Женофилка Ахматова и женофоб Толстой

из серии "Литераторы шутят и не шутят"


1938-й год, Ленинград, тесная коммунальная комната…Анна Ахматова и Лидия Чуковская говорят о прозе Пушкина, потом переходят к Толстому. Чуковская – внимательный слушатель, она обожает поэтессу, и перед ней Анна Андреевна не стесняется – о Толстом отзывается иронически. Увлекается и…произносит грозную речь против «Анны Карениной». Не против женщины, а против мужчины – автора романа:

    – Неужели вы не заметили, что главная мысль этого произведения такова: если женщина разошлась с законным мужем и сошлась с другим мужчиной, она неизбежно становится проституткой. Не спорьте! Именно так! И подумайте только: кого же «мусорный старик» избрал орудием Бога? Кто же совершает обещанное в эпиграфе отмщение? Высший свет: графиня Лидия Ивановна и шарлатан-проповедник. Ведь именно они доводят Анну до самоубийства.

Анна Андреевна набирает воздуха и продолжает запальчиво, хотя ей никто не возражает:

    – А как он сам гнусно относится к Анне! Сначала он просто в неё влюблён, любуется ею, чёрными завитками на затылке…А потом начинает ненавидеть – даже над мёртвым телом издевается…Помните: «бесстыдно растянутое»?...

Лидия Чуковская не спорит. Ей слишком интересно слушать, чтобы говорить самой. «Ну да, Ахматова женофилка…Толстого она явно не любит», – отмечает Л.Ч. про себя.

Когда А.А. умолкает, Л.Ч робко вставляет своё мнение о «великолепных страницах перед самоубийством». А.А. почти соглашается: «…да-да, великолепная заумь!».

•
1940-й год, Ленинград, та же коммуналка, те же самые женщины, умные разговоры…Во МХАТе идёт спектакль «Анна Каренина». Анна Ахматова опять заявляет о своей нелюбви к роману Толстого:

    – Весь роман построен на физиологической и психологической лжи. Пока Анна живёт с пожилым, нелюбимым и неприятным ей мужем, – она ни с кем не кокетничает, ведёт себя скромно и нравственно. Когда же она живёт с молодым, красивым, любимым, – она кокетничает со всеми мужчинами вокруг, как-то особенно держит руки, ходит чуть не голая…

На этот раз Л.Ч. не удержалась и вступила в спор с поэтессой. Разговор перешёл на отношения Вронского и Карениной в последние дни перед самоубийством…Разгорячились…В пылу спора Л.Ч. назначила Вронского виноватым в смерти Анны – это он загнал любимую женщину под поезд…

Ахматова не согласилась…Двумя годами раньше, в подобном разговоре, она назначила других виноватых в самоубийстве Анны. Тогда Л.Ч. с ней не спорила. Если Ахматовой так спокойнее, пусть…

Спор продолжался. Окружающую среду Анна Андреевна тоже присовокупила к негативному образу классика:

    – …во всех этих сексуальных рассуждениях и мифах так и видишь отражение той прокисшей, косной, провинциальной среды, в которой он (Толстой) жил…

В конечном итоге А.А. попросила Л.Ч.:
    – И не защищайте, пожалуйста, этого мусорного старика!

Далее заговорили о Фрейде, потом о «пошляке Цвейге» и Леонардо да Винчи…Толстого оставили в покое…На какое-то время.

•
Шутливое прозвище «мусорный старик» возникло так: вскоре после кончины Толстого Томашевский Б.В. (литературовед) посетил Ясную Поляну и стал расспрашивать о нём местных крестьян Они же в ответ на расспросы о Льве Николаевиче упорно рассказывали о Софье Андреевне. Когда же Томашевский переводил речь на Толстого, один крестьянин ответил: «Да что о нём вспоминать! Мусорный был старик».

Глас народа отразил последние 10-15 лет жизни графа Толстого, когда экономику имения и продюсерские полномочия по изданию книг мужа взяла в свои руки энергичная Софья Андреевна – жена писателя. Толстой в эти годы пребывал в сложном духовном поиске и во многих разочарованиях, не найдя «сермяжной правды» в крестьянской среде. Он не вмешивался в дела жены и полностью ей доверил свои договорные отношения с издателями. В имении он жил непостоянно, часто уезжал или уходил пешком «в народ», подальше от своих владений, и совсем отбился от дворянской жизни. Таким его и запомнили местные крестьяне, не понимавшие смысла его исканий и считавших его чудаковатым бродягой. О чём они и поведали любопытному Томашевскому.

Прозвище «мусорный старик» Ахматова применяла охотно, даже с нескрываемым удовольствием. Низвергать авторитеты для неё было любимым занятием после стихотворчества. В стихах Пастернака «нет человека», Байрон «глуп», Радлова (поэтесса и переводчица) – «жаба», С. Городецкий (поэт-акмеист) – клеветник и доносчик; о Тургеневе: «Как плохо он писал!»; Ольга Берггольц – «жандарм в юбке»; Мопассана «терпеть не может», Мережковские – «недоброжелательные…злые люди»; о плагиате: «…И Пушкин так всегда делал…Брал у всех всё, что ему нравилось. И делал навеки своим»…

•
В феврале 1956 года у Анны Ахматовой и Лидии Чуковской опять возникает разговор о Толстом. Ахматова говорит, а Чуковская слушает, чтобы чуть позже записать в дневник:

    – Обожаю, когда старик начинает выбрыкивать! «Крейцерова соната» – самая гениальная глупость, какую я когда либо читала. За всю его долгую жизнь ему ни разу и в голову не пришло, что женщина не только жертва, но и участница на 50%.

Ахматова выступает за равенство женщин как в правах, так и в обязанностях. В том числе и в любви. Каждый может соблазнять каждую и наоборот, а ответственность – пополам, 50х50…Только зачем обвинять классика в глупости, когда он описывает совсем другую эпоху, когда вопрос о правах женщин вообще не существовал. Что видел и слышал, как видел и слышал, что замыслил, то и записал – претензии к Толстому неуместные. Зачем искать скрытые смыслы там, где их нет? Здесь Анна Андреевна сама выглядит глупо, когда делает из Толстого женофоба. Переумничала женщина, пришибленная славой. Возомнила о себе. Для истории изрекала. Знала, что Чуковская всё записывает в дневник и наговорила кучу резких глупостей.

Самое главное, что упустила «женофилка» Ахматова в своих нападках на Толстого: Лев Николаевич – мужчина. Он видел, слышал, чувствовал эпоху и мир человеческих отношений как мужчина, прежде всего. И он знал многих женщин и знал, что такое любовь. Неужели Ахматова может его чему-то научить такому, что он не знает? Или она ему будет указывать, как надо писать романы?

Как будто умная женщина Анна Андреевна, а в этих сентенциях против Толстого она выглядит как неумная пафосная тётка с феминистическими замашками.

Обсуждая с Лидией Чуковской ответ Бунина на её стихи против эмигрантов, Ахматова признаётся:

    – Северянину я тоже не нравилась…Он сильно меня бранил. Мои стихи – клевета. Клевета на женщин. Женщины – грезерки, они бутончатые, пышные, гордые, а у меня несчастные какие-то…

Может быть, прав поэт Игорь Северянин…Зачем женщинам какие-то политические права и обязанности, когда их любят любимые мужчины?