Зуб

   Сегодняшний день начинался совершенно спокойно и ничто не предвещало беды, пока я не сел в вагон и один интересный объект не заставил меня погрузиться в утомительные раздумья. Этим объектом был зуб, а точнее, его отсутствие.

   Я сел на свободное место в конце вагона, и хотел было уже закинуть голову назад и вздремнуть в дороге, как женщина, сидящая напротив меня, приковала мой взгляд к себе. Эта дама была средних лет и являлась самым что ни на есть типичным представителем дешевой роскоши, но при этом держалась она гордо. Всё ее существо, от снисходительной улыбки матери всех здесь присутствующих, до позы, которую она приняла на затрепанном сидении трамвая, выражало полную уверенность в том, что в своем возрасте выглядит она бесконечно изящно. Об этом же истошно кричал шифоновый персиковый шарфик на её шее. Готов сказать, думала она так не безосновательно. Её лицо действительно всё еще сохраняло черты юности, может быть в чётких контурах губ, или в заостренном аккуратном носике. Сидела она в выглаженном розовом костюме, свободно прислонившись к спинке сидения, с ногой, заброшенной на ногу. Сложенные руки на коленях кокетливо придерживали небольшую сумочку. На обеих руках она носила по три золотых кольца. В уши были вдеты массивные сережки.

   Ее сопровождала женщина более простого покроя, полная, с уставшими лучащимися морщинами глазами, с короткой стрижкой, и что-то оживленно рассказывал. Дама отвечала ей сдержанной улыбкой или короткой фразой. Эмоции её выражали театральную участливость в диалоге. Из-за этого казалось, что на ее миловидные черты падала тень невольного превосходства. Но то ли от неровного движения по рельсам, то ли от неумолимо сладкого запаха туалетной воды, то ли от какой-то другой чертовщины, тошнота, время от времени подходившая к горлу, заставляла меня переводить взгляд к окну.

   И всё ничего, таких дам мы видим каждый день повсюду и никогда мысленно не задерживаемся ни на секунду, если только одна из них не сидит за самой медленной кассой в банке, в которую ты непременно попал, или если по неизбежности не является нашей собственной матерью. Казалось бы, Исида во плоти, олицетворение материнства, красоты и зрелости. Вот только всё было несовершенным. Шарфик ее был персиковым не по задумке, а из-за палящего солнца. Сидела она неаккуратно, так что выглаженный перед выходом костюм измялся безобразным образом. На золотых кольцах лежал черный от времени и постоянной носки налёт. И эта зияющая дыра в ее челюсти. Чернота отсутствующего зуба как будто разоблачала всю её суть. Тут же я заметил, что и во взгляде её было какая-то неугомонная тоска, потому что что-то делало её даже в своих глазах несовершенной. Тысяча, две тысячи шарфиков и колец не смогли бы избавить ее от этого изъяна. Да и улыбалась она так коротко лишь из-за стеснения. И есть в этом положении дел нечто более серьезное и печальное, чем просто треклятый зуб. Внезапно я снова ощутил приторный запах духов, с отвращением приложил голову к окну и в надежде побороть головокружение, закрыл глаза и дал свободу своим мыслям.

   Кто из нас не имеет свой такой «отсутствующий зуб»? Который сводит на нет все наши старания, и каждый день мы пытаемся спрятать его под шарфиками, деньгами, масками, музыкой, улыбками, мечтами, бутылками и сигаретами, подсознательно понимая, что ничем не умалить эту чернеющую пустоту. Тщетно докапываемся до причины этого гнетущего ничего внутри и начинаем искать крайних. Кто-то из нас начинает винить родителей, которые посмели родить их с плохими зубами; или государство, за то, что не открыло достаточно стоматологий. Всех, но не себя.
Есть, конечно, счастливчики, которые все-таки смогли сохранить все свои зубы при себе, но тем хуже для них самих. Они станут главным объектом всеобщей зависти, и, в конечном итоге, будут также лишены своего. В школе, в институте, на работе, везде будут встречать люди с гнилыми зубами и острой ненавистью к тем, кто чувствует себя хоть на каплю лучше. И вот уже целью их жизни станет исправить этих несчастных, чтобы больше они не улыбались, а только скалились. Когда же они совершат свой священный долг, они только плюнут из своего паршивого рта и скажут с насмешкой: «Теперь ты пуст как и все мы». Но что мы можем поделать с необратимым процессом энтропии? Только тщательнее выбирать дороги домой после работы, находить наиболее освещенные улицы, внимательнее высматривать за спиной и в карманах своих названых друзей кастеты и щипцы, ведь и они могут попытаться искалечить. Может быть только тогда получится сохранить себя.

   Мои мысли были прерваны резкой остановкой. Что же касается дамы, то мне неизвестно, где она сошла, я покинул вагон раньше. В двух станциях от моей был конец города. По всей видимости, ехала она на окраину. Я быстро забыл всё то, что только что так волновало мой разум, ведь мне нужно было поспешить. В тот день у меня была запись к зубному врачу.