раньше. Но это крайний срок. По его истечению, ты, так или иначе, все узнаешь. Сможешь подождать?

     Мужчина кивнул.

     — Только у меня еще небольшая просьба, эти дни, пожалуйста, ничего не предпринимай. И к Черной Скале больше не ходи. Хорошо?

     Тот опять молча кивнул в ответ. Старик тоже кивнул и радостно улыбнулся.

     — Ну, вот и хорошо. Мир? Тогда давай спать ложиться, нелегкий был денек.



     После завтрака Иван сидел на берегу и смотрел на потоки воды, время от времени бросая в них небольшие камешки. Отшельник в этот день видимо решил привести в порядок хозяйство. Он то шумел чем-то в избе, то покидал ее, перемещаясь то к сарайчику, то к бане, то к реке. Мужчина не сильно обращал на него внимание, и помощь свою не предлагал, предпочтя гипнотизироваться рекой.

     Несмотря на то, что накануне они пришли к компромиссному решению, между ними осталась какая-то напряженность. Во всяком случае, на душе у младшего Ивана была какая-то тяжесть, и он все утро преимущественно молчал. Старший же выглядел и действовал вполне обычно. Миролюбиво, даже можно сказать жизнерадостно, но не навязчиво и не шумно.

     Возможно, мужчина сидел слишком близко к реке, и ее шум заглушал для него все вокруг. Или он слишком погрузился в свои размышления. Поэтому он удивленно застыл, когда услышал шорох камней, повернулся на звук и увидел незнакомца в паре шагов от себя.

     Тот улыбнулся ему. Была у него удивительно располагающая внешность. Это впечатление создавалось не понятно чем. На нем были зеленая футболка, серо-черные джинсы и коричневые кроссовки. С виду незнакомцу было лет двадцать пять. Русые волосы, серые глаза на вытянутом лице, небольшой нос, крупный квадратный гладко выбритый подбородок. От улыбки на правой щеке появилась ямочка. Но все вместе складывалось в образ человека, которому сразу хочется доверять.

     — Добрый день.

     — Добрый, — машинально ответил Иван, все еще размышляя о своей реакции, но уже почти решившись довериться интуиции и первому впечатлению.

     В этот момент подошел Отшельник. Они поздоровались, и старик пригласил пришельца в дом передохнуть и выпить чаю. Тот радостно согласился, упомянув, что проделал долгий путь вдоль реки. Когда они отошли на несколько шагов, Отшельник обернулся и спросил:

     — Иван, а ты чаю хочешь?

     Мужчина кивнул, поднялся и поспешил за ними.

     В доме, действительно, исходил паром чайник свежезаваренного чая. Старик будто заранее знал про гостя.

     — Куда путь держишь? — справил он, разливая напиток по чашкам.

     — К Черной Скале, — ответил незнакомец и улыбнулся.

     Отшельник бросил на него быстрый взгляд и понимающе кивнул.

     После этого разговор пошел на нейтральные темы. Немного о погоде, потом незнакомец поделился впечатлениями от пройденного пути. Но вскоре он засобирался.

     — Спасибо за угощение. Мне пора. Надо успеть до темноты.

     Старший Иван сказал:

     — Брод прямо напротив дома. Дальше не будет. А Скала на том берегу.

     — Спасибо.

     Путник попрощался и покинул дом.

     Младший Иван смотрел через окно ему вслед. За все это время он не проронил ни слова. Он окончательно поверил, что таинственная скала — место особое, и имеет некоторую известность. Но вот в чем ее особенность, было непонятно. Мужчина уже жалел, что пообещал старику ничего не предпринимать. Ноги рвались отвести хозяина к непонятному месту. Иван вздохнул и с немым вопросом посмотрел на Отшельника.

     Тот хмыкнул, выдержал взгляд и ничего не ответил.

     А ночью опять были крики. Но в этот раз они не вызвали такого страха и любопытства. Более того, было не трудно догадаться, кто же там кричал на Черной Скале.

     Утром старика опять не было в доме. Мужчина позавтракал и расположился на привычном месте на берегу. Он не удивился, когда через какое-то время увидел Отшельника с инструментами на плече. Но когда он поравнялся с избой, то остановился возле брода. Иван проследил за его взглядом. По берегу навстречу старику шла женщина.

     Она подошла к нему, и они недолго о чем-то разговаривали. Потом женщина двинулась дальше, а Отшельник начал переправу. Иван провожал ее долгим тревожным взглядом, полностью сосредоточившись на удаляющейся хрупкой фигурке. Поэтому он вздрогнул от неожиданности, когда над ухом раздался голос.

     — Да не переживай ты. Ничего с ней не случится. Она не к Скале.

     Мужчина облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на старика. Теперь, когда была твердая уверенность о связи скалы и ночных воплей, спокойно смотреть, как кто-либо направляется туда, было сложно. И особенно, если это женщина.

     Остаток дня и ночь прошли без происшествий.

     А утром сквозь сон Ивану показалось, что он слышит шум вертолета. И хотя это было неожиданно, полностью оборвать сон он не смог, и заснул еще на час с лишним.

     Когда же он проснулся и встал, старший заносил в дом деревянные ящики. В окно было видно, что еще несколько дожидаются своей очереди на берегу перед домом. Но большинство уже нашли место в шкафах и на стеллажах. Мужчина поспешил помочь с оставшимся грузом. Звук не оставлял сомнений — в ящиках были консервы.

     Но не только. Количество дров в сарайчике тоже увеличилось. А когда они закончили, Отшельник показал пятилитровую канистру и подмигнул.

     — Видал, чем разжились. Сегодня гуляем.

     Пировать они начали ближе к вечеру. Среди новых припасов было большее разнообразие чем то, к которому уже привык Иван. Консервы пополнились рыбой и фруктами в компоте. Так же было несколько холщевых мешочков с крупами и сушеными овощами. Из свежего появились яблоки и лук.

     Отшельник привычно расфасовывал припасы по местам. Все указывало на то, что неудачливого пловца прибило к его берегу как раз в тот период, когда запасы еды подходили к концу.

     Мужчины накинулись на еду и некоторое время с упоением чревоугодничали. Наконец, когда первый голод был утолен, старик достал заветную канистру и налил по первой.

     Пили без тостов и с небольшими промежутками. Делились анекдотами и разнообразными байками. Но через какое-то время разговор сам собой утих. Алкоголь брал свое, мужчины сидели, погруженные в свои мысли. Перерывы между кружками немного увеличились, а количество еды на столе уже почти не уменьшалось, время от времени ее вяло ковыряли вилками.

     Наконец Отшельник прокашлялся и спросил:

     — Так что же. Ты действительно не знаешь ничего про Черную Скалу?

     Иван непонимающе уставился на него, отрицательно мотнул головой.

     — И что это за место, и как тут все устроено, тоже? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Видишь, как необычно получается. Все. Все, кто был тут до тебя, всегда все знали, им не нужен был никакой инструктаж. Да, ты и сам видел.

     Он обновил кружки, они выпили. Старик закусил куском консервированной селедки, тщательно и со вкусом прожевал и снова заговорил:

     — Вот поэтому мне и не понятно, куда тебе отсюда надо. Да и вообще, должен ли ты тут быть.

     — К скале мне надо, — наконец подал голос Иван.

     — Уверен? — старик испытующе смотрел на него.

     — Точно.

     — Как бы чего не вышло, если ты ошибаешься. Ведь у тебя отсюда вариантов не много: либо вверх по течению, либо вниз, либо на Скалу.

     Мужчина хмыкнул.

     — Логично.

     Отшельник покачал головой и разочарованно махнул на него рукой.

     — Ничего не понимаешь…

     Он снова налил, выпили. Наступило молчание, но в этот раз нарушил его Иван:

     — Так что это за скала? Что там?

     — Непростая она. То ли языческое место какое-то, то ли ведьмовское. Что да как, откуда взялось, почему так, и как действует — мне не известно. Но сила сверхъестественная там есть, это точно. По легенде эта Черная Скала может исцелять. Исцелять души, — он едва заметно запнулся, — и сердца.

     — Это как?

     — А вот так. Погиб у тебя близкий человек, и жизнь не мила. А на скале можно от этой тоски избавиться. Или любовь прошла, и в сердце пустота. Ее тоже можно возродить, разжечь заново.

     Старик ухмыльнулся и добавил:

     — Правда, не встречал я таких, чтоб с этим к Скале шли.

     — А ты значит, что-то вроде смотрителя тут?

     — Можно сказать и так. Давай, еще по одной.

     Они выпили, и Отшельник продолжил:

     — Чаще идут с противоположным — возродить чужие чувства. Ушел, например, муж у бабы. Она и идет на Черную. Возродить. Вернуть.

     Иван воодушевленно подался вперед:

     — И что, действительно возвращаются?

     Старик глянул сквозь него и медленно потер грудь сквозь тельняшку.

     — На моей памяти еще никому это не удалось.

     И, немного помедлив, добавил:

     — А я тут уже давно. Здесь нет времени, но если бы было — сказал бы, что много лет прошло. И сотни людей прошли мимо меня к Черной Скале. Не знаю, что влияет на результат. Сила желания, внутренние силы самого человека или же какая-то высшая справедливость. За все это время я так и не научился предугадывать результат. Удачный результат.

     В этот раз тишина воцарилась надолго. Они успели выпить два раза, но почти не встречались взглядами. Наконец, мужчина спросил:

     — И какова цена?

     Отшельник кивнул.

     — Да. Правильный вопрос. Жизнь. Душа. Свобода. Но это догадки. Со Скалы никто не возвращался и ничего не рассказывал. Как ты уже мог догадаться, ритуал очень болезненный и мучительный. Кроить живое сердце по-другому не получится. — Он лукаво взглянул на собеседника. — Ну что, не велика ли цена? Не передумал?

     — Нет. Я не помню ничего, что было до того, как я попал в воду. Но я знаю, что мне попросить на Черной Скале.

     — Твой выбор. Так что, утолил я твое любопытство? Получил ты свои ответы?

     Иван кивнул.

     — Тогда давай спать ложиться, темень вон уже давно.

     Старик уже лег, а мужчина пошел в туалет. Только пройдя десяток шагов, он понял, что не найдет его в темноте. Без колебаний он справил нужду на том же месте. Иван уже собирался развернуться и возвращаться, когда с удивлением осознал, что не слышит шума реки. Возможно, виноват был туман. Но даже с таким ориентиром найти избу было бы проблематично. Хмель начал понемногу выветриваться.

     И тут внезапно земля дрогнула под его ногами. Потом еще и еще. Это было похоже на шаги чего-то исполинского. И до жути страшного. Мужчина замер, окончательно трезвея. Шаги приближались. Звуков по-прежнему не было. Потом содрогания земли стали слабеть. Что бы это ни было, оно прошло мимо, не причинив человеку вреда.

     Но не успели шаги окончательно перестать чувствоваться, как до слуха Ивана донеслись звуки. Это был невнятный шепот множества голосов, доносившийся со всех сторон. Слов разобрать было невозможно, уверенности в том, что язык шептунов будет понятен, тоже не было. И пугал этот шепот намного сильнее, чем беззвучные шаги невидимого гиганта.

     Мужчина начал ощущать приближающуюся панику. Он сделал шаг в сторону дома. Потом еще и еще, постепенно ускоряясь. Шепот тоже увеличил темп и становился более зловещим и настойчивым.

     — Иван!

     Он обернулся на крик, увидел пятно света сквозь туман и уже бегом кинулся к нему. В дверях хижины стоял недовольный и одновременно испуганный Отшельник. Если бы не он, Иван дошагал бы прямо в реку, неправильно выбрав направление.
Старик с шумом захлопнул дверь.

     — В рубашке родился! Идиот! — выдохнул он громко и радостно.

     — Прости. Я забыл.

     — Ночью безопасно только здесь. Выжил. Хорошо. Видно, судьба тебе подняться на Черную Скалу.

     Мужчина ничего не ответил. Они потушили свет и легли спать.



     Наутро похмелья почему-то не было, Иван проснулся с ясной головой и начал собираться в путь. Собственно, особо собирать было нечего. Привел себя в порядок, наскоро позавтракал и шагнул за порог. Старик проводил его до реки. Они почти не разговаривали в это утро, и о ночном происшествии не вспоминали.

     — Спасибо тебе. За спасение, за кров, за науку, — поблагодарил мужчина Отшельника.

     — Чего уж там, для того тут и сижу. Чтоб на Скалу подняться, найди тропку, в камне вырублена, по ней поднимешься. Там наверху сам поймешь, как провести ритуал. Черная подскажет.

     — Спасибо.

     — Ладно. Счастливо.

     Они пожали руки на прощанье.

     — Постараюсь не разбудить, — Иван ухмыльнулся и пошел через реку.


     До Скалы он добрался намного быстрее, чем в прошлый раз. Серый камень стены ущелья резко сменился черным. Мужчина запрокинул голову, пытаясь разглядеть вершину. Это ему не удалось, темная стена была не просто отвесной, местами она выгибалась в сторону реки, нависая над берегом.

     Тропа, ведущая наверх, обнаружилась спустя пару десятков шагов. Иван поймал себя на мысли, что ожидал чего-то более удобного. Конечно, не красной ковровой дорожки и удобных ступеней, но все же. Перед ним была узкая расселина, круто, резкими высокими уступами, уходящая вверх. Полностью она не просматривалась, вскоре сворачивая в сторону. Мужчина несколько минут оценивающе разглядывал ее и начал восхождение.

     Это было гораздо сложнее, чем путь по каменистому берегу. То и дело попадались уступы почти в человеческий рост высотой, на них приходилось вскарабкиваться, нащупывая едва заметные опоры для рук и ног, рискуя повалиться навзничь на жесткие камни. Кроме того, материал «тропы» не был монолитным, он крошился, ненадежные камни неожиданно выскальзывали из-под человека, норовя лишить его равновесия.

     Через какое-то время Иван стал все чаще останавливаться для отдыха. Он уже не чувствовал конечностей, кровь стучала в висках, дыхание сбилось. А на ссадины, ушибы и обломанные ногти уже не обращал внимания. Мужчина не знал, сколько прошло времени, и сколько осталось до темноты. Казалось, что он поднимается уже целую вечность. Вокруг него был только черный камень, а в узком просвете над головой – хмурое небо. Тропа причудливо изгибалась, возможно, спиралью взбираясь на Скалу. Но утверждать об этом наверняка было нельзя.

     Внезапно стены расступились, Иван вскарабкался на обширную плоскую площадку. До края было несколько десятков метров. Поверхность была покрыта обломками скалы, местами измельченными почти до песка. И еще были кучки камней высотой примерно по колено, явно рукотворные, и было их очень много. Почти все пространство было заполнено ими. Стараясь не нарушать их, мужчина направился к краю.

     Метрах в десяти под ним клубилось покрывало тумана. Но не настолько плотного, чтобы совсем ничего не разглядеть. До серых скал, ограничивающих ущелье, было метров пятьдесят. До дна, по которому тонкой ниточкой змеилась река, было гораздо больше. От высоты немного закружилась голова, Иван посмотрел влево вдоль ущелья, но, сколько не вглядывался, хижины рассмотреть не смог.

     Однако площадка не была вершиной скалы. Темная глыба звала преодолеть последний десяток метров. Помимо каменных горок, был тут и другой результат человеческой деятельности. На вершину вели вырубленные в скале ступени, опоясывающие каменный кулак. И хотя идти по ним было легко и комфортно, мужчина поднимался не спеша. Им все больше овладевали страх и нерешительность. Но долго оттягивать достижение своей цели он не мог. Лестница сделала два неполных витка, и Иван оказался на вершине.

     Она была почти круглой, метров пятнадцать в поперечнике. Тоже плоская. Только возвышались на полтора человеческих роста несколько грубых столбов по краям. Поверхность была, хоть местами в трещинах, но цельной, без осколков и песка. А в центре был «стол» ; камень около метра высотой, чуть больше в ширину и длину, обтесанный до ровных граней. Верхняя имела форму шестиугольника.

     Едва мужчина ступил на вершину, как на него обрушился шепот множества голосов. Он был поразительно похож на тот, который Иван слышал во время ночной прогулки. Только теперь слова были вполне различимы.

     — Подходи… Наконец-то… Подходи… Загадывай… Ближе… Загадывай желание… Подходи… Не мешкай…

     Он медленно приблизился к центральному камню. Несмотря на темный цвет, на нем были явственно видны коричневатые потеки. И еще на камне лежал металлический предмет. Он был похож на огромные ножницы, или сучкорез, только, в отличие от них, при сведении ручек этого инструмента, концы расходились в стороны. Ножницы-наоборот хищно поблескивали полированными острыми гранями. Рядом лежал нож. И он, в отличие от них, не выглядел опрятным и новым, скорее видавшим виды и долгие годы использования. Об этом говорили черная рукоятка, покрытая рудыми пятнами, и щербатое, даже с виду тупое, тусклое лезвие, которое вызывало желание его протереть.

     Благодаря шепотам, Иван знал, что это такое, как с ним управляться, и что делать дальше. Колебался он недолго. Вплотную подошел к камню, ухватил «ножницы» за ручки и направил сомкнутые острые концы в середину груди. Голоса стали громче. Они торжествовали, перекрикивали друг друга, разобрать слова стало невозможно. Мужчина выдохнул и резким ударом вогнал в себя сталь.

     Он ожидал боли и брызг крови, но этого не произошло. Острия вошли в тело совершенно неощутимо. Иван не удивлялся, его охватила отстраненность, как будто бы он был только сторонним наблюдателем. Но одновременно и главным действующим лицом, знающим, к чему стремится. Он свел руки. И услышал влажный хруст ломающейся грудины, выворачиваемых ребер. На живот потекла кровь, хоть и совсем не в таком количестве, как должно бы. Мужчина развел руки, освобождая инструмент, оставил его в одной руке, несколько мгновений рассматривал, а потом отбросил в сторону.

     Какая-то часть Ивана ужасалась происходящему. Настаивала на том, что это невозможно. Требовала прекратить. Но ее было совсем не слышно в гипнотизирующей какофонии голосов вокруг.

     Правая рука погрузилась в раскрытую грудь, нащупала живое, бьющееся сердце, обхватила его. С некоторым усилием, немного расшатав, вытащила и переместила на поверхность камня. И все стихло. Время как будто остановилось. Мужчина больше не слышал голосов, не заметил, что уже наступила ночь, не удивился, что, несмотря на обступившую его тьму, ему все видно. Существовал только он, его трепещущее сердце на жертвенном камне, и нож в его руке.

     «Кроить живое сердце…» — всплыли в памяти слова Отшельника.

     Иван протянул руку, коснулся лезвием пульсирующей плоти. Надавил. Нож, действительно, был тупым. Сердце поддалось только усиленному нажиму и пилящим движениям. Только теперь, из этой раны, на камень потекла кровь.

     Память вспышкой осветила сознание. Мужчина вспомнил все, что было скрыто в последние дни. Свою жизнь. Детство, юность, молодость. И то, как он оказался в реке. Что послужило причиной тому, что он прыгнул с моста в тот такой уже далекий день.

     А потом пришла боль. Бесконечная, всепоглощающая, невыносимая. Никакой передышки. И хотя это казалось невозможным, с каждым новым разрезом она только усиливалась. Мужчина не знал, кричит он или нет. Это не имело значения. Он не следил за своим телом. Весь мир превратился в боль, руку с ножом и искромсанное сердце. Каждый кусочек которого надо было измельчить до еще меньших размеров. До каких пор? Этого Иван не знал. Но снова и снова рассекал, усиливая боль.

     Прошедшее время могло смело поспорить с вечностью. Настал момент, когда подергивающиеся мелкие кусочки сердца стало невозможно разрезать. Мужчина замер в нерешительности. С болью он уже настолько свыкся, что вряд ли смог бы ответить, есть ли она еще. Во всяком случае, страданий больше не было. В лицо ударил поток слепящего света. Через какое-то время глаза привыкли к нему и стали различать приближающийся силуэт. Еще через мгновение лицо Ивана осветилось узнаванием.

     Шелохнулись пересохшие потрескавшиеся губы.

     — Ты… — сорванное горло смогло выдать только хриплый шепот. — Ты. Вернулась.

     Женщина в ореоле света улыбнулась в ответ.

     Сведенные судорогой пальцы не сразу выпустили рукоять ножа. Он тихо звякнул, ударившись о камень. Мужчина вытянул руки и двинулся навстречу женщине.



     Отшельник взобрался на площадку под капищем и оперся на лопату, переводя дух. Но его глаза обшаривали поверхность, выискивая подходящие булыжники, из которых будет сложена новая горка над еще одной могилой.

     Отдыхал он недолго. Вздохнул и начал подъем по ступеням. Старик бывал здесь множество раз и знал, что увидит на вершине. Если желание исполнилось, то тела не будет, только инструменты нужно будет протереть и аккуратно разложить. Если же обряд завершался неудачей, Отшельника ожидали искалеченные останки, нуждающиеся в погребении. Таких, как он сам, прервавших ритуал, после него не было ни разу, поэтому такую вероятность Иван даже не рассматривал. Впрочем, в удачный исход прошедшей ночи он тоже не верил.

     — Эх, Ваня… — вздохнул он, выходя на вершину, и замер.

     Площадка была пуста. Даже следов крови не осталось. Старик, все еще не веря своим глазам, нерешительно улыбнулся и сделал несколько шагов к центру. А потом радостно засмеялся и отшвырнул лопату. Сегодня она ему не пригодится.

     Вершину Черной Скалы осветило солнце, выглянувшее в разрыв туч.

05.06 — 25.07.2017