Собака часть 2 Очки для слепых

часть 2 "Очки для слепых"

                Егор
  В воскресение к Саше пришли Володя с Полиной. Саша ещё жил на квартире Володи, по причине отсутствия кровати на новой квартире, да и посидеть негде.  Только вчера были похороны матери и Умки. Вчера уехала от него Таня в свою деревню вместе с сыном Серёжей. Он ещё был под впечатлением страшного сна с явлением бывшей жены в виде ведьмы. У него ещё не успокоилась душа от её страшных обещаний – украсть сына, если он не вернётся жить  обратно к ней. И хотя он не верил снам и чудесам, душа его волновалась, и он чувствовал её смятение.
  Володя открыл дверь своим ключом и сделал сильно удивлённое лицо, увидев Сашу в своей квартире.
  – Здравствуй лис Александр. Никак моя изба тебе больше нравится. Или ты собираешься жить по-современному – жена в одной квартире, а муж в другой? Где Таня с Серёжей? Там, на новой квартире? Уж не разошлись ли так быстро?
  – Здравствуйте гости дорогие. Присаживайтесь где желаете. Будьте как у себя дома.
  – Это как же понять? – шутливо возмутился Володя. – Мы не у себя? Братец лис нас уже и за хозяев не считает? Выселил!  Так я не один. Вот натравлю на тебя,– он хотел сказать – собаку, но побоялся обидеть Полину и сказал, – петуха с косой на голове,– и пропел: « Несу косу до плечи, хочу лису посечи. Пошла лиса вон!» И тут же рассмеялся своим детским всхлипывающим смехом. 
  – Да всё правильно. Пора и выгонять,– сказал Саша, – да вот беда. Спать-то там ещё негде. Жду твоей физической помощи доставить диван  из магазина на место.
  Володя посмотрел вопросительно на Полину. Та утвердительно, еле заметно, мигнула.
Что это означало – понятно было, только им двоим.
  – Ну, так я к твоим услугам. Командуй, – ответил Володя. – А где Таня? На чём же они спят?   
  – Таня уехала в деревню. Мне оставила записку, чтобы не тревожился и не искал.
  Володя и Полина насторожились.
  – Вы поссорились? – спросила Полина.
  – Да нет. Когда я пришел с нашего новоселья, её уже не было. Была только её записка.
  – Странно. Что её здесь не устраивало? – сказала Полина.
  – А мне сегодня, под впечатлением её побега, приснился страшный сон, – и Саша рассказал о Зине, явившейся в виде страшной ведьмы, и, о её условии, что, если он не вернётся к ней жить – она украдёт сына Серёжу, как заложника.  И хотя я снам не верю, но на душе довольно неприятно даже сейчас, когда на улице день.
  Он улыбнулся, желая подтвердить  неверие снам, но Полина погасила его улыбку.
  – Напрасно не веришь, – сказала она, – я её встретила несколько дней назад. И думаю, что эта встреча не случайная. Она ждала недалеко от моего дома. Увидев меня, подошла и завела речь издалека. Не буду пересказывать всё, а только скажу, что интересовалась Татьяной. Где  живёт. Хорошо, что она уехала отсюда. Может твой сон – в руку?
  Все замолчали и задумались.
  – Ты должен предупредить Татьяну. Съездить туда.
  – Съездить я и так собирался. Но, говоря об этом, – можно поселить в ней страх. Вот только рука не готова.  Надо там дров заготовить на всю зиму: попилить, поколоть. Сено на зиму перенести в сарай. А рука хотя и не болит, а нагружать её сильно  – побаиваюсь.   
  Володя посмотрел на Полину и обратился с вопросом:
  – А что, Полина? Не съездить ли нам в деревню в виде туристической поездки? Подышим там свежим деревенским воздухом. Дороги уже подмёрзли, грязи нет.
  Полина посмотрела на мужа, что-то прикинула в голове. Может ей вспомнилось, что она ещё виновата перед Таней и сочла как-то сгладить свою вину и упрочить отношения. Сказала:
  –А почему бы не съездить для разнообразия? А-то всё дом да работа. Посмотрим, как живут в наших деревнях. Кто там ещё остался – брошенный на произвол судьбы, на выживание? Я давно задумываюсь, как там можно жить?
  – Ну вот, – подвёл итог разговора Володя, – согласие получено. Осталось согласовать на какой день назначить выезд, чтобы просить отпуск. Недели нам хватит, чтобы все дела осилить?
  – С такой подмогой управимся и раньше. А ехать можно через неделю. В следующую субботу.
  – Всё понятно. Подаём заявление на отпуск. Администрация будет даже рада, чтобы люди гуляли, когда в отпуск никто не хочет. Лады?  – спросил Володя.
   – Лады, – подтвердил Саша.
   – Тогда идём за диваном, – закончил разговор Владимир.

  Саша долго и придирчиво рассматривал диваны в магазине мебели. То ему не нравился фасон, то обшивка, а у этого некуда убрать постельное бельё. Наконец выбор сделан. В нём даже два ящика, и для постельного белья и ещё поменьше.
  – Вот этот подойдёт. В маленьком ящичке будет спать Серёжа, рядом с мамой. А когда подрастет – купим  настоящую кровать. Зачем покупать, то, что скоро не потребуется? 
Экономика, должна быть экономной, – заключил он, и пошел договариваться на счёт машины, подвести диван. Его заказ приняли, поскольку доставка магазином бесплатная; обещали через час доставить. Нужен был только адрес. Когда он подошел к кассе расплатиться за диван, ему сказали что всё уже уплачено, а рядом стояла Полина и трясла в руках чек.
  – Спасибо. Я дома с вами расплачусь,– сказал Саша. – А сейчас быстро на квартиру, иначе диван поспеет раньше нас. 
  Все остальное было без хлопот. Втащить диван помог водитель, установили на положенное ему место и, усевшись на него втроём – разом выдохнули, словно сбросили с себя не только груз, но и заботу. Но Саша, словно спохватился и поднялся с дивана.
  – Сидеть, оно конечно хорошо, но надо расплатиться, –  вспомнил он. Но Володя его остановил и посадил на место, сказав:
   – Это вам от нас подарок на новоселье. Правда, мы иногда тоже будем приходить, чтобы на нём посидеть. Так что мы и о себе не забыли. О своём мягком месте позаботились, чтоб ему приятные  удобства были,– и сам же  рассмеялся своей шутке.
  – Нет, друзья мои. Слишком дорогой подарок. Этак я вас по миру пущу с котомкой, – сказал Саша и снова попытался встать. Но Володя его снова посадил.
  – Не беспокойся. Это не на зарплату куплено.   
  – Не украл же ты?.. В твоём цехе воровать-то нечего, кроме списанных станков – куча металлома. Кажется, и его-то убрали.
  – Убрали. Вот за него и премию дали. А почему убрали? Новыми твоими заменили. Так тут законный делёж с участником процесса. А теперь нам надо идти. Дело к обеду, а у тебя на этой квартире пока ничего нет. Хочешь, пойдём к нам.
  – Спасибо за приглашение. Я останусь благоустраиваться.
  – Тогда до свидания в следующую субботу, – сказал Володя.
  – Билеты я на вас куплю. Можете не беспокоиться. До свидания, – сказал Саша, закрывая за гостями дверь своей квартиры.
               
  Дорога в деревню длинная, скучная. Ещё у города попадались деревни, а чем дальше, тем скучнее и безлюднее пейзаж. Лес и тот стоял голый, сбросивший листву и ждал зимних холодов, словно съёжившись заранее. Пустые поля, пустой  лес. Словно всё вымерло и только холодный ветер, чуть слышно стонет за окнами автобуса спешащего скоротать дорогу. Саша решил занять своих путников, и отвлечь от скучной, однообразной картины, дополняя её своими воспоминаниями. Стал рассказывать где, когда-то, что было. Показывал на заросшие чернобыльником места с деревьями вдоль дороги, называя деревню и приблизительное число дворов, место школы, клуба и магазина. Теперь всё пусто.    
  Ближе к своей деревне, рассказы начали дополняться эпизодами из своей  юношеской жизни и становились всё интереснее и живее. Но вот и его деревня. Как правило, или ритуал, автобус встретил здешний участковый. И, конечно, они были им остановлены, и завязалась беседа. Сашу он знал. Просто спросил: «Татьяну приехал проведать? Это хорошо. Ступай, будет рада встрече. С ним отпустил и Полину, только спросил: « с тобой что ли?» – и, получив подтверждение, только мотнул головой.
А с Володей решил побеседовать. Проверил документы. Спросил цель приезда, на какой срок, когда отъезжаете? Поинтересовался взаимоотношениями с Сашей, Таней, Полиной. Когда Володя сказал, что работает вместе с Сашей, стал расспрашивать подробности о Саше: кем работает, что делает? И услышав, что Саша – ведущий инженер-конструктор. Изобретатель новых станков, которые покупает даже заграница, удивился, и как-то, вроде, почувствовал себя виноватым перед ним. 
– Так, говоришь, приехали помочь Татьяне дров заготовить. А рука у Саши ещё не окрепла. Это правильно,– сказал он, и увидел, идущего по деревне, Гришку.
  Григорий шёл не торопясь – нога за ногу. Но как только увидел, что на него смотрит участковый, стал вытягивать ногу, словно он меряет шагами деревню. Голова его поднялась  кверху. И когда приблизился, слышно было, как он называет цифры: «Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два…»
Вид его был, какой-то встрёпанный. В лице не было даже, какой-то блуждающей мысли. Беспредельная пустота и отрешенность от мира сего. Ничего не выражающая мимика.
  – Гришка, –  окликнул его участковый,– подойди сюда. Я тебе работу нашел.
  Гришка остановился с поднятой ногой, словно не закончил движение до конца и, не поворачивая головы, спросил: «15- дней деревню мести?.. Не-е… ».
  Лицо его сразу приняло гримасу настороженности с испугом и страхом.
  – Помочь надо людям. Хватит шляться по деревне, – пояснил участковый.   
  Гришка опустил ногу и повернулся к участковому.
  – Помочь? Это, всегда, пожалуйста.
  – Иди сюда.
  – Я, … идти. … А почему я? Кому это надо, тот и пусть идёт?
  – Работа-то тебе нужна. Вот ты и иди, если хочешь заработать, – пояснил участковый, видя, что Гришка паясничает. 
   Гришка нехотя двинулся в их сторону. Подойдя близко, сделал реверанс, что получилось у него довольно искусно, со своими добавлениями: Вытянув  ногу вперёд, он помахал шапкой у самого носка ботинка; потом перевёл руку к задней своей части и помахал там, словно отгонял запахи; и, не успел выпрямиться, как увидел ответный реверанс. Володя смешно подпрыгнул несколько раз, перекрещивая ноги, низко наклонился, помахав кепкой возле ног, словно разгонял пыль; сделал два шага назад, упёршись задом в забор. Поглядев на препятствие, он сделал сильно удивлённое лицо, но продолжил выступление. Снова согнулся, сделал крупный шаг вперёд и замер, едва не столкнувшись лбами с Гришкой. Несколько секунд они так стояли. Наконец Гришка отрывисто спросил: «Работа?..» – словно он делал вызов на дуэль.
Потому, что это слово прозвучало для него как оскорбление.
  – За-б-а-а -ва!.. –  сладко, словно лизал приятный  торт, ответил Володя.
  – Тяжелая?.. – продолжил разговор Гришка.
  – Ве-сё-ё-ла-я!.. – ответил Володя.
  – Что делать?..
  – Дрова рубить!  – словно ударив топором, сказал Володя.
  –  Гришке такая сцена явно понравилась,  и он, протянув Володе руку, сказав:
  – Егор – Попандопуло.
  – Вовочка, – «милый мальчик», – в шутливой форме ответил Володя и  тоже протянул руку.
 Егор принял его руку и стал её рассматривать, близко поднося к глазам и наклоняя голову, глядя то с одной, то с другой стороны; с явным удивлением на лице. Словно на ней был драгоценный бриллиант. Потом повернул руку вверх ладонью и, посмотрев мозоли, повторил:
  – Дрова… рубить… – и, недоумевая, взглядом Юрия Никулина, посмотрел на Володю.  И, хлопая глазами, переспросил:   
  – Рубить… дрова?..– На лице его было удивление и сомнение. Словно он ожидал, что его пригласят считать деньги, а не дрова рубить. Отрицательно, но с раздумьем, медленно покачал головой. И вдруг, словно спохватившись, сменив сомнения на радость, сказал:
  – Всю жизнь мечтал дрова рубить! – с какой-то наигранной весёлостью сказал он.
  Крепко пожал Володе руку. А Володя, браво выпрямившись, выпятив грудь пузырём, назвал себя:
  – Володька – Пан атаман Таврический! – отчеканил он, гордясь высоким званием, играя под атамана. Егор тоже встал и, подхватив его под ручку, подражая своему герою, повел в сторону. Оба улыбались, радуясь разыгранному спектаклю.   
  Участковый, со скупой улыбкой, наблюдавший разыгранный спектакль, произнёс:
  – Артисты, артисты.
  – Ты почему Егор? Участковый тебя  Гришкой зовёт,–  спросил Володя, когда они отошли.
  – А мы с ним – крёстные отцы. Я его тоже не по имени называю – ментозавр. Он мне сказал: «Георгий – победоносец  – библейский  легендарный герой. В честь его орден назван, а ты – Гришка Отрепьев». Так он меня и зовёт. Что взять с человека, считающего себя хозяином над нами?
  – А ты где научился так ловко реверансы выкручивать? Да и спектакли неплохо разыгрываешь? Артист что ли? – спросил Володя.– Я ведь тоже, когда-то, в клубной самодеятельности участвовал.
  – А ментозавр ещё не сказал, что я в заключении был? Промашка его. Надо было познакомить. Петухом был по молодости. С другими петухами повоевал основательно. За это дали четыре года. На зоне в художественной самодеятельности участвовал. Год, за это, скостили. Вышел досрочно. А зачем вышел? На работу в городе никто не берёт – пачканного; в деревне работы нет. Как жить? Говорят: открывай фермерское хозяйство. А здесь уже была ферма – обанкротилась. Здесь некому продавать, а в город возить себе в убыток. Да и начинать – нужны деньги. Ты, наверно к Татьяне идёшь? Я видел, твои туда пошли. Пошли покажу. Ей, что ли, помочь надо? Вы ей – родня?
  – Нет. Просто знакомые.
  – Что, и тот мужик знакомый?
  – Это её муж. Но он ранен в руку. Слышал  о шпионах в городе? Так это он их ловил. Вот и поймал от них за это. Пока может работать только одной рукой. Поэтому надо помочь.
  – Что-то я про её замужество не слышал. Свадьбы-то не было. Да и живёт в деревне одна.
Слышал от женщин, что ребёнок от бабкиного сына. Чего же он её в город не везёт?
  – Они только что расписались. Не было квартиры. Он у меня живёт. Скоро увезёт к себе.
А ты за неё переживаешь? Верно,  всё человеческое в тебе живо, не убито зоной.
  – Хорошая женщина. Жалко. Другую бы наверно не стал жалеть.
  – Сам-то женат?
  – Жене деньги нужны. А у меня их нет. Кому, я – босяк, нужен? А вот и её дом. Пришли.
  Навстречу им, от дома матери, шел Александр. В руках у него была пила и топор.
  – Знакомься. Нашел работника,– сказал Володя, обращаясь к Александру.
  – А я его должен знать. Это наверно Варвары сын. Только он меня не знает. Когда я был мальчишкой, его ещё на руках носили. Потом я уехал учиться, женился, работал. Прошло много лет. Оба мы изменились. Ну, будем знакомы – Саша.
  – Егор, – они пожали друг другу руки.
  Егор смотрел на своего неизвестного соседа, словно хотел что-то вспомнить.
  – Ну вот. Оказывается тут все свои, – заключил Володя. Значит, проще будет понимать.
  Егор верно так и не вспомнил своего соседа, и взгляд его опустился на пилу.
  – Старенькая пила. Дайте я посмотрю. Да… поточить надо, да и развод сделать. Можно я домой возьму, поправить?
  – А ты с этим делом знаком? – спросил, с некоторым удивлением, Саша.
  – Знаком. На зоне три года знакомился, и лес валить и пилы точить.
  – Так это замечательно. Это для нас – золотой самородок. Будь добр выручи. Я-то этому не научен. Пилить и колоть дрова умею, а вот инструмент править не научился. Значит, ты и будешь наш руководитель. Тогда сегодня мы займёмся подготовкой инструмента, а завтра с утра в лес на заготовку. Так ли? – спросил он у Егора. – Успеешь ли подготовиться?
  – Успею. Дело знакомое.   
  – Значит договорились. До завтра. Ждём тебя. А я свой топор поточу.
  – А как платить будете? – спросил Егор.
  – А у тебя деловой разговор,– подметил Володя, – сразу о главном. – Я тебе свой дневной заводской заработок буду платить. Я там мастером работаю. Идёт?
  – Хочется засветить его ярче. Сколько? – Володя назвал сумму.
  – Неплохо зарабатываешь. Может, добавите? Это же лес не цех, и работа тяжелая.
  – Ну, если что, премиальные? Так это как работать будешь?
  – Постараюсь. 
  – Тогда до завтра. Не обидим.
   Они разошлись каждый в свою сторону. Саша с Володей пришли к Татьяне. Там женщины уже готовили обед из провизии, привезённой из города. В деревне-то, где купишь? Конечно, люди держали скот и птицу, но в основном для себя. Свиней и крупную скотину режут, когда установится мороз. Поэтому,  свои привезенные припасы были кстати.

  Утром, не заходя в дом, их окликнул Егор и повёл в лес, где разрешена вырубка. По дороге они разговорились.
  – Смотри, какой хороший лес, – сказал Володя. – Почему у вас его не заготавливают? Может,  рук нет. А то много бы рабочих мест было на длительное время. Леса-то очень много.
  – Да рук найти можно, были бы деньги. Бабы и те пойдут. Другого-то заработка нет. Живём далеко. Вывоз будет дорого стоить, да и дорог нет, – пояснил Егор.
  – А если тебе в город податься?
  – В город. Кто меня там ждёт? Разве что старая братва, знакомая по тюрьме. Они сразу захомутают. Им такие нужны, чтобы жар чужими руками загребать, и не обжигаться. А обожгутся, так весь навоз на таких свалят. Тебя посадят, а сами чистенькими останутся.
  Не хочется снова на зону идти. По второй судимости больше пришьют. 
  Они и сюда уже наведывались. Предлагали заработок. Только в городе они сами деньги получат, и немаленькие, а тебе что отвалят.
Егор разошелся, разгорячился до откровенности:
  – Уже предлагали похитить. Не буду говорить. Пугать не хочется. Два дня назад были.
  – А ты ещё-то, что можешь делать, кроме, как лес валить, – спросил Саша.
  – Да все колхозные работы знаю: трактор водить, любой комбайн.  Да разве это техника?
  – А за что сидел-то?
  – Девчонок тешили петушиными боями. Любили они смотреть, как ребята дерутся. Вот и устраивали им спектакль. Дескать,  девчонки все наши, и мы здесь хозяева. Не смейте к ним приставать.  Каждый праздник, после праздничного угощения, выходили в поле на кулачный бой деревня на деревню. Начинали сначала с простого, кто кого повалит. Потом начинали петушиться и пускали в ход кулаки. Доходило дело и до злости: ты меня так, тогда я тебя за это накажу. И начинали в ход пускать палки, а потом и колья. В одной из таких петушиных боёв убили парня. Кто его убил? Разве тут разберёшь, когда каждый несчитанное количество ударов сам получил и на другого всыпал. А суду и милиции нужно на кого-то вину свалить. Таким козлом отпущения выбрали меня. Не сажать же всех за решетку. Одного посадили, чтоб другим был урок. Так вот не за что и дали четыре года.
  – Да, – начал  Саша. – Говорят, при Сталине сажали ни за что. Даже не спрашивали. Сейчас, конечно, существенный прогресс – спрашивают, но так же, ни за что сажают.
  Наконец они вышли на вырубку.
  – Это здесь, – сказал Егор. Много ли будем заготовлять?
  – А ты для своего дома, сколько заготовил? – спросил Саша.
  – Я не мерил. Кубов восемь, десять. Если на весь год. А на зиму и шести хватит. Какая печь и изба. Ладно. Я понял. Будем заготовлять с достатком. Начнём  вон с того места. И лес кучный и валить по ветру. 
 Они оставили свои рюкзаки в стороне, а с инструментом пошли к месту валки.
  – Я буду подрубать, а вы пилить. Валить я вам тоже помогу,– распорядился Егор и взялся за топор. Подрубив дерево, он пояснил: «Пилить нужно чуть выше, а ронять дерево в сторону подрубки. Во время падения дерева надо успеть вынуть пилу, чтобы не сломало, и самим отойти. Дерево может и назад сдать и в бок. Сами смотрите и соображайте. Повал – дело опасное. Куда валить я подскажу. Надо так уложить, чтобы потом пилить было удобно, как на козлах – высоко. На земле пилить плохо. Лучше на перехлёст, но так, чтобы можно было подойти и встать. А дальше сами соображайте.
  Этим закончил он наставление и встал в стороне, наблюдая за началом работы.
  – До половины дерева можете пилить, потом я подойду. А я пойду рубить следующее дерево.
  Работа начала входить в обычное дело. Уже навалено много деревьев. Подрубать больше не нужно. Надо распилить на кряжи. Егор обрубил у нескольких деревьев сучья и сел отдыхать. Саша решил спросить: «Ты дома-то завтракал ли?»      
  – Нет. Не успел. Да кроме картошки с капустой – есть-то нечего. Приду поем.
  – Доставай в рюкзаке чай, и бутерброды и ешь,– велел Саша. А ужинать будешь с нами, дома. Там женщины сготовят что-то существеннее. Пока, ешь что есть.
  И Саша с Володей продолжили дело. Егор порылся в рюкзаке, достал термос с чаем, бутерброды, с толстыми нарезками колбасы, и начал есть, наблюдая за работой товарищей. Незаметно для него количество бутербродов и чая быстро убывало. Он спохватился, когда из шести остались два, и двухлитровый термос стал довольно лёгким.  Егор даже испугался.
«Увлёкся, – сказал он сам себе. – Товарищей оставил без обеда. Неудобно перед ними. Конечно, вкусно и съел бы ещё. Но хватит наглеть. Нужно и о них думать». 
  Деревья, с отрубленными сучьями, закончились. Надо готовить новый фронт работы. Он взял топор и пошел обрубать сучья. А Володя с Сашей пришли отдохнуть и поесть.
  – Как тебе нравится работник? – задал вопрос Володя, Саше, и сам же стал отвечать. – Вижу, что парень не сачкует, работает, старается.
  – Может премию пытается заработать? – высказал своё мнение Володя.
  – Пусть работает. Работа людей не портит. Выводы потом сделаем.
  – Да ты смотри. Он и о нас подумал, – подметил Саша, роясь в своём рюкзаке. – Пару бутербродов оставил, и чай ещё в термосе плещется. Мог бы и всё съесть и выпить. Не погубили еще в нём всё человеческое, там на зоне. Да и здесь условия не лучше. Там хоть о еде не думал. Плохо, но накормят. 
  Они взяли по бутерброду, разлили остаток чая, и не спеша стали есть, наблюдая, как Егор легко, словно играючи, справляется с работой.
  – Жалко мне парня – пропадает в глуши, и выхода из ситуации не видно, – сказал Саша.
  – Я тоже об этом думаю, – сказал Володя. – Только куда его пристроишь – деревенского. На заводе своих хоть увольняй. Тракторов не так много. Разве что зимой на снегоуборку потребуются. Но водительских прав нет. Город ведь не деревня.
  – Да. Ситуация сложная, – подтвердил Саша. – Когда деревни рушили, о людях не думали. Да и до сих пор не очень -то видны подвижки. Всё на выживаемости держится. Долго ли так смогут люди выжить? А что будет с продолжением потомства? Ни садиков, ни школ. Нет никакой перспективы на дальнейшую жизнь. Теперь в село может загнать только голод в стране и страшная безработица. Хотим ли мы этого? Думаем ли мы, когда голосуем? Долго ли будем смотреть только в свою кормушку, как свиньи в своё корыто, и не поднимем глаза, чтобы посмотреть вокруг, и увидеть других. Можем ли мы считать себя людьми, а не продолжением звериного рода?
  – А я всё-таки, думаю его в город взять. У него хорошие задатки артиста. Он и в заключение в самодеятельности участвовал.
  –Ты считаешь, что в городе в них недостаток? И его, без специального образования, возьмут в театр? Там наверно очередь из подготовленных. Много ли мы носим денег в театр? В советское время билет в театр трудно было купить, и даже на стадион; а сейчас места пустуют, поэтому и билеты дорогие. Платить артистам нечем. Театры в магазины превратились, чтобы выжить.
  – У меня есть знакомый – заведующий театром. Когда-то вместе в художественной самодеятельности  выступали в доме культуры. Может, возьмёт к себе? – пояснил Володя. 
– Давай попробуем. Жить, пока, есть где. И он сам поищет себе работу.
Кажется, нам приготовлен фронт работ. Надо подниматься. Темнеет теперь рано.
   Они ещё работали, когда стало смеркаться. Саша предложил идти домой. Спросил Егора:
  – Кто здесь извозом занимается?
  – Машина есть в соседней деревне. Я завтра с утра туда схожу и договорюсь.
  – Ну, вот и отлично. А мы с Володей, утром, доделаем остальную работу.
  На другой день Володя и Саша распиливали на кряжи уже поваленные деревья, и  поджидали машину с Егором. Что-то их долго нет? Уже кончается работа. Мужики стали волноваться. Это грозило не уложиться в отведённый отпуск. Приезжать ещё раз, надо снова брать отпуск. А это, как посмотрит начальство. Да и зима уже на пороге. По сугробам машина не пройдёт, а чистить, больше километра, не под силу. Вот распилено и последнее дерево. Забрав инструменты, они  пошли к своим рюкзакам. Перекусили, чем Бог послал, и пошли стаскивать кряжи к одному месту. А на сердце уже скребло и ныло, и печаль рисовалась на их лицах. Вдруг до них донёсся едва заметный звук машины.
  – Слышишь? – спросил Володя.
  – Да. Что-то слышу. Дай-ка Бог! – ответил Саша, прислушиваясь, к далёкому звуку.
  Они бросили всю работу и стали следить за нарастающим звуком.
  – Кажется, движется сюда, – неуверенно сказал Володя.
  – Да конечно сюда! Ура! Мы спасены. Да вон и она, – сказал Саша, увидев промелькнувшую между деревьев машину. Он сразу включился в работу: «Куда поставить машину? С какого места начать погрузку и где закончить». План возник моментально. Едва машина въехала на вырубку, он стал махать и указывать место погрузки. Работа сходу закипела. Ребята спешили. Уже начало смеркаться.
   Вот и погрузка закончена. Все раскраснелись от тёплой работы, и пот появился на спинах. Егор, видя, что ему места в кабине нет, полез на дрова. Володя с Сашей сели в кабину к шоферу. Казалось, что всё страшное уже позади. Выгружать – не грузить – легче. С мыслями, что главное сделано, они с чувством победы тронулись из леса. При выезде из леса, на повороте, машина чуть наклонилась, на небольшом откосе края канавы, и все услышали крик Егора: «С-то-о-й!», и грохот падения дров из кузова. Машина остановилась. Все выскочили из кабины. Саша взглянул вверх кузова, Егора там не было. Около колеса машины и в канаве валялись рассыпанные дрова. Грудь Александра сжало неимоверной силой, так, что стало тяжело дышать. В голове, словно гвоздём вбило: его убило, он под дровами. Как же так? Как я мог допустить такую оплошность: разрешить ему ехать на незакрепленном грузе. Это же нарушение правил техники безопасности. Понадеялся на его опыт. Но, я видел, что он полез. Должен был остановить. Почему в то время мне не стукнуло в голову, а лишь сейчас, когда уже поздно. И водитель, и Володя не остановили, не подсказали не ему, не мне, что этого делать нельзя. И тут он услышал голос Володи: «Вот он. Здесь».               
  Егор лежал в канаве. Наискосок его лежал крупный берёзовый кряж. Никакой жизни он не выказывал. Саша схватил его руку и почувствовал, что она совершенно безжизненна. Он скинул с неё рукавицу, чтобы пощупать пульс. У него немного отлегло от сердца:
– Есть пульс,  – сказал он Володе. – Нужно срочно вызвать скорую помощь. – И тут до него дошло:
«Какую скорую? Мы же  в деревне. Здесь даже фельдшера нет. Он в соседней деревне, и с ним нет связи. Телефон только у участкового. Он вспомнил свою мать, которую лечила Таня своими травами. Вся надежда здесь только на своих деревенских. Без них даже на кладбище некому свести. Это жизненная необходимость заставляла людей жить дружно, выручать друг друга, помогать, и жить, как одной семьёй. Цивилизация  в городе нарушила это прекрасное дело. Теперь жители на одной лестничной площадке своего дома, часто не знают друг друга и даже не здороваются».
  Вдруг рука Егора, лежавшая пластом, поднялась, а кисть её согнулась, словно бессильно упала. Саша вопросительно поглядел на Володю. Не понимая, что это значит. Володя молчал. Но уже слабая усмешка начала рождаться на лице.
  – Я умер! – под стать больному простонал Егор. И вдруг часто задрыгал ногами, крикнув:
  – Да уберите вы с меня этот  берёзовый кряж. Надоело лежать в этой канаве. 
  – С тобой всё в порядке? – спросил ошеломлённый Александр.
  – Да всё, всё. Немного только придавило.
Только тут приятели поняли, что Егор разыграл сцену убиенного.
Володя и Саша отбросали несколько кряжей, не дававших снять тот, что придавил Егора и помогли ему встать. Егор театрально ощупал себя, словно играл роль перед публикой.
  – Кажется, цел!.. Не умер!.. – сказал он и рассмеялся. У ребят отлегло от сердца. Все заулыбались, радуясь хорошему концу. 
  – Скажи спасибо этой канаве. Это она тебя спасла, – сказал Володя. И все стали дружно грузить дрова на машину.
  – Больше на дрова не лазать. На ступеньке доедешь, не далеко, – сказал Александр. 
  Ещё три дня кипела дружная работа по заготовке дров. Чувствовалась усталость. Пятый день подбирали и укладывали колотые дрова, закрывали их от снега, убирали в сарай сено.
Вечером, после ужина, прощаясь с Егором, Саша благодарил его за помощь: 
  – Огромное тебе спасибо. Выручил. Без твоей помощи эту работ не смогли бы одолеть. Теперь этих дров наверно на год хватит. Правда, я не хотел бы, чтобы Татьяна с Серёжей так долго здесь жили. Мне без них уже скучно становится. Жду их возвращения. А пока их нет, я приглашаю в город тебя. Поживешь пока у меня, оглядишься. Володя тебе подыскал работу. Но это пока только планы, которые будем стараться осуществить. Конечно, если ты согласишься. Может, и сам найдёшь по душе работу. Будем помогать друг другу. Тебе две ночи на раздумья. О работе поговори с Володей. Он тебя проводит. В воскресение выезжаем.
  На этом они распрощались.
  Ночь в деревне тихая, тёмная. Небо очистило – к морозу. Россыпи звёзд украсили купол неба, словно миллионы разноцветных новогодних лампочек и мишура млечного пути протянулась бесконечной цепочкой. Звёзды казались крупными, яркими, с чистым светом. В городе не увидишь этой чистой и яркой прелести из-за света уличных фонарей, паров и прочих выбросов. Воздух сухой, ядрёный. Кажется, что каждый вздох прибавляет силы, здоровья и даже – лет жизни. Особенно это ощущаешь после тяжелого труда. Володя проводил Егора. Рассказал о своих планах по его трудоустройству, пожелал серьёзно подумать. Распрощавшись с Егором, он ещё долго стоял около дома не желая расставаться с такой красотой. Полина даже забеспокоилась пропажей мужа и тоже вышла на улицу. Они ещё долго стояли вместе, прижавшись, друг к другу, как мальчишка с девочкой, когда-то в далёком прошлом. И обоим им было хорошо. А Саша беседовал с Таней, пытая её мысли.   
  В субботу вечером пришел Егор и сообщил о своём согласии ехать в город. Договорились о времени встречи и выезда. Предупредили, что билеты для него будут куплены.
  Вот и день отъезда. Как не держалась и не храбрилась Таня, все же слёзы потекли  по её щекам. Она нагнулась к Саше, и долго не могла оторваться.
  – Мне тоже без тебя плохо. Я думала, что в деревне мне будет легче. Всё знакомое, родное. Что сумею легче войти в свою привычную жизнь. Но всё время думала о тебе. А сейчас не могу оторваться. Верно, не жить мне без тебя. Я напишу тебе, когда мне будет не смочь, и ты за нами приедешь. А теперь постояла с тобой, поняла, что ты нас не бросишь, и мне стало легче. Поезжай. Я тебе буду писать. До свидания. Она последний раз крепко его поцеловала, и они расстались. Володя с Полиной уже ушли покупать билеты.
  Когда Саша подошел к автобусу, уже началась посадка. Тут он увидел и Егора.
« Решил с нами ехать. Значит, на нас надеется, доверяет»,– подумал Саша.               
 Егор сел с Володей, Полина сзади их, с какой-то женщиной, и у них сразу завязался разговор. Возможно, он начался ещё в деревне. Саша сидел один. И вот деревня уже позади.
  В голове Саши ещё крутились мысли о Тане, о Серёже, что жить ей там не сладко. Серёжу приходится уносить к бабушке, за которой она ухаживает. А самой надо ходить в соседнее село, убираться на почте и разносить письма, газеты, деньги в том селе и в своей деревне. Конечно, почти половину дня она бывает в своей деревне и навещает сына, но ходить приходится много. А зимой сугробы, дороги нет; всё же в город ехать не соглашается, хотя и тянется ко мне. «Странные – эти женщины. Трудно их понять, – думал он, – Ими руководят чувства, и они сильнее разума, рассудка. А что они чувствуют, разве это поймёшь?»

                Илья
  На одной из остановок, в автобус вошел мальчишка лет тринадцати, с рюкзаком на спине. Он сел на свободное место рядом с Сашей. Видно было, что это ученик. Видимо ехал из школы. На следующей, безлюдной остановке в лесу, где была лишь дорожка, ведущая в деревню, которой не было видно, водитель подошел к мальчику и спросил, где ему выходить. Мальчик молчал, забрав голову глубоко в пальто.
  – Если ты едешь в город, то плати деньги, а нет выходи.
  – У меня нет денег, – чуть слышно, хмурясь и прячась в пальто, прошептал мальчишка.
  – Тогда выходи, – и он подхватил его под руки и стал вытаскивать с сидения.
  – Я заплачу, – вступился за мальчика Саша.
  – Дело не в деньгах, – сердито сказал водитель. – что мне с ним делать? Куда я его привезу? Здесь он может домой возвратиться. Десять километров. А из города сто вёрст.   
  – Не пойду я обратно, если даже высадите, – сухо сказал мальчишка.
  – Но держать из-за тебя автобус я не могу, и обратно не повезу. Выходи! – и водитель снова пытался его вытащить, а мальчик дерзко крепко держался за кресло.
  – Отпустите его, – сказал Саша. Я его возьму с собой. Вот мой паспорт. А сзади, трое, моих знакомых. Спросите их. Они не дадут вам беспокоиться за него. Возьмите деньги.
  – Не нужны мне деньги. Я за него беспокоюсь, – сказал водитель, посмотрел паспорт и отдал обратно.   
  Остаток дороги, между Сашей и мальчиком шел натянутый разговор. Парнишка не хотел говорить кто он, откуда и куда едет. Саша это понимал и не настаивал открыть секреты. Разговор был на отвлеченные темы.            
  – Где ты такой фингал  под глазом подхватил?
  Мальчишка подумав, нехотя ответил: «Подрался в школе».
  – Что, была веская причина драться?
  – А пусть не задаётся. Все его боятся, а я не хочу.
  – Он тоже сбежал из школы, как ты?
 Мальчишка молчал. Видимо не знал, что ответить.
  – Что-то тут неувязочка. Не боишься, а сбежал с поля боя. Верно, не было веской причины  продолжать борьбу, а признать себя побеждённым не хватило мужества. Так, без причины, дерутся петухи, бараны. Но они выясняют кто сильней, кому стать вожаком. Люди тоже борются. Но их борьба чем-то должна быть оправдана. Это же люди!  Есть соревнования в спорте. Там действительно ведут борьбу, чтобы выяснить кто сильней, кто быстрей. Но тот, кто проиграл, должен это честно признать, и даже пожать руку победителю и поздравить его с победой. Это было бы  честно. А сбежать с поля боя, да ещё с обидой…
   Саша обнял мальчишку. Прижал по-отцовски к себе и сказал:
  – Не расстраивайся. Это была твоя первая ошибка. Ты над этим подумаешь и, в дальнейшем это повторять не будешь. Все на ошибках учатся. У кого их нет? Главное, из этого надо правильно сделать выводы для себя. Если драться, то знать за что. За что-то важное! За которое, не победив, с поля боя бежать нельзя! А в соревновании надо уметь признавать чужую победу. И, подавая руку победителю, ты не унижаешь себя так, как унизишь – убежав с позором. Ну да ладно. Забудем об этом. Всё же, как тебя называть?
  – Илья, – нехотя проворчал мачуган.
 Поскольку я тебя взял на поруки, то несу за тебя ответственность. Как ты мыслишь провести сегодня ночь? Где будешь ночевать? Что  будешь есть сегодня, завтра и в последующие дни? Ты об этом подумал?
  – Не знаю.
  – Тогда я приглашаю тебя к себе в гости вместе с таким же петухом, которого зовут Егор. Он сидит сзади. У него получилось несколько печальнее. Так же, будучи мальчишкой, подрался, и за это ему дали четыре года тюрьмы. Три из них он отсидел. Можешь с ним об этом поговорить. Как видишь, не всё так просто. Ну, так что? Согласен ты ко мне идти?
   – Мальчишка молча, несмело, думая о чём-то, слегка кивнул головой в знак согласия.
  – Ну, вот и отлично, – сказал Саша, и ещё раз прижал его к себе. 
  По приезду в город Саша оставил Илью с Егором на станции, а сам пошел в ближайший полицейский пост заявить о сбежавшем мальчике. Его выслушали, записали деревню. Женщина, дежурившая на посту, тяжело вздохнув, сказала:
  – Нужно Вам было его вести. Скоро ночь. Куда его девать? Одна головная боль. Пойдёмте.
  – Вы не беспокойтесь. Я с ним говорил. Он согласился идти ко мне ночевать. А пока, Вы, свяжитесь с его родителями, чтобы они не беспокоились. Водитель хотел высадить его в лесу, за десять километров от деревни, где нет близко никакого  жилья. А он упирался и сказал: «Всё равно домой не пойду». А на улице морозит. Что? Нужно было оставить?
  Когда они пришли на станцию, Егор сидел там один.
  – Где Илья? – испуганно, с растерянностью спросил Саша.
  – Он убежал, – спокойно ответил Егор.
  – И ты не мог его догнать?
  – Мог, но не стал. Если его держать, то он убежит в другой раз. Его не упасёшь.  Пусть узнает, что такое воля. Он думает на воле, как дома у мамы: сытно и тепло. Ему это надо почувствовать, чтобы понял, иначе будет всю жизнь мечтать о неизвестной свободе и мучиться  этим. Я тоже, когда был мальчишкой, мечтал о свободе, пока ей не насытился. 
  – Но я же за него отвечаю.
  – Теперь отвечаю я. Я его отпустил. С меня и спрос. Придёт. Обещаю привести, но не завтра. Срок маленький, чтобы понял что такое свобода.
  – Мне тоже надо отчитываться, – сказала дежурная. – Давайте составлять акт. Ваши документы и приметы мальчика. Будем разыскивать.
  – Разыскивать?..  Разве только чтобы дальше не уехал. Если встретится – забрать то можно? Пристрастить и…  Если к матери отправите, он опять сбежит. И тогда на поруки его никто не возьмёт. Можно держать только взаперти. Я ему сказал, что приду сюда через два, три дня в это же время. Если он захочет вернуться пусть приходит. Больше ждать не буду. Уверен, что придёт, – сказал Егор. – Если не придёт, я помогу его искать. Я ему объяснил, что у него три дороги: к родителям, к Вам, или в милицию. Пусть сам подумает и выберет. Если домой он не хочет, то в милицию тоже не захочет. Я ему объяснил толково, что такое милиция. Выбора у него нет. Должен придти ко мне.
  По дороге домой Саша спросил Егора:
  – Илья сбежал, или ты умышленно его отпустил?
  – Да, умышленно. Я видел, что он хочет сбежать. Потому провёл с ним беседу, какая свобода его ожидает на зоне или в детдоме. Там ему не дадут быть героем, и убежать не позволят.

  Илья ходил по улицам, разглядывая дома, скверы, машины, боясь заблудиться в большем городе, и потому возвращался назад. Шел в другую сторону и опять возвращался. Уже давно стемнело, уже надоело ходить взад вперёд без цели и толку, не находя ничего интересного. Ноги его устали. Он хотел присесть отдохнуть, но чувствовал, что начинает зябнуть. Поэтому пошел на автобусную станцию.
  К его разочарованию – станция оказалась закрытой.  Ему уже хотелось есть.  Пока ходил, он видел несколько  продуктовых магазинов. Денег у него не было. Но, ни на что, не надеясь, его потянуло туда.    
  Несколько, ранее замеченных магазинов, были уже закрыты. Наконец он нашел открытый магазин и зашел,  хотя бы согреться, и просто поглядеть. Покупателей уже не было, только женщина продавец и охранник. Он хотел просто постоять в тепле. Но, увидев на себе вопросительный взгляд охранника, решил подделаться под покупателя, и, пошел по магазину, рассматривая содержимое. Шел он, не торопясь, явно тянул время, чтобы согреться. Но, подойдя к хлебному отделу, увидел румяные булочки. Они были такие красивые и аппетитные, что желудок сразу словно сжался, и потянулся вверх, укорачивая пищевод, напоминая, что хочет есть. Это заставило его оглянуться, не смотрят ли за ним? Присев пониже, чтобы не было видно из-за витрин магазина, схватил булку и сунул за пазуху. Поднявшись, он пошел к выходу. Но в дверях, широко расставив ноги, стоял охранник. Илья пытался проскочить, но крепкие руки охранника его задержали. Цепким взглядом он обнаружил спрятанную булку и вытащил её из-за пазухи.
  – Пойди в кассу и заплати деньги, – грозно сказал охранник, – иначе я сдам тебя в милицию.
  – У меня нет денег, – недовольно пробурчал Илья.
  – А почему ты бродишь по магазинам, а не сидишь дома?
  Илья не знал что ответить. Говорить, что он сбежал из дома, ему не хотелось. Он молчал. Тут  подошла продавец: молодая женщина, лет тридцати с добрым сочувствующим взглядом.
  – Что случилось? – спросила она с какой-то материнской заботой.
Охранник подал ей булку. «Вот. Хотел украсть. Задержал. Говорит – нет денег».
  – Зачем же ты взял её, если у тебя нет денег? – мягко обратилась она к Ильё.
  – Есть хочу – буркнул он.
  – А где твой дом? Почему ты дома не поел и ночью ходишь по городу. Тебя выгнали из дома?
  – Нет у меня в городе дома. Я из дальней деревни. Приехал на автобусе.  Никто не выгонял. Сам сбежал из школы, – сказал Илья, почувствовав теплую материнскую заботу.
  Продавец отдала булку Илье и принесла бутылку молока.
  – Ешь, – она участливо поглядела, как Илья жадно, откусывая крупные куски булки, и запивает молоком. Потом посмотрела на охранника, и сказала:
  – Куда он сейчас пойдёт? Зачем сразу в милицию. Завтра он уедет в свою деревню. Там наверно родители беспокоятся. А до утра пусть греется у нас. На улице-то холодно.
  – Пожалела, – проворчал охранник. – Жалеете вы бездомных собак, кошек. Прикармливаете, помогая им плодиться. А потом страдаете от них, когда собаки начинают на людей бросаться, а кошки всякую заразу разносить. А из него, без присмотра, что здешняя шпана сделает  – ещё одного жулика?      
  – Тебя как звать-то? – спросила добрая продавщица, пропустив слова охранника мимо ушей.
  – Илья, – нехотя ответил он. Охраннику бы он ни за что не сказал имя, но ей, чувствуя её заботу, он отказать в этом не мог.
  – Илюша, ты почему убежал из школы? – продолжала доверительный опрос продавец.
  – Там дерутся. Не хочу, чтобы меня били.
  – За что же тебя бьют? Наверно сам лезешь в драчу?
  – Не лезу, но подчиняться им не хочу.
  Фиолетовое пятно под глазом подтверждало его объяснение.
  –  А почему ты об этом не сказал отцу?
  – Нет у меня отца, а мать расстраивать не хочу. Она и так всё время плачет из-за меня.
  – Ты её жалеешь?.. Зачем же заставляешь плакать?
  – Она женщина. Ей меня жалко. А что она может сделать, если меня бьют? Если я нажалуюсь, то надо мной все ребята будут смеяться, и ещё больше бить.
  – Поэтому ты и сбежал?.. Да, ситуация. А ты подумал, что мать тебя сейчас ищет и снова плачет?
  – Может быть. Но это не при мне. Я не вижу. Не могу смотреть на её слёзы. Мне её жаль. А что делать?.. Она со мной избилась. Поплачет и успокоится. А при мне всё время будет плакать. Мне надо самому себя устраивать. Буду работать. 
  –  Да кто же тебя возьмёт на работу, такого? Ты ещё мал. Тебя милиция поймает и в детдом отправит. Но там тоже могут бить. Лучше возвращайся в свой дом. Ты, пока, подумай. А  завтра я тебе помогу уехать. Вот садись здесь у батареи  и думай. 
  У батареи было тепло. Илья согрелся и задремал. Ему снился Мишка Крюков – по прозвищу Крюк. Он был на голову выше, старше и сильнее. В этом классе он уже второй год. И хотя он был по всем предметам тупица – все его боялись. А он этим пользовался и заставлял платить ему дань – воровать у родителей деньги ему на курево и другие потребности.
  Утром пришла новая смена и продавщица повела Илью к автостанции, чтобы отправить домой. Илья шел, не сопротивляясь, до самой станции. Но когда продавец сказала:
  – Подожди меня здесь, я возьму тебе билет, и спросила до какой остановки? – Илья словно очнулся. Он отошел на несколько шагов и сказал:
  – Нет. Не надо брать билет. Я никуда не поеду. Завтра за мной должен придти Егор.
  – Кто такой Егор? Ты его знаешь?   
  – Нет. Это знакомый дяди Саши, который помог мне приехать сюда. А Егор мне сказал: «Если хочешь убежать, – беги сейчас». А завтра он за мной придёт. Если  захочу вернуться. Я лучше к нему пойду, если не найду ничего другого.
  Он сорвался с места и побежал, хотя за ним никто не гнался. Он бежал, не зная куда, не зная зачем, не зная от кого. Наверно потому, что ему было стыдно за свой поступок перед  этой доброй женщиной. И он бежал, как от самого себя, от той своей скверноты, которую почувствовал в себе, и которая мешала ему быть рядом с ней и объясниться.
  Скоро он устал и пошел, нервно оглядываясь по сторонам и назад, словно высматривал преследователей. Но преследователей не было. Пройдя ещё немного, увидел стоящий на земле самолёт. Он был совсем близко, всего в сотне  метров за широкой шоссейной дорогой.
Илья устремился к нему, и вероятно попал бы под колёса машины, если бы его не остановила женщина, схватив за рукав.
  – Куда ты бежишь под машины? Вот же рядом переход. И она сердито, но участливо поглядела на него. Вас что, не учат в школе, где нужно переходить?   
  Илья виновато опустил голову и пошел на переход.
  Перейдя шоссе, он остановился, не решаясь подойти ближе. Первый раз он видит самолёт так близко.   
  – Интересно, – подумал он, – что же самолёт стоит, а не летает? Надо подождать, посмотреть, как он будет взлетать. – Илья стоял и ждал. Но вот к самолёту подошел мужчина с маленьким мальчиком, и стал ему что-то объяснять и показывать. Потом подошли два мальчишки, приблизительно такого же возраста, как он. И никто их не отгонял, не запрещал.
  Тогда и Илья решил подойти. Ему так хотелось быть совсем близко, и даже потрогать его руками. Что он и сделал. Потом подошел к мужчине и спросил:
  – А он летает?
 Мужчина внимательно посмотрел на него, словно хотел понять: шутит он или серьёзно.
  – Он уже своё отлетал. Теперь стоит как музейный экспонат. А ты, видимо, не здешний?
  – Я из деревни. Первый раз вижу так близко самолёт.
  – А здесь не только самолёты. Там стоят орудия, и даже танк. Это – « Парк Победы».
 Илья посмотрел в указанную сторону и пошел туда.
  Он долго с интересом осматривал все военные экспонаты, и удивлялся тому, что на всё это можно не только смотреть, сколько хочешь, но и трогать руками.
  «Сюда бы наших ребят,– подумал он. – Как всё интересно. Хорошо, что я сюда приехал».
  Наконец он почувствовал, что хочет – есть, и пошел, не зная куда,  ведомый чувством, что надо идти,  что-то искать. Где и что, он не знал. «Найти бы ту женщину, но она сказала что пошла домой».
Проходя мимо домов, пересекая улицы, он уже не обращал внимания на дома; а смотрел по сторонам, ища что-то съестное. В магазины заходить он уже боялся. Так он вышел на железнодорожные пути. Вдали, вперёд вагонами, двигался состав, идущий к стрелкам, где начиналось разветвление на множество путей. Стоя среди этого разветвления, он думал: «Как вагоны сумеют выбрать себе путь среди этого множества, да ещё двигаясь без локомотива»
Но как вагоны выбирают  путь он так и не понял. Теперь его занимал другой вопрос: «Куда уйти, чтобы не задавило» – потому что пути продолжали делиться, а вагоны были уже совсем близко.   
Вот вагоны уже совсем рядом и движутся прямо на него. На ступеньке первого вагона стоит человек и непонятно что-то машет и свистит. Илья метнулся в сторону от надвигающего состава. В это время человек спрыгнул со ступеньки и, схватив его, дернул к себе. И тут Илья почувствовал, что его другую руку что-то ударило. Он оглянулся. Это был вагон встречного поезда, движущегося по соседнему пути. Его охватил страх. Он же мог быть сейчас под колёсами этого поезда.
  – Тебе, что, жить надоело? Чего по путям ходишь? Нашел место для прогулок.
В это время состав уже прополз мимо и около них остановился маневровый локомотив, который его толкал. Человек, державший Илью, скомандовал:
  – Залезай в локомотив, – и помог ему встать на первую ступеньку. Илья не сопротивлялся. Он доверился ему как к своему спасителю. Взявшись за поручни локомотива, почувствовал, что они трясутся, словно всё это живое тело. И ему стало даже немного страшно; была, какая-то, неуверенность. Человек встал рядом с ним, и состав тронулся.
Около здания вокзала локомотив остановился. Человек  слез и велел слезть Илье. Держа Илью за руку, и осматриваясь по сторонам, чтобы не попасть под движущиеся поезда, он повёл его к зданью вокзала. На перроне на встречу к ним уже шел полицейский.
  – Вот, заберите. Чуть под колёса не попал. Нашёл место для прогулок.
  Полицейский, без лишних слов, принял парнишку, и крепко взяв за руку, повёл в свою комнату  для допроса:
  – Как звать? Фамилия, имя, отчество, – сурово спросил он. 
Илья молчал, словно был глухой и немой. Он опустил голову, и смотрел в пол, рассматривая рисунки на линолеуме. О чём он думал – известно только ему одному.
  В это время Саша закончил работу и звонил в полицию, чтобы узнать, нашелся ли парнишка. Его ничем не обрадовали. Он пришел в свою квартиру и послал Егора на автостанцию искать Илью.
  Полицейский, ждал от Ильи ответа, но тут он увидел на столе фото пропавшего мальчика, и, вспомнив, что ведётся розыск, стал сличать фото с задержанным. Он долго смотрел то на нос, то на глаза, но нужного сходства не находил. Особых примет не указано. Правда одежда и шапка совпадали по описанию. Он позвонил в полицию, сообщив:
  – Задержан мальчик. Описание одежды и возраст совпадают, но фото не похоже.
  Ему пообещали приехать и забрать задержанного.   
  На улице было уже темно, когда Илью сажали в полицейскую машину. В полиции с ним беседовала следователь – женщина. Она не спрашивала его – кто такой, а сразу начала говорить, как со старым знакомым.
  – Ну, Илья, рассказывай о своих планах. Будем вместе решать что делать. Первый шаг, и не один ты уже сделал; и чуть не попал под поезд. Хорошо, что тебя спасли. Мне бы тоже хотелось тебя спасти от второго необдуманного шага. Вот об этом мы сейчас и поговорим. Ты, конечно, не хочешь, чтобы о тебе узнали: откуда ты родом, как твоя фамилия, где учился.  И не будешь рассказывать. Да я уже всё знаю, и даже говорила с директором вашей школы. С матерью поговорить не пришлось. У неё нет телефона. Но завтра она придёт в школу, и я с ней поговорю. Так, что скрывать от меня ничего тебе не придётся. Поэтому будем говорить на полном доверии. Мне надо знать, что завтра передать твоей матери. Какие твои планы: куда думаешь путешествовать дальше, где жить, что есть?  Ты, сегодня кушал ли?
  Илья сразу вспомнил, что хочет есть, и, в надежде что-то получить, сказал:
  – Нет, не ел.
  – И долго так собираешься голодать?
  Илья не знал что ответить. Его удивляло, откуда о нём всё знают. Он же никому ничего не говорил. Поскольку она разговаривала с директором школы, то наверно знает и причину его побега. Ему просто нечего скрывать. Стало быть, можно говорить откровенно. Он вспомнил слова дяди Саши о трусливом побеге; ему стало стыдно перед самим собой, и перед ней.
  – Не знаю… Сколько вытерплю,– ответил он.
  – С этим вопросом немного прояснилось. А где будешь жить, и сегодня ночевать. На улице уже холодно, а зима только началась.
  – Не знаю, –  сказал он, а про себя подумал: «Прошел сегодня первый день на свободе, а что он подсказал?.. Как дальше жить?.. Задали два вопроса, и на оба я не знаю что ответить».
  А желудок словно пытался высосать из него все соки, и урчал вчерашним молоком. Но Илья твёрдо решил, что просить он ничего не будет, даже если умрёт. Была слабая надежда на Егора, который обещал за ним придти. Но это только завтра вечером.  А что будет дальше? Он мне не родной – никто. Что, у него буду на печке лежать? Зачем я ему нужен?»
  – Что-то я не слышу от тебя внятного ответа, – прервала молчание следователь. – Придётся мне предлагать выход из положения. Если ты не хочешь возвращаться домой, то твой единственный путь в детский дом. Что ты на это скажешь? Хочешь ты туда?..
  – Я убегу.
  – Этот вариант возможен. Но чтобы жить – надо работать. Тебя никто на работу не возьмёт – мал. А если будешь воровать и бродяжничать, – то путь в детскую колонию. От туда не убежишь. А в документе появится отметка о заключении. С ней, потом, никто не возьмёт тебя на работу. Так и будешь всю жизнь бродягой. Ты разве этого хочешь?  Я вижу, что ты не готов ответить на этот вопрос. Тебе даю время подумать в камере предварительного заключения. Там уже есть такие. Скучно не будет. Надумаешь – скажешь. Дело за тобой!
  Она дала ему с минуту подумать и вызвала охранника.
  – Уведите в камеру, где мальчишки. И накормите.
  Илья подумал о побеге, но слово – накормите и мороз на улице, его остановили.
  В камере уже были двое заключённых мальчишек года на два-три старше его, и взрослей.
Они с ехидной усмешкой встретили новичка, видя малолетка, и пристали с расспросами:
  – Откуда, за что?..
  Но поскольку Илья отвечать отказался,  они восприняли это вроде обиды и оскорбления. Это помешало ему войти в их компанию, как «свой человек».
  Илья вёл себя замкнуто. Он лёг на указанное ему место, и отвернулся к стене. Он хотел найти выход из своего трудного положения; Но только Егор и дядя Саша маячили как единственный вариант, который тоже был в тумане.
   Вскоре открылось окошечко, это принесли ужин. Те двое, бывших, первыми забрали своё и начали есть. Илья взял миску с супом и, поставив на стол, пошел за чаем. Когда он вернулся к столу, обнаружил, что его миска уже пустая. Сокамерники разлили её по своим мискам. Этого он стерпеть не мог, и  попытался схватить миску соседа. Но тот поспешил её поймать и суп – жидкая баланда, разлился по столу. Сосед, этого дела не оставил без наказания. Между ними начались кулачные  разборки. На стороне соседа вступился третий. Бой был явно не равный. Скоро Илья оказался на полу и получал удары ногами. На шум открыл дверь охранник. Увидев мальчишку на полу и над ним встрёпанные лица двух других, сразу оценил обстановку и увёл Илью в камеру, где находились взрослые. Ужина ему больше не принесли.
  Весь избитый он болезненно ощущал своё положение, но не потому, что болели побои. Он душевно тяжело воспринимал ту несправедливость, которая существует. Что везде наказанным остаётся он, а не те, кто действительно виноват, и заслуживает наказания. И это больше всего его тяготило и заставляло страдать.
   А  Егор долго высматривал Илью среди пассажиров на автобусной станции, где он его отпустил и вернулся домой один. С виноватым видом он докладывал Саше результаты.
  Александра сильно беспокоила пропажа Ильи. На другой день, не дожидаясь конца рабочего дня, как только начался обед, он позвонил в полицию.
  – Скажите, нашелся ли мальчик Илья?
  – А кто его спрашивает? Вы его отец?
  – Нет. Я просто знакомый. Вместе с ним ехал в автобусе.
  – Просто знакомым мы справки не даём. Если Вы хотите узнать, приезжайте к нам.
  – Но если его нет, зачем я приеду?   
  – Такой задержанный есть. Больше ничего сказать не могу, – и повесили трубку.
   В это время следователь только что побеседовала по телефону с матерью беглеца и думала, что делать дальше. Мать плакала и жаловалась, что ничего не может с ним сделать. Совсем отбился от рук. И просила помощи, пока он совсем не испортился.
«Если его вернуть матери, опять сбежит. Опять надо ловить. Поймаем ли? Он может попасть в воровскую компанию и там осесть. Из детдома тоже может сбежать. В колонию?.. За какие грехи, и кем он выйдет?.. Так что же делать?.. Нет, надо с ним ещё работать. Может он уже что-то подскажет. Может, одумался и изменил своё решение сбежать от матери и из детдома». Она велела привести его для беседы.
  Когда Илья вышел из камеры, а охранник остановился, чтобы запереть дверь, он рванулся как дикий зверь от охотника. Охранник позвал на помощь, но мальчишка был резв. В секунду он оказался на улицё, пробежав мимо всех постов. Увидел и пролез через узкую дырку в ограде, через которую не пролезет ни один полицейский, побежал и скрылся за строениями.
Полицейские встали по углам квартала, а один полез через ограду. Мальчишку долго не удавалось заметить. Но вот к остановке подошел автобус. Он выскочил из своей засады и побежал к автобусу, намереваясь в него вскочить, и наткнулся на Сашу, который приехал в милицию.
  – Илья? Ты откуда и куда так бежишь?
 Илья не ожидал такой встречи. Он удивлённо поднял глаза, ещё не отказавшись бежать.
Но тут,  он узнал своего спасителя и только успел сказать:
  – Я к Вам! За мной гонятся полицаи! Бежим! – и хотел прыгнуть в автобус, но Саша его остановил. Тут подбежали полицейские и схватили его за руки, пытаясь надеть наручники.
  – Не надо наручников,– попросил Саша. – Он никуда больше не убежит. Я его сам держу. Мы идём в полицию разбираться.
  Полицейские встали сзади и сбоку. В таком сопровождении они и пришли к следователю.
  – Это Вы его поймали? – спросила, испуганная побегом, следователь.
  – Нет. Я его не ловил. Он сам подошел ко мне, и мы вместе пришли сюда разобраться.
  – А какое Вы имеете к нему отношение? Вы родственник или…
  – Случайный знакомый. Познакомились, когда ехали из деревни в одном автобусе. А сюда пришел, чтобы его забрать себе.   
  – Как забрать?.. Хотите его усыновить?..
  – Нет. Чтобы усыновить, нужно согласие жены, а она далеко, в деревне. Без неё я это делать не буду. Просто временно пожить.
  – Не понимаю? Как это временно?.. За него же отвечать надо. А Вы не родственник. Вообще никто. Как я могу вам доверить? Вы хотите взять на поруки? Но совершенно чужому передать нельзя. С кого будет спрос? Меня не поймет ни прокурор, не судья.
  – Илья выйди в коридор. У нас серьёзный деловой разговор, – сказал Саша и продолжил. –
Скажите, уважаемый следователь. Гостей люди могут к себе приглашать, если они не являются родными? Или это воспрещается законом? Там, какие юридические правила: кто за кого отвечает? Я не юрист, поэтому и спрашиваю. Какие в Вашей практике были случаи ответственности?
  – В моей практике не было таких случаев. Если были нарушители, то они и отвечали. Но тут мальчик несовершеннолетний.
  –  А что, таких в гости не приглашают? А если родная бабушка пригласит; а внук у неё сбежит; её будете судить? Вот он от родной матери сбежал. Вы на неё подадите в суд?..
  Следователь задумалась.
  – Мы же несём за него ответственность. Как мы можем отпустить ребёнка с чужим человеком, не известно с кем. У нас есть органы, которые занимаются усыновлением.
  – Но я же не усыновляю, а приглашаю его в гости. Если нужно, то с согласия его и его матери.   
  Следователь вспомнила разговор с матерью, где та просила помочь. Наверно она согласится, чтобы кто-то его взял на время. Отдать в детдом, без его желания, чревато новым побегом. А куда ещё? Где меньше риска? Если мать разрешит, то с нас снимается ответственность за него. Пожалуй, это самый лучший вариант, – решила следователь.
  – Хорошо,– сказала она, – я устрою вам встречу с матерью, но прежде должна познакомиться  с Вами. Расскажите всё о себе, и дайте ваши документы.
  Александр подал паспорт и заводское удостоверение.
  – Если хотите позвонить – навести справки, я дам телефоны директора и отдела кадров.
  – Да. Будет не лишним. Всё же передаём человека, – сказала она и подала бумагу и ручку.
Александр быстро написал и отдал следователю.
  – Подскажите руководству, что задерживаете меня, а то я могу опоздать, – попросил он.
  Следователь не решилась беспокоить директора и позвонила в отдел кадров. Там удивились задержанию; сказали, что работает ведущим конструктором, и пользуется авторитетом и что-то ещё, что успокоило её. Она была согласна передать мальчика, но после встречи с матерью.
   – Вы хотите, чтобы он опять от вас сбежал, и так, что его не найдёте. А он, наверняка, – голодный. На что Вы его толкаете. Меня Вы теперь знаете. Знаете мой адрес и место работы. Он же сбежал, чтобы идти ко мне. Спросите его. Что Вас беспокоит?
  – Я не знаю, как к этому отнесётся прокурор.
  – А Вы  его спросите. По несчастным случаям, он меня знает. Назовите моё имя.
  Следователь с удивлением посмотрела на Сашу и нерешительно стала звонить.    
Разговор их был недолгий. Она положила трубку телефона и облегчённо вздохнула.
  – Даже не верится, что так легко разрешил. Всегда очень дотошный, – а тут сразу.  Забирайте беглеца. А то и в полиции с ним одни проблемы. Как вы смело его берёте – даже удивляюсь.
Мы Вас вызовём, как только мать приедет сюда.
  – Но я не хотел бы встречи Ильи с матерью. Я не знаю их отношений. И пусть он об этом пока не знает, чтобы не травмировать. Ему нужно успокоиться. А Вас прошу за меня ей сказать утешительное слово, чтобы и она успокоилась. Так будет лучше. Ко мне на квартиру можете придти  для знакомства с его условиями жизни, но не как полицейский, а на правах моей знакомой. Без формы. О встрече договоримся. До свидания. 
  Они дружески улыбнулись друг другу,  и Саша вышел из кабинета. Илья, ожидавший его в коридоре, встал и испытующе поглядел на Сашу. В его взгляде был вопрос, испуг и мука узнать всё быстрей. Ему не терпелось. Он подошел и, дёрнув Сашу за руку, нетерпеливо спросил: «Что?..»
  – Разрешили… Пойдём…
Илья обхвати тело Саши руками и крепко к нему прижался, уткнувшись лицом в его грудь. Тело Ильи вздрагивало. Саша догадался, что он плачет и сам прижал его голову к себе и гладил волосы. 
  –Успокойся, всё уже позади,– тихо, заботливо сказал он.
  В это время из кабинета вышла следователь; и, увидев эту трогательную картину с объятиями, улыбнулась, и сама еле сдерживала слёзы. Она подала дежурному охраннику пропуск, на освобождение; подошла к освобождённым; провела по их спинам руками, словно этим снимала с обоих тяжелый груз, и с умильной, доброй родительской  улыбкой сказала:
  – Пусть у вас и в дальнейшем будет всё хорошо. 
  На этом они и расстались.
  Вечером, когда Саша с Ильёй пришли домой, Егора не было. Он пришёл поздно. Вид его был убитый, растерянный и виноватый. Он начал с порога рассказ, словно извинение за содёянное.
  – Не пришел! – виновато сказал он. – Играя в театре разных героев, я думал, что понимаю душу людей, их характеры и поведение. Но я ошибался. Никого я не понимаю.
  – Неправда, – сказал Саша. – Ты даже очень правильно всё мыслишь.  Смотри… – и Саша указал пальцем на пол, где стояли ботинки Ильи.
Егор посмотрел на них, и как бы ещё не доверяя себе, стал осматривать вешалку. И только найдя знакомое маленькое пальтишко, сказал:
  – Ильи… Он вернулся. Где вы его нашли?
  – В полиции. Его ещё вчера задержали. Он хотел придти, но не мог. Завтра сам всё расскажет. А сейчас он спит. Будем говорить тихо.
  – Как тихо. Я хочу кричать ура.
Егор бросился Саше на шею, и изо всех сил сдавил его в своих объятиях.
  – Не хочешь ли ты задушить меня? – пошутил Саша снимая его руки. – Раздевайся. Мы съели твой ужин. Не обижайся. Пришли голодные. Но вот вода уже кипит и часть овощей уже подготовлена.
Егор быстро разделся и пришел на кухню. Он ещё не успел оглядеться, как ему сунули пару луковиц и нож.
  – Вот разделайся с ними, пока я ложу специи и приготовленные овощи.
Егор принялся за работу без лишних слов. Саше решил его предупредить:
  – Ты постарайся с ним не говорить о побеге. Для него это большая психологическая рана. Её нам нужно заживить. Поэтому прошу сыграть роль счастливых людей, без напоминания о прошлом. Как будто ничего страшного не было. А что будет в дальнейшем  – зависит от нас. Репертуар придумаешь сам. У тебя есть на это практика.
  – Да, конечно. Я понял. Будем стараться,– ответил Егор.   
  – А теперь расскажи о своих делах. Была ли встреча с Володей? Ну и всё остальное, если оно было и что не состоялось. В общем, всё подробно. 
Тут они услышали невнятный, сквозь сон, крик Ильи:  «Нет ! Не буд!..  бе-гу…
  – Бредит. Всё ещё не отошел от прежней жизни. Мучает она его. Я пойду, успокою, а ты тут занимайся ужином, – сказал Саша, и поспешил в комнату.
  Скоро Илья затих, и Саша вернулся.
  – Ну, так, рассказывай о себе. Готов слушать.
  – Ходили с Володей в театр. Артистом меня не взяли, взяли работником театра. Делать декорации, ставить их на сцене, убирать, ну и всё остальное в этом роде.
  – И как ты это принял? – спросил Саша, внимательно посмотрев на Егора.
  – Я даже очень доволен, после деревенского безделья. Хотя бы смогу сам себя кормить. Разве это не главное? Не хочется быть людям в тягость. Это в тягость и самому себе в ещё большей степени. Со следующей недели выхожу на работу. А пока, вот нашел на свалке табурет с тремя ногами и расхлябанный стул. Нужен бы инструмент их починить.
  – Да. Инструмент нужен вообще. У меня он был, но на другой квартире. Сейчас туда вход запрещён. Придётся покупать. Ну, да это пустяки: пилу, молоток, гвозди. А дальше, по мере необходимости, купим и электроинструмент.   
  Егор взял табурет и сел на него.
  – Вполне можно сидеть даже на трёх ногах. А если учесть, что есть ещё свои две ноги, то вполне комфортно.
  Саша улыбнулся такому заключению. Найден деловой выход из ситуации.
  – А где ты сегодня спать будешь? Мы с Ильёй на диване. Втроём там тесно.
  – А я на столе посплю. А завтра, что-нибудь придумаю.
  – Я дам деньги, ты сам купи инструмент. Поскольку в них лучше меня разбираешься.
 На следующий день, придя с работы, Саша застал Егора и Илью за усердной работой. Посредине большой комнаты лежал старый диван. Обшивка, снятая с него и уже постиранная, сохла на вешали, а Илья, пыхтя, старательно утягивал и перевязывал  шпагатом торчащие пружины.
 «Вероятно школа Егора» – подумал Саша. 
 Егор заканчивал работу со стулом.
  – Вот, сказал он. – Не складно скроен, но прочно сшит! – поставил стул перед Сашей.  – Господин может сесть. Прошу, Вас, – пристулиться. То бишь, сесть на стул – трон.
  Саша улыбнулся такой затее и осторожно, боясь сломать, сел на егорово создание.
Стул показался ему довольно крепким. Он даже постарался покачаться и откинуться на спинку. Всё было надёжно.

                У профессора.
  – Молодец. Действительно – прочно сшит. С высокой надёжностью. А вот Илью я должен оторвать от его занятия. Заканчивать придётся тебе. Мы с ним идём к профессору, а заодно и в парикмахерскую. Очень много на нём побоев. Нужно показаться врачу. В поликлинике его не примут. Чужой и без документов. Мы пойдём к своему – собачьему. Но зато к профессору.
  Илья не любил докторов с детства. Сразу вспомнилось, как они мажут раны йодом, от которого больней, чем от самой болячки, делают уколы, заставляют пить противные лекарства. И, делая упор, что доктор собачий, хотел отказаться, скорчив мину отвращения.
  – Как собачий? – сказал он, и хотел уже сказать, что к собачьему не пойдёт. Но тут подключился Егор, видя его мимику.
  – А какая разница – собака или человек? И у тех, и у других  два уха, два глаза. А рот-то есть у всех. И, сделав удивлённое лицо, уставился на Илью, словно ожидал от него разъяснения.
Илья, видя шуточную гримасу Егора, забыл о профессоре и старался ему перечить, подыскивая промер, – у кого нет рта. «У гусеницы», – мелькнуло в его голове. Но получило опровержение,    
  – она же ест капусту, листья. Может слизень? Но и он делает дыры.
  – У червяка нет зубов, – решительно сказал он.
– Как нет? – удивился Егор. – А как же он ест?..  Нет. Ты просто не заметил. Я сам видел. У него, как у акулы, целый рот зубов и все острые, как у собаки. – Продолжал разыгрывать Егор. Он так убедительно говорил, что Илья начал сомневаться и обратился к Саше.
  – Есть у червяка зубы, или нет?
Саша, сделав серьёзную мину, сказал:   
  – Не знаю. Это мы спросим у профессора. Пошли скорей, пока не забыли о чём спрашивать.
Илья смирился со всем и больше не стал ни в чём перечить. Они зашли в парикмахерскую, чтобы оставить там лохматую шевелюру, поскольку и там были засохшие раны, и скоро уже были у профессора.
  – Здравствуйте, гости дорогие, –добродушно встретил их профессор. – Вижу нового человека. Рад познакомиться. Меня зовут Виктор Иванович, а Вас как следует называть?
  – Илья.
  – Просто Илья? Ну, что же. Очень даже красивое имя. Был на Руси богатырь  – Илья из города Мурома. Поэтому звали его Илья Муромец. С врагами нашими сражался. Русскую землю защищал. Ты, кажется, тоже с кем-то хорошо повоевал? Не буду спрашивать с кем. Уверен, что с негодяями. Их ещё много на Руси. А сейчас нужно полечить боевые раны.
  – Здравствуйте Виктор Иванович, – поздоровался Саша. – Мы за этим и пришли.
  – Жаль, что только за этим. А мне и поговорить хотелось. Ну, да ладно. Это потом. Сначала полечимся. Показывай всё. Наверно есть и на теле,– обратился он к Илье, – догадываюсь – борьба была серьёзная.
  Илья поднял рубашку. На теле были большие гематомы.
  – Нет. Придётся раздеться до трусов, а может и дальше.
Саша с удивлением увидел страшную картину, и подумал: «Молодец. Так сильно избит и хоть бы чуть пожаловался, простонал, поплакал. Всю эту боль героически терпел. Волевой малый».   
  Профессор внимательно изучал повреждения, подыскивая к каждой ране своё лекарство. Скоро Илья принял вид раненого на войне бойца. Множество бинтов опоясали голову и тело. Но жгучего йода, всё же, не было. Все лекарства оказались щадящими.
  – Ну вот. Теперь ты знаешь, что такое боевое сражение. За битого – двух не битых дают. Теперь посиди на кушетке, а мы с Александром Николаевичем, поговорим. 
  Профессор сел на диван рядом с Сашей и хотел спросить о творческих делах. Но Саша опередил:
  – Профессор, Илья мне сказал, что когда стукнули по глазу, у него полетели из глаз искры. Как это объяснить по-научному. Разве механическое воздействие может вызвать световое?
  Я спрашиваю, потому что на этой основе можно сделать очки для слепого, у которого повреждены глаза, и путём механического воздействия  вызвать световой эффект  – дать ему видеть предметы. 
  – Да, такой эффект наблюдается. Его легко воспроизвести. Если, даже не сильно нажать на глазное яблоко сверху, когда смотрим вниз, то внизу мы увидим светлое пятно от нажатого пальца, хотя нажимаем вверху. То же увидим вверху, если нажмём внизу. Эффект обратного изображения: нажимаем вверху, а видим внизу, объяснятся очень просто – мы всё видим в перевёрнутом виде. Вверх ногами.
  – Как это вверх ногами? Удивился  Илья. Я вас вижу не перевёрнутыми. 
Профессор и Саша даже не улыбнулись, принимая серьёзный разговор.
– Ты просто привык так видеть, и считаешь это нормальным. А вот когда дети только родятся, они не могут найти даже грудь матери. Поэтому мать берёт руку ребёнка и кладёт на свою грудь. Тогда он сразу ориентирует свой рот. Чтобы он быстрей привыкал к такому зрению, ему над кроватью подвешивают игрушку, которую он пытается поймать, и привыкает.
  Он стал подробно объяснять, видя, что его внимательно слушает Илья.   
Вот у меня лупа. Попробуем получить изображение лампочки. Он взял лист бумаги, и показал изображение Илье. Мы его видим перевёрнутым. Потом карандашом нарисовал линзу и ход лучей, которые, пройдя фокус, оказываются на другой стороне. Поэтому при нажатии на глаз, пятно мы видим на другой стороне. А вот почему возникает свет при нажатии, – несколько сложнее. Тут нужно знать, как устроена часть глаза, на которую падает свет – светочувствительный слой, называемый сетчаткой глаза. В центре её, в желтом пятне, находятся колбочки, похожие на грузинский кувшин с узким, длинным горлышком, постепенно расширяющийся книзу. Эти колбочки, благодаря разной толщине, улавливают разные цвета. Илье пока это не понять. Надо учиться, чтобы узнать, что свет, это волны разной длины. И мы видим разные цвета, а чем дальше от центра, за желтым пятном, колбочек становится меньше. Там расположены палочки. Они тоже чувствительны к свету, но не различают цвета. Толщина у них одинаковая. Ночью зрачок расширен, и мы видим этими палочками, не разбирая цвета – всё серым.
  Так вот, при нажатии на глаз, мы действуем на палочки, и они дают нам светлые пятна. А нажать на желтое пятно не можем. Оно сзади глаза.
  – Но бывает так, что повреждён не глаз, а сам зрительный нерв. Где дальше можно поймать сигнал, идущий из глаза по зрительному нерву?
  – Дальше он попадает в зрительный бугор головного мозга. Конечный его путь – кора головного мозга, зрительный отдел.
  – Значит можно воздействовать на зрительный бугор. Чем? С помощью чего передаются сигналы в человеческом теле, в зрительном нерве тоже. Есть несколько способов передачи сигналов вообще: Электромагнитный, в виде изменений по амплитуде, частоте, прерывности и так далее, световой, механический, в виде звуковых сигналов и других волн и движений. И другие способы.  По нервам передаются только электрические сигналы. Следовательно, если задать сигнал, который проникнет только на определённую глубину, куда нужно, можно добиться его видимости мозгом. Конечно, колбочек и палочек – миллионы, и каждая даёт свой сигнал, благодаря чему мы чётко видим предметы. Сначала нужно получить хотя бы чередование светлого и чёрного, а потом: воздействуя разной силой, амплитудой сигнала и частотой, на разные участки мозга, заменяя разные способы воздействия, получить картинку, как на экране телевизора. Главное понять, как мозг записывает и удерживает сигналы, а при списывании объединяет их в картинку. Поняв это, можно будет получать обратный эффект – пробегая по клеткам мозга, и считывая с них записанную зрительную информацию, можно восстановить картинку, которую видел человек, и заложил себе в память. И я хочу над этим тоже поработать. Ясно, что все сигналы  передаются по нервам в виде электрических кодов, а поскольку это электрические сигналы то и воздействуют на электрические заряды молекул и атомов, меняя их положение и тем самым меняя химические и физические свойства вещества. В таком изменённом состоянии молекул и атомов и сохраняется память. Сильный сигнал, делает более значимое изменение, смещает много зарядов, и сильно меняет молекулу белка. Слабый сигнал – меньше, или вызывают лишь временное возмущение, и всё пропадает, не оставляя следа. Просто в этот момент мозг оценивает обстановку, сравнивая полученный сигнал с ранее записанным в памяти, как опасным сигналом. Если он не является опасным – пропадает, или легко стирается новым сиг-налом. Все сильные и часто повторяющиеся сигналы закрепляют новую формацию молекул, делая её ещё более стабильной – устойчивой в новом состоянии. Так, это остаётся для дальнейшего использования как память положительного, или отрицательного явления, для дальнейшего сравнения с ним. Изменённая молекула белка рождает новую генную цепочку с учётом этих изменений, внося изменения в наследственность. От новой цепочки рождается  новый организм, уже с учётом влияния среды. Это то, как среда изменяет организм, приспосабливая его к новым условиям. Нам надо научиться различать изменённые молекулы, как мозаичные камушки различают по цвету. Пробегая лучом, или другим способом воздействуя на молекулы и атомы: лучом лазера, электрическим или магнитным полем, звуком; как ночью фонариком или, как летучая мышь – звуком, ловить отраженные сигналы от молекул; или, под действием влияния молекул на электромагнитное поле, ловить  изменение электромагнитного поля. И так, считывая информацию, мы получим множество разных сигналов, так как в памяти картинок записано много. Наступает самое главное. Из громадного множества воспроизведённых сигналов выбрать нужные и, отсортировать не нужные сигналы. То есть собрать из них картинку, как дети собирают картинку из кубиков, карточек, или, как художник собирает картину из цветных камней в виде мозаики. Это процесс восстановления в памяти виденного, слышанного и всех других ощущений, обоняния, осязания мы наблюдаем на себе. Как это происходит?  Чтобы вспомнить чью-то фамилию, мы вспоминаем, с какой буквы она начинается, и далее подыскиваем буквы. Может, вспомним сразу часть слова, или сравнение её с чем-то. Очень хорошо об этом написал Чехов в рассказе «Лошадиная фамилия». Как его герой пытался вспомнить фамилию, путём подбора. По случайному слову, или нескольким нотам, вдруг вспоминается песня. Значит, чтобы восстановит нужное в памяти, нужно задать его начало, как слово из песни, а дальше идёт процесс достройки; из множества сигналов выбираются только  нужные. По принципу: это – то, это – не то. Надевая обувь, чувствуем – она по ноге, или не на ту ногу. Так и с другой одеждой. Всегда идёт сравнение с уже записанным в памяти.
 Мы знаем, что память сохраняет картинки с самого детства. Значит, записанные сигналы не стираются. Не зависят от движения крови, лимфы, роста других клеток, питания и снабжения кислородом организма. Следовательно, их можно читать и у покойников; что они видели, слышали, осязали. Только надо  задать исходное начало. Сложно его найти. Но мы все живём в одном мире и видим и слышим аналогичное. Если пробежать по многообразию картин и звуков, можно найти начальный путь для восстановления памяти умёрших. Сложность в том, что мертвые сами не могут  вести эти отыскания. Нужен прибор способный вести поиски и формировать из них картинку, звук и  прочие сигналы. И тогда в них мы можем прочитать секреты, которые они никогда не высказывали, а хранили в памяти. Так же можно читать память бандитов и видеть их деяния. Правда здесь могут быть и запреты, как вторжение в личную жизнь. А с помощью гипноза, наверно, можно всё это стирать, чтобы никто не мог прочитать. Можно читать память собаки, и даже комара, если она у него есть. Может у него только генный инстинкт. Это тоже интересно. Он тоже записан. У всех живых существ существуют врождённые инстинкты, или безусловные рефлексы, и приобретённые – условные рефлексы.      
Я могу допустить ошибки в названиях, можете меня поправить. Я считаю, что восстановление чего-то в памяти, это  тоже – условный рефлекс; когда  возникает потребность восстановить, по каким-то началам, картинку, или что-то другое. Пример: Сколько будет семью семь? Память даёт ответ, если он заложен в памяти. Но заложены и безусловные рефлексы. Они заложены природой. Такие как необходимость питания: чем питаться, где и как взять его и так далее. Вы согласны с моими взглядами, или тут что-то не так?
  – Мне всегда интересно слушать Вас. Вот и сейчас, рассуждая о рефлексах, мне думается, Вы пошли дальше в разработке этого учения. Рефлекс, в переводе с греческого,  – обратное действие. То есть, среда действует на организм, а он даёт ответные действия – реакцию.
Этой темой занимался ещё древнегреческий мыслитель Сократ, рассматривая ответную реакцию на действия внешней среды животных и человека. Он пришел к выводу, что человек мыслит, а животные нет, так как они различно реагируют на одну и ту же ситуацию. Представление о рефлекторной дуге, состоящей из рецепторов воспринимающих раздражения и посылающей нервные сигналы в центральную нервную систему, ввёл, более 300 лет до нашей эры, Декарт. Заметив, что внешние раздражения вызывают двигательную функцию организма, а Сеченов, в 1863г. в книге « Рефлексы головного мозга» первый попытался объяснить характер действия головного мозга. Распространив теорию рефлексов на всю нервную систему; на её психические процессы. Павлов экспериментально доказал о существовании условных рефлексов, как высшей нервной деятельности, которая лежит в основе всех форм обучения: трудовой, речевой и так далее. А низшую нервную деятельность он назвал – безусловные рефлексы. Безусловные рефлексы управляют жизнедеятельностью организма. Они закладываются ещё до рождения ребёнка и формировались на протяжении многих миллионов лет.   Они изменяются под действием среды, приспосабливаясь к ней но очень медленно. Условные рефлексы вырабатываются в процессе жизни, и помогают быстро приспособиться к среде. Есть классическое определение образования условного рефлекса: «Условные рефлексы вырабатываются на базе безусловных рефлексов. Только на этом условный рефлекс может стать раздражителем». Пример: Звук миски, в которой кормят собаку, вызывает слюноотделение, лишь тогда, когда появляется безусловный раздражитель – желание есть. Это высказал советский физиолог Анохин. То есть, чтобы вызвать условный рефлекс должна быть мотивация ( желание, потребность). Мотивацией может быть и память, и ориентировочно-исследовательская работа мозга. То есть – рассудок с принятием решения: надо  или не надо. Тогда действие происходит ради какого-то результата. Если выполняется « так надо» – возникает ощущение приятного – радостного. Если сделать обратное, заложенному в памяти « так надо», а сделать «так не надо», то последуют отрицательные эмоции.  Вы привели пример: сколько будет семью семь? Он не подходит под классическое определение Анохина, ибо здесь ответная реакция организма, дающего ответ – сорок девять, не связана с жизненной потребностью, с безусловным рефлексом, хотя и является раздражителем нервной системы, заставляющей думать и давать ответ. Хотя, он же говорит, что мотивацией может быть память, и работа мозга. Этим можно оправдать ваш пример, и не согласиться с его классическим определением, либо его уточнить, заменив «на базе безусловных рефлексов» – его же словами, – «На базе мотивации – потребностей». А потребности могут быть не связаны с безусловными рефлексами.
  Противоречия и в записи памяти. Он утверждает, что сигнал сначала записывается на большой площади коры мозга, а потом, при повторных сигналах, мозг перезаписывает всё на узком участке. Но доказательств  этого нет. На чём записывается, и как мал этот новый участок. Получается, что все записи мозг раскладывает по ячейкам. Но мы знаем, что запись не делится на корпускулы. Она может длиться очень долго, как кино.   
И Ваша версия запись на молекулах и атомах белка в виде изменения положения зарядов, ближе к разгадке. Правда и здесь нет ответа, как ведётся очерёдность записи по времени. Я не знаком с устройством компьютера. Как там ведётся запись? Это техническая сторона. Раньше записывали на грампластинках, потом на магнитных плёнках, на дисках. Но везде было движение – запись велась, смещаясь по времени.
  – Там записывается приблизительно так же, только на неживом материале. Здесь и сейчас рассказывать не стоит. Важно, что запись есть и она сохраняется. А значит, её можно читать, восстанавливать. 
  – Читать и восстанавливать может живой мозг, а если он мёртвый?
  – Но читает-то живой человек. Он сигналами своего мозга может пробегать по записям чужого мозга?
  – Ваша теория шире объясняет работу головного мозга. Это же совсем новая теория рефлексов и наследственности. Правда, глубину всех процессов я до конца не усвоил. Но это дело будущего.
  – Я объясню, но потом. Мы засиделись.  Пора домой, уже поздний вечер.
  – Приходите чаще. У меня тоже есть для вас новое, – сказал профессор, провожая гостей. – Я занялся клонированием животных. И уже жду потомства.
  – До свидания. Обязательно придём. Это очень интересно!

                Приезд матери
   По дороге домой Илья сначала молчал, не решаясь спросить. Но интерес к только что услышанной теме переборол стеснение, и он спросил:
  – А зачем Вам надо знать, как работает мозг? Я думал, что научился писать и считать. Больше ничего не надо. Только зря учатся люди. Мне уже надоело учиться.
  – А, ты, в каком классе учишься?   
  – В седьмом. Но я даже трактором умею управлять. Меня научили ребята.
  – Ты, конечно, уже заведённым трактором управлял. Научился баранку крутить. Это и ребёнок может. Но трактор может отказаться работать. Сумеешь ли разобраться в причине, и завести его? Если надо разобрать, отремонтировать и снова собрать и завести.
  – Отремонтировать и старшеклассник не сможет. Надо учиться.
  – Вот ты и пришел к тому, что надо учиться. До школы ты думал, что учиться вообще не надо. +-А теперь считаешь, что уметь читать, писать и считать – надо. Так ты и дальше будешь убеждаться, что всё – чему учат – надо. Вот старшеклассник знает, что такое электрический ток, по каким законам он течёт, какое, где нужно напряжение, какую лампочку можно включать, какую нет. И много других вопросов. Одни машины работают на бензине с зажиганием, а другие на дизельном топливе, без зажигания. Ты этого не знаешь. Как же будешь управлять? Старшеклассника научить легче. Он уже научен основам. Нужно только  доучить.       
  – Я считал, что Вы рабочий, а вы ученый, профессора учили.
  – Нет. Я не учёный, как ты это понимаешь. И профессора не учил, а спрашивал. Сам у него учился. А работаю на машиностроительном заводе. Делаю станки. Но раньше у каждого станка стоял человек. А теперь их заменил автомат. А человек только наблюдает за работой сразу целого ряда станков, и только когда они остановятся, он подходит, находит и устраняет причину, и запускает станки.
  – Интересно. Автоматы управляют станками. А Вы мне покажете?
  –  Если интересно – покажу.
  – А что? Профессор сам умеет рожать новых животных?
  – Нет. Сам-то он не рожает животных,– про себя улыбнулся Саша. Вероятно, какая-то собака должна ему родить щенков по его системе, каких он хочет. Каких запланировал . Вот когда они родятся, мы сходим и посмотрим что получилось. Тебе это тоже интересно?
  Илья удивлённо  смотрел на своего собеседника не зная верить или нет этому, и ещё не совсем понимал, что  можно планировать и должно получиться из запланированного, кроме таких же собак? Поэтому неуверенно мотнул головой в знак согласия. Тут они подъехали к своему дому.
 В квартире их были гости: Володя с Полиной. Володя встретил, как всегда, шуткой:
 – Здравствуй пропавший. А мы хотели идти вас искать. Да вот нет Умки. А без него разве найдёшь. Вот и бельё постельное принесли. Хотели здесь ночевать.
  Потом посмотрел на забинтованного Илью и, подав ему руку, сказал:
  – Вот, сразу видно: человек пришел с войны. Следовательно, заслуживает всякого внимания и уважения. С чем и поздравляю.
  – Да. Мы только что из госпиталя. Вы садитесь. Правда у нас и табурет и стул, да кажется и другие вещи тоже из госпиталя – протезные. Егор их талантливо лечит.
  – Нет,– сказала Полина. – Уже поздно. Надо идти к себе. А постельное бельё и одеяло для Егора. Надо бы и для Ильи взять, но много тащить. В другой раз принесём. Мы пошли.
  Они простились и вышли. Егор засуетился на кухне.
  – У меня вот сготовлена нехитрая еда. Садитесь, покормлю.
  – Прекрасно! Это даже очень хорошо! Илья, пойдём мыть руки.
  Илья посмотрел на свои руки и подумал: «Чего их мыть? Они чистые. Раньше никогда не мыл. Но раз велят, значит надо».
  После ужина Егор демонстрировал свою новую кровать, смонтированную из старого выброшенного дивана и подсобного материала и узкую кроватку для Ильи, сделанную из спинки того же дивана. И начал стелить принесённое Володей бельё, отдав вторую простынь и подушку Илье. На что Саша сказал:
  – Это всё забирай себе. Илья, пока, будет спать со мной.
  Скоро все легли в постели. Но Илью мучили вопросы. Всё обычное, ему казалось каким-то необычным. Словно он попал в другой мир, который раньше не мог даже представить, что он существует, что всё может быть не таким, каким его он видел у себя дома.
  – Дядя Саша, а зачем ты сказал, что у меня из глаз искры сыпались, я этого не говорил.
  – Ну, извини. Я тебя не спрашивал, сыпались ли искры, но вспомнил, когда мне стукали, я эти искры видел. Думал, что и ты их видел. Потому и сказа, чтобы он объяснил и тебе и мне. Тебе это не интересно? Ты их не видел?
  – Видел. Я подумал, что так должно быть.
  – Так должно быть, – повторил Саша. – А мне хотелось узнать – почему так бывает? Я пытаюсь везде и всё понять.
  – А разве всё понять можно?
  – Когда люди не могут понять и объяснить, они всего непонятного боятся. Живут в страхе. Не знают, что нужно делать в этих ситуациях. Относят всё на действия нечистой силы, – непонятной им силы. А когда знаешь, то и бояться нечего. Но мне эти искры подсказывают, что можно прикосновением вызывать световые эффекты. Значит, сделать очки слепому, которые будут нажимать на какие-то участки тела, и человек увидит предмет. Разве слепые не мечтают увидеть свет? Видишь, из совсем простого, можно извлечь очень нужное. А ты говоришь, что учиться не нужно. Разве неграмотный до этого додумается?
  – А вы и сделать можете?
  – Пока только думаю. Но вот станки мои видят и говорят.
  – Как говорят? Как человек?
  – Да. А чему ты удивляешься? Разве телевизор твой не говорит? Он же тоже не живой. А вот заставить говорить живых, горазда сложнее.
  – Кого это – живых? Немых, что ли?
  – Немых тоже. Но вот была у меня собака. Очень умная. Всё понимала, только говорить не умела. Вот этот профессор сделал ей операцию на горле, и она стала говорить.
  – Как! Собака стала говорить, как человек? А где она сейчас? Можно её увидеть?
  – А ты разве не слышал, как она бандитов ловила?.. Её убили.
  – Как. Разве это Ваша собака, и Вы с ней их ловили?
  – Да. Было такое несчастное дело. Но сейчас пора спать. Завтра мне на работу. Расскажу потом. У нас будет ещё много времени поговорить. Давай спать.    
  Но Илья не мог спать. В его голове что-то ворочалось, кувыркалось, и не могло никак найти устойчивое положение.
 – Как, – думал он, – неужели это он и его собака нашли бандитов? Это его собака говорила человеческим голосом, как в сказке? Это тот профессор, что лечил его синяки и ссадины,  сумел сделать ей операцию, после которой она стала говорить? Да он же волшебник. Ещё никто в мире такого не делал. И в то же время так внимательно слушал Александра Николаевича, как он называл дядю Сашу, удивлялся его рассказу о памяти, и сам совсем просто говорил о каких-то рефлексах. Неужели это вcё – правда. Меня не разыгрывают? Может Саша шутит?
  Илья даже приподнялся на кровати, чтобы взглянуть в лицо тому, кто лежит рядом. Он дотянулся до ночника и включил свет. Саша зажмурил от света глаза, а Илья, опираясь на руку, смотрел на него в упор, стараясь найти хоть чуточку улыбки, или тени фальши. Увидеть то, что могло хотя бы намекнуть о том, что это – неправда, сказка, шутка, ложь. Но лицо Саши было спокойным и серьёзным. И всё равно он ещё сомневался, пока не заметил на его левом плече – шрам. Только после этого он твёрдо сказал себе: « Да. Всё правильно. Это он!»
  Это они, казалось совсем простые люди, и есть те герои, о которых пишут легенды, былины, сказки. И его покровитель стал быстро расти в его сознании, превращаясь в великого исполина, а себя видел рядом с ним маленьким человечком, в виде лилипута. Но ему так хотелось быстрей подрасти, подражая во всём своему герою и стать вровень с ним. Он даже дал себе зарок: «Учиться у него всему, быть, как и он. Выполнять все его слова и наказы». 
  Утром, когда поднялся Саша, Илье ещё не хотелось вылезать из под тёплого одеяла. Хотелось понежиться, как он делал это дома. Спешить было некуда. Но, вспомнив свои обещания, он легко поднялся, без той непосильной тяжести, которую всегда, в эти моменты, испытывал дома. Вместе с Сашей стал убирать постель. Взяв подушки, он внимательно следил, как складывается простынь, одеяло. Когда они были уложены, отдал подушки, и помог задвинуть ящик с бельём под диван. Затем Саша стал делать зарядку. Илья встал сзади его, чтобы видеть и повторять движения. Все дальнейшие действия Саши не опускались из виду Ильёй. Саша заметил его старания, а потому перед уходом спросил:
  – У тебя в рюкзаке есть учебники? Доставай.
 Илья вывалил на стол содержимое рюкзака. Саша сразу взял задачник.
  – Вот эти три страницы решить все подряд примеры и задачи. А в истории прочитать с начала книги пять страниц. Может ты их уже читал и задачи решал, выполни ещё раз. В русском языке выучи это правило и выполни упражнение на него. Илья молча, как должное, принял указания. А  Саша ушел на работу.
  Во время работы Сашу увидела начальник отдела кадров и сообщила, что звонили из милиции, и просили в обед  выйти к проходной завода. Приедет мать Ильи. Нужно с ней встретиться и поговорить. При этом поинтересовалась, кто такой Илья, и всё к нему относящееся.
   Мать привезли к проходной на полицейской машине. Выглядела она буднично. Вероятно, у неё не было цели удивить кого-то одеждой, и внешним туалетом. Были совсем другие цели. На вид ей можно было дать лет тридцать, может чуть больше. Приятная, скромная, убитая горем, и потому несколько растерянная в жизни женщина. Она с какой-то опаской подошла и посмотрела на Сашу. Женщина из детской комнаты милиции, та, что вела следственный разговор с Сашей, познакомила их:   
  – Вот тот спаситель вашего Ильи. Знакомьтесь, Александр Николаевич. А это мать Ильи, Анна Александровна.   
  Саша протянул руку для знакомства.
  – Здравствуйте. Очень приятно познакомиться, Саша.
  – Здравствуйте, Аня,– с застенчивостью и неуверенностью ответила мать. – Где мой Илька? Что с ним? Могу я его забрать домой.
  – Всё в вашей власти. Вы мать. Поступайте, как Вы хотите.  Он сейчас у меня на квартире.   
После работы я могу его Вам вернуть. Правда, вид у него не привлекательный. Вчера мы ходили к профессору. Он обработал его многочисленные побои, смазал, забинтовал. В общем, – вид не парадный. Это может подтвердить следователь. Она видела его, когда передавала мне. Поэтому, да и по другим причинам, я не советую его трогать. Уж очень он в большом нервном сотрясении. Ему нужно успокоиться в новой обстановке. Боюсь, как бы ни случилось повторение того, что было,  которое неизвестно чем кончится. А сейчас он в нормальной обстановке. Ему она нравится. Вы хотите узнать больше? Тогда пойдёмте в столовую. Мне нужно пообедать, да наверно и Вам не лишним будет. Там и поговорим.
  Аня задумалась над сказанным. Раньше у ней не было другого решения, чем: взять и увести сына. Даже утешительные слова следователя, что сын попал в хорошие руки, её не устраивали. Ей не верилось, что чужой человек сделает больше для сына, чем она – мать.  Да и как отдать? Она же не будет видеть, а потому всё время будет беспокоиться, как он там? Дома хорошо или плохо, а всё в глазах.
  – Что Вам принести? Меню там, на стенке, – обратился он к Ане.
  – Да мне всё равно. Другое у меня в голове.
  Больше он её не тревожил. Принёс то, что и себе. Аккуратно поставил перед ней и себе, и молча начал есть. Она ещё не начинала есть. Думы тревожили её. Саша поторопил:
– У меня скоро кончится обед, а мы ещё ни о чём не поговорили. Если Вы думаете его забрать, придётся ждать, когда окончу работу. Но опоздаете на автобус. Можете переночевать у меня. А завтра уедете.
  И только тут она подумала, что  ничего не знает о его жене и детях.
  – Вы наверно женаты? Как посмотрит она на это?
  –Женат, есть и сынишка, ещё маленький. Нет и года. Но жена пока в деревне. С Ильёй я встретился, когда ездил её навещать. 
  – А с кем же Илья?  – не зная к чему, спросила Аня.
  – Там он с Егором. Егор уже не мальчик, в вашем возрасте. Голодным его не оставит и присмотрит. Егор из моей деревни. Приехал устраиваться на работу. Им вместе повадней. Правда я Илье и задание дал по русскому, математике, истории. Бездельничать будет некогда. В школу в таком виде его показывать нельзя. Правда и документов  на него у меня нет. Но и в свою школу он сам не пойдёт. Стыдно будет перед ребятами. Да и повторение прошлых взаимоотношений со школьными товарищами вполне возможно. Я бы посоветовал его оставить хотя бы на время. Пусть подлечит внешний вид, да и с внутренним у него очень плохо. Пережил большой стресс. Надо забыть. В другой обстановке это произойдёт быстрее, чем в той, где это случилось. Так что решать Вам. Думайте, я не буду Вас уговаривать. Решайте сами, где ему лучше. Здесь я дал в полиции подписку об ответственности. Вам придётся или забрать Илью, или дать разрешение на временное проживание у меня в качестве гостя. За всем этим  милиция будет наблюдать. Адрес мой у них есть. Узнать о сыне можете через них. Они в любой момент могут меня посетить и познакомиться с условиями его проживания. А взять его можете в любой момент. Никаких препятствий нет. Встретились Вы сегодня без проблем. Так же встретитесь и опять. Встречаться с ним сегодня?..  Я бы не советовал. Он же убежал, чтобы и матери не показываться. Может Вас жалеет и не хочет расстраивать. А как он воспримет встречу с Вами?..  Подумайте и решите. У меня кончается обед. Освобожусь в пять часов.
  Саша поднялся, чтобы забрать грязную посуду и унести на помывку.
Она понимала, что надо принимать решение. Но мысли путались, суетились, как муравьи в муравейнике, сталкиваясь на каком-то решении; снова разбегались, находя это неприемлемым. Приходили с другим решением, и снова всё отвергалось. Хотела остаться, чтобы увидеть сына, но что это даст? Как отразится на сыне, да и на самой. И для Саши лишняя третья обуза и забота. Подумала об учёбе сын. В школу нельзя. А дома что она может дать? Сама имеет образование семь классов, и то забыла. И тут же приходила мысль:
« Он же ему чужой. Долго-то тут жить не может. Его же кормить надо, стирать, за ним присматривать, заниматься. Я-то помочь не могу. Дома поест, что в огороде выросло. А здесь деньги нужны. У меня их нет. А у него своя семья. Ночевать у него? А как это его жене понравится? Была б она дома, всё на её глазах. А тут разлад внесу. Зачем?» – И опять та же мысль: «Взять домой. А что я могу с ним сделать? Просила же полицию помочь. Опять сбежит. Ему мужское влияние нужно. С кого пример брать, чтобы стать мужчиной? Нет!..»
  Она вышла на улицу. К ней подошла женщина из полиции, спросила:
  – Ну, так что Вы решили? Берёте сына или оставляете?
  В это время подошел Саша и протянул руку, чтобы проститься. Она, неожиданно для самой себя, взяла обеими руками его руку, крепко сжала, словно не хотела отпускать, поднесла к губам и поцеловала. Потом прижала её к своей щеке, и Саша почувствовал, как по его руке потекли тёплые материнские слёзы.
  – Ну, что Вы так расстроились? О чём Вам плакать? Всё же хорошо. Он Вам пришлёт письмо, как только успокоится. Вы будете его навещать, – сказал Саша.
  – Я плачу от радости, что нашелся человек, который  не бросил его. Сумел о нём позаботиться. Приютил, пригрел. Верно мир не без добрых людей! Спасибо Вам! Век буду благодарить и за вас молиться. Дай вам бог здоровья и счастья.
  Она отпустила его руку. Ещё раз посмотрела на него молящими материнскими глазами, полными слёз, и с тяжелой грустью сказала:
  – Если бы у меня был такой муж, неужели бы я отпустила его от себя. Простите меня. Это я виновата, что он ушел. Да и что он мог дать сыну, кроме, как научить пьянствовать?..
Я поверила Вам. Пусть всё будет, как Вы говорите. До свидания.
  Уже садясь в машину, она крикнула: «Завтра я пришлю с водителем его бельё. Пусть Егор и Илья встретят». И помахала рукой, как близкому человеку. 
    Когда, после работы он пришел домой, квартирную дверь открыл Егор и с торжественной радостью объявил:
  – Ждём, ждем!..
Он помог Саше снять пальто, как в лучших ресторанах Европы, и поторопился на кухню.
Илья стоял  в проёме двери в комнату и, радуясь встрече, улыбался.
  – Кажется все на месте, – с улыбкой сказал Саша. – Никто не пропал.
  Он подошел к Илье и, прижав к себе, спросил:
  – Ты сегодня обедал? – но услышал из кухни Егора:
  – Обедали. Всё как у родной мамы, даже лучше. Это его слова. Он подтвердить должен.
  – Правда ли говорит Егор? – спросил Саша, ласково глядя на прижавшегося к нему Илью.
  – Правда, вкусно. Теперь и я умею варить вкусные макароны. Егор меня научил.    
  – Прошу к столу! – торжественно пригласил Егор.
  – Пошли руки мыть,– сказал Саша, и, не отрываясь друг от друга, они направились в ванную.
 Стол был уже с нехитрой едой: городские макароны на маргарине, обсыпанные панировочными сухарями, те, что понравились Илье, после деревенской картошки. И кетчуп на краю тарелки. На каждую порцию положено по листочку  петрушки, что вызвало улыбку Саши. « Приукрасил» – подумал он. Сам достал банку с рыбными консервами, открыл и вывалил на сковородку разогреть. Скоро консервы завершили приготовление блюд и все дружно принялись за еду. Молчание длилось не долго. Саша начал своё сообщение:
  – Сегодня, по вызову полиции, приезжала мать Ильи.
Илья насторожился и посмотрел на Сашу, а он не спешил продолжать, сделав паузу.
  – Мне пришлось с ней встретиться. Полиция привозила её к нам на завод, и мы долго беседовали в нашей заводской столовой. Мне она понравилась. Хорошая женщина. Беспокоится о сыне. Всё спрашивала о тебе подробности. Только я подробностей-то не знаю. Ты же мне всего не рассказывал. Что ей в полиции рассказали, я не знаю. Только хотела она тебя домой забрать. Весь обеденный перерыв я её уверял, что у нас всё хорошо, и просил, хотя бы на время оставить – подлечиться. Она боится, что ты отстанешь от школы, и потом будет не догнать. Я и в этом её убедил. Обещал помочь с освоением материала. Она мне поверила и решила временно оставить. Так что, Илья, дело за тобой. Не подведи меня.
  Завтра она пришлёт твоё бельё с водителём автобуса. Тебе и Егору надо сходить встретить.
  У Ильи отлегло от сердца. «Оставила», – подумал он. И на лице появилась улыбка. 

                Занятия с Ильёй
  – Ну, а как с уроками?..  – спросил Саша.
  – Да, русский и историю сделал. А по математике не сумел, – словно провинившись, сказал Илья. Там я не понимаю. Я их и в школе не знал, как решать. Не понимал я учительницу. Её и другие не понимали, – как бы в оправдание себя сказал Илья.
  – Ладно. После ужина будем разбираться. А Егора, попрошу, проверь его задание по русскому языку, а потом и историю. Сначала сам прочитай. Вспомнить всё будет не лишнее. Причём история очень интересный предмет. Я всё просто не успею. Историю, русский и литературу придется положить на твоё попечительство. Думаю, что ты с этим справишься.
  После ужина, каждый вымыл свою посуду и, освободившись, сели за выполнение уроков.
Саша с Ильёй сели на диван в спальне. Егор  сел в большом зале на свой восстановленный диван с учебником русского языка, с тетрадью Ильи, с учебником истории. 
  – Ты говорил мне, что научился читать и считать, – начал Саша. – Вот простая задача: Ты пришел в магазин купить сливочного масла. Посмотрел на цену. 1кг. масла стоит 160 рублей. А сколько будет стоить 250г. масла?
  – Мне нужно на бумаге посчитать.
  – Значит, ты всегда будешь ходить с тетрадкой и ручкой, и в магазине при всех считать?
  – Так тут трёхзначные цифры, разве запомнишь?
  – А тут запоминать-то нечего. 250г – какая часть килограмма?
  – Четвёртая… а, догадался: 40 рублей 
  – Видишь, как легко считать, когда знаешь приёмы.
Вся математика и состоит из приёмов вычисления. Надо их просто знать. С изучения их мы и начнём. 13 веков до нашей эры, арабы уже научились считать. Египтяне 7веков до нашей веры уже умели прибавлять и отнимать, правда + и – ввели потом. Сначала писали словами.
Это им нужно было, чтобы мерить земельные участки. У них даже начало алгебры появилось. Автор этого египтянин – Ахмес. Живший 2000 лет до нашей эры. Вместо неизвестного числа он брал значок. Считал, это одно поле. Если поле в два участка – то перед значком  ставил 2, если три поля – ставил 3. А мы пишем 1а, 2а, 3а. Где «а» – некая величина, может поле, может что другое.  Для измерения полей и возникла алгебра и геометрия. Как видишь, вся математика возникла потому, что была нужна. Не какая-то пустая выдумка. Геометрия, которую ты изучаешь почти в неизменном виде, создана древнегреческим учёным – Евклидом. А ещё создана дифференциальная математика, интегральная, и много других. И всё создано по необходимости. Вот нужно измерить вспаханное поле. Ты бригадир или тракторист. А поле с одной стороны широкое, а с другой уже. Как будешь мерить?  А если и бригадир, и тракторист не умеют измерять, то, как платить зарплату?  А как измерить стог сена. Хватит его корове на зиму или нет?
  Поэтому не будем больше углубляться, зачем всё изучать. Просто запомним – это нужно!
  С этого началось освоение наук, которых так не любил Илья. Иногда, после освоения чего-то нового, Саша отмечал: Ну вот, до грамотности арабов, живших 13 веков до нашей эры, мы поднялись в своём развитии. Это они начали решать уравнения первыми. Мы продвинулись чуть дальше. Так же добирались до грамотности египтян 7вв. до н.э. Но добавлял: Арабы и египтяне не только математикой занимались. В большем почёте была астрономия. На земле хорошо ориентироваться. Есть за что зацепиться, чтобы не заблудиться, и найти дорогу назад. А как найти дорогу в море, когда не видно берегов, и солнца нет, а может ночь. Приходится ориентироваться по звёздам. И всё бы просто. Да плохо, что всё движется: солнце, луна, звёзды. Пришлось изучать и это. Так арабы составили календарь, заметив, что все времена года повторяются через 360 дней. Поэтому круг они разделили на 360 частей, и каждую часть назвали градусом. А по луне стали отмерять месяцы. Но, наблюдая звезды, они заметили, что не все они движутся вместе. Есть, которые движутся иначе. Это были планеты. И вот египетский астроном Птолемей составил карту звёздного неба, в которой поместил каждое светило на своё небо. А поскольку они не падают на землю, то каждое небо стали считать твёрдым, и движущимся независимо от других небес вместе со своим светилом. Так возникло учение, что небес не одно, а их семь. На переднем, ближайшем к нам, небе – луна, а на самом последнем – звёзды.    
  Илья всегда с интересом слушал рассказы, и ему всё сильнее хотелось всё узнать самому.
Появилась тяга к познанию. Часто он стал просить рассказать ещё что-нибудь. И когда от занятий оставалось времени, они садились рядом и погружались в другие, неведомые  Илье, миры.
  Скоро сухая и непонятная математика стала интересной, легко решаемой. А если приходилось «поломать» голову, то, какое это наслаждение, когда трудная задача становится решенной.

  Через две недели, вместе с женщиной из полиции, в субботний день, к ним пожаловала мать Ильи. Все бинты с него были уже сняты, и вместо синяков и фиолетовых подтёков были слегка заметные жёлтые пятна. Илья встретил мать и радостно и осторожно. Когда она сказала, что приехала за ним, он, как-то стеснительно, изогнувшись всем телом в отрицательной позе, вроде против своей воли, отвернувшись, сказал:
  – Можно я здесь останусь ещё?
  Мать даже удивилась и посмотрела на женщину из полиции. Женщина сказала:
  –Тебе же нужно учиться в школе. Здесь тебя не возьмут в школу, потому что ты живёшь в деревне. Ты хочешь, чтобы оставили на второй год?
  – Я с дядей Сашей, и с Егором всё учу. С ними я лучше понимаю.
Женщина удивлённо и вопросительно посмотрела на Сашу.
  – Да. Мы занимаемся  с ним по всем предметам, кроме иностранного языка. По иностранному языку можно научить читать, но произношением слов не владеем. Конечно, выход из этого положения есть; можно нанять репетитора, а экзамены сдать экстерна в любой школе.
  Женщина ещё с большим удивлением посмотрела на Александра.
  – Вы уверены, что сумеете его подготовить по всем предметам?..
  – Да. Я уже две недели с ним занимаюсь. Он способный и не ленивый. Быстро всё схватывает. Если бы этого я не видел, то мог сомневаться. А сейчас у меня есть уверенность.
  Женщина и мать стояли в нерешительности. Мать вспоминала, как с трудом и малой пользой заставляла его учить уроки. И всё равно учителя жаловались, что приходит с неподготовленными уроками. Еле тянется на тройки. Не редки и двойки. И вдруг такие перемены. Она не могла этому поверить.
  – Илья,– обратилась она к сыну, – дядя Саша верно говорит? Ты же не хотел учиться. Что с тобой произошло? Вы меня оба обманываете, или я не понимаю…
  – Он говорит верно. Я в школе не понимал, а дядя Саша мне объясняет и мне стало интересно заниматься. Он больше всех учителей знает. Я хочу здесь остаться ещё.
  – Остаться ещё?.. Но тебя же нужно кормить, бельё стирать. Я же не могу помогать деньгами.
  – Не беспокойтесь. Еда у нас не хитрая, без деликатес. Не дорогая. Бельё ношу в нашу заводскую прачечную. Там тоже не дорого.
  – Не дорого, а всё деньги, – сказала мать и тяжело вздохнула.
  – Ну, так что будем делать, забираем или оставляем? – спросила женщина из полиции.
  – Не знаю, что и делать?  – ответила мать. И, на глазах появились слёзы. Выручил её сын:
  – Если дядя Саша меня не выгонит, то я домой не поеду, – сказал Илья  и, подумав, добавил: – И если выгонит, тоже не поеду. Лучше в сиротский дом пойду. Не хочу я в ту школу ходить.
  Мать уже окончательно расплакалась.
  – О чём вы плачете? Всё у нас хорошо. Илье нравится. Весной он сдаст экзамены и приедет.
 Тут дверь отворилась, вошел Егор. Он с удивлением посмотрел на женщин.
  – Здравствуйте. В нашем мужском монастыре появились женщины. Это интересно.
  – Знакомься. Это мать Ильи, – она сразу вытерла слёзы и слегка улыбнулась.
  – Аня, – сказала мать и протянула руку.
  – Егор, – встречно ответил Егор и пожал её руку, – приятно с Вами познакомиться. Вашу посылку мы получили. Всё нормально. Можно и дальше пользоваться такой почтой. Удобно.
Саша хотел познакомить и с женщиной, но та его опередила:
  – Со мной лучше не знакомиться и держаться подальше. Кажется, здесь я уже не нужна. Вы оставайтесь, – сказала она Ане, – а я пойду. Нужна буду – приходите. До свидания.
  Она быстро повернулась и вышла за дверь.
  – Что это значит? – не понял Егор.
  – Эта женщина из полиции. Привезла меня познакомить, где живёт мой сын, – пояснила Аня.
  – А, ну тогда понятно. Ей, конечно, это хорошо известно, – ответил Егор.
  Саша принял от Егора сумку, набитую провизией и сказал:
  – Илья,  пошли на кухню помогать будешь. А ты, –  обратился он к Егору, – пройдите с Аней в комнату. Ей интересно познакомиться с нашей жизнью. Расскажи, как мы живём. Я-то уже рассказывал.
  Они с Ильёй скрылись в кухне. Егор помог Ане раздеться, повесил пальто и пригласил в комнату. Егор показал: вот моя постель, вот Ильи. Правда, спит он пока с Александром. Он сам к нему просится. У них рассказы до поздней ночи. Как видите, обстановки пока никакой. Свой диван и Илье я сделал из того, что нашел на улице, выброшенным. Но вы не пугайтесь. Скоро всё будет. Саше, только что, мэр города подарил эту квартиру на свадьбе. Поэтому она пуста. У него была квартира двухкомнатная. Но он развёлся с женой, и всё осталось ей. Даже стула у неё не взял. Я стул и табуретку, брошенные, починил. Вот на них и сидим. Бельё мне принёс его товарищ. Хотел и Илье принести. Да это всё пустяки. Обживёмся, всё будет.  Я уже начал работать. Скоро получу аванс. Илья нам не будет в тягость. Я ему сочувствую. Сам из деревни сбежал благодаря приюту Александра. А на работу помог устроиться его товарищ. Тоже замечательный человек. Да кто с ним водится, все замечательные люди. Я по себе вижу перемены. Сам стал другим. С Ильёй я занимаюсь историей, литературой, русским языком. Проверяю задания. Всё он выполняет добросовестно. Александр занимается математикой, физикой и другими предметами.
  – А вы кем устроились работать? – спросила Аня.
  – В театре разнорабочим. Делаю декорации, ставлю их, убираю. А куда я могу ещё без специальности. По деревне ходить. Работы-то там нет. Колхозы нарушили, а о людях не подумали, как им жить.
  – А твоя жена в деревне?
  – Нет. Я ещё не женился. Без работы, какая женитьба? Иждивенцем быть стыдно. Вот крепко на ноги встану, тогда можно и о женитьбе подумать.
  – Вы оба работаете. А кто Илью днём кормит?
  – Я чаще работаю по вечерам, когда спектакли. Но бывает и весь день. Да Вы не беспокойтесь за Илью. Он вполне самостоятельный. Сам себе всё разогреет, а надо и приготовит. Вот сейчас наверно там обед готовят.
  – Интересно, чем они там занимаются? Дома и ложку не заставишь вымыть. 
  – Пойдёмте, посмотрим.
  Аня открыла дверь в кухню. Илья в мойке усердно тёр кастрюлю, Александр раскладывал по тарелкам суп. Увидев Аню, сказал:
  – А мы хотели Вас приглашать. Спасибо, что избавили от лишних хлопот. Проходите, садитесь за стол. Егор, принеси, пожалуйста, маленький  диванчик. Илья, помоги ему.   
  Илья поставил кастрюлю и легко побежал догонять Егора.
  – Что-то я не узнаю своего Ильку. Уж не подменили ли Вы его? Уж больно он лёгок, стал на ногу. Дома было не пропихнёшь.
Скоро все собрались за столом. Наступило молчание. Каждый был погружен в свои мысли.
  – Как у вас хорошо, – нарушив тишину, сказала Аня. – Никто не кричит не ругается. Всё дружно, просто, уважительно. Даже не верится, что так может быть. Правду сказал Егор, что в другой обстановке и человек становится другим. А у меня с детства были убеждения, что всё держится на крепком слове и угрозах. А этим только самих себя убиваем. Вот приеду домой, и всю жизнь по-иному буду строить.
 Она взглянула на часы и заторопилась.
  – Мне пора на автобус. Спасибо за обед. Да, что я говорю, разве обед главное. Мне даже не сказать обо всём, за что нужно благодарить. Спасибо за всё, что делаете, и за то, что Вы все есть, такие милые, хорошие и добрые люди.
  И, не зная зачем, наверно по старой традиции, добавила: «Илька, слушайся их!»
Она погладила сына по голове, поцеловала её и, поклонившись, пошла к двери. Егор пошел помочь ей одеться.
  – Егор и Илья, проводите мать, – сказал Саша. – Она в городе не знает ни остановок, ни маршрутов. Помогите ей добраться до автостанции. Да, ещё, если есть у Ильи зимняя одежда, желательно её прислать. Соскучитесь, приезжайте снова. Пишите Илье письма.
  – Спасибо Вам за заботу. Завтра вышлю одежду. Простите, что создала заботу. До свидания.
 И у глаз её снова появился платочек. Все вышли за дверь.
    
                Катерина 
Едва Аня вышли за дверь, как раздался звонок в дверь: « Верно, что-то забыли, возвращаются» – подумал Саша и открыл дверь. Каково же было его удивление, когда он увидел перед собой Галину, да ещё и не одну. Рядом с ней была девушка лет  - 22, очень похожая на Галю. На ту Галю, которую он помнил со студенческих лет; которую когда-то страстно любил, с ней прогуливался по ночным улицам, прятался в тёмных уголках, чтобы никто не видел, как они целуются. Он широко раскрыл дверь, пропуская пришельцев.
  – Здравствуй Саша, – с порога начала Галина. – Почему от тебя женщины со слезами выходят?
  – Что сделаешь? Значит, я не совершенен в обхождении с ними. И приходиться признаться, что это не первая. Была когда-то у меня симпатичная девушка Галя, которую я любил, но тоже сбежала от меня. Такой уж я неполноценный. Проходите на кухню. Только там есть, где посидеть. Я уберу со стола посуду после гостей, а вы расскажите, каким  добрым ветром сюда занесло.
  – Я с дочерью пришла. Познакомься, это моя Катерина.
  Саша вытер руки, мокрые от посуды, и протянул руку, Катя протянула свою, не называя имя.
  – Дядя Саша, – назвался Александр. –  Очень приятно познакомиться наяву с красивой девушкой. Я, конечно, заочно уже знаком. О Вас мне рассказывал отец, когда навещал меня. Говорил о тебе, о говорящем попугае. Жив ли он?
  – Кто? – спросила Катерина. – Отец умер.
  – Эту печаль я знаю. А жив ли попугай?
  – Жив. Но он уже состарился. Перо теряет. 
  – Да, все  мы старимся, и что-то теряем, –  с грустью сказал Саша. – А отец тебе не рассказывал о моей собачке – Умке?  Нет. Ну и ладно. Умерла она, – и он взялся за посуду. –«Как же она похоже на ту прежнюю  мою любовь», – подумал он, – Ну, так слушаю вас, о ваших делах.
  – Я принесла документацию нашей аппаратуры. Пришлось копировать на компьютере. Так не разрешили брать. Поэтому задержалась. Но зато теперь можно ей пользоваться, сколько нужно, – сказала Галина, выкладывая на стол пачки технической документации.
  – Очень хорошо. Даже замечательно. С большим интересом буду изучать новинки техники.
Ты наверно спросишь, – что делать дальше? Не знаю. Конечно, есть мысли в голове. Обсуждал недавно их с профессором, но как подступиться к этому, не знаю. Профессор сказал, что из глаза сигнал поступает по зрительному нерву в нервный узел, а оттуда в кору головного мозга, и там записывается в виде памяти. А вот как он там записывается, на чём: на клетках– нейронах, молекулах белка, атомах, – не он не я не знаем. У нас нет ни материала для исследования, ни приборов, которыми можно исследовать. Если бы знать, на чём записывается сигнал, и в виде чего, можно бы строить свой прибор. Есть много различных форм сигналов и их записи: на грамм пластинках – механическая, на магнитофонных лентах – магнитная, на дисках пишутся лучом лазера, путем плавления или выжигания дорожки, на молекулах и атомах – путём изменения заряда, а, следовательно, и изменением химического и физического свойства молекул вещества. Нужно взять клетки коры головного мозга и посмотреть на них, когда они ещё чистые, и когда получат сигнал. Какие изменения и в чем произойдут? Совсем чистые клетки есть только у новорожденного. С них, вероятно, и надо начинать. Но нет, ни клеток новорождённого, ни приборов для исследования. Интересно, можно ли эти исследования сделать в институте? – обратился он к Кате. – Надо научиться отличать клетки чистые, от клеток несущих  сигнал. Это не обязательно зрительный сигнал. Он может быть звуковым, осязания, обоняния и другие. Я полагаю, что все сигналы по нервным волокнам передаются в виде электрических сигналов.  Можно самим создавать сигналы, и наблюдать их запись на клетках коры. Уже сигналы мозга улавливаются, есть такие приборы. Нам нужно точно знать, какой внешний сигнал, как изменяет клетку, чтобы потом можно было воссоздать всю картинку, записанную на клетках мозга, что видел, слышал и так далее, человек. А если нужно – самим создать для слепых и глухих подобные сигналы. Превратив картинку или звук в сигналы. Для этого надо каждому звуку, или точке изображения найти сигнал и их увязать между собой, как мы увязываем слова с цветом предметом, чувством. Чтобы по сигналу компьютер выдавал звук или точку цвета. Как при слове – точка, мы вспоминаем точку, при слове – чёрный, вспоминаем цвет. Немцы черному цвету присвоили другое имя – шварц. Так и мы должны увязать сигнал с чем-то. Заложить это в компьютер как азбуку. В нашей азбуке 32 буквы, а составлено из них слов больше 100 тысяч. В телевизоре всего три цвета, а мы видим великолепное разнообразие цветов на экране. Так надо и нам найти основные сигналы, из которых компьютер составит всю картинку, речь, вкус, осязание – мягкое, жесткое, шелк, шерсть.         
   Катя  и Галина с интересом слушали, что предлагал Саша. Галине показалось, что тут она совсем не у дел, что все интересы Саши от неё уходят к её дочери. Она становится совсем забытой, и даже лишней, во всёй этой работе. Это её стало пугать. Она так хотела работать вместе, чтобы быть больше рядом. Она почувствовала внутри себя нотки ревности к своей дочери. Стала искать себе место, чем может быть полезной в этой работе. И нашла:
  – Я могу достать клетки новорождённого, – сказала она. Есть знакомые в роддоме. Там бывают смертные случаи. Для выявления причины смерти берут пункцию для анализа. Я могу договориться. Мне обязательно дадут.
  Галина чувствовала себя снова на коне. Но Катя спросила:
  – Можно, я выскажу своё мнение?
  – Да, конечно, буду только рад выслушать ваши предложения. Это даже интересно.
  – Мне кажется, что работа с клетками, и тем более с молекулами и атомами, которые мы не сумеем увидеть, и, следовательно, будем работать вслепую, длительная и неопределённая. Работать с живым материалом – это очень сложно. А что потом? Мы же будем работать не с клетками, которые находятся в пробирке, и непосредственно на каждую из них действовать. Нам придётся работать с теми клетками, которые удалены и закрыты черепной коробкой. И работать индивидуально с одной клеткой – невозможно. Поэтому лучше отказаться. Я пока не знаю что сумею, но попробую войти в дружбу к тем, кто изучает импульсы головного мозга с помощью датчиков. И узнать, что они достигли, чтобы двигаться дальше по вашему пути.
Как я поняла, Вас интересует: запись сигнала, и его воспроизведения. А промежуточный вариант, в каком виде он записан, и на чём, просто обойдём – выбросим для будущих работ, а может и будущих поколений.
  – Я принимаю ваше решение. Это много сократит наши поиски. Жду от вас новостей, и сам буду думать над этим. Будем работать по нескольким направлениям. Вы меня просто удивили своей смелостью. Я даже уверовал, что у нас всё получится с такой думающей помощницей.
  Галина про себя подумала: «Дочь к нему становиться, всё же, ближе, чем я», – и ей стало чуть грустно. В это время в квартиру вошли Егор и Илья. Они поздоровались и, как хозяева прошли в комнату.
  – Кто такие? – спросила тихонько Галина.    
  – Это мои гости из деревни. Взрослый – Егор. Приехал из деревни устраиваться на работу. В деревне-то работы нет, а жить надо. А мальчик Илья. Мой приёмный сын.
  – На кладбище ты нас знакомил с приёмной дочерью, а тут ещё и приёмный сын появился. Удивляешь! – сказала Галина. – Сколько их у тебя по всему белу свету? Может всё родные, только признаться боишься. А-а? Петух!  – Смеясь, спросила она.
  – Нет, Галка. Ты меня даже в неудобное положение ввела перед Катюшей. Она бог знает, что может подумать. За развратника примет. Вся наша дружба и совместная работа рухнет. Один у меня сын – Серёжа.
  – А, почему я не вижу дома твою жену с сыном? – спросила Галина. – А из квартиры, я видела, вышла таинственная незнакомка.      
  – А ты всё такая же ревнивая, как была, и годы тебя не изменили. Уехала моя жена в деревню вместе с сыном. Видишь, и я такой же остался. Сбегают от меня женщины. Чем мы не пара?
  Смеясь, подвел итог сравнения характеров Саша. – А женщина, таинственная незнакомка, всего лишь –  мать Ильи. Приезжала навестить сына.  Мы с ней не знакомы. Это не из нашей деревни. Я даже не знаю из какой. Кстати, Илье нужно бы по иностранному  языку помочь. Ты, когда-то, отличницей была. Может, поможешь?
  – Ой! Когда это было? Я уже всё забыла.
  – Ну, так это поправимо, ты толковая. Всё быстро вспомнишь. Учебник-то есть. Причём это седьмой класс, не институтская программа:
«А почему нет, – подумала Галина, – есть повод посещать и чаще видеться с Сашей, от скуки. И буду кому-то полезной».
  – Попробую, получится ли из меня учительница,– согласилась она. 
  – Илья, подойди, пожалуйста, сюда, – крикнул Саша.
 Пришел Илья.
  – Я нашел тебе учительницу по иностранному языку, – сказал Саша, обращаясь к Илье.
  Илья нахмурился. Слово учительница вызвала у него отрицательную эмоцию. Это поняла Галина, взглянув на него.
  – Нет, Илюша. Я не учительница. Просто тётя Галя. Когда-то давно, как и ты, изучала его, но забыла. Будем вместе осваивать. Ты согласен?
  Илья кивнул головой в знак согласия.
  – Ну и отлично. Я приду к тебе в следующее воскресение. А пока ты выучи слова, и постарайся прочитать первые два листа учебника. Мы будем с тобой объясняться с помощью этих слов. Составлять из них предложения. У Дяди Саши даже собака говорила, а что мы хуже собаки. Научимся говорить и мы на чужом языке. Договорились?
  Илья посмотрел в глаза Галины, словно хотел увидеть, нет ли в них фальши. Но её глаза глядели добротой и, с какой-то, наверно только женщинам присущей, –  просящей доверительной взаимностью. Он не мог отказать, и утвердительно кивнул головой   
  Галина встала, по-матерински прижала к себе Илью, погладила ему голову, и сказала:
  – Нам пора уходить.
Она, а следом и Катерина, пошли к выходу. Из комнаты вышел Егор. Саша помог Галине одеться.  Егор тоже хотел поухаживать за Катериной, но она так быстро накинула куртку, что его руки успели только подняться, не дотянувшись до одежды. Катя и Галина, как-то быстро распрощались, и вышли. Едва они спустились на этаж ниже, как Катя спросила:
  – Мам, а почему ты ему сказала неправду. Женщина, которая от него вышла, не плакала, а была довольная и даже радостная. Улыбалась.
  – Позлить хотела, да не получилось.
  – Зачем позлить? Мне он понравился. Умный, рассудительный, и совсем не злой. На твою злую шутку он ответил доброй шуткой, о какой-то Гале. Уж, не о тебе ли он сказал?
  Мать ответила не сразу. Подумала, стоит ли говорить обо всём прошлом. Но, всё же призналась:
  – Обо мне, дочка.
  – А почему ты никогда мне об этом не рассказывала?
  – А ты мне, о своих мальчиках, много говоришь?
  – Так у меня всё не серьёзно. Я ещё никого не люблю.
  – Что толку, что у меня было серьёзно, и была любовь. Всё равно ты не Александровна, а Фёдоровна. И если расскажу, ты все равно меня не поймёшь, как и я не поняла тогда его. Для этого надо узнать, что такое – голод. Ты этого не знаешь. А потому, будешь судить о нём, как и я. Я думала, что он мою любовь не понимает, только Фёдор меня понимал, хотя я его не любила. Да и он любил ли меня? Просто я к нему привязалась. Через него пыталась узнать всё о Саше. Они были товарищами. Вот и ходила с Фёдором.
  – Как интересно. Не любила, а вышла замуж?
  – Некому было подсказать. Считала, что я всё понимаю. А в голове было много гонора, горячки и самолюбия. А чтобы решить серьёзные вопросы с человеком, нужно его понять холодной головой, без капризов. Но это приходит поздней, когда остынешь.
 В это время в квартире Сашу спрашивал Егор:
 – Кто такие?   
  – Галина, моя однокурсница. Вместе учились в институте. Катерина её дочь – студентка медицинского института. Галина работает по обслуживанию медицинской техники. Принесла техническую документацию приборов. Хочу с ней ознакомиться. Какие новинки технической мысли появились, чтобы не отставать от прогресса. Грамотных голов становится всё больше. Приходится изучать, иначе будешь плестись в хвосте, а не в голове. Приходится до старости учиться, учиться и ещё раз учиться. Так говорил умнейший человек, имя ему Ленин.
Сумевший не только теоретически, но и практически доказать, что есть другая форма государственного устройства – без капиталистов, рвачей и жуликов, а с честным распределением доходов по труду. Об этом много и долго можно говорить. Но нам нужно тоже учёбой заняться. Как у вас с грамматикой обстоит дело?
  – Нормально, всё выполняется, – ответил Егор.
  – Вот сейчас и проверим, бывают ли ошибки. Илья неси тетрадь и ручку. Садись и пиши: «Скажи то же самое, что не бывает ошибок». Егор проверь написанное.
 Егор читает.  – Вроде всё правильно.- «Скажы тоже самое что небывает ошыбок».
  – Давайте разбирать, – сказал Саша. – Слово «Скажи» пишется с буквой «И», а не «Ы».После букв Ж и Ш всегда пишется И. Слово «то же», пишется раздельно. Здесь ТО – местоимение, указывающее: « то» самое. Есть союз «тоже». В предложении: «Ты тоже не прав». Тоже – союз. Его можно выбросить из предложения и написать: « Ты не прав». Дальше: Перед  « ЧТО» Нужно поставить запятую. Частица «Не» с глаголами всегда пишется раздельно. «Бывает» – глагол, так как отвечает на вопрос: что делает?  Вот сколько ошибок, в предложении из пяти слов. Нужно научиться определять части речи. На какие вопросы они отвечают. Это первое, что нужно повторить. Без этого не тронемся с места. Илья, как отличить глагол от других частей речи?
 Илья пожал плечами. Саша открыл учебник и нашёл главу – «Части речи». Вот вам задание.  Когда изучите, – пойдём дальше. Скажете, когда освоите. Времени мало, – дела много.            
   Так  началось рутинное занятие для всех.         
Смотри, Илья, ребята во дворе в футбол играют. Пойди, поиграй. Только сам в игру не лезь, жди, когда позовут. Пока побудь запасным  игроком за воротами. Будешь бегать за свободным мячом, – вратарю помогать. Важна не игра, а движение. Постарайся подружиться, войти в доверие. Но и с этим не спеши. Присмотрись к ребятам, к их интересам.
  Илья подумал, потом неохотно оделся и вышел.
Саша и Егор наблюдали за ним в окно.
  – Егор, – обратился Саша, – ты меня извини, что я тебя в грамотности с Ильёй сравнял. Я думаю, что так вам лучше – быть на равных. С учителя большой спрос. На него строго смотрят, и если он ошибается, то быстро теряет авторитет. Лучше быть на равных и завоёвывать авторитет в соревновании.  Согласен ли ты, или я ошибаюсь?
  – Да. Так будет лучше. Я действительно до учителя не дорос. На простой вопрос не отвечу.
  – Ну, и хорошо. Я рад, что ты меня понял. Я же тоже не учитель. Отдал тебе на откуп предметы, потому, что всё забыл, а повторять нет времени. Надеюсь, что ты меня выручишь.
Илью надо подтянуть, чтобы не отстал от сверстников. Гулять ему тоже надо. Нервы у него слабые. Нужно здоровье поправить. Как говорят: «В здоровом теле – здоровый дух!» 
  – Я всё понял. В основном, работа моя будет по вечерам. А днём будем заниматься и гулять. А учеба и мне нужна. Всё школьное давно забыл.

                Школа
   Шли дни. Приближался новый год. Саша подумывал о проверке знаний Ильи в школе хотя бы по главным предметам. Конечно за русский язык, пока, он ручаться не мог. Нужно наверстать пробелы, а их тьма. Проверить, хотя бы те предметы, которые вёл сам и может оценить знания. С этой целью он и пришел в школу, в которой училась Настя. Там были знакомые директор и некоторые учителя.
  С директором он встретился ещё в коридоре. Она встретила его как старого знакомого, с некоторым удивлением. Александр Николаевич. Опять к нам с проблемами. Ваша приёмная дочь окончила школу и неплохо. Иногда заходит к нам на вечера со своей скрипкой. Мы очень рады её приходам и всегда говорим ученикам, что это наша выпускница, наша гордость. Чтобы другие брали с неё пример. А что опять Вас привело к нам?
  – Опять проблемы. На этот раз с приёмным сыном.
  – Как интересно. У Вас приёмный сын? Пойдёмте в кабинет, подробно расскажете.
В кабинете она посадила его на диван и сама села рядом, как близкий человек.
  – Слушаю с нетерпением. Где и как вы его заимели?
  – Ехал из деревни в автобусе. Подсел ученик с рюкзаком. Отъехали от деревни около десяти километров, и водитель стал спрашивать его, куда едет и потребовал с него деньги за билет. А у него ни денег, ни маршрута. Короче, он сбежал из своей школы весь избитый, с синяком под глазом. Водителю в город везти его не хочется, и стал вытаскивать из автобуса. А кругом только лес и вечер рядом. Вот мне и пришлось за него заступиться. Приезжала его мать. Но он не хочет возвращаться в свою деревню. Полиция обещает детский дом. Туда он тоже не хочет, говорит: « сбегу». Значит, ещё один шпанёнок будет. На зоне его научат. Жаль мне его. Хороший паренёк, но слишком нервный, импульсивный. Вот временно и приютил. Мать рада. Полиция тоже. Может, Вы, что-то посоветуете? Буду рад выслушать. Пытаюсь с ним заниматься, чтобы не отстал от школы. Вы же его не возьмёте. Поэтому и пришел просить допустить неофициально на контрольную работу по математике  за первое полугодие, вместе с вашими учениками. А русский и остальные предметы потом. Посмотрю, что получится. Бросать не хочется. Если всё пойдёт нормально, будет сдавать экстерна.  И опять Вас придётся просить  допускать к контрольным работам и к экзаменам. Если контрольную осилит, то возьму у Вас школьную программу по всем предметам. А не осилит,– придётся сдавать в полицию. Что Вы мне скажете?
  – Тяжелую работу Вы на себя приняли. Я даже в растерянности. Вы сами понимаете всю тяжесть и ответственность. Что касается контрольных работ, а может и отдельных собеседований по предметам, я уверена, что договорюсь с учителями предметов. Все войдут в ваше положение, и надеюсь, – бескорыстно. Но большего, даже посоветовать не берусь. Вот звонок. Пойдёмте, я познакомлю Вас с преподавателем и узнаем, когда у него контрольная.
  Преподаватель был пожилой, если не сказать старый человек, уже пенсионного возраста.   
Он продолжал работать, потому, что зарплата учителей всегда маленькая, а, соответственно и пенсия с неё небольшая. По этой же причине, маленькой зарплате, способные люди, и те, кто сумеет, шли туда, где больше платят; а в учителя шли все остальные, Которым большего не светит. Поэтому мужчин – преподавателей почти не стало. Да и вообще страна стала ощущать недостаток учителей, а избыток торгашей, бизнесменов, экономистов, охранников, которые, ничего стране полезного не дают, а лишь её обирают, объедают и тащат вниз – в пропасть. 
  Знакомство с учителем было кратким. Почти в приказном тоне директор сказала:
  – Когда у Вас контрольная работа по математике за полугодие? К Вам придут на урок с проверкой знаний за полугодие.
  Учитель даже оробел и покосился на Сашу. Видно было, что его старые нервы заставили вздрогнуть, тело и пальцы рук мелко затряслись. Назначал ли он такую контрольную, не ясно.
Но вопрос директором был задан, и он должен был ответить.
  – Думаю провести в последнюю субботу месяца.
  – Значит 27 числа, – уточнила директор. – Постарайтесь задание сделать непростым, – сделала  она упор на контрольную работу.
  Саше было даже неприятно, что из-за него так жестко обошлись с учителем. Но сказать что-то своё, в утешение, он не мог.   
  Вот и 27 число. Вместе с Ильёй они стояли у двери класса вместе с учениками. В класс никого не пускали. Учитель писал задание на доске, по старинке, хотя можно было размножить на компьютере персонально. Вот он вышел из класса и пригласил всех заходить. Сашу он любезно пригласил отдельно.  Но Саша отказался, чтобы не смущать учителя, объяснив, что хочет проверить только знания своего сына. Зачем, объяснит после. Учитель удивился, но допытываться не стал. Начался урок.
  Саша ходил вдоль коридора, знакомясь со школьной жизнью, и сравнивал её с той беднотой, в которой учился он. На окнах были красивые портеры, на стенах портреты русских знаменитостей, богатый буфет, вахтёр у двери в специальном ограждении, а в прихожей охранник. Конечно, ничего этого раньше не было. Но вот прошло уже почти полчаса, он поспешил к двери класса. Скоро из класса вышел первый ученик, и радостный побежал в буфет, пока там нет учеников. Вскоре вышел второй. Верно, тоже закончил работу. Саша насторожился: « Что? Неужели затёрло Илью. Дома-то он успешно решал. Если бы были сомнения, не повёл бы его в школу. Но что-то случилось. Плохо, что я не знаю программы, по которой учат, и отдал предпочтение задачнику. Возможно, в программу ввели что-то, чего нет  в задачнике? Обязательно надо взять программу. Какая непростительная оплошность», – ругал себя Александр. Ученики стали выходить чаще. Саша уже переживал. Незадолго до звонка вышел Илья.   
  – Ну, как? Сложно? Что-то долго не выходил, я уже начал волноваться, – сказал Александр.
  – Сумел ли справиться?
  – Да, пустяки! Просто я быстро сделал свой первый вариант, и не знал, что можно выходить. Поэтому начал решать второй вариант. А когда решил и второй, захотелось его проверить другим способом, как ты учил всегда проверять другим способом. Сошлось!
  У Саши отлегло от сердца, но оставались ещё сомнения: «Что скажет учитель?»
  Прозвенел звонок, и Александр поспешил в класс к учителю. Тот, в это время, смотрел контрольную работу Ильи.
  – Ну как мой сын – справился ли? – осторожно спросил он учителя.
  – Вот, смотрю его работу. С первым вариантом он справился. Можно поставить пять. Но почему-то решил  делать и второй вариант. Это совершенно не требовалось. Ответы правильные, но нет указания, который,  из двух ответов, принять за действительный. Поэтому оценка снижена до четырёх.  Но дальше что-то ещё, – с удивлением обнаружил учитель, – он приводит графическое решение с теми, же ответами. Это в программе старших классов. Я там не преподаю, и оценивать не стану. А теперь скажите, зачем это всё понадобилось?
– Да, я охотно скажу. Он начинал учёбу в сельской школе, но вынужден был приехать в город. Здесь устроить в школу его нельзя, поэтому пришлось учить его мне. Это проверка меня. Потому, что я не учитель. Работаю на заводе, проектирую станки. Мне не хочется Вас задерживать. Если интересуют подробности, почему он приехал в город, Вам расскажет директор. Он всё знает. Можно, я покажу работу директору?
 Учитель подумал. Сделал дополнительное письменное пояснение в контрольной работе, и отдал Александру. Саша поблагодарил учителя и пошел к директору, чтобы рассказать о контрольной работе, попросить программы по всем предметам, и договориться о проверке по другим предметам. Директор с интересом просмотрела работу, поздравила Александра с успехом в новой профессии – учителя.
  – Спасибо за поздравление. Это даёт мне смелость просить Вас допустить его писать контрольные по физике и по другим предметам в следующем полугодии. И, конечно нужна программа за седьмой класс, – подумав, добавил, – а если можно, то за восьмой и девятый.
  – Вы хотите пройти за зиму три класса, – удивилась директор.
Саша слегка смутился и решил поскромничать: «Мы забежали чуть вперёд, не зная программы. Решили задачу графическим способом. Нам сказали, что эта программа других лет обучения. Поэтому я беру программы старших классов, чтобы не залезать туда».
Директор обещала оказать дальнейшую помощь и выдала программы, пожелав успеха.
  – Саша вышел от директора окрылённым. На радости он зашел в буфет и купил Илье небольшую шоколадку. В глазах Ильи сверкнула звёздочка радости. Его труд оценили! Значит, он нужен не только ему одному. Его работа принесла радость и его учителю. И улыбка счастья расцвела на его лице. И Саша, видя счастье Ильи, тоже улыбался.
  Они вышли из школы, тесно прижавшись, друг к другу, и шли так, пока их видела директор из своего окна. На её лице вместе с улыбкой появилась слеза, слеза умиления и радости за чужое счастье. И была на душе какая-то лёгкая зависть, что вокруг неё столько детей, а так, по родному прижавшись, никто с ней не ходит.
  Когда Саша и Илья пришли домой, их встретил радостный Егор.
  – Жду, жду!  Сегодня у нас праздник! Я получил первую получку! Заплатил за квартиру, купил всем новогодние открытки и конверты для писем. После обеда будем писать письма. Надо поздравить наших дорогих женщин с Новым годом!  А пока моем руки и за праздничный стол. 
  – Ты молодец, что заплатил за квартиру, а то мне всё некогда, а про письма совсем забыл. Спасибо, потом рассчитаюсь. А у нас тоже есть чем похвастать. Илья выполнил контрольную работу по математике на отлично!
  – Молодец, Илья! Качать его! – Егор подхватил Илью под руки и трижды подкинул вверх.
У всех был ликующий вид. А когда вошли на кухню – общий восторг. Егор действительно сумел сделать обед праздничным не только по его содержанию, но и хорошо продумал оформление. Тут были и экзотические фрукты, и сладости и прекрасная еда. А самым удивительным красавцем посреди всех фруктов возвышался большой ананас. Все остановились, глядя на красоту  убранства стола, и не спешили сесть. Илья повис на шее Егора, и крепко его обнял, не находя слов для поздравления. Саша крепко пожал ему руку, в сопровождении доброй улыбки, поздравил, и по дружески, обняв одной рукой, похлопал его по спине: « Молодец. Сегодня у нас действительно общий прекрасный праздник».   
  – Спасибо за поздравления! А теперь прошу садиться. В нашем распоряжении чуть больше часа. Стоит поторопиться с обедом …
 «Что же дальше, – подумал Саша, – уж не художественная ли самодеятельность?    
– После обеда  я ухожу на работу, – продолжал Егор, – успейте написать письма, чтобы я мог их отправить. Иначе они могут опоздать.
– Предложение деловое! Придётся спешить, – поддержал инициативу Саша, – хотя уходить от такого стола – тягостно! Но будет и ужин. Наверстаем! Так ли Илья?
  Илья улыбнулся и качнул головой в знак согласия, не переставая жевать, что уже успел запихнуть в рот.
               
                Так ли мы живём?
  На другой день, как и уговаривались, пришла Галина, чтобы позаниматься с Ильёй иностранным языком, да и просто встретиться и поговорить с Сашей. Что-то её тянуло к нему, к его новой семье, которую она, в отсутствии других женщин, восприняла, как свою родную. И, как ей казалось, семья нуждается в женской опеке.
  Илья уже с утра штудировал учебник. После вчерашнего успеха у него появилась уверенность, что он всё может, стоит лишь серьёзно взяться за учёбу. И он принял для себя это решение, как лозунг, как обет, как клятву. Первые страницы он уже проходил в школе. Поэтому всё было как повторение, но с большей ответственностью. Занятия с Галиной прошли быстро; успешно продвинувшись далеко за те заданные страницы.
  – Молодец, – похвалила она Илью. – С тобой хорошо заниматься. Я думала, что всё будёт  труднее. Ты, просто удивил меня.      
  Она дала новое задание, погладила его по голове, сказав: «Если так пойдет дело, то летом пойдём встречать иностранных туристов и разговаривать с ними на их языке. Пригласим к себе в гости, а они пригласят нас в гости в свою страну. Ты хочешь поехать за границу?
  Илья неуверенно склонил голову на бок, сказав: «Хотелось бы. Но …»   
  – Кто хочет – тот добьётся, кто ищет, – тот всегда найдёт, – ободрила Галина словами песни.
 Она пошла к Саше и подсела на диван.
  – Чем ты увлёкся? – спросила она только для того, чтобы оторвать его от чтения книги.
  – Да вот попалась книжка «Тайота Каролла» нашего корреспондента сбежавшего за границу. Находясь там, он сравнивает две страны, две жизни: Советскую и Американскую, разговаривая со своей иностранной попутчицей в машине. Показывает ей и говорит: «Смотрите, работают люди на полях Америки. Рядом поставлены кабинки  для туалета. Какая культура и предусмотрительная  забота. Как далеко это от культуры нашей». – «Это поставлено для того, чтобы наёмные люди не могли уйти с места работы, не прогуливали, а гнули весь день спины на каторжном труде за жалкие подачки. Это безработные мексиканцы. Пришли подзаработать, чтобы как-то жить. В своёй-то стране и этой работы нет. Капитализм во всей своей красе,– ответила ему женщина».
  – А ты над этим никогда не задумывалась? – спросил он Галину.
  – Я политикой не занимаюсь. Пустое дело. По-нашему, всё равно не будет.
  – А может потому и не будет, что мы не хотим об этом думать. Ты за кого голосовала?
  – Раньше ни за кого. А последний раз за партию, которая наверняка в думу не пройдет. Чтобы мой голос к другим не присчитывали.         
  – Да. Такое я слышал и от других. А одна сказала, что голосовала за того, кто дал своим избирателям по коробке конфет. А потом эти депутаты принимают законы, по которым с нас три шкуры налогами дерут, и цены на всё повышаю. И всё – за эту коробку конфет.  Когда это люди поймут?.. А, не заниматься политикой, тебя не монашки уговорили?
  – Какие монашки?
  – Как-то ко мне пришли две монашки, ещё на старой квартире. Правда, после я узнал, что одна из них – замужем, и живёт в соседнем доме. Может просто посланцы религиозных организаций. Подрабатывают они там, или действительно верят в бога, такие тоже есть, не в этом дело. Они сразу спросили: « Вы знаете, почему мы плохо живём, идут войны, насилья, грабежи?» – Как говориться: сразу пытались «взять быка за рога». Верно, у них уже все хорошо отработано, и в библии был заложен палец, где находится ответ. Я сказал, что догадываюсь, но спросил:      
  –У вас есть конкретный ответ?  – Они этого вопроса ждали. Сразу же открыли библию и зачитали, что на земле правит сатана. И далее стали наперебой растолковывать: « Скоро ему придёт конец. В 1914 году святой апостол Михаил сбросил его, – откуда и куда непонятно, – и скоро придёт миссия в лице сына божьего, и наведёт порядок. Уберёт всех грешников, и останутся только праведники. После этого не будет воин, убийств, грабежей, насилия. Будет Рай на земле.
  Я спросил:  «Когда же это будет? Есть точная дата?» – Они ответили:  «Такой даты нет, но даны признаки его прихода: начнётся сотрясаться земля, откроются вулканы, огромны волны цунами начнут обрушиваться на берега, начнутся смерчи, грозы с ливнями. Что всё это мы уже видим. Значит пришествие рядом. Я спросил: « Вы пришли, чтобы меня предупредить и спасти. В чём же суть спасения? Вероятно, нужно молиться богу и просить его о спасении, о помиловании? Или что-то ещё?» –  Они ответили:
  – Основное – молиться Богу и просить его о милости. Не надо заниматься политикой, – это грязное дело, быть смиренными и терпеливыми, прощать людей. Не брать в руки оружие, не смешивать свою кровь с чужой. Ждать когда придёт миссия.
  – Ждать!?.. – спросил я их. –  Много поколений сменилось после 1914 года. Но ничего не дождались. А есть ли Бог вообще? Если его нет, то чему молиться и чего ждать? Глупость какая-то. Доказательств о его существовании пока нет, хотя учение существует уже больше 2000 лет. Единственным доказательством является библия, якобы писанная под диктовку Бога. Но вот беда. Уж очень много авторов библий, больше 200. И все уверяют, что им внушал бог. Церковь и та отвергла почти все библии, потому что там начались противоречия, и оставила только четыре. Даже религий много, и все по-разному толкуют бога, а должна быть одна, поскольку Бог один. А вот по части слов: «Не надо заниматься политикой, не брать в руки оружие, не смешивать свою кровь с чужой».
 – Я спросил: – А, вы, не занимаетесь политикой, внедряя эти слова? Не заниматься политикой, значит не пытаться разобраться, что происходит. Быть овцами – куда погонят. Не брать оружие, значит не защищаться. Не смешивать кровь – не лечиться с помощью переливания крови. Это кому всё нужно? Конечно, нашим врагам. Значит вы не посланцы Бога, а посланы наших врагов. Занимаетесь политикой, и очень опасны для нашего народа. Если вы делаете это сознательно, вас нужно арестовать, если заблуждаетесь. Прекратите связь с теми, кто вас нанимает,          
  – Интересно, как ты все по-своему повернул. А я бы им поверила,– сказала Галина.
  – Ну, да ладно. Поверим, что Бог есть. Все другие люди просто ошиблись, и принятая библия верна. Попробуем судить о боге по его делам. Опустим все научные противоречия допущенные библией, такие как: свет создал в первый день, а источник света – Солнце, только на третий. Что свет существует сам по себе, отдельно от источника, что Бог создал твердь небесную из семи небес, по проекту Египетского астронома Птолемея, поместив туда светила, каждое на своё твёрдое небо, чтобы  оно не упало на землю. Хотя тверди-то нет. Летают и люди и спутники. Учение-то не стыкуется с реальностью. Но займёмся деяньями божьими. Чтобы судить о его делах, учиться у него, и чего-то от него ждать.   
  Галина на какой-то момент перестала его внимательно слушать. Она думала о простом – земном. О своей жизни, близкой ей.
  – Есть бог, или нет? Кто это  знает? Да и зачем нам нужно знать? Церковь учит, что есть. А что требуется от нас – это помолиться. Разве это трудно, чтобы бог простил? Наверно Александр и с первой женой вот так беседовал. И ей так же надоедало слушать, что и привело к разводу. Мой муж Федя не философствовал, но и трезвый бывал редко. Когда был трезвый – молчал, а пьяного – слушать не хотелось, что бормочет. Только с бабами и поболтаешь от души. А когда с Сашей ходила  ещё девчонкой, так интересно было его слушать. Всю бы жизнь, прижавшись, сидела и слушала… Как всё меняется?..
  И она снова стала к нему прислушиваться. А он продолжал:
  – Бог сотворил Адама и Еву, и требовал от них – послушания. Для проверки посадил дерево  «Познания добра и зла», и, не велел есть с него плоды. Но Ева не вытерпела соблазна и сорвала яблоко. Вкусила сама и дала Адаму. Бог рассердился за непослушание и выгнал их из Рая, как грешных людей. И начали они плодить ещё более грешных людей: Сын Каин убил брата Авеля. И так пошло дальше. Спрашивается: Зачем бог посадил запретное дерево?  Наверно хотел проверить, хороших ли сотворил людей? С помощью яблока, понял, что сотворил брак – грешников. Логически рассуждая, что нужно было сделать? Грешных – бракованных людей – нужно исправить, если можно, или уничтожить, а вместо них создать новых, не грешных. Создателю мира – это раз дунуть и сплюнуть. Но, Бог – неудачник, поступает как все грешные люди – выбрасывает их  из Рая, как мусор, на свалку. А когда этого мусора стало невтерпёж самому Богу, стал с ним бороться:  устроил великий потоп, чтобы смыть всю грязь, оставив только святого Ноя. Но и опять чище не стало. Какой же вывод? Можно ли, от этого неудачника, ждать чего-то положительного – «Манны небесной»? Может первые люди сделали правильно, что вкусили плод «познания» и стали умными? И теперь не стоит ждать от создателя, натворившего: грешников, вшей, блох, болезни, скорпионов и прочую нечисть, а самим строить жизнь. Церковь учит, что все мы грешные. И, если, сын божий, как и отец, будет уничтожать грешников, кто же останется? Вывод один. Надо, над переустройством  жизни, думать самим. Исправлять ошибки Бога, но не его варварскими методами – всех топить. 
  – Но, церковь учит добру, – взяла на себя заступничество религии Галина. 
  – Но в её учении сам чёрт не разберётся. Она осуждает войны, а сама призывает бороться с иноверцами. Разве не с её помощью идут войны между мусульманами и христианами. А в семейных делах учит: «Да убоится жена мужа своего». Как это вам женщинам нравится?   
Народная мудрость гласит:  « Совет, да любовь».  Это главное! А не главенство одного над всеми – а «совет» между мужем и женою.
  И в устройстве общества церковь учит тому же. Должен быть царь-кесарь, – помазанник божий, глава государства. Но, не от кесаря ли страдает общество? Как среди зверей и дикарей существовал вожак стаи, так до сих пор в народе существует – кесарь, который вершит судьбы людей, а церковь учит послушаться ему. Не пора ли выбрать другой строй – без кесаря, не звериный.
  – А разве может быть общество без руководителя. Не царь, так президент. Кто-то должен отвечать за всё государство. На заводе – директор, в больнице – главврач. Везде так. 
  – Но люди должны думать, если Бог ничего не придумал, а церковь ничего умного не предлагает. Говорили: как же без царя? Но свергли – и живут. И, вообще, зачем царь, президент? Просто работник: назначенный коллективом завода, или Думой, и не один, а где большая ответственность – совет. А Бог создал очень жестокий мир. Все должны поедать друг друга, иначе погибнут. Сильный – поедает слабого.  А слабые объединяются для борьбы с сильным. И если удастся – съедают его. И ведутся везде войны.
  Раньше, побеждённых людей, съедали. Но когда стало много другой еды, стали отнимать у слабого его богатство, заставляли на себя работать, начиная с рабства, и до сих пор. Меняется только форма, а эксплуатация продолжается. Правда, с повышением производительности труда рабу стало легче, и жить он стал лучше. 
Производительность труда,– та основа, о которой надо думать всем: снизу доверху и сверху до самого низа. Только она сделает жизнь лучше. Выше производительность – лучше жизнь. А обществом должен управлять совет. Цари уже себя изжили. Раньше считали, как и ты:  управлять княжеством, или государством  должен сильный. Поэтому князьями, царями были мужчины. Но женщины тоже хотели командовать. Помнишь, царицу Тамару в Грузии, о которой слагались легенды и песни.
                « В глубокой теснине Дарьяла,
                Где роется Терек во мгле.   
                Старинная башня стояла,
                Чернея на тёмной скале.
                В той башне суровой и тесной 
                Царица Тамара жила.
                Прекрасна, как ангел небесный, -
                Как демон сурова и зла…»
   Она принимала любовников, проводила с ними ночь, а утром убивала и бросала в Терек.
 Шота Руставели, грузинский поэт, посвятил ей поэму «Витязь в тигровой шкуре».
  А во Франции Екатерина Медичи устроила «Варфоломеевскую ночь» – избиение католиками гугенотов в праздник святого Варфоломея в 1572г. Католики и гугеноты враждовали. Для усмирения вражды решили заключить мир путём  свадьбы сестры короля Франции и вождя гугенотов.  Но это была женская ловушка. На свадьбу приехало много гугенотов и началась их резня. Погибло около двух тысяч человек.
Были и на Руси царицы. Особенно запомнилась Екатерина вторая (немка, принцесса Ангольт – Цербсткая). Свергла с престола своего мужа Петра третьего, с помощю братьов Орловых, один был её любовником. А потом, тайно, велела мужа убить. Попыталась начать просветительство. Собрала депутатов от всех слоёв населения, кроме крепостных крестьян, для составления нового « состава законов». Но испугалась, развернувшейся классовой борьбы, и всё закрыла. Вела борьбу с восстаниями крестьян  под руководством Пугачева, с башкирами и татарами. Да кто из царей не помыл руки в крови? Нужны ли нам цари и верховные управители. Как поётся в  «интернационал»: «Никто не даст нам избавления: ни бог, ни царь и ни герой. Добьёмся мы освобождения своею собственной рукой». Великие мыслители: К. Маркс, ф. Энгельс,  В.И. Ленин разработали положение: общество без эксплуататоров, и кесарей. Где управлять должен совет. Не директор завода, а совет рабочих. Он командует, а директор исполняет. В поликлинике и больнице совет врачей, а главврач – исполнитель. Так же в городской власти. Конечно, есть думы. Но они большие и не поворотливые. Они редко собираются для решения законов и планов на перспективу. А совет должен решать важные тактические вопросы. Он должен быть не многолюдным, мобильным.
  В квартиру позвонили. Илья открыл дверь. Вошли Володя и Полина.
  – Здравствуйте дорогие хозяева. Вы о нас не забыли? Мы пришли напомнить, – сказал Володя. 
  – Ой, как это хорошо, что вы пришли! – обрадовалась Галина и тут же вскочила с дивана встречать гостей. –  Александр меня чуть не уморил своей политикой. Он уже не станки, а весь строй человеческий хочет переделать. Говорит, что мы живём как звери с вожаком стаи.  – И, поздоровавшись, потащила Полину на кухню, подальше от мужиков, сказав: «Ты, Володя иди к нему разбираться, а мы поговорим о своём – женском».
  Володя пожал Саше руку, и сел рядом на диван.
  – Так чем ты тут моришь наших прекрасных женщин. Не потому ли они все от тебя сбежали. Превратил квартиру в мужской монастырь. И как говорит Галина: всё общество на свой лад хочешь переделать, чтоб от всех мужиков жены сбежали. Смотри!.. соберутся мужики и устроят тебе переустройство! Чем тебе общество не нравится?   
  – Да, живём как все звери. Ещё первобытными укладами. Как у зверей – вожак стаи, так и у людей вожак: царь, президент и им подобные. Пора бы сменить вывеску и сделать коллективное управление. Ругаем правителей: Наполеон, Гитлер, Сталин, Ельцин. Да что их перечислять. Всем известны плоды их правления. А вывод для себя народ сделать не может.
Если бы было коллективное правление, а не единоначалье, этих кошмаров можно бы избежать. Сколько народа погубили? А думать над переустройством не хотим. Ждём новых жертв. Да они и не кончались, а продолжаются. Надо во главе государства, вместо президента, посадить Верховный или Центральный совет – Центрум, или  Прим Дума, или ещё как.  Да как её назвать не важно. Он может состоять из небольшого количества людей. Но, чтобы не было перевеса, как это есть сейчас в думе – правящая партия. В Ценруме – этого не должно быть. Лучше, если это будет беспартийная группа, для которой нет интересов партий, а есть только интересы страны – народа. Выбор членов совета делает Дума. Она назначает, следит за их работой и производит замену, не дожидаясь установленных сроков. Что это даёт?   
Президент за 4-6 лет работы наворочает столько глупостей, что потом 100 лет не исправишь. Это мы видим по работе Ельцина. Развал всего государства. Из дружественных республик –  сделал врагов. Да разве только это? А что натворил Гитлер. С кого, что спросили для ликвидации последствий. Нужно таких последствий не допускать!
А кто может остановить правителя?.. выбранного обманутым народом. – Никто!
Сейчас глава государства выполняет интересы партии – только группы, а не всего народа. Выборы от народа – обман народа. Разве люди могут знать, кого они выбирают? За Ельцина проголосовало - 73 % народа, а потом не знали, как от него избавиться. Люди пользуются рекламой. А можно ли рекламе верить? У кого она ярче и громче? – Там, где деньги. А у простого народа их нет. Да и некогда им вникать во все тонкости. Нужно зарабатывать хлеб. Значит надо выбрать доверенных лиц из своего приближения. Из большого коллектива завода, сельских тружеников, и так далее. А выборщики, выберут кандидатов в депутаты. Выбор кандидатов из своих коллективов уже был, в СССР, но под гнётом партии. Да и решали всё не они, а члены  партии. Которых, народ не выбирал. Но это был период удержания власти после революции. А сейчас надо дать свободный выбор из своих коллективов, своих известных людей. А выборы депутатов в Думу, нужно  вести не по его обещаниям, а по его доказанной, убедительной, даже просчитанной идее. Программе, – которая понятна и убедительна для всех. И пусть идут споры между кандидатами в открытых студиях со своими программами. Чтобы народ выбрал сам, сравнивая программы, что он хочет, без давления и обмана, а  депутаты Думы или Верховного совета, Выберут из своих депутатов – членов центрального совета – Центрум,  который будет заниматься вопросами главы государства. Группа людей у власти, не может допустить грубых ошибок. Одна голова хороша, а много – лучше! Нельзя отдавать власть над  целым государством в одни руки. Над этим вопросом думает, чуть ли не каждый человек – как обустроить государство. Монархисты вообще отрицают государство: люди сами наведут у себя порядок, говорят они. Политологи уверяют, что для государственного устройства самой лучшей и устойчивой формой является форма конуса, или пирамиды. Где народ является его широкой частью, а на острие – глава: монарх, царь, президент, премьер. Но все они делают ошибку, ставя конус или пирамиду вверх ногами. На остриё! Считая основой  – главу. То есть, они ставят конус вершиной вниз и ждут устойчивости строя, забывая, что ломаются острые части. Что и наблюдаем: свержение одних правителей и замена другими. А если сделать вершину широкой – усечённой, она не будет подвержена лёгкой ломке, будет более устойчивой. Ну, а если основа народ, пирамиду поставить на широкое основание, где должны исполняться желания народа, а не правителя, сидящего наверху, и творящего в свою угоду. Неужели не видно против чего идут гражданские войны – свергнуть правителя. Именно поставленная на остриё пирамида неустойчива и начинает шататься. Самая устойчивая форма общества, когда  пирамиду поставят на широкое основание – народные массы. И будут выполняться требования народа. Он задаёт требования! Депутаты от народа могут лишь предлагать программы достижения выполнения желаний народа. Эти программы и должны обсуждаться на выборах. А не красивые лозунги, и сладкие обещания. Да разве не видно, что цари изжили себя, как форма правления, и стали вроде реликвии, бутафории, украшения. Мы к этому всё равно придём.  Появились советы министров, директоров. У Центрума тоже должен быть руководитель, как и в совете министров – Премьер. Но он довлеет над советом. Лишить его этого права. Дать ему роль секретаря, или ведущего собраний, отвечающего не за решение вопросов,  а лишь за порядок всей работы, не влияющий на решения. Отнять от него право голоса. Его задача правильно организовать работу,  делать  отчёты  перед  думой о работе членов центрального совет. А дума решает: кто правильно думает, а кого отозвать из Центрума и заменить, не дожидаясь конца полномочий. Так останутся, решать тактические вопросы, только умеющие это делать.   
  А, поскольку они назначаются и освобождаются не по своей воле, а Думой, не должно быть между ними борьбы за власть. Как это было в борьбе за престол, за корону. Даже на крупном заводе, цехе, учреждении должен быть совет, ограничивающий права директора. Долго ли мы будем жить по законам дикого мира, во главе с вожаком. Скоро собака, живущая среди умных людей, и перенимающая у них всё хорошее, сравняется по интеллекту с человеком не желающим думать и изменять мир вокруг себя. Но, хотя бы те, кто хочет быть мыслящим человеком, задумывались над тем, как повлиять на среду окружающую нас. Строить себе дома научились многие: осы, мыши, медведи. Но мы-то люди, и хотим всё делать по-человечески, и мыслить шире, чем медведь или собака.
  – Давай спрыгнем с облаков фантазии, в болото реального гниющего, вонючего мира, – остановил его Володя. – Кто будет воплощать в жизнь твои бредовые идеи? Я согласен с твоей философией. Но она так и умрёт между нами. Ни один современный лидер не захочет в кресло президента, куда он метит сам, посадить ещё несколько человек, чтобы ему мешали сидеть и свободно выполнять свои желания. А тебе, эта перспектива, не светит. Вспомни  римский Триумвират. 
  – Так я и толкую, что лидера быть не должно. Триумвираты и их войны уже были и ушли в историю, как не состоявшиеся. Ибо они сажали на престол сами себя. А здесь выбирает дума.
Я туда не хочу. Я не умею это делать, так же как и станки. Могу только придумывать. А делать будет  какой-то Володя.
  – Ты говоришь о Володе Ульянове? Так он умер. А новый ещё не родился.   
  – Я говорю о Володе, который сидит рядом и делает станки на заводе по моим проектам. Ему ничего не стоит на нашем заводе создать совет, ограничивающий права директора и подсказывающий ему, что лучше  делать, для улучшения работы завода. Кстати это не мои мысли, а Владимира Ульянова – Ленина. Это он говорил, что заводами и коллективными хозяйствами должны править сами рабочие и крестьяне. У тебя уже есть опыт, позволивший заводу выйти на мировой рынок с торговлей станками.
  – М-да! И тут ты меня поймал. Но я не сдаюсь, а иду атаку! Чем тебе наш директор не нравится? Предложения твои, по переустройству завода он легко принял. Всё, что ты предлагал – обдумывал и тут же решал. Мои предложения тоже принял и помог всё внедрить.
  – Так это же были не его, а твои и мои идеи. Я об этом и говорю, что совет будет подсказывать, направлять и контролировать деятельность директора.
  – Что совет будет делать, если ни у кого нет ничего в мозгах? Никто ничего не предлагает. Будут только мешать работать. Вот если будет новый директор с маленькой головой, но с большим гонором, тогда можно об этом подумать. А пока пошли к женщинам. Им наверно уже скучно без нас.
  – Но ты разве был бы плохим советником? Разве твои предложения заводу помешали?
  – Слышишь, Полина, что твой бывший сосед говорит,– обратился Володя к жене, войдя в кухню.
  – Он трактует, что в семье, как в государстве, на заводе, и везде, не должно быть единоначалья. Главе семьи должен указывать, что делать – совет семьи из низших членов. Вероятно из детей. Кого же ещё? Стоит ли нам их заводить? Вот будут у нас детишки – семеро по лавкам. Соберут они совет, и будут тебе указывать, что делать и как жить. Придётся нам ремнём друг друга наказывать, а их только по головке гладить, за их безобразия, самовольство и непослушание.
  – Пусть попробуют. Я им все уши пообрываю. Чтобы маня – мои сопливые – учили?..–  со всей серьёзностью заявила Полина.
  – Да. Но это уже деспотизм! Ушей детишек – жалко. Хотя, Александр Николаевич утверждает, что к этому мы всё равно придём, как к следующему этапу развития человеческого общества.
   Саша усмехнулся, услышав такую интерпретацию, но возражать, не стал.
  – Володя, не полезней ли принести для себя кушетку из комнаты, – обратился Саша. –  А то нам негде будет присесть.  Я посмотрю, что тут Егор заготовил, да займусь ужином.
   Он стал обшаривать сумки с овощами; заглянул в холодильник; а между тем рассказывал гостям: «У нас вчера был двойной праздник. Егор получил первую зарплату. Накупил всякой всячины. Обед вчера был царский. Часть мы уже съели, но что-то ещё осталось. Вот я тут и смотрю, что есть. И Илья нас порадовал! Он писал в школе вместе с учениками контрольную по математике за полугодие и получил пятёрку за свой вариант, хотя сделал оба варианта, и даже двумя способами. Просто молодец!  Кажется, Галина его тоже похвалила, если не ошибаюсь». – «Не ошибаешься, – подтвердила Галина. – Молодец Илья!»          
  Саша роздал всем полотенца. Женщины смастерили из них фартуки. На столе появились овощи, и все принялись за работу. Саша поставил кипятить воду. Едва вода закипела, как в неё посыпались  приготовленные овощи, пельмени. И вскоре все сидели за столом у готовых блюд, улыбались и глотали слюнки при вдохе ароматного запаха.
  – Вот я думаю, – начал Саша, – почему раньше стремились иметь большие семьи? Если бы я один всё это готовил, то затратил бы больше часа на приготовление. А вместе сделали мигом.  А в крестьянстве работы куда больше. Работы хватало всем, от мала до велика. Поэтому, большая семья была выгодна. Можно было держать большое хозяйство.
Вот современной женщине кто поможет? Я помню, в фильме «Белое солнце пустыни» женщины гарема возмущались: «Как это у тебя одна жена. Она должна готовить, стирать,  хозяйство вести, детишками заниматься, и всё одна. Тяжело наверно?» А современные женщины имеют одного сына и трясутся над ним, как бы чего не случилось. Оберегают, от работы освобождают. И вырастает  он неженкой, лентяем, эгоистом, не способным ничего делать. Ему даже пример брать не с кого, так как нет братьев. 
  – А где твои братья? – осведомилась Галина.
  – У меня рано погиб отец. Поэтому братьев не стало. Я был в доме за мужика – хозяина. Все пришлось делать по хозяйству. Нужда заставляла.
  – Нет. Лучше уж без нужды воспитывать, какой будет. Пусть с отца пример берёт, – подвела итог Полина.
  – Какой же итог? – спросил Саша. – Мужа нужно держать при себе, хотя бы для примера. А современные женщины хотят самостоятельности, свободы. Поэтому многие живут без мужа.
  – Вон к чему он подвёл, – сказала Галина. – Мужья-то разные. Кто же хорошего мужа отпустит, или уйдёт от него?
  – Вот я к этому выводу вас и подвёл. Сидит вот такой среди вас: девушка его бросила и две жены ушли. Негодяй, да и только! С таким и дружбу-то вести не нужно.
  – Это он нам наверно намекает, что пора идти домой,– сказала Галина.   
  – Выдумывает всё, чтобы нам скучно не было. Но правда – домой пора, – поддержала Полина.
  – Нет, дорогие женщины. Я вам выскажу мнение мужчин о вас, а вы можете судить мужчин по женски. Мужчина тянется к женщине за её лаской, нежностью, заботой. Так же, как дети к матери. В то же время она – женщина – мать, наделённая природой очень важными функциями, слабая и требующая защиты. Но в этом и сила её. Мужчина хочет её защищать. И, хотя, кажется, что мужики сухие, грубые – не отёсанные болванки, они очень чувствительны к поведению женщин. Когда женщина к нему с лаской и мольбой, он не пощадит своей жизнью, чтобы выполнить её желание. Но стоит ей стать грубой и требовательной, уподобиться мужику, и мужчину отталкивает от неё.  Даже, когда он видит её лицо хмурой и сердитой, он хочет от неё бежать. Всё идёт от женщины. Она нежна и приятна, пока девушка. А стоит выйти замуж – становится командиром с суровым лицом – требуя выполнения своего желания. И их отношения сразу меняются. Не я подметил: в народе упорно живёт одна, точно выражающая это, мысль: «Все девушки – ангелы, откуда же жены – ведьмы берутся?» 
Если бы женщины это поняли – не было бы разводов и ухода мужчин из семьи. Я могу понять женщину, что мужики, подчас, вынуждают быть с ними жестокими, потому, что женщинам не всё нравится в их поведении. Пришел выпивши. Одна, начинает кричать, распускать себя до грубости, выгонять из дома, даже драться. Мужик не терпит насилия и сам становится упрямым бараном или даже разъяренным быком. Это его ответная реакция. В другой семье  женщина, словно не заметит, что муж пришел пьяный. Просто скажет себе: «Хорошо, что пришел». Обогреет его добрым словом, накормит и уложит спать. Что с пьяным разговаривать? Она поговорит, когда он протрезвеет. Поговорит по доброму. Просто выскажет ему свою печаль. Без злобы. Оставаясь женщиной. И мужик её поймёт! Бывает трудно женщине сдержать себя. Да! Трудно быть женщиной! Но в том-то и сила её – быть и оставаться слабой женщиной: гибкой, уступчивой, милостивой, просящей. От такой женщины муж не уйдёт и будет ей послушным рабом. Никто не отвергает главенствующую роль женщины в семье. Но сила её не в злобе, а в доброте душевной. Это бы понять женщине. Тяжело, трудно сохранятся женщиной. Но надо! Много, даже очень много от неё зависит. За труды её и воспевают, но бывает и ругают. Вспомните, как отзывается народ о мужиках и женщинах в русских сказках. Мужик – богатырь, воин, спаситель, добрый колдун. Женщина – заботливая мать, женщина наделена чудодейственными силами. Но, она же: злая ведьма, баба-яга, бросающая детей в печь, мачеха, колдунья – творящая зло, королева с ледяным сердцем, царевна несмеяна, капризна, как принцесса на горошине. Сколько отрицательных черт подметил в нёй народ. В мужчинах их подмечено меньше. Мужчина  –  добрый джин. Конечно, есть кощеи – похищающие женщин, но не для того, чтобы поиздеваться над ними, а чтобы полюбоваться.
  Галина испытующе и с некоторым сожалением посмотрела на Сашу. Погладила его волосы,
приговаривая: «Бедные, бедные мужички. Пожалеть-то вас некому. А вы такие хорошие».
Потом поцеловала в щёку и, на момент прижала к себе его голову. Глядя на эту идиллию, Полина обняла Володю и подставила ему свои губы, чем он и воспользовался.
  – Всё ясно, всё понятно. Надо идти домой, – сказала Галина и поднялась со стула. Полина встала тоже и потянула Володю. Все столпились в прихожей. В это время в квартиру вошел Егор. «Здравствуйте! Как хорошо, что я вас всех застал. Приглашаю всех к нам в театр на встречу Нового года. 31го, к восьми часам вечера. Вход, для всех с масками, свободный. Буфет за деньги. Жду вашего согласья».
  Все переглянулись.
  – Праздник-то семейный, – сказала Полина.
  – Ну и будем мы поодиночке сидеть дома. У всех большие семьи?.. Я поддерживаю предложение и всех прошу присоединиться, – сказала своё слово Галина.
  – Егор, а как с Ильёй, тоже можно? – осторожно спросил Саша.      
  – Можно. Приглашаются семьями. Праздник-то семейный.
  – Тогда больше вопросов нет. Мы согласны. Я думаю лучшего места для встречи Нового года нам не придумать. Собираемся у меня и вместе идём. Ура!..
  – Ура! – подхватили все. И компания шумно вывалилась из квартиры. Саша пошел проводить всех до автобуса.   
                Новый год
« … Театр уж полон…» – вспомнились Саше строки Пушкина, когда они все вошли в театр. Когда-то здесь он смотрел спектакль «Риголетто», будучи ещё студентом. С тех пор прошло столько лет, а он больше ни одного разу здесь не был. И даже нет причин, чтобы оправдать своё такое безрассудное отношение. Он же любил театр, и готов с радостью и большой охотой посещать все его новые, и даже старые, но в новом исполнении, спектакли. Что же мешало этому? Не работой, не занятостью, не возможностью всё это видеть по телевиденью, оправдать он не мог. Телевиденье и кино – что-то далекое от нас, словно звёзды неба, свет от которых идёт к нам миллионы лет. Они, возможно давно, давно погасли, а мы смотрим на них, как на старые пожелтевшие фотографии далеких прошлых лет. А театр – это живые люди. Ты присутствуешь и являешься свидетелем всего происходящего. Ты живёшь вместе с героями его. Разве это – одно и то же?
  Все уже разделись, осмотрелись кругом, и пошли в зрительный зал театра. Интересно, что ни в столовой или кафе, ни даже в кинотеатре не ощущаешь себя так, как в театре. Какая-то особая приподнятость души; становишься выше и благородней, как бы подтягиваешься к основной: красивой и благородной массе людей, важно и неторопливо расхаживающим по залам театра. У входа в зал, откуда-то появился Егор и повел всех к уже забронированному столику. Усадив всех на места, он снова скрылся, предупредив: «Меня не будет – занят»,– и больше не появлялся. На столах уже стояли графинчики с разноцветными соками, а среди них кувшин. Под ним подсунут ярлык: « Клюквенный морс». Потом такие бумажки с надписями были обнаружены и под другими графинчиками. В большой вазе красовались фрукты. Были расставлены тарелочки и прочий необходимый сервис. Все столы расположились около стен зала, вся средина была пуста. Елка, богато и красиво наряженная, стояла посреди залы. Еще ходили всюду люди, что-то отыскивающие и занятые обустройством, когда репродукторы вздохнули и громко сказали: «Просим всех занять места. К нам в гости пришла сама Зинушка – зима. Вы не ослышались, – пояснило радио, – не зимушка, а Зинушка – зима». Грянула музыка, раскрылись двери и, подняв руки, словно крылья (от плеч к ладоням тянулись бледно-розовые, усыпанные блестящими звёздочками, воздушные полотна), вся в сияющем серебре и волшебной маске, – вошла  Зинушка – зима.    
  Она величаво и торжественно шла к середине зала, а за ней в два ряда, мелко перебирая ногами, словно торопясь, бежали снежинки. По их движениям можно было догадаться, что это ещё девочки – школьницы. Зима хлопнула в ладоши, и множество хлопушек выбросили вверх на них тучи блёсточек и конфетти. Зима махнул одной рукой, и один ряд снежинок, кружась, побежали  по кругу. Махнула другой рукой, и второй ряд снежинок побежал навстречу. Закружилась и сама Зима, и всё пространство зала превратилось в вихрь цветных кружащихся снежинок. Скоро, снежинки, словно, стали прилипать к столикам, и Зинушка  – зима, оставшись одна, поклонилась во все стороны, и громко объявила: «Дорогие гости! С помощью наших снежинок сделайте заказы Деду Морозу. И он обещает все их выполнить. Желаю всем весело провести время в наших гостях». И она, кружась, направилась к двери и исчезла за ними. Снежинки принимали заказы, а в это время в зале появились парубки и девчата. Парубки лихо пели весёлую украинскую песню, а девчата, шедшие позади их, что-то бойко обсуждали и весело смеялись. Позади всех, немного отстав, чтобы никто  не слышал их разговора, шла парочка: плечистый кузнец  Вакула и красавица Оксана. Девчата, глядя на дюжего, робеющего перед дивчиной, кузнеца, крикнули: «Смотри, не потеряй нашу красавицу Оксану. Больше не  найдёшь такой красавицы ни в нашей Диканьке, не во всей Украине, ни на Руси великой». И опять их звонкий смех был слышен, пока они не удалились вместе с парубками. В зале остались лишь кузнец и Оксана, в ярком свете прожекторов. Кузнец, видя, что дивчина осталась с ним, осмелел и хотел взять её под руку. Но строптивая девушка вырвала руку и сурово посмотрела на него. Трудно передать, что выражало смугловатое лицо девушки: и суровость в нём была видна, и сквозь суровость какая-то издёвка над смутившимся кузнецом, и едва заметная краска досады тонко разливалась по лицу; и всё это так смешалось и так было невообразимо хорошее, что расцеловать её миллион раз – вот всё; что можно было сделать тогда наилучшего.   
  – Зачем ты пришел сюда? – так начала говорить Оксана. – Разве хочешь, чтобы прогнала тебя лопатою? Вы все мастера подъезжать к нам. О, я вас знаю! Что, сундук мой готов?
  – Будет готов, моё серденько, после праздника будет готов. Если бы ты знала, сколько возился около него: две ночи не выходил из кузни. Зато ни у одной поповны не будет такого сундука. Железо на оковку положил такое, какого не клал на сотникову таратайку, когда ходил на работу в Полтаву. А как будет расписан! Хоть весь околоток выходи своими беленькими ножками, не найдёшь такого! По всему полю будут раскиданы красные и синие цветы. Гореть будет, как жар. Не сердись же на меня! Позволь хоть поговорить, посмотреть на тебя!
  – Кто же тебе запрещает? Говори и гляди!               
  – Чудная, ненаглядная Оксана, позволь поцеловать тебя! – произнёс ободренный кузнец и прижал её к себе, в намеренье схватить поцелуй; но Оксана отклонила свои щеки от губ кузнеца и оттолкнула его.
  – Чего тебе ещё хочется? Ему, когда мёд, так и ложка нужна! Поди прочь, у тебя руки жестче железа. Да и сам ты пахнешь дымом. Я думаю, меня всю обмарал дымом
  – Не любит она меня, – сказал кузнец, отвернувшись к зрителю. – Ей всё игрушки: а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И всё бы стоял перед нею, и век бы не сводил с неё очей! Чудная девка! Чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до кого. Мучает она меня бедного; а я за грустью не вижу света; а я её так люблю, как ни один человек на свете никогда не любил и не будет никогда любить.
  – Правда ли, что твоя мать ведьма? – произнесла Оксана и засмеялась
  – Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и всё, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моём царстве, всё отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». – «Не хочу, – сказал бы я царю, – не каменьев дорогих, ни золотой кузницу, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
  – Видишь, какой ты! Только отец мой сам не промах. Увидишь, когда он женится не твоей матери, – проговорила, лукаво усмехнувшись, Оксана. – Однако же нужно к девчатам, мне с тобой скучно.
  – Так тебе весело с ними?
  – Да уж веселее, чем с тобой.
  Свет в зале угас, и засветился экран. Из трубы украинской хаты вылетает ведьма, летит к звёздному небу и начинает воровать их, пряча у себя. Из другой трубы вылетает чёрт. Он видит, как ведьма ворует звёзды, сам летит к месяцу и пытается его схватить, но боится обжечься. Потом решается, хватает месяц и прячет его в ладунку, висевшую у него на перевязи при боку. Наступает темнота. Только в центре зала, в луче прожектора стоят Оксана и Вакула. К ним подбегают девчата. Крик, хохот, рассказы  оглушили кузнеца. Все наперерыв спешили рассказать красавице что-нибудь новое, выгружали мешки и хвастались паляницами, колбасами, варениками, которые успели набрать за свои колядки.
  – Э, Одарка! – сказала весёлая красавица, обратившись к одной из девушек,  у тебя новые черевики! Ах, какие хорошие! и с золотом! Хорошо тебе Одарка, у тебя есть такой человек, который всё тебе покупает; а мне некому достать такие славные черевики.
   – Не тужи, моя ненаглядная Оксана! – подхватил кузнец, – я тебе достану такие черевики, какие редкая панночка носит.
  – Ты? – сказала скоро и надменно, поглядев на него Оксана. – Посмотрю я, где ты достанешь черевики, которые я могла бы одеть на свою ногу. Разве принесёшь те самые, которые носит царица.
  – Видишь, каких захотела! – закричала со смехом девичья толпа.
  – Да, – продолжала гордо красавица, – будьте все вы свидетельницы: если кузнец Вакула принесёт те самые черевики, которые носит царица, то вот моё слово, что выйду тот же час за него замуж.
  Девушки увели с собой капризную красавицу.
В потёмках по залу бежит чёрт. Увидев Вакула – пугается. Выкидывает из мешка месяц и сам залезает в мешок. Месяц медленно поднимается на небо и везде вновь становится светло.
  У черта к Вакуле давняя неприязнь за то, что он расписывает иконы в здешней церкви. И при случае старается ему навредить. Но за свои проказы он боится его мести.
  Вакула, увидев мешок из под угля – радуется.
  – Какая удача. Целый мешок угля, – восклицает он, и взваливает мешок себе на спину.
  – Будет чем раскалить мою жаровню, чтобы доделать оковы для сундука Оксаны.
  Но только он хотел идти, как испуганный чёрт стал в мешке дрягаться и бить в спину копытами.
  – Что за черт тут у меня в мешке? так колотит в спину, – с удивлением произнёс кузнец, и скинул мешок. Из мешка показалась голова чёрта. Вакула хватает его за рога. Чёрт молит:
  – Вакулушка, милый! Не бросай меня в свою жаровню. Откуплюсь, чем только пожелаешь.
  – Откупишься?.. Нужны мне черевики для моей Оксаны. Достанешь – отпущу! А нет, изжарю тебя в своей кузне! Вот те крест!
  – Ни, ни! Не нужен крест!  взмолился чёрт. – Я тебе верю! Ты тоже поверь! Я постараюсь!..   
  Он выскочил из мешка и побежал к столикам. Заглянул под один, под другой, залез под третий и, вытащив мужской башмак Гулливера, вероятно снятого с витрины магазина, понёс его Вакуле. Тот замахал руками и закрутил головой, говоря, что этого ему не нужно. Черт с кислым выражением понёс его обратно, и снова стал, заглядывая под столы. Вот он подошел к столику, где сидел Саша со своими друзьями. Залез под стол и начал дёргать ногу Ильи, пытаясь снять с него ботинок. Но ботинок был крепко затянут шнурками. Илья сильно напугался и, боясь, что вместе с ботинком потянут и его, крепко схватился Саше за руку.  Чёрт начал тянуть другой ботинок, но, не добившись успеха, снял туфель Галины и понёс его Вакуле. Но Вакула снова не принял его приношение и возвратил назад. Чёрт бежит дальше, заглядывая под столы. У одного из столиков он останавливается и смотрит в упор на девушку. Та поджимает ноги, боясь, что черт снимет с неё туфли. Но чёрт поднял её на руки и понёс к Вакуле показывать её черевики. (Зал приветствует смешную выходку чёрта аплодисментами). Вакула останавливает чёрта, из-виняется перед девушкой. Черт опускает её на пол, и она убегает на место. Вакула начинает внушать чёрту, что ему нужны черевики, которые носит царица. Чёрт задумался, присел, и даже перестал крутить своим хвостом, которым он постоянно это делал для хвастовства собой, своими возможностями. Хвост дважды хлопнул о пол и улёгся, словно в глубоком бессилии перед заданием кузнеца.
  Потом чёрт встал на четвереньки и велел Вакуле садиться к нему на спину. Свет гаснет и на экране кино: они летят к царице. Она выслушивает от кузнеца, какие условия поставила перед ним красавица и дарит свои сапожки. Они возвращаются обратно в Диканьку. Зажигается свет. Кино гаснет. Вакула слезает с чёрта и кричит Оксану. Чёрт, на радости снова начинает бегать по залу, весело крутя хвостом и, подбегая к столикам, заигрывал и пугал гостей. Илья с опаской косился на него, боясь, как бы он не подошел к их столику.
  Появляется Оксана. Вакула подает ей сапожки царицы. Она сильно удивлена и бесконечно рада. На лице её горит ослепительная улыбка. Она в безраздельной радости бросается к нему на шею, целует, обнимает, они кружатся, схватившись руками, и убегают, приплясывая  и подпрыгивая на бегу.
  В зале появляется Дед Мороз и снегурочка. За ними идут снежинки с подносами.
  – А теперь, мой славный зритель, от меня дары примите! – произнёс Дед Мороз.
Снежинки подошли к своим столикам и быстро расставили на них дары. Оказалось, что за каждой снежинкой было закреплено по три столика, и они их быстро обслужили. Наряжены они были в облегающие тело костюмы из серебряной парчи, на поясе легкая, ажурная, цветная нейлоновая юбочка – венчик. Окраска их была бледных цветов, у всех разная. Благодаря этому были легко узнаваемы и красиво мелькали по зало. На спинах – в виде крылышек – снежинки, и большая сверкающая снежинка на голове, приделанная у каждой на свой вкус. Зазвучала песня: « В лесу родилась ёлочка». К Деду Морозу подбежали ряженые. В окружении скоморохов, бесов и всяких зверей, началось шествие вокруг ёлки. Но вот песня закончилась, Дед Мороз остановился, звонко стукнул о пол своим посохом, отчего посох загорелся разными огнями. Подошел к елке, осмотрел вокруг и, крикнул: «Елочка – красавица, ну-ка же, проснись, и нарядом праздничным  – быстро нарядись».
  И снова ударил посохом, отчего по ёлке спиралью снизу вверх побежал огонь. Добежав до верха – зажег звезду, и вся елка  вспыхнула красивыми разноцветными огнями. Они вспыхивали и угасали, мигали разноцветными огнями. И было обворожительно красиво.
  Илья смотрел с удивлением, широко открытыми глазами. Такого он еще не видел.
А Дед Мороз продолжал: «Приглашал я в лес зверей – вижу только лишь людей. Всех прошу людские шкуры сбросить. Быть, как есть, – в своей натуре. И признаюсь, очень рад видеть новый маскарад!
    Все, кто имел, одели свои маски.
 Чтоб узнать своих друзей, как их можно сдать в музей. А пока посмотрим пляс, кто, на что у нас, горазд? Пляшут все: и стар, и мал. Начинаем кар-на-вал!»  Репродукторы широко, как душа русская, весело откликнулись, словно приглашая всех на весёлый карнавал – песней:
                Валенки, валенки – не подшиты стареньки!.. 
   Начался карнавал с танцами, плясками, весельем. В круг вышли два артиста и начали пляску. К ним присоединились гости. Плясавших, дополнили танцующие. Участников становилось всё больше. Круг расширялся, как круги на воде.
  Саша чувствовал, что Илья прижимался к нему, как будто прятался, когда чёрт подходил к их столику. И решил рассказать о только что показанной сцене, о роли чертей в жизни народа. «Ты почему ко мне прижимался, когда к нам подходил чёрт?» – спросил он Илью.
  – Страшно было. Он как настоящий – живой, – ответил, стесняясь, Илья. –  Меня за ногу дёргал. 
  – Как живой? Говоришь. Про маску зайца можно сказать – как живой. Поскольку зайцы есть  живые. А чертей живых кто-то видел? – Илья пожал плечами.
  – Сцену, ту, что нам сейчас разыграли, взяли из книги русского писателя Гоголя «Вечера на хуторе близь Диканьки». Там ещё много смешного, страшного и интересного. Дома мы её почитаем. Автор интересно рассказал, как, в ночь перед рождеством, на Руси, куда входила и Украина, велись гадания, молодые девушки парни ходили по деревне – собирали подарки – колядки, за свои песни под окнами. Наряжались в разные наряды, как здесь, на маскараде. И, конечно же, рассказывали страшные и смешные истории с ведьмами и чертями. С их сказочными проказами. Диканька – украинская деревня, где, якобы, происходили эти события. Зима освобождала людей от летних забот и работ. И молодежь собиралась вместе, чтобы повеселиться. Тут и начинались рассказы и проказы. Молодёжь выбирала себе пару: жениха или невесту. А что до чертей, так их народ придумал, создавая религию. Люди хотели знать, кто создал мир? Но этого никто не знает и до сих пор. Но поскольку есть мир, значит, есть и создатель. Так решили они, и назвали его – Богом  творцом. И хотели наделить его только хорошими качества ми. Он всё правильно создал и правильно всем управляет. Но в жизни все видели много не же-ланного: ссоры, обманы, убийства и войны. А так как Бога обвинить нельзя, придумали в его оправдание сатану – черта.   Якобы, это всё его дела. Но создатель-то –  Бог. Зачем же он его создал? Церковники объясняют это подобием, как у людей. Бог создал ангелов. Но среди них оказались непослушные, как среди детей. Эти непослушные и стали чертями. Они-то и творят всякие пакости людям. Появились понятия: сила чистая,– понятная, творящая хорошие дела  и сила нечистая – непонятная, творящая пакости. Получается, что Бог, создавая всё, не продумывал свои творения до конца: создал людей грешными, ангелов с чертями. А поскольку люди созданы по его подобию, то и они не продумывают свои действия до конца.  Вот Гоголь и смеётся над глупыми поступками людей, введя в рассказы черта, который, якобы творит эти чудеса для своей забавы: ворует месяц, поит вином писаря, который потом выходит из шинка на четвереньках, – ползком.  Это видим и мы. Собираются друзья, начинают угощаться, приговаривая: «За нашу дружбу, за  здоровье». А когда осточертеют – начинают друг другу морды бить. И лишь, когда протрезвеют, говорят: «Черт попутал». И, где бы, и в чём бы люди ни ошиблись, – всё черт их путает. А ошибаются потому, что сами не хотят думать о последствиях своих действий.            
 Во время рассказа Саши, Илья справился со своими угощениями и хотел взять ещё яблок из общей вазы. Саша его остановил, сказав на ухо:
  – В общей вазе яблоки для всех. Если ты хочешь, мы купим в буфете, но потом. Потерпи.
  Галина пригласила Сашу на танец, в след за ними ушли танцевать и Володя с Полиной.  Когда танец окончился, и они вернулись – Ильи на месте не оказалось. Это сильно побеспокоило Сашу. Куда он мог уйти, и почему? Он ругал себя, что не предупредил его никуда не ходить. За соседним столиком никого не было. Сидела молодёжь только за следующим столиком. Саша обратился к ним. Они, то ли пошутили, то ли правду сказали:
  – Его чёрт утащил! – и весело засмеялись. Переспрашивать Саша не решился, а только, то ли спросил, то ли выругался: «Что за чёрт?.. Кажется, сцена с чёртом продолжается наяву»
  – Может его Егор увёл? – подсказала Галина.
  – Но он, же подсобный рабочий сцены. Ему масса работы там, да и зачем тащить Илью? Только мешаться. Идти искать? Куда? В буфете без денег делать нечего. Тогда где? Надо искать чёрта, – решил он. Что-то тревожно стало на душе Саши. «Но это, же не улица, а театр. Не должен пропасть», – утешал он себя. А стрелки часов приближались к полночи.
 В это время на широком телеэкране с поздравлениями появился президент. Саша на момент прислушался. Вот уже пробили куранты. Послышались поздравления с Новым Годом! Но настроение Саши было не праздничное. Он начал волноваться, и обдумывал план: куда пойти? В это время свет в зале погас. На освещённую сцену вышел согнувшийся Дед Мороз.
  – Ох, как я устал! – промолвил он скрипучим старческим голосом. – Где же моя замена – Новый Год?
  Из-за ширмы, стоящей посреди сцены, вышла снегурочка с высоко поднятой  крупной куклой, ещё голенького малыша, на котором красовалась яркая лента с надписью  «Новый Год».  Она пронесла его вдоль всей сцены и снова скрылась за ширмой. По другую сторону ширмы она вышла уже с мальчиком лет пяти, и тоже с такой же лентой. Вероятно, Новый Год рос не по дням, а по секундам, как в сказках. Она снова прошлась по сцене и скрылась за ширмой. И снова, на другом конце ширмы она вышла, но уже с мальчиком среднего школьного возраста. Он был очень похож, фигурой, на Илью, но одежда, да маска на нём были другие. «Может, это шутки чёрта? – заключил он, но уверенности не было.– Кто в шкуре чёрта? Это узнаю потом. Похоже, что Илья нашелся – не пропал».   
 Саша успокоился и пригласил Галину на танец. Володя уже танцевали.
  – Ну, успокоился? – спросила во время танца Галина. – Ещё один артист появился в твоём семействе. Не сменять ли и тебе профессию. Егор всех вас артистами сделает.
  – Но он и сам-то ещё не артист. Хотя, кто знает? 
  Ещё продолжались танцы, но зал начал редеть. Люди уже расходились. На сцену вышел директор театра и пригласил артистов и тех, кто обслуживал вечер. Он объявил об окончании маскарада и стал снимать маски, поясняя:
  – Первая маска, и самая главная, – сказал он, – это Зинушка – зима. Зинаида Павловна – заведующая кафе. Это она организовала угощение гостей. Скажем ей большое спасибо!
( Аплодисменты). Саша узнал свою Зину. Галина посмотрела на его  реакцию. Но ничего не заметила, а потому спросила: «Ты не жалеешь, что потерял такую славную Зинушку – зиму?
  – Нет! Мне эту зиму не жалко. Хотя она и достигла похвалы за свою работу. Могу даже добавить, что она не глупая. А в чём-то умнее нас с тобой. Её победу надо признать, так же как и наше поражение. Жаль, что дела её зимние. Не греют они людей бесплатно.
   Директор продолжал знакомить: «Снежинки – ученицы нашей школы. Посмотрим на них без масок. Какие они все красивые, и как хорошо, даже замечательно сыграли свою роль. Большое им спасибо!» (Снова аплодисменты). Аплодисменты повторяли после знакомства с каждой маской. Наконец дошла очередь до чёрта. Саша ждал ответа на вопрос, кто под маской. Галина подсказывала, что это Егор. И она оказалась права.
  – Ну вот. А ты сомневался, – сказала Галина. – Он уже артист. 
  – Да! Артист, но не коронованный! Нет подтверждающего документа. А это много значит!    Пойди, займи очередь в раздевалке, а я подожду Илью.
 Саша остался. Народ почти весь покинул зало, а Илья не появлялся.  Не подошли к своему столику и Володя с Полиной. Саша опять начал волноваться.
Вдруг, сзади его окликнул Илья: «Дядя Саша, мы уже оделись. Тётя Галя устала держать Ваше пальто и послала за Вами».
  Наконец все они в сборе и уже на улице. Хорошо дышится прекрасным, свежим, с лёгким морозцем, воздухом. Словно было продолжение зимней сказки, которую они только что смотрели. Саша осмотрел всех, а Егора повернул, чтобы осмотреть сзади. И, не найдя хвоста, сказал: «Кажется, чертей среди нас нет! Не дай Бог, если в доме заведутся!» – чем вызвал общий смех.
  – Ну, какие у нас планы на новый год, пока мы не разошлись? – спросил Саша. – Понимаю. Год только начался. Планы большие, всё не вспомнишь и не скажешь. Но жить без плана, – это жить без цели – куда понесёт. Предлагаю: завтра собраться у меня к 12 часам. Там обо всём и поговорим. Я сожалею, что с нами не было профессора. Завтра я его приглашу.
  – Может, соберёмся у меня? – спросила Полина.
  – У вас мало места. Негде потанцевать. У Галины, нет ясности с молодёжью. Как они планируют свой досуг. Да и квартир ваших никто не знает, – высказал своё мнение Саша
  – Но тебе большая забота? – побеспокоилась Галина.
  – Если вы хотите меня освободить от забот – принесите свои угощения. Здесь их доведёте до совершенства. Я, конечно, не сумею с вами соперничать. Честно в этом признаюсь. Лучше без вина и водки. Иначе не получится делового разговора, – подвёл к концу разговор Саша.      
 Все подумали и согласились с таким вариантом. С тем, они, простившись, и разошлись.
   На следующее утро Саша встал первым. Сделав нехитрую разминку, именуемую зарядкой и умывшись, он подсел к Егору на кровать; видя, что он уже проснулся и нежится в постели, благо на работу только после обеда. Там с утра детский утренник с Дедом Морозом и Снегурочкой. Заняты, в основном, женщины.
  То, что Саша сел на его постель – что-то значило. Егору наполнило это что-то близкое, даже родное. Он вспомнил как, вот так же, в далёком его детстве садилась к нему на кровать его мать и начинала близкий, родительский, заботливый, душевный разговор. Отца ему запомнить не пришлось и потому, наверно, сейчас Александр воспринимался им как его заботливый отец, друг и мудрый наставник.    
Это заинтересовало Егора и как-то даже подчеркнуло важность разговора и то, что он заслужил это вниманиё своего старшего покровителя.
  – Доброе утро Саша. С Новым Годом! – открыв глаза, сказал Егор. – Что-то хотите сказать? Наверно о вчерашнем вечере?
  – Доброе утро Егор. Да. Вечер мне понравился. Хотя я поволновался, когда чёрт утащил моего Илью в неизвестном направлении. Я не ожидал, что тебе дадут роль. Ты мне об этом не говорил. И был удивлён и обрадован, когда с чёрта сняли маску.
  – Это так… Пробный вариант. Просто не хватило артистов, – поскромничал Егор.
  – Возможно всё так. Но не пригласили кассира, билетёра, работницу гардероба. Вероятно, был просмотр при отборе артистов, и тебя не отстранили. Кроме этого я слышал аплодисменты в твой адрес. Значит, людям понравилось. Это уже оценка зрителя. Тем более что игра уже не по Гоголю, а своя, без режиссуры. Вот я и подумал: тебе нужно получать документ артиста.
  – Ну-у, – протянул Егор. – Этот поезд давно ушёл. Надо же сдавать вступительные экзамены. Я и в школе-то неважно учился, а сейчас совсем всё забыл. Я об этом и думать не могу.
  – А напрасно. Не нужно сходу всё отвергать. Ты очень хорошо взялся за учёбу с Ильёй. В театральный институт не требуются знания по математике, химии и других предметов. Там экзамены по истории, литературе и русскому языку. Этим ты и занимаешься с Ильёй. Вместе вы и будите готовиться к экзаменам. Теперь у тебя другие взгляды на всё, не такие, как в детстве – абы как. И понимаешь всё глубже и серьёзнее. Нужно только поставить перед собой цель и к ней идти не отказываясь. Ибо цель эта – жизненно необходимая. Она откроет тебе ворота в ту жизнь, о которой мечтаешь. Ты перешагнёшь тот порог, перед которым в испуге остановился. Подумай об этом, а с женитьбой не спеши. Пока свободный – добивайся!
  Саша встал и ушел на кухню, подтвердив, что разговор окончен.         
  Егор задумался: «Вероятно, он в меня верит больше, чем я сам в себя. Странно! Наверно он об этом думал уже тогда, когда просил меня заниматься с Ильёй, выбрав нужные предметы. И наблюдал всё это время, чтобы сделать выводы и начать разговор со мной. А в общем он говорит дело. Почему не попытаться? Все условия для этого есть. Правда, если жениться, и женщина с квартирой, я мог бы законно там жить, освободив его квартиру. И такие женщины уже есть на примете. И они тоже оказывают мне внимание. А ему нужно привозить свою жену из деревни. Но он и эту тему затронул и сказал в мою пользу, а не в свою. Странно! Я же буду мешать, как квартирант. Конечно, выбор женщины не по душе, а меркантильно из-за квартиры, это обман самого себя, и своих детей. В чужой квартире я никогда не буду чувствовать себя мужиком – хозяином. Не напрасно исстари ведётся – мужчина приводит жену к себе в дом.  Да. Он, пожалуй, прав больше, чем я! Но пора и подниматься».   

   Гости начали сходиться немного раньше 12 часов. С расчётом, что нужно ещё довести до совершенства свои принесённые блюда. Уже на столе мало места от всяких припасов, но не было профессора. А вот и звонок. «Это, видимо, опоздавший профессор» – сказал Саша.
 Егор открыл дверь. Но в квартиру вошел человек в белом халате, в белой шапочке с красным крестом и с медицинским саквояжем. В правой руке он держал трубу от старого, гретого ещё углами, самовара. На глазах его были такие громадные цветные очки, что они закрывали ровно половину лица. Такие могли носить только самые отъявленные хиппи. Человек уверенно вошел и серьёзно, даже сурово, спросил:
  – Врача вызывали? Где больной? 
Все несколько опешили, и были в растерянности. Наконец Галина, очнувшись, сказала:
  – Да, да. Есть такой. Илья иди сюда! К тебе пришел врач с трубой. Хочет тебя послушать. 
Пришел Илья и сильно удивился врачу с самоварной трубой. Врач поставил свой саквояж на пол, трубу к стенке, попросил принести табурет, достал из саквояжа деревянную лопатку, которой повара снимают блины со сковороды и огромный шприц для уколов лошадям.
  – Ну, Илья! садись на стул, я тебя послушаю через эту трубу, посмотрю твоё горло вот этой лопаткой, и сделаю прививку от страшной, даже ужасной простуды.
  Все уже догадались о смешной маске профессора, и загадочно улыбались, глядя на Илью.
Илья стоял удивлённый. Но и до него стало доходить, что это всё не реально, и он сказал:   
  – Уважаемый доктор, я болел в прошлом году, а сейчас уже нынешний. Вы опоздали. Я уже выздоровел.
  – Ну-у! Неужели уже другой год? Как же я его не заметил? Ты меня не обманываешь? А не тебя ли я зелёнкой раскрашивал. Думал из тебя новогоднюю ёлочку сделать?
  – Меня. Только я уже отцвёл. Я Вас узнал. Вы профессор, Виктор Иванович.
  – Значит мне некого лечить? Как жаль!  Ой, нет, простите! Это хорошо, что все здоровы. Вы садитесь кучней, я всех одним разом послушаю. В профилактических целях. Труба-то у меня большая – ноу-хау!   – Сказал профессор, и снял свои очки, открыв улыбающиеся глаза.
  – Ну, здравствуйте! Рад видеть всех во здравии. С Новым годом!  Если Илья не ошибся, –  и он поздоровался с каждым, пожав руку. 
  – Здравствуйте, здравствуйте уважаемый доктор, – сказал Саша. – с прослушиванием мы повременим. Сначала почётного гостя за стол. Женщины уже беспокоятся за свои горячие блюда. Боятся, что остынут. А мне не терпится послушать о ваших новых экспериментах. Наверно это будет интересно и остальным. Ждем!
  Профессор внимательно осмотрел стол и с удивлением что-то заметил и посмотрел на Илью, потом пригласил Сашу в прихожую и закрыл дверь.
  – Тут моя сестричка приготовила… он открыл саквояж и указал на лежащие в нём две посудины.
 – Ягодная, на чистом медицинском. Не выше 18. Я обратил внимание, что у вас на столе этого нет. Решил посоветоваться. Как с этим делом?
  – Мы договорились провести время без этого. Иначе может разговор не получиться, да и пример подавать не хочется. Попробуем новые традиции внедрить. Я спрошу Володи. Если есть желание, пусть угостится не за столом.
  Он открыл дверь в кухню и позвал Володю.
  – Вот, Виктор Иванович предлагает, – он указал на настойку.  – Я не хотел бы выставлять на стол. Тем более при Илье. Если хочешь угоститься – пожалуйста, угощайся здесь.
  – Нет! Это я могу и дома в любом количестве. Но прятать не советую. Илью так мы не спасем. Не у нас, так у других увидит. Да наверно уже и видел дома. Лучше показать нам своё отношение к этому. Выставить на стол, а наливать тому, кто не откажется. Или даже налить всем. Кто хочет, пусть пьёт. Но никого не неволить, не упрашивать, как и припасами кухни.   
  – Я с Володей согласен. А как считает профессор? – спросил Саша.
  – Я тоже согласен. Потчевать можно, а неволить нельзя. Тем более вином. О Демьяновой ухе  Крылов давно басню написал. Зачем же быть её героями?
  – Договорились. Несём, – скомандовал Саша и все пошли в кухню.
  – Никак против нас у вас заговор, – спросила Полина.
  – Вы угадали. Придётся заговор раскрыть. Профессор принёс спиртовую настойку и спросил меня, можно ли её выставить? Я ему доверяю, а вот содержимому не очень. Поэтому совещание затянулось.
  Принято решение: выставить на стол. А пить по желанию, кто хочет. Для стеснительных можем налить в бокалы. Решение каждый примет сам. Предложить можно, неволить нельзя!
  Профессор поставил полутора литровый болон на стол. Володя взялся разливать, предлагая. Начал с Егора. Тот сослался, что идёт на работу, и отказался наотрез. Отказалась Галина. Дальше начали отказываться все. Володя поставил вино на пол, чтобы не мешало на столе. Хозяйки стали потчевать своими припасами. Воцарилась рабочая тишина. Только изредка, кто-то просил добавки, или высказывал свои отношения к блюдам. Но вот Володя легонько хмыкнул, а потом и вовсе рассмеялся. Все обратили внимание.
  – Все отказываются от вина, а напрасно. Мне вспомнились анекдоты, – сказал он, не гася улыбки. – Наш юморист Михаил Жванецкий по этому поводу сказал: «Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах». – Все заулыбались, услышав остроумное высказывание.
  – Одного пьяницу спросили:
  – Вы пьёте?..
  – Только в особых случаях, – ответил он.
  – А сегодня что за случай?
  – Купил сыну шнурки для ботинок.
  Тут вспомнил свой анекдот Володя:
    – А вот ещё: «В парке на скамейке выпивают трое алкашей. Один вырубается – падает мордой об асфальт. Затих. Второй говорит третьему:
  – За что люблю Петровича, так за то, что умеет вовремя остановиться.
  Помнится, как в 1985 году Горбачёв начал борьбу с пьянством. Начали вырубать виноградники. В школьных учебниках вычёркивали Пушкинские строки:
                Выпьем, добрая подружка
                Бедной юности моей,
                Выпьем с горя: где же кружка?
                Сердцу будет веселей.
  Торговать стали в ограниченное время и не везде. Поэтому за водкой стояли длинные очереди. И вот анекдот тех дней:
  В очереди за водкой мужик ворчит, а потом и говорит:
  – Пойду-ка я в ЦК и набью этому Горбачёву морду.
Ушел. Через некоторое время возвращается. Его спрашивают:
  – Ну как, набил морду?
  – Да нет… Там такая же очередь.
Как известно, это любимый анекдот Михаила Сергеевича Горбачёва.
Алкоголик говорит доктору: «У меня печень совсем развалилась».
  – А Вы одеколон пьёте? – спросил доктор.
  – Пью, доктор, всё равно не помогает.
  Да, только в России водку пьют стаканами и закусывают «рукавом», – закончил Володя.   
  Вся развеселившаяся компания вдруг сникла и задумалась.
  – А я помню из детства, – начал Саша. – Детсадовскими мальчишками мы бегали за пьяным, как за умалишенным, смеялись над ним и дразнили; а подросли, до возраста Ильи, стали сами подражать старшим. И тем, кому удавалось напиться, даже гордились этим. Считали себя героями среди остальных ребят. А когда  люди  становятся взрослыми – с отвращением и грустью смотрят на пьяных, смеются над ними, а сами от выпивки не отказываются. Правда над моим отцом, да и надо мной тоже смеялись. Отец рассказывал, что с получки, или по случаю чьего-то дня рождения, паровозная бригада шла в ресторан. Он работал машинистом на паровозе. Заказывали там, что нужно, и собирали со всех в равных долях  деньги. Как откажешься, если вся бригада решила? Все выпивали, а он чуть пригубит, а остальное выльёт. Над ним стали смеяться. Деньги заплатил, а водку вылил. А он говаривал: «Дура голова, – деньги пропила и сама заболела». Я это хорошо запомнил и тоже такими приёмами стал пользоваться, когда собирались компанией. Но выливал я в стаканы товарищей. Эту мою тактику они усвоили. В другой раз разливали водку, начиная с меня. Наливали полный стакан 250 г, хотя всего одна бутылка 500 г на трёх и больше человек. Нальют и ждут когда я выпью. Стакан-то на всех один. Что делать? Люди ждут, значит надо. Обмочишь губы для вида, что не отказался. Они и рады. Смеются. Помню, нас посылали в колхоз на уборку. Купили зелёную темную 700 граммовую бутылку вина. В колхозной столовой разлили всем по стаканам. Все выпили, а мой стакан стоит. Спра-шивают:
– Что не пьёшь?
Говорю:  – Не хочу. Если хотите – пейте. 
Они, смеясь надо мной, мой стакан быстро разлили, уже все выпили, кроме одного. Последний, что-то замети подозрительное. Полез ложкой в стакан и вытащил кучу мух. Посмотрел на всех, показывая мух. «А мы думали, что это изюм от винограда»,– сказали несколько ребят, и побежали на задворок освобождать свой желудок. Как говорится: «Смеётся тот  – кто смеётся последний». Мне было и смешно и жалко ребят за их жадность и глупость.
Так вот все угостились муховкой из тёмной бутылки, – закончил рассказ Саша.
  – С одной стороны, кажется, что Вы правы, – сказал профессор. – Конечно, алкоголь вреден для организма: разрушает печень, да и весь организм. Но это только в беспредельных потреблениях. Не часто и в небольших дозах он даже полезен. Вся беда в том, что пьющие не знают нормы. Лицам до 20 лет, и даже старше, алкоголь вообще вреден и не нужен. А вот старше иногда он необходим. Вы все видели молодёжь, поющую песни, трезвыми. Трезвых женщин, сидящих на завалинке и поющих песни. А вот трезвых поющих мужчин, сидящих на завалинке, тем более среднего и пожилого возраста, я не встречал. Это большая редкость. А выпившие  люди – поют. Причём и женщины и мужчины становятся не только певчими, но и разговорчивыми. Правда разговор их не становится содержательным. Скорее он возражающий, оспаривающий, без каких-либо доказательств. В чём же алкоголь играет положительную роль?  Человек становится более свободным от внутренних сдерживающих факторов. Или, проще сказать – становится развязным. Он легче общается. Легче понять его характер, внутренний мир. Говорят: «Что у трезвого на уме – у пьяного на языке». Люди проще в общении, в сближении. Но – это, если всё в норме. Самое страшное в алкоголе, наркотиках и курении – возникновение по-требной зависимости. Организм начинает требовать этой заразы. Потребность столь велика, человека так начинает ломать, что он не может выдержать это страшное состояние. Он, или принимает дозу, или может умереть. Правда, курители не умирают, но переживают очень тяжелое состояние. Легче от еды отказаться, чем от курения. Конечно, всем известно, чем заканчивается отказ от еды. 
  – Вы правы, профессор, – сказала Галина. – Я на примере мужа Феди видела всю эту страшную картину. От этого он и умер. Но и праздника хочется. Как же быть профессор?
  – Надо во всём знать меру. Лекарство в нормальных дозах помогает, а при излишестве вредит. Поэтому главный принцип врачей: «Не навреди!». Это надо знать и помнить всем!  И относится ко всему: еде, физической нагрузке, умственной, зрительной, слуховой и так далее. Ко всему: вкусному, сладкому, горячему, с чувством меры. Люди объясняют приверженность к алкоголю – недостатком общения.  Что с помощью его люди общаются. Да. «Самая большая роскошь – это роскошь человеческого общения». Алкоголь действительно, на какое-то время объединяет компанию: теряется скованность, люди становятся более развязными, разговорчивыми. Теряются различия между людьми. Люди становятся неконтролируемые в выражениях и поступках, за которые потом им становится стыдно перед теми, с кем он общался, и стыдно даже встречаться. А иногда поступки доходят до дикости – не достойные человеку. И общение  приятно только в начале, в конце, как правило, хорошего, толкового, умного  и полезного разговора  не получается. Все говорят – не слушая других. Толковый разговор может быть только в трезвой компании. 
 Так закончил профессор свою лекцию.
  – Ну, так что? – спросил Володя. – Достаём бутылку?
  – Это, смотря, что мы хотим? – сказал Саша. – праздничного раздолья или поговорить о деле.
Мы очень редко встречаемся. Завтра я уезжаю в деревню. Мне бы хотелось поговорить о деле. Выпивать на сытый желудок даже не хочется. Получатся ли теперь у нас песни – не знаю. Пропал этот настрой. Надо всё начинать сначала. Думаю, что это в следующий раз.
Я могу ошибаться. Решайте без меня с остальными. 
  – Слово за остальными. Какие мнения? – спросил Володя.
  – Саша прав. Уже шума не хочется. Хочется: отдохнуть, послушать спокойную музыку, потанцевать для разминки. А то – засиделись,  – сказала Полина.
  Егор включил музыку и стал собираться на работу. Илья пошел с ним гулять. Саша, тихонько, попросил профессора пригласить Галину потанцевать, пока сам займётся домашними заботами. Две пары закружились в комнате. Саша на кухне убирал посуду.
 Вот уже протанцевали два танца. Дамы успели поменять мужчин. Музыку выключили. Галина подошла к Саше, который домывал посуду.
  – Тебе помочь? – спросила она.
  – Да, вот, если только стеклянные банки. Их придумал хитрый муж. Он сделал горлышки банок такими, что мужская рука в них не пролезает – только женская. Чтобы его не просили банки мыть и закладывать туда огурцы при консервировании. А о холостых мужиках он не подумал. А возможно и сам оказался на их месте. Но дело сделано!..
  – Как же холостые мужики выходят из положения? – приняв шутку, спросила Галина.
  – Пришлось изобретать щётку на длинной ручке. Правда, у нас её нет. Выручает Илья.
 С ловкой помощницей, дело с посудой, быстро закончилось. Вытирая мокрые руки полотенцем, Саша поинтересовался: « А почему прекратились танцы?» 
  – Вроде, как и отпраздновали. Пропал  праздничный интерес, – пояснила Полина. – Праздничное настроение закончилось. 
  – Что же такое праздник, и его настроение? – спросил Саша, не зная, к кому обращен вопрос.
  – Праздник – это создание радостного настроения, – взялся пояснить профессор. – Чем его можно создать? Есть такая поговорка: «Люблю повеселиться – особенно поесть». Подмечено, что главное на празднике угощения. Естественно, еда  в жизни людей – главное.
Но когда люди сыты обычной – повседневной пищей, то нужно удивить чем-то необычным, чтобы создать приподнятое настроение радости. Но чем лучше живут люди, тем сложнее это придумать и сделать. Легче это сделать для детей. Они ещё не избалованы изысканными блюдами. Приготовить для них что-то вкусное – сладкое, подарить игрушку, поиграть в шумные подвижные игры. С взрослыми труднее, хотя все – то же самое: что-то вкусное, изысканное, подарки – дорогие, придуманы танцы. Но и простые шумные игры им не чужды. Правда во всем этом вводятся элементы взаимоотношений мужчин и женщин: знакомство, ухаживание, объяснения и всё в этом духе,– оказания внимания. 
И эти взаимности, чаще являются главными. Вспоминается случай. Это было в доме отдыха. Вечером отдыхающие устроили обычный небольшой костёр. Одна женщина сказала: «Как хорошо придумано: посидеть вечером с друзьями у костра. Как это приятно. Прожила с мужем 10 лет. Хотя бы раз он меня порадовал этим. Я была бы счастлива. А так, … прожила, не видя ничего – впустую. Даже времени жалко». Мужики, мотайте себе на ус. 
Конечно, мужчины тоже могут жаловаться: Не порадовала вкусным пирогом своего приготовления. Хотя само общение мужчины и женщины приносит удовольствия и радость. Но, когда это повторяется и становится обычным – увы! Радости не приносит. Нужно всё время изобретать что-то новое.
   
  – Вот церковь, чтобы праздника ждали и были ему рады, придумала посты. Некоторые считают, что это нужно и придумано для здоровья. Но для здоровья, как раз вредно. Нельзя резко после голодания начинать есть. Будет расстройство и не только желудка. Да и вообще голодание должно вестись правильно. Чему церковь не учит. Кроме этого люди, почему-то делают упор на ограничение пищи, а церковь вводит более широкий запрет. Она запрещает всякие увеселения, и радости, так же и в связях мужчины и женщины. Сделано всё, чтобы праздника ждали и были ему рады, потому, что снимались все запреты. А когда люди повседневно живут как в праздник, то их ничем не удивишь и не порадуешь. Вот тут и вопрос: Что делать? И спасителем выступает выпивон. Для непьющих в будни – это был пост. Теперь можно разговеться. Но жаль, что не придумано другого. Хотя есть придуманное для коллектива: и эта елочка, маскарад, масленица, демонстрации. Но для узкого круга это выпивку не заменяет. 
  – Наверно мы сами над этим не думаем, – сказал Саша. – Вот вы внесли в нашу встречу и в наш праздник интересный элемент маскарада. Но мы провели маскарад вчера, и с этим покончили, не дали этому продолжения. А жаль! У нас есть маски, но не продумана режиссура. Поэтому продолжения не получилось. А если бы доктора  Айболита  встретили звери, – мог получиться интересный спектакль. На Руси по квартирам ходили ряженые. И это делало праздники весёлыми. Сейчас люди обленились. Ждут, кто бы их порадовал. Включают телевизор, и сразу коллектив и все отношения с ним, пропадают. Нужно ли ходить в гости и встречаться с друзьями? Поэтому Новый Год стал семейным праздником. Не стало широкого общения. А жаль! Ну да хватит об этом. Поговорим о другом.
  Но тут, как волшебник, Володя достаёт из потайного кармана, то ли небольшую флейту, то ли просто свистульку с отверстиями. Пробежался быстро по дырочкам, как по клавишам рояля и вдруг весело заиграл. Полину словно ветром сдунуло со стула. Она услышала знакомую мелодию, и пошла по кругу, размахивая весело платочком, притопывать, кружиться и петь:   
                Ой! На счастье ль на мое, иль на беду,
                Я посею лебеду на берегу.
                Дударик мой, дударик молодой.
                Самодударь мой дударик  удалой.
                Ты играй, играй дударик во дуду.
                Я младёшенька плясать пойду.   
                Дударик мой дударик молодой,
                Самодударь мой дударик удалой.             
                Ох! И надо же случиться беде:
                Потерял дударик дуду в лебеде…
  К ней присоединился Виктор Иванович. Уже на ходу начал:
                Ух! Ух! Ух! Ух!  Я петух, петух, петух!
                Прокричу кукареку. Полечу я за реку.
                Где моя хохлаточка – курочка кудахточка.
Да так интересно стал прыгать и приседать, что все рассмеялись. А Саша не выдержал, вскочил со стула, прихватил с собой Галину, и начали они кружиться, приседать, ухать, ахать, удальски присвистывать, выкидывать всякие коленца, что вспомнилось из его деревенской жизни. Все раскраснелись, развеселились и как угорелые от движения и кружения, пошатываясь и смеясь, пошли на свои места.
  – Нет! Дело не только в водке, а может совсем не в нёй, – попытался сделать вывод Александр. – Есть в людях что-то задорное, и потребность в этом. Не хватает заводилы, чтобы всех расшевелить, и активной поддержки остальных, чтобы получился праздник. Наверно поэтому придуманы: тамада, скоморохи. Да и придумывал ли  их кто? Они сами родились, как естественная потребность жизни.  Нет, для праздника совсем не обязателен алкоголь, обязательны угощения и движения: подвижные игры, пляски, танцы, а в промежутках, между этим, песни и весёлые рассказы. И это всё давно в народе ведётся. Кому неизвестны деревенские сходки молодёжи по вечерам после работы  с песнями и плясками, с задорными частушками собственного производства. Всё давно есть, нужно только возродить забытое.    
  А теперь, во время отдыха, послушаем, какими чудесами занимается наш уважаемый профессор. Что-то он не может расстаться с чудесным Умкой, хотя его уже давно схоронили. Что он хочет ещё получить из нового эксперимента с клонированием животных?
                Снова эксперименты
   Профессор встрепенулся и прибодрился. Ему было приятно, что о нём, о его работе вспомнили. Ему самому очень хотелось поделиться с кем-то своими мыслями. Такая потребность возникает, пожалуй, у всех, кто что-то создаёт, или хочет заглянуть чуть дальше остальных. Хочется слышать другие мнения, чтобы расширить свои представления о том, что делаешь, и, по возможности, исключить ошибки. Он с охотой начал:
  – Я пытаюсь осуществить процесс клонирования. Все уже знают, что это такое. Об этом много говорилось и писалось. Первые опыты были проведены с овцой. Но уже есть результаты и с людьми. Вот я и решил провести эксперимент с собакой. Воскресить и продолжить работу с чудесным Умкой. 
  – Но, его, же схоронили. Как, Вы, хотите воскресить? Достать из могилы? – спросила Галина.
  – Нет. У меня была законсервирована его сперма. И я присадил её, матери Умки. Это прошло успешно, и я жду потомства.
  – И что же, Вы, ожидаете получить? Такую же умную собаку, или уже говорящую?.. – спросил Саша, вспоминая как это было раньше, когда он убеждал профессора не делать операции. Ибо, получится так, что при встрече с такой собакой, вместо лая, услышишь людскую брань. Он вспомнил и случай с участковым, которого обозвала собака, и случай с Зиной, запрятавший её в психушку. Конечно, были и положительные факторы. Но чего будет больше? Чего добивается профессор? 
  – Мне нужны доказательства, – сказал профессор, – передаётся ли по наследству то, что было искусственно приобретено и развито у родителей – потомству. Если удастся, и щенки заговорят. Значит дело не в речевой зоне мозга, которой у собаки нет. Вернее есть, но не такая, как у человека. Эта зона способна развиваться у родителя под действием новых, пересаженных голосовых связок, и передаваться по наследству. В свою очередь, эта новая речевая зона, должна совершенствоваться и влиять на развитие голосовых связок. Следовательно, собаку можно будет учить говорить с её новым аппаратом речи. Вот моя цель эксперимента.
  Все глядели на него широко открытыми глазами, в которых можно было видеть и удивление, и сомнение с каким-то недоверием к этому новому и необычайному. Всем хотелось слышать продолжение, но что спросить, никто не знал, и потому молчали. Наконец Саша спросил:
  – Какое же продолжение Вашего эксперимента?
  – У людей уже накопился опыт: человеческий ребёнок, попав в общество зверей, перенимает их речь. Это происходит в первые 5 лет жизни. Если он не научится говорить за это время, как человек, то в дальнейшем его научить невозможно. Хотя имеется речевой аппарат, и мозг человека. Он будет Маугли. Поэтому я начну приучать его к человеческой речи ещё в утробе матери, и постараюсь, чтобы плод не слышал собачьей «речи». Для этого прикреплю на тело матери наушники и проигрывающеё устройство с человеческой речью, а рот матери завяжу, чтоб не могла лаять. И после рождения, щенок будет слышать только человеческую речь. Это должно заставить подражать человеческой речи. Большего сказать не могу. Что получится, не знаю. Будем ждать. Дети рождаются с неразвитой речью. Но развивают, прислушиваясь к речи матери и других людей. От русских, перенимают русскую речь, от немецкой матери – немецкую речь. На этом основана моя надежда.
  – Не думаю, что вас интересует получение клана говорящих собак, – сказал Саша. – Но это может произойти, как только ваш эксперимент будет опубликован. Люди попробуют повторить его, и просто на любых собаках, без предварительной пересадки голосовых связок, и с пересадкой таковых.  Но, собаки, получив человеческий голос, не имея человеческой головы, будут требовать равных прав с человеком: на образование, гражданство, выборы в думу, а может и в президенты. Не получится ли то, что хорошо описано Булгаковым в книге «Собачье сердце».      
  – Вот и Вы заняли позицию запрета экспериментов. И тоже думаете, что учёные – глупые и такое могут допустить, – возразил профессор.
  – Простите. Я, может, не прав. Просто подумал, что учёные бывают разные. Атомную бомбу,  ядовитые газы и много другого, против людей, придумано учёными. Сработал инстинкт самосохранения. Испугались они, – испугался и я. Вам я вполне доверяю и готов помогать. Но за других не ручаюсь. 
  Кстати. На ваших щенках можно проводит опыты. Они же родятся слепыми. Их зрительная зона мозга совершенно чистая. Можно на ней писать свои сигналы и читать их в чистом виде без всяких примесей, получать чистейший материал для исследования. Конечно с вашего разрешения и с вашей помощью. Пока мы не знаем ни уровень сигнала, ни методику его проведения. Ели задать сильный сигнал, можно лишить зрения, малый не даст эффекта. Кстати, Галина, это ваша проблема научиться у опытных врачей задавать сигналы в мозг, узнать уровень сигнала идущего от глаза к мозгу. Правда, задавать зрительный сигнал просто: показать полосатую картинку, чередование светлых и чёрных полос, или просто включать и выключать свет. Важно научиться ловить эти сигналы, идущие от зрительного нерва к мозгу, а потом – идущие обратно от мозга, для восстановления, как память. Важно каждому сигналу дать название: это сигнал белого,  это сигнал чёрного. В дальнейшем наш путь к сложной картинке, которую будет расшифровывать компьютер, знающий форму светлого и тёмного сигнала. Это моя про-блема. Я буду её решать. Вот, вкратце, задание тебе и Катерине. Вы ей растолкуете что делать. В дальнейшем будем консультироваться при встречах. Совместно обсуждать результаты опытов на людях, а потом и на щенках, как на чистых страницах мозга. Мне думается, что наши работы со светом, не помешают профессору работать со звуком. Или я ошибаюсь, Виктор Иванович?
  – Я ожидаю несколько щенков. Тогда мы можем работать и с разными щенками. Решим потом, – ответил профессор. А вот по части моей работы с говорящей собакой. Мне не совсем понятно, почему вы испугались? Это всего – речь. И собака находится под наблюдением человека. Её можно уничтожить, после проведения научных работ. Такие работы ведутся с крысами и животными постоянно. Ничего страшного не произошло.
  – Вы, как  Бог, решили создать что-то новое. Бог создал человека. Этот человек оказался грешником. Теперь он борется с грешниками, но решить вопрос не может. Не получится ли такая ошибка с собаками? 
  – А, что может сделать одна собака? Обругать людей на их родном языке? Может это поможет людям понять, что это нехорошо и сами будут исправляться, чтобы не быть собаками.
  Все заулыбались, встретив такую, не очень реальную, но желаемую мечту.
  – Одна собака, как и один человек, много не сделает. Но если их будет много? Они плодятся горазда быстрее, чем люди.
  – А что могут сделать много собак? Их и сейчас много. Конечно, если всех их заразить бешенством и выпустить, то они могут многих покусать и заразить. Они будут неуправляемые, и могут покусать хозяев. Но кому это нужно? Это могут сделать и с обычными собаками. Я не понял, что тут страшного, что собака начала говорить?
  – Я считаю, что человек выделился из животного мира не потому, что взял палку и начал ей сбивать груши, то есть, через орудия производства, как писал Энгельс. С помощью палки далеко не продвинешься в своём развитии, а развитие произошло благодаря появлению речи. Речь позволила более широкое общение. С помощью её можно передавать мысли в широких пределах. Это позволило людям обогащаться знаниями друг от друга, – учиться и развиваться. Это и дало прогресс человечеству, его быстрому развитью.
 – Это развитие особенно видно на нашей молодёжи, – сказала Галина. – сначала ребёнок ничего не говорит, только гулит. Потом начинает произносить слова. А когда вырастёт, начнёт объясняться: пойди нахрен, возьми хреновину, на кой хрен нужно? И всё одним словом: похренам, до хрена, к хренам, хреново. Вот и весь прогресс человечества. Очень похоже на карканье ворон. И удивительно, что все понимают. Наверно и воронам и другим зверям, – зачем говорить, достаточно каркать или лаять?
  – Да. Некоторые господа так   и считают: зачем слугам говорить? Они должны слушать приказ хозяина и его выполнять беспрекословно. За это люди любят собак, кошек, потому что они никогда не возражают. Но, мы-то с вами общаемся большим количеством слов. Значит на более высокой ступени развития. Будем надеяться, что та молодёжь дорастёт. Но если произойдёт это с собаками? Не появится ли ещё один говорящий клан, слой? Боюсь назвать, – ещё одна нация. То что собаки могут обругать, – следовательно их  придётся учить культуре речи, открывать школы, культурные заведения, где они будут набираться культуре. А потом, когда поймут пользу учения, собаки сами потребуют, чтобы их учили. Будут требовать равных с людьми прав. Я уже  об этом говорил.
   В разговоре никто не заметил, как пришел Илья и, стоя в коридоре, слушал разговор старших, пытаясь уловить смысл. А Саша продолжал:
  – Есть библейская легенда, как люди решили построить, в городе Вавилон, высокую башню, до самого неба. Бог напугался этого, и сделал так, что люди, строившие башню, стали  говорить на разных языках. И перестали понимать друг друга. На этом прекратилось строительство башни. Вы же пытаетесь дать собакам язык для широкого использования. Чтобы могли договориться по любым вопросам в широких пределах. То есть исправить то, что сделал Бог.  До сих пор ни животные, ни птицы этим не обладали.  Им невозможно было договориться между собой, тем более строить планы и сообщать их другим. Это мешает их прогрессивному развитию. Теперь возникает другая ситуация. Они могут договариваться. Не родится ли новое чертово племя, с которым придётся бороться нам, как борется Бог с  грешными людьми и с чертями, которые страшно ему досаждают.
  Остановлюсь на этой мысли. Интересно то, что эволюция развития всего живого продолжается. У насекомых нет даже общей команды – опасность! Каждый живёт сам по себе, и спасается в одиночку.
  Правда ориентироваться можно и на поведение, и на другие факторы: Как муравьи, пчёлы и другие насекомые узнают где корм, где цветы? Да просто видят: кто что и откуда тащит и направляются туда.
Такой способ жизни прослеживается у птиц, зверей и даже у людей. У птиц уже есть команда – опасность. Особенно это вещают сороки и вороны.  По ней, они поднимаются на общую борьбу, или улетают. А у зверей появляется более широкий круг объяснения: своими движениями и звуками могут передавать свои эмоции, настроения. Правда, элементарными движениями и звуками, птицы тоже могут передавать друг другу агрессивность, и даже заботу и ухаживание. Это хорошо видно на курах и петухах. Петух подкармливает кур, найдя червяка, насекомого, зерно. При этом кричит: куд – куд - куд. А когда видит опасность, кричит громко: Куд-куда! Выиграв бой - вещает своим кукареку; агрессивно топорщит перья и крылья. Но, пожалуй, на этом и кончается его арсенал знаков. На них не увидишь, таких ритуалов, как у зверей: виляние хвостом и телом, облизывание морды и так далее. Животные демонстрируют свою радость, печаль, виновность, страх, ненависть, агрессию. Кто знает, может эволюция поднимет всех выше – на новые ступени развития.
  – Ой, ей, ей! – воскликнул Володя. Сначала сложив руки, как мусульманин и подняв глаза к небу; тут же по-христиански перекрестился, и промолвил, сделав испуганную мину:
  – Не дай Бог дожить до того времени, когда вороны начнут сговариваться:  что делать, где задарма вкусно поесть, в какой фирме заказать гнездо. Не дай Бог заговорят! Целой стаей как гаркнут! Да если на выборах подсчёт будет по голосам, как сейчас? – затыкай уши, беги и не оглядывайся.
  – Успокойся. К тому времени уже не по голосам будут считать, и даже не по отпечаткам пальцев, а по радужной оболочке глаз или индивидуальному коду, – сказал Саша.
  – Но велика воронья рать; к тому ж им свойственно взлетать. Но вот, с вороньей, ль головой –   
командовать большой страной? – продолжил свою мысль Володя. – И голова их будет быстро развиваться! Боюсь только, что летать они уже не смогут. Голова будет слишком тяжелая. Не поднять. А так как бегать не сумеют, то их звери всех переловят. Это успокаивает.
  – А с кем моя собака может договориться? Это же в единственном экземпляре, – спросил профессор.
  – Но, Вы, же будете вынуждены опубликовать свои эксперименты, иначе ваши труды напрасны. А многим захочется повторить Ваш эксперимент, чтобы убедиться, что это не ложь, и, даже, попытаются размножить. Где-то это можно использовать, как полезное и нужное дело. Но всё предвидеть нельзя. Мария Кюри-Складовская, обнаружив излучение при распаде  ядер урана, не могла предвидеть, что будет создана атомная бомба, и атомные электростанции. Поэтому я не стою на запрещении экспериментов, но хотелось бы, чтобы всё велось под контролем. А это-то и есть самое трудное, чтобы не сажать в тюрьмы Галилеев, и не сжигать Бруно. Чтобы не останавливать прогресс. Но всегда есть опасение, что среди нас найдутся те, кому эти собаки будут нужны, как союзники в хороших и плохих делах. И начнут их размножать. А, так как, собаки размножаются быстрей, чем люди, то может наступить количественный перевес.
  – Но существует закон самосохранения. Люди этого просто не допустят.
  – Это, пожалуй, единственное, правда, очень хрупкое, на что можно надеяться. К примеру: Давно идёт вражда между нациями. Очень убедительный пример с Гитлером – арийская нация. Хотя и сам он не ариец. Но сколько народу погубил, считая их не арийцами? А кроме этого, возникнет и политический вопрос. Собаки будут требовать равных с людьми  прав. Их поддержат заинтересованные люди, например,– проигравшие на выборах. Да и, разве хозяева своих  собак не защищают? Не имеющие прав, будут бороться за свои права. Теперь они могут сговариваться. А люди уже не хотят заниматься политикой.
  – Это в мой огород камушки, на меня намекает,– отозвалась Галина
  – Все знают, что войны возникают в результате враждебности: на национальной основе, религиозной, политической, конкурентной. Все живут на пороховой бочке и дрожат. Но закон самосохранения не работает. Почему? Может мне кто-то объяснит?
  – Потому, что всё подконтрольно, – пояснил профессор.
  – Что подконтрольно? Разве не идёт в открытую война между мусульманами и христианами с сотнями  и тысячами жертв. Не совершаются революции и свержения власти. Всё только временно затухает. И все надеются на авось. Может меня не заденет. А ведь это не человеческая логика, а животных – унести свои ноги, а остальные пусть о себе сами думают. Собаки и те стаей защищаются. Мы-то – люди, чем отличаемся? Готовим оружие для массового уничтожения нас же – людей. Зачем? Да для самосохранения. Вот все и стараемся сохранить себя и убить другого. Потому, что там люди другого сорта, другой нации, культуры? Разве это может быть причиной? По-человечески ли это? А  есть же примеры, которыми нужно воспользоваться. Был многонациональный  Советский союз, есть США,  наконец, хороший пример – Европейский союз. Много наций, культур, языков. Почему бы всех не объединить в один такой союз, с единой общей конституцией, и конституциями каждой страны не противоречащими общей. И, забыть о нации навсегда, и уважать культуру и обычаи народов. Ибо чистых нацменов наверно уже нет. Все перемешались. Запретить публичное вероисповедание. Хочешь верить – верь и молись в своём углу. Всем же ясно, что существование бога не доказано. Что религии – плод выдумки. Поэтому так велико их разнообразие. Зачем обманывать людей ради чьей-то корысти? Пытаются оправдать церковников, что они сделают всех людей блаженными. Не будет воин и ничего дурного. Две тысячи лет они обещают. Сменилось несколько формаций,  а что сделали?..  Запретить партии, пусть это и желание большой группы людей. Ибо это – борьба за власть любыми путями: вооруженным, подкупом, обманом, убийствами и другими грязными средствами. А все должны все делать для всего народа, а не для кучки людей. Без борьбы вооруженной, борьбой логических доказательств. И установить честную конкуренцию во всём: торговле, труде, производстве, спорте и так далее. Вот, если сделать всё это, и объединить всех в одно государство, пусть и по типу Европы, можно во всех странах ликвидировать армии и оружие массового уничтожения. Сделать одну общую полицию. Сколько освободится людей для полезного труда, сколько средств для науки и прогресса. И все мы слезем с пороховой бочки, чтобы жить без страха. Разве это не – Рай земной?!
  – Ох! Дожить бы до этого Рая. Наверно и дети, и внуки не доживут, – сказала Галина.
  – Это зависит от нас. Будем ли мы заниматься политикой? – закончил Саша.
  – Ты думаешь, что кто-то откажется от своего защитника: стаи – партии? – спросил Володя.               
  – Защищать всех должно государство. Если капиталист полезен обществу, – его нужно защищать и беречь. Если кто-то обществу не нужен, зачем его защищать? Надо всегда исходить из интересов общества: нужное – поощрять, не нужное – ликвидировать.
  – Да. Кажется, капиталиста с рабочими ты уже помирил. А людей с собаками объединить не хочешь, – пошутил Володя. – А чем они отличаются? И там и тут грызня, и там и тут за своё добро горло перегрызут, а чужое прихватить пытаются.
  – Ну вот. Начали говорить о собаках, закончили людьми, – сказал профессор.
  – Так в том и беда, что мы от собак недалеко ушли. Понимать-то нас, собаки уже научились, только сказать не могут. А если и говорить научить, то чем они будут отличаться? Временно  грамотой. Так это временно. Скоро они могут обойти наших лентяев.
  Саша говорил бы на эту тему долго, но ему стало казаться, что люди слушают его из-за уважения. Может, думают: «Ну, говори, говори. С нас-то никто не требует всё это принимать  всерьёз, за это бороться и страдать». Ему стало жалко и слушателей, и себя, за пустые речи.
  – Вы нарисовали такую картину, что страшно стало собаками заниматься, – сказал профессор.
  – Извините, разболтался. Не в собаках дело, а в людях. Уж очень хочется, чтобы люди услышали боль души за человека. Встречаемся-то редко, а поговорить так хочется. Поделиться своими мыслями. Но, кажется, я только утомил всех, а проку на волос нет тут, как у мартышки с очками. Выступать, конечно, надо публично, а не за праздничным столом.
 – Ты что-то помянул о поездке в деревню, – поспешила  замять разговор Галина. – Я не спрашиваю зачем, а когда вернёшься? Как мне с Ильёй занятия продолжить?
  – Галя, оставляю на твоё надёжное попечительство моих мужчин. Пожалуйста, будь тут хозяйкой. Договорись обо всём сама с ними. А Володю я прошу помочь мне завтра дотащиться до автобуса. Много надо увезти. Думаю сделать душ с горячей водой. А то приходится в печи мыться. Конечно так теплее, ну хотя бы скатиться по-людски. А может и сына помыть и постирать тёплой водой. Да и самой помыться, если новую цивилизацию примет. Купил водонагреватель, и всякие шланги и принадлежности.   
  – После такого переустройства она к тебе совсем не приедет, – сказала Галина.
  – Может и так. Значит ей там лучше. Заставить жить около меня путём искусственного создания невыносимых условий – это закабаление, рабовладельческие нравы. Всё должно строиться на добровольной основе, иначе жизнь будет не в радость.  А у меня по семье  забота. Я должен сделать, даже если меня и не просят. В этом случае – это не рабство, хотя и похоже, а позывы души. Сделав им блага, я получу удовлетворение и душевную радость.
Я ей писал перед новым годом: «Вам же в деревне жить сложно. Без удобств. Нет ни газа, ни ванны, ни горячей воды. Помыться негде. И ходить на работу в соседнюю деревню за пять километров – далеко». Она там убирается на почте и разносит почту в той деревне и в своей. А зимой сугробы – дороги не чищены. Врача нет, только фельдшер, и тот не в их деревне. Говорил: «Поедем в город». Она мне ответила: «Поздравляю с Новым Годом! В город ехать не могу. Здесь коза, куры, хозяйство. Весной надо посадить огород. Бросить всё – мне это жалко. Я приспособилась к этой не цивилизованной, в чём-то тяжелой жизни. Так я привыкла и мне здесь лучше, чем в городе. Тихо, спокойно, размеренно. Всё время в несложных заботах о сыне, о хозяйстве, о работе. Сидеть и смотреть в окно – я не привыкла». 
  – Конечно, я её понимаю. Каждый человек к своему месту привыкает. Оторваться трудно.
Кажется, пришёл Илья. Пойду с ним договариваться, – сказала Галина и вышла из кухни. 
  Её уход словно послужил сигналом. Все начали подниматься, чтобы идти домой. Уже в коридоре Саша обратился к профессору:
  – Уважаемый Виктор Иванович, я немного повздорничал, по поводу собак. Такой уж я спорщик. Не обращайте внимания. Мне самому очень интересен этот эксперимент. С большим нетерпением буду ждать плоды вашего труда. Готов сотрудничать, оказывать помощь, хотя думаю, что вынашивание и роды щенят, вряд ли понуждаются во мне, – смеясь, сказал Саша. Наверно всё произойдёт без моих философских предсказаний. Но мне интересен весь процесс до мелочей. Поэтому жду вашей информации. Может необходимо регулировать сигнал, какие-то устройства, для общения со щенками в утробе матери. Готов помочь. Жду, жду, с большим интересом!
  – Спасибо, что одобрили желания, – сказал профессор. – Будем встречаться – всё расскажу. Ещё раз спасибо за поддержку. И поговорить на эту тему тоже хочется. До свидания.
  Они крепко пожали друг другу руки, пожелали доброго здоровья и Саша обратился к Володе:
  – Как, ты, завтра – сильно занят? Сумеешь ли помочь?
  Володя деловито дважды кашлянул к себе в кулак, сделал артистическую паузу: посмотрев, сначала на Александра, потом на потолок и снова взглянув на Александра, сказал:
  – Занят!.. – снова короткая пауза. – Начну ворон считать, чтобы знать сколько запасать патронов для их отстрела.      
  – М-да! Дело серьёзное! – поняв шутку, с улыбкой проговорил Саша. – Только может повременить с этим делом. Оставить до весны. Там новые прилетят и счёт твой спутают. Не лучше ли дождаться когда начнётся гнездование и их оседлость?
  – Уговорил... приду, – улыбаясь, ответил Володя и протянул руку для прощания.
  – Ну, доброго всем пути. Счастья в Новом году и больших успехов,– сказал на прощание Саша и все вышли.
                Водопровод
  На другой день, стоило автобусу выехать за ворота автовокзала, как Саша уже отключился от дум городских. Он вспомнил свою деревню, Татьяну с сыном, и жил встречей с ними. Вспомнил её печальные глаза и слёзы во время проводов его, когда он приезжал на заготовку дров.
  « Наверно будет рада моему приезду. Соскучилась, – думал он. И в голове рисовались приятные картинки встречи, которых он ждал и хотел.
  Вроде даже странно, что так тонко и ответственно продумано всё в природе: и это влечение между мужчиной и женщиной, и забота женщин о детях, и ответственность мужчин за их общее благополучие, за сохранение. Как будто действительно сидел очень умный сверх человек и долго думал над тем, какое будет его творение, какие будут их взаимоотношения, чтобы род не мог прекратить своё существование, а длился долго – может, до бесконечности.
  С женским полом, как будто всё проще. У них яснее и конкретнее определен круг задач – дети. А что должен делать сильный пол? Защищать? От кого? Если есть общественная защита в лице государства? Что он может сделать перед этой могущественной силой. Правда, говорят, что женщине около мужчины спокойней. Она чувствует себя защищённой. А следовательно, более спокойной за себя и за своих детей. Конечно, – это не маловажно. Но чем при этом заниматься мужчине – ходить за ней и быть телохранителём? Конечно, нет. Есть и другие естественные заботы. Вот и меня движет эта забота. Но я, ради семьи, пожертвовал своей основной работой. Раньше, днями и ночами думал о производстве и немало достиг. Сейчас моя отдача сократилась. Это не только Татьяна и сын. Илья тоже требует внимания. А на всё времени не хватает. Древнегреческий философ Аристотель, не был бы философом, и не писал бы свои труды, если б на него не работали рабы, освобождая его от этого занятия. Пушкин не был бы писателем, если бы на него не работали крепостные крестьяне. С появлением машин и увеличением производительности труда, у людей увеличивается количество свободного времени. Это послужило ускорению прогресса. Правда, далеко не все используют свое время на полезное дело. Чаще его просто убивают в картёжных и других играх и развлечениях, пропивают столь драгоценное сокровище, отпущенное нам жизнью. Как это печально!  Какие блага могли бы сделать люди, если бы ценили время и не были Обломовыми. Конечно, для этого немаловажную роль играет заинтересованность человека. Над этим нужно думать всем, и чем выше должность, – тем больше. Труд не является необходимой жизненной потребностью, как еда, отдых, движения. Как кошке необходимо точить свои когти, бобру зубы. Он нужен, как необходимость для существования. А если такой необходимости нет – смысл в труде теряется. И только интерес может заставить трудиться. О таком интересе и нужно думать тем, кто пытается создать новое общество – общество без бездельников. Посмотрите сколько пенсионеров, ещё способных трудиться, просиживают своё время у телевизора, забивают козла или рыбу в домино. Они охотно потрудились бы, отдали свой накопленный опыт, а у них его целое богатство. Но оказывается это никем не востребовано. А жаль! Почему бы не выделить помещения для клубов по интересам, по профессиям, где перед ними ставить задачи, разве в нашей жизни их мало: как лучше управлять городским хозяйством, что сделать для улучшения работы завода. Они бы и изобретениями занимались с немалой отдачей, но конечно на план выпуска продукции работать не могут. Они могут работать лишь на перспективу в меру своих сил и возможностей. Обучать молодёжь. Да разве мало они могут подсказать, не требуя за потерянное время больших вознаграждений. Они бесплатно бы оборудовали детские площадки, если дать помещение под мастерские. И многое другое. Нужно создать условие и попросить. Чтобы человек чувствовал, что его труд нужен. Это самое главное. Разве люди не выходят на субботники, не требуя оплаты? Не оказывают помощь пострадавшим? Так почему же это замечательное свойство человека не используется в полной мере? И руководить всем этим могут те же пенсионер. Нужно к ним обратиться, попросить, создать условия и поставить задачу.   
  Есть разница в труде на производстве и в семье. Я еду что-то сделать за большие километры. Хотя меня никто не просит. Естественная потребность движет мною. Кроме чувства собственного удовлетворения, за это, я не получу ничего. Конечно, очень хочется, чтобы это понравилось и кого-то обрадовало. И чтобы эту радость можно было видеть. Она – главная оплата за труд. Как аплодисменты артисту. Если бы руководители широко пользовались этой не сложной платой за труды своих подчинённых, производительность труда рабочих была бы много выше. Каждый хочет, чтоб его труд, даже маленький, был замечен, – так рассуждал Александр, коротая свою дорогу.
  Деревня встретила его холодным ветром с колючим снегом. Несколько молодых пассажиров, приехавших вместе с ним, он не знал и потому не решился попросить дотащить свою ношу. Не встречал автобус и участковый, как это он делал раньше. Оставшись один, он стал обдумывать, как дотащиться до дому. Идти и звать на помощь Татьяну он не хотел. Хотелось появиться неожиданно со всем этим грузом, чтобы удивить и обрадовать её.
  Наконец, распределив груз на спину и грудь, наперевес, в обе руки и часть, волоком, он двинулся по мало хоженым, почти занесённым тропинкам, вдоль деревни. Ему казалось, что деревня то ли спит, то ли вымерла и опустела. Ни людей, ни даже чищеных тропок к дому, не говоря уже о тропе вдоль деревни, он не видел. Словно люди перестали между собой общаться, ходить друг к другу. Но всё это мало его занимало. Он шел с мыслью встретиться с Таней, увидеть её удивлённое и радостное лицо, и как она будет его обнимать с такой поклажей. Ему было даже интересны её действия. А он не будет спешить снять всё это с себя.  Вот и её дом. Тропинка от дверей палисада до крыльца была расчищена. Он подошел к двери, и уже поднял руку, чтобы постучать, как увидел висящий на двери небольшой замок. Вся радость встречи пропала. Он с грустью подумал: «Наверно ушла на работу. Скоро не жди. Что делать?»
  Холодный, колючий ветер не замедлил ему напомнить, что ожидаемого тепла ему не будет. Он повернулся и потащился к дому своей матери. Следы по неглубокому снегу, были наполовину засыпаны свежим снегом и зализаны ветром. На крыльце снег лежал в виде нетронутого сугроба. Верно, никто не по каким нуждам не посещал эту родную ему обитель. Страшное чувство горечи наполнило душу. Вспомнилось и сжало сердце этой пустотой: нет здесь больше матери, нет никого. Жутким сиротством и могильным холодом повеяло от всего, когда-то так родного и близкого, чего он никак не мог забыть.    
  Дверь была закрыта на щеколду и заткнута палкой. Он отгрёб ногой снег от двери, открыл её и вошел в дом.  Холодно и неуютно встретила его квартира. Как будто всё её тепло мать унесла с собой. Пустота и холод сдавили его горло так, что он не мог проглотить. Слабость от безысходности вступила в тело. Он сбросил свой груз прямо у порога и сел на лавку. Его родная изба теперь казалась пустым сараем, и даже склепом, где похоронено его детство, юность и вся  жизнь. И сидит он здесь как на своих собственных поминках. Какое-то страшное сиротство пробралось в его душу и томило её.
  Наконец он почувствовал, что стал зябнуть: «Надо что-то делать?» – решает он. – «Я приехал – не сидеть и мёрзнуть!»
  Он решительно встал и пошел за дровами. Вот уже в печи заиграл огонь. Забрякали кастрюли наполненные снегом и движимые к огню. На столе появились съестные припасы, привезённые с собой. Дом стал оживать, согреваться, становиться снова родным, тёплым. Вот уже и вода закипела. Саша пошарил по полкам и шкафчикам, ища заварки, но ничего не нашёл и сел закусить, чем богат. В это время дверь несмело отворилась. За ней стояла Татьяна в какой-то нерешительности, и даже в испуге. На лице её не было даже намёка на радость. Саша видел лишь удивление в широко открытых глазах, и вопрос непонимания: зачем он здесь?
  – Здравствуй Саша, – холодно сказала она, нехотя перенося ногу через порог.   
  – Здравствуй Таня, – так же сухо, без эмоции в голосе, ответил он, не понимая её холодной встречи.
  – Ты зачем приехал?.. Я тебя не ждала…
  Саше стало неуютно и холодно. Он почувствовал себя лишним – непрошенным, и, похоже, не желанным гостём, пришедшим в чужую квартиру.
  – Извини, что  не предупредил. Счёл это не обязательным и даже лишним. Не думал, что так сильно испорчу твоё настроение своим появлением. Если ты не хочешь со мной встречаться, – можешь больше не заходить. Я кое-что тут сделаю и уеду. Правда хочется на сына взглянуть, если позволишь. Вот привёз водонагреватель. Хочу сделать душ, чтобы можно было вам с сыном помыться по-человечески и бельё постирать
  Татьяна взглянула на брошенные у порога вещи, потом, отпихнула их ногой в сторону и металлическим голосом, полным возмущения, сказала:
  – Какой душ? если нет водопровода. Он давно нарушен, после ликвидации фермы.
  Саша хлопнул себя по лбу: «Совсем забыл. Я же сам таскал воду вёдрами, когда гостил у матери. Думал, как в детстве было. Старое в памяти ещё сильно живёт. Что же делать? Везти назад? Кому он в городе нужен? У всех горячая вода», – подумав, спросил: «А почему водопровод не используют? Сломалось что?»
  – Не знаю. Некому им заниматься. Специалистов нет. Все разъехались кто куда.
« Нет специалистов? – подумал Саша. – В каждом доме электричеством пользуются без всяких специалистов, а тут, – какая разница?»
  – У кого ключ от шкафа скважины?
  – Наверно участковому отдан. Кому же ещё?   
  В голове Саши боролись два вопроса: « Почему так холодно его встретила Татьяна. Может у неё другой, и я здесь лишний. Нужно поскорее отчаливать. Но она должна попросить развод. Наша расписка только мешает. Может она и попросит об этом при отъезде?  Она взрослый человек, свободна в своих  решениях и поступках. Но, как же сын?.. Нет! Я должен сделать всё, чтобы им было хорошо.  А водопровод не будет лишним в любом случае. Тут мой сын, она его мать, да и деревенские будут рады, если сделаю. Нужно попробовать. Буду делать, а там может всё прояснится».
  Он допил свою воду и решительно, ничего не объясняя Татьяне, пошел к участковому. Татьяна вышла  вслед за ним. 
Скоро, вместе с участковым они обминали снег у шкафа. Наконец, дверцы шкафа с ржавым скрипом, отворились. Мотор, вместе с насосом были на месте. В шкафу была пыль и паутина. Контакты окислились, позеленели. Железо поржавело. Предохранители были сняты, но лежали тут же в шкафу.
  – Кажется всё на месте. Ничего не разграблено, не сломано, – заключил Саша, после осмотра.
  – Я сам всё принимал и сохранял, – не забыл похвалится участковый.
  – Тогда за дело. Электромотор нужно просушить, прежде чем включать. Нужна лампа 500 ватт, или электроплитка. Найдём мы их?
  – Найдём! – уверенно ответил участковый.
  – Тогда я пойду домой за необходимым инструментом, а вы за тем, что найдёте. Прихватите провода. Здесь нет розетки. Придётся присоединять к гнёздам предохранителей. Найдёте?
  – И это найдётся.
  – Тогда приходим через полчаса, а то скоро стемнеет.
  Придя домой, Саша не нашел электропатрона для лампочки. Долго не думая он откусил вместе с проводом, патрон с лампочкой в своей квартире, взял, что необходимо, и поспешил к шкафу. Там участковый уже навел порядок – убрав паутину и пыль. Используя свою лампочку, как пробник, он проверил напряжение на клеммах предохранителей, и хотел уже кричать ура. Но взгляд его упал на мотор, и желание кричать пропало. Всё теперь зависит от него. Нужно бы проверить мегомметром целостность изоляции. Но его нет. Будем сушить до утра, а там проверим пробником.  Он покрутил вал мотора. «Тяжело идёт. Нужно бы смазать. Загустело. А это значит пойдёт большой ток. Не сжечь бы мотор?»
  – Смазки найдём, – отозвался участковый.
  – Тогда, включаем, плитку до утра.   
 Он еще почистил окисленные контакты рубильника и предохранителей, подсоединил плитку
и сказал: « Ну, с Богом. До завтра».
  – Что? – осведомился участковый. – Неужели есть надежда?
  – Пока только надежда. Работу будем пробовать завтра. Завтра же, если закрутится, будем заниматься автоматикой бака, его наполнением: включением и выключением мотора по уровню воды в баке. Сегодня уже темно. Ключ от шкафа лучше взять мне. Я приду, как рассветёт. Вы можете придти позднее,   – сказал Саша и запер шкаф.
   Дома Сашу встретила темнота. Подсоединять в темноте лампочку он не захотел. Ощупью разделся и лёг спать. В голове ещё долго обдумывалась предстоящая работа, сомнения, возможные неполадки. Он вспомнил, как около водонапорной башни зимой вырастали  ледяные столбы. Это было необходимо, чтобы не заморозить трубы с водой. Для этого вода должна постоянно течь.  А когда ее не потребляли, она выливалась тут же и замерзала в виде сталактитов.  Об этом тоже нужно думать, решил он. Вопросов много.
  Он долго не мог заснуть, решая насущные задачи беспокоившие его. И когда всё, в общих чертах было продумано, он успокоился и заснул.
  Под утро в квартире стало холодно. Он вспомнил, как в детстве спасительным местом его от  холода была печь. На неё он залезал озябший после прогулок, там спал и даже учил уроки. И всегда думал: как хорошо люди придумали, сделав русскую печку – спасительницу от крепких русских морозов. В Европе – там теплее. И печи там не такие: камины, шведки, столбянки. Но разве они могут спасти? На них нельзя лечь, чтобы спать, получая тепло от кирпичей давно топленой печи. Чтобы они не остывали, их укутывали старой одеждой, одеялами и даже шубами. Берегли тепло!   
Саша залез на печь, согрелся, его разморило и он снова, как в детстве, крепко заснул.
Утром, ещё в темноте, он услышал, как скрипнула дверь, щелкнул выключатель, но лампочки не было. В темноте, что-то поставлено на стол и дверь снова хлопнулась.
 «Верно, приходила Татьяна, – решил он. – Значит пора вставать. Почему-то не пыталась будить? Может не нашла в темноте?» Встав и одевшись на ощупь, он засветил лампадку перед образами, как это было у матери, и при тусклом её свете стал смотреть, что принесла Татьяна. Подключать лампочку он не стал. Ещё потребуется, как пробник, да и для освещения в шкафу. 
  Дотронувшись до кастрюль, он ощутил, что они ещё горячие. Открыв крышку, почувствовал приятый запах гречки. «Всё же позаботилась, хоть и не в сердцах, – подумал он. – А на что она сердита?  Могла бы и не приносить ничего, если так не мил. Кто их женщин поймёт?.. На лице одно, а делают другое. Нам – мужикам приходится принимать, как есть,– без догадок».
  Он поел, выпил кофе. Всё это его взбодрило, и он пошел к шкафу. На улице ещё едва начал брезжить  рассвет. Он открыл шкаф. Пахнуло лёгким теплом. Значит, плитка своё дело делала: обсушила. С подключением лампочку стало веселее. Создалась рабочая обстановка.
Сразу же появился участковый.
  – Здравствуй Александр. Давно смотрю в окно, когда появится свет в шкафу. Вот увидел и пришел, – сказал он и протянул маслёнку с длинным горлышком, какой заправляют автотранспорт.    
  – Здравствуйте, здравствуйте. Очень кстати маслёнка. Сейчас мы всё смажем, и будем пробовать оживить усопшего.
 Когда  смазка была закончена и вал уже легко начал вращаться от руки, Саша с помощью пробника проверил целостность обмоток, и, перекрестившись, хотя в Бога не верил, положил руку на выключатель.  Несколько секунд он держался, обдумывая, всё ли продумано, как гласит пословица: «Перед походом нужно посидеть!» И, наконец, неуверенно включил…  Тишина, хуже грома подействовала на уши. Он ждал щёлчка пускового устройства, но его не было. «Не сработало» – сказал он.
  – Что, не работает?.. – осведомился участковый.   
  – Пусковое устройство не хочет включать мотор. Но мы его заставим. Видимо окислились контакты выключателя, работающего от поплавка, показывающего уровень воды в баке. Было темно, и мы его не проверили. Сейчас мы его обойдём перемычкой. Он поставил перемычку, снова включил выключатель. Пусковое устройство чётко щёлкнуло, мотор вздрогнул и начал набирать обороты. Участковый и Саша замерли, прислушиваясь к ровному звуку мотора. Наконец улыбка осветила их лица. Они посмотрели друг на друга с нескрываемой радостью победителей.
  – Пошел родименький, – проговорил Александр. Пусть поработает на холостых оборотах, а мы займёмся тем выключателем и трубами. Наверно все вентили заржавели. Но опасения были напрасны. Вентили стояли медные и ржавчина их не брала. Быстро разобрались с трубами, что куда ведёт. Достали из колодца шланг с фильтром. Он был подвешен, и не доставал воды.  Всё очистили. Уже совсем рассвело. Полезли на башню приводить в порядок поплавковое устройство и выключатель. Переместили на рейке контакт, чтобы выключение происходило при наполнении бака всего на четверть его объёма, чтобы не качать лишнего. Дворов-то не так много. И пошли по домам жителей проверять краны и предупредить хозяев о пуске воды.
  Вот настал и самый долгожданный момент. Всасывающий шланг опущен в воду. В баке зашумела вода. Саша открыл кран для подачи воды трём ближним домам и побежал проверить работу.  Скоро он вернулся с деловым видом. Всё нормально. Вода идет. Чтобы нам не бегать, я пойду к домам, а вы по сигналу будете открывать краны, или закрывать, если что плохо. Условились с сигналами и дело пошло быстрее. Наконец всё подключено и проверено. Люди в радости вышли на улицу поговорить на радостях между собой, со своими благотворителями, задавая им массу вопросов.
  – Неужели теперь у нас всегда будет вода?
  – А кто будет обслуживать? Кого просить и что делать, если что случится? 
  – Кому платить деньги за  воду и сколько?
Вопросов было тысяча. Участковый записывал их в свой блокнот и, под конец, сказал:
  – Буду решать с нашими властями. Проведём собрание и всё расскажем. У меня у самого много вопросов, но иметь водопровод мне хочется не меньше, чем вам. Потерпите.
  Он отозвал Александра в сторону и сказал:
  – Слышали, сколько вопросов нужно решить? Мне и самому не ясно, кто будет обслуживать, кто ремонтировать, и много еще – кто и что будет делать?
 – Но водопровод-то вам нужен? Вот и думайте. Вы сегодня со мной всё видели, щупали, открывали, включали. Есть у Вас ко мне вопросы? Что Вам не понятно, как делать?
  – Да вроде всё понятно. Но вдруг что?..
  – Что делать в аварийных ситуациях?  Выключить. Так же, как выключаете свет в квартире.
Почему-то у вас нет вопросов, как обслуживать телевизор, холодильник и другую бытовую аппаратуру. А она не менее сложная. А разве не опасно печь в дому топить? Сколько пожаров? Целые деревни выгорают. Разве это менее страшно? И пожарников близко нет. А тут всего-то вода, а не огонь. Что она может сделать, пока кто-то не выключит мотор. Давайте подготовим несколько человек, способных щёлкнуть выключателем, и если температура отрицательная – спустить воду, чтобы трубы не лопнули. А потом должен придти специалист и сделать. Если где-то замёрзнет и лопнет труба, не я не Вы это не сделаем. Нужен инструмент. А отключить эту трубу Вам не составит труда. Перекрыть вентиль и всё. До мастера поживут без воды. Жили же без водопровода много лет.
  – С вами кажется всё просто.
  – И без меня будет так же просто, как дома с холодильником. Подговорите парочку домоседок, а я поговорю с Татьяной, чтобы у вас была 100% замена на случай выключения. И все проблемы будут сняты. Я пойду домой. Надо поставить нагреватель для воды. Сделать горячий душ. Если желаете присмотреться и помочь, – буду только рад!  Говорят –  дурной пример заразителен. Может он не такой уж и дурной? Как Вы его оцениваете?
  – Даже очень положительный и нужный.
   – Тогда пошли.   
Работа в четыре руки пошла не в два, а в три и больше раз быстрее.
  – Молодец! Хорошо работаете, – не забывал повторять Александр, подбадривая помощника.
  – Да мы с Вами не только эту мелочёвку можем делать. Дайте материал, – всю деревню в дворец превратим.
 Участковый улыбался, слушая похвалу, и с ещё большим старанием делал порученное дело.
Вот уже он щупает воду, идущую из крана, как она быстро начинает нагреваться. Уже рука не терпит горячее. Он удивляется и, широко улыбаясь, говорит: «Невероятно! Чудеса, да и только. Сколько лет в деревне был водопровод, но чтобы горячая вода вот так просто текла?.. Этого никто до вас не придумал! Даже в голову не приходило! Да я завтра же еду в город покупать такое чудо, и деревенским расскажу. Пусть сами посмотрят! А сделать я им помогу. Все же очень просто! Большую услугу ты сделал нам, и не только с водопроводом, но и на большее надоумил. Нужный ты человек в хозяйстве. Только, вот, редко приезжаешь. Верно, Татьяна плохо встречает. Мы с ней всёй деревней поговорим, чтобы чаще звала. Ты уж извини, что я тебя не очень жаловал вначале. Не знаком был, а вот познакомился и мне даже стыдно перед тобой стало. Думал, – к людям строгость нужна. Ошибался!  Нет, нужно и внимание! Не все люди плохие. Присматриваться к людям надо. Урок я для себя получил».
  В квартиру вошла Татьяна. Участковый сразу обратился к ней:
  – Слушай-ка, Таня. Мы  всей деревней тебя просим. Ты, уж мужа-то своего, получше привечай, да почаще приглашай.
  – А что он на меня жаловался?
  – Упаси Бог! Слова не сказал. Просто, нужный он нам человек. Не золото, а бриллиант гранёный. Смотри – водопровод сделал. Сколько лет не было. А для тебя даже душ с горячей водой. Ну как его не ценить? Другой бы уехал, и прощай. А он заботливый. Ты уж его прикорми получше. Надо, мы всей деревней тебе поможем.
  Саша стоял в стороне, складывая свои инструменты, и улыбался столь пространным излияниям  участкового.
  Вслед за Татьяной, вероятно увидев её, в квартиру вошли две женщины.
  – Здравствуйте. Тут вот бабы деньги собрали за водопровод. Все рады-радёшеньки, что вода появилась! Просили принять их у нас. Не знаем сколько нужно. Кто сколько дал. Если мало – добавим. Кому эти деньги Александру или Татьяне отдать?..
  – Нет. Вы их отдайте вашему хозяину – участковому. Если что случится, он на эти деньги мастера найдет, – отказывался Александр.
  – На ремонт само собой соберём, – настаивали женщины, протягивая деньги.
  – Нет, я денег не возьму. Делано не только для вас, но и для себя. Лучше пойдёмте, я всем всё покажу, как действовать на случай аварии. Участковый не всегда будет на месте. А в мороз нужно не только выключать, а и воду слить, чтобы она в трубах не замёрзла, и трубы не лопнули. А может даже включать в большие морозы без наполнения бака, часа на два утром по расписанию, как договоритесь. Хитрого ничего нет. Дома включаете, и здесь включите и выключите.   
  Когда вся учёба была закончена, Саша с Таней пошли, от водонапорной башни, домой.  Женщины крикнули им в след: « Татьяна, ты мужика лучше потчуй и держи крепче. Он у тебя драгоценный. Смотри, как бы его не украли. Нашим женщинам он всем понравился. Не золото, а бриллиант!»
Таня чувствовала, что она виновата в неоправданном холодном приёме Саши, и думала, как исправить дело. Но не находила с чего начать, тем более не могла это сделать на людях. Саша тоже молчал. Он думал  об отъезде и, до этого, повидать сына. Уже войдя в дом, он сказал: « Я уезжаю. Хотелось бы на сына взглянуть, если позволишь».
  – Как уезжаешь? Тебе надо на работу?
  – Нет. Но мне тут больше нечего делать.    
  – Как нечего? А водопровод, а нагреватель.
  – Я всё проверил. Все работает.
  – Ты проверил, а я-то не знаю как…
  – Ладно, пойдём, покажу, – сказал он и, подойдя к душевой кабинке, стал показывать.
  – Так с кранами-то понятно. Мне нужно на людях показать.
«К чему она клони? – подумал Саша. – С женщинами нужно говорить через переводчика». Но долго думать не пришлось. Татьяна словно преобразилась:
  – Бриллиантик ты мой. Спинку мне надо помыть. Самой-то мне недостать.
  Она обняла его шею руками и, поцеловав в щёку, крепко прижалась, шепча на ухо:
  – Никуда я тебя не отпущу. Прости, что так холодно встретила. Я думала, ты, приехал, чтобы увезти меня в город, а я ещё не готова.  Поэтому так отрицательно была настроена. Но теперь вижу, что ты даже не предлагаешь мне ехать.
 – Ты же мне написала, что тебе жалко бросать хозяйство, что будешь сажать огород. Как же я могу тебя взять? Привязать, как козу на верёвочке и вести?
 – Да. Как козу на веревочке, – и ей стало смешно. – Не сердись! Теперь-то я вижу, что ты приехал сделать удобства. А сразу-то не сообразила – глупая. – Она ещё несколько раз крепко поцеловала в губы, сильно прижимаясь, и спросила: «Правда? Ты останешься, не уедешь?»
  – Ну, если просишь, – останусь.
  Он, тоже крепко её обнял, прижимая к себе, и начал кружить. Вся мировая закончилась взаимным, крепким поцелуем.   
Два дня они провели в радости общения мужчины и женщины. И снова у них было трогательное прощание. Как и прежде: слёзы и тяжелое расставание. Но нужно уезжать.

                Душа и мозг
  Возвращаясь в автобусе, домой, Саша чувствовал какую-то раздвоенность. Словно он не весь возвращается, а какая-то его часть. Да. Тело, конечно, едет здесь с ним. И он смотрит на него словно со стороны. Но, что-то душевное отделилось от него, раздвоилось, часть осталась с ним, а другая его часть осталась там – в деревне. Наверно это непонятное, отделившееся и раздвоившееся, и есть то, что люди называют душой, – думал он. Вспомнились институтские лекции по философии, связанные с понятием душа.  Душа, по латыни, – дух, дуновение, тончайший воздух, запах.   В ранний период человечества её считали материальной: воздух, дыхание человека, его кровь и так далее. С первым вздохом, родившийся человек, начинает свою жизнь, с последним выдохом он её заканчивает. Но далее, её стали отделять от тела, как отделяется она во сне и может летать, не зависимо от тела. Стали считать, что во время смерти она вылетает из человека и существует самостоятельно. Что она лишь временно поселяется в человека. Его тело – лишь вместилище души, его хижина, и не представляет какой-то ценности, не несёт никакой ответственности за все деяния человека. Возникло понятие души грешной и безгрешной. Что  она не умирает, а после смерти живёт на том свете. И судить будут не тело, а только душу. В религии, душу считали – божественным даром человеку. «Бог сделал из праха земли человека и вдохнул в него душу». Следовательно – это не материальное бессмертное начало в человеке, как некая бестелесная нематериальная сила данная богом. Говорили о жизни человека: « Бог дал душу, бог взял её». Психологи идеалисты понимали душу, как носителя сознания, следовательно, причиной психических явлений. Ей приписывали свойства мыслить, чувствовать, волю и другие свойства. Совокупность переживаний, внутренний опыт. Душа может радоваться или переживать. В речи появились такие выражения: Душа радуется, душа не принимает, сколько душе угодно, жить душа в душу, не виновен  ни душой, ни телом, и так далее.
В учении древнегреческого философа Платона, это вечная истина – мир Идеи. Дух понимается как сверх – разумное начало познаваемое непосредственно, интуитивно. У его ученика философа Аристотеля, – это высшая форма теоретической деятельности высшего разума. Наслаждение ею. А поскольку этим занимается только человек, то Аристотель первый высказал мысль, что душа есть только у человека. И с тех пор никто не пытается это опровергнуть, давая человеку особый статус в живом мире. Однако душу принимали, как сверхразумное начало. Душа – Бог. Сверхъестественная сущность.
   Гегель понимал душу, как единство самосознания и сознания осуществляемое в разуме, как единство практической и теоретической деятельности. Душа – это деяние, ( но только как познание). Гоббе, Локк, Ламетри – считали душу наиболее развитой частью, разлитой по всему телу. И понимали её, как комбинацию ощущений или общее чувство, в целом – как разновидность чувственного познания. И хотя Энгельс и Ленин дали объяснение души, что она является продуктом работы человеческого мозга, то есть материя (мозг) первична, а сознание вторично (продукт работы мозга). Нет мозга – нет сознания – души. О ней продолжают вести разговоры, споры, дискуссии, научные работы. Строить теории. Душу пытаются найти, взвесить. Взвешивали человека живого и после смерти. Нашли, что умерший человек на 22,6г. легче живого. Занимались этим даже институты. В лаборатории воды испытывали влияние души на воду. Как медитация меняет структуру воды. И нашли, что такие изменения есть. Ну, а если душа существует, то в какой части тела она обитает? В какой момент вселяется в тело, когда от него отделяется. Сейчас оживляют и после зарегистрированной смерти, делают операции с длительной остановкой сердца. Кто-то из священников, конечно бездоказательно, высказал мысль, что она вселяется, в момент начала развития плода, вместе с ним растёт и развивается. То есть она вселяется не развитой, – развивается потом. Отсюда делают вывод: если человека не воспитывать, то человеческой души в нём не будет. Он останется животным – Маугли. Опять вопрос. Вселялась душа человека, почему же  появилось животное – Маугли. Куда делась душа? У животных её нет. Наталья Петровна Бехтерева, всю научную жизнь занималась изучением мозга. Её спросили о душе. Она ответила: «Душа, – это что-то отделяющееся от тела. Другого объяснения я не хотела бы давать». Правда и это объяснение она ничем не подкрепила.
  Поскольку все дают высказывания, ничем их не подкрепляя, что  это – особая субстанция, способная жить самостоятельно, отделившись от человека; следует вернуться к определению, которое дал Ленин: «Душа, есть продукт работы человеческого мозга». Его мышление. Мысль нельзя взвесить, найти, где поселилась, вселять и выселять. Она не материальна. То, что она связана с нашими чувствами, с работой мозга, это никто не опровергает. Говорят, что она помогает понять мир. Правильно будет сказать – работа мозга помогает познать мир. А то, что она может отделиться от тела – выдумки. Да, во сне человек может летать, наблюдать себя со стороны. Но это продукт работы нашего мозга. Но мозг есть и у животных. Почему же мы приписываем душу только человеку? Что даже у собаки, довольно развитого животного, живущего и общающегося с человеком, души нет. Но мозг-то есть. А всё остальное его продукт. Пусть она не говорит, но мы общаемся с ней с помощью движения тела, мимики, поведения и взаимно понимаем друг друга.  И так общаются меж собой все звери и даже птицы. Хотя арсенал выражения и сообщения своих чувств поведением, заметно снижается. Наверно у насекомых самый минимум общения. Но и они общаются: спариваются, следовательно, есть любовные вле-чения и чувства, строят совместные жилища, заготавливают пищу. И так далее. Наверно  только одноклеточные не имеют общения и живут сами по себе – приспосабливаясь только к среде. Может, мы отрицаем  души животных, – их свойство мыслить, потому что не можем, как у себя, видеть их мысли. Они не могут о них рассказать. Но что сновидения у собак есть, это подтвердят все, имевшие собак. Все наблюдали, как во сне они лают, радуются, пугаются. Разве это не – проявление душевной работы мозга во сне. Если научиться принимать и читать, с помощью приборов, то, что они видят, слышат и так далее, то можно с уверенность утверждать, что они отличаются от нас, лишь своей возможностью: грамотностью, запасом необходимого материала в копилке мозга. Так же, как грамотный человек отличается от неграмотного.    
  А вот где эта часть мозга, которая этим занимается, стоит заняться учёным. Учёные знают, что световой, звуковой, болевой и другие сигналы поступают в мозг по нервам в виде электрических сигналов, но не сразу в копилку памяти – кору мозга. Зрительный сигнал поступает в зрительные бугры. Мозг – понятие широкое.  Там много отделов. У каждого свои функции. Люди уже научились ловить сигналы с помощью чувствительных приборов. Но понять процесс самого мышления пока не удаётся. Созданы приборы, которые работают аналогичным способом. Компьютер решает задачи, играет в шахматы и обыграл Каспарова, шахматного короля. Подсказывает ошибки при письме человеку. И ведёт с человеком диалог. Так и хочется сказать, что он обладает интеллектом, хотя и в меньшей степени, чем образованный человек. Но с необразованным готов соревноваться.    
  Стоп! С душой, всё таки, ещё не ясно. И работу мозга нужно понять, чтобы создать прибор позволяющий видеть, слышать и так далее. Не поняв этого, нельзя ничего создать.
 Так как же всё происходит? Создав компьютер, люди уже подошли к разгадке работы мозга. Ему ставят задачи  и он отыскивает решения. А у человека?.. Так же приходит сигнал: световой, звуковой, болевой… Мозг ищет на него ответ. Где он его берёт? Конечно в копилке памяти, как и компьютер. Это давно известно – в коре головного мозга. Из этого следует:  Между приёмниками поступающих сигналов и копилкой памяти – корой больших полушарий мозга, есть устройство, которое занимается сравнением пришедшего сигнала с уже имеющимся в памяти, и всем тем, что связано с этим сигналом и хранилось там же, а теперь выводится, как ответ для принятия решения к действию. Следовательно, – эта часть мозга и является тем творцом, что мы называем – мыслит, думает. Это мозговой центр –наша душа.
   На самом деле не всегда идёт процесс мышления с какими-то большими и сложными  сравнениями и логическими выводами. Всё горазда проще, хотя и это простое мы воспринимаем как мысли, ибо получаем  из мозга сигнал к действию ( сообразили). И сложное мышление формируется из этих простых. Разберемся в простом.
    Представим этот процесс:
  Глаз получил сигнал: Впереди лужа, или собака, что-то ещё…  Сигнал, в виде электрических  импульсов поступил из глаза в мозговой центр. Мозговой центр обращается в хранилище и ищет там аналогию пришедшему сигналу, сравнивает их. Если они близки по аналогии, то извлекает из хранилища мозга не только то, что совпало по аналогии, но и всё, что с ним связано: Лужа, когда-то, измочила и выпачкала. Мать за это наказала.( Восстановила память). Выдается решение мозга:  надо обойти. Собака может покусать, напугать. Такое тоже бывает. И мозг выдает то, что уже было связано с собакой, и как этого избежать, то есть  – дальнейшие действия, если такие в памяти есть. Ели нет, нет и ответа, что делать. Вот простейший способ мышления. Мозговой центр всё время получает сигналы внешние и внутренние со своих рецепторов, сравнивает, с имеющимся в памяти, и выдает ответ. Пример: Одевается ботинок. Во время сравнения с предыдущим таким же процессом, найдено не полное соответствие (не на ту ногу). Выдается ответ: не полное совпадение ( что-то не так). Человек вынужден проверить это несоответствие.  Или, другой пример: Ребёнок не знаком с огнём. В его памяти этого нет. Он дотрагивается и получает болевое ощущение. Это всё записывается в его памяти: свет, тепло, боль и все последствия. В следующий раз. Увидев огонь и сравнив его с памятью, он получит полный набор сведений, связанных с этим сигналом:  ощущений и последствий, как ответ и решение к действию. Он будет осторожен, будет знать как лечили, какие были боли. 
  Для более широкого понимания мы учимся, увеличивая объём памяти. В этом нам помогает речь. Животные ограничены в передаче мыслей в разговорной форме. Они могут слушать, но не могут говорить. Что-то они понимают из разговора, но усвоить длинный текст также  трудно, как говорить человеку с иностранцем. В этом они проигрывают человеку. Они иностранцы. Есть мнение, что животные реагируют на интонацию, а слов не понимают. На интонацию реагируют все: и животные, и люди. Но, животные вполне понимают что от них требуют, то есть  увязывают слова с действиями : дай лапу, сядь, ляг, голос, стой, пошла и так далее. Вероятно, понимают и длинные изречения. Кто занимался со скотиной, знает, что они внимательно слушают человека, и соответственно реагируют. Даже птицы понимают, когда им кричат: ципы, ципы, или кыш пошли. А отец звал: ко мне, ко мне. И цыплята летели к нему.
  Какой же вывод? Процесс мышления  у всех животных однотипный с мышлением человека, но у всех разный запас памяти. И разная способность и возможность её пополнения и использования. Так же, как у человека образованного и не образованного, отсталого в развитии, и способного, зрячего или слепого, глухого и слышащего.
  Если считать, что душа – это способность мыслить, то ребёнок, имея пустой мозг, не может соображать – давать правильный ответ на пришедший сигнал. У него нет ещё в копилке того с чем сравнить и вытащить оттуда ответ, а значит не может мыслить и следовательно нет души, так как ничего нет в памяти. А собака, уже много познавшая на своём опыте, среагирует правильно на знакомый сигнал. Следовательно, она имеет душу.
   Люди говорят: «Душа болит; душа радуется». Как это можно растолковать?
  Почему болит душа? Вероятно, пришел сигнал, который нашел себе подобный в памяти и там же с ним связанное что-то тревожное, неприятное. Этого неприятного он и боится. А душа радуется, когда пришедший сигнал извлек из памяти какое-то приятное воспоминание. Если пришедший сигнал не нашел себе аналога в мозгу, то нет и реакции. Тут не стоит сбрасывать с действий то, что заложено генетически. Например:  долго сидящий человек от движения получает удовольствие, так как улучшается кровоток. От смеха расширяются сосуды и он чувствует себя лучше – душа рада. Это опять мозг подсказал, что раньше, от этого организму было лучше. Ребёнок улыбается, увидев мать. Он вспомнил, что мать его накормит и защитит. Так же радуется собака и другая скотина, увидев хозяина, – кормильца и защитника. У собаки и кошки, давно живущих близко с людьми, это ярко выражено.
  Нужно не просто иметь в памяти, например иностранные слова и знать их перевод, но и уметь этим пользоваться: составлять предложения. Вот эти факторы и определяют мышление, а, следовательно, и определяют душу. По Платону – идею, разум. По Аристотелю – высшая форма деятельности, мышление о мышлении, наслаждение теорией.
  Наконец о мышлении в более широком смысле: проектировании нового, воображаемого и так далее. Всё новое создаётся путем сравнения с уже имеющимся в памяти. Человек не видел бога, чёрта, инопланетянина, но пытается их изобразить, путем сравнения. Для бога берут образ человека, для чёрта, образ составной: Что-то человеческое, что-то козлиное, хвост коровий. Так строится  новое, отталкиваясь от старого (известного), по принципу доказательства, как в геометрии Эвклида. Или путём проб: заменой одного, ранее известного, на другое, и тем получение нового; и это новое, использовать как уже известное. Так можно придти к чему-то новому – плоду фантазии. А как происходит восстановление в памяти?  Мозговой центр должен получить задание, что искать. Иногда это приходит как сигнал извне, и ищется в памяти. Услышали слово – вспомнили фразу, по фразе – событие, песню. По нескольким нотам – мелодию, и далее всю музыку, по детали всю картину. Искать в памяти не имея образца, что искать – сложно, но мозг часто справляется и с этим, ведя поиск путём сравнения с чем-то похожим, и через это находит нужное. Не создав начала, нельзя вести поиск. Такой сигнал ищется путём подбора. Как в шутку называют:  «Методом тыка». Подбирают что-то схожее. Оценивают. Если это близко к искомому – оставляют, нет – убирают и ищут другое. По схожести, как сравниваются фотографии, или отпечатки пальцев, или способом резонанса. Как настраивают струну. Так художник подбирает цвета красок на картине. Так учёные строят свои гипотезы. Создаётся новое, – не существующее.      
  Мозговой мыслящий центр не рождается сформированным. Он так же растёт и развивается.  Учится получать сигналы из приёмников, записывать их, и отыскивать аналогию в памяти, выдавая как ответ. Возможно, что и память ещё пуста. Память заполняется тоже с помощью этого же центра. Из-за его неразвитости, мы не можем вспомнить своё рождение и раннее детство.
  Чтобы создать прибор, подобный мозговому центру, надо научиться принимать сигналы, преобразовывать их в удобную форму для записи в памяти и помещать в память. Восстанавливать  из памяти путём сравнения, и выдавать в виде картинки, звука и других узнаваемых сигналов. Вот над этим и нужно работать, – решил он.
  На подъезде к городу, ему обратился сосед по месту, который всю дорогу дремал, а проснувшись, захотел поговорить.
  – Хорошо спиться в автобусе, как в детской кроватке, когда мама покачивает. А Вы разве не поспали? Я смотрю, всё о чём-то думаешь. Неужели так без пользы для себя и упустили столько полезного времени?
  – Нет, почему же без пользы? Даже с очень большой пользой, – ответил Саша.
  – Но, ты, же даже не спал?
  – Для этого будет ночь. Мы же родились не для того чтобы спать день и ночь. Жалко времени подаренного нам жизнью. Слишком малый период, а вопросов очень много.
  Сосед внимательно посмотрел на Сашу, подумав: «Верно мудрёный человек, так выражается. Интересно о чём он думает?» – и ему захотелось с ним потрепаться.
  – А мне кажется, что в жизни всё просто: о чём думает голубь? – где жрать достать, да голубку приласкать.  А о чём думает голубка? – где корм достать, да как голубя приласкать.
  – Да, всё у тебя просто. Так просто и примитивно, что жить так не хочется. Каждый день пожрал, да прижал. Не интересно и скучно. Это ты нарисовал картину животного мира и то в сильно урезанном виде. И у них есть забота о потомстве. Правда, у мужского пола другие заботы. А мне хочется пожить человеком: что-то творить, создавать, чтобы людей радовать, и самому их радостью жить и любоваться.
  – Ну-у-у,– протянул сосед. – Красивые фразы. Все живут элементарно просто: работают для того, чтобы денег достать. А харч есть, так, кто будет работать? Разве что коммунисты. Только и они побросали свои билеты, когда у них привилегии отняли.
– Значит, это были не коммунисты. С такими, коммунизм никогда не построишь. Разворуют.
  Ты собачью жизнь расхваливаешь. Кормёжка есть, лежи себе в углу без забот. Может тебя эта собачья жизнь устраивает, но я хочу быть человеком: творцом, создателем.
   
                Похищение ребёнка
   Около своего дома он увидел Егора, игравшего в футбол с мальчишками. Тут был и Илья.
Саша окликнул их. Они с радостными лицами, раскрасневшиеся от игры на легком морозе, подбежали к нему. Видно было, что они соскучились по своему благотворителю, и это было приятно воспринимать Саше: их радость и здоровый румянец лиц, и задор, и бодрый вид, рождённый игрой. «Молодец Егор. Не постеснялся играть с мальчишками. И Илью вытащил».
  Подумал Саша, и обхватил их обоих в охапку, что сделали и они. В этом чувствовалась их искренняя дружная  семейка, объединявшая общей радостью всех. Илья начал прыгать около Саши, держась за его плечё. Но Егор отстранил его, сказав:
– Иди к ребятам, мне нужно кое-что сказать Саше. Илья неохотно отпустился, взглянул неодобрительно на Егора и побрёл к мальчишкам.
  – Саша, я должен тебе сказать, – обратился Егор. Вчера меня встретил старый кореш по зоне, который приезжал в деревню. Тогда я вам не сказал всего, не хотелось пугать. Но он не унимается. Я боюсь, как бы он не нашел другого подельника, и не украл вашего ребёнка.
  – Моего ребёнка? Серёжу что ли? – уточнил Саша.
  – Его. Татьяниного сына.
  – Кто же его собирается выкрасть?
  – Этот вопрос и меня заинтересовал. Вчера кореш водил меня в кафе. Там к нашему столику подошла официантка, и у них завязался разговор. Вероятно, это было продолжение старого разговора, потому, что они разговаривали не полным текстом, а намёками, всё время, оглядываясь на меня. Вскоре обратились ко мне. «Ты боялся, что я тебя обману, – сказал мне кореш. – Вот работа. О цене договаривайся сам. Сам и расчёт получишь. Соглашайся. Хороший кусок отвалят. Дело верное. Чего тянешь. Упустишь золотую рыбку, другие выловят». Я колебался. Но когда он намекнул на других – испугался. Как бы это дело не проморгать, и решил взяться, чтобы было всё под контролем. Сказал, что согласен.
  Официантка ушла, но вскоре вернулась. В руке её был свёрток, который она отдала корешу. Получив своё, он сразу вышел из кафе, а официантка подошла к самому моему уху и тихо спросила: «Сколько,  будешь заказывать?» Я назвал круглую сумму. Думал  испугается. Но она и глазом не моргнула. Только сказала: «Я сейчас приду». Скоро она вернулась. Принесла бифштекс и стакан чая, которых я не заказывал, и шепнула: «Согласна». С этим она и ушла. Я съел, что принесли, и ушел. Теперь давай вместе думать, что делать? 
  – Расскажи, как выглядела официантка.
  Егор подробно ее описал, и Саша узнал ту официантку, что давно работает с Зиной и защищала её на  суде. «Верно, сама Зинаида прячется, – подумал он. – Тут не всё, как во сне.
Ну что?.. – подумав, сказал Саша. Мы с тобой их не арестуем, надо привлекать милицию. Ждать тоже нельзя. Пойдём, пообедаем, подумаем что делать, а после решим. У меня знакомый прокурор, с ним посоветуемся.
 Они крикнули Илью, и пошли в квартиру.
   После обеда Саша спросил Егора:
  – Как ты моё предложение принимаешь: сходить посоветоваться?
  – Не люблю я эти заведения. Но что делать? Другого-то ничего нет. Пойдем…
  В прокуратуре Сашу приняли как старого знакомого. Доложили прокурору, не спрашивая, по какому вопросу. Прокурор встретил Сашу с доброй улыбкой и с хорошим расположением. Присаживайтесь, рассказывайте, с чем пожаловали. К нам с хорошими-то вестями не ходят. Мы уже к этому привыкли, так что не стесняйтесь. Что случилось?
  – Да, пока что не случилось. Пришли посоветоваться, что делать, чтобы не случилось.
  – Что? Кому-то сон дурной приснился, или что-то показалось. К нам и с такими делами приходят часто. Если не случилось, то может и не случиться? – прокомментировал прокурор.
  – Я вас понимаю, – сказал Саша. – Помню, со сцены пели частушку о милиции: «Успокойтесь, что, вы, тётя – вот убьют, тогда придёте». У нас дело более реальное.
  И он рассказал о заказе похитить его сына. В подтверждение привёл исполнителя.
Опросили Егора. После его рассказа прокурор задумался.
  – Заказали похитить ребёнка, за круглую сумму. И исполнитель здесь. Следует вычислить заказчика. Это уже кое-что. Так, наверно это очень просто. Вы нам показываете заказчика, и все дела, – заключил прокурор. Потом подумал и сказал:
  – Нет. Тут, пожалуй, сложнее. Похоже, что официантка выполняет чей-то заказ, и мы не возьмём всех. А найти надо всех, кто этим занимается. Здесь всё надо продумать до мелочей. Чтобы привести ребёнка из деревни нужно не меньше двух дней. За это время нужно всё обдумать и подготовить. Не исключено, что за Егором могут следить. Нужно имитировать поездку. Пусть он съездит к себе в деревню, и привезёт куклу, которую ему даст водитель здесь, но в сумке. Обратно возвратиться, как с ребёнком.
  План я сообщу завтра по телефону. Операцию начнём через два дня, не раньше. Всё. К нам больше не приходить. Связь только по телефону, – сказал прокурор. – Я помню, твоего сына уже похищали. Что, это такая ценность, что опять хотят похитить?
  – Думаю, что у похитителей не хватает своих мозгов, чтобы придумать, что-то своё – новое. А поэтому используют готовый, проверенный вариант. За него же никто не пострадал. Конечно, есть и другие способы. Меня, да и большинство других, женили почти насильно. А со стороны посмотреть, дело добровольное. И много лет прожил без цепей и решеток в добровольном заточении брачного союза. А я не хотел жениться. Хитро устроена природа. Молодые люди не знают, что после связей с женщиной, у них появляются чувства ответственности за женщину, за детей. И эти чувства начинают ими владеть, руководить их поступками. И нужно бы уже в школе рассказывать об этом. Хотя, против природы идти трудно. Поэтому, с нелюбимым человеком лучше не начинать. Чтоб потом не проклинать.   
  – Если нет вопросов, то будем прощаться. Я вам позвоню, – заключил прокурор.
  На другой день позвонил прокурор и посвятил в планы. Егор должен доехать на городском транспорте до остановки – Берёзки, там встретиться с водителем, который с ним будет работать. Он его проконсультирует, прежде чем выехать в деревню; передаст сумку, и, встретит по возвращению из деревни через день, на автостанции. Что делать дальше, ему подскажут.
  Прошли условные два дня. На третий день вернулся Егор с запеленатой куклой, сел в знакомую машину и поехали к кафе. Машина остановилась метрах в ста. Егор оставил куклу на сидении и пошел в кафе. Там он встретил ту официантку, и спросил её, где будет передача ребёнка. Официантка сама назначила место встречи. Егор просил поторопиться, ребёнка нужно кормить и пеленать. Когда он вышел из кафе, машина стояла рядом. В машине, кроме водителя, сидела ещё женщина с ребёнком. Лицо её было закрыто приспущенным платком. А поскольку она сильно наклонила голову, то разглядеть лица было невозможно. Ничего не спрашивая, он сел в машину.
Место  встречи было выбрано в безлюдном скверике на окраине города. Вскоре, на противоположной стороне скверика остановилась чёрная иномарка, из которой вышла официантка. Егор осмотрелся вокруг. Из людей был только дворник с метлой, который был занят своим делом, и не обращал ни на что  внимания. Егор вышел из машины навстречу официантке и хотел у женщины забрать куклу. Как он предполагал. Но когда он его коснулся,  ему показалось, что свёрток с куклой стал живой, он явно чувствовал шевеление. Женщина не отдала ребёнка, а тоже вышла из машины и подошла к Егору. Он остановился, соображая, что произошло. Официантка подошла совсем близко, спросила:
  – Можно посмотреть?
  – Сначала покажи, с чем пришла? – почти машинально ответил Егор.
  Она открыла сумочку. Егор увидел там пачки долларов.
  – Можно пощупать? – спросил Егор. – И тебе разрешаю пощупать.   
  Она вынула один банкнот и подала Егору. Пока он осматривал банкнот, она пощупала ребёнка, который изрядно шевелился, и, убедившись, что тут живое, решилась произвести обмен, протянув Егору сумочку, а сама стала открывать покрывало с лица ребёнка.
  Егор принял её сумочку.  А она, откинув покрывало, увидела вместо ребёнка – страшную чёрную морду с выпученными глазами  и зло оскаленными зубами противного бульдога. Она испугалась и пыталась бежать. Но руку её уже крепко держала женщина с собакой. Из машины выскочил водитель. Вместе они затащили её в машину. Взглянули на иномарку, но её уже не было. Водитель сообщил в полицию, что официантка задержана, а иномарка пропала.
  – Мы знаем. Нам сообщил дворник. Заберите его, он скажет куда ехать. Это наш человек. 
Дворник уже бежал к машине, бросив в скверик свою метлу.
  – На Никитскую, – только и сказал запыхавшийся дворник. Машина рванулась, и началось преследование. Скоро они увидели  ту иномарку. Но она была далеко и свернула влево. Пока добирались до поворота, иномарка уже пропала. Водитель взялся за телефон, но ему подсказали передать трубку дворнику. Егор услышал, как дворник объяснял приметы  женщины: «В шляпе с вуалью, на плечах чёрная накидка. На лице противомикробная маска и тёмные очки». 
  – Машина задержана при выезде из сквозного двора. Женщины нет. Осмотрите  все подъезды двора, – сообщили в ответ
  Дворник скинул маскировочную одежду и пошел по подъездам. Водитель вышел из машины и озирался вокруг. Вскоре прибыла оперативная группа с двумя собаками. Водителю велено доставить задержанную в милицию. Там Егор подал сумочку с деньгами. Следователь взглянул и улыбнулся:               
  – Фальшивки – имитация под доллар, купленные в киосках.
   Егор указал на доллар, который ему дали, как образец. Следователь внимательно его рассмотрел и сказал: Вот этот настоящий, остальные подделка. Можешь этот доллар взять себе за работу. Остальные приложим к делу.   
  Вскоре привезли водителя чёрной иномарки. Допросили. Он сказал, что обеих женщин посадил в разных местах, как случайных пассажиров. Их не знает. Женщина в шляпе с вуалью села раньше. Рассмотреть её лицо не удалось. Под белой вуалью была одета противомикробная маска, а на глазах зеркальные очки.  Мог рассказать только об одежде.
  Официантка призналась, что хотела приобрести ребёнка, но не ворованного, а у отказников. Эту услугу она и просила выполнить за вознаграждение. Про доллары её даже не спрашивали. Спросили, зачем пытались обмануть ложными купюрами? Ответила, что расплатиться настоящими деньгами, она не могла. Слишком дорого. Эту афёру ей подсказал клиент, которого она знала, как частого посетителя кафе, который и познакомил её с исполнителем. Он обещал, что не допустит угрозы со стороны Егора. Она описала приметы клиента. Клиент был рецидивист, лицо известное. Но оснований для его задержания не было. Вскоре вернулся полицейский, дежуривший в кафе. Сообщил, что заведующая отсутствовала   долго. По приходу заявила, что была на рынке по поиску нужных для кафе продуктов. Была  одета в коричневую куртку, со светлым шарфиком. Волосы открыты. Ещё  отсутствовала  официантка. Официантку заведующая отпустила по её личной просьбе.
 С официантки тоже нечего было взять. Её отпустили. Так провалилась эта операция.
  Когда Саша пришел из милиции домой, к нему подошел Илья.
  – Ну, что? – спросил он Сашу. – Поймали?
  – Кого ты имеешь в виду – поймать?
  – Мне Егор сказал, что хотели украсть ребёнка.
  – Нет, Илья, не поймали. Женщина в чёрной шляпе с вуалью скрылась, в каком-то подъезде. Не могли найти. Может, с собаками найдут? Не знаю.
  – Тоже мне, милиция. Ей только с такими, как я, воевать. И то, если бы не Вы, они бы меня тогда не поймали.
  – Почему ты так о милиции отзываешься?
  – Так эту женщину я знаю. Это Зинушка-зима. Я видел, как она переодевалась в кустах за кафе.
  – А что ты там делал?
  – Меня Егор послал следить.
  – Следить?..  За кем следить?..
  – Он велел за всеми следить: кто будет приходить, и выходить из кафе.
  – И ты всех видел?.. Ну, вот что. Ты никого не видел. Я не хочу, чтобы тебя начали таскать по милициям, а потом с тобой  расправятся бандиты. Это дело очень серьёзное. Пусть занимаются взрослые. Они для этого учены. А ты просто не понимаешь, чем это может кончиться. Я за тебя  несу ответственность. Егор взрослый. И то я теперь за него боюсь. Я поговорю с Егором. А ты мне сказал и больше никому, даже Егору. Я сам сообщу кому надо.
   Но сам при этом подумал: «Сообщить в милицию? Что, она будет его сторожить? Милиция любит, чтобы ей принесли всё готовенькое в кабинет. Да и показания, не совершеннолетнего, можно ли пришить к делу? Наверно те, кто обожглись на этом деле – повторять не станут, да и доверие между ними пропало. Рассыплется компания, если их не беспокоить. Корешь своё получил. Если не тревожить – копаться в причине провала не захочет. Риску больше».
  И он решил с милицией повременить. Его мучил другой вопрос: « Вот уверяю себя, что души нет, что это продукт работы мозга. А сам сомневаюсь. Как же мозг мог предвидеть кражу ребёнка, и сообщить об этом во сне? Странное это дело – вещий сон. Ну, Менделееву приснилась таблица, потому что он этим занимался. Во сне мозг только продолжил его работу, и подвел к выводу. Человеку не связанному с наукой этого не приснилось. А как обстояло дело у меня? Я же не думал об этом. Хотя, как сказать?..  Уехала Татьяна. И мне вспомнились прежние события, связанные с ней и с кражей ребёнка. Значит, мозг, всё же, мог над этим работать. Он не мог предугадать, что так случится. Вероятно – это простоё совпадение. Не все же сны вещие. Какие-то просто могут  совпасть с реальной жизнью, как пророчества ясновидящих. Но вот врачи утверждают, что ночные кошмарные сны возникают, когда плохо с сердцем: его жмёт, неудобно лежишь, плохое дыхание и просто оно днём устало. Помню, как мне снились сны, когда нужно было бежать, а ноги не могли бежать. Проснувшись, находил, что они запутались в одеяло. Или, был такой сон: шел я по улице. На ней вместо домов – комнаты без стен. Прохожу мимо их и вижу, что есть в доме: родителей и их необычных детей. Головы, как футбольные мячи,  необычно раздутые. Проснулся. Своя голова словно распухла. А то приснился бой, где я потерял руку. Оказалось – просто отлежал. Кровь не поступала, и она обмякла, и была как тряпка – неживая. А то приснился взрыв, от которого даже вздрогнул и проснулся. Оказалось  – громко хлопнули дверью. Но что интересно. Я видел картину предшествующую взрыву, а проснулся во время хлопка двери. Словно дверью хлопнули после просмотренной картины: я бежал, на меня пикировал вражеский самолёт и сбросил сзади меня, совсем рядом, бомбу. Эта картина, как бы, была пророческой к этому взрыву – хлопку двери. Видимо мозг сумел найти картинку, связанную с взрывом, и поставил её до хлопка, а не после. Ибо так ближе к реальности. Поставить эту картину после взрыва было бы просто неуместно. Я же  после хлопка сразу проснулся, и видеть картину не мог.  А когда после получки, перед сном подумал, что нужно положить деньги в банк, приснилось, как будто шел по базару, и за мной следил жулик. Я осмотрел себя и заметил, что из моего кармана торчит пачка денег. И я всё пытался скрыться от жулика. А оказалось, лежу на сердце и крепко его зажал. Мне, просто, неприятно жало. Наверно каждый сон с чем-то связан, но мы не всегда можем эту связь установить. Врачам это известно. А простые люди строят всякие догадки. Даже есть целые книги – толкователи снов. Но это не имеет с реальностью ничего общего», – решил Саша и успокоился.

                Очки для слепых            
  Дома он опять погрузился в работу, заботу, домашнюю суету. Дни стали мелькать, как пейзажи за окнами курьерского поезда. Приходилось постоянно решать какую-то мелочёвку дел, не решая существенных задач. И ему иногда было даже жалко потерянного времени. Но он говорил себе: «Взялся за гуж, – не говори, что не дюж». Правда, он её перефразировал: «Не говори, что не муж». И тянул эту семейную лямку, учёбу Ильи и Егора, постоянные встречи с Галиной, с Катей. И думать над прибором оставалось совсем мало времени. А он висел на нём как тяжелый чемодан, который нести тяжело, а бросить непреодолимо жалко. Галина приносила ему частотные характеристики в виде записей на ленте и поясняла: – «это световой сигнал принятый глазом, это во время отсутствия света. Свет и темноту создашь сам, чтобы увязать вид сигнала с частотной характеристикой». И Саше приходилось ночами заниматься с компьютером, чтобы всё это ввести, соединить вместе, чтобы при вводе частотного сигнала, компьютер выдавал свет или тень. Проделав это, он готовил Галине новое задание: получить  характеристику зелёного, синего и красного сигналов на пациентах. Она покупала цветные очки, просила своих клиентов их одевать. Но однажды  это заметил и заинтересовался врач.
  – Зачем Вы это делаете, без согласования со мной? Я должен это знать. Ибо за здоровье клиентов несу ответственность я. А что собираетесь делать Вы, и как это повлияет на здоровьё клиентов, не знаю. Вы или объясняете, и согласовываете свои эксперименты, либо вас придётся отстранить от работы.
  Галина испугалась потерять свою работу. Делать было нечего. Надо всё рассказывать.
  – Меня попросил снять характеристики зрительного сигнала мой знакомый по институту.
  – Зачем ему это нужно? – спросил врач.
  Он увидел в этом своего конкурента. А конкурентов никто не любит. Ему показалось, что кто-то инкогнито ворует его заработок, работая на его приборе.
  – Он, что, тоже врач офтальмолог?
  – Нет. Мы вместе с ним учились в машиностроительном институте. Я же тоже не врач, а работаю по обслуживанию медицинской техники.
–Если не врач, зачем ему эти характеристики? Это чисто врачебное дело. Вы что-то от меня скрываете. Прошу открыть ваши карты. Вы замечательный специалист, я это в Вас ценю. Но если за моей спиной делается неизвестное. Я этого не могу терпеть. Вы это должны понять.
  – Мне, Вам, даже нечего сказать. Он работает на машиностроительном заводе. Меня попросил снять характеристики, он хочет сделать зрительный аппарат – очки для слепых.
   – Сделать зрительный аппарат – очки?! В нашем городе есть такой человек, и он никому ещё неизвестен?! Что-то тут не то. Он просто не понимает, за что взялся по своей наивности! Не зная медицины изготовить зрительный аппарат?!
  – А что? Разве очки врачи изобрели? Помнится, что они появились в Венеции в 13 веке у  мастера стекольного дела, а позднее у немцев, и тоже не врачей, а у стекольных мастеров. И телескоп создал Галилей. Правда, это уже не очки.
  Врач серьёзно посмотрел на свою помощницу. – «Она довольно образована, чтобы со мною спорить. Как бы мне не оказаться профаном», – подумал он. И потому спросил более осторожно. Вопрос о зрительном аппарате заинтриговал его.
  – Кем работает ваш знакомый на заводе?
  – Ведущим инженером конструкторского бюро. Разрабатывает станки автоматы.
  Галине захотелось подчеркнуть его значимость, и она добавила:
  – Его станки даже Германия закупает.
  – Германия?!.. Такого человека все должны знать!
   – А его и знают все, – вошла в роль куратора Галина.
   – Что, и я знаю?
  – Все знают. По всей России и даже за границей.
  – Что же это за феномен, о котором я не могу догадаться?  Да ещё житель нашего города.
  Напомните, пожалуйста. Подозреваю, что у меня уже склероз, – поскромничал врач.
  – А разве Вы не слышали о говорящей собаке, которая бандитов раскрыла?  Это его собака.
Он заставил  её заговорить, вместе с профессором – ветеринаром, который сделал операцию  собаке на горле, вставив голосовой аппарат.
  – Говорящая собака? Какая-то чепуха. Выдумки нашей необузданной прессы. Вы её видели?
  Галина так на него посмотрела, что врачу стало неприятно за свой вопрос.
  – Так, так, так! Вспоминаю! Действительно такой человек известен. Просто запамятовал. И Вы его хорошо знаете? Даже вместе учились и сейчас продолжаете с ним сотрудничать?
 «Сотрудничать, – подумала, про себя, Галина. – Я ему почти жена».– Но ничего не сказала.
  – Я Вам даже завидую. Может, Вы, нас познакомите, или это невозможно? Может, я буду чем-то полезен при работе над прибором. Очень бы хотелось внести свою лепту.
  – Я поговорю с ним. Наверно от помощников, тем более специалистов, он не откажется.
  – Буду рад познакомиться! Жду встречи! Вы меня извините, за некоторую проявленную жесткость. Думал он мой конкурент – хлеб мой отбирает. А теперь готов ему помогать.

  При очередной встрече, Галина, рассказала Саше о просьбе врача встретиться с ним.
  – Буду только рад. Мне нужны советы специалиста. А если даже сотрудничество – это замечательно. Пожалуй, я приду к нему. Всё же в клинике более деловая обстановка для встречи, чем дома. Заодно познакомлюсь с медицинским оборудованием, и самим процессом работы. Договорись о встрече с ним, когда я отдыхаю, а он ещё в клинике.
  Снова он принял от Галины характеристики цветных сигналов. Снова работа по ночам. Днём приходилось уделять внимание Илье и подсказывать, чем заниматься Егору. Обсудил с Галиной вопрос об изучении с Ильёй химии. Все химические опыты обещал взвалить на себя.   
  – Хорошо, – согласилась Галина, не велика премудрость в начальной программе химии. Немецкий он хорошо усваивает. Уже пишет диктанты и сам составляет предложения. Молодец! Я куплю ему книжку на иностранном языке для начинающих. Пусть учится переводить и читать. Так изучение пойдёт быстрее и с интересом. Пусть почувствует свои возможности в реалии.
  – Ты у меня просто находка, – и, Саша искренне с душой целует Галину. Она смотрит испытующе на него, стараясь понять: нет ли в этом порыве измены своей жене? Но оправдывает его давними их связями, и измена зависит не только и не столько от него, сколько от неё; к чему она совершенно не склонна.
  – Саша, а ты помнишь, как когда-то целовались. Были: несмелым мальчишкой и трусливой девчонкой. Ой! как давно это было, а всё ещё помнится.  Тогда я считала, что все взаимоотношения должны строиться на строгом их выполнении: ни шагу влево, ни шагу вправо. Даже переживала, сохраняя свою гордость и честь. На этом и споткнулась. Была твёрдо уверена, что целоваться надо тогда, когда будешь твердо уверена в своём друге. Дашь клятву себе и ему в вечной любви. И только тогда скрепить эту клятву поцелуем. А получилось как-то неожиданно, непроизвольно, бесконтрольно. Просто тянуло к этому, и невозможно было устоять и думать о чём-то. А потом целовались бес конца, потому что хотелось, и было так приятно, что сердце трепетало и пыталось птичкой выпорхнуть наружу. Не хотелось думать ни о каких запретах. И теперь над всеми прошлыми запретами хочется смеяться. Глупо дело!..
  – А что бы ты посоветовала молодым?
  – Сейчас молодые другие,– более свободные. Все наши строгости им не приемлемы. Хотя, как сказать? Наверно есть и такие,  как я, но больше таких, как твоя Зина. Сейчас на брак смотрят легко. Начинают жить до брака. И это становится нормой.
  – Вспомнил анекдот, пожалуй, точно подметивший новые нравы: «Внучка пошла из дома. Бабушка её спрашивает:
  – Ты куда пошла? – внучка отвечает:
  – Замуж, бабушка, замуж. 
  – Как замуж?.. У тебя в руках только сумочка. Вот раньше я выходила замуж, целый сундук приданого везла на лошади.
  – Так тогда, бабушка, ты на всю жизнь выходила…  – отвечала внучка».
А ведь и у нас с тобой никакого приданого не было. Пожила бы ты со мной и тоже сбежала, как Зина, к другому.
  – Да уж от пьяницы не сбежала, от тебя бы тем более не ушла… Но, по правде говоря, – скучный ты. Мало внимания жене оказываешь. А женщины в этом очень нуждаются. Когда мы с тобой раньше гуляли, ты был внимательный, чем-то старался меня занять, удивить, услужить. А теперь стал совсем другим  – сухарём.  Старишься наверно…
Она с любовью и, какой-то жалостью посмотрела на него, и погладила по щеке. 
  Правда и я изменилась. Раньше мне хотелось слушать тебя, о чём бы ты ни говорил. Хотелось через это понять тебя до самых внутренностей, и даже больше. А сейчас не знаю, что мне нужно? Наверно только небольшое внимание, поскольку всего тебя я знаю, и больше узнавать нечего. Просто хочется о тебе заботиться, помогать, и получать за это, как небольшую оплату – немного внимания для радости, что я нужна. А что ещё больше надо?
  Наверно и Таня обижена твоим вниманием, потому и живёт в деревне. Когда близко – потребность в этом чувствуется сильнее. А далеко…  – не видишь, не бредишь. Тебя к этому делу подтаскивать надо. Ты к этому отнесись внимательней. Женщине ласка нужна. Да кому она не нужна? Хотя, наверное, начало всему  – должно исходить от женщины.   
  В квартиру вошел Егор – радостный, взволнованный. Галина сразу засобиралась домой.
Саша пошел за ней в коридор. Егор остановил их.
  – Ура! У меня важное сообщение! – с апломбом и эмоциями проговорил он.
Услышав это,  из комнаты в коридор выскочил Илья. Егор схватил его подмышки, и высоко подняв, радостно сообщил:
  – Мне дали роль в спектакле! – опустив Илью, он поднял его нос вверх и добавил:
  – Сегодня был просмотр. Меня утвердили. Правда, режиссёр сделал кое-какие замечания по характеру героя, потому, что не знаю самого произведения.  Начну изучат его, что за птица?   
И он посмотрел на сияющие лица, окруживших его, с видом героя торжества.
  – Поздравляю!  Я в Новый год на чёрте убедилась, что ты будешь артистом, – сказала Галина.
  – Я очень рад твоим успехам! – сказал Саша. Крепко пожал руку, обнял другой рукой и дружески похлопал его по спине.
  Илья взял его другую руку, и, сплеча хлопнув по ней своей ладонью, сказал:
  – Я тоже рад! – и, не сдержавшись, от радости запрыгал на месте.
  – Ну вот. В вашем семействе радость. Как мне приятно смотреть на всех вас, и радоваться вместе с вами. Как хорошо, что у вас так всё удачно складывается. Ну, а мне пора идти, – сказала Галина. – Я переговорю с врачом, – обратилась она к Саше, – и позвоню тебе.
  – Да. Буду рад с ним встретиться. Спасибо тебе за это, да и за всю остальную помощь, которую ты нам оказываешь. Будем ждать тебя к нам снова. 
  Саша помог ей надеть пальто, оделся сам, и, пошел проводить до автобуса, не забыв  ласково поцеловать её, прощаясь.
  – Начинаешь исправляться, – подметила Галина. – Эти нежности ты для жены побереги. 
  – Обещаю!.. А как звать врача?
  – Врача звать Вадим Ильич. До свидания.
  – До свиданья, Галка. Улетаешь? 
  – Улетаю…  да всё получается – недалёко. Держит что-то. Словно коза на привязи.
  – Жду прилёта. Весна пришла.
  Они ласково улыбнулись друг другу и расстались.
  Галина уехала полная радости. Она чувствовала свою причастность, нужность для счастья семьи Саши, которая одухотворяла, давала силы, вселяла смысл жизни, что всё, что она делает – нужное дело!  И это её окрыляло и поднимало над всей мелочью жизни.

 
    Через несколько дней состоялась встреча с врачом.
  Сашу встретила медсестра у двери  кабинета врача, поинтересовалась: кто и зачем? После этого  скрылась в кабинете. Скоро она вышла и просила немного подождать. «Верно, что-то приводит в порядок, – подумал Саша, – наверно боится осуждения. Не буду его стеснять».
  А доктор, вспоминал кто такой?. Он уже забыл за делами, что сам просил встречи. Наконец он догадался открыть свой журнал и нашел разговор с Галиной.
  – А, это, вероятно, волшебник и чудотворец о котором так распекалась Галина. Вот и его имя.
Интересно, интересно что за фантазии в его голове: очки для слепых. Может он ещё и землю хочет заставить крутиться в другую сторону, чтобы климат изменить? Это простая фантастика
Заставить видеть слепого. Пустая затея, и я должен это ему доказать! Жалко времени, но хочется  взглянуть и познакомиться с этой известной личностью. Почему о нём такие легенды? 
  Обнаружил бандитов, – стал вспоминать он рассказ Галины, – это, возможно дело случая. Но обнаружил их с помощью говорящей собаки. Говорящая собака!? Это уже не просто случай, а что-то мистическое. Кажется, тут есть что-то связывающее и с мистическими очками. Какая-то несусветная чепуха. Но люди поверили в говорящую собаку. Ей даже памятник поставлен. Правда, это за поимку бандитов, а не за собачью речь, хотя и тут есть связь. Это уже не случай, а, какая-то закономерность. И всё же, невозможно поверить. Посмотрим, чем он меня удивит. Я в чудеса отказываюсь верить. Но Галина – толковая женщина, а она ему верит.
  – Медсестра, пусть войдёт пришедший, – сказал он по телефону. 
    Медсестра пригласила Александра. Он робко вошел в кабинет, боясь смутить хозяина.
  – Здравствуйте Вадим Ильич. Рад с Вами встретиться, – сказал Александр, войдя в кабинет врача. Доктор поднялся ему навстречу с протянутой рукой.
  – Приветствую Вас, Александр Николаевич. Тоже, рад познакомиться. Присаживайтесь.
Он указал на стул, рядом со своим столом. Сам сел за стол, и внимательно стал разглядывать гостья, как наверно разглядывает диковинных зверьков. Саше стало немного неловко. На заводе бесцеремонно могут врываться в его кабинет, и говорить спроста что думают. А здесь только по приглашению. Вероятно, побаиваются любых  нежеланных встреч со своими клиентами, или считают, что кабинет врача не для всякого вхож.
  Разговор начал хозяин кабинета:
  – Галина столько о Вас рассказала интересного, даже необычного, что я просто заинтригован. Вы мне рисовались неким джином, волшебником и магом.   
  – Не принимайте близко. Говорить, хвалить или ругать – женская стезя. Они мастера всё приукрашивать. Лучше поговорим по-мужски о деле без лишних эмоций.
  – Вот Вы правильно подметили: без эмоций. А я действительно ожидал увидеть, что придёт ко мне маг и волшебник в персидском одеянии, с чалмой на голове, и начнёт творить всякие фокусы, – улыбаясь, пояснил доктор. – А вижу, с вида, обычного человека. Может потом вскроются чудеса?
  – Да нет. Поверьте своим глазам. Вы же окулист.  Я – вполне обычный. И, по заводским привычкам, лучше, если будете звать просто Сашей, или Александром. Так проще. А, женщины, в обычном способны видеть необычное: придумывать, приукрашивать, фантазировать.  Не будем их переделывать под мужчин. Они нам такие больше нравятся, – с улыбкой комментировал Саша.
  – Да, всё верно. Поговорим о деле. Расскажите, пожалуйста, что вы хотите создать?  Мне сказали, что Вы работаете над зрительным прибором – очками для слепых.  Может я не так понял. Если человек слепой – зачем ему очки? Может это очки для слабовидящих? Зачем вам потребовались импульсные характеристики? Вы же не имеете медицинского образования, чтобы их читать и создать.
  – Но все медицинские проборы не только врачами создаются. Чаще они только проверяют прибор на пригодность. А создают, технические работники, чаще в союзе с врачами. Вот такой союз меня и интересует.
  – Интересно, интересно, – сказал доктор, – но вы должны знать, что если нет глаз, зачем очки?
  – Но Мой знакомый врач, правда ветеринарный, сообщил интересное для меня явление, что при нажатии на глаз человек видит светлое пятно. Я подумал: значит механическим воздействием можно получать хотя бы чёрно-белое изображение. Для этого можно использовать способ печатанья букв машинкой с помощью мелких тупых иголочек, но когда стал над этим думать глубже, пришел к другой системе – воздействовать не механическим, это уже старо, а электрическим сигналом прямо на зрительный нерв или даже на мозг.
   Сейчас буквы и рисунки наносятся с помощью электрических зарядов. Там, где попал свет на селеновый цилиндр, происходит заряд поверхностного слоя к которому притягивается заряженный порошок, он отпечатывается на листе бумаги и теплом запекается. Так и остается фиксированным на бумаге. На экранах телевизора так же происходит зарядка слоя под действием света. Затем пробегает луч, разряжая поверхность и вызывая движение зарядов, – электрический ток, который и несёт не себе информацию. Так и в глазу. Свет, попадая на сетчатку, создаёт и посылает по зрительному нерву электрический  сигнал в зрительный отдел мозга. Везде электрическиё сигналы. Нужно только знать каким сигналом что изображается в человеке, чтобы создавать эти сигналы искусственно точно такие, иначе мозг их не примет. Записью этих сигналов, несущих информацию в мозг, и занималась Галина. Как это делается в телевизорах в других приборах. Получаем в фотоаппарате, с помощью светового сигнал на диске памяти, изображение, снимаем сигнал в виде электрических импульсов, и, преобразовав его в человеческий сигнал, направляем в мозг, или на компьютер. Куда надо. Там и получим изображение.   
  Как видите, для этого не требуется медицинского образования. Мне не требуется их читать.
  – Как Вы введёте их слепому?
  – А вот здесь и нужна Ваша помощь. Я не буду Вас спрашивать, как устроен глаз. Его давно заменяет фотоаппарат. А что дальше – за глазом?  Вы же знаете, что видит не глаз, а мозг. Глаз посылает в мозг сигналы, и на этом его функции кончаются.  А что происходит дальше?..
  – Вы задали такой вопрос, что на него не ответит и профессор мединститута, – сказал врач.
Нас учили лечить болезни глаза, который вы заменяете фотоаппаратом.  Этим вы сразу исключили мою работу. Что же тогда мне исследовать и лечить? 
  – А дальше глаза Вы не желаете заглянуть? Может, виноват не глаз, а лишь его отслоившаяся сетчатка, или зрительный нерв? Или у слепых такого не бывает? Да даже если и глаз виноват,  дефектная сетчатка. Что вы с ней сделаете? Новую сетчатку не поставите. Тут вот фотоаппарат и поможет, если он, с помощью нашего прибора, преобразует картинку в электрические сигналы, подобные тем, что идут от глаза в зрительный нерв, а зрительный нерв передаст в мозг, или обойдя зрительный нерв, подать сигнал непосредственно в мозг.
По схеме: фотоаппарат – мозг, без глаза и зрительного нерва.
  Вот для этого я и прошу Галину получать эти сигналы, идущие от глаза к мозгу. И дальше  мне нужна Ваша помощь в проверке работы самого прибора на людях. Здесь я без помощи врача не обойдусь.
  – Но прибор пока нет, как я понял? – спросил врач.
  – Приборов, соперничающих с глазом, создано большое множество, но пока другого назначения. Нужен прибор конкретно для слепых. Этим я и занимаюсь. Но пока мой прибор ещё в стадии разработки, и нужны консультации и предварительные проверки, прежде чем он получит путёвку в жизнь.  Для этого я и подбираю специалистов-энтузиастов, ибо, зарплату  выплачивать не могу. Если вы согласны работать, чтобы людям дать такой прибор, буду только рад. От Вас жду ответа. Я даже не гарантирую, что он будет. Дело сложное потому, что связано с живым человеком. С его здоровьем, за которое отвечать нужно будет не только мне, но и Вам. Поэтому не тороплю с ответом.
  Врач сразу задумался. Из этого состояния его вывел Саша.
  – Кажется, я Вас напугал ответственностью. Но думаю, что Вы каждый день, перед каждым клиентом такую ответственность несёте, и не бросаете свою работу. Я знаю, что вас – врачей ещё коллега Гиппократ предупредил, – не навреди. Об этом ещё в институте сказали. Но Вы решились. Что же сейчас вас так напугало? Вы же работаете со сложными приборами. Наверно и на них начинать было страшно, пока не изучили их работу. Неизвестное всегда пугает. А этот аппарат Вы на себе можете проверить. Вместе будем думать, что ему дозволить, а что позволять нельзя.
  – Пожалуй, Вы правы. Просто никогда не создавал, не знаю, как это делается. Я согласен.
  – Тогда предлагаю попробовать.
  Саша достал из сумочки свой прибор с кучей проводов.
  – Вот эти очки. Позвольте я сам установлю датчики на Вашу голову.
  Установив датчики на голову его и свою, он попросил одеть доктора очки. Тот с удивлением осмотрел предложенное, и, не найдя никакого зрительного аппарата, и вообще оптики, подумал «Где же я должен видеть? Здесь просто плотная мягкая ткань. В лучшем случае она может служить только защитой от света».
   Он хотел спросить, где же будет изображение?  Но что-то его остановило. Это же прибор для слепых. И он является сейчас таковым – слепым.
Он с недоверием одел очки, которые служили лишь, как повязка на глаза, и заявил: «Я ничего не вижу».
  – Это хорошо. Вы убедились, что надёжно защищены от света. Теперь я включаю прибор. 
  Саша выждал, пока врач привыкнет, и спросил:
  – Что Вы видите сейчас? 
  – Всё ту же темноту. Ой, извините. Вот я увидел свет, но вот он угас. Нет, снова появился. Вижу себя.   Ничего не могу понять. Как я могу видеть самого себя, как в зеркале, да и с завязанными глазами. Мне даже как-то не по себе такое неестественное зрелище.
  – Можете  снять очки, чтобы вернуться в реальный мир? Эксперимент окончен. Я просто включал и выключал свет. Это Вы и зафиксировали.
  Вот вы всё испытали на себе. Но Вы зрячий, а как поведёт себя слепой? Наверно нужно будет начать с тех, кто когда-то видел свет, но потерял зрение. Но это уже Ваш работа. Пока только увидит ли свет слепой? Вы-то зрячий человек?
   – Я понял свою работу. Но я не могу отойти от шока, вызванного Вашим прибором. Это что-то невероятное. Как я мог видеть самого себя, как в зеркале, имея на глазах лишь тёмную повязку. Если бы мне об этом сказали, я назвал бы бредом сумасшедшего. Но назвать себя сумасшедшим… не поворачивается язык, – и он посмеялся над собой. Можете объяснить это чудо?
  – Вот и отлично! Дальше, будем работать вместе, и всё поймёте.
  – Но я не усну, не получив разъяснения. Как же я смотрел на самого себя? Такое бывает лишь во время сна. Но я же, не спал.
  – Вы видели себя моими глазами. В ваш мозг шел сигнал с моей головы.  Так вы уже можете дать возможность чужими глазами видеть слепым. Но всегда нужен другой человек. Например смотреть телевизор, читать книгу вместе. Но людям нужен свой прибор, смотреть самостоятельно каждому. Чтобы он не был связан с другим человеком. Конечно, можно использовать собаку, как поводыря и видеть всё её глазами. Над этим тоже надо поработать. Вот такая наша перспектива.
  – Чудеса!!! Я ещё не могу отойти от увиденного. Вот теперь я верю, что Вы волшебник.
  – А мне хотелось бы познакомиться с чудесными приборами в вашем кабинете и другими, какие есть, – попросил Саша. – Может, они в чём-то помогут и ускорят решение нашей задачи. Вы меня можете познакомить? 
  – Охотно познакомлю, – сказал врач уже смелым, уверенным голосом услужливого человека. Он почувствовал превосходство гостя над собой. И, у них начались более тесные, доверительные контакты.
  Врач, с деловым видом, ответственностью и даже гордостью, начал рассказывать об современных умных приборах, о том, что можно на них творить чудеса. О чём раньше даже думать не смели. Сколько людей спасли от надвигающейся слепоты. Сколько благодарностей получили за это.
  – Вот видите, какие, Вы, ответственные  операции проделываете: лазерным лучом в глазу прожигаете отверстия, привариваете сетчатку глаза. Разве это не опасно?
  – Очень опасно. Но теперь об этом даже не думаю. А поначалу, признаюсь, побаивался.
  По мере рассказа врач всё больше воодушевлялся. Он, как бы рождался заново. Глаза его стали смотреть увереннее и веселее.
  – А знаете, – сказал он, – я не только стал понимать работу вашего прибора, но и поверил в его реальное существование. Я уже вижу неописуемую радость прозревших, когда-то слепых людей, –  обречённых на вечную ночь, которым, к сожалению, мы, пока, ничем помочь не можем. Радость увидеть свет – этот прекрасный мир! Нет ничего прекраснее его! Я видел, как люди переживали, потеряв зрение. Но, для них, – это всего потеря бывших возможностей, Они видели мир, его красоты. Они обогатились памятью о нём, которая умрёт только вместе с ними. Но что ощутит тот, кто только о нём слышал, а теперь увидит!  Правда, люди видящие, не понимают этого. Не знают этому цены. И порой можно услышать: «Лучше бы ничего не видеть!» Но в этом виноват не мир, не красоты людей и природы, не наша возможность видеть. Виноваты мы – называющие себя людьми. Мы – часть живого мира, имеющие высокий интеллект, но  интеллект этот скован и почти убит жадностью к обогащению – меркантильностью. Мы, этот мир, сделали столь безобразным. Так и хочется крикнуть, чтоб услышали все. Прозрейте люди своим умом!
  Саша, я готов с Вами сотрудничать без мысли о доходах. Только ради счастья других. И если даже ничего не получится, не буду жалеть о потерянном времени. Я полностью Ваш!
  И он замахнулся, чтобы ударить по ладони Саши, которой ещё не было, но, которая догадливо появилась, и удар, и, крепкое пожатие, состоялись. Он готов был обняться, но счёл – делать это рано. Прибора ещё нет. Нужно потерпеть!
  На этом и закончилась их встреча. Остальное  – мелочи.
  Саша с душевным удовлетворением и радостью покидал клинику, где трудился его новый знакомый, теперь уже партнёр по работе, друг – понимающий его, и просто хороший человек.

                О ШКОЛЕ
  Домой он пришёл с приподнятым настроением. Словно он поднялся на ступеньку выше, ближе к своему счастью, к той солнечной вершине, о которой он никогда не думал, не представлял, что это такое, но что-то его поднимало к этому – чему-то, и вселяло уверенность, а главное: повышало работоспособность.
Увидев Илью, встретившего его у двери, он ответственно спросил, прижимая его к себе,
  – Как с учёбой, Илья? Есть вопросы? Что-то затёрло – не получается?
  – Да, так… Что-то одна задача непонятна,…  а другие задачи  все решил.
  – Непонятна? Сейчас разберёмся. Вот только разденусь.
  Саша был почему-то даже немного доволен, что у Ильи что-то не получается и он обратился за помощью. Ему даже хотелось с ним позаниматься, и этот случай был, вроде как, кстати. У него ещё не прошла эйфория успеха, и приподнятое желание трудиться. Потирая руки, словно готовился взяться за топор, или за что-то тяжелое, упругое, он направился к Илье, который уже ждал его за столом, и искал злосчастную задачку.
  Подойдя, он спросил: «По математике или по физике задача?»
  – По физике. Дан железный круг с боковым вырезом, тоже в виде круга, диаметр которого равен радиусу большего круга Даны размеры круга и выреза. Надо найти центр тяжести. А как у круга с вырезом найдёшь его площадь. Был бы вырез в центре, тогда просто, и с прямоугольной фигурой. Её легко рассчитать. А круг с вырезом и по геометрии не рассчитаешь.
  – А без выреза – целиковый круг, рассчитаешь?
  – Целиковый-то просто.
  – Так же и вырез рассчитаешь. А потом вычтешь.
  – Так я узнаю площадь круга с вырезом, но их общий центр тяжести не найду.
  – А если по другую сторону сделать такой же точно вырез, где будет центр тяжести круга?
  – Конечно в центре. Обе части уравновесятся.
  – Значит, у этой фигуры, с двумя вырезами, центр тяжести известен и площадь тоже. Теперь постав второй вырез на своё место и ищи их общий центр тяжести.
  – Уууу, – протянул Илья. – Тут совсем просто. А я не мог додуматься вырезат такой же круг…
  Он криво заулыбался, словно над самим собой, не сумевшим додуматься до такого пустяка,
как ему теперь это казалось.  Саша тоже был доволен и получил свою маленькую частичку счастья, которая вдохновила его ещё больше, и он решил позаниматься по всему материалу: Математике, физике, химии. Попробовал даже объясняться на немецком языке, вспоминая то, что когда-то штудировал, разбираясь в документации иностранного станка.
  – Gibb Mir ein Papier,  спросил он Илью. Тот ему ответил по-немецки, пожал плечами и подал тетрадь. Саша едва понял из его фразы. Что-то вроде вопроса: «Какую бумагу нужно подать: тетрадь, или книгу, или ещё что?»
Но дальше разговаривать по-немецки не решился, чувствуя свой пробел в знаниях. Ему показалось, что в этом деле Илья его знания перешагнул. И ему, тягаться с ним в этом деле, уже нельзя. Но его и это радовало. И он только похвалил Илью: «Молодец. Гут!» – взял его  руку, лежащую на столе, и крепко пожал.   
  – А как у тебя с химией? Всё ли понимаешь?
   –Там всё просто. Только нужно запомнить, что с чем взаимодействует, и что получается. Слова новые: закиси, окис, гидролизы, сульфаты. А как они выглядят? Пощупать бы.
  – Пощупать, конечно, важно. Попробую достать химикаты, и тогда попробуем. А пока, готов ли ты выполнить контрольные работы за восьмой класс по математике, физике? А потом   написать сочинение по литературе? К этому мы ещё вернёмся.
  – А разве эти задачи из восьмого класса? – удивился Илья.
  – А ты не посмотрел что на корочке задачника? Судя по программе – из восьмого.
  Илья неопределённо пожал плечами, и на лице его ещё сильнее выразилось недоумение, и удивление. Словно он услышал что-то неожиданное, невероятное, такое, в которое трудно было поверить.
  – Я думал, что это просто для знакомства с более трудными задачами.
 Он с трудом пытался поверить, что уже закончил седьмой класс и учится в восьмом. Вроде было всё так просто, так легко и быстро. А в школе всё трудно и долго. Всегда он блудился в каких-то потёмках, как в дремучем лесу и всё время ждал, когда же этот суровый и непонятный лес кончиться. И вспоминал: как тяжелы были эти ожидания, и как хотелось быстрее вырваться из этой клейкой, как мухоловка, ненужной, как ему казалось, кем-то напрасно придуманной – школы. С её всегда недовольными и неизвестно чего желающими учителями, их непонятными вопросами, придирками. Словно они созданы для того, чтобы испортить людям жизнь. Ему казалось, что они живут, совсем не видя и не понимая реальной жизни. Той простой деревенской, когда все учатся друг от друга только тому, что надо, и ничего лишнего. Нужно пахать?.. Садись на трактор – покажу что делать. И не нужно ничего решать. А тут, вдруг так неожиданно и не трудно закончил седьмой класс, и решает задачи из задачника восьмого класса. И в решении задач находит даже интерес, словно делает открытия, преодоление каких-то препятствий, отгадок загадок, спрятанных в цифрах и формулах с помощью правил и законов. И всё дальше и глубже раскрываются горизонты познаний. Открывается то, что раньше не знал, не видел, не понимал. Теперь открывал все новое. И появился интерес дальше узнавать это новое, которое раньше просто не знал, не видел его вокруг себя.
  – Вы думаете, я готов к этому?   
  – Судя по тому, как ты решаешь задачи и отвечаешь на вопросы, думаю, что вполне справишься, как справился с прошлой контрольной. Я ещё буду с тобой заниматься. А завтра хочу сходить в школу – договориться о контрольной работе, да и об устных проверках.

  Прозвенел звонок. В учительскую стали стекаться учителя. Александр стоял в сторонке, робко прижавшись к стенке, возле дивана, чтобы не вносить в привычную школьную жизнь нарушения своим присутствием. Кто-то приходили уставшие и тяжело опускались на диван и стулья, другие спешно готовились к следующему уроку, собирая экспонаты, наглядные пособия и другой необходимый материал. Суетились, убегая в классы за учениками, нагружая их всем необходимым для урока. И некогда было им заметить постороннего человека, стоявшего у стенки. Александр выжидал, когда всё успокоится. Стоя у дивана, он стал свидетелем разговора двух учителей. Классный руководитель, он же и математик, жаловался соседу, что его ученики не понимают физику, особенно решение задач. Боятся этого предмета, и считают его самым трудным. В свою очередь, учитель физики, внимательно слушавший коллегу, как-то с удивлением и непониманием посмотрел на говорящего и сказал:
  – Вы считаете, что решение задач по физике, чем-то отличается от решения задач по математике. Разве там другие математические законы? Может они не знают математики, потому и не умеют решать задачи по физике.
  – На уроках математики они легко справляются с решением задач.
  – Мне помнится, что математика – наука прикладная. Не сама по себе, а для того, чтобы решать задачи по всем предметам. Вы их не доучили. Вот они вам и жалуются. Что, Вы хотите, чтобы другие  учителя, на своих уроках, вместо изучения своего предмета – учили их математике? Доучивали тому, чему не научили их Вы? А может ещё и переучивать, что ещё труднее. Тогда отдайте свои часы на изучение математики им, а сами идите на отдых, чтоб не портить детей.  Если вы не согласны с моими доводами – пойдёмте на урок физики. Там выясним, что они не знают физику или математику.
Вы, на уроках математики по физике задачи решали? И вообще, интересно знать, какие задачи решаются на уроках математики?
  – Мы решаем математические задачи. Учим, как решать уравнения, систему уравнений, квадратные уравнения и так далее. Что Вам рассказывать? Вы, всё знаете.
  – Вот и получается, что математика – ради математики. Поэтому они и не умеют её приложить ни к одному предмету. А, начиная с первого класса, математику всегда привязывали к решению практических – жизненных задач. Я приглашаю, Вас, на свой урок физики.
  Этим спор был закончен и учитель физики обратил внимание на Александра, стоявшего рядом и слушавшего  их спор, и спросил:
  – Простите, Вы, к кому пришли? Может, я помогу найти?
  – Мне кажется, что я уже нашел, – ответил Саша, но вы были заняты. Мне нужны  учителя физики и математики восьмых классов. Хотелось бы проверить знания моего ученика.
– Вы отец нашего ученика? Тогда надо познакомиться. Как его фамилия? Простите, ваша фамилия, имя, отчество.
  – Моя фамилия вам ничего не скажет. Звать можно просто Александром. А у него другая фамилия. И в вашей школе он не учится.
  –  А тем учителям, где он учится, вы не доверяете?..
  Александр ответил смущённой улыбкой, пояснив:
  – Он не учится в школе. Здесь его не возьмут, так как прописан в деревне. Потому я учу его сам. Но я не могу выдавать и даже подписывать документ об образовании. Придётся это делать в вашей школе. Директор нас уже знает. Мой ученик писал контрольную работу по математике за седьмой класс. Теперь хотелось бы проверить его за восьмой класс. А вот физику надо бы проверить за оба года.
  – Как я понял, он готовится экстерна и сразу за два года? Это даже интересно! А кто же вы по образованию? Тоже учитель?
  – Нет. Я окончил машиностроительный институт. Работаю на заводе инженером проектной группы. Разрабатываю новые станки. К учительской работе привела нужда – не более.
  – Но это, как я догадываюсь, ваш сын или родственник?
  – Нет. Случайно  познакомились в автобусе, когда он сбежал из своей деревни и школы. Теперь, с разрешения матери и милиции, живёт у меня. 
  Прозвенел звонок. Учителя стали расходиться по классам. Поднялись и спорившие.
  – Вы очень подходите быть нашим арбитром в споре, – сказал учитель физики.– Есть опыт учительской работы, и очень ценю ваши практические  и технические знания. Пойдёмте ко мне на урок, а после продолжим разговор о вашем ученике.
  В классе учитель кратко познакомил учащихся с посетителями: «Учитель математики, вы его знаете, и, приглашенный мной, инженер конструкторского цеха машиностроительного завода». И попросил освободить для них места.
 Саша с учителем математики сели вместе. Начался урок.
  – Сегодня мы будем решать задачи на движение, – сообщил учитель физики. – Все вы с движением знакомы. Движетесь сами, движется транспорт, движется земля и звезды. Всё в мире движется, и нет ничего неподвижного. Неподвижным можно считать лишь относительный покой. Вы, относительно мебели, комнаты, здания, земли – не движетесь. Но вместе с землёй движетесь вокруг солнца и во всёй вселенной. Значит, покой и движения нужно рассматривать всегда относительно чего-то, что выбрано за точку отсчёта. В транспорте находитесь в покое относительно транспорта и движетесь относительно домов, которые принимаете за точки отсчёта. Сидя у окна вагона, и, наблюдая рядом стоящий вагон другого поезда, можете заметить начало движения, но не можете точно сказать, какой поезд начал движение: ваш или соседний, пока не найдёте другую точку отсчёта – землю или что-то другое. С движением связана наша жизнь. На вокзалах висят расписания прибытия поездов. До тысячных долей секунды учитывается время движения во время спортивных соревнований. Чтобы вывести космический корабль на орбиту и произвести стыковку, тоже нужен точный расчёт. Для этого мы и будем учиться решать задачи на движение. Выведем первую формулу.   Пример: Человек двигался со скоростью 5 километров  в час. Чтобы не писать длинные слова, условимся обозначать значками: Скорость V= 5 км/час. Время его движения t=2 ч. Узнать путь, – S=? который он пройдёт за это время?   
  Лес рук поднялся сразу. Был вызван ученик для решения задачи. Учитель продолжал его спрашивать: «А если шел 3 ч, 7 ч, t ч. Вырази своё решение в условных знаках. Ученик пишет.
Ну вот. Родилась формула движения. Вторая задача: Найти время, за которое поезд метрополитена, двигаясь со скоростью 40км / час, - пройдёт расстояние между станциями в 2,5 км?  с помощью формулы. Класс молчал!
Наконец, кто-то из учеников, сказал: « Такой формулы вы нам не давали».            
  Учитель математики начал ёрзать на месте, и, наконец, не выдержав паузы, сказал:
 – Какую ещё нужно формулу, если всё решается по этой же?
  Он вышел к доске и вызвал  того ученика, который сказал.  Учитель физики отошел  к сторонке и, пряча рукой улыбку, отвернулся от класса.
  – Ты уравнения решать умеешь? – в сердцах спросил учитель.
  – Так, то – уравнение, а это формула. Там понятно, надо найти неизвестное – Х. 
  – А знак равенство ты видишь? Разве он не уравнивает две части? Укажи, где здесь неизвестный член? (ученик подчеркнул) Замени его на – X. Теперь ты найдёшь неизвестное?
  – Теперь просто, – отвечает ученик и пишет, чему равен Х.
  – А если без – Х? И найти не время, а скорость?    
  Ученик перечёркивает в формуле крестом скорость, словно без – Х решить он не может, и быстро пишет ответ. Подумавши, стирает  его и ставит значок скорости. Учитель сажает его на место и сам садиться, понурив голову, и с выражением лица, – словно он проглотил горькую пилюлю, преподнесённую ему учеником.
  После урока все трое собрались вместе.
  – Ну, что скажете по уроку? – обратился  к Александру учитель физики.
  – Я, помню, был свидетелем, – начал Саша, – как двое пьяниц  рассуждали. Один другому говорил:
  – Слушай! Зачем нам покупать дорогую водку? Давай возьмём две бутылки дешевого вина -18о и смешаем, получится вино – 36о. Да и целых две бутылки – литр. Это дешевле – выгоднее.
  – Я вот и думаю. Какой учитель их не доучил: химик – рассказывая о  концентрации растворов,  физик или математик? Наверно все понемногу. Мне  больше понравилась форма взаимосвязи учителей. Что учителя ходят друг к другу на уроки, это известно. А вот такого взаимного ведения урока я не встречал. Мне кажется, этот урок лучше всего объединил связь математики с физикой. Теперь на формулы они не будут глядеть, как на что-то новое, совсем иное, нежели уравнения. Самое главное, сам учитель математики им это указал. Ему они больше доверяли в решении уравнений. Это было самым главным в данном уроке. И мне кажется, урок удался. Наверно и учителя сделали себе выводы. Ребят слишком приучены  принимать за неизвестные х и у. Отсюда и вся трагедия учеников.
  – Вы, что-то хотели рассказать о своём мальчике, – перевёл тему разговора учитель физики.
  – Да. Хотелось бы его проверить. Если нужно я заплачу.
  – Но, он, же вам не родной. Уже то, что он у вас живёт, и Вы беспокоитесь – большое дело.  Физику я проверю. Скоро будет контрольная, а устно в любой день между уроками. Вот расписание. Выбирайте день и мне скажете. А что скажет математик?
  – Пусть приходит в любой день. Я дам ему прошлогодние экзаменационные билеты. Пусть тащит и решает на уроке.
  – Так всё просто. Большое вам спасибо. Хотелось бы ещё встретиться с учителем химии.
  – Клара Алексеевна, с Вами желает познакомиться вот этот интересный человек. Не откажите, – попросил учитель физики. – Простите, не знаю отчества. Знакомьтесь сами.
  В это время подошла учитель химии.
  – Здравствуйте. Чем могу быть полезна? – сказала она, пристально приглядываясь.
  –  Здравствуйте, рад познакомиться, – Саша.
  – Так неофициально. У нас это не принято,– сделала она замечание, и назвала своё имя: Клара Алексеевна, – сказала она и протянула руку.      
  – Александр Николаевич, – ответил он, принимая её руку. – Простите, отвык от школьных порядков. Я по-простому. По-нашему – заводскому.
  – Но мне помнится, что вы у нас не новичок. Я Вас приметила ещё, когда училась Настя. Тогда Вы наделали много шума и обсуждений. Но, кажется, всё хорошо закончилось? Что опять Вас привело к нам?
  – Нужда! Опять нужда. Нужно проверить знания моего нового приёмыша. Я не уверен, что он хорошо подготовлен. Хорошо бы Вы взяли на себя некоторую обузу: проверить его знания.    Хотел бы услышать Ваши замечания и указания, и не только. Подскажите мне, какие практические опыты по химии можно выполнить в домашних условиях, и где приобрести химикаты для опытов, да и посуду?
 Учительница внимательно взглянула на Сашу. На лице её был написан вопрос и удивление.
   – Вы хотите сами провести опыты?.. С химикатами я могу помочь. Но с техникой безопасности могу только предупредить. Может, будет лучше походить ему на наши лабораторные занятия в качестве наблюдателя, не более? Там я его могу и проверить.
  – Это замечательно! – воскликнул Александр. –  Дайте я поцелую Вашу ручку.
  – Ваше предложение приятно, но у нас светское общество. Высокие мотивы не приняты.   
  – Но я очень рад!..
  – Я тоже рада галантному мужчине. Но оставим это. Приходите с вашим учеником.
  – Могу придти только в субботу.
  – Хорошо. Я к субботе и приурочу лабораторные работы.   
  – Ну как Вас не расцелуешь, – радостно произнёс Саша. – Спасибо вам всем за помощь.
  И тут прозвенел звонок. Они расстались с добрыми улыбками.
    Домой он словно летел окрыленный успехом переговоров. «Как здорово всё получилось! Легко и просто, – думал он. – Ни один даже не заикнулся о вознаграждении. Почему-то я всё попадаю на хороших людей: добрых и отзывчивых. И хочется верить, что плохих людей нет, –  но, вспомнив Зинаиду, поправился, – или почти нет. Сколько радости и удовольствия я получаю от них? Просто жить хочется, душа радуется. А если бы я не помог Насте, Илье, Егору. Я не получил бы этой радости. Все дни были бы  однообразно серыми: без забот, без хлопот, без той радости за них, и радоваться их радостью, что у них всё хорошо и они счастливы. Разве человек замкнутый на себя и живущий только для себя, получит столько радости: мать без детей, человек без друзей? Да и какая может быть радость у изолированного человека, когда она ни с кем не разделёна, ни кем не оценена? – Это радость всухомятку. А как приятно сознавать, что у тебя всё получается! Надо ещё позаниматься с Ильёй. Чтоб было всё наверняка. Так должно быть. Так я хочу».
  С этими мыслями он пришел домой.
  – Дома он застал Галину с Ильёй, говорящих по-немецки.
  – Здравствуй Галина. Как я рад видеть тебя в нашем доме. Без твоей помощи я просто запарился. Мне нужно заниматься прибором. Я уже обманываю надежду всех, но не хватает времени. Сейчас в школе договорился о предварительной проверке знаний Ильи по химии. В субботу велено придти. Там он может присутствовать на лабораторных занятьях, и учительница проверит его знания. Это не контрольная работа,– простое собеседование. Она укажет, на что надо обратить внимание, и только. А на следующей неделе будут контрольные по математике и физике. Тут я займусь сам.
  – Я догадываюсь, что химию сваливаешь полностью на меня?
  – Что делать, Галя?.. Илья, – обратился Саша, – нужно просить тётю Галю с тобой заниматься, или справишься самостоятельно по химии? 
  – Прочитать-то я прочитаю, но хотелось бы, чтобы меня проверили, правильно ли я всё понимаю. Она много знает, подсказывает. Я лучше всё понимаю, чем когда читаю. И запоминается лучше.
  – Значит мы её просим не оставить нас своим вниманием? Так ли Илья?.. Тогда проси.
 Илья прижался к ней, как к своей матери, взял её руку и, стесняясь, спросил:
  – Вы будете со мной заниматься?..
Галина, с улыбкой наблюдавшая его просящую стеснительную позу; и то, что он прижимался к ней как к родной, с доверием, ища помощи; не могла отказать. Она прижала его голову к своей груди и, поцеловав как родного, сказала:
  – Ну, уж раз нужно помочь, помогу! Только и ты старайся.
  – Илья, сходи на часик погулять, – сказал Саша, – а мы поговорим с тётей Галей о будущих делах. Но если хочешь остаться, сиди в своей комнате. А мы поговорим на кухне.
  Илье не хотелось уходить. Он остался и взялся за учебник, чувствуя свою ответственность.
  Саша начал разговор, с помощью которого думал как-то разрешить навалившиеся на него проблемы. Он понимал, что в одиночку не справится. Где-то будет пробел, которого так не хотелось допустить ни в знаниях Ильи, за которого нёс ответственность, пожалуй,  даже больше, чем за родного сына. Он отвечал перед самим Ильёй, перед его матерью, милицией, перед своими друзьями. Перед своей совестью. И всё это заставляло его просить помощи с надеждой, что ему не откажут.
  – Дорогая моя Галина, – начал он с лёгкого подхалимажа. – Вся надежда на тебя.  Могу тебе даже поплакаться. Моя голова начинает отказывать из-за перегрузки. Появляются спазмы, как когда-то  были в институте. Я не знаю, за что хвататься, чтобы не упустить главное, а главное всё: учёба Ильи, работа, зрительный прибор, который делаю по ночам. Я вам его обещал. Наверно и врач Вадим Ильич ждёт результатов. Моя к тебе просьба: сходи в субботу с Ильёй на собеседование к учителю химии, поговорить с ней. Да что я говорю тебе. Ты в этих делах лучше меня разбираешься. Знаешь что надо. Лучше поговорим о зрительном приборе. Я провёл его первые испытания на враче и на себе. Нет, он ещё не готов. Более того,  не выглядит как очки. Это всего испытательный стенд. На нем уже что-то можно видеть. Будем проверять всё, и сам прибор, и способность пациентов воспринимать увиденное. Его уже можно использовать, чтобы выявлять, что у человека не работает: сетчатка глаза, или зрительный нерв, или вся зрительная система. Я получал световые сигналы, воздействуя на зрительный нерв через глаз, минуя нерва непосредственно на зрительные бугры мозга. В обоих случаях видел это чередование. Но я зрячий. Хотелось бы проверить на слепых. Я отрегулировал уровень сигнала, чтобы не ослепить подопытного. Можешь проверить его на себе. Вот он.
  Он достал из простой упаковочной коробки, в каких продают обувь, свой прибор, состоящий из разных деталей соединённых проводами.  Он не был похоже ни на очки, ни на что-то уже сформировавшееся.  Сумбурный набор деталей. Поэтому пришлось объяснять, устанавливая себе на голову. Скоро Саша походил на болотную кикимору, только что вылезшую из болота, всю обвешанную проводами, как водорослями.   
  – Это датчики для глаз, – объяснял он, – это для затылочных бугров. Это генератор сигналов. А так ведётся включение и переключение на разные программы. Я уже пробовал на себе. 
Хочешь, попробуй на себе сама, – предложил он Галине.
  – Одевать я не буду. Просто прислоню датчики. Интересно, что я увижу?
  – Сначала задаём чередование света и тьмы. На этом этапе проверки надо выяснить, способен ли человек воспринимать свет вообще, и в каких местах: через глазницы или через зрительные участки головы. Сигналы, которые посылает прибор, это те, что ты мне принесла:  частотные характеристики  от восприятия света здоровыми людьми.  Следующая программа –  различие цвета. Слепой с рождения их названий не знает. Нужно каждому цвету дать название и убедится, что он различает цвета. Третий этап – элементарная картинка из фигур сначала в черно белом исполнении: линия, квадрат, круг. Здесь, самое важное. Сумеет ли мозг человека различить фигуры. Сумеет ли слепой объяснить, что видит, или картинка смажется. Потому, что будет поступать и белое и чёрное. Их мозгу надо разграничить, не смешать в общий фон. Иначе мне придется придумывать, что-то вроде телевизионного экрана – давать изображение растянутое по времени, как луч пишет на экране. С этим и придётся работать. Но голова может приспособиться. Она очень умная. Посмотрим чем ей нужно помочь. Моя голова воспринимает, но она уже к этому привыкла. Может слепых придётся приучать, прежде чем они будут видеть и слышать. 
  Галина пробует приставить датчик к голове.
  – Да, я вижу мигающий сигнал, и цвета вижу, и фигуры тоже. Теперь мне понятно, что спрашивать с пациентов. Всё просто. Интересно, увидят ли это слепые? – сказала удивлённая зрелищем Галина.
  – А что будет дальше?
  – Дальше нужно связать оптическую систему с генератором частот, чтобы видимая картинка превращалась в электрический сигнал, как в телекамерах. Это уже не сложно. 
  – Ну, так что? Можно забирать твои игрушки? Мне пора уходить, – спросила Галина.
  –  Да. Конечно можно. Правда, мне неудобно в таком состоянии его отдавать, но на придание вида уйдёт много времени. А у меня его так не хватает. Вспомнил. Ты не ответила на мой вопрос, о субботнем вояже с Ильёй в школу.
  – Ладно. Схожу. Что с тобой делать. Надо выручать. 

                Мужчины и женщины – вечный вопрос
– Вот и славно. Ты всегда обо мне заботилась, даже когда страшно ревновала. Вспомнился случай из студенческой жизни. Я был на больничке по случаю переутомления. Тоже были спазмы. Но надо было готовить дипломную работу. Мне немного полегчало, и я пришел в библиотеку. А там ты сидела с Федей. У меня сразу возник спазм, стало плохо, и я пошел в общежитие. В скверике меня поймала Зина. Когда я увидел её, спазм мой усилился. Я прижался к дереву, чтобы не упасть. Она посадила меня на лавочку. И тут подошли вы с Федей. Ты просила  его, чтобы он мне помог, хотя я и сидел с твоей соперницей. А ты отошла и наблюдала издали. Наверно другая, будучи на твоём месте, видя меня с другой в таком состоянии, была бы рада, и только бы посмеялась.
 – Что теперь вспоминать. Всегда ты для меня был родным, близким, любимым. Так это и осталось на всю жизнь. И сейчас ты вроде родного брата. Я даже не думаю нужно ли тебе помогать? Как-то это само собой получается. Может твоя жена и ревнует меня, но напрасно. Как можно ревновать сестру к брату? Но ведь сердцу не прикажешь.
  – А ты мудрая женщина, просто провидец. Уезжая, она написала в записке, что у меня много женщин. И твои выводы были не без основательны. И Зина поревновала к Насте, да и ты тоже. А разве мне было безразлично, когда Зина завела любовника. Но существуют, же гаремы  в мусульманском мире. Правда, пока только женские.   
Может дело в нравственном воспитании? Мне кажется, что ревность возникает по закону самосохранения. Ревнующий, чувствует себя униженным, оскорблённым, отвергнутым, лишенным каких-то благ. Наверно всё так и есть? Но Таня сама лишила себя этих благ, уехав в деревню. Не видишь, – не бредишь. Она хотела ребёнка. Это для женщины больше, чем иметь мужчину. Пока она им и живёт. Чем старше становится ребёнок, тем дальше он отделяется от матери, и тем больше она будет чувствовать своё одиночество. А в гаремах война не прекращается. Хорошо написал о том А.С. Пушкин в поэме «Бахчисарайский фонтан». Конечно, это борьба за свои права, которые урезаются, или отнимаются совсем. Но насильно  любить не заставишь, хорошей жизни не получишь. Тебя будут  терпеть до определённого времени, а могут это время и укоротить. А радости, конечно, не жди. Только нужда заставляет терпеть.
  – Следовательно, с повышением производительности и улучшением жизни, когда нужда будет уходить, люди этого терпеть не будут?
  – А это хорошо видно сейчас. Число разводов всё увеличивается. И разводятся больше те, кто лучше обеспечен. У них и браков и разводов больше.
  – К чему же мы идём? К развалу семьи, как ячейки общества? Мужчины и женщины по своим норам. А как же воспитание детей – только матерями одиночками? Правда, есть ясли, садики, школы. Но там нет такого близкого общения детей с мужчиной, как это в семье. Нужен и пример и взаимность, и передача опыта. Да и взгляды на всё у мужчин и женщин разные.   
  – Не совсем так. Семьи будут. Природа тянет мужчин и женщин друг к другу. Но эти союзы будут по обоюдному желанию, не по принуждению. Будет ли это любовь? Скорее – это осмысленная необходимость и погашение чувства одиночества. То, что возникает позднее, – с возрастом. Конечно изоляция детей и от мужчин, или от женщин не желательна. Все это должны понимать. Но конфликты в семье – не лучший способ воспитания. Да и терпеть унижения и оскорбления никто не хочет, и не будет при финансовой независимости.
  – Да. Общественное движение возмущённых, или бастующих женщин, есть. Это феминизм.
Правда, это только в обществе. В семье унижены чаще мужчины, ибо роль командира остаётся за женщиной. А вот таких обществ, которые защищают права мужчин, нет. А в чём же урезаны права женщин в обществе? Разве мужчины их обижают? Живут они дольше, а пенсионный стаж  меньше, и на пенсию идут раньше. Да кто из мужчин посмеет их обидеть? Им же будет невозможно к своим женам возвращаться. В зарплате: «За равный труд – равная зарплата?» Но труд в капиталистическом обществе – это товар. Следовательно, цена зависит от спроса и предложений. Если предложений много, а спрос маленький, то цена падает. Значит, нужно: увеличивать количество рабочих мест для женщин, – увеличивающих потребность в них, или уменьшать количество женщин. Или отказаться от рыночной экономики в пользу другому обществу с другими законами, укладами жизни – не рыночными. Значит, нужны совсем другие лозунги. Ох уж эти женины! Вечно они недовольны и чего-то хотят и ищут. Хотят всех судить и рядить. Не зря, с древних времён ведутся о них споры и разговоры. Уже в древней мифологии богиней правосудия была Фемида – женщина с завязанными глазами (символ беспристрастности). Создавались даже легенды о женских, изолированных от мужчин, обществ, типа воинствующих амазонок. Их действия доходили до жуткого коварства. Мало того, что после любовной ночи они уничтожали всех мужчин, но они выжигали правую грудь девушек, чтобы она не мешала стрелять из лука. Шили длинные платья особого покроя, чтобы не мешали езде на лошади. Везде они воюют с мужчинами, и считают себя правыми. Именно эту черту находят все авторы легенд и сказаний о женщинах. Все женщины хотят быть повелителями мужчин, и не зависимыми от них. Огюст Конт (фр. философ) даже высказал мысль, что все они будут оплодотворяться без мужчин. И это уже можно наблюдать. А Фридрих Ницше сказал: «Женщина – это вторая ошибка господа бога». И даже великий учебник – библия, указывает, что пороки начинаются с женщины. Это она соблазнилась и сорвала плод с запретного дерева и дала его Адаму. С этого момента и началось грехопадение. Что для неё нет законов и указов даже со стороны самого господа Бога. Но это всё плод фантазий на основе подмеченных черт женского пола. А что диктует природа? Во всём живом мире женскому полу отводится важная роль – продление жизни. Она не только рожает и выкармливает потомство, она его защищает, –  диктует: что можно делать, что нельзя. Следовательно, в ней природой заложена роль командира. Поэтому в семье она всегда главная. А мужчина выполняет её заказы. Ибо ей больше известно, что нужно для сохранения потомства. Поэтому получается противоречие между женщинами и мужчинами: сильный пол подчиняется слабому.
  Женщины сетуют на тяжелую работу, заботу о детях. Но попробуйте отнять у неё детей, и она будет несчастной. Воспитание детей – это естественная жизненная потребность женщины. Это её счастье. Мужчины всячески пытаются им помочь, создают льготы, заботу.
  Что ещё хотят это женщины? Чтобы они были сильными, а мужчины слабыми. Да нужен ли женщине мужик – слабак, и нужна ли мужчине сильная женщина, перед которой он оказывается – бабой? Всё это не естественно. Надо женщине оставаться слабой, а мужчине быть сильным. Тогда всё встанет на свои места и не будет конфликтов между мужчиной и женщиной. Верно ли я говорю? 
  – Ой, Саша, не хочу я этим заниматься. Эти феминистки высоко летают, а что ищут – не знают. На земле надо искать, а не в облаках. Бедные, да голодные о том не будут мечтать. Их думы – где бы хлеба достать.  Ты лучше проводи меня до автобуса. На улице уже темно. 
  По дороге к автобусу Саша вспомнил о Кате. Как идут у неё дела с сигналами мозга?
  – Галя, совсем забыл тебя спросить, как дела у Катюши? Есть какие-то проблемы, или успехи? Она ничего не говорила?
  – А мы с ней мало видимся. Утром я ухожу – она ещё спит. А вечером я сплю, когда она приходит. Дело молодое. Помнишь, как сами ночи прогуливали?
  – Да, это всё понятно.
  – Как-то она мне сказала, что сигналы  мозге она получает, но прочесть их невозможно. Легче прочесть древние письмена на камнях. Правда, письмена на камнях острова Пасхи прочесть тоже не могут. А полученные сигналы, в виде частотных колебаний, прочесть ещё сложнее. В мозгах человека столько наложено информации, что выделить из этой кучи что-то – невозможно.
  – Я подумаю, как ей помочь. Ты, к следующей субботе постарайся с ней встретиться. Я тоже хотел бы с ней поговорить. Может в следующее воскресение она навестит меня? Нам есть о чём поговорить.
  –Хорошо, я поговорю с ней. До свидания. Я поехала.
 Она нырнула в открытую дверь подошедшего автобуса, и свидание закончилось. Саша пошел домой, обдумывая сказанное Галиной: «Как прочесть записи сигналов с мозга? Конечно, уже существуют способы получения сигналов мозга. Но они не читаются. Человека заставляют делать движения, и эти сигналы мозга фиксируются, а потом ими же заставляют двигать искусственную руку или ногу – повторять движения. А нам нужно видеть, слышать, нюхать и так далее. Это много сложнее. Для движения руки или ноги нужно несколько простых сигналов. А для получения картинки или звука – нужна целая мозаика. Такого в практике ещё не описывалось и не производилось. Если научиться, по записям мозга, восстанавливать, виденные человеком или животным, картинки, звуки и всё другое, то значит открыть дорогу на создание искусственного мозга, способного не только хранить в памяти, но и выдавать хранящуюся информацию. Пожалуй, это очень занятное дело. Надо плотно этим заняться. Компьютер всё это делает: заносит в память и прочитывает из памяти. Но он не может читать записи живого мозга. А живой мозг по объёму памяти превосходит объёмы всех вычислительных машин в мире, вместе взятых. Такие отзывы я слышал от учёных по телевиденью. Правда, в компьютерах заложена только важная информатика, а в голове много жизненной мелочи, нужной только нам: запомнить ключи, какой к чему,  дорогу домой, и так далее».
  Галина опять не застала Катерину дома: «Верно с кем-то свиданится, или у друзей собираются. Такая у них сейчас пора – время цветения. Нужно спешить успеть ею налюбоваться, насладиться, ухватить больше этих чудесных дней. Прекрасная она, но очень короткая. Как цветение садов. Жизнь в эти дни набирает ускорение – спешит, не то, что наша – нужно тормозить, чтобы не состариться, – думала Галина. – Какая славная погода – эта юность – солнечная. Не как у нас, с редким притуманенным солнцем. А вся жизнь, как день один: восход, подъём, горячий полдень – всё бегом, и тихое, как осень увядание, и тусклый солнца свет нам вспыхнет на прощание, скрываясь за лесами, за океанами, за горами И скоро ночь! С косой  и черным покрывалом она придёт и нас с собой возьмёт. Неужто жизнь прошла, и солнце на закате!? Но я же не стара! Нет! Не пришла пора! Зачем мне в это верить? Успею я за нею хлопнуть дверью! Я жить хочу и ею наслаждаться!»
  Так думала она, лёжа в постели и ожидая дочь. В руках она держала книжку, но поселившиеся в голове мысли не дали возможности ей  ею воспользоваться. Она вспоминала и свои студенческие годы, и работу, да и всю жизнь, прошедшую так быстро, что за заботами и делами она её, вроде как, совсем не заметила. Не получив ничего хорошего от мужа, на чём могла бы остановить своё внимание. Наверно потому и ребенок от него был чем-то, вроде как не желанным, к которому она просто привыкла и смирилась. А теперь и дочь отдалилась. «Да была ли у меня жизнь вообще, как её следует принимать: со всеми радостями, переживаниями, незабываемым счастьем, всем тем, что можно назвать жизнью? Хочется ли прожить и просмотреть такую жизнь ещё раз? – спрашивала она себя и отвечала:  –  Нет! Хочу новой, полноценной жизни. Такой, чтоб было чего вспомнить и при этом улыбнуться».
  Она взглянула на часы. Стрелки их, словно пара влюблённых, сошлись на 12 часах и замерли в волнующем моменте – сближения. 
  Вот уже стрелки стали падать в другую сторону, а она всё думала: «Раньше спешила жить. А что теперь? Я же не старуха и хочется мужского внимания и тепла. А что Саша? Собака на сене вместе с Таней, которую трудно понять, чего она хочет. Не живут вместе и не расходятся. Катерина уже отделилась от меня и, окончив институт, возможно, выйдет замуж. И я останусь одна. Одиноко ждать конца… Ждать внуков?.. Это сколько лет? Дадут ли их мне?.. Да и, всё ждать – неопределённости. Может найти какого-то «Федю»… и устроить свою жизнь, чтоб в чужую не заглядывать, как в чужой горшок с кашей. «На чужой каравай рта не разевай», – говорит русская пословица. Но где его взять – хорошего-то?  Разве что умрёт жена и мужик освободиться. Где его искать? На кладбище во время поминок? Но позволит ли новый встречаться с Сашей? А я к нему так прикипела, что буду с другим жить, а к нему тянуться. А вдруг Татьяна не захочет сходиться с Александром. Что в её темном глубоком подвале хранится? Может ревность, которая простить не может, или отвращение, которое не высказывает. Она же хотела от него только ребёнка, а на самого не замахивалась. Просто других мужиков в деревне не было. Может её городская жизнь не устраивает? Наверно к осени всё должно решиться. А пока при-сматривайся, кто же мешает. Только много нас присматривающихся, живущих в одиночестве».
  Тут Галина услышала, что дверь отворилась и  вошла Катерина. Подождав, пока она разденется, Галина окликнула.
  – Доченька, жду тебя.
  – Что-то случилось важное? – спросила Катя, войдя в спальную. – Почему ты не спишь? Заболела? Что с тобой?
  – Нет, дочка. Ничего страшного. Успокойся.
  – Что же тогда? Зачем я тебе понадобилась? Ты даже напугала меня. Я думала, что ты уже забыла, что у тебя есть дочь. Так давно мы с тобой не встречались и не общались, живя вместе. Днём ты задерживаешься на работе и приходишь поздно, когда я ухожу гулять. В субботу и воскресение тоже где-то пропадаешь. Где-то подрабатываешь ещё, или?..
  Галине стало немного смешно от подозрений дочери.
  – Или, – это что?.. В чём ты ещё меня подозреваешь?
  – Мам? Ты же ещё молодая. Что я должна тебе объяснять? Лучше объясни всё сама.
  – Хорошо. По вечерам я выполняю поручение Александра для создания зрительного прибора. Он уже сделал его, но пока без оптической системы. Вон он лежит в коробке. Его нужно проверить на слепых. На себе я уже проверила.
  – Что ты могла проверить без оптической системы?
  – Я уже видела чередование света и тени с закрытыми глазами.
  – Как можно видеть свет с закрытыми глазами?
  – Все оказалось очень просто. Вводятся сигналы, которые я ему снимала у зрячих людей, и эти сигналы воспринимаются другим человеком.
  – Невероятно! По-моему, наши учителя этого ещё не знают. По крайней мере, нам не говорили. Даже трудно представить – видеть без глаз.
  – Ты это можешь проверить на себе, но потом. Я была сегодня у дяди Саши. Там я готовлю Илью для сдачи экзаменов по химии и немецкому языку.
  – Ты ещё и учительница. Кажется вы с дядей Сашей – гении, или вундеркинды. Интересно кого готовил ваш институт? Что-то на отце я этого не наблюдала. Да и со мной ты не химией не иностранным  языком не занималась.
  – Ну, из вундеркиндов мы уже выросли. Кстати, ты могла бы проверить Илью по немецкому  языку.
А дядя Саша хотел у тебя узнать, как дела с чтением сигналов мозга?
  – Мама. Что он действительно ждёт, что я ему принесу прочитанную на коре мозга слова, что слышал человек, или картинку, что он видел? Я сказала об этом преподавателя. Профессор мне ответил: «Если вы мне об этом напишете в дипломной работе, то я, прочитав ваш реферат, подам прошение принять на Нобелевскую премию, – и подумав, добавил,– или определить вас в сумасшедший дом. Последнее более очевидно. Это равносильно создание богом человека имеющего душу. И не просто иметь душу, а ещё и уметь её читать у других, всё, что есть в их мозгах или душах. Это перешагнуть Божьи деяния –предел возможного – читать души людей. Сейчас некоторые фантасты  пытаются компьютерам приписать душу, поскольку с ними можно общаться. Они могут подсказать и указать на ошибки. Но все эти ответы заложенные человеком, как то, что дважды два четыре. А мозг сам мыслит. Имеет свой собственный интеллект. Именно это и называют душой. Вы замахнулись на человеческий мозг, на душу человека». –   
  Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и ушел.
  – Ну, это ты скажешь дяде Саше сама. А я верю в его замыслы. Мне кажется, что он ещё удивит мир не только говорящей собакой. Он будет ждать тебя в воскресение.
   Катя посмотрела на мать наверно так же, как профессор смотрел на неё, и только в душе произнесла: «Интересно, на чём основана её вера? На том, что он сделал зрительный аппарат, но ещё не весь? Или это её любовь и неестественная вера в него, как в гения». 
  – Мне это интересно, – сказала она.– Обязательно приду.

   Первые дни недели, в основном после работы, Галина занималась зрительным прибором Саши совместно с врачом. Она объяснила работу прибора, и Вадим Ильич проверил его действие сначала на себе, прежде чем разрешить эксперименты на слепых людях. Первые двое слепых не дали никаких результатов. Врач стал сомневаться в возможностях прибора.
Сомнение когтистой лапой царапнуло душу и вожжами натянуло сосуды мозга.
«Почему, – спрашивал  он сам себя, – почему я вижу, а они нет? Нарушено глазное яблоко. Так и я воспринимаю с закрытыми глазами. Нарушена вся зрительная система? Тогда что нам искать и пробовать. Человек никогда не видел света. Возможно, вся его зрительная система просто атрофировалась за ненадобностью? Возможно, они и видят свет, но не могут сказать – он ли это? Они же его не знают. Так, в чём же дело? Думал он. И тут он вспомнил слова Александра: «Наверно следует проверить на тех, кто был зрячим, но ослеп». Нашли такого. Проверили. Всё подтвердилось. Он видел чередование света и тьмы, и мог сосчитать, сколько раз появлялся свет.    
  – Это же здорово! – воскликнул, ошарашенный открытием, Вадим Ильич. – Значит можно вернуть потерянное зрение тем, кто его имели. Разве это не – подаренное счастье? Только ради этих людей нужно продолжать работу над прибором.
 Окрыленный успехом, он с Галиной, подолгу засиживался после работы, проверяя других слепых, и давал задания персоналу находить  новых. Скоро связи были налажены через клуб слепых. Желающих проверить прибор на себе было больше чем достаточно. В  результате проверки и среди никогда не видевших свет, нашлись, которые замечали какие-то изменения, но объяснить это появлением света не могли. Они не знали, что такое свет. Но были и такие, которые вообще не видели перемен. Врач заключил:
  – Нарушен зрительный нерв.
  Галина словно спохватилась, вспомнив слова Саши, что можно воздействовать непосред-ственно на зрительные участки мозга – зрительные бугры. Снова начались проверки. Из трёх, ранее не воспринимавших сигнал, двое стали воспринимать, и даже могли их сосчитать. Врач снова дает заключение:
  – Прибор уже можно использовать для постановки диагноза о сохранности зрительного нерва и его работоспособности. Ещё много дней  он испытывал прибор на слепых, не отходили от прибора, забывая о еде и отдыхе, и до предела урезал приём обычных больных, отсылая их к своему персоналу.
  Только в четверг Галина сумела прийти к Илье, чтобы заниматься химией. Саше сказала:
  – Дорогой мой Сашка – сорванец. Мне не передать того счастья и той радости, которую мы испытали с Вадимом Ильичём. Он даже крикнул от радости, когда слепой сообщил, что видит свет: «Как это здорово!» – Не передашь словами внутренний подъём, да что подъём – живой смерч.
  Какой ты у меня умный.
  Она крепко обняла его руками и поцеловала. Но, опомнившись, сказала: 
  – Это поцелуй не от меня, от тех слепых, которым, я теперь верю, ты вернёшь свет. Это их радость, их счастье, – словно в оправдание своего порыва, и ещё крепко держа его в объятиях, словно не собиралась отпускать. В ней проснулись старые, казалось давно ушедшие чувства, но неожиданно вернувшиеся, стоило лишь так вот приблизиться к нему. И теперь не хотелось отпускать. Но чувство вины, что она целует чужого мужа, заставило её ослабить руки и отстраниться, чтобы внимательно взглянуть ему в глаза и увидеть его реакцию. Но она увидела только его улыбку, и потому ещё раз поцеловала и отпустила.
  – Не нацеловалась ещё – в девчонках-то, – с доброй улыбкой сказал он, довольный такой её реакцией.      
  –Ты лучше расскажи о ваших экспериментах. Всё ли прошло гладко? В чём трудности?
  Она постаралась в двух словах свернуть весь рассказ, чтобы побыстрей уйти к Илье. Чувство, что она перешагнула порог  дозволенного, заставляло уйти, от свершившейся ситуации. Словно виноватая, но с чувством давно забытой огромной девичей радости, она пошла к Илье с приподнятым желанием работать, быть полезной, отдать этому всю себя.
И это было – её счастье!
  В субботу Галина зашла за Ильёй, не раздеваясь, забрала его и они пошли в школу. После школы она даже не стала заходить в дом, чтобы рассказать о походе.  Всё рассказывал Саше сам Илья:
  – Сначала учительница давала заданье ученикам и разрешила мне прочитать задания у них, и выбрать, с кем проводить опыты. Я прочитал у нескольких и решил  наблюдать, как получают хлор и сжигание в нём магния. Потом учительница просила рассказать подробно о химических реакциях этого опыта, и написать весь химический процесс. Потом ещё спрашивала разные формулы, химические реакции, построение и чтение таблицы Менделеева, валентность и много другого. Я рассказал. Где-то она меня уточняла, поправляла. Под конец сказала: «Молодец! Готовься к экзаменам». Вот и всё.
  Он по-мальчишечьи дёрнул плечами, словно подтвердил, что всё содержимое из  мешка, вытряхнул, и, склонив набок голову, ждал вопросов. Но вопросов не последовало.
  – Ну, если так сказала учительница, я рад твоему успеху. Но про экзамены не забывай.
  Сказал Саша и потрепал его волосы. 
               

                Щенки
  В воскресение пришел профессор с радостным известием:
  – Здравствуй Александр! Можешь меня поздравить с пополнением моего семейства.
  – Простите за нескромный вопрос: Вы, тайно от нас женились, и уже появился ребёнок? 
  – Никаких тайн, и не один, а сразу три. Моя сучка принесла сразу трёх потомков нашего замечательного Умки. Теперь начинается, точнее – продолжается наша работа над получением нового типа животного – говорящей собаки.  Я думаю, что не только этого.
  Вы же хотели проводить свои опыты по созданию зрительного аппарата для слепых. Вот я и принёс вам слепых щенят. Я держу их в темноте, кроме того завязал глаза и уши, чтобы мозг их был совершенно чистым для ваших экспериментов. Советую и вам это соблюдать. Поэтому, смотреть на них и кормить, нужно при очень слабом освещении. Где найдём такое место? Вот эти замечательные крошки.
  Профессор поднял свой саквояж, показывая Александру его содержимое.
  – Наверно в ванной комнате при выключенном свете, – сказал Саша и повёл в ванную.
  – Сейчас я найду что-то тёплое и мягкое, чтобы поместить их так, чтобы не было света, чтобы никому они не мешали. Наверно это между ванной и стенкой. А выход прикроем плотным  ковриком.
  Скоро всё было готово, и Саша позвал Илью поглядеть на щенят, предупредив: ни яркого света, ни сильного звука они не должны видеть и слышать.
  Профессор с осторожностью и важностью открыл свой саквояж. На дне его, тепло укутанные, с завязанными глазами и ушами спали два маленьких комочка. Видны были лишь  чёрные влажные носики. Профессор сам вынул их из саквояжа и поместил на отведённое место, предупредив:
  – Пока стараться не брать их в руки. Если будет необходимость, то брать только за шиворот.    
Сейчас они покормлены. Это вот – бутылочка с материнским молоком. Дальше будете подкармливать кипячёным или пастеризованным молоком, чуть подогретым. Да что я учу? У вас же был Умка. Вырос в нормальную собаку без проблем. Думаю, что и с этими проблем не будет. Ну, вот и всё. Закрываем и пусть они спят, – информировал профессор.
  Все вышли из ванной комнаты. Илья пошел к себе, но сзади он услышал, что его заинтересовало. Александр спросил профессора:
  – Вы уверены, что потомство, как и Умка, их отец, будет обладать человеческой речью?
  – Мне не так важно, будет ли потомство говорить как человек, или не будет. И то и другое важно, чтобы внести в теорию наследственности свои новые данные о передаче родительских способностей – поколению. То есть, было ли это записано в генном коде отца.
  Профессор и Саша сели в кухне за стол, а Илья остановился в пролёте двери, прижавшись к косяку. Он хотел понять: не ослышался ли он, что собака говорила человеческим голосом, и, что щенята тоже могут заговорить. И почему, эти два взрослых человека так просто говорят о невероятном? Неужели это правда? 
  – Ну, что же? Я рад этому событию. Поздравляю вас с удачным экспериментом по клонированию животных и желаю успеха в создании нового типа животных – говорящих. И, конечно, большое спасибо за ваш подарок. Мы тоже приложим усилие к этому процессу, но будем делать и свои опыты. 
  Профессор, видя, что Илья внимательно их слушает, начал разговор о наследственности с истории её возникновения, с некоторыми подробностями.
  – О наследственности, то есть передаче информации от родителей – детям, высказал своё суждение и доказал впервые в 1866 году Мендель. Правда было замечено это и раньше, ещё за долго до нашей эры. Люди видели, что дети родятся похожими на своих родителей. Мендель, путём скрещивания, доказал, что гены не самостоятельны, а зависят от сцепления с другими генами. Поэтому дети похожи на родителей. Открытие Менделем правила наследственности, не было замеченным. И до 1900 года были в неизвестности, пока это не было подтверждено Голландским учёным де Фризом, который, открыл хромосому. Была создана теория записи наследственности на хромосомах. С тех пор люди стали управлять наследственностью для получения нужных сортов растений и пород животных.               
 В 1926 году, Четвериков заложил основы популярной теории Генетики, а Вавилов заложил основы теории мутации. Что ДНК – является химической основой гена, где на хромосомах записана вся информация живого существа, по которой он рождается и развивается в зрелое существо. В 1953 году Уотсон и Крик открыли структурную модель ДНК в виде двойной спирали.
  Илья слушал и удивлялся: как много и глубоко  они все знают? И как всё это интересно?
«Оказывается, всё записывается на хромосомах, а потом, по этой записи, рождается новое
существо. Вот если бы самому научиться записывать на хромосомах. Можно бы создавать невиданных зверей, птиц и даже людей. А я думал, что это всё не интересно, не нужно, нигде не пригодиться. Достаточно уметь заводить трактор и крутить руль. А тут собираются заставить собаку говорить человеческим голосом, как в сказках. Я просто ничего ещё не знаю, кроме трактора. А можно сделать корову с десятью сосками, чтобы  доила сразу несколько ведер молока. И почему люди до этого не додумались?      
  – Сейчас прочитаны цепочки ДНК человека, животных птиц, и даже растений. Когда их сравнили, оказалось, что построение генетической цепочки у всех одинаков, но разная у них длина, и количество входящих атомов. Правда, пока не поняли, какое звено за что отвечает. Но начинают разбираться. Моя работа, это небольшая лепта в это большое дело. Я рассуждаю так: Если родитель, наш Умка, разговаривал, то дело не в наличии речевого центра в голове: его можно развить, если со щенком собаки говорить не на собачьем языке, а на человеческом. Что я и делал, когда щенок был ещё в утробе матери, и продолжаю делать сейчас. Дело в передаче этих свойств по наследственной линии. А развитие пойдет обычным путём, как у человека. Ребёнок тоже не сразу начинает говорить, сначала гулит. Прислушивается к речи матери, мысленно повторяет произношение, не осознавая значения слов. Но, постепенно слово связывается с понятием. Собака же может менять свой голос? А то, что она понимает речь, нет сомнения. Она правильно понимает команды, да и не только их. И наследственность должна в этом помочь.
  – А новые толстосумы наверняка захотят заиметь такую диковину. Говорят: будет спрос – будут и предложения. Вы считаете это устаревшеё догмой, или как?
 Профессор снова заулыбался, но и задумался.
  – Нет. Это будет собака в единственном числе и только для научных целей.
  –  Да. Но их уже три, и все в разных семьях.
  – С вами договоримся. Но если эксперимент удастся, это будет крупный переворот в науке.
Его можно использовать и на людях. Создавать новых людей, хотя бы улавливать, как собака,  запахи.   
  – А при этом у людей нос не вытянется, как у собаки?
  Профессор снова засмеялся.
  – Вы меня всё время на чём-то ловите. Но мне просто хочется этим заниматься. И ничего страшного я не вижу. Что из этого получится, трудно угадать. Рентген случайно открыл неизвестные лучи - Х. Они вредны для человека, но от них не отказываются. Теперь они широко применяются. Мария Кюри открыла излучение урана. Это привело к получению атомной энергии, и атомной бомбе. Конечно, последнее не принесло добра японским городам Хиросима и Нагасаки. Но является сдерживающим фактором от третьей мировой войны. Гальвани открыл электричество. Им и людей убивает, и пожары совершаются. Кто сейчас откажется от него. Так с любым открытием.   
  – Всё правильно, дорогой профессор. Я приношу свои извинения, за сомнения и подозрительность. Я слишком утрировал и фантазировал, говоря о собаках. Как это будет использовано людьми, сказать трудно. Если вам это интересно и нужно для науки – занимайтесь. Мы вам только поможем. А нам не обойтись без вас. Мозг ваших щенят чист от зарисовок. Это очень нужно нам для получения чистой информации о будущих записях в мозгу. Скоро должна прийти Катюша. У неё проблемы в этой части. Она не может понять, что за сигнал выдал мозг, поскольку в нём много скопилось разной информации. Может, вы, подскажете, как лучше вести эксперимент. Я просил её получить четкие сигналы выдаваемые мозгом на различные цвета, звуки, ощущения, чтобы ввести их в компьютер. Чтобы он их запомнил и при надобности мог выдать. Вроде словаря или справочника.. Чтобы потом, по ним, воспроизводить картинки, звуки и всё остальное, что у него в мозгу, и о чём он думает.   
  – Чтобы мозг выдал то, что нужно, надо в него это заложить, и условным рефлексом мозг выдаст. Всё так, как учил академик Павлов. Ничего нового сказать не могу. Это вы всё знаете и ей объясните. А мне нужно спешить домой, кормить и заниматься с моим щенком. Ваших тоже уже можно кормить. Пойдёмте, я это сделаю сам.
  После кормления щенков, профессор ушел.
  Скоро пришел Егор, после выступления на детском утреннике. Все вместе быстро поели и,
не теряя времени, Егор попросил Илью продиктовать ему диктант:
  – Илья, пойдём, продиктуешь мне диктант, а потом я тебе.
  Они ушли в свою комнату. Саша пошел вслед за ними. Он был удивлён столь сильному порыву Егора, заниматься учёбой: «Лёд тронулся!» – подумал он. Значит, Егор принял твёрдое решение сдавать приёмные экзамены. Никуда не ходит. Всё время с книгой. Вот и сейчас сразу за дело. Молодец! Я рад такому повороту дела.
  Войдя в их комнату, он начал с шутки, которую уже говорил раньше:
  – Ну-ка, скажите учёный народ, что пишут лживый и вшивый после Ж и Ш?
   Егор и Илья заулыбались. Егор ответил:
  – Это мы от вас уже усвоили и пишем всегда – И. А что пишут они, вы знаете.
  – Молодцы. Правильно применяете шутки. А что за диктант вы выбрали?
  – Я взял отрывок из своей роли. И роль повторю, и грамотность проверю, – сказал Егор.
  – Двух зайцев хочешь убить. Но в том тексте мало трудных слов, а много диалекта, – языка героя, который не всегда литературный и грамотный. Ну, раз решили, не буду вам мешать. В следующий раз будем писать специально разработанные диктанты. Из сборника диктантов.
  Он ушел в свою комнату и разместился на диване, обдумывая и учёбу своих подопечных, и что он предложит Катерине для дальнейшей работы.      

               
                О работе мозга
  Катерина с матерью пришли часа через два после обеда. После всех приветствий, Галина передала просьбу врача:
  – Чтобы мне не забыть, – сказала она, – Вадим Ильич просил, если готово, прислать к испытуемому прибору – зрительную приставку, то, что ты называл фотоаппаратом. Он так вошел в роль исследователя, заболел этим и теперь спешит продвигать дело. Полагает, что со слепыми придётся много и долго работать, чтобы повысить их чувствительность к свету и распознаванию предметов. Их зрительные функции сильно ослаблены, если не сказать – атрофировались в результате бездействия. Нужно восстанавливать, у некоторых почти с нуля. Кроме того, он хочет иметь параллельные зрительные очки, чтобы он мог видеть всё то, что должен видеть слепой, через тот же зрительный аппарат.
  – Как я понял: от одного аппарата два параллельных ответвления. Он хочет видеть не только своими глазами, но и через аппарат, с закрытыми глазами, как слепой. Так ли?
  – Думая, что так. 
  –Тогда передай ему, что это не займёт много времени. Такой аппарат я скоро сделаю. А что уже вы сумели проверить и какие замечания?
  – Мы проверили многих слепых на восприятие света. Те, кто его раньше видел, чётко рассказывают о том, что видят. Вадим Ильич сам снимает зрительные диаграммы зрячих и теперь уже со своей головы, и эти сигналы даёт на просмотр ослепшим. А они рассказывают, что видят.       
  – Вы далеко продвинулись, я даже не ожидал этого.
  – Это врач день и ночь колдует над прибором со слепыми. Его основная заслуга. Он уверен, если пристроить оптическую систему, то можно сказать, что утерявшие зрение могут всё увидеть. И он торопит тебя это сделать. Хочет быстрей получить радость себе, потому что принесёт радость людям – многим людям. Этой радостью он уже живёт, и не жалея себя работает. Хуже со слепыми от рождения. У кого-то можно восстановить зрение, но не у всех.   
У всех разное восприятие. С некоторыми придётся повозиться. Но надежда есть.
  – Есть надежда, значит, будем работать.
  И тут Саша  подумал: «Зачем сейчас делаем двойную работу? Сначала снимаем диаграмму
со зрячего, потом её даём просмотреть слепому. Надо сразу с головы видящего, сигнал усилить и направить на голову слепого. Чтобы слепой видел глазами зрячего человека. Чужими глазами. Так вместе они могут гулять по городу, смотреть телевизор. Видеть то, что слепому интересно. Даже читать книжки вместе. А уже потом и персональные очки. Так лучше заниматься и врачам, со слепыми, над  восстановлением зрения». 
  – Кажется, у меня возникла ещё одна идея. Буду над ней работать. Всё должно получиться!
 Сказал Саша и пригласил всех в свою комнату. Когда все сели на диван, Саша спросил:
  – А чем меня порадует Катюша?
  – Ничем. Пришла за советом. Что делать? Мама давала мне свои записи зрительных сигналов. Я их просматривала. Видела чередование светлых и тёмных полос. Давала смотреть студентам. Они тоже видели. Но никаких понятных ответных сигналов от своего или чужого мозга мы с ребятами получить не сумели. Сигналы есть, да нельзя прочесть. Я спросила нашего профессора. Он сказал, что это невозможно, и посмотрел на меня как на шизофреника с навязчивой научной галлюцинацией.
  Сашу это даже рассмешило. Он закрыл лицо руками, чтобы не было видно как он смеётся, а сам в это  время думал: «Что же тут сумасшедшего? Академик Павлов раньше нас этим занимался и никто его сумасшедшим не считал. Наоборот. Он продвинул учение о работе мозга. Может профессор не хочет этим заниматься, боясь, что на него будут смотреть как на шизофреника. Мы этого бояться не будем». Он открыл лицо и сказал:
  – А вот мой профессор, Виктор Иванович, сказал, что это очень просто. Надо только воспользоваться учением Павлова об условных рефлексах. Надо выработать у животного условный рефлекс, и при надобности его получать. Тогда  можно говорить какой сигнал рефлекторно выдал мозг. И нет никаких проблем. Вам, наверное, читали лекции об условных рефлексах. Можно освежить память, прочитав труды академика Павлова. Врачам это надо знать. Виктор Иванович даже принёс пару своих, только что родившихся щенков. Они ещё не открыли глаз и не видели «белого света». Кроме того он завязал им глаза и уши, чтобы их мозг был чистым от посторонних сигналов. Одного я могу подарить вам для экспериментов. Галя, тебе наверно скучно слушать наш учёный разговор. Наверно больше пользы позаниматься с Ильёй немецким? А мы потолкуем о работе мозга.   
  – Ну, что же, занимайтесь, да не забывайтесь, – с каким-то намёком сказала Галина, хитро улыбаясь.
  – Это для кого назидание? Не понял?.. – спросил Саша.
  – Не обращайте внимания. Мама шутит. Я ей как-то сказала, что вы мне нравитесь. Вот она и решила пошутить.
  – Не умерла ещё в ней девичья ревность, которая нас разлучила,– сказал Саша.
  – Не умерла,… и умрёт вместе со мной, – повернувшись в дверях, улыбаясь, подтвердила Галина и по-детски высунула язык.
  – Ну, так начнём с великого учёного, ещё студентом получившего золотую медаль за одну из своих работ, а в 1904 году получившим Нобелевскую премию за работы о пищеварительной системе, изменившей все взгляды на эту науку. Вспомним уважаемого Ивана Петровича Павлова. Занимаясь с собаками, он доказал, что заставить работать пищеварительную систему можно не пищей, а условным сигналом: звонком, светом, бряканьем посуды и просто словом. Только надо к этому собаку приучить: давать пищу после звонка. Она к этому привыкает, и в дальнейшем слюнные железы начинали выделять слюну, как только собака услышит звонок. Он назвал это условным рефлексом. Есть и безусловные рефлексы, заложенные в нас природой ещё до рождения, которые управляю нами. Щенок ищет сосок матери и так далее.
Это я напомнил, чтобы на экзаменах тебе легче было об этом говорить. 
  Павлов вел другую работу, чем мы. Ему нужно было сигналом вызвать работу пищеварения. Нам надо не просто вызывать рефлекс, а записывать сигналы: какой он формы и к чему относится. Составить толковый словарь для разного вида сигналов. Как выглядят сигналы: белого света, красного, синего, зелёного; выдаваемые мозгом. То же со звуками, с ощущениями, и так далее. Работа огромная. Её хватит на всю жизнь. Но нам нужно начало. Научиться получать хотя бы элементарные сигналы. Разобраться с работой мозга. До сих пор люди не знают, как он работает. Из-за незнания ему приписывают что-то потустороннее, мистическое. Что в нём скрыта душа, и есть она только у человека. А мы начнём её искать у собаки. Нам надо научиться распознавать сигналы – читать их. С чего же начать?
  Снимать сигналы с головы, вы уже умеете. Теперь нужно точно знать, к чему он относится: к свету вообще, или к цвету.  Если к цвету, то какому: красному, синему, зелёному. Этих цветов достаточно. Может это звуковой сигнал, болевой, и так далее. Значит надо научиться вызывать эти сигналы с помощью рефлекса. Пример: Лёгким ударом пальца по голове, пробуждаем его, даем две вспышки света, три вспышки синего,  длительный красный и даём соску. Может это щенку сложно усвоить. Много сигналов. Начать хотя бы с одного белого, потом двух зелёных. Я может, спешу, распознать сразу много сигналов. Этим никогда не занимался. На практике отработаете. Я их делю по количеству вспышек: белый одна вспышка, зелёный две вспышки, синий три. Лучше будет найти на диаграмме эти сигналы по их количеству. Конечно, это надо хорошо закрепить в памяти щенка путём многократного повторения. Тогда, после удара по голове, или ноге, мозг начнёт вспоминать все последующие сигналы. Их-то и надо записать на компьютер вместе и сигнал удара, света, еды, и их частотные характеристики.      
  Мои соображения по работе мозга основанные только на наблюдении. А вы можете собрать доказательную базу для своей работы в институте. И, как студент Павлов, заработать золотую медаль.
  – Шутите Александр Николаевич?
  – Ничуть. Ваш профессор даже Нобелевскую медаль вам обещал, а я поскромничал – только золотую. Всё зависит от вашей настойчивости, а я помогу. Да и не только я. Твоя мать очень много знает. Она была отличницей в институте. Её нужно просто немного встряхнуть для этого дела. И профессор, Виктор Иванович, многое может подсказать. И врач, Вадим Ильич,  этим делом  заинтересовался. Вон сколько помощников. Да вместе любой обоз на гора вытащите. Нужно только воспользоваться этим,  для ускорения дела.
  – Вы меня просто заразили, не столько наградами, сколько интересной работой. Правда во всей этой работе мне понятны лишь сигналы и рефлексы, с которыми могу манипулировать и что-то доставать. А о работе самого мозга, в моём мозгу – темнота, и почитать негде.
  – Вот, когда начнёте разбираться, и будете писать книжку для других, именно писать, тогда и  станете понимать работу мозга. Только во время описания возникает необходимость глубокого понимания всей работы. А пока, пойдёмте кипятить молоко для наших малышей. Их  скоро нужно кормить. Потом я расскажу своё виденье о работе мозга.
  Они пошли на кухню. Саша не переставал говорить, занимаясь молоком.
  – Вот понаблюдал я за работой мозга и пришел к такому выводу: а думает ли наш мозг вообще? Ты наверно удивляешься такому вопросу. Это потому, что тебе с малых лет говорили, что нужно головой думать, и в школе это повторяли и в институте толковали, что мы думаем мозгами, а доказательств не приводили. Принимай всё на веру. А вот дикарь  Пятница, из книги «Робинзон Крузо», говорил, что думают руки.
Так же, на заре человечества, когда люди стали задумываться, стараясь объяснить природные явления, возникновение Земли и всего живого на земле, и вокруг неё: Луны, Солнца, звёзд. Но, не имея знаний, придумали мистического творца – бога, который всё сотворил, и продолжает нами руководить. Написал Библию, которая должна была все объяснить. И всем стало ясно и понятно – так сделал Бог. И только спустя тысячелетия люди начали понимать, как всё устроено. Но, хотя люди и опровергли учения библии, но за неё пытаются держаться. Новое всегда пробивается с трудом, в борьбе со старым. Нужны убедительные доказательства, чтобы новое было принято. Так и с мозгом. Люди не знают его работы, поэтому и ему присвоили мистическую душу, которой нет больше ни у кого в живом мире. А вам следует доказать на собаке, что это не так.
  – А как же? Чем же мы думаем?
  – Вот покормим щенят и будем разбираться – думаем ли мы, или просто пользуемся рефлексами. А пока молчим и не включаем свет. Щенкам это противопоказано, – предупредил Саша, чтобы соблюдалась тишина и неяркий свет. Налил в бутылочку молока, другую, пустую бутылочку, подал Катерине, проделать те же процедуры. Одели соски, и пошли кормить. 
  – Стоп! А не начать ли нам выработку рефлекса? Сначала механический двойной удар по лапе, как подготовку, чуть позже вспышку света, которую запишем с помощью датчика на магнитофон, а уже потом соску. Потренируйся на столе, как будешь ударять. Это  тебе надо запомнить. А я приготовлю лампу. Почему двойной удар. Чтобы на ленте различить улар по лапе и световой, и позднее их не путать.
  Когда всё было готово и отработано, они пошли кормить. Саша предложил выбрать себе щенка. Когда его отделили, другого посадили в ящик, плотно закрыли и унесли подальше в комнату, чтобы он ничего не видел и не слышал. С выбранным щенком Катя хотела начать эксперимент. Но Саша остановил. Всё начнем после того, как снимем повязку и установим датчик. С задержкой по времени, чтобы эти касания не мешали самому эксперименту, не попали в запись.
  Эксперимент начнём через две минуты, не раньше. Пока снимем повязки и установим датчик. 
Оба затаили дыхание. Наступил ответственный момент. Катя слышала, как стучит её собственное сердце и готова была его остановить, чтобы не испортить ответственное дело, но как это сделать не знала. Шли напряженные минуты ожидания.
  Катя подумала: «Как осторожно нужно все делать. Я бы этого не предусмотрела. Не зря Павлов проводил свои эксперименты в башнях тишины, куда не проникали посторонние звуки, и тщательно продумывал свои эксперименты».
  Дальше всё проходило, как было отработано. Щенок насытился и снова заснул. Ему наложили повязки, и положили в коробку под ванную..
  Второго щенка просто покормили и, тепло укутав в коробке, отдали Кате для  транспортировки  с ней, проведения исследовательских работ в институте.
  – Ну вот. Начало ты уже знаешь. Будешь так записывать все сигналы. Дальше будем их превращать  в видимые сигналы на компьютере. Всё ли поняла?
  – Теперь всё просто.
  – Тогда поговорим о мозге.   
  Поскольку ты специалист по медицине, то я о ней и буду спрашивать, как  врача. Скажи, Катюша, куда поступают сигналы из глаз, ушей, носа, языка, кожи и так далее?
  – Конечно в мозг.
  – Ответ мне знакомый. Однажды я спросил девочку  из детского сада, которая ела что-то из пакета:
  – Куда у тебя всё делось? Она, не задумываясь, ответила: «В рот». Но мне от тебя хочется слышать профессиональный ответ. Мозг – слишком широкое понятие. Хотелось бы уточнить более конкретно. Куда поступает зрительный сигнал из глаза, звуковой из уха и так далее?
  – Зрительный сигнал поступает в орган зрения, слуховой в орган слуха. Каждый в свой отдел.
  – А дальше куда? Что они там и остаются?
  – Нет. Они попадают в кору больших полушарий мозга на нервные клетки – нейроны.
  – Для уточнения рассмотрим пример: Человек переходит улицу в неположенном месте, его сбивает машина. В его памяти будут сигналы: зрительный (он видит машину), звуковой  (скрежет и визг тормозов), болевой (удар машины) и так далее. Ну и все последствия этого: скорая, санитары, больница… Все эти сигналы где-то разместились в коре мозга. Когда начнётся дознание, мозг выдаст не отдельно каждый сигнал, а сразу всю картину. То есть они будут взаимосвязаны в единый процесс. Какой участок мозга их связал воедино и выделил из всей памяти? А затем  выдал, как библиотека выдает книгу. Кроме того, каждый сигнал можно отделить от других и усилить: зрительный, звуковой и так далее. Эти сигналы снова вернуть в свои центры, ибо видим мы не корой мозга, а зрительным центром, слышим звуковым. Работа каждого центра усиливается или ослабляется тоже каким-то участком мозга по нашей потребности. Вот этот участок мозга и нужно найти и изучить его работу. Доказать его существование и принцип действия. Сигнал не только идёт в кору мозга, но и возвращается обратно в свои центры. Воз-вращается выборочно, что нам хочется видеть или слышать.
  – Дочка, ты собираешься домой, или остаёшься здесь? Я пошла, – сказала мать, появившись в дверях. – Скоро уже станет темно.
  – Мам! Тут самое главное рассказывает  дядя Саша! Подожди, пожалуйста! И сама послушай.
Я может не всё пойму и запомню. Ты, мне после подскажешь, так ли я понимаю. Тут всё сложно и ново. Ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу!.. Ну, мамочка, милая! Ну, подожди!..
  Катя так умоляла мать, что Галина даже удивилась. Никогда раньше она её так не просила.
Это её заинтересовало: чем сумел, Сашка сорванец, так увлёк дочь? Она села рядом, глядя Александру в рот. Словно пыталась уловить, не упустить ту птичку, которая должна вылететь и околдовать всех своей неординарностью, новизной, тем, что она никогда, проживши век, не видела и не слышала даже от самого Саши. И всё же в душе думалось: «Я же его всего уже  давно знаю. Что ещё нового он может сказать». – К ним присоединился и любопытный Илья. 
  – Вы мне задали новую тему, – начала Катя. – Я считала, что надо научиться читать сигналы, идущие от мозга. А тут уже работа всего мозга. Это сложнее.
  – Это в совокупности. Будете делать одно и не забывайте о другом, более важном. Именно там зарыта Нобелевская премия. Вам её раскапывать! Я, просто, показываю место, где копать. Ещё раз пробежимся по работе мозга, поскольку присоединились новые слушатели.
  От рецепторов: глаз, ушей, и других частей тела, сигналы по нервным волокнам в виде электрических импульсов (сигналов) поступают в свои отделы мозга: Световой в зрительный центр, звуковой в слуховой центр и так, каждый в свой центр. Мы видим, слышим, ощущаем запахи, вкус, укус комара. Далее сигналы должны запомниться. Они поступают в кору больших полушарий мозга. Как в хранилище. Но куда и как они запоминаются? Кора мозга состоит из нервных клеток – нейронов, клетки из молекул белка, молекулы из атомов, атомы из заряженных и нейтральных частиц. Поскольку в нейрон поступил электрический сигнал, не химический, не механический, ни какой-то другой, а электрический, то он и действует на электрические  заряды, меняя их расположение в молекуле. Тем самым – изменяет структуру молекул белка. А изменённая молекула, рождает изменённую генную цепочку, внося изменения в наследственность. Но для нас, сейчас, важна работа мозга. Изменения в молекулах белка, это и есть наша память. Но, сигналы приходят постоянно, и когда мы бодрствуем, и когда спим, когда работаем, и отдыхаем. Мы продолжаем видеть, слышать, чувствовать. Куда идут новые сигналы? Вот здесь-то всё и скрывается. В коре головы, пришедший сигнал вызывает резонанс с тем сигналом, который уже есть и хранился в памяти. Происходит усиление сигнала – благодаря резонансу. Этот сигнал и извлекается, как наша память, и направляется из коры мозга снова в центры: зрительный, звуковой, и другие. Мы видим, слышим, и так далее. Это возвращение сигнала из коры мозга и есть начало рефлекса. Что это за орган, который всё это осуществляет? Вытаскивает из нашей памяти не только сигнал – подобный пришедшему, но и все сигналы с ним связанные: услышали звук, догадались чем он вызван, увидели картину – догадались кто писал  и всё, что с ней связано, я увидел Галину и вспомнил всё, что с ней связано. Так делал Павлов: прозвенел звонок – будет еда. Мы запоминаем не изолировано зрительный или только  слуховой сигнал, а в совокупности все: услышав слова песни, вспоминаем всю песню, мелодию, где слышали, кто исполнял. Значит, происходит более широкое возбуждение и извлечение всего, что связано с пришедшим сигналом и вызвало резонанс  с уже имеющимся в коре мозга. Далее происходит  сортировка: из всего надо взять только нужное? Это нужное усиливается, и извлекается. Какая часть мозга занимается этим? Находить, шарит по всему нашему мозгу, его коре, находит, и усиливает только нужные сигналы. Это, наверное, и есть то, что называют: думать, соображать, мыслить. С ними и попытаемся разобраться.
  Думаем ли мы вообще? Может, просто, вытаскиваем из памяти то, что там есть? Увидели  огонь – вспомнили: свет, тепло, ожог, пожар, боль и какие были приняты меры, и всё другое.
  – Как так? Что, решая задачи, я не думаю, а ищу в голове ответ? Разве он в голове уже был?
Спросил удивлённый Илья, подпрыгнув от возмущения.
  – Ты, своим вопросом заставил меня думать. Делать то, что я пытаюсь отрицать, – улыбаясь, сказал Саша. – Не все ответы даются просто. Если тебе скажут: сейчас будешь есть лимон. У тебя сразу во рту станет кисло и сведёт скулы (сожмёт слюнные железы). Но если скажут: будешь есть авокадо. А ты не знаешь, что это такое? То и реакции не будет. Не все ответы лежат на поверхности. Разберёмся в твоём вопросе. Во время решения математических задач, ты пользуешься правилами, которые заложены в памяти. Они заставляют делать то, что нужно. Есть четыре правила по арифметике: Сначала делаются умножение и деление, потом сложение и вычитание. Прежде решается в круглых скобка, потом в квадратных. Согласно этих правил начинаешь решать. К 3+2 сколько будет? Если в голове нет таблицы сложения, то ничего не придумаешь. Должен знать эту таблицу и найти ответ – будет 5. Дальше нужно умножить на 4. Нужно знать таблицу умножения. Там, найти ответ. И так доберёшься до окончательного ответа.      
 Думает, значит – выбирает из множества, имеющегося в памяти материала, нужное,  и выдаёт как приемлемое решение. Но так решает любое живое существо: собака, курица, муха. Разница в объёме памяти. Что туда заложено. Если ничего нет, то где взять ответ? Если ученику в школе не заложат то, что нужно, он будет соображать на уровне необученной собаки. Правда, благодаря речи, он получит знания от других людей, хотя и в ограниченных количествах, в этом сильно урезаны возможности тех, кто не пользуется речью, например собаки. Конечно, я не все случаи освятил. Иногда человеку  приходится копаться в своей памяти, сравнивать что-то с чем-то, находить закономерности, на основании их создавать новое. Этот творческий процесс хочется назвать – человек думает. Хотя он просто вытаскивает из памяти, что там есть. Чего нет, он, как уже сказано – создаёт – и далее этим пользуется. Пример:  бросили в воду камень. Какие последствия? Раньше вы видели круги на воде. А тут их нет. Что выдаст мозг? – Недоразумение. Должны быть, по опыту прошлого, а  их нет. Мозг начинает поиски ответа в памяти. Но прямого ответа нет. Он обращается к знаниям. Круги образуются в жидком теле. Значит это тело твёрдое. Может лёд. И пытается это подтвердить. Подойти и проверить. Вспомнить что видел, когда бросал камень на лёд . Может получить и другие подсказки. Камень отскочил, или начал скользить по поверхности. А если он просто исчез? И вы не можете сразу найти объяснение. Скажете, что это мистика или галлюцинация. Ответ не найден. И так, коротко. Рецептор (глаз) увидел огонь, передал в зрительный центр и далее в кору мозга. Там, этим сигналом, возбудится такой же, ранее записанный сигнал. Он воспроизведёт цепочку, связанную с огнём: ожог, боль, пожар, и принятые меры, что делать, чтобы этого не случилось. Эти меры и выдаются организму для исполнения, как рефлекс: «Это опасно, и, что надо предпринять». Всё просто. Всю эту цепочку прохождения сигналов и нужно проследить на приборах в том и другом направлении. Сигналы записать. В дальнейшем, имея сигналы, с помощью их можно будет без глаз или ушей, а непосредственно этим сигналом  возбуждать память, и вытаскивать оттуда, что с этим сигналом связано, и что нам надо из этого взять. То есть – читать память мозга. Этим вы докажете, как работает мозг. Разве это не интересно? Вот, Катюша, ваша задача.
  – Да! Интересно-то, интересно. Да как научиться читать эти диаграммы?
  – Это же женщинам природа подарила. Как они детей учат? – терпением. Скажи – ма-ма. Потом – па-па. Все это на ленту и в компьютер. Накопить как можно больше такого материала.   Говорят, что во времена Шекспира горожане обходились семьюстами слов для общения, а крестьяне даже 260. Хотя Шекспир использовал 20 000 слов. Нам нужно меньше.
  Как делаем? В темноте включаем свет. Его видят. Следовательно, рождён электрический сигнал. Его нужно записать в компьютер вместе со световым сигналом. Несколько раз повторить. Потом, так же проделать с красным светом, и тоже всё записать. С синим и зелёным. Записать и темноту или чёрное.  Всё. Со светом закончили. Далее со звуком: Звук – А, и им рождённый сигнал мозга. Тоже, вместе записываем звук и сигнал. Хорошо бы сюда увязать и зрительный сигнал – изображение буквы. Так весь алфавит – 32 буквы. Затем – 10 цифр. Как видишь, не так и много. Затем, усложняем: даём два цвета, три цвета. Наконец, суметь получать по сигналу цвет или звук: ввести в компьютер сигнал, а он должен выдать цвет или звук. Этим, наверно, займусь я сам, или с вами. Сначала потренироваться на щенках, потом на людях. Поняв эти процессы, можно заниматься созданием и зрительных аппаратов, и слуховых, и вкусовых и так далее.  Для начала, чтобы не путаться в сигналах, лучше не связывать сигнал с едой, как это делал Павлов. Просто подавать сигналы, многократно их повторяя. То есть, включать и выключать свет.  Количество сигналов нужно для их узнавания: 2 сигнала – красный цвет, 3 – синий.
  Тут Саша остановился. «Но самое главное не это, – подумал, но решил не говорить. Закрыв лицо руками, словно боясь, что его мысли прочитают, – надо научиться заставлять организм  всё выдавать – рефлекторно. Как? Произнесли: «Малина». Мозг должен выдать из памяти всё, что там с ней связано: форму, вкус, цвет, запах. А если есть, то и что из него делают. А если сказали: «Малиновки заслышав голосок…», – мозг должен дать продолжение песни. Задав часть уже заложенного в память рисунка, фото, мультика,– мозг должен выдать, рефлекторно, продолжение этого. Тогда можно будет читать содержимое мозга на заданную тему. А я сделаю очки со слуховым аппаратом, чтобы как в компьютере видеть и слышать, что там записано. Но это только в ограниченных пределах. Читать чужие мысли запрещено! Но если это бандит, шпион, убийца. Есть же детекторы лжи. Это тоже детектор. Он не только кого-то обвинит, но и может невиновного спасти».
 – Вот, наверное, и всё, – сухо подвёл он итог, открыв лицо, и, как лектор спросил. – Будут ещё вопросы?   – и, помедлив, добавил уже с улыбкой. – Если нет?.. То, лекция закончена, и можно перейти к более приятному – к чаю.    
  – Нет, нам пора домой, – сказала Галина.      
  – Тогда я вас провожу.

  Когда Саша вернулся домой, его с нетерпением ждал Илья. Сразу с порога, не дав ему раздеться, он спросил: «А ты кто?»
Саша даже растерялся, не зная, что ответить.
  – А ты что, не узнал меня? Тогда я страшный грабитель, душитель, людоед. В общем – бармалей. – И он поднял руки, скорчив пальцы как когти, сделал страшную злую маску, хищного животного, и прорычал:   – Съем!
  Илья рассмеялся, увидев детскую шутку.
  – Я хотел узнать не это, а кто вы?..  Не знаю, как назвать.
  – М-да. Кто же я? Вопрос довольно обширный. С какой стороны к нему подойти? Человек. Двуногое животное из отряда млекопитающихся. Судя по устройству зубов – всеядное животное. Но тебе это ли надо?
  – Нет.
  – Тогда иди к себе в комнату. Я разденусь, сниму свою шкуру, в которой ты меня не узнал, и мы с тобой поговорим основательно: кто я  – такой?
  Скоро они сидели рядом: прижавшись, и обнявши друг друга, как друзья – однокашники.      
  – Ну, так что тебя интересует, – спросил Саша.
  – Кем вы работаете на заводе?
  – Инженер конструктор. Проектирую новые станки. Тебя это интересует? Или что-то другое?
  – Вы рассказывали о работе мозга. Я и подумал: зачем вам это, если вы работаете не врачом в больнице, а на заводе делаете станки? Станки же не думают?.. На них люди работают.
  – Небольшое уточнение. Я станки не делаю. Их делает дядя Володя. Я только проектирую.
  – Значит вы изобретатель?
  – Ну, можно и так назвать – с натяжкой. А на счёт мозга… и думают ли станки? А ты где видел станки? Разве у вас в деревне они были? Виноват. Конечно, были. Они сейчас везде есть. Где ты видел их в деревне?
  – В мастерской. Там ремонтируют плуги, бороны, трактора.
  – Да. Отстала наша деревня от города, и от цивилизации в целом. Остаётся только сожалеть.
Мои станки без людей работают. Поэтому им самим думать нужно.
  – Как это, без людей?
  – Об этом говорить сложно. Ладно. Я договорюсь с руководством и, свожу тебя на завод.
  – И вы их изобрели?
  Саша посмотрел в любопытные, до жадности, глаза Ильи. – Получается что так.
  – А вы можете изобрести всё, всё?
  – Да. Только вот отращу бороду, как у старика Хотапыча, чтобы можно было волшебные волоски дёргать, – смеясь, пояснил Саша. – Читал про него?
  – Так –  это сказка…
  – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
  – А изобретать тоже учат?
  – Нет. Учат, просто, всему. А изобретатели сами родятся, когда всему научатся. А ты хочешь стать изобретателем? Что бы ты хотел изобрести? 
  Илья вспомнил свою заветную мечту: «Сделать бы мне мотоцикл и пропылить по своей деревне, на завись Рыжему зазнавале. Чтобы тот позавидовал. Вот было бы здорово!»
  – Я бы хотел изобрести мотоцикл, – сказал Илья и посмотрел в глаза Саши, ища его реакцию.
  – А чем тебя не устраивают те, что уже созданы?
  Илья смутился:  – Там дорогие. Я бы хотел свой сделать. Простой и дешевый. Чтобы все ребята могли его сделать, и у всех он мог быть.
  – Изобрести-то можно, а вот сделать – сложно. Легко нарисовать … «Что нам стоит дом построить – нарисуем, будем жить». Да и изобрести не просто. Нужно решить много задач. Сделаешь колесо, а оно на первой ямке изогнётся, рама сломается. Кому такой нужен? Надо  знать какой толщины спицы, обод, да и трубы для рамы. Рассчитать их прочность на нагрузку. Есть и логические задачи. Вот пошел Наполеон на Москву. Ему нужно было решить математическую задачку: сколько штыков, конницы, пушек и всего другого у русских, чтобы выставить своё, не менее сильное войско. И этим выиграл Бородинское сражение. А Кутузов решал логическую задачу – продолжать бой, или сохранить армию. Для этого отдать Москву.
А если отступать, то куда? Отступая в сторону Петербурга, он поведёт за собой армию Наполеона и может потерять, и Петербург, и всю Россию. Поэтому он отступил в противоположную сторону. Если Наполеон пойдёт на Петербург, русская армия будет и впереди и сзади войск Наполеона. Наполеон это понял. Идти на Петербург нельзя – сзади будет русская армия и может напасть. И Кутузов выиграл войну. Так была решена логическая задача. 
  – Интересно…  А для меня это была просто война, кто-кого сумеет победить. А рассчитать прочность деталей мотоцикла я пока не могу. Да и всё уже изобретено. Изобретать-то уже нечего. Можно готовое покупать – были бы деньги. 
 – Дело не только в деньгах. Вот купим мы мотоцикл – куда его поставить? Гаража нет, рядом его построить нет места, не разрешат. Значит, нужно мотоцикл убавить в размерах, чтобы можно и на третий этаж затащить, и в квартире спрятать. Велосипед и то мешает. Хорошо бы его уменьшить до самоката. Но это уже не мотоцикл. Да и они уже изобретены. Но изобретать всегда есть что, – уверенно заявил Саша. – Давай разберёмся на простом примере. Ещё в древние времена люди задумались, как можно рассказать о чём-то с помощью знаков. Сначала изображали птиц, змей, зверей, людей и наконец, изобрели иероглифы в Египте, в Китае. Но писать нужно чем-то и на чём-то. Первое, что оказалось под рукой – глина и палочка. На влажной глине можно было царапать. Потом её высушивали. И так всё сохранялось на долгие годы. Потом стали писать на шкурах животных, на папирусах, на бересте, на грифельных досках, и, наконец, на бумаге. Как видишь, До бумаги не сразу дошли. Бумага тоже не окончательный вариант. Есть электронные книжки. А как изменилось то, чем писали? На мягких глиняных пластинках, конечно, царапали, чем могли. Но на коже и бумаге нужны были чернила. И писали заточенными палочками.  Деревянные палочки размокали. Их заменили гусиными перьями, которые затачивались ножом. Нож стали называть – перочинным. Но и оно служило недолго. Сделали стальное перо. С ним тоже были проблемы: оставляли капли на бумаге, нужны были рядом чернила. На смену им изобретена шариковая ручка. Но и с ней возникли проблемы. Ей нельзя писать, подняв остриё вверх – лёжа в постели. Паста, или чернила стекают вниз. Тут без карандаша не обойтись. Но он быстро стирается. Надо вставать, чтобы оточить карандаш, или кого-то просить, если человек не может встать. Да и древесины нужно очень много. Из любой его не сделаешь. Тогда изобрели механический карандаш. Но и с ним проблемы: то он плохо держит стержень, то нет подачи. Следовательно, его надо дорабатывать, или изобретать новый. А ты говоришь всё изобретено. Даже карандаш надо изобретать. Вроде всё просто, но?.. А надо-то выполнить  два основных условия: стержень должен хорошо держаться, и легко перемещаться. Но при этом карандаш должен быть удобным, простым в обращении, долго служил и был не дорогим. Вот тебе задача для изобретения.
  Саша с любопытством посмотрел на собеседника, как он к этому отнесётся. Илья задумался. Тогда Саша достал ему несколько вариантов автокарандашей:
  – Вот, можешь их разбирать и изучать, как сделаны и работают эти устройства. Для ускорения дела могу пояснить: этот карандаш просто зажимает стержень, без перемещения, – и продемонстрировал работу. – Сжатие стержня ведётся за счёт клина. Регулировка  стержня ведётся при его освобождении. А у этого, стержень регулируется винтовым устройством. Но слабое крепление стержня и часто заедает  механизм подачи. Хотелось бы его упростить, сделать более надёжным, с нужной длиной выдвижения графитового стержня. Но это тебе занятие между учёбой. Главное – сдать экзамен сразу за 7 и 8 классы. Шагнуть сразу на две ступени. Жизнь очень короткая. Надо спешить выучиться, чтобы ещё успеть, что-то сделать.
Таков путь к изобретательству. Вот эту застёжку – липучку, что на твоей домашней тапке, автор взял из природы. Он, как и все, заметил, что шарики, семена лопуха, крепко прицепляются к одежде. Это и ты знаешь. А застёжка родилась лишь через двадцать с лишним лет. Как видишь, всё не скоро. Думай. Тренируй свои мозги. Но помни: если в голове нет ничего, то и взяться изобретению неоткуда. Для данной задачи нужно прочитать закон о наклонной плоскости из физики. Но это не сейчас. Давай готовиться ко сну.
  Дни бежали как кадры киноленты. Не успеешь разглядеть один кадр, как уже второй третий и так, вся жизнь – движение. Встаёшь утром – в голове уже цепочка ожидающих дел. А вечером подводишь итог сделанного, делаешь ещё, что успеешь, включаешь в план на завтра, что не успел сделать сегодня, и спать. Из-за дел не видишь лица самого дня, как женщину в плотной вуали или парандже. Из-за этого они становятся однообразными, безликими. И вся жизнь протекает суетливо и буднично. За что он себя ругал, но выхода не видел. Оставалось только пожалеть, что так мало успел, и не насладился чем-то красивым, интересным, просто отдыхом на природе.
               
                Сочинение Егора
  Зато Илья и Егор радуют своими делами. У Ильи начались напряженные дни подготовки к экзаменам. И ему приходилось уделять много внимания. Днём он уходил на занятия в школу. Там его уже признали и разрешали присутствовать на уроках, где шло повторение пройденного и подготовка к экзаменам. Там он писал контрольные работы. Учителя всё чаще говорили, что экзаменационные оценки ему можно выставить и сейчас, по контрольным работам. В одном из дней, Илья увидел броское объявление, в форме лозунга, или призыва: «У нас олимпиада! Трусить не надо! Победителей ждёт награда!»
  У доски объявлений его и застала директор школы:
  – Здравствуй Илья. Желаешь участвовать в олимпиаде?
  – Здравствуйте, – смущенный неожиданностью, ответил Илья. – Я не знаю что это такое. Никогда не участвовал.
  – Это контрольная работа с задачами повышенной сложности. А ты, как я слышала от учителей, хорошо справляешься с контрольными. Олимпиада – это соревнование. Кто победит. Хочешь выступить за честь нашей школы? Заодно проверишь свои знания.
  – Если можно, – я согласен.
  – Не боишься трудных задач?
  – Это даже интересно. А то в задачниках всё простые.      
  – Тогда я включаю тебя в список олимпийцев. Подробности узнаешь здесь на стенде, приблизительно, через неделю. Следи…
   Илья каждый день стал заглядывать на доску объявлений, с нетерпением ожидая чего-то необычного, так громко звучащего – ОЛИМПИАДА!
  С этой новостью он не мог не поделиться со своим наставником, а сам упорно читал учебник и решал задачи, приставая к Саше найти самые трудные и проверить решение.   
И вот, Саша пришёл с работы и подал ему книжку: «Олимпиады прошлых лет».
  – Ура-а-а! – закричал, не сдержав своих эмоций, Илья. – Как это вы догадались? Я даже не знал, что такой задачник есть.
  – Так ты даже во сне бредишь олимпиадой, – пошутил Саша. – Вот я и купил. Решай.
  – Здорово! – изрёк Илья, и с интересом стал листать задачник. Что-то сразу его там зацепило и увлекло от мира сего.
  Саша с удовлетворением посмотрел на него, увлечённого и даже азартного.
  – Кажется, попал в цель, – сказал он сам себе и осторожно вышел, боясь нарушить его вдохновение.      
  – Ради этих подаренных кому-то счастливых минут – можно жить, – подумал он, чувствуя, как приятно заколотилось сердце.
  Радовал его и Егор, который стал носить книги из библиотеки, что-то писал, читал. То он ходил в пустой комнате, разучивая роль, вживаясь в образ. И Саша пытался не нарушать его репетиции. Купил пособие для написания сочинений. Писал сам и сравнивал с пособием.
И как-то спросил Сашу: «Не могу понять, почему называют сочинением, а фактически разборка характеристик героев, художественных произведений. Сочинять, значит придумывать своё, а не разбирать сочинения других. Или я что-то не понимаю?
  – Ты тоже прав. Хотя в сочинениях автор излагает своё виденье героя или произведения. Высказывает своё суждение. Но ты можешь и своё сочинить.
  – А что своё?
  – Ну, хотя бы деревенские праздники с обычаями, фольклором:  с частушками, хороводами, песнями. С бытовавшими поверьями, гаданьями, приметами. Ты хорошо знаешь деревенскую жизнь. Вот и расскажи о ней, но чтобы было интересно читать, а может и сыграть на сцене.
Моя жена была противницей городской свадьбы. Не хотела даже идти на неё, пока я ей не пообещал провести свадьбу в деревне. Только после этого она согласилась идти на городскую свадьбу к нам в заводскую столовую.
  – Что-то я не видел вашей свадьбы в деревне.
  – А её и не было. Этот долг за мной. Думаю, что к концу лета мы её сыграем в деревне. А ты, может, продумаешь её проведение? Вот было бы здорово!  Подумай. Может и я что-то, подскажу. Хочется провести её интересно. Чтобы на всю жизнь запомнилась и не только нам с Таней, а всей деревне и даже округе. А я хотел бы, чтобы зрителей было много.   
  – А что? С вашей помощью я попробую, – с радостью согласился Егор. А потом подумал и сказал: 
  – Я, уже попробовал себя в этом духе, но боялся показывать. Да ещё и не закончено.
  – Закончить-то ты можешь и после. Может, я что-то подскажу, для завершения. А бояться то чего? Лучше сначала в своём кругу обсудить, а потом и на публику.
  – Тогда я сейчас, – он взял свой портфель и достал рассказ.
  Вот мой первенец.
  Саша с большим интересом и даже удивлением взял рукопись, и начал читать. 
  «Казалось, всё как обычно. И не ожидалось ничего нового. В восьмилетней сельской школе, в восьмом классе шел обычный урок. Обычным было, и то, что в эти годы  меняется что-то  между юношами и девочками. Осторожно говоря, – возникают внимательные отношения. Не знаю, как это объясняет наука, Рудольф до этого ещё не доучился, а в простонародий  величают любовью. И вот, во время урока, он получил записку. Ничего нового тут нет. Уже давно подмечено: «Я вам пишу, чего же боле…» Это не ускользнуло от внимательных глаз учительницы, и она, со всей учительской строгостью, спросила:
  – Осинкин, чем занимаешься на уроке?
  – Внимательно слушаю, что Вы говорите, – съязвил ученик.
  – Тогда повтори мои последние слова!
  –  Осинкин, чем занимаешься на уроке? – снова съязвил он.
  Учителю это показалось обидным, так как ответ был не по теме, и она решила идти напрямик:
  – Дай сюда записку, которую получил.
  – Простите, Вера Фёдоровна, эта записка не Вам. Чужую не могу отдать. Нехорошо читать чужие письма.
  Это возмутило учительницу ещё больше.  Она яростно блеснула глазами и крикнула:
  – Учить меня будешь? Сначала выучись сам! А сейчас отдай записку или выйди из класса и на мои уроки больше не приходи, – помедлив, когда ученик двинулся к двери, вслед сказала:
  – Учить меня ещё мал! Стал очень грамотным. На моих уроках нечего, тебе, делать.
  Вслед Рудке, поднялась и вышла ученица. Учительница  сурово посмотрела ей вслед, потом повернулась к классу, сказав:
  – Кто-то ещё хочет выйти? – сказала она, пытаясь свести это дело к пустяку, ничего не значащему.
  И тут она даже напугалась того, что сказала. Но, слово не воробей – выпустишь, не воротишь.
Ученики стали подниматься с мест и выходить за дверь, в знак солидарности первым. В классе она осталась одна.
  В учительскую она пришла в расстроенных чувствах, не зная своих дальнейших действий.
Ребят в коридоре заметила директор школы и конечно поинтересовалась, почему они не на уроке.
  – Нас, Вера Фёдоровна, выгнала…  – получила она короткий ответ без каких либо пояснений.
  Войдя в учительскую, она, не называя имени виновной, спросила:
  – Почему весь восьмой класс гуляет в коридоре, а вы в учительской? Ученики говорят, что Вы их выгнали. Как можно выгнать весь класс? С кем же работать? Что произошло, можете объяснить?
  – Я выставила за дверь одного Осинкина, за нарушение школьной дисциплины, а остальные сами ушли.
  – Как это сами? Вы не могли их остановить?
  – Я не пыталась это сделать. Они ушли в знак солидарности Осинкину.
  – Что? Осинкина они поставили выше Вас?
  – Выходит, что так.
  – Можете, Вы, подробно объяснить, что произошло?  Это же ЧП! Надо срочно решать, что делать!?
  – Осинкин получил записку. Я потребовала ее отдать. Но он отказался выполнить моё требование. Я сочла это нарушением школьной дисциплины и оскорблением учителя. За это я удалила его из класса и не разрешила ходить на мои уроки. В след за ним вышла Синичкина. Возможно, это была её записка. В след за ней пошел весь класс. 
  – Весь класс, своим уходом, продемонстрировал несогласие с Вашим решением и вынес Вам вердикт – проголосовав ногами. Придётся разбираться с классом. Дело не в Осинкине и Синичкиной.
  Директор подошла к расписанию уроков, чтобы узнать какой следующий урок: «Литература. Придётся часть урока снять для проведения собрания. Пожалуй, для литературы,  разбор поведения людей даже полезен», – подумала она.
  Урок литературы начался как обычно. Но скоро дверь класса открылась и вошла директор школы и классный руководитель. Директор извинилась перед преподавателем и классом за нарушение урока для проведения короткого классного собрания. Класс насторожился, притих в ожидании, как лес перед грозой: «Что-то будет?» – думали все. Директор редкий гость. Зря не ходит! Тем более после событья.
  – Учащиеся, – начала директор школы. – Я, и, наверно, классный руководитель, давно не напоминали вам, что в школе существуют правила поведения, как во всех организациях и заведениях, не говоря уже об армии. Без дисциплины  и порядка невозможно побеждать, добиваться результатов. Если толкать воз кто куда захочет: щука в воду, лебедь в облака, рак назад… Эту басню вы знаете «… а воз и ныне  там». Я думаю с этим нельзя не согласиться. Вы вероятно забыли школьные правила. Их вам напомнит классный руководитель. Но это потом. Всем вам должно быть известно, что во время урока нужно заниматься только этим уроком и выполнять то, что говорит учитель. Один из ваших товарищей нарушил это правило, за что был удалён с урока. Мне интересно знать, почему весь класс проявил ему солидарность, этим подтвердил правоту его действий? Разве нарушение правил можно поощрять? Кто мне может объяснить ваши действия?
  Класс напряженно продолжал мертвое молчание. Директор обратился к конкретному ученику.
  – Вот, ты, почему вышел из класса?
  – Все пошли и я пошел.
  – Но ты понимал, что поддерживаешь нарушителя порядка? Или бездумно действовал по закону дикой стаи: одна ворона взлетела, за ней вся стая. Хотя бы потом ты об этом подумал?
  Ученик молчал. Но в классе поднялось сразу несколько рук и, не дожидаясь разрешения, наперебой стали высказывать свои мнения:
  – Мы не защищали нарушителя. Мы протестовали против действия учителя! Она не права!
  – Виноват не Осинкин! Он не нарушитель! Не он писал записку! – возмущённо поддержала вторая.   
  – То, что он не отдал записку – поступил честно и благородно. Согласно морали, которой нас учат. А то, что школьные порядки стали противоречить морали, не наша вина. Он поступил, как рыцарь. И мы его поддерживаем и оправдываем, – высказался третий.
  – Мы им гордимся. С ним можно идти в разведку. Не выдаст, – поддержал четвёртый
  – С ним можно в связке одной шагать по леднику. Это проверенный друг, – наперебой выступали ученики.
  – Вы пытаетесь меня убедить, что виноват не ученик, а учитель, – прервала диспут директор. Судить учителей вы ещё не можете. Нет нужного опыта и знаний. Предоставим это вашим родителям. В следующее воскресение проведём классное собрание с присутствием ваших родителей. Я прошу вас известить своих родителей и самим прийти на собрание к 10 часам.  А сейчас занимайтесь уроком литературы.
  На этом собрание закончилось, и директор, с классным руководителем, вышли, оставив отбиваться от вопросов учителя литературы. А вопросы действительно посыпались.
  – Мария Матвеевна, можно вас спросить? – поднялось множество рук.
  – Спросите, но только по литературе. Если по только что обсуждаемому вопросу вы хотите знать моё мнение, сразу отвечу: я считаю, что каждый человек должен поступать честно, по совести, чтобы не делать зла другому. Я чувствую, что директор вас не убедила. Но она не закрыла дела и не вынесла окончательного решения. Поэтому судить её мне, да и вам, не за что. Давайте заниматься литературой, и закончим дискуссию.
  Если не все, то многие ученики мечтают о свободе, сидя за школьным столом в классе. Как хорошо отбросить все обязанности и делать только то, что хочется. Осинкин был не исключение. И вот он вне школы: « Вот она желанная свобода! Но, что делать? Чем заниматься? Куда пойти?» – думал он, оказавшись на свободе. Об этом он никогда не думал, и сейчас ничего не приходило в голову, кроме как скрыться от людей, чтобы его никто не видел и не донёс родителям. Надо пойти за деревню, ближе к лесу. И он стал пробираться задами в намеченные места.  Лес был неподалёку. Достигнув его, он прислонился к дереву и стал думать: « Что дальше?»
  Стоять бес толку ему не хотелось. Но мысли перескакивали с одних событий на другие, не находя себе пристанища. «Что, так вот и стоять, нечего не делая? Сколько на это нужно времени? – спрашивал он себя. – В школе есть товарищи, девчата. Есть с кем поговорить. Услышать что-то новое.  Да и просто слушать учителей интереснее, чем так вот стоять, как это дерево. Наконец, всегда при деле, всегда что-то надо. И вдруг пустота, словно провалился в бездну. Летишь, не достигая дна, как в невесомости, и не понимаешь – зачем всё это, когда кончится и начнётся нормальная жизнь с нуждой и потребностями, с общением с людьми».
  Он отошел от дерева и побрёл, не зная, куда и зачем. Просто ноги сами выбирали путь. Все места были знакомые, исползанные, исхоженные, истоптанные. Вскоре он почувствовал запах дыма. Это его заинтересовало, и он направился туда с любопытством и осторожностью. Недалеко от старого, ещё крестьянского амбара, заросшего сверху мхом, а вокруг кустарником и крапивою, он увидел костёр на берегу реки, и удочки, воткнутые в берег. Но людей не было: «Кто бы это мог быть? – подумал он. – Все люди на работе. Чужих рыбаков у нас не бывает – далеко от города».
  Тут, сзади его, кто-то крикнул:
  – Руки вверх! Не поворачивайся, буду стрелять! Отвечай на вопросы: зачем пришёл? 
Осинкин сильно струхнул. Что отвечать он не знал, и сказал наугад:
  – Просто шел и увидел костёр
  – Почему не в школе? Что, кончились занятия?
  – Нет. Меня выгнали, – под страхом выстрела признался он.
  – Это хорошо! Будем вместе уху варить, а то одному скучно. Ладно, опускай руки, поворачивайся.
 Повернувшись, Осинкин увидел своего деревенского парня, весной вышедшего из заключения. В  руках у него вместо пистолета был сучок, а в другой руке котелок, в котором он намеревался варить уху.
  – Ну, здравствуй Рыжий.  Ты ещё перекрашиваться не надумал?  Правильно делаешь. Так тебя вся деревня знает, как кликать. А перекрасишься – как тебя будут звать, никто не знает. Имя-то забыли.
  Не давая сказать, испуганному неожиданностью, гостю, новоявленный приятель продолжал:
  – Ладно, не робей. Расслабься. Я думал, кончились уроки, а мне нужно вашу одноклассницу поймать. Сам испугался. Думал, опоздал… 
  – Кто она и зачем тебе нужна?
  – Не спеши с вопросами, всё узнаешь. Вот ухи поедим и пойдём её встречать.
  Так началась дружба Осинкина с бывшим заключённым – Гришкой Груздевым – по прозвищу – Груздь.
  Григорий был уже стреляный воробей. Глаза его  были серьёзными, но с искоркой внутренней усмешки и излучали жизненную мудрость. Ему было примерно двадцать пять лет. На лице уже пробивалась слабая бородка и усики. Рыжему он сразу показался авторитетным парнем, старше  себя, видавшим жизнь не из окна школы. И этим  сразу он поставил его выше себя.
  Во время разговора хозяин успевал и готовить уху. И скоро она была уже на земле. Ели из одного котелка, передавая единственную ложку из рук в руки.
  – А ты только рыбой и питаешься? – спросил гость.
  – Да нет. Летом-то фермеру помогал заготавливать сено. У него и кормился. И денег подзаработал. Правда, платил он скупо. Дешевой рабочей силы много. Бабам негде работать. Все к нему идут просить работы за любые деньги. Мизер, а всё деньги. Детей в школу надо во что-то одеть. Да что тебе рассказывать? Сам знаешь. Осенью картошку убирали, морковь и всё другое. Мешки таскал. Бабам-то не под силу. Часть он заплатил деньгами, а остальное натурой – овощами. Так что и овощей заготовил. На всю зиму хватит.
  – А овощи-то дома хранишь?
  – Нет. Выкопал яму, в ней и сложил, чтоб домой не ходить.
  – А почему ты дома не живёшь и не питаешься?
  – Однажды я сказал отчему: «Есть хочу. Покорми». – Он ответил:
  – Мало ли кто чего хочет? Нельзя же всё у людей перенимать?
  – Я его не понял, переспросил, что перенимать? Ты же ешь и я хочу. – Он ответил:
  – Я ем своё. Ешь и ты своё, и не проси.
  – С тех пор я стал питаться своим. Но своего-то не было. Приходилось воровать. Уток на реке ловил.
Чьи они? Может хозяйские, а может дикие прилетели. Весна. Да и курочку, если за оградой, прихвачу. А тут и посадка картофеля началась. Стал выкапывать, что посажено. Сразу-то не догадаются, а потом с кого спросить? Может просто не выросла. Так и жил, пока к фермеру не пристроился.  Думал и денег хватит. На всю зиму растяну. Да вот – холода пришли. Пришлось зимнюю шкуру приобретать. Поистратился. А работы больше нет. Думать приходиться, как жить дальше, если не воровать?  Думаю, куда бы в тепло податься?
  – На юг, что ли?
  – Нужен я на югах? Там таких специалистов без меня много. На них работать заставят. Загремишь за чужие мокрые дела на полную катушку. Нет. Лучше здесь курицу украду. Много не дадут. Буду лес валить на зоне. Зато в тепле и накормят. А там, может, власть сменится, и жизнь другая будет. Надо в город грести. Там работу легче найти, – он смотрит на часы. – Хватит трепаться… Пора идти.
  В деревне всё близко.  Десять минут и они уже возле сельского магазина.
  – Посидим здесь, за кустами. Скоро должны прийти.
  Долго ждать не пришлось. Подошли три девушки и встали неподалёку от магазина. Груздь сказал:
  – Ты посиди тут. Приглядись. А я пойду. Они должны меня заметить.
  Он вышел из-за кустов и сел на крыльцо магазина. Его заметили девчата и стали о чём-то совещаться. Вскоре в их руках появились деньги, которые они отдали Кире, по прозвищу «Кириллица».  Рыжий узнал  всех своих учениц. Кириллица подошла к магазину. К ней присоединился Груздь. Ему незаметно были переданы деньги, без всяких объяснений, и он зашел в магазин, а она скрылась за углом магазина. Из магазина Груздь вышел уже с покупками. Кире он дал какой-то пакетик, возможно с конфетами, и они разошлись. Девчата ушли в деревню. Рыжий ещё боялся выйти из укрытия. Ждал, когда они скроются. И тут, вдали, он увидел, как к ним подошла его любовь – Синичкина: «Верно, тоже где-то скрывалась?» – подумал он. Они что-то обсудили и скрылись за домами. Тут его дёрнул за рукав Груздь.
  – Чего высматриваешь? Куда они пошли? Ясно дело – курить. Самим-то им сигарет не продадут. Вот и просят меня купить. А заодно и мне достаётся. – Он показал свои трофеи: пачку сигарет и пакет гречки.  – На неделю хватит, даже останется. А там снова встретимся. Так вот и живём. Тебе тоже наверно нужно домой. У меня на печи двоим не лечь. А так, уже холодно. Приходи завтра. Жратвы не забудь прихватить. Хлеб тоже нужен. 
  Рыжий нехотя побрёл к дому. Из головы не выходила мысль: «Что она делает с этими распутными девками. Она такая чистая и невинная, как ангел, и вдруг…».  Он шел домой, а сам мысленно строил картины возможных сцен своей Синичкиной Светы.
  В том месте, где девчата пропали, он остановился. Его пугало, что его Света, светлая и чистая, вдруг начнёт курить. А может уже давно курит?  У него сразу возникло отвращение к сигаретам, к этим девчатам, и тянуло найти  любимую девушку, разобраться, спасти. «Нет! Не может быть!» – убеждал он сам себя. – Не может быть, чтобы Света – самая скромная и светлая из всего класса, да что класса, из всей школы, скромная и тихая, вдруг начала курить? Сразу пропадёт вся её светлость и чистота. Она превратиться в копчёную скумбрию, мойву, кильку. И не будет той прекрасной девушки, которую он любит за её особую чистоту. Этого допустить нельзя. Надо во всём разобраться.
  Он огляделся вокруг: «Но, куда же они делись?» – Тут он услышал кашель за соседним домом, и вроде, как, девичий смех.
  «Это она! – сразу возникло и утвердилось в его голове. – Её заставляют курить. Надо помешать – спасти мою девушку».
  Несколько секунд и он уже стоял рядом. Светлана ещё держала окурок в руке. Из глаз её текли слёзы. Она тяжело дышала, и с какой-то опаской глядела на окурок. Увидев Рудку, она испугалась и хотела спрятать сигарету. Но он выхватил её из её руки, со всей злостью бросил на землю и затоптал. Словно боролся с каким-то сказочным злом, со своим противником: кощеем бессмертным, змеем Горынычем, нечистой силой… Он ещё держал её руку, и ещё крепче сжал, сказав, словно скомандовал: «Пошли отсюда! Здесь тебе не место! – и с мужской волей потащил за собой. Она не сопротивлялась. Шла за ним, как за своим спасителем. Вслед они услышали ехидные, но с какой-то завистью, слова: «Защитник нашелся! Наверно сам курит, а ей запрещает?».
  Рыжий вспомнил, что несколько раз пытался взять папиросу в зубы. Не потому, что это любопытно, или приятно. Скорее наоборот – противно и нежелательно.  Просто чувствовал ложное неудобство от своих курящих товарищей, от компании, которой было всё равно: куришь ты или нет. А некоторые тайком даже завидовали ему – некурящему. Но часто так бывает, утверждают психологи, это особое состояние людей и зверей, со своими законами: «Один за всех и все за одного», «За компанию и жид удавится», «На людях и смерть не страшна».
  – Давно ты с ними дружишь? – спросил Рудка.
  – Не дружила и не собираюсь. Первый раз подошла. Хотела узнать школьные новости, что о нас говорят.  Они сказали, что сразу после этого было классное собрание на уроке литературы. Директор хотела тебя обвинить, как нарушителя школьных  правил. А весь класс тебя защищал. Сказали, что ты правильно сделал. С тобой можно в разведку идти – не выдашь. Поступил как настоящий мужчина – рыцарь, джентльмен.
  Она внимательно посмотрела ему в лицо, пытаясь увидеть реакцию на свои слова, но ничего особенного не заметила, а потому решила усилить похвалу его поступка:
  –  Дай я тебя за это поцелую.
  Не ожидая позволения, поцелуй в щёку, словно ожог душу юноши. Он даже растерялся от неожиданности, не зная, что делать, как поступить. А Света вырвала руку и убежала домой.
  Он тоже побрёл домой, околдованный поцелуем. «Наверно это должен делать парень»,– думал он. И не мог придумать свои ответные действия, как мужчина. Всё это было первый раз в жизни, и так неожиданно. Даже что-то странное, но что? Этого он объяснить не мог. Об этом думал и дома, что заметила мать, но он не посмел ей открыться. Только всё думал и думал. Думал за ужином, думал в постели, думал утром. Наконец он решил её поймать и поговорить.
  Для этого он ждал её возле школы, прячась от других глаз.
  – Здравствуй Света! Ты в школу?
  – Да. А ты разве не идёшь?
  – Меня же отстранили.
  – Но это только от истории. На другие-то предметы можно ходить.
  – Нет. Я решил не ходить совсем.
  – Как?..  Куда же ты пойдёшь?
  – Пойду к Груздю ловить с ним рыбу.
  – Тогда и я не пойду в школу, а пойду с тобой. Я вижу, что ты, против этого. Но я сделаю как ты. Я просто обязана так сделать – выразить свою солидарность.
  Он не нашел, что ответить. Не хотелось срывать её с учёбы, из-за какой-то солидарности, не хотелось показываться с ней перед  Груздем. Но он ещё не научился отказывать, в чем бы то ни было любимой девушке – женщине. Он попытался  найти причину отказа, но это было не убедительно:
  – Я же иду к реке.  Там трава высокая, да и берег неровный, чтобы в туфельках ходить. Холодно, да и крапива, – добавил он для устрашения. 
  – Ты же ходишь, значит и я пройду. Что я на реке никогда не бывала, не знаю нашу реку. А мне интересно, как это, рыбу ловят. Может, и я научусь, и буду ловить.
  Рудка больше не знал, чем ещё напугать, и потому сдался на милость победителя.
   – Ну… идём… Дай я понесу твой рюкзак, – сказал он, снимая рюкзак с её спины.
  Груздь недоброжелательно встретил девушку. Лишний глаз, и длинный язык. Он сурово покосился на неё,  бегло оглядев, как ненужное свидетельство, и произнёс:
  – А это ещё зачем? Рыбу пугать?
  – Нет. Она немного посидит и уйдёт. Захотелось поучиться рыбу ловить, – заступился Рудка.
  – Ладно. Раз уж пришла, пусть сидит, глядит, да не бегает. Вот ей занятие – костёр поддерживать, чтобы не угас.
  На этом разговор и закончился бы. Но Груздь вспомнил про картошку, чистить которую, не плохо бы свалить на гостью. Он принёс картофель, помыл его в реке и поставил около девушки.
  – Уж коли пришла, давай знакомиться: «Григорий», – и протянул руку.
  – «Света», – скромно ответила девушка. Вообще-то они знали друг друга, но разный их возраст и сфера общения не способствовала сближению, а тут была необходимость.
  – Приятно познакомится с милой девушкой, – галантно полебезил Гриша. – Вы очень кстати.  Тут вот надо бы картошечку почистить для ухи. Не откажите. Вот нож, это банка для очисток. Дальше, я вполне доверяю женщине. Он еще куда-то сходил, и принёс доску для сидения и старый пиджак.
  – Что потребуется, мы к Вашим услугам, – он галантно приложил руку к сердцу, выразил позу самоотдачи и пошел к удочкам.
  Светка исправно чистила картошку. Груздь, постоянно проверял её работу,  добавляя чистку лука,   пойманной рыбы, свежей воды, некоторые указания по приготовлению и, наконец, сел рядом, забавляя девушку рассказами и анекдотами. Изучал её реакцию на рассказы, и был польщён её интересом к ним, смехом и доброй улыбкой. 
  А Рыжий пытался доказать свои способности в ловле рыбы, и за этим занятием не замечал что происходит сзади его.
  Свете нравилось всё: и эта романтика с костром у реки, и ловля рыбы, и приготовление ухи на костре, где её приняли за хозяйку, и конечно необычные рассказы и анекдоты. Всё было ново и необычно, далёкое от рутинных школьных занятий.
   А в это время в школе: 
 Ещё не состоялось расширенное классное собрание в 8 классе. И директор школы не решила, кто же виновен в данном вопросе. Осуждать учителя ей не хотелось, пусть это сделают родители. Будет  авторитетнее. Но вот новое ЧП. Теперь отличился 6 класс.
  Ох уж эти ученики 5 и 6 классов. Самый трудный возраст. Они ещё не имеют опыта, а уже пытаются принимать собственные решения, и получается глупое безрассудство. Легко рискуют, не вдаваясь в последствия. Не случайно Наполеон говорил про этот возраст:  «Из них были бы самые лучшие солдаты». Дальше человек набирает опыта и начинает умнеть.
  Что же произошло в шестом классе?
  После звонка с перемены, как обычно, в класс вошла молодая, со светлым, добрым,  открытым лицом, учительница математики. Только что со студенческой скамьи, полная творческих сил и желаний заниматься с детьми. Всё её внимание было направлено на преподавание предмета. То ли ей плохо преподнесли предмет педагогику в институте, а может она не считала её важной дисциплиной, и потому не знала, что ученики, особенно этих классов изучают не столько сам предмет, сколько самих учителей. Девочки интересуются модой, и активно обсуждают её вне урока, а мальчишки изучают реакцию учителя на их поведение. Не ускользают от их внимания и более серьёзные вопросы и даже мелочи поведения. По их понятиям, если это учитель, он должен знать всё. Поэтому могут задать любой вопрос. Например: любит ли крокодил калоши. Если любит, то, какие и сколько может съесть? Как об этом сказал Чуковский. Или почему кошку назвали – кошкой, а медведя – медведем. У учителя математики спросили: что такое симфония? Но самое главное их наблюдение за учителем. Как они реагируют, если нарушить школьный порядок? Страшно ли их наказание, или не стоит его бояться?   Наблюдая за молодой учительницей, они заметили, что когда она решает задачи на доске, то часто бегает к столу, чтобы посмотреть в свою тетрадь. А иногда даже извиняется: «Ой, ребята, извините, я ошиблась». Стирает, ранее записанный на доске вопрос, и пишет по-новому. Если ей без тетради невозможно решить задачи, взяла бы тетрадь в руки, а не бегала каждый раз от доски к столу. Кроме смеха ребят, она теряла и свой авторитет. Может по этому, или потому, что на прошлых уроках она неосторожно назвала Петра – Петя-петушок, считая это ласковым обращением с детьми. Но  ученики сразу подхватили это обращение, и стали звать Петра не иначе, как Петушок, Петя-петух, и кто ещё как сумеет это перефразировать с помощью своей фантазии: ко-ко, снеси яйцо и ещё хуже. Уже к концу уроков этого дня вся школа знала его новое имя и непременно ему напоминала. А скоро это знала уже вся деревня, а может и округа.
   Конечно, Петру это не понравилось, и он решил действовать. Несколько дней он обдумывал разные планы, и, наконец, придумал:
  Когда, на другой день, она повторила: « Петя, к доске», из под стола вверх взлетел настоящий  молодой петушок.  Это было ЧП! Девочки визжали как поросята  и прикрывались книжками,  когда петух пытался сесть им на головы. Некоторые залезли под столы. Ребята, наоборот, залезали на столы, махали руками, не давая ему  куда-либо сесть. Некоторые пытались его поймать. Пух уже летел по всему классу. Это насторожило хозяина, и он во всё горло, пытаясь перекричать общий шум, кричал:
  – Не хватайте его за хвост, выдерите все перья. Осторожнее…  Берите за лапы или за крылья.
  Но петух поджимал лапы, а крыльями сильно бил. Кто пытался его схватить, отчаянно и больно клевал руки. Единственное его спасение – лететь к столу учителя. Но и учительница пыталась отбиваться журналом и тоже просила, умоляла ребят поймать разбойника. Но не выдержала нападения, и в страхе решила бежать спасаться за дверь. Тут-то её и настиг петух.  Никогда она не думала, что у петуха такие крепкие, как у орла, когти. Это она узнала, когда петух сел ей на голову. Показалось, что это его клюв размножился и долбит голову сразу во многих местах. Она выбежала за дверь уже с петухом на голове. За ней выскочил весь класс, чтобы поймать петуха. За этим шумом-гвалтом и беготней и застала их директор, вышедшая на шум из своего кабинета. Она не стала разбираться, а сразу скомандовала: 
  – Всем сейчас же в свой класс!.
Кто-то, из убегающих, то ли бросил, то ли шугнул петуха к директору. Она успела только присесть, как петух оказался на её голове и во всю прыть, вцепившись крепко в голову, загорланил победный кличь: «Кукареку», – на всю школу. С головы директора петуха снял хозяин.
  – Чей петух? – с волнением  и строгостью спросила директор.
  – Ну, мой,  – непринуждённо ответил Пётр, держа под мышкой злосчастного петуха.
  – Быстро неси его домой, и завтра придёшь с матерью. Ну, быстро! – повторила она команду.
Пётр ушел. Но матери он решил не говорить о происшествии, понимая, что мать расстроится, а этого ему не хотелось.
  «Час от часу не легче!  – говорила себе директор, двигаясь по коридору. – Не успела с одним ЧП разобраться, а уже второе. С ума можно сойти!»
  А в это время в учительской, уткнувшись в свой носовой платок, рыдала молодая учительница, произнося еле понятные фразы, так как они прерывались то всхлипыванием, то икотой:
  – Пу-у-сть  у уволь-ня-я-ют. Не пой-ду-у бо-оль-ше в эт-тот  кы-кла-сс!
  Классный руководитель этого класса, сразу поднялась с места и поспешила в свой класс, резко открыла дверь и едва не стукнулась лбом с директором.
  – Ой! Простите, – испугавшись,  поспешила извиниться классный руководитель. – Да у вас на голове кровь. Пойдёмте, я помогу убрать её. С вами тоже что-то случилось?
 – Пойдите, лучше свой класс приведите в порядок,  жертвуя собой, произнесла директор.
  Обратившись к молодой учительнице, со всей директорской строгостью, она сказала:
  – Перестаньте рыдать. Возьмите себя в руки и расскажите что произошло.
 – Увольняйте меня! Лучше пойду на строительство кирпичи таскать, цемент мешать! Не пойду в этот класс! Я к ним со всей душой, а они только смеются да издеваются, – сказала учительница, вытирая слёзы. Вот и сегодня притащили петуха, чтобы сорвать урок. Разве я могу их научить?
  – Вы, понимаете, что говорите? – немного смягчив тон, сказала директор. – Успокойтесь и будем разбираться. Не Вы первая в такой ситуации. У меня на этой неделе уже второй случай. Что, всем бросать работу и уходить из школы? Учебный год давно начался. Все учителя расставлены по местам. В городе можно найти совместителя, на худой конец – студента. А здесь село. Где мы возьмём учителя, если Вы уйдёте? Сорок человек не получат знания по математике и останутся на второй год.
 Пединститут даст учителей только на следующий год.  Закрыть класс и передать учеников в соседние школы за 15 – 20 километров. Пожалейте детей и их родителей! С одним учеником мы разберёмся. Нам легче его отправить в другую школу. Не просто работать с людьми. Но мы выбрали эту профессию. Это только со стороны, кажется, что работать учителем просто. Одно и то же тверди ученикам из года в год. Нет! Не каждый может быть учителем. Учителем нужно родиться! Учитель – это особая профессия – особая стать! Конечно, в любой профессии нужно быть специалистом, – уже совсем мягко стала объяснять директор. Но если кузнец, токарь, столяр, да любой специалист испортит деталь, он может её выбросить и заплатить её стоимость. А учитель работает с живым человеком. Даже врач – загубивший человека – может быть наказан тюрьмой. Многих загубить ему не дадут. А учителю это недопустимо. Если учитель загубит человека и выпустит в общество искалеченного, То этот калеченный, будет калечить других – создавая себе подобных, и, мешать  жить нормально, остальным. Учитель должен видеть душу  и лепить из неё человека. Это не каждому дано. Но где же взять их, таких – хороших учителей. У нас и плохих-то не хватает, – уже даже отвлечённо от учительницы, словно думая про себя, продолжала директор. – Работа эта трудная, но мало оплачиваемая. Мужчины идут туда, где можно хорошо заработать. Поэтому их почти нет среди учителей. И школа много на этом теряет, давая однобокое виденье мира. Поступить в педвуз самое лёгкое дело. Поэтому туда идут слабые ученики.  Наша страна вышла в передовые, потому, что великий Сталин начал поднимать страну с ликвидации безграмотности. А сейчас государство тащится в хвосте всех остальных стран. Мы плохо живём из-за низкой производительности труда потому, что  нет хороших учителей. Хорошие, от нас едут за границу. И получается замкнутый круг: из-за низкой зарплаты – имеем слабых учителей.  Они дают слабые кадры,– недоучек, которые не могут повысить производительность туда, чтобы получить выше зарплату.  Трудно порвать эту цепь, но надо. Сумеют  ли это сделать наши руководители? Они же тоже недоучки. Учились бы у Сталина, сказавшего: «Кадры решают всё!» Он за границу специалистов не отпускал, а приглашал из-за границы, как и другие умные правители.
  Петр унёс домой петуха, пока матери не было дома, и решил скрыться до окончания уроков.
Вот она желанная свобода. Когда сидишь в классе, ощущаешь себя принудительно заключённым. И думаешь о свободе, как о спасении души, о возможности реализовать все свои желания. А оказался свободным, и не знаешь что делать. В голове чётко лишь одно: скрыться, чтоб никто не видел. И, почему-то, нет никаких желаний, что-то сделать, куда-то с интересом  пойти, выполнить давнюю мечту. Просто в голове Торичеллиева пустота. И летает несколько  молекул: скрыться, исчезнуть, пропасть и, если можно, надолго. И сам не понимаешь, зачем тебе это нужно? 
  С такими мыслями Петр двинулся за деревню к лесу. Наконец он вышел к реке, к тому же месту, куда привело и рыжего. Увидев своих школьников, он даже немного обрадовался, и пошел к ним.
  – Петушок! – воскликнул Рыжий. – Ты откуда к нам прилетел? Почему не в школе?..
  – Меня выгнали.
  – Выгнали? Да что за лихорадка в вашей школе. Карантин бы нужно объявить, а то всю деревню заразите, –  с явным злорадством и недружелюбно заметил Груздь.
  – Эх, ребята! Не понимаете вы своего счастья. Живёте как господа, да что господа, как принцы и принцессы. Нет у вас заботы: где взять, что поесть, что одеть, постирать и прочих житейских, вроде бы, мелочей. Как принцев и принцесс родители вас в колясочках катали, на качельках качали. У них голова болит, чтобы вам было хорошо. А у вас кнопка в заднем месте, мешает в школе сидеть. Со слов не поймёте, пока родителей сосёте. Поймёте, когда от них отвалитесь и «жареный петух в заднее место клевать начнёт». Школу окончите – куда пойдёте?.. Молчите?.. А вы уже сейчас хотите её бросить. Хотите самостоятельной жизни  – глупцы. Отвалитесь от родителей – к чему присосётесь? Пора понять, что все мы – пиявки, смотрим к чему бы присосаться, чтоб не умереть с голоду.  Жить пиявкой не хочется. Да кого это интересует? Разве я не хочу работать? А где её взять? Частник о себе думает, а кто нам даст работу, если у государства работы нет. Всё государственное растащили, разворовали, присосались к нефти, газу, электричеству, заводам, магазинам и сосут по крупному. Нам приходится от этих жуликов питаться крошками с их праздничного стола.
  – Но фермер-то не жулик, – возразил Рыжий.
  – А где он взял трактор, если не в колхозе, во время развала? Я тоже мог бы работать на тракторе, да где его взять? Вот и смотрю, куда бы присосаться. Самому противно быть пиявкой, а что делать? Вот и вы торопитесь от родителей отвалиться. А куда присосётесь? Об этом подумали? Да, что говорить? Мы этого не решим. Пиявками родились, присасываясь к груди матери, – пиявками и умрём. – Тяжело вздохнув, закончил свою мысль Груздь.
  Понял ли его кто? Может, отнеслись к сказанному, как к уже надоевшим проповедям учителей? Но скорее просто не знали что ответить, а потому, просто  ждал от Петра рассказа о школе.
  – Садись с нам уху есть, да расскажи что случилось, – сказал Груздь.
  Пётр рассказывал и ел оставленную ему уху, создав весёлое настроение всей компании и тему для разговора. Все высказывали свои продолжения события, смеялись, шутили. И это сплачивало компанию, делало всех своими – близкими по духу, по судьбе.    

               
                По щучьему велению
  Незаметно, за разговорами, пришло время возвращаться домой.
  – Вам пора уходить, – напомнил, почему-то Груздь. – Уходить будете по одному и разными путями. Конспирация. Петька и Света, вы идите, а Рыжий пусть останется. Разговор есть.
  Когда те ушли, он сказал Рудке:
  – Нужно купить вина, для веселья, а-то скучно живём. Я тебя научу, где денег взять и как купить. Слушай: тех трёх девчонок нужно шантажировать. Напугать, что расскажешь родителям о курении, что связались со мной – шпаной, и вместе выпивают, и всё другое, в общем, что придумаешь ещё хлеще. Ври больше, пока не напугаются. Если надо, скажи, что Груздь велел, – иначе хуже будет.
  – Но мне в магазине не дадут вина.
  – Дадут. Только без свидетелей. Скажешь продавщице, что Груздь велел. Всё должно получиться, – уверенно заявил Груздь.   
  И действительно. На другой день, Рыжий даже не ожидал такой волшебной силы слов:  «Груздь велел!» Словно в сказке «По щучьему велению», всё исполнялось легко и просто. Даже такое: у девчат не оказалось нужной суммы. Когда он стал рассчитываться с продавщицей, и у него не хватило денег, она вопросительно поглядела и потянула покупку назад, но стоило сказать: «Груздь велел», и  дело стало выполнимым. Пакет не привлекал формой бутылки. Скорее это было похоже на ёмкость с соком. Но когда он вышел за деревню и посмотрел, оказалось вино «Изабелла», да ещё целый литр. С этим он и пошёл к реке удивлённый и окрыленный такой удачей. Он думал, рассуждая сам с собой: «Везёт же этому Груздю, всё так легко и просто. О такой жизни можно только мечтать».
 У Рыжего даже расширились глаза от удивления, но, при этом он перестал видеть даже свою деревню и весь окружающий мир: жителей деревни, школу с учениками, девочек у которых только что взял деньги, продавщицу. Он думал о себе, о своём месте в этом мире: Не нужно утруждать себя мирскими заботами: учиться, работать, о чём-то заботиться, беспокоиться, думать. Всё получается как по волшебству. Зачем мне школа? Живёт же он, не скучая по ней, не занят, как отец: каждый день ходит на работу, о своём хозяйстве заботится: что-то всё делает, ремонтирует, красит. Зачем всё это нужно? Вот вино без всяких забот и хлопот. И голодный не сидит – ловит себе рыбку. Разве так жить менее интересно, чем заботы отца и других людей?
  Много ему думать не пришлось. Дорога от магазина до реки короткая. Когда он подошел, там были  уже все: Света снова что-то варила, Петька сидел около удочек, а Груздь около Светланы бок обок и что-то азартно рассказывал, она, чуть заворожено улыбаясь, внимательно слушала. 
  Рыжий, будучи ещё под своим впечатлением, не очень обратил на это внимание. Только и сказал:
  – Всё получилось, как по щучьему велению.
  – Это замечательно, – отметил Груздь. – Меньше ненужных хлопот. Вот только рыбы у нас нет. Рыбак плохой попался.
  – Ну, это мы сейчас решим, – с уверенностью заявил Рыжий и обратился к товарищу:
  – Слушай, Петух, рыбы-то ты не поймал, – толку нет,  что есть-то будем?
  Он сурово посмотрел на товарища.
  – Неси-ка, ты, лучше своего несчастного петушка сюда. Пользы-то будет больше, да быстрей.   
   Петька не стал обсуждать это дело и направился выполнять приказание.
  Ражий был доволен, что так легко решил дело. Но, когда он взглянул на Груздя, – вместо одобрения увидел недовольную мину на его лице. 
  – Ты чем-то недоволен? – спросил он Груздя.
  Груздь предусмотрительно отвёл его в сторонку:
  – Лишних людей стало много. Нам они ни к чему, а попадётся?.. – групповщину пришьют. За неё уже большим сроком воняет.
  – Так это не тебе. Тебе-то что переживать?
  – Это детский лепет. Прежде чем заниматься такими делами, нужно законы знать. Для тебя – детские забавы: «у многого взять немножко». Поэтому, с вас, несовершеннолетних,  и не спросят. Мне, как старшему, отвечать придётся. А есть-то и вы будете. У нас не город, Одной деревне всех содержать – тяжело придётся. Где добывать будем?.. Поймают. Все всплывём, как рыбки – кверху брюхом. Бери всё на себя, а я в стороне. Скажешь: рыбку ловили. Случайно на реке встретились.
  – Не переживай!  Всё будет в ажуре, – успокоил его Рыжий. Они вернулись к костру и Рыжий загадочно, словно фокусник, достал из-за пазухи пакет с вином и торжественно, с помпой, поставил перед наблюдавшими.  В это время он чувствовал себя всемогущим джином.
  – Вот! Все, как просили!..
  Груздь посмотрел на Светлану. Она сидела с нейтральным видом, словно её это никак не касается. Он взял пакет, не выражая особого восторга по поводу доставки, словно всё так и должно быть, только и сказал: « Ну вот, с этим делом будет веселее – можно и поговорить откровенно, и песенок попеть.
  Раскупорив пакет, он налил полный стакан Рыжему, а себе и Светке по полстакана, и подал ей её порцию.  Светлана, ещё не успев подумать, приняла стакан, но удивилась такому подношению и хотела отказаться. Груздь подал стакан Рыжему, сказав:
  – Это тебе за то, что сумел хорошо сработать – теперь покажи пример, как хорошо мужики пьют, не моргнув глазом, ничего не пугаясь. Мужики мы или нет?
  После такого одобрения, Рыжему было стыдно перед девушкой показаться мужиком-слабаком. Он  слегка притронулся к вину, почмокал губами, как бы оценивая содержимое. Оно ему показалось довольно приятным и сладким. Он убеждённо произнёс:
  – Замечательное!   И разом осушил стакан, как это делают мужики и, словно совершил геройский поступок, уверенно и твердо поставив свой стакан, и посмотрел на Свету, словно хотел сказать: вот как можем... Но сказал: Очень вкусное.  Жаль, что раньше не пришлось попробовать. Не бойся Света, это же не водка, а виноградный сок. 
  Светлана тоже осторожно попробовала и кончиком языка облизала свои сладкие губы. Ей оно понравилось и, забыв о последствиях, думая, пьют же люди, даже интересно, что будет? И из солидарности Рудке, она выпила свою порцию. За Груздем дело не встало. Все прошло гладко, как говорится: на сухую, закусив собственным языком.
  Когда Пётр был на реке, к его матери пришла классный руководитель. Мать в это время вышла на крыльцо покормить куриц. Увидев учительницу, даже испугалась:
  – Нина Михайловна, Вы, ко мне? Опять что-то мой натворил?
  – Здравствуй, Демидовна. Извини, не знаю твоего настоящего имени.
  – Да ладно. Я и сама-то его забыла. Все так зовут по отцу. Может мать знала, да где она там?
  – Почему ваш сын в школу не ходит?
  – Как не ходит? Каждый день провожаю его с сумкой.
  – А где он сейчас? Я бы и с ним хотела поговорить.
  – А пёс его знает, где он болтается. Я же на поводке не могу его водить. Мне нужно деньги зарабатывать. Кормить и одевать его. И других забот много.
  – Да вот, после происшествия, не пришел в школу.
  – Происшествия? Аль натворил что? – матери стало неудобно вести разговор о сыне на улице.
  – Ой, что это я тут разговариваю? Проходите в дом, там всё и расскажете, – она открыла перед ней дверь и  услужливо пропустила учительницу первой. – Уж Вы не обессудьте, не прибрано… не успела ещё. Вот садитесь, – сказала она, подавая старенький табурет, предварительно смахнув  с неё пыль тряпкой.
– Так, что мой безобразник натворил? С хорошими-то вестями ко мне не ходят. А что я могу? Он мальчишка. Ему отец нужен, для строгости. Я, конечно, виновата, что прогнала мужа. Да и что он? Всё время пьяный. Некогда ему сыном заниматься. Чему от него научится?  То же – вино пить? Не знаю, что мне с ним делать? Иной раз так с ним расстроюсь, что хочется удавиться. Да ведь жалко, на кого останется? Пропадёт совсем – сиротой-то. Вы бы мне подсказали, как надо жить. Вас-то этому учили.
  Учительница хотела рассказать про петуха, но когда услышала просьбу: научить, как жить, подумала: «Рассказать-то я могу. Да что посоветовать? Ремня ему дать – вроде не педагогично. Рассказать ей про Макаренко, как он в колонии шпану воспитывал? Так это надо быть не бабой, а Макаренко, в колонии изолированной от мира. А к ремеслу-то кто его пристроит. На работу в 13 лет кто возьмёт? И взрослым-то нет работы. Что она сделает, если мы – учителя пришли к ней просить помощи? – подумав, она сказала:
  – Ладно. Не расстраивайся. Не у тебя одной такие проблемы. Они по всей стране. Верхам нужно об этом думать. Раньше были ФЗУ (фабрично заводское училище) – рабочих готовили. А сейчас – свобода,    выживай, как сможешь. Кому нужна такая свобода? – только жуликам.
  Мать заплакала: «Спасибо, что Вы понимаете, как нам тяжело».
  – Сегодня в школе собрание, но в 8 классе. Приди послушать, – больше ничего сказать учительница не решилась.   
  Мать пришла на расширенное классное собрание. Оно было необычайно многолюдно. Над этим потрудились ученики, и учителя, навестив родителей. Из класса вынесли все столы и добавили стулья. Были и ученики и родители.
  Собрание открыла классный руководитель восьмого класса. Она рассказала о случившемся и попросила дать правовую оценку, ибо класс поддержал нарушителя школьного порядка.
  – Кто хочет выступить? – спросила она.
Слова попросила председатель родительского комитета.
  – В школе есть правила, которые должны выполняться всеми. Командовать может только учитель. Если ученики будет командовать, – закрывай школу, порядка не будет. Считаю, что здесь нечего и обсуждать. Подумаешь, записка?..
  – Но вот ученики решили по своему,– обратила внимание классный руководитель.
  – Разрешите мне сказать,– вызвалась заводила класса – Кира. – Вы – взрослые – считаете нас глупцами. Но не вы ли учите нас быть честными и справедливыми, а сейчас говорите, что тут нечего и разбираться. Подумаешь записка, какой пустяк. Это для Вас – пустяк! Потому, что вы все бессердечные, никого не любящие Онегины, готовые убить на дуэли любого, просто так! Это такие как вы убили Ленского и самого Пушкина!
  – Уж такие мы все – злодеи? – сказал кто-то из родителей.
  – Да! Именно – злодеи! Не желаете понять, что делаете! Если бы он отдал записку своей девушки, и эту записку прочитали перед всем классом или даже перед всей школой, как бы чувствовала себя эта девушка? Вы можете это понять?!
  – Не надо писать записки на уроке, – сказала  женщина из родительского комитета.
  – Но записка уже была написана. Что дальше?
Ученик:  – Она бы со стыда бросила школу. Вот и сейчас их обоих нет на собрании.
Ученица: – А может, её нет не только в школе, а и в живых. Может, покончила с собой.
  По классу прошел тихий разговор: Такое вполне возможно и не редко в этом возрасте. Так погибли Ромео и Джульетта.
Ученица:  – Вы, здесь сидящие, признаёте ли свою вину в её смерти?
  Воцарилась тишина. Все задумались.
Родитель:  – Но мы-то тут причём? Всё совершилось без нас.
Ученица: – Но она не последняя. Нас ещё много и все ждём вашего решения.
Родитель: – Я согласен с мнением ученицы. Она права. И вообще, кого готовит школа?  Солдафонов, как в армии, беспрекословно выполнять приказы учителя без понимания необходимости его исполнения, без всякого обсуждения. Молчалиных, где мнения чужие только святы. Тогда … собрать все книжки, да и сжечь. И будем командовать: раз, два… Учитель мог поставить вопрос и иначе. Не дай записку, а верни записку автору и больше не отвлекайся. Тогда, я уверен, не возник бы конфликт. Люди должны всё делать обдуманно, чтобы отвечать перед  другими за свои поступки, почему они это сделали? Я считаю, что ученик поступил правильно и класс правильно отреагировал.
  В это время дверь класса отворилась, и вошел здешний участковый, держа за воротник Петра, с петухом за пазухой.
  – Здравствуйте уважаемые. Очень кстати видеть здесь почти всю деревню, – сказал участковый. Вот он подсказал, – указывая на Петра, – что в школе собрание, и мать его здесь. Поэтому я и пришел сюда. Много жалоб от сельчан, что пропадают: утки, куры и с огорода разное. Вот пойман один, из тех, кого вы называли «Шпана деревенская». Пойман с поличным. Смотрите, вот его трофеи. Украл петуха. Говорит по заказу Рыжего. Вероятно, вы его тоже знаете. Да, нетрудно догадаться и поймать не составит труда. Рыжих-то в деревне немного. Переловим всю шпану. Всю воровскую компанию.
  Директора школы объял страх: «Только этого ещё не хватало. Воровская компания из школьников. А мы даже не знали об этом. Спросят: куда школа смотрела? Что отвечу?»
  – Какую компанию? Разве он в компании? Он же в школе учится. Каждый день ходит, – возмутилась мать Петра.
Участковый: – А это у него что? Разве не факт?..
  Мать подошла к сыну.
  – Ты где и зачем взял петуха?
  – Меня просил Рыжий. Он не ходит в школу, а есть-то, хочется. Вот я ему и нёс…
  – Ишь, какая забота и благородство. Хоть медаль на шею за это вешай, – съязвил участковый.
  Мать смотрит на петуха.
  – Ой! Так это же наш петух. Вот я своих кур краской пометила. 
Участковый: – Как это ваш? Ты что своего петуха ему нёс?
  – Да. Я думал, что он дома не живёт. Вот и просит…
Участковый:  – А кто такой Рыжий?
  – Это ученик из восьмого класса, – сказал Петька, – его выгнали из школы.
  – Кого это выгнали?  – вступил в разговор отец Осинкина. – Уж не Рудольфа ли? Это не он ли в воровской компании? Да у нас своих кур много и голодный не сидит. 
  – М-да, – сказал озадаченный участковый. – Ты давно ли в школу не ходишь? – спросил он,  всё ещё держа Петра. 
  – Один день, – хмуро ответил Петька.
  Участковый крякнул себе в кулак. 
  – А твой рыжий?
Тут подсказала классный руководитель:
  – Он пропустил два дня.
  – Извините. Промашка получилась. Жалобы-то были много раньше. Что-то не сходится. Я думал…
  Он промолчал, о чём думал, а обратившись к директору, сказал:
  – Выходит, что не ваши ученики. Вы уж сами тут разбирайтесь. А мне с малолетками что делать? Я пойду. А вы больше не выгоняйте из школы, а то, кто их разберёт…
 Он простился и вышел. В след за ним ушла и мать, прихватив своего Петра.
 Директор поднялась с места:
  – Извините за то, что мы вас побеспокоили. Но думаю, что и вам и нам было полезно встретиться и поговорить. Кажется всё ясно. Обсуждать больше нечего. Нужно разобраться в своих ошибках, и работать над ними. Собрание окончено.

   Петра на реке так и не дождались. Да это никого и не огорчило. Следующие порции вина пошли ещё глаже. Как говорится: «Первая колом, а вторая соколом».  Выпивали за прекрасную Свету, за её здоровье, за её успехи. Закусывали картошкой с диким луком, собранным рядом на лугу. Да всё это было не главное. Главное – серый осенний день казался теперь тёплым, радостным и лучезарным.
  Рудка развалился на пожелтевшей сухой траве рядом с костром. Тонкая серая пелена осеннего неба казалась ему приятного розового цвета. Да и весь воздух казался розовато-лиловым, тёплым, каким-то бархатисто мягким, уютным, нежным. Его не тревожили мысли о потере школы, о будущем и настоящем. Не беспокоили ни о чём. Он чувствовал этот день своим праздником и наслаждался им.
  – Какой молодец – этот воришка, – думал он, – сумел так хорошо и просто превратить хмурый осенний день в замечательный праздник, каких у меня до сих пор ещё не было. Да только ли это? Только он сумел заметить и оценить мои успехи и отблагодарить, налив двойную порцию вина, поднять моё мужское достоинство перед  девушкой. Как это всё здорово! 
  Голова его мягко кружилась, что придавало ещё больший шарм. Он улыбался, не зная чему.   
  Слушали гитару, появившуюся у Груздя, его блатные песни и анекдоты. Все были уже с изрядно затуманенными мозгами, когда Груздь сказал, отбрасывая пустую тару из под вина: «Всё… расходимся… Рыжий, ты иди первый».   
  Едва Рудка поднялся на ноги, как его шатнуло. Он удивился такому состоянию и, стало даже смешно над собой. Всё это было в первый раз, ново, что он не владеет собой и потому смешно. Выправив своё равновесие и пытаясь его удерживать, чтобы никто не заметил, он поплёлся домой.
  Едва Рудка дошел до деревни, как навстречу ему появились снова те три девицы. Рудка хотел пройти мимо, но боевая Кира окликнула его:
  – Послушай, Рыжий,  сегодня было классное собрание нашего класса с присутствием родителей. Твой отец тоже был. Петьку-петуха участковый привёл на собрание вместе со своим петухом. Он сказал, что это он тебе нёс петуха. Что ты ему велел принести.
  – Гад! Ябеда – продажный! Я ему покажу! Будет знать!..
  Только и произнёс он в ответ и хотел идти дальше, но Кириллица продолжала:
  – Где Светку потерял?
  Он не знал что ответить. Просто он забыл про всё на свете, с трудом удерживаясь на ногах. Наконец, вспомнив, где был, сказал, махнув в ту сторону рукой: «Там».
  – Как там?! – возмутилась Кира. – Эх ты, глупец! А ещё взялся её охранять! На кого оставил!?
  – Вы это про что? – Ещё не понимая спросил Рудка.
  – Дураку ясно. Не первая. Попалась твоя синичка в лапы коршуна. Летом груздей будешь собирать.
  Только тут до Рудки стало доходить, что там с его девушкой может что-то случится. Не поэтому ли его отправил Груздь домой первым? Он решительно повернул назад, пошел быстро, потом побежал.
  У костра уже никого не было. Он подошел к амбару и услышал возню и сдавленный крик Светки:
  – Пусти-и-и! 
   Дверь была заперта. Хмель разом покинул Рыжего. Он начал стучать ногой в дверь и кричать:
  – Открой, А то выломаю!
  – Уйди по доброму, и не мешай мне спать. Завтра поговорим.  Это тебе велю я – Груздь. Не выполнишь, – добра не жди, – услышал он из-за двери. Это слышали и девчата, успевшие подойти.
  – Выпусти Светку! Иначе я иду к участковому, – крикнула  Кира, – на суде расскажу все твои проделки. Ты знаешь о чём.
  – И ты здесь, – отозвался Груздь. Вероятно, это больше всего подействовало на него. Дверь отворилась, и Светка была вытолкнута из амбара, а дверь быстро захлопнулась.
  Выглядела она растрёпано и помято. Платье на груди и внизу было порвано. Она прижалась к груди Рудки плача и прося: « Прости меня глупую? Прости?..»
  Он стоял словно холодный каменный столб, не прикасаясь к ней  руками, и ничего не говоря. Словно она была уже не его, а чья-то чужая.  Вдруг, словно очнувшись, она отшатнулась от него, слёзы сразу высохли, и, словно отрекаясь, сказала:
  – Можешь и не прощать! Завтра я иду в школу! Надеюсь, больше не встретимся! Ты, лучше не ходи в школу.  Пойдемте девочки. Здесь нам делать больше нечего. – Словно сказала этим – с тобой всё кончено.
  А Рыжий был занят мыслью расправой с Груздём. Душа его кипела ненавистью, и он готов был драться с ним за оскорбление своей девушки. Он не думал кто победит,  он знал одно: я должен это сделать!
  – Груздь, выходи! Поговорим по-мужски!
  Но дверь амбара не открывалась. Тогда Рыжий подошел к двери и, вставши задом, изо всех сил пнул её. Но за дверью продолжали молчать.
  – Если ты не трус – выходи! – повторил Рыжий, но в ответ молчание и тишина.
  Девочки отошли подальше и со страхом наблюдали,  ожидая, что будет.  Они уже боялись за Рудку и хотели его увести. Но он упрямо продолжал:
  – Ну, Груздь, кончилось твое «груздёвое веление». Теперь ты уже никто. Если ты ещё раз появишься в деревне, соберу всех ребят, и, тебе мало не покажется. Чтоб сегодня ночью ты исчез и больше не появлялся, иначе мы поможем тебе исчезнуть.               
  Он ещё раз зло с силой пнул злосчастную дверь и пошел с девчатами в деревню, плетясь позади их в нескольких шагах, не смея приблизиться.
  В деревне к нему подбежал Петька.
  – Рудка, ты на меня не сердись, что не принёс петуха. Меня поймал участковый. Вы наверно ждали меня? Но я не виноват.
  – Не виноват? – сквозь туман хмеля пробормотал Рыжий. – А кто обо мне на собрании вякнул? 
  И, не дожидаясь ответа, ударил кулаком Петра по лицу.
 – Я с тобой ещё поговорю – потом, – сказал Рыжий, и, словно сделал своё дело, пошел домой.   
  Дома  Рудку встретил отец необычно спокойно. Он видел, что сын – выпивши и в расстроенных чувствах. Говорить с сыном, в таком виде ему явно не хотелось. Только и сказал:
  – Я всё про тебя знаю. Слушать твоё враньё и оправдания не имею желания. Бросил учёбу? Что же? Твоя воля. У меня не спрашиваешь совета, как жить, значит знаешь. Сам принял решение, сам и думай, как жить, как хлеб свой добывать. Шпанить в деревне на моём содержании – не позволю. Поэтому хочу услышать твои планы, но не сейчас. Есть время подумать до утра. Всё равно последний год учился, здесь учиться больше негде, да ты и не хочешь. Надо думать о дальнейшем. Выбирай свой путь. Утром скажешь.
  Лёжа в постели, Рудка долго мучительно думал: «Куда податься?» – Но он нигде не был, и только слышал от других, что в городе лучше, больше возможностей. Вот и Груздь собирался в город «грести». Но голова его кружилась, продолжения мыслей не было, они обрывались не получив разрешения вопроса; думать о будущем не хотелось. Его тревожило только что случившееся: «Это он нарочно придумал выпивку, чтобы споить меня и Свету, и осуществить свои коварные планы. Поэтому и отправил меня первым домой. А я-то думал, что он для нас праздник устроил. Какой же я глупец?.. Попался так легко на его крючок. Отдал свою любовь в его грязные лапы. Что можно позволить глупее? Дурак!» – Ругал он себя, пока сон его не сморил.
   А в это время Груздь просил у участкового дать ему, как он называл: «Отходную». А проще – снять с учёта на вольный ветер.
  – Что? Натворил что-то и почуял, что жареным запахло. Слышал кое-что о твоих проказах сегодня в школе. Сам признаешься, или отправить на допрос?
  Груздь нехотя рассказал о своих мелких делишках и обещал с этим покончить. Участковый отпустил его, предупредив: «Где б ты ни был, в течение трёх дней должен встать на учёт в милицию». –  Сам в душе помолился, что свалился с него груз ответственности: «Пусть уезжает, пока официальных жалоб на него  не поступало».
  Гришка в тот же вечер отбыл. На чём и куда неизвестно.
  Всю ночь Рудка тревожно спал. То ему снились городские кошмары с бандитами, по рассказам людей, то он видел удивительный, в неоновых огнях город, как в телевизоре, то это всё пропадало, и он видел себя, как Нью-Йоркского безработного, лежащего в парке на лавочке, прикрывшись всего газетой.
  Утром он проснулся со страшной головной болью и стал искать причину этого. Стали восстанавливаться вчерашние события. «Это проклятое вино, – догадался он. – И чего я ему обрадовался? Рад был, видя, что мне наливает больше чем себе, проклятый Груздь.  Теперь понятно зачем, захотел споить. И что я с ним связался – дурак, – поспешил дать себе оценку  Рудольф. – Ведь слышал от отца поговорку: «Дурная голова – деньги пропила и сама заболела». Вот теперь  майся.
  Голова болела сильно, как при гриппе, а может и хуже, потому что  ещё всё кружилось и тошнило.
  « И зачем люди пьют эту дрянь, чтобы из здорового человека сделаться больным. Какая глупость! И я, по незнанию попался на этот крючок, как  глупая мелкая рыбёшка – пескарь. Из-за этой дурости отдал на поругание свою  любимую девушку. Мог ей всю жизнь испортить. Права она, что отреклась от меня. Мне должно быть стыдно за свой поступок, а я её даже не утешил. Как будто она виновата в этом, а не я сам. Сколько глупостей сделал сразу. И Петьку побил, за что? Отец же узнал и без него, что я не хожу в школу, что меня выгнали. Но он даже ругать меня не стал. «Сам большой, думай, что делаешь. Пора отвечать за свои поступки». Конечно, он был прав, что ругать такого остолопка? А мне, если быть честным, нужно извиниться перед Петькой».
   Мысль, что ему нужно выбрать решение, как дальше жить, не позволила больше уснуть:  Идти продолжать учиться? Ему мешало самолюбие. Он был обижен несправедливостью учителя, чувствовал свою вину перед Петькой, и, наконец,  стыдно перед своей  девушкой, которая не хочет с ним встречаться. Хотя свои действия он считал справедливыми. Всё это играло на его самолюбии, и не позволяло вернуться в школу. А если и окончить школу, куда потом? Он не видел продолжения. Оставалось только рискнуть: поехать в неведомый, полный загадок город и искать там ответы.
  Утром он сообщил отцу, что поедет в город. 
Отец ничего не спрашивал, не задавал никаких вопросов.
  – Вот тебе деньги на билеты и на две недели проживания до зарплаты. Устроишься на честную работу или на учёбу – помогу. Воровать будешь, – пусть тобой занимается милиция.
  Он положил деньги на стол и ушел работать.
  Рудка, оставшись один, стал продумывать свои действия по мелочам: надо увидеть Петьку – извиниться, проститься со школой, хотя бы издалека. Теперь, почему-то она, вдруг, стала родной и близкой, такой, что с ней стало тяжело расставаться: с товарищами, учителями и с любимой девушкой. Ему стало до слёз грустно и жалко всего: школы, деревни, отца. Но выхода из своей ситуации он не находил. Вытерев свои скупые слёзы, он пошел к школе. Остановившись недалеко от школы, он дожидался встречи с Петром.
  – Ну, что встал? Пойдём вместе. Я тоже в школу иду рассказать о тебе.
  Рудка вздрогнул от неожиданного обращения к нему, и повернулся посмотреть на человека. Это был здешний  участковый деревни.
  – С Вами?.. Я, что, – арестован?
  – Зачем же – «арестован»? Ты у нас герой! Я иду в школу рассказать  о твоём геройском поступке.
  «Иронизирует, смеётся надо мной, называя героем»,– подумал Рудка. А участковый продолжал:
  – Вчера вечером был у меня Груздь. Просился снять его с учёта. Я спросил у него причину отъёзда. Он долго мялся, верно, стыдно было говорить, но потом признался – испугался, что ты ему, со всей школьной братвой, хочешь судилище устроить. Теперь нет в деревне Груздя. Спасибо тебе! Ну, а если не хочешь вместе идти, считаешь, что мы только арестованных водим, а с хорошими людьми не ходим, – иди один.
  И участковый отошел от него.
  Рудка понял, что его простили, но идти в школу, когда о нём будет там говорить участковый, а он будет перед всеми стоять и краснеть, он не посмел. Ему было неудобно, даже стыдно показываться на глаза Светы, стыдно перед учителями и даже товарищами, что вернулся,  и будет просить прощения, не показав своей смелости и твёрдости; стыдно перед Петькой, за несправедливое оскорбление его;  даже стыдно перед своим отцом, которому обещал уехать, но повернул вспять. Испугался доказать свою самостоятельность, как взрослого человека, а он даже дал денег на дорогу, поверил. Да и просто ему хотелось посмотреть на город, которого он никогда не видел, но много о нём слышал, как люди завидовали городским. Он хотел устроиться на любую работ на зависть всем деревенским, доказать свою правоту. Тут он увидел Петьку, идущего мимо, словно не замечая его, и едва не крикнул: «Петя – петушок». Вовремя спохватился, что это может его оскорбить, сказал:
  – Пётр!.. Здравствуй! Подойди ко мне!
  – Что? Опять бить будешь? Ну, валяй!
  – Нет, Пётр. Ты прости меня за вчерашнее –  это по пьяни. Я виноват перед тобой, прости,  не сердись, сейчас я  уезжаю в город, пока сам не знаю зачем – счастья искать. Отец мне дал на дорогу денег. Буду искать работу, может, что и найду, пока сам не знаю. А пока прости и до свидания…
  Рудка едва сдерживал слёзы, расставаясь с товарищем, словно он уезжал на веки вечные и прощался со всем ему родным в лице Петьки. Он подал ему руку, крепко по-мужски пожал и поспешил удалиться, пока слёзы не выдали его волнение. Петька что-то хотел ему сказать большое, но успел только: «Да ладно. Ерунда всё это».
  Рудка ещё походил по знакомым местам, прощаясь с ними, ожидая время прихода автобуса, сердце его сжималось от пришедшей тоски, но он боролся и в этом ему помогали мысли встречи с неизвестным, которое он должен увидеть и обязательно победить. Уже скоро должен прийти автобус. Он пошел на станцию и купил билет. Ощутив бумагу билета в своих руках, он решил, что с прошлым всё порвано. Порвано бесповоротно, навсегда. И нужно обо всём забыть.
  Выходя из автостанции, представлявшей списанный старый автобус ПАЗик, где на месте водителя сидела билетёрша, он увидел большую толпу, приближающуюся к станции. Скоро он понял, что это его восьмой класс. Впереди всех шла та учительница истории, с которой случился конфликт, а рядом с ней его Светлана.
  « Странно, что они задумали? Этого я не ожидал. В школе же сейчас ещё должны идти занятия. Нужно куда-то скрыться, – мелькнуло у него в голове. – Наверно хотят устроить надо мной судилище. Не хочу! Но бежать тоже некуда, да и они уже тоже увидели меня. Убегать тоже стыдно, скажут: струсил, да и автобус сейчас подойдёт. А, будь, что будет», – решил он и уверенно встал, глядя на приближающийся класс. Он уже видел возбуждённые лица ребят: улыбающиеся, удивлённые, радостные. Это немного его успокоило. Из толпы выскочила, вперёд, заводило Кира.
  – Рудка, мы к тебе. Нам сказали, что ты хочешь уехать, – возбуждённо обратилась она. – И мы, всем классом, пришли просить тебя остаться. Сегодня в школу приходил участковый. Он сообщил, что Груздь покаялся в своих деяниях, испугался судилища ребят, которое ты ему обещал, снялся с учёта и отбыл в неизвестном направлении. Теперь у нас не будет  «деревенской шпаны». Ты стал нашим героем. Я все рассказала в школе, как ты его вызывал на поединок, а он струсил и исчез, – испугался честной дуэли.
  Тут подошла учительница и протянула Рудке свою руку.
  – Прости меня, пожалуйста,  – с улыбкой доброжелательности сказала она. – Я поступила не педагогично и признаю свою ошибку. Ты был прав. Читать чужие письма, без разрешения автора, нехорошо, аморально. Ты поступил по рыцарски, защищая честь своей девушки. Я преклоняюсь перед  тобой за этот благородный поступок. Прощаешь ли ты меня?   
  – Конечно. Мне как-то даже неудобно об этом говорить. Вы же нас этому учите, а тут…
  У Рудки покраснели уши от этого неудобного разговора.
  – Прости и меня,  – поспешила сказать  Светлана, взяв его руку в свои и крепко сжав, – мне показалось, что ты от меня отвернулся, поэтому я и велела тебе не ходить в школу, и не показываться на глаза. Но ведь это неправда. Да?
  – Конечно неправда. Я очень переживаю наш разрыв. Я тебя по-прежнему …  – дальше он постеснялся сказать при всём классе. Но это было понятно всем и так. – В общем,  всё как было… – закончил он.
 – Тогда не уезжай, останься, я тебя прошу! Я только потом поняла, что ты настоящий мужчина, на которого можно положиться. Останься…
  Рудка стоял растерянный. Щёки пылали алым заревом. Он не знал что делать.
  – Но у меня уже взят билет, – неуверенно произнёс он, не зная, является ли это оправданием его отъезда.
  Тут подошел автобус. В Рудке боролись два решения. Как поступить? Ему самому было стыдно и неудобно перед всем классом за такое к нему внимание и хотелось исчезнуть, удалиться, провалиться на месте. Но, он, только, громко, чтобы все слышали, крикнул на ход: «Я ещё вернусь!» – и полез в автобус. Автобус тронулся, а он не мог оторваться от окна, глядя на своих товарищей машущих ему на прощание. Грусть и радость колотились в его груди. Но глаза его искали и остановился на любимой девушке. Когда взгляды их встретились, она едва подняла руку, чтобы сделать прощальный жест, но тут же опустилась и полезла в карман, извлекая платочек, закрыла  им лицо и побежала  в сторону от класса.
 « Заплакала. Убежала, чтобы не видели её слёз, – решил он. – Девчонки – плаксы, но…», –– он чувствовал, что вот- вот сам не сумеет сдержаться от этого.  В автобусе он сел в самый зад автобуса, чтобы его никто не видел, и сам не хотел никого видеть. Он думал: «Правильно ли я везде поступал? С запиской в школе? Это мелочи. Серьёзней случай со Светкой. Она ли виновата, что так получилось. Она увязалась за мной в знак солидарности. А я?.. Почему я повёл её  к этому Груздю? Зачем принёс вино, а потом оставил её одну с Груздем. Что? понадеялся на его совесть. Это не так смешно, как грустно! Правильно сказала Кира: «Глупец и дурак». Если бы не Кира, могло быть ещё хуже. Спасибо ей!..  Что я поступил как последний глупец. Теперь ничем не отмажешь. И, всё-таки, она пришла и простила меня.  А ударил Петьку, за что? Он нёс мне петуха. Его поймали. В чём его вина? В том, что сказал? А если бы не сказал? О том, что я не хожу в школу, отец и без него узнал на собрании. В чём же его вина? Тут опять я виноват, что ударил товарища зря».
  Автобус уже долго ехал, а он всё думал над случившимся, пока его не привлек шум в автобусе. На какой-то остановке водитель стал требовать деньги за проезд с пассажира, а потом стал вытаскивать мальчишку из автобуса. В мальчишке он узнал Петьку. « Как? Неужели он тоже бежит в город, и даже без денег, – догадался Рудка, и уже встал, чтобы помешать водителю, и заплатить за Петра деньги. Но гражданин, сидящий рядом с Петькой, его опередил, взяв школьника под свою защиту. Рудка только подошел к Петьке, положил на его плечо руку, сказав: не бойся, я буду с тобой вместе. Прости меня за прошлое. Я виноват, если хочешь – ударь меня. Я этого заслужил.
  Но Петька бить товарища не стал. Он был рад, что товарищ теперь присоединил его к себе и он уже не один, что рядом есть тот, на кого можно положиться.   

 
– И всё? – Спросил Александр, прочитав рассказ. – Какой-то он куцый, без хвоста. Хотя бы послесловие. Чем же закончится их путешествие?  Автор бросил своих героев, как  бросил Герасим  свою собачку Му-му в речку. Но то – собачка, а это же – люди.  Читатель обязательно спросит: чем закончился их побег?
  – А дальше Вы знаете. Это рассказ про нас с Ильёй. Ну, и про Вас тоже, – с улыбкой пояснил Егор.
  –  Почему я должен знать? Я же не был твоим соавтором. И даже если знаю я, об этом не знает читатель. Ты же не письмо мне пишешь. Нужно помнить, что всё это для читателя.  Вот описание героев дано слабо. Как выглядит Груздь: рост, фигура, волосы, глаза, его взгляд на ещё несмышленых мальчишек. Смелый, хитрый, злобный, трусливый, и так далее. Стоит ли ему подражать или  нет. Очень мало проработаны характеристики героев: Петьки, Киры, Светы.
  Вот и эта, молодая учительница с добрым лицом и полная энергии учить детей, столкнулась с трудностью, допустила ошибку и испугалась; готова кирпичи таскать, землю копать на стройке, выполнять любую другую работу, только не быть учителем. Наверно с ней тоже надо поработать. Показать не только тяжелую нервную работу учителя, но и радость воспитания, делать людей умными, грамотными, легко преодолевающими трудности, и потому счастливыми. Хорошо, что она извинилась в присутствии всего класса. Её извинение за допущенную оплошность, не унизило, а возвысило её в глазах учеников. Научило их честно признавать свои ошибки. Наверно, после этого класс стал к ней ближе и роднее. Обратно она должна возвращаться уже родным классу человеком.
  Над личностями их надо ещё поработать. К примеру, взять героя из произведения Горького «Челкаш». Он хотя и вор, но хотел быть честным. А твой Груздь, похоже, – подлец. Это следует выпятить сильнее, сделать страшным для людей, чтобы его опасались и не подражали. Кира что-то знала о нём. Нужно бы это раскрыть для характеристики Груздя. Правда, ребята не плохие, даже Кира. И весь рассказ, кажется, удался. Мало описания пейзажа, где всё это происходит. Ну и, надо поспешить сделать достойную концовку. Рассказ уже длинный. Читатель утомился. А ты сам не знаешь конца, если пишешь о себе. У тебя же ещё ничего не кончилось. Наверно надо показать их ошибку: устроится в городе до совершеннолетия просто невозможно. Пусть это они услышат от нескольких авторитетных людей. Поймут глупость и несостоятельность своих планов. И закончить добрым поступком Рудки, взявшего под свою опеку Петра и купившего ему билет на обратный путь на свои скромные деньги, данные отцом. А в целом рассказ удался. Здесь и школа, со своими проблемами, и ученики, и в целом: жизнь и проблемы нашего общества.   
   – Хорошо, я над этим поработаю.
  Получив одобрение, Егор ещё больше заразился желанием дописать этот рассказ и начать собирать материал для  «деревенской свадьбы».

                Снова очки
  В воскресение пришли Галина и Катя. Галина снова начала с просьбы врача.
  – Вадим Ильич просил узнать о зрительном приборе. Он его с нетерпением ждёт. Для него, кажется, всё время остановилось. Равносильно остановке сердца. Он не знает чем заниматься. Пациенты его перестали интересовать, как раньше. Он ждёт продолжения работ над прибором.
  – Понимаю, Галина, понимаю. Виноват, что обещал, но не выполнил. Горячая пора. Илья заканчивает восьмой класс. Уже многие учителя выставили ему экзаменационную оценку по предметам на основе контрольных работ и собеседования, не дожидаясь экзаменов. Он почти закончил восьмой класс. Но сейчас готовится к олимпиаде. Ещё чуть-чуть, и мы освободимся. Тогда я смогу заняться прибором. А пока, свидетельство об окончании,– важней всего. Передай Вадиму Ильичу мою просьбу – подождать. И причину этого. Он должен понять. Я, просто, всё не могу осилить. А, тебя, прошу помочь. Позанимайся с Ильёй. Он сам скажет что надо. А я поговорю с Катюшей.
  – Наконец-то дошла очередь до меня. Вас все ждут и с нетерпением, – заметила Катюша. – Просто целая очередь, как на много значимый для жизни приём. А Вы же только дорогу указываете, к той звезде, куда идти. А идти туда уже нам самим хочется. Важно было эту звёздочку найти или зажечь, указать на неё и теперь направлять наш путь к ней. А сами мы её могли и не разглядеть среди множества других звёзд, терять ориентиры за тучами препятствий, не пропускающих свет звезды. Как это важно для всех людей – найти свою звезду и стремиться до неё дотянуться. Наверно в этом и есть смысл жизни!
  – Ну, Катюша, ты, как все женщины, слишком красиво говоришь о простом. Мы делаем нужную для людей работу. Рассказывай с чем пришла, а звезды оставим для деятелей искусства. А то, вместо науки, будешь стихи писать. А их читают лишь дети да те, кто их пишет. 
  – Я принесла диск с записями сигналов белого света и трёх цветов. Всё многократно проверено. Причём сигналы получены не только на собачке, но и на людях. Вот тетрадь с описанием всех работ подробно, как нас учили выполнять лабораторные работы. 
  – Катюша, ты не представляешь как я рад этому. Теперь я всё заброшу и займусь только прибором. Нужно сделать приставку к компьютеру, чтобы он эти сигналы, в виде частот, превращал в световые. Тогда мы можем увидеть всё…
  Он не сказал, что можно увидеть, и зачем. Он сам напугался появившейся мысли: «Увидеть записи мозга».  К чему это приведёт? Разве Гальвани, открывший электричество, мог знать его будущее? Читать записи чужого мозга, как и читать чужие письма. Этого делать нельзя, – подумал Александр, – но надо.
  Он словно, на миг, отключился от мира сего. Катя вывела его из этого состояния.
  – А что нам делать дальше? – спросила она.
  – Дальше?.. Что делать дальше?
  Он ещё не мог отключиться от мысли занимавшей мозг и поймать то, о чём спросила Катюша. Наконец связь разговора восстановилась.
  – Дальше нужно работать со звуком. Записать все звуки букв алфавита вместе с изображением буквы, поскольку свет записывать уже умеете. Пытаться объединит изображение буквы, звук и частотный сигнал мозга. Для начала научитесь получать сигнал каждой буквы. Учтите, что тембр звучания у всех людей разный. Надо получить от разных людей. А я постараюсь очистить их от тембра, сделать чистым, без лишней окраски. Пока сам не знаю, как это будет звучать. А может, выберем из нескольких вариантов более приемлемое звучание, как у хорошего диктора радио или телевиденья, и им будем пользоваться. Найдите человека с хорошим произношением.
В это время вошла Галина.
  – Опять разговор не окончен? – с шуткой спросила она Катерину.
  Катюша посмотрела на Сашу, что скажет он.
  – Нет, Галина. Мы всё обговорили. Катюша принесла мне очень важный материал. Теперь у меня огромная работа. Илью тебе придётся взять на себя, хотя бы до сдачи последних экзаменов и олимпиады.
  – Что? Ты не только отказываешься сделать нам прибор, но и меня хочешь …  – Она вовремя остановилась, чуть не сказав слово «насиловать» при своей дочери..
  – Это просто мой крик о помощи – спаси! – пояснил Саша.
  – Спасти? Не знаю от кого это тебя спасать? Наверно от моей дочери? Уж не одела ли она на тебя хомут? Может и понукать начала? 
  Катюша заулыбалась. Ей понравилась шутка матери. Но всё же подумала: « А не ревнует ли её мать всерьёз?» – и, вопросительно посмотрев на мать, сказала:
  – Мам, это ты серьёзно?
  – Да уж. Поживём – увидим.  Ладно. Буду приходить к Илье каждый день после работы. Жалко мальчишку, если провалит. Столько трудов на это положено.
  – Ура! – Услышала она крик Ильи, слышавшего разговор. И этот крик Ильи принёс ей в сердце чувство  материнской радости. Что её труды ценят, хотят, ждут. Разве это не радость для любого человека. Не из этих ли мелких радостей состоит счастье всей нашей большой жизни.   

  А  Егора вдохновили слова Александра и он сразу, не откладывая, сел писать концовку рассказа, пока помнит сделанные наставления. И вот появилось продолжение:

– Ну вот, ребята, вы и приехали в желанный город. Что дальше? – сказал их случайный попутчик.
– Знакомиться с городом уже темно. Гулять по городу – холодно. Пошли в вокзал думать и решать.
  Не успели они сесть и подумать, как к ним подошла дежурная по вокзалу.
  – А вы чего ждёте? – обратилась она к запоздалым пассажирам? – Рейсов сегодня больше не будет. Вокзал закрывается.
  – Ребята приехали из деревни с городом познакомиться, – ответил случайный попутчик.
  – Ваши?.. – поинтересовалась дежурная.
  – Нет. Они приехали самостоятельно. Я лишь  – случайный попутчик. Подскажите им, где можно переночевать в тепле, да и пожить, чтобы с городом познакомиться.      
   – Одни? Малые. Конечно, паспортов нет? Кто вас пустит без документов? Кому вы нужны? Шпанить! У нас в городе, кроме вас «шпаны деревенской», своей шпаны много. И вас-то очистят. И как вас родители отпустили? Они, что с ума сошли? 
  Ребята молчали. Больно было смотреть на их растерянные лица.
  – Ну, вот что. Я вокзал закрываю. Могу вызвать милицию, чтобы вас забрали. Они определят, что с вами делать. Если пойдёте на железнодорожный вокзал, он на ночь не закрывается, то там постоянно милиция дежурит. Сразу вас заберёт.
  – Нет. С милицией мы подождём. Согласны ли вы у меня переночевать, а завтра решим, что делать дальше?
 Услышав это, ребята воспряли духом.
  – Да. Конечно. Мы согласны,  – сказал за обоих Рудка. Пётр только внимательно посмотрел на своего товарища, слегка качнув головой, выражая полное с ним согласие, как подчинение себя старшему.
  – Ну, тогда пошли отсюда.               
  Дежурная с недоверием посмотрела на сопроводителя, но заниматься с подростками ей не хотелось. Она только ещё раз внимательно взглянула на всех, чтобы, на всякий случай, запомнить их лица.
  Утром другого дня их рано подняли, дали  позавтракать и все пошли на завод. В отделе кадров их встретили вопросительным взглядом. Когда сопровождающий пояснил, что ребята приехали из деревни, чтобы устроиться на завод рабочими любой профессии, работники отдела кадров заулыбались, и только заведующая сурово и деловито спросила:
  – Сами это придумали, или кто вам подсказал?
  Пётр посмотрел на Рудку, ожидая его ответа. Тот, чуть подумав, сказал:
  – Мы же на любую работу согласны: землю копать, грязь убирать, учиться, на станках работать. Возьмите нас, пожалуйста.
  Серьёзное лицо заведующей сменилось улыбкой.
  – Да кто же вас возьмёт? Вам же нет 18 лет. Если мы вас возьмём, то нас уволят с работы. Это же законом запрещено. Вот исполнится 18 лет, тогда и приходите. А до этого учитесь в школе, и на станках работать в специальных учебных заведениях. А из деревни, без городской прописки, вообще не берём, даже взрослых. Всё ли вам понятно?
  Она дружелюбно и с какой-то искоркой жалости посмотрела на ещё ничего не знающих, глупых ребят.      
  – Ребята, вы подождите меня за дверью, – сказал попутчик. Мне нужно поговорить о своём.
  Ребята вышли. Между ними завязался разговор:
  – Что делать будем? – деловито спросил Рудка, глядя в упор на товарища.
  – Не знаю. Как ты решишь.
  – Здесь нам делать нечего. Все равно до 18 лет нас нигде не возьмут. Поедем домой. У меня есть деньги, я куплю тебе билет.
  Петька пожал плечами.
– Тебе можно ехать. Тебя в школу возьмут. Весь класс за тебя. Подумаешь, записку не отдал.
А меня, за петуха, не простят. Он директору голову в кровь расцарапал. Я здесь останусь. Не хочу видеть, как мать будет расстраиваться и плакать. Лучше погибнуть!
  В это время из кабинета вышел их попутчик.
  – Ну, что решили, друзья?
  – Петька не хочет ехать. Говорит, что его в школе не простят. А ему мать жалко – плакать будет, – ответил Рудка.
  – Ты не мать жалеешь, а себя. Пусть она плачет, лишь бы ты не видел этого. А то, что она будет тебя искать, расстраиваться и с ума сходить, это тебя не беспокоит? – спросил попутчик.
  Петька молчал, обдумывая сказанное. Рудка напомнил:
  – Он боится, что в школе его не простят и не пустят учиться.
  – Чтобы простили, нужно просить прощения. Но это если сам понял, что совершил плохой поступок. Тогда и прощение легко просить. А сам понял, то и люди тебя поймут. Главное самому разобраться и понять. Деньги-то есть на билет?
  – Я ему куплю билет. Мне отец  дал немного денег на первые дни.
  – Видишь, какой у тебя надёжный товарищ. Держись за него. А мать будет рада твоему возвращению. Пожалей её. Ну, так что решил?
 Петр обдумывал сказанное. Он понимал сказанную правду, но тяжело себя переломить.
  – Не знаю? Конечно, без тебя-то мне будет плохо,– сказал он, обращаясь к товарищу.
  – Тогда ты ещё подумай, а я вас познакомлю с нашим городом.
  Они ездили на троллейбусе  и автобусе по городу и попутчик рассказывал о нём, как экскурсовод. Но вот они подъехали к театру и он предложил выйти, чтобы ознакомиться с ним не только с наружи, но и изнутри. Сопровождающий купил билеты, не спрашивая согласия. Ребят всё интересовало и удивляло.
  После просмотра  спектакля, выйдя из театра, Рудка положил свою руку на спину Петра.
Во, как интересно! Теперь нам есть чем похвастаться перед деревенскими. Они же ничего этого не видели. А  мы были на заводе, видели весь город, катались на автобусах и даже на троллейбусе. А театр – разве не чудо! Нам все деревенские завидовать будут:  мы видели живых артистов совсем близко. Ты согласен? – спросил он Петьку.  Тот только утвердительно кивнул головой.
  – Ну, так что едем в деревню?  Ты согласен?
  – Да. Согласен. Едем…  – уже бодро согласился Петр, весело взглянув на товарища.
  – Это самое правильное решение, – подтвердил сопровождающий. – Не следует пытаться обгонять  лошадь. Всему своё время. Я отпросился с работы, чтобы вас проводить. Пойдёмте, я провожу вас на автовокзал. 

  – Надо бы над героями ещё поработать, – подумал Егор. – Но это не сразу. Надо ещё думать. Жаль, что о Саше ничего не сказал. Хороший человек – пример для подражания. Только о нем можно бы целую книгу писать. Но он не хочет. Может быть он и прав. Не каждый человек может стать Ильёй Муромским. Но добрым человеком, наверное, может быть каждый.

               
Александр действительно серьёзно занялся аппаратом, забросив все работы. Даже в своём проектном цехе он загрузил штат работой по составлению  и расчёту схем генераторов и усилителей к своему прибору. Все считали, что он работает над новым управлением станков. Работники цеха пытались узнать, зачем это нужно? Александр уклончиво отвечал: «Нужно, чтобы все состояния станка выводились на пульт оператора в виде картинки на компьютере».
Правда такой вариант использования и он сам не исключал. Но мысли его, пока, работали на свой зрительный прибор. На работу с головным мозгом.
 Работникам цеха было непонятно, что за сигналы он испытывает? Но допытываться не решались.
Работа шла полным ходом: Рисовались схемы, делались расчёты, подбирались детали, паяли, испытывали на стендах собранные узлы и приборы, вносили поправки, искали ошибки.
Но Саше казалось, что всё остановилось. Он спешил, но работы не кончались.
Уже Илья получил по всем предметам оценки за год, которые вошли в документ об окончании 8 класса. И о том, что справился с заданием олимпиады. И полный радости окончания вместе с Галиной сообщили Александру о своих успехах, но он только сухо ответил: «Это хорошо, что ты освободился. Будешь помогать мне, делать прибор». И Галина, и Илья были даже озадачены таким невниманием. Ибо у них от восторга прыгало сердце, горели щёки, глаза и уши. А он их разом остудил, как будто ничего особого не произошло. Так должно быть.
  По вечерам он учил Илью пользоваться  паяльником: зачищать, лудить, паять. Соблюдать правила безопасности. И Илья с охотой взялся за дело. Это было уже что-то новое, практическое. Был сразу виден результат работы, в отличие от умственных занятий. Но и занятия не прекращались. Саша знакомил его с деталями, их работой и назначением в каждом узле. Илья быстро научился читать схемы и делать по ним монтаж. Правда, сам делать расчёты схем, ещё не мог. Но они вместе проверяли работу узлов на осциллографе, и на компьютере. И Илья уже неплохо стал разбираться в работе схем.
  Вот уже и первый результат: Сигнал, поданный на компьютер, засветил экран. Саша стал изменять частоты, и экран засветился красным цветом, потом зелёным, синим.
  – Ну, что же? Уже начинаем всё просматривать. Но нам нужно получить картинку с живого мозга. попробуем снимать сигналы с мозга собаки и подавать их на компьютер.
 Для этого перед собакой положили освещённый рисунок из двух цветных полос. Датчики, от головы собаки, подключили к компьютеру. На экране серая картинка из смешения цветов. А двух отдельных полос не получилось. Кроме этого сигнал бы не постоянен. Вероятно, собака меняла своё внимание, переводя глаза с рисунка на другие предметы. Попробовали получить изображение с помощью оптической приставки. Такая система работает нормально. Но там лазерный луч обегает все точки и передаёт с каждой точки сигнал на компьютер, рисуя их на экране поочерёдно, с запозданием по времени. Благодаря послесвечения, картинка на экране пропадает не сразу. Поэтому мы успеваем её видеть целиком. Как это сделать на живом организме, не имея в мозгу электронного луча, – мыслил Александр. – Мозг не только  воспринимает пришедший сигнал или отыскивает в своей памяти, он этот сигнал формирует – достраивает до картинки и выдаёт уже достроенным. В мозгу память храниться на изменённых молекулах, как в ячейках. Пришедший сигнал возбуждает их и с них считывается  информация. А затем, как  малыши собирают картинки из кубиков, сравнивая пришедший сигнал с уже имеющимся в памяти, строит свою картинку. Это другая система построения. Поэтому компьютер не способен это сделать. Правда подобная система есть в компьютере. Благодаря ей идёт проверка правильности написания слов, сравнивая написанное слово с имеющимся в памяти. Но для огромного количества картин, которые мы видим глазами, в компьютере не хватит памяти. Поэтому так строить может только мозг, ибо идёт логическая проверка правильности построения. Мозг может достроить и выдать то, чего нет, на самом деле. Так итальянский астроном Скиапарелли, в 1877г открыл на планете Марс «каналы», которых нет. В картинах абстракционистов люди пытаются увидеть конкретное. И вообще не редкость, когда мы обманываемся в увиденном.   Что же делать? Александр задумался.
 Попробуем построить картинку с помощью другого мозга.
  – А что, Илья, если мы попробуем это на тебе? Ты будешь смотреть на картинку не отвлекаясь, как это делала собака, а я буду снимать сигналы с твоей головы на свою, усиливая их до видимых?
  Александр обо всём рассуждал вслух, чтобы Илья понимал, о чём идёт речь. Началась установка датчиков и приёмников. Но изображение не появлялось. Александр снова задумался. Он стал уже нервничать. Вероятно, сказалось переутомление от большой работы. «В чём причина? Куда девается сигнал?» – думал он. Сняв с себя датчики сигналов, он снова стал рассматривать сигналы на осциллографе. На экране осциллографа путаница из множества синусоид, в которой невозможно увидеть нужный сигнал.
  – Где же потерялся наш сигнал? – спросил сам себя Александр.
  Он стал водить по голове Ильи приёмником сигналов, ища потерянный сигнал. И вдруг на экране появился сильный всплеск сигнала. Уходя с этой точки, сигнал пропадал, и появлялся вновь только в этой точке. Он отметил эту точку и решил увидеть сигнал своей головой. «Что за всплеск?» –  Снова одел на свою голову датчики и не поверил себе: Он увидел ту картинку, на которую смотрел Илья!
  – Неужели это правда!!! Илья, я вижу твою картинку! Помигай глазами. Вижу и твои мигания. Да, это она!  Почему же её не видно в других местах? Вероятно, там она ещё не сформирована. Состоит из множества отдельных сигналов. А здесь уже законченная картинка. Очень важно найти эту точку и у собаки. Тогда сможем глядеть и глазами собаки. Но это потом. А сейчас – отдыхаем. Я сильно устал и переволновался. Как здорово, что мы добились того, что искали! – душа Саши ликовала. Он видел чудо, в которое сам ещё боялся верить, как в сон, как в случайное совпадение, которое может пропасть и больше не появиться. Он ещё раз хорошенько отметил точки на голове Ильи и на своей. Всё остальное, казалось, потерять невозможно. – Теперь можно делать очки для слепых, чтобы они могли видеть чужими глазами. Может даже глазами собаки во время прогулки. Но собака должна быть учёная. Не смотреть, куда не надо. Может мы и собаку, для этого дела,  научим. Как ты думаешь? Возьмёшься ты за это дело? – Обратился он к Илье.
  – Я не знаю как?
  – Этому можно научиться у специалиста. Но наверно лучше и отдать специалисту. У тебя впереди учёба в школе. А пока слепые будут смотреть глазами другого человека: читать книги, знакомиться с городом, смотреть телевизор со своим другом или подругой.  Ведь и очков-то ещё нет. А когда они будут – люди придумают, что с ними делать, как использовать.
  Кстати о школе. Ты, кажется, закончил восьмой класс. Я, как-то это упустил из вида. Это же великое дело! За один год, сразу два класса! Это надо отметить! Ты хотел побывать на моём заводе. Я обязательно устрою тебе экскурсию. А что ты хочешь ещё?
  – Вы и так много для меня сделали. Могу ли я просить ещё? Я Вам больше обязан и своей учёбой, да и всем, всем другим. Если бы не Вы? Наверно быть бы мне в колонии для несовершеннолетних, по своей глупости? Вы мне показали совсем другую жизнь. И я стал другим. Я не знаю, чем вас отблагодарить, обрадовать. А на завод я действительно хочу. Хочу увидеть ваши умные станки, а может, в дальнейшем и сам буду их делать. Мне это  стало уже интересно, не как руль трактора крутить. Раньше я считал это самым важным, верхом мечтаний и не было интересов выше этого. А сейчас смешно это вспоминать.
  Он прижался к Александру, обхватив его за талию.
  –  Дайте я вас поцелую, как отца. Своего отца мне целовать не пришлось.
  Саша наклонился, Илья обхватил его шею, и они крепко поцеловали друг друга.
   
                Судьба проектной группы
    Для получения разрешения на посещение завода посторонними лицами, Александру пришлось идти к главному инженеру. В дверь главного он постучался, и, приоткрыв, спросил:
  – Разрешите войти?
  – Очень кстати. Заходи, – сказал главный инженер.
  Они поздоровались и главный сразу начал допрос:
  – Над чем работает наша проектная группа? Я не вижу ваших докладных, а от ваших ребят узнаю, что идут испытания каких-то сигналов, якобы мозга.
  – Докладов нет, потому, что нет заданий для работы, – ответил Александр. – О чём должен докладывать?
  – А какое отношение имеют испытания сигналов головы к нашим станкам?
  – Могу Вас только разочаровать. К станкам непосредственно, пока не имеет никакого отношения.
Главный воспринял это, как насмешку над его непониманием.
  – Поясните подробнее, что это значит? – уже в сердцах спросил главный.      
  – Вы знаете, что компьютерная память сильно ограничена, а следовательно и его возможности. Учёные всех стран ведут поиск альтернативных решений расширения памяти.
Всех привлекает биологическая память. Проще говоря – мозг человека.
  – С этим я знаком. Но это удел научных учреждений, а нам нужны станки автоматы.
  – Тогда дайте мне конкретное  задание, что вы хотите в них поправить или изменить. Над чем работать? Что вам в них не нравится, и необходимо изменить. Чего, каких результатов нам добиваться?
  Уже начинал возмущаться Александр.
Главный испытующе посмотрел на инженера. «Что он от меня хочет? Чтобы я подсказывал над чем нужно работать. Это похоже на издёвку. Он знает, что мне этим заниматься  некогда.  Я же не вникаю глубоко в работу станков. Хотя это моя обязанность. Мне нужно выполнять план по выпуску продукции. Правда выпуск зависит от работы станков. Но раньше он подсказывал, что надо делать, а сейчас требует от меня, чтобы я думал над тем, что нужно усовершенствовать, хотя лучше его никто этого не знает», – так думал главный инженер, и потому дерзко сказал:   
  – А о чём должен думать ты?
  – Наверно, над выполнением Вашей заявки. Я её пока не видел, и не вижу в ближайшем времени необходимости  что-то менять в станках. Все они работают хорошо.
  Вконец рассерженный главный, сказал:
  – Не следует ли из этого, что ваша группа больше не нужна?
  – Это не мне решать. Я начал работу по выпуску не новых станков, а новых очков.
  – Вы что, издеваетесь надо мной?! – в сердцах крикнул главный. – Какие очки? Это даже не смешно. Завод машиностроительный.
  – Но, возможно на очках мы больше заработаем?
  – Я отказываюсь тебя понимать. Иди к новому директору с этим вопросом.
  – Без вас, или вашего распоряжения о запрете работы над очками, мне не с чем к нему идти.
  – Пошли вместе, – сурово скомандовал главный, поднимаясь со стула.   
  Директор их принял с уважением и был готов выслушать. Но, и главный и Александр молчали, ожидая, кто начнёт первым.
  – Ну, я слушаю вас. Садитесь, рассказывайте о своих проблемах, –  поторапливал директор.
Наконец главный инженер не выдержал и начал:
  – Наша проектная группа не находит работы по усовершенствованию станков. Предлагает усовершенствовать очки.
  – Очки!? Я не ослышался? Какое отношение очки имеют к нашему заводу? Да и что можно в них усовершенствовать? – Он снял свои очки, и, вопросительно, и покрутил ими перед своим носом.
  – Это что – шутка? Вы пришли пошутить? Извольте пояснить.
  – Пусть инженер пояснит, я тоже этого не понял, – отпихнулся главный.
  – Для усовершенствования станков, я должен получить задание от главного, что его не устраивает в работе станков. Над чем нужно нам работать? А поскольку задания нет, я предложил работу над  созданием  не станков, а новой продукции – очков.
Главный инженер меня не поддержал. Поэтому мы здесь.
  – И что вы хотите от меня? Я присоединяюсь к мнению главного инженера.
  – Тогда я жду задания, над чем должен работать.
  Директор посмотрел на главного инженера.
  – Что, у нас действительно не над чем работать проектной группе?
  – Я считаю, что это должен сказать сам руководитель группы. Прийти ко мне с предложением, а я должен утвердить.
  – А своего, у вас, значит, нет? Тогда садитесь вместе  и думайте. Даю вам месяц на разработку плана работ. Через месяц я жду большой план-задание на перспективу, – директору показалось мало своих указаний, и он решил припугнуть. – Иначе, как следствие, неработающую группу мы вынуждены сократить. Если нет вопросов, идите работать.
  – Простите, у меня есть просьба, – обратился  Александр к директору.
  – Говори, слушаю.
  – Прежде чем нас сократить, разрешите привести на завод моего мальчишку в качестве экскурсанта. Возможно это будущий кадр завода.
  – Пусть отдел кадров выпишет пропуск. Разрешаю. Да подскажите в отделе кадров, чтобы предупредили работников проектной группы, о возможном её закрытии. Пусть ищут  себе новое место работы. А пока отпустить всех в отпуск. За отсутствием работы на заводе.
«Круто решает новый директор. Даже не хотел поинтересоваться моим предложением по выпуску новых очков, которые можно выпускать, как добавочную продукцию. Добавочный доход для завода. И, возможно, не малый. Спрос на них будет огромный не только в нашей стране, а и по всей земле. Мы могли бы торговать лицензиями, не загружая завод. Нужны лишь образцы. Придётся обращаться к другим фирмам. А жаль! Не только завод, а и вся страна потеряет очень много. Если бы был старый директор, он обязательно бы прислушался. Да!  Это плохо, и не только для завода, но для меня тоже», – подумал и решил Александр.
         
                Илья посещает завод
  – Ну что, рабочий класс? Захотел пойти на завод – поднимайся, – так встретил утро следующего дня Илья в своей кровати.
 Подойдя к проходной завода, Александр напомнил:
  – Надо доставать пропуска.
  Пройдя через проходную, Илья спросил:
  – Как строго. Только по пропускам. У вас он секретный? Охраняют завод от шпионов?
  Саша с улыбкой посмотрел на Илью.
  – Нет, Илья. Это больше не завод охраняют, хотя и его тоже. Это охраняют тебя, и тех, кто приходит. Посторонним здесь делать нечего. Только мешать работать. Да и сами могут погибнуть. Станки-то без рабочих. Сунешь туда руку, и нет её. А то и всего может забрать, затащить, и изрубить, как в мясорубке. На заводе нужно соблюдать технику безопасности. Без знания её, на завод не пускают.
  – Но меня пустили.
  –За тебя я несу ответственность. Без меня, тебя и с пропуском не пропустят. Так что слушай, что я буду говорить, и сам ни до чего не дотрагивайся, и близко к станку не подходи.
  Саша привёл его в самый большой конвейерный цех.
  – Ух, какой большой! – удивился Илья.  – Тут вся наша деревня уберётся!    
  – Смотри под ноги и вверх. Вверху краны несут тяжелые детали. Они могут упасть. Поэтому под ними не ходи. А внизу могут лежать инструменты рабочих, и детали. Можешь запнуться и упасть на станок, или на транспортёр. Они движутся и могут утащить.
  Илья рассмеялся.
  – Что смешное увидел?
  – Да как же сразу смотреть вверх и вниз?
  – Не хочешь быть покалеченным – сумеешь. Нужно быть внимательным и осторожным.
  Илья смотрел на всё широко открытыми глазами. Видел, как журча и звеня, извиваясь как живая змейка, снималась серебристая стружка резцом станка; как сам станок брал с конвейера детали и отдавал готовые. И куда бы он ни смотрел, везде что-то крутилось, двигалось, ворочалось, звенело, пищало, стучало. А там, сбоку цеха, строчил пулемёт. Илью это сильно заинтересовало, и он потянул Сашу туда.  Действительно, из станка вылетали мелкие детали в большой бункер.
  – Что это – пули?
  – Нет. Здесь нарезной станок. Он делает шурупы. Здесь вот в него заводится  толстый провод, он его рубит, штампует, нарезает резьбу и выбрасывает готовые шурупы. Вот уже готовая продукция.
  Александр открыл крышку бункера и достал светленький, ещё тёплый после обработки шуруп: «Ты сумеешь такой сделать?» – спросил он Илью.
  – Нет, конечно, – ответил Илья.
  – Вот. А он делает без людей.
  – Да как быстро, – удивился Илья. – Я так даже семечки не могу щёлкать.
  Илью удивляло всё: огромное пространство цеха, работа станков без людей, движущиеся вверху и внизу детали. И все казалось живым, размеренно движущимся, и всё знало, куда что положит, и что взять. Он снова вспомнил свою деревню: сарай, с несколькими убогими станками, на которых работали закоптелые от солнца и грязи люди; валялись бороны и прочий инвентарь; стояли рядом с мастерской даже без навеса, ржавея под открытым небом: сеялки, трактора, комбайны. Наверно на этом заводе ни один мастер из деревни, да и тракторист, даже самый опытный, не сумеет разобраться. Так много всяких удивительных станков. Это тебе не руль крутить. Тут знать надо. Наконец они дошли до кучки людей занятых разобранным станком.
  Илья ещё смотрел по сторонам, когда вдруг услышал:
  – Здравствуйте, уважаемая комиссия. И увидел  перед собой протянутую руку.
«Это кто-то ошибся. Меня же здесь никто не знает», – подумал он. Но когда поднял глаза, увидел улыбающееся лицо дяди Володи, и протянул ему свою руку, получив крепкое пожатие.
  – Ну как Илья находит наш завод? Понравился ли?
  – Я ещё не понял. Он похоже на огромное живое существо, а вы, издали, казались в нём маленькими муравьишками.
  – М-да. Не очень лесное сравнение. А сам-то ты не хочешь здесь работать – муравьишкой?
  – А что тут делать? Станки сами всё делают.
  – Но станки-то кто-то должен делать?
  – Так это вы их делаете?
  – Да! Дядя Саша их придумывает, а мы делаем.
  Илья словно услышал небылицу, и, с любопытством, и недоверием, как к шутке, посмотрел на обоих, словно он открыл их, как открывают новые звёзды и острова. 
  – Тут так сложно. Нужно всю жизнь учиться и жизни не хватит. Я не сумею.
  – Без знаний, конечно, здесь делать нечего. Но у тебя замечательный учитель.
  – Он нынче сдал экзамен сразу за два года, за 7 и 8 классы – похвастался Александр.   
  – Сразу за два класса!? Ну, тогда сумеешь и завод освоить. Надёжная нам смена. Молодец!
  Впечатление от завода долго не покидало Илью. Это было что-то необычное, громадное, сложное. Оно изменило все его взгляды на жизнь. И своя учеба, два класса за один год, которые казались великим делом, теперь оказались мелочью, перед всей этой сложностью, которую он увидел. И дядя Саша и дядя Володя словно выросли перед ним в огромных гигантов, джинов, которые могут творить чудеса.
  Александр о чём-то беседовал с дядей Володей. Илья был ещё под впечатлением завода, когда до уха долетела фраза, насторожившая его.
  – Директор завода распускает проектную группу. Дал месяц на раздумье. Я могу быть уволен.
  Володя даже замер от услышанного.
  – Он, что?.. – больше слов не нашлось. Володя словно забыл все слова. Наконец продолжил:
  – Станки же быстро стареют, как и вся техника. Скоро их у нас никто не будет покупать. Закрывай завод…
  – Ладно. Будем считать это шуткой нового директора. Скоро у меня день рождения. Приходите с Полиной, там и поговорим обо всём. До свидания, – сказал Саша, улыбаясь другу.
  Они ещё долго, путались,  – как показалось Илье, – по нескончаемым коридорам завода, прежде чем оказались снова у проходной.  « Вот это,  да!» – только и резюмировал Илья. 

  Начался изнурительный, как ветер пустыни: сухой, пустой, надоедливо однообразный и казалось даже мёртвый месяц, когда Александр приходил в пустую комнату своей проектной группы. Все работники были отправлены в отпуск. Он сидел один. Это удручающе действовало на психику. Ничего не приходило в голову. На уме одно: Как жить дальше? Что делать? Куда податься? Ни одна идея, кроме как сделать очки, не приходила в голову. Из рук всё валилось. Главный инженер сначала часто заходил, чтобы узнать, что нового, но не  получив ничего, заходить стал всё реже, сказав: «Появится хорошая идея – скажешь».
  Но прошла неделя, потом другая, и вот уже месяц, а идея не появлялась. Главный, своих идей тоже не предлагал, может потому, что их в голове не было, может, считал это уже ненужным, так как собирался,  в скором времени, сам уйти с завода. Вопрос для себя  твёрдо решённым, вселяющим надежду на независимость от нового директора, с которым работать стало трудно.
  Александр, словно зверь из конуры, вылезал из своей комнаты в цех, как за добычей. Не предложат ли что работающие там?  Но всё работало, и жаловаться было не на что. А у самого не выходила из головы мысль: «Надо осваивать мозг. Делать что-то совершеннее, чем компьютер. Заменять человека можно только человеческим мозгом. И это мешало ему сосредоточиться на мелочах, дающих незначительный рост производительности, но сильно усложняющий автоматику, нагромождая её и увеличивая повреждения, снижая надёжность в работе. Ставящие вопрос, что выгодней: делать, или не делать?
  Саше позвонили из школы, поздравили с победой Ильи на олимпиаде. Просили зайти для получения свидетельства об окончании 7 и 8 классов, и диплома победителя соревнования. Эту работу он поручил самому победителю. Надо было отпрашиваться с работы, чтобы пойти вместе с Ильёй, но идти для этого к своему директору, почему-то, страшно не хотелось.
  Вечером его встретил полный радости Илья с дипломом победителя и документом об окончании седьмого и восьмого классов.
Он прижался к Саше, как сын, как самый близкий человек. Они долго стояли так, обнявшись, как что-то единое и не разделимое, и были оба бесконечно рады и счастливы. Но Саша спросил:
  – Наверно теперь поедешь в свою деревню отдыхать? Не соскучился?
  – Соскучился. Теперь можно и в деревню, маму обрадовать.
  – Правильно. Завтра я тебя провожу.
  – Не только его, – присоединился к разговору Егор, – меня тоже. Я еду сдавать экзамены в театральное училище. Пришёл вызов. Вот, – и он торжественно и радостно показал письмо.
  – Вы у меня молодцы. Настойчиво и твёрдо идёте к своей цели. Поздравляю вас с этим. Но я думаю, что мы ещё будем вместе отмечать наши победы. Это расставание не будет долгим. А сейчас праздничный чай. Илья беги за тортом.
  – Не надо. Торт уже на столе, а чай остывает. Прошу к столу, – торжественно пригласил Егор.
  Поздравления, шутки, смех и веселье; разговоры о будущем Ильи и Егора продолжались за угощениями. И только Александр о своём будущем промолчал, чтобы не нарушать радость.

  С отъездом Ильи и Егора, в доме стало пусто. Так же пусто было и в заводской комнате проектного отдела, где недавно шла живая работа, споры, дискуссии. Первые дни Саша тяжело ощущал эту пустоту, но постепенно стал с этим мириться и привыкать. Теперь у нег стало масса  времени, чтобы обо всём подумать не спеша. Сидя один в своём кабинете, он думал о станках, об их будущем виде, что с них требуется ещё спросить. Думал и о том: может главный инженер прав? Мои идеи выходят за рамки завода, этим должны заниматься научные круги. Но они занимаются общими вопросами науки, а приложением науки к конкретным потребностям производства, кто должен заниматься? И опять он начинал думать о станках. Разве станок не должен сам оценивать чистоту обработки, вязкость металла или других материалов, наконец – запах. Если вдруг возникнет гарь? Слушать шум станка и реагировать на его поломки. Раньше за станком стоял человек со всеми своими возможностями. Он мог видеть, слышать, обонять, осязать, чувствовать температуру и многое другое. И всё это оценивать своим мозгом и принимать решения. Разве не этого мы ждём от наших станков. Но упирается всё в память, в работу мозга. Он должен знать не только что происходит, но и что делать в разных ситуациях. А их может быть очень много, и все нужно помнить. Да! Нужно заниматься мозгом! К такому выводу он приходит неоднократно, анализируя все процессы. Не ставить же снова к станку человека. 
Но для этого технических знаний мало, нужны знания по биологии мозга, и не только мозга. Для работы с деталями нужны бы и руки. Но кое-где они не должны быть тяжелыми – металлическими, движимые моторами и электромагнитами. Нужно думать и об экономии энергии, металлов и других материалов, и места, наконец. А если потребуется деликатная работа – взять яйцо. Железными пальцами – рискованно. Приклеить подушки? Но можно пальцы сделать надувными, да и мышцы тоже, нагревая и раздувая их теплом, или из баллона - сжатым воздухом. И, не ставить многочисленные тяжелые и дорогие электромоторы и электромагниты, потребляющие много энергии и требующие: места, системы передачи силы, подчас очень большой, с помощью шестерней, тросов, колёс. И всё это должно крепиться к арматуре. Тяжело, громоздко, неповоротливо, много металла, трения, смазки, ухода.
Здесь очень много работы не одному, а многим инженерам разного профиля. Пожалуй, завод это не потянет. Нужна целая проектная организация с государственным финансированием. А что предложить из этого главному инженеру или директору? Работу с мозгом? Опять скажут не заводские задачи. И, кажется, будут правы. Решать нужно всё в комплексе и не одной моей головой. С этим нужно выходить на правительство. Но у меня пока ничего нет, чтобы предложить. Сначала нужно закончить с очками. Заинтересовать их хотя бы этим, а потом предлагать другое. Нужно чтоб тебя узнали.
  Во всей этой  его пустоте, единственным утешителем была молодая собачка, которую Илья назвал Тёмкой. Потому ли, что он сидел в тёмной, или сначала завязывались его глаза. Или где-то слышал это имя, и оно ему понравилось. Это для Саши было неизвестно, да и не нужно. Это единственное живое существо, которое его ждало, и было искренне радо. С ним Саша общался, гулял, проводил свои эксперименты. Удивительно, что собака не лаяла, не говорила человеческим голосом, и лишь при встрече издавала звуки радости. Казалось, что она понимала своего хозяина лучше, чем хозяин понимал её. Сильнее радовалась, и так же переживала, видя его грустное настроение.
  Эксперименты, по получению картинки с мозга собаки, всё усложнялись. Саша радовался успехами, временами забывая о «дамокловом мече» повешенным над ним директором завода.
  Единственно, что его беспокоило больше всего, – это, выполнение образцов первых очков по его схемам и рисункам. Нужно было выполнить дизайн, произвести, согласно дизайну, монтаж, испытания, и многое другое, вплоть до технических характеристик, гарантии надёжности и рекламы. Раньше он думал всё сделать на своём заводе. Но оказалось это невозможно. Дизайнер должен разработать не только форму очков и монтажные схемы, но и указать материалы и много ещё разного, что на заводе выполнить пока нельзя. Нет оборудования, материалов и специалистов. Ответы от фирм, которые он знал, были не утешительны. Они  предлагали продать изобретение. Но требовали гарантий, которые Александр, пока, дать не мог. Нужны были испытания. За разработку дизайна и выполнения пробных экземпляров, требовали крупные суммы, которые для него были не подъёмны. Дело встало на тормоза.

                Экзамены Егора
  А в это время Егор сдавал вступительные  экзамены в театральное училище. В приёмной комиссии сидело пять человек, в основном женщины. Единственным мужчиной был председатель комиссии, уже пожилой, если не сказать – старичок.  Это был самый главный экзамен отбора в училище. Председателю  передали документы Егора.  Он просмотрел их и, сурово взглянув на абитуриента, сказал:
  – Вы уже взрослый сформировавшийся человек. Лепить из вас артиста – поздновато. Хотя я вижу, что вы уже играете роли в театре. Это хорошо, но не убедительно.  Всё же заставлять играть роль, мы Вас пока не будем, поскольку у Вас есть рассказ: «Деревенская свадьба». Мы внимательно ознакомились с ним. Вы много потрудились над сбором материала по обычаям нашего народа. Но весь этот материал довольно сухо подан. Не играет, не увлекает, неживой. Вроде перечисления для изучения обычаев и нравов нашего народа. Да и, очень старомодно. Где сейчас играют подобные свадьбы? Думаю что нигде. Всё это пахнет 19 веком, Гоголевскими  рассказами: « Вечера на хуторе близь Диканьки». Но там всё интересно подано.  Вам бы познакомиться с современной прозой. Вот проходил конкурс на лучший рассказ года. Там были интересные работы современных авторов. Рекомендую вам с ними познакомиться, поработать ещё на этом поприще, и прийти к нам с новыми работами. Я даже Вам порекомендую прочитать рассказ: «Шпана деревенская», получивший вторую премию на конкурсе. Это актуально, современно, заставляет переживать за героев, поучительно для молодёжи – заставляет задуматься над жизнью. Вам это будет полезно, как начинающему драматургу. А сейчас придется Вам…
  Тут председателя потянула за рукав женщина, сидящая рядом, и что-то шепнула на ухо.
  – Как! – удивился председатель. – Назовите вашу фамилию. Здесь на документах это она?
  Женщина снова шепнула на ухо председателя, отчего глаза его сделались круглые и удивлённые.
  – А у Вас нет литературного псевдонима?
  – Есть: «Шпана деревенская» – это мой рассказ.
  –Ваш!?  Что же вы сразу не сказали? Держите нас в потёмках. Это даже не хорошо.
  – Извините. Я не знал, что Вы говорили о нём, и не знал, что он получил вторую премию. А когда назвали, мне неудобно было Вас останавливать. 
  – Ладно. Поговорим о рассказе. Почему Вы мало уделили места и внимания вашему герою Груздю? На нём можно было писать детективную историю. Многие так и делают. У Вас нет продолжения этому?
  «Таких продолжений сколько угодно, – подумал Егор. – Хотя бы кража ребёнка Татьяны». Но сказал:
   – Слишком уж сказочный герой. Всё у него просто, как по щучьему велению. Очень привлекательный герой для молодёжи. Мне этого не хотелось. Не интересно моему рассудку.
  – Не интересно?..  Душа у вас хорошая. Это для неё не интересно. Рассудок решает сиюминутные задачи, а душа – это огромно. Она держит человека в узде и направляет всю его жизнь по правильному пути, если сама не фальшивая – правильная. Душа твоя правильно определила, что не Груздь – сказочный герой. Он обычный мелкий воришка. Герой Ваш тот, кто противостоял ему и  тот, кто ребятишек, сбившихся с пути, не бросил в беде.
  – Выйдите,  мы должны посоветоваться.
  Егор вышел. На душе было тревожно.  «Наверно обиделся старик, что не сказал ему сразу. Но и останавливать и поправлять его  тоже нехорошо. Неужели откажут…  и возраст ему мой не понравился,  и улыбки женщин в комиссии, может, смеются надо мной – неудачником. Наверно отошлют для доработки. Все труды были напрасны. Приходить на следующий год? А возраст?  А где жить, если Александр приведёт свою жену? Жениться из-за квартиры. Тогда вообще об учёбе придётся забыть».
  Одна за другой грустные мысли приходили в голову. Он ожидал решения комиссии, боясь его сильнее, чем когда-то  ожидал решения суда, выславшего его на зону.
  Его окружили абитуриенты с вопросами. Но он их словно не слышал. Всё в нём отключилось, словно умерло, и только одно ожидание: когда откроется дверь и, его пригласят для вынесения приговора.
Время словно остановилось, тянулось, упиралось. Словно из болота тянули бегемота…
Но вот его пригласили войти. Председатель деловито спросил:
  – Где вы взяли образы своих героев?
  – Это почти моя автобиография.
  – Что?  Это вы и есть та шпана?
  – Да. Так вот получилось.
  – Побольше бы такой талантливой шпаны!
  – Талантливой шпаны у нас много. Мало талантливых людей, которые способны из шпаны делать полезных для общества  людей. Они у нас – сказочные русские герои-богатыри.
  – Значит, Вы, такого знаете?
  – Знаю. И обязательно о нём напишу и не рассказ, а большую повесть. Я сейчас у него живу. Это он помог мне устроиться в театр, вытянув меня из деревни, где я был безработным вором.
  – И многих он переделал?
  – Я не считал, но не только нас двоих. Все, кто к нему прикасаются, становятся другими. 
  – Так уж и все? – не унимался старик.
  – Нет. Почти все, – поправился Егор, вспомнив Зинаиду.
  – Вы уже меня заинтриговали новой повестью. Очень буду ждать её появления и первым прочитать, а может и просмотреть.  Это очень хорошо, что вы подняли эту тему. Таких людей действительно мало. А потому они кажутся нам сказочными. Но я надеюсь, что после вашей работы их станет больше.
 А что будете делать с «Деревенской свадьбой»?
  – Она сделана наспех.  Тот рассказ я не мог прислать.  Он уже был обнародован. А этот не закончен.
  – А у Вас есть в голове продолжение?
  – Да. Мало театральности. Введу туда чертей, суматоху, свадьбу Бабы Яги с сатаной.  Всё это вместе с обрядами, гаданьями, сватовством и конечно русскими хороводами, плясками, гуляньями. В общем, веселья будет много.
  – Жду, жду с нетерпением всё это посмотреть! Можете идти и работать. Я вижу, что у вас широкий диапазон творчества. Нам такие студенты нужны! Вы зачислены на режиссёрское отделение.
  Егор, чуть было не крикнул ура. Но как-то само собой получилось, что он лихо, по-деревенски, окрылённо, словно на деревенской гулянке, свободно подпрыгнул и залихватски хлопнул в ладоши вверху, подняв ногу, хлопнул под коленом и,  топнув, пустился в русский пляс, развеселив комиссию. При этом пропел:
                Всей деревне расскажу я про эту миссию.
  Весело, с азартом пропел он и так стукнул каблуком, что дверь класса робко приоткрылось, потом открылась больше, и, наконец, распахнулась настежь. Головы любопытствующих абитуриентов высунулись в пролёте. А он продолжал: 
                До чего же я люблю строгую комиссию!
  Выкидывая коленца и рисуя картинки: то важного индюка, то бойкого петуха топорщащего крыльями, то удалого юнца, бьющего себя в грудь и задирающего нос кверху, подпрыгивающего, ломающегося, и не понятно, что ещё изображающего.  То лёгкой птицей летая по кругу, и вдруг тяжело вступая, топая и охая, так, что среди любопытствующих абитуриентов послышались смешки и удивлённый шёпот.
А он продолжал плясать и петь:
                Называют хиппи нас, серою деревнею.
                Что знакомы мы, подчас, лишь с культурой древнею.
                Что деревня наша пахнет серостью, отсталостью?
                Посмотри, да подивись – много ль в ней осталось-то?               
                Кто внимание обратил на неё – убогую?
                Взгляды наших воротил заняты Европою.
                Все оценки о деревне хиппи сильно снижены.
                Мы не хуже их в культуре, лишь иначе стрижены.
                По деревне пропылю сапогом с подковою.
  Пропел он по-деревенски: залихватски, с вызовом, с зазнайством. Словно хотел обратить на себя внимание – вот, я, какой есть. И вдруг умолк, сделав паузу, и словно пересел с лихого коня на худую – мёртвую клячу.  Тихо охнув, продолжил:
                До чего ж я не люблю-ю-ю
  Протянул он, словно хотел вызвать жалость и сочувствие.
                Жизнь мою – хреновую!
  Закончил он частушку, словно сплюнул её с языка, как ненужную и мешающую.
                Поделись, Святая Русь, ты со мною славою!               
                Над селом я поднимусь, облачком поплаваю.
  А между всей этой отчаянной, непримиримой удалью и ухарством просматривалась живая картинка  села с его простотой и грустью, с порывами выскочить из серых будней и подняться в новую светлую жизнь, поплавать  как облачко в чистом голубом небе. С ее борьбой  и тягой к доброте и счастью. С желанием бороться и не умирать.
  – Это тебе не  чтение монолога: «Эх, тройка, птица тройка, кто тебя выдумал…» Тут живая деревенская жизнь без придумки, как она есть! – сказала одна из членов комиссии.
  – Вот теперь мы видим воочию талантливую шпану деревенскую, – сказала другая женщина.
– Вы приняты в училище! Из Вас получится талантливый режиссёр, да и артист тоже! Одно без другого бедно. У вас есть всё! А мы поможем, вам, подняться над всеми! Идите. Осенью мы вас ждём!         

 А дома, работая со щенком Тёмкой,  Саша уже мог смотреть, как и в опытах с Ильёй, собачьими глазами. «Вот и поводырь для слепых, – думал он. – Но надо научить глядеть собаку куда надо и слепой станет зрячим, находясь с собакой. Можно считать это дело завершённым. Вот только всё оформить в приличный футляр. Придать эстетический вид. Дело за дизайнером.
   Далее не менее интересное и даже, наверно, более важное. – Правда для чего, он пока и сам не всё знал. Если можно снимать сигналы того, что видит мозг, значит можно снимать с мозга и то, что у него хранится в памяти. Нужно научиться читать память мозга. Если это освоить, то возможно использовать  громадную память его. Это то, что не хватает компьютеру и станку автомату. Это же чудеса! – заглянуть в святая святых – в мозг. Заставить мозг раскрывать все свои тайны, использовать его обширную память».
  Его обуяла эта невероятная мысль. Он готов был бросить всё и заняться только этим. Не пить, не есть, забыть про всё! Он чувствовал своим нутром, что стоит у самой двери, открыв которую, – увидит чудо!!!
 Как это сделать? Опять опыты Павлова. Задать сигнал, а мозг должен на него ответить рефлекторно. Где взять сигнал? Это естественные внешние сигналы: зрительные, слуховые и прочие, и искусственно созданные. Мы же знаем, что по любому сигналу мозг обрабатывает его, отыскивая в памяти аналогию,  и выдает продолжение, имеющееся в памяти, всё по данному вопросу. Например: начни песню, и мозг выдаст её продолжение, спроси про цирк, и мозг нарисует его и внешне и внутренне, и его манеж с выступлениями и всем, что с ним связано. И так по любому вопросу можно узнать, что есть в мозгу.
 Пожалуй, в этом проблем тоже нет. Тогда будем продолжать работу».   
   Работы со щенком забирали всё его свободное время. За такой работой и застал его, вернувшийся с экзаменов Егор. «Там, там, там», – сообщила о приходе Егора собака.
  – Он это так лает или так говорит? – спросил, недоумевающий Егор, едва перешагнув порог.
  – Сам первый раз слышу, – ответил Саша. – До этого молчал. Ну да ладно, с ним потом разберёмся. Здравствуй, Егор! Рассказывай, что с тобой-то?.. 
  – А что рассказывать-то? Посмотрели и сказали: «Шпана деревенская».
  – Что, ты им свой рассказ показывал?
  – Я им привёз «Деревенская свадьба». Но она им не понравилась. Они сами где-то нашарили  «Шпана деревенская», и велели мне на ней поучиться писать рассказы.
  – Что, рассказ им понравился?
  – Я его на конкурс посылал. Он, оказывается, получил там второе место. А ответ, я, ещё не получил.
  – Говоришь, велели на нём учиться. А как с приёмом-то, с приёмом-то как?
  – Так и приняли, как «шпану», на своих рассказах учиться. Зачислили на режиссёрское отделение.
  – Так это же здорово! – и они оба долго и весело смеялись, крепко обнявши друг друга, и похлопывая по спинам. Потом также крепко поцеловались, на больших радостях.
  – Ты успел приехать вовремя. У меня день рождения. Хотелось бы всех собрать у себя в гостях. Давно не собирались вместе. А то всё один, да один. Вот Тёмка выручает, а то хоть волком вой.

  Приезд Егора напомнил, что теперь хорошо бы собрать всех своих друзей. Есть и повод: рассказать об успешном завершении  Ильёй школы, и победе на олимпиаде, и принятия в училище Егора. Это дело надо обязательно отметить с друзьями. «Ещё бы? Такой успех!»
  Саша стал обзванивать своих друзей. Первый звонок он адресовал профессору. С ним у него было нестерпимое желание поговорить о собаке, об его успехах на этом поприще. Неужели его новая собака чудесным образом, с помощью одних тренировок, заговорила, как когда-то говорил Умка? Это же нонсенс в науке – нелепица, невозможно даже осмыслить подобное, чтобы без операции на голосовом аппарате  собака могла говорить!
  – Уважаемый Виктор Иванович, дорогой мой, здравствуйте! Очень соскучился по Вам! Хотелось бы встретиться, поговорить, узнать о ваших успехах и о своих рассказать. А рассказать есть о чём. Приглашаю Вас на мой день рождения.  Но дело не в нём. Хочется собрать всех друзей вместе и поделиться общими радостями, успехами и просто поговорить, пообщаться, посмотреть друг на друга. Так давно не виделись. Боюсь, что изменились так, что и не узнаешь, – пошутил Саша.
  – Здравствуй, Саша. Тронут твоим вниманием. Спасибо что не забыл. А-то давно даже по телефону не пришлось поговорить. Конечно, и я признаю свою вину в этом, и прошу простить. Сам очень соскучился, но придётся отказаться от приглашения и желанных встреч.  Очень занят.  Скоро симпозиум учёных. Я послал заявку на выступление, и спешу  основательно к нему подготовиться. Пишу свой доклад. Проверяю и перепроверяю все свои выводы, чтобы не возникло у слушателей вопросов. После симпозиума сам явлюсь сразу же и без приглашения. Буду рад встретиться, а сейчас, простите, не могу.
По случаю дня рождения, примите от меня самые лучшие поздравления. Вы вдохнули в меня, как бог в первого человека, новую интересную жизнь, которая затмила всю остальную деятельность. Огромное, Вам, за это спасибо. Всех, Вам, благ, здоровья и всего самого лучшего. До свидания.
  – Жаль! Но я Вас понимаю. Буду ждать ваших удивительных сообщений о симпозиуме. Желаю успехов удивить весь мир мудрецов.  До свидания.
  Огорченно и, в то же время с приподнятой радостью за успехи друга, вздохнув, отключился.
Ну, что же? Есть ещё и другие. А с этим подождём, – решил он, и начал звонить Галине.
  – Здравствуй Галина. Узнала ли? Может доложиться? – так начал он разговор.
  – Нет, Сашенька, разве что глухая буду не пойму, а пока, в толпе твой голос выделю. Дорог он мне.   
  – У нас радость. Приехал с экзаменов Егор. Его приняли в театральное училище на режиссёрское отделение. Хочется отметить это событие. По такому поводу приглашаю тебя к нам.
  – Повод, конечно, хороший. Ты хоть и не говоришь, но я помню и другой, не менее важный для меня повод – это твой день рождения.   
  Она замолчала, долго обдумывая свой ответ, и, наконец,  спросила:
  – Твоя жена Таня будет на праздновании?
  – Нет.  Я ей писал раньше, и спрашивал о приезде. Она сослалась на дальнюю утомительную дорогу для сына, и отказалась. А я не настаивал. Не такая уж важная причина – день рождения. Мне просто хотелось встретиться с друзьями, поздравить Егора, поэтому я приглашаю, всех друзей. А так – это обычный день. Что теперь года считать? Они только к старости приближают.
  – Не любит она тебя. Поэтому и не едет.
  – Может и так. Мы же сходились не по любви, а по необходимости. Она чувствовала пустоту своей жизни. Ей нужен был ребёнок, которому она  хотела посвятить свою жизнь, а не я. Она его заимела и успокоилась. Никто ей больше не нужен. Сбылось её желание, – получила своё счастье. Появился смысл жизни. Расписываться и свадьбу играть – это я настаивал ради сына. И она с этим согласилась.
  – Я, пожалуй, тоже не приду. Был Илья, я к нему ходила, а сейчас мне это делать неудобно перед  Таней, да и от твоих гостей.  Прошу меня понять и простить. У нас – женщин – свои правила. У вас с ней и так зыбкие отношения. А тут ещё я. А с днём рождения  тебя надо поздравить. Ты молодец. Тебя и на заводе ценят  и уважают за выпуск новых станков. Через них тебя знают и уважают  не только в нашей стране, но и за рубежом все, кто связан с этими станками. Люди на заводе стали больше получать, легче работать, иметь перспективу, не быть уволенным. Твои очки для слепых ждут и врачи и слепые. Я уж не говорю о судьбе Егора, Ильи и Насти. Это переоценить невозможно. Это же целые судьбы людей. Разве это можно как-то оценить. Они получили путёвку в новую, совсем другую для них, жизнь.
  – Остановись Галина. Ты, вошла в роль редактора институтской газеты. Верно, это ещё не забыто.
  – Ой, Саша. Ты прав. Но так хочется сказать тебе, и всем о тебе, много  хорошего, что так и тянет написать огромную статью в центральную газету. Ну, будь здоров! Счастья тебе, успехов и, конечно, женской заботы и любви. Как-то тебе только с этим и не везёт всю жизнь. Хотелось бы, чтоб повезло. Я надеюсь, что так и будет. Тебя есть за что любить!
  – Спасибо, Галинка, за пожелания. Но сожалею, что не придёшь.
  Они распрощались  и закончили связь.

  Когда Саша позвонил Володе,  трубку у него отобрала Полина.
  – Здравствуй Саша. У тебя кто будет из женщин?
  – К великому сожалению никого, кроме тебя, – ответил он.
  – Тогда и я не приду. Поговорить не с кем. У вас свои – мужские разговоры. Мне будет скучно, да и вам помеха. Ты не сердись. Как-нибудь в другой раз…   
  – Да, – сказал про себя Саша, – компания не состоится. А жаль. Давно не встречались. Хотелось обменяться новостями. Похвастаться чужими успехами и узнать, кто, чем занимается? 

                Уволен
   Шли последние дни весны. Директор завода готовился к летнему отдыху. В отдел кадров он пришел, чтобы подписать  приказ о передаче дел главному инженеру, как временно исполняющему его обязанности. Но заведующая отделом кадров с этим не спешила.
  – Извините, но в отпуск я вас отпустить не могу, – серьёзно заявила она.
  – Как так? – возмутился директор. Я же вам дал поручение подготовить приказ о моём замещении.
  – Приказ готов, но на подпись, Вам, я его пока дать не могу.
  У директора «выкатились глаза на лоб». Такого ещё не было, чтоб им командовали подчинённые.
  – Вы, что шутите? У меня куплены путёвки и билеты на самолёт, – непонятно зачем пояснил он.
  – Я вас понимаю. Но остаётся невыполненным Ваш очень важный приказ.
  – Что за приказ, который не может выполнить мой заместитель?
  – Приказ о ликвидации проектной группы. Здесь решаются судьбы людей. Люди были предупреждены. Нужно сначала подтвердить тот приказ, о сокращении людей, выдаче им пособий, возможного трудоустройства на нашем заводе. Вам нужно или отменить свой старый приказ, либо написать другой, где определиться судьба всех. Отменять ваш старый приказ новым исполняющим лицом – будет не корректно.
  Директор хлопнул себя по лбу.
  – Совсем забыл об этом. Хорошо. Я сейчас решу это дело по быстрому. Вызовите главного инженера в мой кабинет.
   Главный инженер явился незамедлительно.
  – Вызывали?..  – спросил главный, войдя в кабинет.   
  – Да. Я совсем забыл про нашу проектную группу. Месяц назад, лично  Вам, со старшим проектной группы, было дано задание на разработку перспективного плана работы группы. Я его, почему-то, не вижу. Где этот план? 
  – А его нет. Старший группы не выходил ко мне с новыми предложениями. Поэтому плана нет.
  – А вы с ним говорили на эту тему?
  – Да. Он предложил всё то же:  разработку  очков и проводить научные исследования не свойственные нашему заводу. Это работы для академии наук. Я ему  во всём отказал.
  – Нет плана – нет работ. Нет работы  – группа не нужна. В цехах рабочих достаточно?
  – Да. Пока, для выполнения имеющихся заказов, людей  достаточно, – подтвердил главный инженер.
  – Тогда группу сокращаем!  Можете идти.
  Не утруждая себя излишними рассуждениями о судьбах люде, директор подписал приказ, упаковал чемоданы и отбыл на море отдыхать.
  Заведующая отделом кадров вызвала Александра, чтобы ознакомить его с приказом директора о сокращении его и всей группы.
   Увидев удивлённое лицо Александра, она спросила:   
  – Разве директор  с Вами об этом не говорил? – с большим удивлением, и даже с неверием, и непониманием посмотрела она на Сашу. – Такого ценного работника отпустить, не предложив даже другого места! Невероятно!..
  Но дело было сделано. Директор уехал.
  – Может Вам поговорить с исполняющим обязанности  директора – главным инженером, о переводе на другую работу, хотя бы временно, а там, может,  восстановят инженером? – посоветовала растерявшаяся кадровик. – Может, создаст новое рабочее место по обслуживанию компьютеров.
  – Уволили!..  – грустно, словно через силу, будто выдавливал чирей, причинивший  жуткую боль, произнёс  Саша, глядя отрешенно мимо её.
 – Нет. Пока никуда не пойду и просить не буду. Значит, не нужен!
  Он, не спеша, словно ещё что-то обдумывал и решал, колеблясь, готовясь что-то спросить или сказать, постоял, медленно повернулся, но так, не сказав ничего, вышел из кабинета.      

  Домой он пришёл в расстроенных чувствах. Но едва встретился с Тёмкой, который от радости встречи крутился у его ног, прыгал, словно хотел достать до лица и лизнуть его, повизгивал, и всем своим телом и поведением выказывал великую радость приходу хозяина.  И Саша забыл о своём горе и вспомнил, что собаку надо вывести гулять, накормить, а дальше у них совместная работа:  научиться читать память мозга, сначала живого, а если получиться, то и мёртвого.
  Начал он с простейшего опыта Павлова: Зажигал свет и давал корм. Когда этот рефлекс усвоился собакой, он зажег свет, но сам с кормом не появлялся, ожидая, что на экране должно появиться продолжение, то есть, процесс кормления. И действительно, на какой-то момент, в очках, он увидел себя с миской в руках. Хотя, в данный момент, миски не было. Это выдан рефлекторно сигнал с мозга. 
  – Неужели всё получилось? – сказал он себе. – И так всё просто. Даже не верится. Мистика какая-то.
  Ещё и ещё он проверил. Все получалось, но на третий раз вместо себя увидел темноту.
  – Кажется, у собаки выработался новый рефлекс. Картинка с кормлением не получилась. Но то, что он уже видел – это был громаднейший успех. «Просто невероятно, – решил он. – Нужно получить что-то более длинное, чем короткое кормление. Что-то вроде кино».
  Ночью ему не спалось. Он беспокойно ворочался и постоянно мозг его возвращал к мысли, что делать?
   На следующий день Егор предупредил его, что у него в воскресение последнее выступление в театре, и он идёт  в отпуск. А в понедельник думает поехать в деревню.
  – Как? Разве и ты не будешь моим гостем? – спросил, полный удивления и разочарования, Александр.
  – Прошу меня извинить. Работа… буду только поздно вечером.
         
               
  Володя пришел в воскресение один. Егора уже не было.  Саша встретил его радостным приветствием:
  – Ну, слава Богу, я не один! Есть с кем поговорить, а то, как в Сибирской ссылке, или в одиночной камере. Говорят, что в таких условиях люди сходят с ума. Надеюсь, ты меня спасёшь от этого.
  Здравствуй, дорогой мой спаситель. Ты меня снова спасаешь. Вот сижу в одиночестве и думаю: Были Илья, Егор, завод, друзья – были о них заботы, были их интересы жизни. Теперь всего этого нет – живи для себя. Но ощущение такое, что не стало самого себя. Как поёт Высоцкий:
«… Всё теперь одному, только кажется мне, это я не вернулся из боя».
Какая-то растерянность в жизни. Сижу как в лодке посредине широкой реки, озера, моря и не знаю куда грести. Нет ни цели не ориентира. Ну, да ладно. Проходи, садись на диван. Рассказывай, как там наш завод?
  – А что рассказывать? Ты сам всё знаешь. Это тебя надо спрашивать о причине сокращения группы. Что ты  с директором не мог решить? Почему твою группу сократили? Видел вчера приказ на доске объявлений. Вот и пришёл разобраться.
  – А в чём разбираться? Захотели уволить, и уволили. Меня не спрашивали, к себе не вызывали. Позвали только ознакомиться с приказом. А что этому предшествовало – ты знаешь.
  – Ну, сократить группу за неимением работы, это понятно. А сократить тебя…  это  же –ЧП! Завод же живёт благодаря  твоим разработкам. Всё со временем стареет. Что будем выпускать в дальнейшем, когда эти станки перестанут покупать? Закрывай весь завод. Всех увольняй. Ты же – тот сук, на котором держится  завод. Что, у тебя нет в голове новых идей?
  – Идеи есть. Но для их воплощения нужно проводить исследовательские работы. Они не дают быстрого результата. Поэтому главный  инженер отказал, ссылаясь, что эти работы для исследовательских учреждений, институтов, академий, проектных бюро. Вот я и думаю – может он прав? Даже очки для слепых ещё не доработаны, хотя думаю – это близко. Для завода было бы хорошее подспорье, пока доберусь до станков. Слепых в стране очень много. Ещё больше их в мире. Но мне в этом тоже отказано, по причине, что завод для выпуска машин, а не очков. А проще – меня никто не пытались выслушать и понять. В этом основная причина увольнения. Помнишь наш давний разговор: везде должны принимать решения не директора, а советы рабочих.  Это не моя идея. Великий мудрец, твой тёска, – Владимир Ильич Ленин, рассуждая о построении нового государства, которое он строил, высказал эту мудрую мысль: «Заводы и фабрики из частных рук переходят в общественное пользование. Управлять ими должны советы рабочих». Ты тогда, в нашем разговоре, защищал директора нашего завода. Спрашивал: чем он мне не нравится? Вот это мы имеем от единоначалия во всех сферах нашей жизни. Был бы у нас совет рабочих завода во главе с тобой, этого, и многого другого, могло не произойти. Ты же возмущаешься этим решением. Мог бы остановить действия директора. Но, теперь ты опоздал со своим вопросом.  И вот результат…      
  Саша развёл руками.
  – Я тебя тогда не понял. Это была твоя, какая-то непонятная мысль. Что-то сверхъестественное.
    Володю это даже слегка рассмешило. Он сказал:
  – И в частном владении и в государственном, то бишь – общественном, испокон веков управлял директор. Я даже представить не могу коллективное управление. Каждый будет тащить в свою сторону, как «лебедь, рак и щука».
  – Можно и это представить, но при единоначалии поклажа пойдёт туда, куда  один захочет тащить. А это не всегда туда, куда надо заводу, лучше сказать – народу. Одно лицо преследует свои интересы. Но если  директор решает вопрос увольнения, он постарается уволить неугодного ему работника, того, кто своими делами и идеями вставляет палки в его колёса, мешающего ему руководить. Хотя для рабочих завода этот полезней другого, которого директор оставит. Но так надёжней сидеть в своём кресле, делать выгодную для себя аферу, что-то утаить, сокрыть, обмануть и так далее. С рабочим советом это, и всё другое, сделать, сложнее и рискованней. Может вскрыться.
Заниматься подкупом – давать взятки, тоже сложней. Кстати, это и борьба с взяточничеством.
 Основной лозунг капитализма: «Частник лучше хозяйничает». А в чём это отличие? На чем он выигрывает? И на частных и на государственных предприятиях работают наёмные люди. Им всё равно где работать, лишь бы платили. Значит дело не в них, а в организации. Если сырьё или продукты испорчены, частник не даст им пропасть. Переработает и продаст  в виде другой продукции.  Государственное предприятие порченное продавать не будет. Не будет прятаться от налогов, мошенничать, и так далее. А на этом частник богатеет.  Для народа что лучше: есть гнильё и пить поддельные лекарства, не добирать доход в государственную казну, читать обманывающие рекламы и покупаться на них, или всё честно, без обмана, и цены тоже? Мы же хотим честности и справедливости. Где этого больше?
  А коллективное управление не новость. В думе решение принимается не председателем, а депутатами. А роль председателя заключается в организации работ. В суде с присяжными, судья ведёт суд, а признание виновности или не виновности выносят заседатели. С директорами заводов и прочими руководителями, то же самое. Директор ведёт всю работу завода, а решения принимаются советом.
  Отнять у всех руководящих чиновников право решать в одиночку важные вопросы. Тогда и взяток не будет. Повысится честность. Да разве только это уйдёт в не бытье.  Не было бы Гитлера, не было б второй мировой войны. Не было бы Ельцина, не развалился бы наш союз. Всё это из-за единоначалья. Разве референдум разрешал развалить СССР? И если бы это решалось в Думе, я верю, что этого не произошло бы. У него не было на то даже прав. Почему это узаконили. Всех причастных к этому нужно было судить. Они перешагнули через решение референдума. Это могло сделать лишь единоначалье.
 Так и всюду. Если бы всё решалось коллегиально, сколько страшного можно бы избежать. Сколько миллионов жизней спасти. Как высоко подняться в культуре и развитии науки и техники.
  – Знаешь? А я готов с тобой согласиться. Ты забыл назвать Сталина. На его совести сотни тысяч жертв.
  –  Сталина тоже нужно отнести туда. Но это отдельный разговор. Я хочу докончить разговор о советах. Советы существовали давно. Все государи имели советников, знахарей, звездочётов. А в общем – знающих людей. Но решение оставляли за  собой. А на что опирались советники? На свои знания. Значит в основе всегда знающий человек. И роль совета не решение вопроса простым большинством голосов, а из всех предложений выбрать более грамотное, более доказанное, а не то, которое больше нравится государю или вельможе. И, чтоб это поняли  и приняли большинство в совете. Ленин это хорошо понял и рекомендовал советы в качестве основы руководства в государстве и в любом коллективе. Он создал Совет Народных Комиссаров (СНК – ныне Совет Министров – Совмин). Но в чём разница  между СНК  и Совмина?  В первом все решения принимаются  голосованием, во втором решение принимает Премьер министр. И случился конфликт в СНК. Лениным был предложен план для выживания страны после гражданской войны – НЭП (Новая Экономическая Политика).  Совет его не поддержал. Совет рассуждал так: «Революция совершалась для ликвидации частной собственности. А НЭП разрешает частную собственность, под контролем рабочей власти. Это же шаги назад – расцвет частной собственности». – Какое-то противоречие, между совершенной революцией и новой политикой, которое члены совета понять не могли. Почему?
  Ленин, прежде чем совершить революцию, после неудачной попытки брата Александра убить царя, понял его ошибку: «На место убитого найдётся новый царь, более жестокий. Ломать нужно весь старый строй – старую систему и строить новую». Какая она должна быть?  Этим вопросом он занимался, начиная со студенческого периода, несколько десятилетий. Изучил труды видных учёных и философов: Маркса, Энгельса, Гегеля, Смита  и многих других. Изучил ошибки восстаний и гибель Французской революции, и сделал важный вывод: «Мало завоевать власть – надо уметь её удержать». Нужно чётко представлять, что делать дальше, после свержения старой власти? Что нужно строить для народа, чтобы народ поддержал новую идею? Этим он занимался и написал книги: «Государство и революция» и другие. Писать книги с научным уклоном, – это особая стать. Здесь вспоминается высказывание институтского преподавателя по очень трудному предмету, которого  студенты очень боялись. Он рассказывал: «Я поставил студенту тройку, объяснив, что ставлю не за то, что ты не полно, но ответил на вопрос, а за то, что высказал сомнения по данному материалу. Значит, ты над этим думал. Я, будучи студентом, получил по данному предмету пятерку и был уверен, что хорошо знаю этот предмет. Но когда стал преподавать, вдаваясь в глубину вопросов, понял, что я, будучи студентом отличником, ничего не знал. И вот только начал понимать материал. А когда стал работать над учебником, писать книгу, понял, что и, преподавая, я ничего ещё не знал. И только сейчас подошел к пониманию этих вопросов». То есть, только при написании книги, человек более глубоко  вникает в суть вопросов. Ленин писал книги – учёные труды. Это был высоко грамотный человек в обустройстве общества. Остальные члены СНК были не глупые люди, но не столь грамотны в данном вопросе. Поэтому они были против новой экономической  политики. Пришлось им доказывать необходимость НЭПа. Что новое производство продукции ещё не даёт, а старое спешим сломать.  Можем остаться без всего. Вот здесь можно вспомнить и старого директора нашего завода, которого ты защищал, говоря: «Чем он тебе не нравиться?»  Так что не всегда совет бывает прав. Но эти ошибки реже. И, нужны доказательства правоты. Убедить других, а не использовать свою власть. Был с Лениным и другой случай: Во время переезда правительства из Петербурга в Москву, Ленин хотел Троцкого оставить руководить Петроградом, а Зиновьева взять с собой в Москву, но Совет его не поддержал – Ленину пришлось согласиться.  Власть нужно ограничить. К этому идёт развитие общества, отказываясь от царей, султанов, президентов и прочих вельмож. Раньше удивлялись, услышав о свержении царя. Но вот: почти во всех странах его отвергли, и живут не нуждаясь в них. Пора заменить президента, на совет из президентов, премьеров лишать права решать, пусть решает совет министров большинством голосов. А звание «Глава» должно кануть, заменить его словом «Руководитель». Разве что оставить его как нарицательное: «Глава шайки». Вот теперь и о Сталине.      
  В отличие от Ленина, Сталин не имел такой теоретической подготовки. Он не заканчивал университетов. Но он умел слушать других, хорошо анализировать, занимался самообразованием, изучая труды выдающихся теоретиков. И сам писал. В 1915г вышла его статья о национальном вопросе, которую высоко оценил Ленин, за это и приблизил к себе. В гражданскую войну командовал на южном фронте и, не будучи специалистом, но прислушиваясь к высказываниям военных специалистов, сумел отстоять Царицын (позднее Сталинград), имея малые силы и вооружение, по сравнению с превосходящими силами противника. После смерти Ленина написал книгу «История партии». В партии ему доверили  подбор кадров и наркомат по национальному вопросу. Занимаясь кадрами, он научился присматриваться к людям и поручать им посты. Это была очень важная работа. О ней он сказал: «Кадры решают всё!»
  Во время болезни Ленин рекомендовал вместо себя – Сталина, указывая на его недостаток: слишком жестко ведёт себя. Лучше бы найти замену, но он такую замену среди окружения не видел. После смерти Ленина, Центральный Комитет партии выбрал Сталина на этот важный пост. Сталин принял это предложение. Время было трудное. И до этого:  нищая, неграмотная, отсталая в техническом оснащении, лапотная, голодная Россия вышла из первой мировой и гражданской воин с полной разрухой во всём. Нужно было поднимать страну из ничего. Ещё шла гражданская война в 1920г, когда Ленин предложил план восстановления. Это был план ГОЭЛРО и подъём индустриализации страны. Но заниматься этим пришлось Сталину. Ленин заболел и в 1924г умер. Со смертью великого теоретика, доказавшего правильность своих идей на  практике, ушли его убедительные речи. В стране появились новые теоретики, вносящие разброд мыслей, сомнения в правильности решений руководства. Начинались смуты. Гражданская война кончилась лишь на полях сражения, но в головах людей она продолжалась в скрытом виде, и могла вспыхнуть с новой, ещё более страшной силой, поддержанной внешними силами – Антантой. Всё это понимал Сталин. Но он не был сильным теоретиком. Не мог убеждать силой слова, как это делал Ленин. Но  помнил: «Мало завоевать власть – надо суметь её удержать!» Началось строительство. Не хватало специалистов, техники, сырья. Рабочих нужно кормить. Но где взять хлеб и продовольствие? Крестьяне получили землю. Но чем обрабатывать её – нет лошадей? Нужно решать и эти вопросы. А в это время разразился голод в результате засухи и неурожая в Поволжье и на Украине. Время было не просто тяжелое, а катастрофическое. Люди искали выхода из этого страшного положения. Прислушивались к любым другим мнениям. И тут, со своей программой выступил Троцкий (бывший меньшевик), который пытался разъединить союз рабочих и крестьян, делая ставку на крестьянство, свернуть все завоевания революции, и пустить их по своему пути. Ещё весной 1918 года он устроил заговор против Ленина, совместно с эсерами, пытаясь арестовать Ленина и убить. Летом было совершено покушение эсеркой Каплан.  Ленин был ранен ядовитыми пулями. Но попытка, убрать физически, не удалась. Троцкий считал себя равным, или даже выше Ленина по способности, и метил после его смерти занять этот пост. После смерти Ленина, появилась возможность продолжить попытку повернуть развитие революции.  В день десятилетия Октябрьской революции (7ноября 1927г) они устроили свою демонстрацию, против большевиков, но были сметены другими демонстрантами. Этому способствовала и обстановка: голод, разруха, мятежи, заговоры. Под их руководством возник мятеж в Кронштадте. Заговоры офицеров в Ярославле и других городах. Время было страшное. Сначала нужно было накормить страну! Началась попытка  объединения крестьян в коммуны, чтобы коллективно вести хозяйства. Но те, кто имел лошадей, не хотел объединяться. Пришлось это делать принудительно. Началось раскулачивание. Те, у кого отбирали лошадей коров и прочую живность, инвентарь, семена, и прочее, встали на защиту своего имения. Это было уже преддверие новой – открытой гражданской войны. Нужно было принимать решительные действия, чтобы не возникла  гражданская война, идти на опережение – удалять из народа всех инакомыслящих. Это был 1937г. Тот кровавый год, когда начался массовый террор. Арестовывали не только тех, кто брал в руки обрезы и всячески вредил, но и всех инакомыслящих. А тут были и не виновные. Пострадало очень много людей. Но это позволило предотвратить гражданскую войну. Вот здесь и стоит сделать вывод, что лучше: карательная мера, или гражданская война? Во время карательных мер явных врагов расстреляли, неявных, заставили работать на строительстве: Беломор – Балтийского канала, Магнитогорска, Комсомольска на Амуре и других великих стройках. Гражданскую войну погасили. А если бы она началась? Гибель людей была бы и с той, и другой стороны. И это не в два раза больше, а многократно. И после её продолжались бы  те же чистки, какая бы сторона ни победила. Виноват ли Сталин, упредивший  гражданскую войну и сохранивший завоевания революции?  Как бы решил эти проблемы Ленин. Может его НЭП не привела бы к новой гражданской войне, и страна медленно превращалась бы в другую, для всех привлекательную страну, минуя террора. Возможно, его идеи поддержали бы рабочие зарубежья, глядя на успешное и грамотное преоб-разование, и не позволили бы правительству своих стран готовиться к войне с новым – рабоче-крестьянским государством, а может, распространили революцию на свои страны, как цепную реакцию. В Германии же началась революция, да и не только в ней; революция могла бы бурно расширяться и превратиться в мировую. Но Ленин умер. А Сталин университетов не кончал и пошел своим путём, и террором напугал народы других стран. И теперь надо было ожидать другого отношения от соседних стран: капиталисты стали готовится взять реванш и уничтожить новое общество, где правит не капиталист.  Оно давало пример другого построения общества и было как бельмо на глазу, подавая другой пример. Не трудно сделать выводы, если бы Сталин  не сумел остановить гражданскую войну. Это было бы смертью для Россиии, да и не только ей. Ослабленная войной страна не сумела бы выиграть вторую мировую войну. Она сдалась бы, как сдалась Польша, Франция да и вся Европа. Так же сдалась бы и Англия, если бы Россия не была крепкой. И весь мир лежал бы у ног зарвавшегося нациста. Сталин это хорошо понимал, ведя дальновидную политику: делая чистку, он укреплял дисциплину. Без дисциплины ни одна армия не одерживала победы. Поднимать промышленность и сельское хозяйство, когда кругом собственный народ совершает диверсии – невозможно. А без мощной инду-стриализации, невозможно повышать обороноспособность   и поднимать безлошадное селское хазяйство, чтобы накормить страну! Сталин боялся новой войны, потому спешил и был жесток. Его пытаются обвинить и в громадных потерях во второй мировой войне. Сдалась же Польша, Франция, да и вся Европа машине Гитлера. Может и Россия должна была сдаться? Погибла бы и эта революция, и не только. Народы Европы освободила Советская армия. А кто бы освободил Европу и Россию, если бы нашей страны не стало? Англия уже в страхе тряслась  перед Гитлером. И надо вспомнить высказывания Гитлера об уничтожении половины русской нации, и превращении остальной половины в рабов. Кто обвиняет Сталина – тот хотел этого! И уж совсем гнусно и глупо вычёркивать его роль в победе в Великой Отечественной войне. Вроде как он и не причастен  вовсе. Победил сам народ и полководец  Жуков. Как будто не под непосредственным руководством Сталина происходили разработки планов сражения, назначение полко-водцев. Да разве только в сражениях дело. Нужно было в короткие сроки на Урале и в Сибири создать мощную индустрию, чтобы иметь то, чем воевать. Без этого о победе нельзя и думать. Надо честно признаться: «Да. Жуков выиграл сражения. Но Сталин выиграл войну!»  Он сумел заметить в Жукове мудрого полководца и стал к нему прислушиваться и поручать самые важные посты командования. Он, в тяжелых военных и послевоенных условиях, создал мощное обороноспособное государство с мощной научной базой. И вообще, под его руководством страна из разрушенной, неграмотной, отсталой, превратилась в могучую, которую стали уважать и считаться с её мнением. На её примере стали рождаться новые государства, с новым укладом жизни. О революции  в нашей стране есть много толкований: нужна была она, или нет? Но это же – умышленное замарывание её. Не буду вдаваться в подробности – так всем понятно. Революция и построение нового невиданного государства опровергли утверждения: «Мужик и кухарка от печи – не могут управлять государством!» Оказалось, – могут! С этих пор отношение к рабочим изменилось во всех странах. С ними стали считаться, к их требованиям прислушиваться. Произошло изменение во всём мире. Подъём мощи страны произошел благодаря подъёму грамотности. Это поняли за рубежом и стали поднимать грамотность у себя. Переняли у нас планирование и многое другое. Мир стал другим! И всё-таки? Мы так и не внедрили учение Ленина о создании рабочего контроля. Поэтому рухнула советская система, согласно поговорке: «Всё колхозное – не наше, нам не нужно ничего». Упала дисциплина, повысилась пьянка на производстве, воровство заводского имущества, списание исправного отличного оборудования под видом брака, и так далее. Возникла бесхозяйственность. Разве это позволил бы рабочий контроль?
А что сделали все остальные правители после Сталина? Хрущёв развенчал Сталина, как месть за своего сына, которого обвинили в измене родины. ( будучи лётчиком, сдался в плен немцам. Когда Хрущёв стал во главе государства, он создал две комиссии по поиску сына, желая его реабилитировать, но его не нашли). На похоронах Сталина люди плакали. А похороны Хрущёва были даже желанными. Так отметил это народ, породив байку: «А хорош ли сам Хрущёв? -  Вот умрёт, тогда узнаем». И узнали. Многие руководители, после Хрущева,  желали навести в стране порядок  «методом проб и ошибок», как сказал Горбачёв, строить новое государство. Но, «получалось как всегда» – подытожил Черномырдин, приспешник Ельцина, государственного чиновника не пожелавшего прислушаться к мнению народа высказанного на всероссийском референдуме:  «СССР – разрушать нельзя!» Народ был прав. Это плоды его деятельности мы пожинаем сейчас на Украине, Грузии, Прибалтике и не только. Поэтому нас сотрясают страшные периоды: отделение Прибалтики, развал СССР, отход  от нас дружественных Европейских стран, потеря мощи и научного потенциала. Отделившиеся братские народы стали нашими врагами. И это далеко не все наши потери и разочарования. Надо ожидать и худшего… Нам пока диктуют, что делать, санкциями, но это только пока. Нас ещё спасает атомный щит созданный Сталиным. Не пора ли Сталина восстановить на своё место, откуда дерзко и глупо сбросили и пытаемся о нём молчать, боясь говорить вслух. Но фашизм ещё не умер, он жив и уже готов подняться с новой силой и взять реванш. Не мы ли дали пример сбрасывать с пьедестала вождей, которым обязаны культурой, грамотностью, другим взаимоотношением людей без господ, сделавшими нас победителями, а теперь возмущаемся, что это делают в других странах с нашими героями и вождями. Мы, ругая своих, дали пример, чтобы ругали нас. Об этом стоит думать, если есть мозги человека, а не собаки. Будущее зависит от нас. А пока мы – «Иваны не помнящие прошлого». 
  – А какое будущее хотел бы видеть ты? Может уже есть мысли его переустройства?
  – Мысли есть. Об обустройстве общества думали не только те знаменитости, кто оставили свои труды. Об этом  думал каждый человек, как надо жить. Я не написал трактатов и научных трудов, как К. Маркс, Энгельс, Ленин и другие. Для этого надо изучить их труды и взгляды. Разобраться в чём они правы, а в чем устарели. И только после этого делать свои выводы. Я этим не занимался. Можно предложить свои соображения, но как их реализовать? Вот то, что я тебе сказал о руководстве и советах – решить легко  простым решением думы. Просто депутаты должны немного подумать и вместо президента или, как добавление к нему, создать решающую группу, вроде президиума. Отнять у президента право решать, оставив право руководить. Пусть решает совет президентов. И так, при всех начальниках – советы. Тогда не будет взяточничества, меньше будет ошибок и самое главное, самое ужасное: своеволья главы.
  – А кто же будет подписывать документ или решение? Что?.. вся решающая братия…
  – Решение принимает «братия», как ты выразился, а подписывает руководитель согласно принятому решению, как это делается в думе и других советах. Но просто отказаться от всего, что нам мешает, – трудно. Нам надо отказаться от воин между государствами, но как это сделать? Всем понятно, что от них надо отказываться. И все знают причину их. Воин не будет, если все государства соединить в одно – общее государство. Я вижу снова твоё удивление, а нового тут ничего нет. Был многонациональный Советский Союз, после его осталась Россия, есть Соединённые Штаты, существует Европейский союз с общим парламентом, банком, Шенгенским соглашением. Почему бы не создать одно государство с общей конституцией по важным вопросам, пусть там будут свои внутренние морально-этические нормы, отличные от других народов, но они не будут распространятся на других. Человек, переходя границу, должен уважать обычаи другого народа и не требовать своих правил. Ходят же люди друг к дружке в гости, но свои порядки оставляют у себя дома. Как видишь – ничего нового. Это будет, но от нас зависит – когда? Людей к этому нужно готовить сейчас начиная со школьной скамьи и на всех уровнях среди рабочих и крестьян. Разработать общую часть  Конституции приемлемую для всех наро-дов. Подвергнуть всенародному обсуждению и принятию. И всё может решиться и довольно скоро. Тогда не будет военных противостояний, следовательно, вооружений для массового истребления людей. Не будет армий. Освободятся громадные экономические резервы, которые тратятся на армию; они будут направлены на науку, развитие производства, повышению производительности труда – люди будут жить лучше. Разве не этого все хотят? Так надо к этому приложить усилия, чтобы оно наступило быстрее. Решатся и другие вопрос: национальный, религиозный и другие. Пока люди живут отдельно, они иначе относятся ко всем остальным. Даже в обычной семье, когда семья едина, всё всем поровну, никакой зависти и ущемления. Когда  семья распадается, люди становятся чужими, а иногда и врагами. В обществе, как и в семье, такие же законы. Пока живут общностью – свои интересы приходится ущемлять в угоду другим – обществу.
  – Да! Хотел бы возразить, да сказать нечего, – сказал, смеясь, Володя. Ну, а как ты свою-то личную жизнь думаешь устроить? Или об этом, за глобальными задачами обустройства общества, её-то и не видишь? А жить-то надо сейчас. Наверно сиюминутное «Надо мне!» и мешает всем заняться глобальными вопросами? Как на производстве говорят: «Мелочёвка заела». Мы-то с тобой  эти глыбы не сдвинем. Стоит ли ими заниматься?
  – Да. Пока наши мысли не будут общественным достоянием, глыбы не сдвинутся. Надо, чтобы их знали  если не все, то – большинство. Нужна пропаганда, доведение до масс. О них уже многие думали и принимали решения. Законы математики, физики, химии, биологии и других наук открывались и собирались по крупицам, а не все разом одним человеком. Кто-то этот закон открывал – другие проверяли и решали его судьбу. «От частного – к общему», – таков закон диалектики. А о себе что сказать? Бывает так, что на глобальный вопрос легче ответить, чем на свой – индивидуальный. Пока не знаю! Не от меня это зависит. Силой решать не хочу. С очками дело застряло, словно вся жизнь уперлась во что-то твёрдое и, нет возможности сдвинуть.
  – А ты попробуй обойти, – смеясь, посоветовал Володя.
  – Обойти, значит оставить дело незавершенным. Конечно, я проживу и без них. Можно найти работу дворника или ещё что-то. Но люди хотят видеть! Подметая дорожки, я не принесу столько пользы для людей. Этого не знают люди, но знаю я. Моя совесть будет мучить меня за такую измену людям, – обходя свои трудности. Нет! Я просто устал бороться!.. Мне надо отдохнуть, чтобы продолжить дело.
Я вижу его завершение. Сначала, пока свободен от работы, съезжу в деревню – навестить Таню и Серёжу. Может, помогу ей справиться с огородом, май месяц – посадка. Там и отдохну. Заеду к Илье. Пришло письмо, ему предлагают учиться в школе для одарённых детей, как победителю олимпиады. Надо его отдать и узнать его решение. Кажется, это очень кстати. В деревне у них только восьмилетняя школа. Где-то надо продолжать учение? Наверно будет очень рад. И я порадуюсь его счастьем. Школа в нашем городе. Значит, будем и дальше видеться.   
  – Ну, что же? Желаю успеха в реализации твоих планов. А я попробую поговорить с ребятами завода о твоём увольнении и коллективно сходить и надавить на директора. Втолковать ему то, что он не понял, увольняя тебя. Думаю, что ты прав – нужен рабочий контроль! Тебя должны вернуть на завод. Я это сделаю, как только  директор вернётся из отпуска. А мне пора идти, до свидания.
  Они распрощались и расстались, унося каждый в своей голове и сердце частицу разговора, как частицу своего друга, как нужное для жизни крепкое связующее звено цепи, как страховочный канат покорителей гор. Расставшись, они чувствовали себя связанными общими идеями, общей жизненной необходимостью и оставались близкими.   
  Проводив Володю, Саша вспомнил о Насте, для отыскания денег, чтобы завершить работу над очками, Саша обращается к Насте за помощью. Найдя в телефонной памяти её номер, он звонит ей, и рассказывает о своей нужде. Настя обещала переговорить с Толиком и с ребятами из ансамбля, так как сумма очень большая, и, как только договорится – сообщит.
  Проходит день, другой, третий. Саша начинает волноваться.  «Звонка от Насти нет, – с грустью думает он. – Значит, ничего не получилось. Придётся отказаться от своей затеи. Наверно надо изготовить несколько, хотя бы два-три экземпляра кустарным способом, как образец  для демонстрации, для испытаний в больнице на людях и для рекламы. Когда люди сами проверят всё на себе – деньги будут не только на разработку дизайна, но и на их заказ в серийное производство. И фирмы не будут торговаться, боясь своих убытков. Свои деньги практически кончились. Осталось лишь заплатить за квартиру».
Проходит ещё несколько дней. Саша уже не ждет, что его кто-то вспомнит. А в квартире нет даже хлеба. Он с трудом, ломает своё убеждение, что беспокоить людей своими трудностями – нельзя!И тут же ловит себя на мысли: «А к Насте обратился и ждал помощи. Почему же теперь пасую?.. Я же делаю очень нужное для людей устройство. Я в него верю, осталось убедить поверить людей. Дать людям счастье – видеть. Осталось совсем немного. Закончу с этим и буду решать вопрос с трудоустройством. Ещё немного, ещё чуть-чуть…»   Вспомнил он слова песни. И эти слова, его, словно ободрили. Он уверенно взял телефон и позвонил Галине.
  – Здравствуй, дорогая Галинка! – Обратился он, услышав знакомый голос.
  – Здравствуй дорогой. Чем объяснишь такое трогательное начало? Уж не с Таней ли разошелся, и ко мне хочешь прилипнуть? Я этого не одобряю. Сама не любя прожила с мужем по этому принципу. У вас сын. Ради его нужно жить вместе.
  – Нет, Галина. Обращаюсь к тебе с другой нуждой. Я уволен с работы. Сижу без денег. Сейчас занимаюсь зрительным прибором. Он уже готовится к выходу. Нужно ещё немного времени для его завершения, точнее, для его оформления,  а потом буду трудоустраиваться. А пока сижу голодный. Что тебе ещё надо объяснить?
  – Ничего. Еду к тебе, там поговорим! – Этим она закончила разговор. 
  Ждать долго не пришлось. Галина пришла, нагруженная двумя сумками провизии, и без лишних слов, по-хозяйски начала готовить еду. И только когда в тарелке появились горячие пельмени, заправленные специями, зеленью и сметаной, она скомандовала, как хозяйка:
  – Садись есть… и рассказывай подробно, что случилось? Как это тебя могли уволить? Кто был пьяный, ты, или твой директор?  Тебя-то я знаю – не пьёшь. Или я ошибаюсь – начал? Без жен-то все мужики портятся. Да и с женами … кто углядит?.. И всё же, что случилось?
  Саша долго думал, что же ответить? Приказ об увольнении подготовлен и подписан без него. С ним никто не советовался, а лишь вызвали познакомиться с ним. Вероятно, нужно начинать издалека, иначе будет непонятно. Но он видел, что Галина напряжённо ждёт, и переживает. И, он начал:
  – Полтора месяца назад был разговор с директором. Он дал задание: разработать план работы моей группы. Я предложил заняться разработкой очков для слепых, чтобы, в дальнейшем начать их выпуск.  Это было бы хорошим подспорьем для завода. Но меня даже не захотели выслушать – отказали. Даже посмеялись над моим предложением. Прошел месяц и нашу группу сократили, как ненужную для завода. Может я и нашел бы себе работу в другом месте, но мне хочется закончить работу над очками. Я уверен в своей работе, что очки будут. Нужно только довести дело до конца. Но есть я тоже хочу. Может, я наивно ошибаюсь в своих решениях? Какое твоё мнение? Бросить эту затею и искать работу? Ты всегда трезво рассуждала. Со стороны оно виднее. Что скажешь?
  – Нет, Саша. Люди просто не знают цены того, что ты делаешь для слепых. Не знают и не хотят знать, потому что они сами-то видят. А сытый – голодного не понимает. Я буду к тебе ходить и помогать. И даже прошу, не бросать это дело. Это же ты делаешь великое счастье для слепых – увидеть свет!
  Услышав такую поддержку, Саша с ещё большим энтузиазмом налёг на работу. Галина стала почти каждый день приходить и готовить еду, убираться, стирать, освободив его от всех домашних дел.   
               
                Поездка в деревню к Илье 
   Утро для Александра показалось тяжелым. То ли это давали знать все предыдущие дни тревог и раздумий, то ли серый утренний туман давил своей хмуростью, но всё что он делал, ему казалось, что делает он через силу, подчиняясь необходимости – вечному «Надо». Он не думал, когда эта необходимость кончиться. Кажется, это была уже привычка выполнять то, что нужно, без раздумья и обсуждения. Так, скорее машинально, он добрался до автостанции, купил билет, сел в автобус и поехал по своему маршруту в деревню.
  Вот уже кончается теснота городских построек, которым не хватает земли, чтобы удовлетворить  житейскую потребность – жить ближе. Строения редеют, начались загородные дачи. Впрочем, можно ли называть их так? Уж больно величественно это определение для этих жалких мелких лачуг, больше похожих на скворечники  среди кустов и редких деревьев, без излишеств и красот, которые должны присутствовать на даче. Кроме сожаления и скорби, эти бедные лачуги не вызывают больше никаких эстетических эмоций у зрителя. Но раз они делаются, значит,  нужны людям. Есть у человека потребность работать даже бесплатно, что-то посадить,  вырастить, заботиться, наблюдать и душой радоваться, как это всё растет, и лакомиться скромными дарами. Какая это замечательная потребность человека, помогающая ему выживать и даже продлять жизнь.
 Ведь есть эта потребность и у тех горожан, кто не имеет дачи. Хотят они и в городе что-то сделать: посадить, растить, заботиться. Вот только организации их труда нет. Но выходят же на субботники. Так же выйдут и на посадку деревьев, кустов, цветов. Нужно к ним только обратиться, указать, где сажать, помочь с материалом, распределить обязанности, чтоб они были не в тягость, а в радость. Людей же очень много. Саша вспомнил, как посадил осенью сирень под своим окном, а весной её экскаватором выкопали и завалили землёй. Тут проложили теплотрассу. Пересадить, хотя бы временно, никому нет дела. Да пусть бы не сажали, а хотя бы не заваливали так, что не найдёшь. Строителям нужно строить. И хотя есть организация по озеленению города, которые должны предварительно осмотреть место работы и присутствовать при принятии работ, но никто этим не занимается. В их планах есть посадка, но их не волнует, даже если их насаждения, те же строители, – испортят. Был бы выполнен план посадки. Как это всё противоречиво: желание людей бесплатно работать и совсем нет желание добросовестно работать за деньги. Почему так? Почему не делают те, кто получает за это деньги? Потому, что с них никто не спрашивает, так как сам бездельничает, а почему с него не спрашивают? По той же самой причине. И вьётся эта «лестница бездельница» до самого верха. Стоит кувырнуть верхушку, – поставить ответственного человека и вся цепочка, до низа, заработает. Всё дело в том – кто должен кувырнуть самого верхнего бездельника? Нет народного контроля.
  Вот и огороды закончились. Начались перелески, леса, поля. Всё одевалось первой зелёной парчой: литья берёз раскрылись почти в пол-листа, зеленела озимь. Природа просыпалась в полную силу, готовясь начать заново свою жизнь. Глядя на это пробуждение и стремление к жизни, как-то само собой голова Саши тоже посвежела, ушли тяжелые раздумья, словно они остались там, далеко, в городе. А здесь совсем другой мир – мир прелести, мир полный жизни. Уже рассеивался, поднимаясь от согретой земли, туман. Сквозь тонкую пелену облаков всё явственнее проглядывало солнце. У Саши поднималось настроение и желание жить и любоваться жизнью. Он даже вспомнил слова из какого-то рассказа Горького: «Превосходная должность – быть на земле человеком, сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в таком восхищении перед красотою!»   
  С появлением Солнца всё словно улыбалось, потягиваясь после сна, как счастливый человек, как собака после сна,  да весь мир живой природы. И хотелось выйти на эту чудную природу, потянуться, расправив мышцы, взять лопату и начать неистово пушить землю, делая её мягкой подушкой. Он уже спешил к Тане и Серёже, предвкушая это занятие. Мечтал о тёплой встрече с Татьяной. Она же так не хотела его отпускать, когда он был в последний раз, и прошло так много времени. Наверно сильно соскучилась.  Но нужно сначала заехать к Илье. Вот и его деревня. Он вышел из автобуса и оказался единственным на автобусной площадке. Нужно было кого-то спросить про Илью, но кроме девочки лет пяти, стоявшей невдалеке и с любопытством разглядывавшей его, единственного пассажира, вокруг никого не было. Он подошел к девочке и спросил: где тут живет  мальчик Илья?
Девочка сначала вопросительно посмотрела на незнакомца, потом, словно что-то сообразила и переспросила:
  – Тебе наверно Илька нужен?
  Саша улыбнулся такой поправке и так же с улыбкой ответил:
  – Наверно он! – при этом он уже успел достать конфету в красивой обвёртке из тех, что вез Илье и Тане с Серёжей, и угостил девочку. Она, обрадованная конфетой, даже забыла, о чём её спрашивали, и пришлось  спросить снова: «Ты мне покажешь, где он живёт?»
  – Это, во-о-н в той избе, – протянула она и со всем усердием вытянула руку, показывая дом. Саша уже двинулся к дому, как вдруг девочка его окликнула:
  – Туда не ходите. У него злая собака, загрррыз может.
  – Собака? – переспросил Саша.  – Когда он её заимел? Он же только что приехал из города. Может это другой Илька?
  – Этот, этот. Он как приехал, так и собака появилась. До его таких собак у нас не было.
  – Большая собака или щенок?
  – Он её не показывает. Говорит – очень  злая,– загррыыз может.
  – Хорошо. Я буду осторожней. Спасибо милая девочка.
  Едва он подошел к калитке ограды и тронул дверцу, как послышалось злое рычание, перешедшее в гавканье. Девочка была права, рычание и лай были довольно злыми. Но опытному уху Саши показалось что-то не очень естественное в этом рычании, да и лай какой-то удивительно повторяющийся, словно на заезженной пластинке, и самой собаки не видно. Наконец лай кончился, и голос Ильи скомандовал: «Стойте там – ждите!»
  Саше стало понятно, что всё это лишь запись на диске, и он засмеялся, повторяя слова девочки: «Загрыз может».
  Вдруг, на чердаке сарая, стоящего чуть в стороне от дома, раздался сильный хлопок, похожий на взрыв. Дверца сеновала, низкая, но широкая, резко открылась и из неё, вместе с клубами дыма наружу стали выползать, подобно пчёлам из лотка улья, мальчишки. Их было человек шесть. Последним вылез Илья, с ещё закрытыми глазами, и ладоней закрыт рот и нос. Он отмахнул от себя дым и, открыв глаза, посмотрел, кто стоит у садовых дверей. Узнав Сашу, он почти скатился с лестницы сарая и побежал к нему на встречу. Ребята, стоя у сарая, выжидающе наблюдали сцену встречи. Им было понятно, что встретились два близких и дорогих друг другу  человека. Хотя кто он, они ещё не знали, но они видели, как мужчина нагнулся, Илья повис у него на шее и крепко оба целовались.   
  – Ох и напугал ты своей злой собакой! правда не меня, а девочку, которая указала мне твой дом. Не велела даже ходить сюда – загрызёт…
  – Не обращайте внимания. Это пробы по автоматике.
  – А что взорвалось в сарае?
  – Это мы с ребятами опыты по химии делали.
  – Я смотрю – на крыше ветряк крутится. Когда это ты всё успел сделать?
  – Это не я. Я только в библиотечном журнале нашел его изготовление, а делал Генка со своим отцом. 
Его отец в мастерской работает. А ветряк нам нужен для получения электричества. Они помогли, и установить, и генератор с аккумулятором нашли от старого трактора. Отцу Генки это понравилось. Он теперь хочет сделать большой ветряк, чтоб хватило на школу и на несколько домов, а может и на всю деревню.
  Рассказывая, Илья ввёл гостя в дом, усадил за стол и сам сел к нему на колено, держась одной рукой за его шею. Он долго и ласково смотрел в глаза друга, ни о чём не спрашивая, и, больше ни о чем не  говоря. Он словно читал что-то в его глазах, а Саша рассматривал глаза Ильи и удивлялся: как быстро этот, когда-то заплутавший, не знающий своей дороги, забитый и униженный мальчишка, встал уверенно на свой путь и даже повёл за собой других. Так они смотрели друг на друга, думая каждый о своём. Вдруг в квартиру пулей влетел мальчишка, испуганно и заворожено пробормотав: «Там идёт твой отец!»  Сразу, почти вслед в квартиру вошел мужчина: не бритый, в грязной одежде, обрюзгший. Увидев Александра, он с угрожающим видом, двинулся на него, хрипло рыча: «Кто такой?» Илья быстро соскочил с колена и встал на его пути, пытаясь быть щитом.
  – Нет! – крикнул он отцу. – Не пущу!.. 
  На помощь ему, плечом к плечу, присоединился его товарищ. На крик среагировали те, кто стояли на улице. И вот дверь была уже открыта и кучка друзей смотрела широко открытыми глазами, пытаясь понять, что происходит, и, при необходимости, прийти на помощь.
  – Кто такой? Я спрашиваю!..  настойчиво повторил отец. – Хахаль моей жены?
  – Нет. Вы ошибаетесь. Я только что приехал из города к Илье. И вообще я здесь в первый раз. Давайте знакомиться.
  Саша встал и протянул руку. Но она не была встречена.   
  – Подожду объяснения, – мрачно объяснил пришелец, не принявший руку.
  – Тогда присядем и поговорим, – предложил Саша.
  Они оба сели за стол один против другого, как на встрече и переговорах двух воинствующих соперников.
  – Ну, слушаю! – с угрозой в голосе произнёс отец Ильи. – Только не ври!.. Пойму!..
  – Я привез Илье письмо, – и он вытащил из потайного кармана конверт и положил на стол. – Вот оно.
  – Что за письмо?..
  – Вы, возможно, не знаете, что Илья закончил успешно восьмой класс, и победил на областной школьной олимпиаде. За это его приняли в школу для одарённых юношей. Это приглашение в школу.
  – Закончил восьмой, я не ослышался? Он же должен был учиться в седьмом… и победил на олимпиаде?.. – отец посмотрел на сына, задержав на нём вопросительный взгляд, перевел недоумевающий взгляд на Александра, потом снова на сына, и, наконец, спросил его:
  – Это правда, сын?!..
  Илья только мотнул головой в подтверждение, стоя сзади Саши и держась за его шею.
  – Тогда я прошу извинения. По такому случаю надо выпить! – и он достал из своего потайного кармана, уже на половину опорожненную, бутылку водки.
  – Нет, я не пью! – сказал Саша. Отец посмотрел, широко открытыми от удивления, глазами.
  – Как не пьёшь?.. на дармовщину и язвенник выпивает. Ты что, больной что ли?..
  – Да нет. Просто не люблю это дело.
  – И не куришь?..
  – И не курю!..   
  – Так от тебя, тогда, и мужиком-то не пахнет. Наверно и жены нет?..
  – А вот жена – есть, хотя названными запахами не обладаю. Еду к ней в деревню. Здесь вынужденная остановка по пути следования.
 Отцу показалось обидным, что его подковырнули на запахах. Он снова грозно рявкнул:
  – Врёшь, что не был!.. А где с Ильёй познакомился, если не здесь. И что он к тебе липнет, а не ко мне?
Моя баба его так к тебе приласкала?..
  – С Ильёй мы встретились в автобусе. Твоей жены там даже не было. Я ехал от своей жены, а он подсел на этой остановке. Как это было, пусть он Вам сам расскажет.
  – Куда ты поехал в автобусе? – ещё в сердцах и, не веря, спросил отец своего сына.
  – В город – работать.
  – Кто тебя там ждал? Там не только родных, но и знакомых я не знаю. Мать договорилась с этим?
  – Мать сама меня с милицией искала, – уже начиная сердиться, ответил Илья, – я сбежал из школы и из деревни. Дядя Саша взял меня к себе. Я у него жил и учился.
  – Так вот просто взял к себе? А кто за квартиру платил, кормил, что всё бесплатно? Такого не может быть, чтобы сбежал и тебя взяли к себе. Врёте всё! Сговорились!..
  – Он, правда, сбежал из школы и уехал, – вступился защитить Илью его товарищ, – и приехал обратно тоже один. Дядя Саша только что пришел с автобуса. Им некогда было сговариваться. Илья нам то же самое рассказывал.
  Отец слушал, хотел поверить и не мог. Как это чужой человек приютил и кормил его сына, а он – отец, даже не знал о его пропаже. Ему стало совестно, стало доходить до мозгов, почему сын жмётся не к нему. Он достал стакан, вылил в него остатки водки, ещё раз посмотрел на Александра, потом перевёл взгляд на сына, поднял стакан… Вдруг рука его остановилась, глаза набухли слезами. Он снова поставил стакан на стол и уронил голову на руку, лежавшую на столе, закрывая так свои глаза.       
  – Ну, что Вы так расстроились, – попытался успокоить его Александр, – всё еще поправимо. Илья никуда не делся. Будет жить вместе здесь – дома. А мне пора идти на автобус. Приезжайте вместе с Ильёй ко мне в гости в город. Я уверен, что у вас всё наладится.
  Он слегка потрепал волосы отца, взял руку Ильи, лежавшую на его шее, и тихо сказал: «Илья, твой отец вернулся в семью. Ты это должен понять и приветствовать его решение. Тебе ещё долго учиться, прежде чем получишь специальность и встанешь крепко на свои ноги, а, следовательно, жить придётся вместе. Если ты понимаешь это, утешь своего отца, пожалей, успокой. Это он из-за тебя так расстроился. Вы же снова одна семья».
  Илья подошел к отцу и стал трясти его за плечо.
  – Пап, не надо не расстраивайся, не плачь. Это хорошо, что ты вернулся, мне, тебя, всегда не доставало.
 Вот Генка с отцом сделали нам ветряк, а ведь мы с тобой могли бы сделать его и сами, и не только это. Ты же всё можешь!.. – Илья потянулся к отцу и, крепко обняв за шею, поцеловал в колючую небритую  щеку. – И мама тебе будет рада. Она часто тебя вспоминала, говорила, что я без тебя совсем отбился от рук. А я буду тебя слушаться, и ты научишь меня всё делать. Ну, подними голову! Ну, пап!..
  Отец медленно поднял голову от стола. Его ресницы ещё были склеены скупыми мужскими слезами. Он поднялся, подтянул сына к себе и тоже крепко поцеловал его вихрастые волосы.
  – Простишь ли ты меня, сын?!
  – Прощу, если ты не будешь больше выпивать.
  – Не буду, сын!.. Не буду!.. Это она меня, проклятая, от семьи оторвала. Думал, что это радость и счастье, а оно вон как обернулось, – сиротой меня сделала, проклятая, а счастья не дала! Только голову кружила и морочила! Я всё понял, сын! Я обещаю тебе и всем присутствующим, а больше самому себе, что навсегда кончил с этим делом.
  Он взял стакан с водкой и со злом выплеснул на пол.
  – Вон её – проклятую! Больше не бывать ей в моём доме!
  Он ещё не разогнул спины, не поднимал головы высоко, стесняясь смотреть Александру в глаза, но вот  повернулся к нему, чтобы поблагодарить за сына и извиниться, и увидел протянутую ему руку Саши.  Он ухватил её обеими своими крепкими, мускулистыми рабочими руками, сильно сжал, словно не хотел выпускать, и тихо проговорил:
  – Спасибо тебе – добрый человек за моего сына!.. Я понял, что ты бескорыстно и безукоризненно выполнил мою работу, которую я сделать не смог. Я очень ценю это и обещаю самому себе, сыну и всем присутствующим, – он выпрямился и, подняв голову и осмотрев всех, повторил: – буду хорошим отцом и мужем тоже!   
 – Мне нужно идти на автобус, чтобы ехать дальше, – перебил его Саша, пытаясь освободить свою руку из клещей отца.
  Отец ещё потряс её, выражая свои большие чувства, и, отпуская, сказал:
  – Извини, что не могу проводить. Я ещё в расстроенных чувствах, надо успокоиться. Тебя проводит Илья с ребятами. А я обещаю летом непременно приехать к тебе вместе с Ильёй и не с пустыми руками, чтобы отблагодарить за добро, сделанное для сына, для всей нашей семьи. –   
  И только тут он посмотрел прямо в глаза Александра с доброй, немного виноватой, но доброжелательной улыбкой.
  – Буду ждать дорогих гостей, но предварительно жду письма.
  –А мы можем к Вам приехать вместе с Ильёй? – спросил, кто-то из ребят.
  – Конечно.  Мы с Ильёй покажем вам город: театр, завод, музей и много ещё чего.
  – Ура! – начали было  кричать ребята, но, тут же, осеклись, вспомнив, что в чужом доме.
  Отец ещё раз прижал голову сына к себе, поцеловал её и тихо сказал:
  – Илья – сын, пойди проводи дядю Александра – этого доброго человека, так много сделавшего для тебя и для нашей семьи.
  Окруженный толпою ребят, Саша пошел на автобусную остановку, по пути раздавая гостинцы, которые не сумел отдать дома. И, опять, та же девочка, увидев Илью с кучей ребят уплетавших конфеты, спросила, указывая на Сашу: «А кто это такой?»    
  – Мой отец! – уверенно ответил Илья.
  – Нет. Ты врёшь! – как-то неуверенно возразила она. – Твоего отца я только что видела, он прошел к  вашему дому.
  – А у меня их много, – пошутил Илья.
  – Много?.. – удивилась девочка. – А почему у меня только один?..
  – А ты об этом спроси у своей матери, – продолжал шутил Илья.
  – Пойду, спрошу маму, – сказала она, – я тоже хочу иметь много… – и побежала домой, под общий смех мальчишек. Саша тоже улыбнулся.
  – Ну, так я вас всех, дети мои, жду – приезжайте. А пока до свидания! – он крепко пожал руку каждого, потрепал их волосы и вошел в автобус. 
  Так закончилось его посещение Ильи.

                В деревне с Татьяной и Егором
     События в доме Ильи ещё долго держали мысли Александра, и в автобус. Он думал:
  «Все люди хотят дружить и общаться со всеми, хотя и осторожны, так как боятся потерять свою свободу и независимость. Дети больше, чем взрослые, хотят этого, не зная осторожности. Так приучила нас природа, познавать окружающий мир вместе легче и быстрее. И смешно наблюдать, когда малолетка лезет в лужу, изучая её глубину, поведение воды и свойства обуви. Это ни один взрослый не будет делать, так как уже с этим знаком. Все хотят объехать весь мир, чтобы всё увидеть, услышать, узнать. И только под старость почти всё становится известным, не интересным, и даже не нужным. Вероятно, с этим и кончается настоящая жизнь, не зависимо, сколько тебе лет. Если твои интересы пропали – ты старик. По этой, заложенной природой необходимости, у всех есть желание больше: узнать, услышать, увидеть, отведать. И всё бы хорошо, наполнять голову знаниями – это замечательно. Но вместе с хорошим и необходимым, особенно в молодом возрасте, приобретаются ненужные вредные привычки: курение, пьянство, наркомания и так далее, от которых, потом не просто избавиться. А виноваты взрослые, дающие дурной пример. Ну, ошиблись сами, зачем  другим это передавать. Каждый должен честно сказать молодому и не уставать повторять,  что это грубая ошибка и повторять её не советую.  Что эти – пороки от которых хотели бы избавиться, но это совсем не просто.
  Ведь вот отец Ильи с понятием, а попался на крючок. Хочется верить, что он всё осознал и хватит сил бороться с этим недугом, что вернётся в семью другим – нужным человеком. А ведь можно многое предотвратить, если не просто, по-обезьяньи перенимать, а подумать – нужно ли, как малышу лезть в лужу? Может спросить совета у грамотных людей. Но леность ума нам очень вредит. Все хотят жить легко и просто, без ущемления своих желаний, говоря: пусть проживу на двадцать лет меньше, но счастливо: не запрещая своей душе ничего. Как будто прожил меньше и, как отрезал конец! Но так не получается. Прежде чем умереть раньше – сначала помучаешься: язва, рак, одышка, сердце, цирроз печени, диабет и многое другое, о чём не думал, когда говорил, не мог понять, потому что был здоров. А врачи об этом твердят, правда и сами не очень всё соблюдают, чем внушают неверие в сказанное. Не с них ли надо начинать борьбу с вредными привычками?»

                Деревенская свадьба
  А вот и моя деревня близко. Наверно Таня обрадуется приезду. Давно ей не писал, и от неё не получал. Как она там управляется? Наверно и помощнику будет рада – сезон копки и посадки.
  В деревне его никто не встретил: даже не было бдительного участкового. «Странно, что случилось? Уж не заболел ли? А может по работе куда отлучился». Промелькнула мысль в голове Александра, но быстро пропала. Он всматривался в дома в округу, ища взглядом людей, но никого не видел. И хотя был уже вечер, но солнце было высоко и не пряталось за верхушки леса, лишь пламень его стал остывать, меняя цвет на тёмно оранжевый. Чувствовалось, что все и всё готовятся завершить долгий рабочий день и уже попрятались в своих « норах».
  Татьяну он, всё-таки застал в огороде за посадкой свекольной рассады. Радуясь встрече, он с улыбкой поспешил к ней, желая её крепко обнять, выразить чувства любви и радости. Но Татьяна только холодно удивилась, произнеся: « Саш?..» и выставила вперёд свои запачканные землёй руки, не допускающие к себе.
  – Не трогай меня, а то платок собьёшь, а у меня руки грязные.
  Потом, словно что-то обдумав, сказала:
  – Ты наверно есть хочешь, а у меня ничего нет. Не ждала… Пойди в дом, сам поешь. Там немного молока козьего найдёшь, осталось, Серёжа не доел, и хлеб, а мне нужно досажать, пока он не мешает. Только тихо, не разбуди его, он спит.
  И словно этим закончила встречу и внимание к гостю, продолжила посадку, нагнувшись над грядкой.    
Саша, охлаждённый такой встречей, молча пошел в дом, достал из рюкзака  консервы и прочие припасы привезённые для семьи, поужинал, не разогревая и поспешно вышел в огород.   
  – Что делать, Таня? Чем могу помочь? Наверно землю нужно копать?
  – Конечно, нужно, ещё почти ничего не сажено. Да ладно, отдыхай. Я сама как-нибудь справлюсь. Что успею, то и ладно.
  Саше тот разговор не понравился. Он увидел стоящий, воткнутый в землю, заступ, взял его и только спросил: «Откуда начинать?..»  На что Татьяна, не поднимаясь от земли, указала рукой, сказав:
  – Оттуда, с заду грядки.
  – Что-то ей не по нутру мой приезд, – подумал Саша, но допытываться не стал. Взял заступ и начал быстро, словно с каким-то остервенением, копать землю.
  Вскоре появился Егор. Они тепло поприветствовали друг друга. Егор сразу же отобрал у Александра лопату и начал так же быстро, как и Саша, пушить землю.
  Оставшись без орудия труда, Саша не стал спрашивать у Тани, а пошел в свой дом, чтобы взять там заступ.
  В два заступа работа пошла быстрее. В промежутках труда, да и во время его друзья обменивались новостями.
  – Ты как узнал о моём приезде? – спрашивал Александр.
  – А в нашей деревне секретов не утаишь. Донесли, видели тебя.
  – Интересно!.. Я-то никого не видел.
  – А Вы надолго?..
  – Да вот Тане нужно помочь, и домой. Я же безработный, как когда-то был ты. Надо искать работу.
  – Понимаю, сочувствую. А я вот принёс показать своё сочинение. Хотел бы услышать Ваше мнение. Может, выкроим на это немного времени? – спросил Егор.
  А солнце уже цеплялось за вершины леса, как уставший от длинного пути путник, и словно тормозясь ими, погружалось всё глубже, всё ниже в лес.
  – Интересно прочитать. Если постараемся, то выкроим.
  И они оба старались.
  – Ладно. Оставим это на завтра, – сказал Саша. – Не терпится прочитать твоё произведение. 
  – А Вы читайте, а я буду копать, – и Егор, вынув из  кармана свою тетрадь, протянул Саше.
  Сразу же открыв тетрадь, Саша прочитал: « Жуткая   свадьба!»
  – Интригующий заголовок, в современном стиле страшилок и коварных убийств, – заключил он и пошел на скамейку к дому.
  – Да там нет ничего страшного, и убийств тоже, – успокоил его Егор. Всё в старых русских традициях.
  – Посмотрим, посмотрим, чем ты собираешься меня напугать.
  Александр сел и начал читать.
  «  Была та прекрасная волшебная пора, дурманящая, и кружащая головы и души молодых, и  вселяющая надежду к жизни старикам. Когда природа вышла из зимней спячки и, умывшись тёплым весенним дождём, стала обряжаться в новые чарующие наряды, радоваться прекрасным тёплым днём, яркому солнцу, голубому и зелёному воздуху и розовому небу. И от этого розового цвета – цвета утренней зари – в душе и в глазах всех выглядело всё в розовом цвете, было весело и красиво. Ликовало всё: и природа и люди. Потому-то в одной из деревень, каких на Руси много, состоялось очень знаменательное событие: деревенская свадьба.
  Уже с утра женщины сновали, как челноки в ткацком станке, из одной избы в другую, обсуждая, что и как делать, а дела было уйма: как молодых обрядить, как их встретить, кому и что говорить, Какие песни петь под какие блюда, что на столы поставить, чем и в какую пору угощать. Выбирали ведущую. Да разве всё перескажешь. Это надо видеть!..
  Свадьба – дело непростое! Всем работы хватает, а женщинам больше всего: им ещё и мужиков надо научить, как делать, и работу указать – носом ткнуть, а тех, кто мешается под ногами – отправить делать то, что и делать-то не надо. Это тоже бабье искусство.
  Только беспечная молодёжь, как следует, выспавшись, не торопясь сходилась и собиралась кучками. Обсудив все новости, девчата начинали петь, поглядывая искоса на ребят, а ребята, поймав их поглядки, с ними начинают заигрывать. Девчата от них прячутся, визжат, кричат, да далеко не убегают. Каждая хочет, чтобы её поймали, да не просто поймали, а обняли да и поцеловали. Самой-то, при всём народе, целоваться стыдно, а поймают – она ли виновата?  Как гласит байка: «Курочка бежит от петушка, а сама думает: не слишком ли быстро я бегу? 
  А потом и хороводы: оживляются, да распаляются. И начинается веселье: шумное, игривое, задорное, озорное. Вот в это-то время, среди весёлой молодёжи и появилась в деревне старуха, Посмотрела, потом села на брёвнышко и заплакала. Заметил это молодой человек. Видит, что старушка незнакомая, спрашивает: – Ты кто будешь?
   А старая сердито отвечает:  Молодой, а не видишь, что бабушка!
  – А что же ты плачешь в такой весёлый день?
  – Потому и плачу, что всем весело, а мне нет. Никто меня не любит.
  – Так кто ж тебя такую старую и некрасивую полюбит?
  – В том-то и оно, что стара да некрасива. Красивая я стану, когда меня полюбят.
  – Вот так задача. Всё равно, что искать конец у обручального кольца. Будет красивой, когда полюбят, а чтобы полюбили – надо быть красивой. – И он пошел рассказывать эту шутку друзьям, на ходу повторяя:
  – Будет красивой, когда полюбят, а чтобы полюбили – надо быть красивой, а чтобы быть красивой, надо чтобы полюбили, а чтобы полюбили надо быть красивой… – и так он повторял всё чаще и чаще, пока, наконец, его язык заплёлся; и то, что он сказал в компании: «буду сивой, буду милой, буду снова некрасивой, полюбил бы кто меня, стала б девушкою я».
  Его никто не стал понимать и слушать. Он только махнул рукой и отошел в сторону продолжая бормотать, словно заколдованный
  Всё это слышал чёрт, сидевший в кустах. Он вышел из укрытия, подошел к старушке и начал с ней разговаривать, желая над ней подшутить, чтобы повеселиться.
  – Что плачешь, милая? – издевательски польстил чёрт.
  – Замуж хочу, как все люди, но никто не любит, потому и замуж не зовёт. Я же ещё девушка…
  – А велико ли твоё приданое? С пенсии-то много не накопишь, – начал прощупывать её состояние чёрт, мечтая чем-то поживиться.
  – Какое приданое? Я – сама золото. Я – Василиса прекрасная!
  – Я вижу, что ты прекрасная, но с лица не воду пить, – лучше денежки копить.
  – Да я их сама делаю!
  – Тц-и-и! Тихо. А-то услышат… Ты что – фальшивомонетчица?
  – Я Марья – искусница.
  – Да так не может быть? – Василиса и Марья в одном лице, – чёрту даже смешно стало.
  – Ой! Отстань! Что с тобой говорить. Ты же чёрт те что, ни черта не знаешь, а я знаю.
  Черт удивляется: «Даже в стриженном и напудренном меня, чёрта, узнала. Верно, правда искусница.
  – А какие чудеса ты можешь творить? – стал допытываться чёрт.
  – А что тебе надо?
  – Денег, конечно, – золотых монет. Бумажная-то валюта имеет склонность колебаться и падать, а золото всегда в цене, с подъёмом.
  – Ой! Да, это раз чихнуть! – крутит пальцем в носу и чихает. Вылетают золотой червонец. Чёрт жадно пытается его схватить, но старуха наложила свою «лапу».
  – Не твои, не лапай! Я тебе только показала, что могу.
  – Бабушка, я тебя буду любить, если ты отдашь мне этот червонец, – попробовал приладиться чёрт, а сам подумал:  С тобой можно заигрывать. Я заставлю тебя чихать беспрестанно с помощью табака или перца, а нет, заражу тебя гриппом, или достану у людей в подарок  тебе, под видом духов – зелье, вызывающее чихание, – с этой мыслью он и начал действовать.
  – Врёшь ведь! – сказала старуха, глядя хитрыми глазами на чёрта. – Клянись!..
  Чёрт задумался. На чём же ему поклясться?.. На боге не может, на чёртовой матери не хочет, даже на бабушке и прабабушке нет желания клясться, а вдруг что?.. « А, будь, что будет, возьму на себя грех».
  – Если я солгу, пусть прах мой превратиться в мусор, вот моё слово, – сказал он, заглядывая бабке в глаза, а сам думает. – « Что слово? Его можно дать, можно и взять – «отозвать», выражаясь языком государственных дипломатов.
  – Тогда повтори ещё раз, что сильно любишь меня, – просит старая. – И чтоб это было от чистого сердца. 
  – Конечно, милая, – он даже встал на колени и стал у себя искать где прижать руку к сердцу, не зная есть ли оно у него и где находится,– люблю всем сердцем! – А сам подумал: – не спросил у матери, есть ли у меня сердце? Что-то она о нём никогда не говорила. Про хвост говорила. Велела убирать, чтобы кто-либо на него не наступил. А сердце-то, зачем оно?..
  – Молодец, но сказать надо трижды, – потребовала старуха .
  «Это мне просто» – решил чёрт и трижды повторяет. Едва он сказал третий раз, как вдруг, вокруг старухи закрутился туман. А когда туман рассеялся… о, чудо! вместо старухи он увидел Василису  прекрасную,  как солнце свет излучающую. Щеки розовые – кровь с молоком, губы аккуратненькие, пухленькие, аленькие, как лепестки красной розы. Так и хочется их поцеловать. Да и всё остальное неописуемо красиво. Чёрт даже рот раскрыл от удивления и язык на сторону вывалился.   
  Не вставая с колен, он начинает объясняться с ней в любви, про себя думая: какое мне счастье привалило, с ней и поиграть интересней, чем со старухой. Только вот, не пропало ли её волшебство: золотые монеты делать? Он любезничает, а о деньгах думает, а наяву молит:
  –Милая ты моя, Василисушка, душа моя, красавица ненаглядная, неописуемая, солнышко мое светлое – лучезарное, радость моя великая! Слов нет выразить счастье мое! При красе такой великой, чудесной, да если и чудеса творить можешь, как твоя бабушка, – цены тебе нет Неужели же и ты даром таким же волшебным  обладаешь?
  – Каким таким?..
  – Ну, это…  – чёрт побоялся обидеть красавицу, говоря про червонцы, про деньги, чтобы не подумала, что он из-за денег к ней сватается, и осторожно намекнул: – умеешь всё в золото превращать.
  – Раз плюнуть! – выразилась не совсем эстетично красавица.
  – Сделай мне  золотую, – он хотел сказать монету,  но подумал, как бы она у меня оказалась, а не у ней, и стал искать на своём костюме, что будет похоже на монету. Нашел только пуговицу на штанах, и сказал: – вот эту пуговицу. – А сам стал жадно смотреть, чтобы увидеть чудо, и перенять у неё секрет творения.
  А красавица посмотрела  на пуговицу и, оторвав её у него от штанов, плюнула на неё; отчего пуговица тот час стала золотой монетой.
  Чёрт едва успел удержать штаны, чтобы они не съехали.
  – Ещё?.. – спросила волшебница. 
  – Нет, нет, красавица! – закричал черт, боясь, что она оставит брюки без пуговиц. – Я, я очень поверил в твои возможности. Не трать их. Они ещё пригодятся… – и тут же подумал: – «Надо не опустить такую удачу. Если кто узнает – сразу уведут мою красавицу. Надо действовать!»
  Он, стоя перед ней на коленях, взмолился:
– Я так удивлен чудом, что  влюблён в тебя, красавица, и не могу удержать…( он посмотрел на свои штаны, которые держал, но сказал): удержаться, чтобы не просить ручки твоей белой! Выходи за меня замуж! Я всё для тебя сделаю! Что нам откладывать, сегодня и свадьбу сыграем!
  – А где жить мы с тобою будем? – поинтересовалась красавица.    
  – Жить мы будем в прекрасной преисподней, в величественном Аду! Там вечно горят, не угасая, костры, от которых всегда светло как днём, и никогда не бывает ночи. Их количество всё время только увеличивается. Что здесь? Всего один костёр, который скоро погаснет.
  – Интересно… где же вы берёте столько горючего?..
  – Мы используем углеводороды.
  – Углеводороды?.. Я слышала, что они скоро кончатся. Что тогда? Не начнётся ли война за эти углеводороды, не будут ли бросаться водородными бомбами? Водороды взорвутся, останутся от всего только угли».

  Но вот солнце уже давно скрылось, и читать тетрадь Егора стало невозможно.
  – Всё, Егор, кончаем. Пошли в дом, – скомандовал Александр.
 В доме они поели нехитрой деревенской окрошки с квасом, жареной картошки с зеленью и снова Саша погрузился в чтение, попутно останавливаясь и обсуждая написанное с Егором.  Таня уже спала в другой комнате с Серёжей, а беседа друзей зашла за полночь.
  – Вот, ты, начал разговор о свадьбе, – спросил Александр, – а тут уже черт и какая-то старуха, и Василиса. Что-то сказочное… Непонятное?
– Всё будет понятно потом. Сразу раскрывать сюжет нельзя. Читателя нужно держать в неведенье. Правда, я хочу сделать по нему спектакль, а он должен быть шумным, праздничным, сказочным. Реальность всем уже надоела. Все хотят чего-то необычайного. Поэтому много всяких страшилок появилось. А я не хочу страшилок, – пояснил Егор. 
  – Страшилок не хочешь, а о войне с водородной бомбой пишешь. Да и политику за уши втащил в свою сказку.
  – Это всего одна фраза, чтобы люди не забывали об этом, даже когда развлекаются.
  – Ладно. Буду читать дальше. Кажется, я рано начал делать разбор, не дочитав до конца.
  Время ушло уже за полночь. Саша отправил Егора домой, а сам продолжал читать.

  «– Что нам думать о том, что будет? Давай жить настоящим, – сказал чёрт.
  – Я смотрю у тебя стали брюки спадать, на вот мою заколку для волос, – проявила внимание Василиса.
  Она вынула заколку и густые тёмные волосы с крупными волнами, тяжело упали  на её плечи. И ему так захотелось их потрогать, поласкать, поцеловать, что он уже протянул свою лапу, но получил по лапе. 
  – Рано свои руки распускаешь. Я ещё не твоя, – в сердцах заявила красавица.
  Но, чтобы штаны не свалились, оказавшись без пуговицы, он их схватил, чтобы удержать. Она сама прищепила заколку да так, что зацепила за живое тело, отчего чёт даже вскрикнул.
  Он кричал бы от боли и дальше, но ему было неудобно и стыдно перед красавицей, и он терпел. Но слёзы от боли выступили из глаз.
 – Ты что плачешь, – сочувственно поинтересовалась Василиса?
 – Не обращайте внимания, – сказал чёрт, – это слёзы радости. Лучше скажи быстрее что ты хочешь, и, я поспешу выполнять твоё желание.
  – Я хочу жить в прекрасном  дворце, – сказала она, и, слегка отвернув головку и подняв гордо свой прекрасный носик кверху.
  – Всё так и будет! – не давая себе отчёта, что он обещает невыполнимое, сказал чёрт мучаясь от боли, и стараясь побыстрей скрыться, чтобы не рассуждать.
  – Тогда я согласна!
  Чёрт тут же нырнул в кусты и стал вытаскивать злосчастную заколку.
  Когда он её вытащил и бросил подальше в сторону, случилось чудо: не успел он ещё облегчённо вздохнуть, как заколка, словно магнитом, вернулась назад и снова воткнулась в его шкуру. Он снова и снова её отбрасывал, но она непременно возвращалась, втыкаясь в тело.
  Такое занятие ему не понравилось и он стал думать – что делать?
  Оглядевшись по сторонам, он увидел спящего под кустом парня. И тут ему пришла мысль:
  «Воткну-ка я эту заколку ему в картуз. Может заколка  не поймёт куда воткнута и отвяжется от меня?»   
  Так он и сделал. Но едва он её защёлкнул, как парень проснулся и оглядываясь по сторонам, произнёс:
  – О чудо! Какой прекрасный сон мне приснился: ко мне сама Василиса прекрасная явилась! И как будто наяву! – и он даже окликнул её:  – Василисушка,  где ты?
  И тут послышался голос Василисы: «Не беспокойся мой милый, я же приколота к тебе своей заколкой и поэтому всегда с тобой».
  Черт понял, что заколка эта не простая, а волшебная. Терять Василису он никак не хотел. Тогда он схватил с головы парня картуз, надел на свои рога и пустился бежать, чтоб его не поймали.
  Только когда он надёжно скрылся, сел отдыхать и стал думать, что же делать дальше?»


  Тут сознание Саши провалилось. Дальше он то ли читал, то ли ему уже снилось, как чёрт просил её поцеловать, а она отказала, ссылаясь, что при свете стесняется, и он, шустро взлетев в небеса, закрыл солнце своей накидкой, отчего на небе высыпали яркие звёзды, украсив небосвод; появился лунный серп на котором они счастливый сидел и качался как в кресле качалке.
  Наверно Саша уже воочию спал и досматривал всё во сне, а может так и было, что он читал и всё это было написано. Но он был увлечён хитрыми проказами чёрта для добычи и исполнения желания красавицы, где чёрт вспоминает, « что обещал красавице дворец в случае согласия на брак, и клялся, что если нарушит обещание, то превратится в мусор.  А как выполнить сказанное необдуманно – наспех?  Но, на то, он и чёрт, что может творить всякие мудрые пакости. Конечно, сделать срочно, да и не срочно, дворец он не сможет. Как быть? Нужны большие деньги  и на покупку чего-то, хотя бы приличного, да и на саму свадьбу. Он решил действовать обещаниями: «буду всем кредиторам обещать золотые горы, показывая золотой червонец, который он сумел украсть у Василисы. Надеясь, что, когда она будет его женой, золотые червонцы он будет грести лопатой и со всеми легко рассчитается. С этим он и пошел по богатым кредиторам. И ему везде везло. Стоило показать волшебный золотой, как деньги сыпались на его расчётную банковскую карту.
  Теперь, когда денег стало уже много, он подумал о свадьбе. И тут вспомнил о Дворце бракосочетания и полетел туда. Директор Дворца удивился, когда чёрт предложил хотя бы временное, хотя бы на выходной, отдать в его введенье  Дворец.
  – Как можно? – широко открыв глаза и удивляясь такому предложению, сказал директор.  Но когда чёрт показал ему золотой, украденной у Василисы, и обещал осыпать золотом, директор не устоял и согласился. Все её желания теперь он выполнил, и тогда Василиса даёт согласие. И вот уже они поднимаются по широкой и высокой мраморной лестнице во дворец бракосочетания. Удивительно, что дворец был такой, в каком  Саша с Таней расписывались. Может, это было уже его собственное воображение, дополняющее написанное. Этого он не понимал, как и не понимал: спит ли он или бодрствует. Но он ясно видел продолжение: Вот Василиса с чёртом открывают высокую дверь дворца и входят в него. Перед тем, как двери закрыть, чёрт оборачивается и видит сзади толпу своих кредиторов, у которых взял до утра денег, чтобы выкупить на одни сутки дворец, а позади их полицию с несколькими машинами. Оторопь взяла чёрта. Он находит ведро для уборки пола, всыпает туда несколько пачек конфете и  просит невесту поплевать на них, чтобы превратить все конфетти в золото.. Она плюет, но золотые монеты не получаются.
  – Ты обманула меня! – кричит чёрт. – Нет ни одной золотой монеты. Чем мне расплачиваться с кредиторами?
  – Нет, – отвечает красавица, – я могла выполнить только три твоих желания, а у тебя их очень много. Теперь я смогу это исполнить только, когда месяц превратиться в полную луну, а полная луна снова сойдёт до месяца.
  – Но меня же арестуют и посадят в тюрьму кредиторы! На что мне тогда деньги? Мне их нужно сейчас! Иначе ты мне не нужна совсем!!! – в горячке выкрикнул он и тут же спохватился, но было уже поздно. Чёрное облако заволокло красавицу, а когда оно рассеялось, он увидел Бабу Ягу с угрожающе поднятой вверх метлой. Она бросилась на него с криком:
  – Это ты меня обманул! Так будь ты тем, чем клялся!..
 Он бросился бежать, но едва он успел открыть дверь и хотел проникнуть в неё, как получил метлой по загривку и рассыпался мусором. А Баба Яга вылетела на своей метле и скрылась. В это время на  мраморном крыльце оказался дворник с метлой. Он раскидал мусор, а за ним уже поднималась молодая пара; в них он увидел себя и Татьяну, как это было, когда они ходили расписываться.
  Эта мысль его словно толкнула, он очнулся и почувствовал, что лежит, но не на кровати, а на своей собственной руке, лежащей на столе.
  – Кажется, я переусердствовал, – сказал он сам себе, и, увидев тетрадь Егора, спросил себя:
  –Что это? Мой сон или рассказ Егора? – и, подумав, ответил:  – Какая разница? Все равно жизненно. Стоит только стать мужем и женой, как начинаются претензии друг к другу что у чертей, что у людей.  И всё кончается  так же как у людей – не по-людски.
  «Надо идти спать на кровать», – решил он. Но когда вошел в светлицу, увидел, что Таня спала, взяв к себе Серёжу, ему была оставлена лишь кровать сына, которая была мала – надо лежать, поджав ноги к подбородку. Поведение Татьяны показалось ему странным,
  – Вот тебе и чёртова стать, – сказал он сам для себя. – Ругаться, требовать?..
Нет, ему этого не хотелось, но хотелось спать. Он вспомнил о квартире матери и ушел туда, в свою кровать. Но и своя кровать была холодна и не приветлива. «Что-то везде мне стало холодно», – подумал он, но его клонил сон и дальше думать не хотелось. Он собрал одежду и, закутавшись одеялом и одеждой, недолго поёжившись, – заснул.
  Ночью ему снилась какая-то белиберда из сказки Егора и своей жизни, всё перемешено так, что проснулся он с больной головой. Она кружилась и слегка поташнивало.
  « Что бы это значило?» – подумал он, поворачиваясь на кровати. Сначала удивился, что лежит не у себя в городской квартире. В окна уже глядел день, проводив утро. Он ещё удивился, потому что никогда так долго не спал. Всё стало вспоминаться и вставать на свои места. Неясным было одно: «Почему Татьяна взяла к себе на кровать Серёжу? Конечно, это сделано намеренно и толковалось однозначно: он здесь гость нежеланный. Причина?.. их может быть тысяча. Просить её растолковать?.. А если она не желает открыть тайну – поставлю её в неловкое положение. Нет, должно проясниться само; долго это длиться не может, ни ей, ни кому-то  другому, это не нужно. Буду ждать…
  Наверно у многих, после свадьбы случается так, как у чёрта с красавицей. Так случилось и со мной».
  Он встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, словно сбрасывал все ночные невзгоды и вспомнил о тетради Егора, которую взял с собой. Но её не было. «Может, оставил у Тани? Пойду, поищу там».  В огороде Татьяны он увидел Егора докапывающего остатки невспаханной земли.
  – Здравствуй Егор. Ты даже мне для физзарядки ничего не оставил…
  – Добрый день, Саша! В своей деревне, на чистом воздухе, верно, хорошо спиться, тем более в своей родной кровати? Только непонятно почему Татьяна меня о тебе спрашивала. Ходил тебя искать. Вот тетрадь свою взял, а будить не решился.
  – Из-за тетради поздно лёг. Татьяна спала, тревожить не хотелось.    
  – Какие впечатления от прочитанного?
  – Знаешь, Егор, скажу честно: спать сильно хотелось, не могу точно сказать читал ли я твою тетрадь, или мне всё приснилось. Помню, что-то о чёрте и Бабе Яге, а вот самой свадьбы молодых, даже не помню. Но всё интересно, и правдоподобно. Всё как у людей, правда, по Гоголю
  – Так людской свадьбы там и нет. Я же не закончил рассказ. Дальше будет весь обряд свадьбы. Он написан, так как я его посылал в приёмную комиссию, нужно только их соединить. Там и выкуп невесты женихом, и обрядовые песни при встрече молодых, и за столом; когда все сядут за стол группа женщин вносит небольшую елочку, украшенную шелковыми лентами. Это девичья краса. Они поют песню о девице, а потом спрашивают невесту: Куда ставить красу: на стол, – ею любоваться, тогда свадьбе не бывать, или под стол, тогда невесту и её красу будут пропивать. Невеста должна решить. Потом песни подблюдные, горшок средь гостей носят, деньги собирают, мусору туда добавляют. Этот горшок бьют об пол, мусор с деньгами раскидывают ногами, устраивая пляски. Затем невесту заставляют пол мести, деньги и мусор собирать и смотрят: чисто ли подмела, не слепая ли невеста. И много других сцен. Но это когда свадьба будет. Кстати, когда она у вас будет? Мне же с народом подготовиться нужно. Это же для вас с Таней готовится свадебное представление.
  – Ты меня озадачил! Я же уволен и не работаю, – это во-первых, во-вторых, надо с Татьяной согласовать. А это… – загадка, пока не отгаданная.
  – Молчу, я вас не буду торопить, но хотелось бы подготовиться, да и лето кончится, а там – учёба.
Жду-с… Подскажете…
  – Ладно, Егор, подскажем. Спасибо за старания. Кажется, ты потрудился хорошо. Будет интересно.
  – Тогда я пойду, а ты ещё погостишь?
  – Не знаю. Нужно в городе  работу искать. На что-то жить.
  – Тогда до встречи! – они пожали друг другу руки и Егор ушел.
  Таня была дома, ждала Сашу накормить завтраком. Она быстро собрала на стол и ушла в спальню.
Скоро и он вошел к ним. Сережа был на руках у матери. Увидев чужого человека, испугался и прижался к её груди, а Таня ещё крепче прижала его к себе, словно боялась, что его могут у неё отнять. Она молча смотрела на Сашу и он не мог понять и объяснить её поведение: то ли идёт на поводу сына и прячет его от незнакомого дяди, то ли сама не хочет, чтобы Саша общался с ним. Но почему?.. Ему не хотелось поднимать сцену ревности и вообще обострять отношения в этой краткой встрече. Он только спросил:
  – У тебя ещё есть тяжелая работа, где нужна моя помощь, или мне уехать искать работу? Я уволен.
  – Езжай.  Я справлюсь. Привыкла всё сама делать. Спасибо за помощь.
  Душой она чувствовала, что должна его обогреть ласковым словом, или, хотя бы взглядом. Но что-то сдерживало её, какое-то странное чувство, что он чужой, не её. Что у него там своя, чужая ей среда, которую она не знает, и, потому боится; к которой его ревнует, боясь, что в этой среде она не сможет жить, приспособится, как приспособилась здесь, куда он переехать не может. И всё это разделяет их и делает чужими. Она боялась, что у неё могут отнять сына. Поэтому лучше если он будет далеко.
  Она смотрела на него с каким-то отчуждением, словно хотела, чтобы он быстрей уехал, но не могла этого сказать. Ни в глазах, ни в голосе, ни в неё мимике и движениях он не заметил её желания, попытки приблизить его к себе, одарить крошкою тепла и внимания, того, что он видел в прошлые посещения. Он был чужой! А Саша словно проглотил большую сухую и жесткую пилюлю, которая застряла в его горле и мешала говорить. Только и выговорил, как выдавил из горла:
  – Тогда я поеду… – с этим он и вышел из дома даже забыв проститься.      
  До автобуса он шел, не поднимая головы и не замечая ничего вокруг. На душе было тяжело. «Что-то моя деревня стала мне чужой, холодной, не приветливой. Нет тепла ни от своего дома, не от жены. В городе тоже плохо, когда нет работы. Но там есть друзья, с ними теплее и легче всё переносится легче, хотя с потерей работы друзей стало меньше, если честно – только Галина и есть самая близкая. Пожалуй, только одна  и спасает меня. Не будь её, я – сирота, и всё у меня сразу вывалится из рук. Нужно срочно искать работу, чтобы войти в нормальную жизнь. А Таня?.. Что с ней? Почему так холодно приняла? Что я не работаю, она узнала позже. Дело не в этом. А в чём?»
  Он пытался понять, что же произошло?- « Это было не просто невнимание, а какое-то отторжение. Может у неё есть другой и я третий лишний, или она так приревновала меня к городским женщинам, что считает уже чужим. Может, ревнует меня к сыну?  Вечно мужикам приходится разгадывать капризы женщин. А нормальная жизнь мужиков зависит от их поведения и настроения. Мужчина всегда ждёт тепла, доброй улыбки, привета и внимания со стороны женщины. Это их тянет к женщине, и, отсутствие такового, делает его несчастным. Уж лучше бы сказала, пусть и горькую  правду, но её легче перенести, чем неизвестность, принять правильные меры. Знать что... и отрезать, чтобы больше не гадать». Так думал Саша, уезжая чужим из своей родной деревни, от жены, от сына. «Что-то мне везде не везёт последнее время! Даже жить не хочется! Верно, говориться: горе в одиночку не ходит. Стоило уволиться и пошли невзгоды. Наверно это не просто подмеченная людьми случайность, а есть закон, которому вся наша жизнь подчиняется: уволили – лишили средств существования. А кому нужен человек без средств? Он даже в приятели никому не нужен. Что от него проку, если он экономический нуль, нуль он и во всём остальном, поскольку себя не может устроить. Люди, да и не только люди, и звери тянутся к сильному, ища покровительства и защиты, поэтому в стае есть вожак, и среди людей страх и услужение перед начальством. Будет ли это когда-либо изжито, если это закон природы? Правда, закон может быть отменён или устранён другим, более мощным законом, исходящим от большей силы, возможно от государства», – так размышлял Александр, сидя в автобусе. Он даже в окно не смотрел на знакомые с детства места, которые неузнаваемо изменились. Его не оставляла мысль, которая была сильнее и властнее всех других – это взаимоотношение мужчины и женщины. Он пытался понять, докопаться до корня этой темы: «Странно получается: дважды женат и обе жены живы и в здравии, а ухаживает третья – не жена. От неё получаю:  заботу, тепло и внимание – да саму жизнь! Если я негодный, не нужный для жизни человек, то, почему  живёт около меня эта третья женщина, которой я никакой экономической, да и прочей помощи не оказывал? Даже ласки и заботы не было. Что – это женская жалость, женские чувства? Как всё это следует понимать, чтобы жить с понятием, а не, а бы как, не понимая, что делаешь? Мужик – он что?.. – Грубое создание с притупленными чувствами, по сравнению с женскими; выполняющий просьбы и желания её. Это о себе – о мужике чётко выразился Маяковский: «… и, кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ни-чего не надо». Но это он, конечно, сгладил, – надо, очень нужно внимание женщины, нужны её просьбы, которые он хочет выполнять, чтобы заработать это внимание. А женщина – это клубок чувств, чувств во всём: запахах, вкусах, красках, взаимоотношениях и так далее. Чувств обострённых, которые ей владеют, подчас управляют ею. То, что женщина чувствует сильно, – мужчина может не чувствовать совсем, или чувствовать так слабо, что не придаст этому значения. Поэтому они часто не понимают друг друга. Из-за обостренных чувств женщина, в экстремальных ситуациях, теряется, под воздействием страха, и даже может упасть в обморок, тогда как, для мужчины – это нормальная ситуация, и он из неё спокойно осмысленно выйдет. Поэтому женщина за ним прячется, как за защитой, доверяясь полностью мужчине в сложных ситуациях. И в повседневной жизни чувствует себя более защищённой, спокойной. Хотя защиты-то, порой, никакой нет, но так устроено природой. То же самое у мужчин – забота о женщине, как о продолжателе рода, хотя не каждая таковой является. Так распорядилась природа, распространяя действие сразу на всех – без выбора. Хотя женщина с ребёнком, или мужчина сильный и смелый – ценятся выше остальных. Конечно, красота, ум, сила и другие положительные качества не сбрасываются со счётов, при выборе партнёра – это мы называем любовью, а вообще-то любовь – это фактор естественного отбора, заложенного в нас природой. Выбирается лучшее из того, что есть. А если этот выбор расширился? Вот тут и начинается измена – возникает конфликт. У женщины эти чувства сильнее. Ещё Л. Толстой подметил, что мужчина только предлагает себя, а выбор остаётся всегда за женщиной.         
А нужно ли конфликтовать? Конечно, измена не просто потеря желанного человека, а унижение и даже порой оскорбление второй половины. Всё так! Но известно же, что «силой милому не быть!» А кто желает жить с человеком, который на тебя косо смотрит. Заставить его фальшиво улыбаться? Нет – такая жизнь никому не нужна! Так стоит ли конфликтовать? Лучше разойтись «красиво», сохраняя нервы, здоровье и достоинство. И всё же?.. Что делать с детьми? Имущество можно делить, можно подарить. А детей?.. Вот тут-то и конфликт! И конфликт не между мужем и женой, а есть более важное и серьёзное – дети. Как они-то будут делить отца и мать. Они же воспринимают их как одно целое, не отрывное от них. Ломка семьи – это ломка их душ, характеров, взглядов на мир, на общество. Семья – это важная среда, воспитывающая будущего человека – члена нового общества. Об этом стоит думать, принимая решения, если ты – не испорченный до конца эгоист!
  С этими рассуждениями он и добрался до города и далее, до своего дома.
  Войдя в дом, он увидел кучу белья и занавесей, и среди них, стоящую в растерянности, Галину.
  – Саша?.. – удивлённо произнесла она. – Ты уже приехал?.. а я тебя не ждала. Что-то случилось?.. Уж не прогнали ли тебя?.. – Она смотрела на него широко открытыми глазами и словно замерла в одной вопросительной позе.
  – Да нет. Что со мной может случиться, – он даже попытался улыбнуться, чтобы развеять её сомнения.
  – Просто поспешил домой – надо искать работу.   
  – Искать работу можно и через три дня и через неделю: «Работа – не волк, в лес не убежит», – сказала она, с недоверием смотря на Сашу. – Ну да, что я сразу с расспросами?..  Ты, конечно, есть хочешь. Может тебя выставили, даже не покормив? Я сейчас… ты вот погладь пока бельё.
Саша сразу почувствовал тепло и заботу, и словно не было у него печали на душе. Она ушла куда-то вдаль, откуда уже не могла тревожить. Словно дуновением ветра смахнуло и унесло облако пыли, и сразу стало свежо и легко на душе. «Даже неожиданно странно, как всё сразу могло измениться».
Как влияние одной женщины, легко изменилось под влиянием другой. Одна женщина калечит, а другая, очень легко,  лечит», – подумал он. На душе стало приятно, появились силы и желание сражаться с судьбой, со всеми трудностями и заботами, словно их почти нет, всё идёт своим чередом и нужно только время, чтобы всё встало на своё место. Он взялся за утюг и работа «закипела». Скоро они вместе развешивали занавеси. Квартира сразу преобразилась, стала уютной и теплой для сердца. Они сели обедать. Галина села напротив Саши и заворожено долго смотрела в его глаза, словно хотела там прочитать то, что им было не высказано.
  Не поев почти ничего, она спросила: « Ну… жду, рассказывай».
  – А что рассказывать-то? Приехал… уехал…
  – Вот всё и рассказывай. Как встретились: обнимались, целовались? Повисла у тебя на шее?
  – Да нет. Она сажала свеклу – рассаду. Руки были грязные. Мы  даже не поздоровались.
  – Что воды нигде не было, наверно поливала рассаду? 
  – Да нет. Стояла бадья с водой. Может вода холодная, может, время мыть руки не пришло?   
  – А на лице-то что?  Рада была?
  – Да нет, – снова повторил Саша. – Скорее недоумение от нежданного визита.
  – Всё только – да нет, да нет. Что тебя, как упрямого козла на верёвке, тащить надо. Рассказывай, как всё было. Конечно, нет, не в этом дело, не вода холодная и руки грязные, душа у неё к тебе холодная, сердце остыло, поэтому и встретила холодно. Ну а дальше-то что? – пытала Галина. 
  – Дальше я взял заступ и стал копать землю, ту, что не вскопана. 
  – Ну! Что дальше?.. – уже в требовательном тоне настаивала Галина.
  Саше стало даже немного смешно, что она допытывается от него, как законная ревнивая жена.
  –  Дальше пришёл Егор, и копать стали вместе. Но он принёс свою тетрадь с рассказом «Сельская свадьба» и стал просить, чтобы я прочитал. Поэтому копать он стал один, а я читал, сидя на лавочке. Татьяна всё посадила и ушла домой, а мы до темноты были на улице. Когда совсем стемнело, пошли в дом, Татьяна подала нам ужин и ушла спать.
  – Ушла спать!? Даже не выпроводив Егора и не дождавшись тебя!?
  – А чего меня ждать? Мы с Егором обсуждали рассказ до полуночи, а потом он ушел домой, а я продолжал читать, наверно часов до двух, если не дольше, пока не стал дремать. Хотелось дочитать до конца, чтоб с Егором о нём можно было беседовать. Я понимал, что он очень ждёт, что я скажу. А днём, возможно, опять будет работа, читать некогда.
  – Ты жену на второе место  к себе в очередь поставил? Такие вы мужики – пни неотёсанные! – со вздохом подметила Галина.
  – Да, хотела ли она со мной спать? Когда я вошел в светёлку и хотел лечь, мне уготовлена была только короткая кроватка Сережи, а Серёжу она взяла к себе на кровать. Я не стал их будить и ушел спать в квартиру матери. А утром сказал ей, что  уволен, и, нужно ехать искать работу. Она отнеслась с пониманием,  спокойно сказала: «Езжай, мы справимся и одни. Я привыкла сама справляться…». 
  – Конечно – с пониманием?.. Вас обоих понять невозможно, с положительной стороны. Нет в вас ни мужа не жены. Так… что-то непонятное. Дальше не рассказывай – поняла, почему рано приехал.
  Она скорбно посмотрела на него, и в глазах появилось чувство материнской жалость. Она встала со стула и ушла в другую комнату. Саша остался один обдумывать случившийся разговор.
  Через некоторое время она вернулась. Глаза были красные и ещё сырые.
  – Ладно, Саша, время рассудит. Может всё устроится положительно. У вас сын. Он должен помочь …
Дай я тебя обниму и поцелую. Жаль мне тебя невезучего!
  Она обняла его, как обнимает мать сына, вернувшегося из далёкого трудного, рискованного похода; поцеловала, вытерла на его лице влагу от своих мокрых  щёк, и отошла.
  – Прожили мы с тобой большую жизнь, и вся она кажется теперь большой ошибкой. Вернуть бы всё назад, да что теперь говорить, время не возвращается? Нас сдерживает мораль и сознание, а другие, – как собака на сене…  И то, и то – плохо. Прожили жизнь, а правду жизни так и не познали, да и можно ли познать её на нас двоих?   
                Поиск работы    
  На следующий день Саша пошел искать работу. Ему по-прежнему не давала покоя мысль: «Надо продолжить начатое дело с очками, а там хоть дворником – пыль гонять». Опираясь на эту мысль, он решил пойти в мединститут, где училась Катерина. «Очки – арсенал медицинского оборудования, или инструмент. Как хочешь, назови, но нужен он врачам для помощи людям», – с такими рассуждениями он и пришел к ректору института.
  Ректор, уже не молодой, средних лет, с опытом работы, с уже редеющими волосами на голове, солидный мужчина, принял его доброжелательно в своём просторном кабинете, где, вероятно проходили и совещания. Он усадил пришельца рядом со своим столом и наверно уже сумел оценить своим внимательным взглядом.
  – Слушаю Вас, – спокойно спросил он Сашу.
  – Я работаю над очками для слепых и хотел бы воспользоваться вашей оснащённой лабораторией и знаниями ваших преподавателей, чтобы довести прибор до совершенства. Не могли бы Вы взять меня на работу? Сейчас я нигде не работаю, конечно, нужно на что то жить.
  – Говорите, что делаете очки для слабовидящих, – поправил его ректор. – Что же в них можно ещё совершенствовать? Разве что заушные держатели, или откидные стёкла. Но и это  уже есть.
  – Нет. Очки для совершенно слепых.
  – Зачем же слепому очки, если он ничего не видит? Я что-то не пойму, поясните.
  – Вместо собственных, невидящих глаз, можно использовать глаза зрячего человека, собаки, или кинокамеры. Важно иметь исправный зрительный центр в голове, который будет воспринимать зрительные сигналы, как от своих глаз.
«Это, что-то из области фантастики, – подумал ректор. – Уж не страдает ли он навязчивой идеей. Может рекомендовать ему полечиться? Понаблюдаю его в нашем разговоре».
  – Какую же роль в этом Вы отводите нашему институту? – спросил он Александра.
  – Я хотел бы работать в вашей лаборатории над доработкой прибора, и испытанием его на людях. 
  – Какое у Вас образование? Кто вы по профессии?
  «Слава богу, – подумал Александр, – заинтересовался профессией, значит, мыслит взять».
  – Высшее техническое, наш станкостроительный институт. Профессия: инженер конструктор.
  – Инженер конструктор – это хорошо. Но, чтобы проводить эксперименты на людях нужно медицинское образование, а у вас только техническое.
  – Но я надеюсь на помощь ваших преподавателей. Они-то имеют на это право?
  – Они, конечно имеют право, но не бесплатно. Как привязать их к Вашей работе и на долго ли? Вот вопрос? – ректор немного подумал и, с какой-то вялой физиономией, не глядя Александру в глаза, пояснил:
  – В нашем штатном расписании все должности с медицинским образованием, кроме вахтёров и дворников, а у Вас его нет. С меня требуют, чтобы и они были с медицинским стажем работ.
  – Простите, зачем же дворника с медицинским стажем?.. – Саша хотел посмеяться, но постеснялся.
  – Вам наверно смешно, поскольку спрашиваете? Я бы тоже посмеялся, если бы не было так грустно. К  медицинскому, да и учительскому жалованию необходим приработок, иначе все уйдут в частный сектор, или вымрут, как ископаемые животные. Их и сейчас не хватает, хотя каждый год, только для своей области, институт выпускает громадное количество врачей, а они исчезают. Помните частушку: « У Пахома два диплома: ветврача и агронома, а работает Пахом  – в магазине гастроном…» – Взять Вас читать лекции по медицинской аппаратуре. Сможете ли?..
  – Нет, на это я пока не готов, но кто-то разрабатывает и делает медицинские приборы?
«Кажется, мыслит он логично и в лечении не нуждается, но предложение его выходит за рамки медицинских возможностей. Он просто не знает медицины», – решил ректор.
  – К сожалению, у нас такой кафедры нет, – сказал он. – Это только в Москве. Поэтому помочь Вам не могу. Сами понимаете как у нас с законами и с финансами – остаточный принцип, который государству обходиться  накладно. Мы выпускаем продукцию – врачей, а работать некому – их нет.
  Ректор поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. Они простились и вместе вышли из кабинета. Он долго ещё смотрел в окно на удаляющегося «Кулибина» и пытался понять, что это: фантазия или бред больного?   

    Шли экзамены. Присутствуя на одном из них, ректор услышал от студентки, словно продолжение того разговора, что был недавно в его кабинете, о получении зрительного и слухового сигнала от собаки и человека. С записью их на компьютер, с последующим воспроизведением их компьютером. «Что такое? – подумал он, – Уж не кажется ли это мне? – он даже больно ущипнул себя за ухо. – В моём институте уже проводятся  такие работы студентами, а я считаю их бредовыми идеями».
  Ему стало даже стыдно перед самим собой.  Он вышел с экзаменов и направился в лабораторию к заведующему. Внутренности его негодовали. Как так? Он считал, что его студенты могут только что-то списать с учебника. А тут исследовательские работы, о которых он даже не знает.
   Встретив заведующего, он даже забыл поздороваться и сходу начал:
  – Сейчас я был на экзамене, и, одна студентка рассказала о записи световых сигналов с головного мозга   на компьютер. Вы можете мне рассказать о работе студентки?
  – Это вы наверно говорите о работе Кати? Да, интересная работа. Меня она тоже удивила и захватила. Мы с ней и несколькими студентами проводили эти эксперименты. Удивительное дело.  Проделывали сначала на её собачке, а потом  она и студенты пробовали на себе. Она говорила, что кто-то ей даёт задание, кажется знакомый её матери, который работает над созданием очков для слепых. Он давал ей прибор, с помощью которого сигналы, снятые с головы собаки, а потом и с головы Кати и студентов, зажигали на экране компьютера тот цвет, который видел студент, или собака.
  – И вы всё это видели своими глазами? – с удивлением спросил ректор.
  – Да, как вижу Вас сейчас.
  – Прибор?!.. – только и произнёс ректор, покидая лабораторию. 
  Проходя мимо студенток, толпящихся в коридоре около двери аудитории, где заседала экзаменационная комиссия, он попросил немедленно найти Екатерину, чтобы она пришла к нему в кабинет со своей дипломной работой. 
  – Вы меня вызывали? – робко спросила Катя, заглядывая в слегка открытую дверь директорского кабинета, думая при этом: «Может девчата пошутили?»
  – Да, вызывал. Заходите. У меня появился интерес к вашей работе. Говорят, что Вы, работая над дипломной работой, выполняли чьё-то задание. Чьё?
  У Кати задрожали колени и по спине забегали мурашки, на лице появился испуг. «Это провал!..» – подумала она.
  – Да Вы напрасно испугались, – заметив  испуг, поспешил успокоить ректор. – Меня просто интересует суть работы, и я хотел бы познакомиться с этим человеком и с его прибором. Возможно, нашему институту нужно помочь ему, чтобы он не Вас просил, а мы ему предложили совместную работу. 
У Кати отлегло от сердца, но, всё же осталась настороженность. 
  – Его сейчас нет. Он уехал в Москву. Когда вернётся и вернётся ли, я не знаю. Он хотел устроиться на работу, так как он сейчас не работает. Так мне сказала мама.
  – Хорошо. Я подожду, а Вас попрошу, как только он вернётся – передайте ему мою просьбу встретиться с ним, или сообщите мне о его приезде. Договорились?..
  – Хорошо. Я выполню Вашу просьбу.
  – Ну, вот и лады. А Вы желаете продолжить эту работу?
  – Мне Александр Николаевич рекомендовал заняться выращиванием искусственных клеток, особенно просил уделить больше внимания на клетки мозга. Буду собирать, и изучать связанный с этим материал. Когда буду готова, – думаю поступить в аспирантуру для доработки.
  – Молодец! Я верю, у Вас всё получится! Можете идти. Вы просто умница. Жаль, что поздно мы это заметили, а заметил Вас кто-то другой. Но это тоже замечательно!
   После ухода студентки, он ещё долго обдумывал всё происшедшее: «Я, как недоучка – скептик, увидел в человеке всего лишь фантазёра, больного навязчивыми идеями, а это,  возможно, большой специалист, если не выдающийся учёный. А я даже хотел лечить его от бредовых идей, как когда-то схоласты и скептики не поверили Галилею, сказавшему, что земля вертится. А в его задумке что-то есть. Зав. лаборатории утверждает, что на экране появлялся тот цвет, который видел глаз человека.  А если бы в нашем институте был создан этот чудесный прибор, – это была бы сенсация. Институт сразу получил бы другую степень: университета, или академии. Даже работа Екатерины заслуживает серьёзного внимания, но без прибора её не опубликуешь. Всё дело в нём! А автор может устроиться в Московский институт и туда уйдёт эта слава. Как жаль! Сколько я теряю из своих рук тёпленького материала?»
  Он, вопреки медицине, грыз на своих пальцах ногти, кусал губы, тёр лоб и чесал затылок. Но ничего придумать, чтобы вернуть упущенное, не смог. Он думал: «А что я ему предложу, если даже он вернётся? Его надо брать на работу ради зарплаты. Кем? Уволить часть технического персонала, и на эти деньги взять его? Это же судебное дело: превышение служебных полномочий. Поймёт ли суд, что это ради общественной пользы?
               
                Москва.
« …Так вот она какая: большая, пребольшая…  красавица Москва»,– вспомнил Саша слова песни, вступая на перрону московского вокзала. Давно он не был в Москве. С тех пор она заметно изменилась, приоделась новыми красивыми зданьями, обильем громадных световых реклам, обилием богато одетого народа и машин. Полная противоположность нашему селу с полями, зарастающими бурьяном и кустарником,  бедным, подчас безработным людом, и редкими тракторами на полях. 
  Словно она впитывала из сел, из всего государства соки в себя, за счёт их полнела, хорошела, наряжалась. «Какая жестокая несправедливость!» – подумал он.
  На фасаде главного здания вокзала плакат, приветствующий гостей большего  научного форума по медицине. «Вероятно это тот форум, к которому так серьёзно готовился профессор», – вспомнилось Александру.
  «А не начать ли и мне посещение Москвы с медицинской академии? Рассказать о своём приборе и достижениях. У меня же тоже сенсационная работа. Может, разрешат присутствовать на форуме. Интересно было бы послушать выступление профессора, да и других светил, на этом знаменательном форуме. Могу рассказать и о своих успехах, если пожелают», – подумал он.
  С этими мыслями и направился в Академию медицинских наук. Попасть он сумел только к секретарю. Она пояснила, что всё руководство занимается подготовкой к форуму, и приём посетителей возможен будет только после форума. Кто-то занимается вопросом расселения гостей по гостиницам, кто-то обустройством конференц-зала: звуком, кабинами для переводчиков с иностранных языков, буфетами, столовыми, туристическими маршрутами и так далее. В общем, все заняты.
  – А что Вам нужно? – поинтересовалась она.
  – Я работаю над медицинским прибором, и хотел бы здесь в Академии завершить эту работу, испытать и подготовить к выпуску.
  Секретарь с вопросом  и недоумением посмотрела на пришельца.
У нас же учебное заведение. Я думала, Вы, принесли документы для поступления в Академию.
Если поступать учиться, то надо: копии диплома  мединститута, паспорта, врачебной справки. Всё вы можете увидеть в коридоре на доске объявлений. Вы где кончали мединститут?
  – Я его не кончал. У меня техническое образование.
  – Но у нас требуется обязательно медицинское …
  – Но я хотел получить здесь работу и заниматься прибором.
  – У Вас есть московская прописка?
  – К сожалению и её нет.
  – Но без Московской прописки Вас нигде не возьмут на работу.
  – Наступила  пауза размышления. Саша вспомнил, как в город приехали деревенские ребята, без городской прописки. Теперь он, как парнишки из деревни, выслушивает тот же разговор.
  – Вам лучше обратиться  в мединститут, – нарушила паузу секретарь, – там есть кафедра медицинских приборов и протезирования. Возможно, они Вам помогут. Это здесь, недалеко, всего три остановки на метро. Выйдите и ещё пройти направо примерно с километр. Там спросите…
  Она дала адрес, и, они распрощались. Саша хотел задать вопрос о посещении форума, но говорить об этом с секретарём счёл бесполезным.
  Выйдя из здания академии с чувством неудовлетворённости, он как-то всем телом ощутил, что он здесь лишний, вроде приблудной собаки. Мимо его проходили люди, не замечая его, и ему казалось, что закричи он сейчас караул, его никто не услышат и не обратят внимания. Все заняты сами собой. 
               
                Бродячие музыканты               
  Но вот он подошел к метро. Возле станции он увидел толпу людей слушающих песню. На аккордеоне играл и пел крепкий рослый довольно молодой детина: «Здравствуй, моя Мурка, здравствуй дорогая, …» услышал Саша дворовую блатную песню своего детства, ранее запрещённую официальными властями. Он подошел послушать.  Рядом с сидящим аккордеонистом он увидел ещё, играющего на скрипке мужчину, несколько уже в плечах, чем  его товарищ, но тоже крепкого,  лет сорока пяти.
«Бродячие музыканты, – решил он, – зарабатывают себе на хлеб. В деревню бы вас, землю пахать, было бы больше пользы».
 Но тут же он увидел третьего, ходячего с шапкой по кругу, а в шапке лежали не копейки, а крупные бумажки.  Подойдя, к стоящему рядом с ним мужчине, он спросил:
  – Нравится песня?.. Нужно заплатить. Хорошо заплатишь – исполнят, что закажешь.
  – У меня нет денег, – ответил мужчина.
  – Вася,– обратился он к своему подельнику, незаметно стоящего тут же, – помоги этому  слушающему найти деньги, он их не знает где найти.
  Вася взял его под руку, сказав: «Отойдём в сторонку», и повел. Но мужчина стал упираться. Полицейский, дежуривший у  метро, сразу скрылся за дверью. Саша решил заступиться:
  – Почему Вы его тащите, если он не хочет?
  – А, ты, кажется, тоже наш должник? Слушать желаешь, а платить не хочешь?
  –  Я только подошел…
  – Да, ты, с утра здесь обиваешься, – с хищным выражением лица, обещающего только большие неприятности, сунул свою опухшую небритую морду к самому лицу Саши, собирающий. 
   Не знаю чем бы всё кончилось, если бы вдруг, и музыканты, и их приспешники не скрылись в толпе, увидев патрульную полицейскую машину. Верно, кто-то вызвал её. Возможно тот полицейский, который дежурил у двери. Может это отработанный приём работы полиции, никого не задерживать, а лишь спугнуть. Ибо все нарушители давно известны, нужно избежать лишнего шума.
Саша с мужчиной поспешили скрыться в метро.
  – Стоя в вагоне метро, Саша слышал, как сердце его сильно бьётся, а мозги взбудоражены происшедшим событием: «Как же тут люди живут?» И тут он вспомнил рассказ Ильи, о его драче и избиении  в самой милиции его родного города, который он считает тихим и мирным. Вероятно, и здесь люди приспособились к этой жизни: жить, не замечая никого и ничего вокруг, ни во что не ввязываться.
  – Спасибо друг! Выручил меня! Давай знакомиться, – обратился к нему  спасённый мужчина. Он стоял рядом  и протянул уже руку, – Николай.
Александр принял его руку, – Саша.
  – Москвич?.. – спросил Николай.
  – Нет. Приезжий.
  – Я тоже приезжий.  Мне надо тебя отблагодарить. Пойдем в ресторан, посидим, поговорим.
  – Для ресторана у меня нет ни денег, не времени.
  – Расходы я беру на себя. Должен тебя угостить.
  Саша с улыбкой посмотрел на Николая.
  – Ты же сказал, что у тебя нет денег.
  Николай дружески улыбнулся, сказав:
  – Для наглецов  и бандюг – нет, а для хороших людей найдём. По правде говоря, не богат, но такой случай!.. По-русски – последнюю рубашку должен отдать!.. 
  – Я сейчас выхожу, – сказал Саша.
  – Выходим вместе.
  Они вышли из метро и Саша остановился, чтобы проститься с Николаем.
  – Я направо, нужно найти мединститут.
  – А как же с рестораном? – спросил Николай.
  – Береги свои деньги. Они ещё пригодятся. Москва деньги любит.
  – Ну, хотя бы в буфет…
  – В буфет?..  в буфет, пожалуй, можно. Совсем забыл, что сегодня не завтракал. 
 Они пошли в буфет, стали читать меню на стенке.
  – О, блинчики с яйцом, – заметил Николай, – берём?..
  – Нет. Я возьму пирожок с капустой и стакан кофе с молоком.
  – Вас понял. Идите за столик, я всё доставлю.
  Когда всё уже стояло на столе, и, они приступили к трапезе, Николай спросил:
  – А почему Вы отказались от блинчиков? Очень вкусные и не дорогие, по сравнению с другими блюдами.
 Саша хотел было улыбнуться, но получилось что-то кислое на его лице. Он вспомнил блинчики с яйцом, подаренные ему когда-то в забегаловке «Голубой Дунай».
  – Понимаешь? – говоря метафорой, – когда-то сильно ожегся на них, и всю жизнь не могу вылечиться.
  – Понял: «Ожегся на молоке, а дуешься на корову».
  – Пожалуй, наоборот: забодала корова, а сержусь на молоко. Так будет ближе к истине.
  – Да. Корова только с виду мила и без норова, а выпустит рога – не захочешь творога. Лучше брать комолую и без норовую.
  Они оба весело засмеялись шутке с намёком.
  Саша достал деньги, чтобы рассчитаться, но товарищ их не взял.
  – Ну, тогда спасибо за угощение.
  – Я Вам даю свой адрес, и жду в гости как хорошего друга,– сказал Николай. – Хороший ты мужик – надёжный. С тобой я пошел бы в разведку! А, пока приглашаю тебя на рыбалку, на наше замечательное озеро! Приезжай ко мне. У меня прекрасная дача на берегу красивейшего озера, лодка. Природа чудесная – снимает любую усталость.
  – Это мне сейчас, пожалуй, нужнее больше всего, но пока только в мечтах. Надо протолкнуть одно важное дело.
  – Что может быть важнее отдыха во имя здоровья?
  – Работаю над прибором, улучшающим жизнь слепых.
  – Ты ещё и изобретатель? Изобретать у нас самое место: лесная тишь, озёрная гладь и божья благодать! Жду. Пиши. Встречу как родного человека. Нужное дело делаешь: людям хочешь помочь. Поэтому и тебе нужно помогать.
  – А Вы кто по профессии? – поинтересовался Саша.
  – Я простой строитель. Дома людям строю.
  – Дело тоже очень нужное.
  – Вот и я так считаю.
  – Я тоже строитель, только не домов, а станков на заводе.
  – О! Да у нас ещё и общая профессия – строитель. Будет о чём поговорить. Создадим свой тендем изобретателей – строителей. Очень жду! Пиши, приезжай. А сейчас мне тоже нужно по своим делам.
  – По делам? А Вы говорили, что нет ничего прекраснее отдыха, – поймал его на слове Саша. – Я думаю, что Вы согласитесь со мной: отдых хорош после тяжелой работы вызвавшей усталость. Вот Вы уехали от вашего прекрасного места отдыха, которое так красиво и возвышенно описали. Почему же уехали?
  – Но нельзя же всё время отдыхать. В этом случае сам отдых покажется тяжелой работой, и захочется отдохнуть от отдыха, занявшись полезным интересным трудом.
  – Ну вот. Вы оказывается тоже философ, как и я.
  И они оба добродушно и весело рассмеялись.
  – Нам будет о чём поговорить – пофилософствовать. Обязательно приеду, – заверил Саша. – Ладно. Пошли отсюда.
Они вышли на улицу. День был прекрасный. Солнышко, как на заказ, светило и грело по-летнему.
  –  Давай прощаться.  Ну, так обещаешь приехать? 
  – Обещаю! Обязательно приеду, – ещё раз заверил Саша.
  – Ну и отлично! Жду! До свидания!
Они простились сначала за руку, потом подтянулись друг к другу и, плотно прижавшись – обнялись.
 
                Мединститут
  Саша шел в мединститут, уже не на что не надеясь. На работу его нигде не возьмут, так как нет Московской прописки. Но настроение его было приподнято неожиданной приятной встречей.
  – Плохо я о Москве думал, что здесь только чёрствые москвичи – самолюбцы. Оказывается здесь вся наша страна, а москвичей  – малая кучка и та либо работает, либо дома сидит, а на улице приезжие.
  В институте шел приём заявлений от поступающих абитуриентов. Он был принят председателем приёмной комиссии. Главное руководство было в отпуске. Председатель уважительно предложил ему место и поинтересовался целью визита.
  – Мне сказали, что у Вас есть кафедра медицинской техники, – осведомился Александр.
  – Да, есть такая кафедра, – председатель вопросительно посмотрел на пришельца. – Вы за кого-то хлопочите?
  – Нет, я хлопочу сам за себя.
 Председателя это изрядно удивило.
  – Простите, но у вас уже солидный возраст. К нам поступают со школы. На эту кафедру мало желающих, поэтому для мужского пола у нас даны привилегии приёма. Вас это интересует?
  – Нет. Я хотел бы у вас доработать мной разработанный медицинский прибор.
  – Вы разработали прибор? Каково же его назначение?
  – Прибор предназначен для получения сигналов мозга. С помощью его я хочу сначала создать очки для слепых, а затем, продолжить работы на мозге академика Павлова и его последователя – Сеченова.
  – Как я понял, Вы, хотите у нас работать над созданием своего прибора?
  – Вы правильно поняли.
  – Но, Вы, не оговорились: «очки для слепых?»
  – Да. Для совершенно слепых.
  – Зачем же им очки, если глаза совсем не видят?
  – Мне неудобно вам объяснять, что видят не глаза, а мозг. На мозг я и хочу воздействовать. И не только в зрительном диапазоне, но и в слуховом. И вообще хочу работать с сигналами мозга.   
 А что вам мешает закончить эту работу не у нас. Мы изучаем со студентами уже созданные приборы. Правда есть и свои разработки, но вам лучше обратиться в Академию.
  Я только что от них иду. Они берут только с медицинским образованием, а у меня его нет.
  – Но получение сигналов мозга, не наша прерогатива, хотя мы этому учим, но сами не разрабатываем.
У нас уже есть подобная аппаратура. Может, вы, создаёте то, что уже создано?
  – Может быть. Хотел бы познакомиться с вашей аппаратурой, если  это возможно?
  Председателя  это заинтересовало.
  – Возможно, – сказал он. – Пойдёмте, я провожу Вас в нашу аппаратную. Там должен быть заведующий.
  Заведующий оказался на месте. Председатель познакомил его с Сашей.
  – Вот привел к вам изобретателя прибора для работы с мозгом. Он желает познакомиться с вашим прибором, чтобы сравнить работу нашего прибора и своего. Если возможно, окажите ему в этом содействие.   
  – Изобретатель прибора?!.. Это интересно. Только сейчас нет студентов, на ком будем проверять?
  – А, давайте на мне и проверим. Вместо студента я могу служить подопытной мышкой? – предложил Александр.
  – А, не боитесь?
  – Но, я же не в гестапо и не в Америке на электрическом стуле, а в мединституте. К тому же были  подобные испытания на студентах. Почему же я должен бояться?
 – В таком случае – садитесь, буду ставить вам на голову датчики.
  Он одел на Александра шапочку с датчиками и включил прибор. Экран монитора загорелся. По множеству каких-то нитей с узелками, побежали  тысячи маленьких огоньков.
  – Что это? – спросил Александр.
  – Это то, что Вы хотели видеть. Ваши нейроны и связующие их нервы. Огни – сигналы мозга.
  – И Вы в них что-то понимаете?
  – Пытаемся понять, но это загадочней древних письменности на камнях. Там они, хотя бы не движутся, а здесь картинка мгновенно меняется.
  – Да! Задача! Вы говорите, что это сигналы мозга?..
  Саша стал двигать под столом ступней ноги и смотреть изменения картинки экрана. Но среди бегающих огней не мог что-то выделить. Тогда он стал вести стопой очень медленно и с сильным напряжением. Он заметил, что в нескольких местах появились слабо изменяющиеся светлячки, среди множества бегущих огней. Он попробовал следить только за одним, останавливал и снова двигал ногой.
Своим опытным глазом он заметил эти изменения. «Ну и что? – подумал он, – что мне это даёт? Ровным счётом ничего».
  – Ладно. Я нагляделся на бегущие «огни большого города». Действительно, по ним о жизни города можно сказать лишь одно – город живёт. Больше ничего не определишь: кто едет, куда  и зачем.
У меня несколько другая система, но её нужно доработать.      
  – В чем же заключается работа Вашего прибора? – поинтересовался председатель комиссии.
  – Я взял за основу учение Павлова и Сеченова о рефлексах. Прибор задаёт мозгу сигнал, и должен получить чёткий ответ, – рефлекторно.
  – И Вы можете это продемонстрировать? 
  – Да, конечно. Только на ком будем испытывать?
  – На живых людях я не могу это позволить, – сказал председатель. – Тем более, что у вас нет медицинского образования, а рисковать я не намерен.
  – А на мёртвых? – спросил Саша.
  – Как на мёртвых? Павлов и Сеченов делали работы на живых собаках. А у мертвых… – какие рефлексы? К  Вашему сведенью:  мозг умирает первым.
  – Я это помню со школы.
  Председатель и заведующий, выкатив глаза, смотрели на Александра, онемев от услышанного.
Наконец заведующий, словно очнувшись от гипноза, рассмеялся.  – Да он шутит…
А председатель, продолжая смотреть, вылупив глаза, подумал: «Он больной шизофренией. Нужно ему предложить полечиться у психиатра».
  – Послушай, шутник. У нас, кстати, есть покойник, – сказал заведующий. – Может, покажешь нам свои фокусы на мёртвых, вдруг они оживут.
  Он хотел услышать отказ, но, к удивлению их обоих, Александр согласился, чем ещё больше удивил их.
  – Вы сейчас скажете, что прибор забыли дома?
  – Да нет. Он здесь в кармане,  – Саша достал небольшую коробочку.– Вот он.
  Заведующий всё ещё воспринимал происходящее, как шутку, а у председателя от страха  свело скулу и дрожь начала с ног подниматься по всему телу.  Он чувствовал, что его мозги начинают ёрзать, и если бы черепная коробка не была монолитной, все её части пришли бы в движение.
  – Тогда пошли в морг, – предложил заведующий, не скрывая ехидной улыбки по случаю вывести чудака на чистую воду и посмеяться над его предложением.
  По дороге Саша вспомнил, что сигнал-то должен быть известный покойнику, иначе он не даст на него реакции, и фокус его провалится с треском. Но отступать было поздно. Надо срочно что-то придумать общее для всех людей. «Пожалуй я вызову испуг: На человека бросилась злая собака», – решил он.   
  В морге было холодно, как в подземельном склепе. Даже лампочка еле светила. Вероятно, взяли самой маленькой мощности, чтобы не нагревать комнату. Вся эта обстановка уже вызывала могильный страх с жуткими ощущениями, даже без наличия покойника, а тут он: молодая женщина, вероятно, привезённая для судебной экспертизы, к независимым экспертам. В такой обстановке находиться долго не хотелось. Саша быстро подключил прибор к своей голове и к голове покойника.
  – Внимание, начинаем! – сказал Саша, и, что есть силы, крикнул:  – Собака!!! 
  От неожиданности, находясь в напряжении, председатель и заведующий разом присели.
  – О-ой! – вскрикнула мёртвая, глаз её широко открылись, и  было отчётливо видно, что она резко произвела движения коленями ног, словно переступила или подпрыгнула.  Это был ужас, в который страшно поверить. Ещё не очнувшись от шока, скорей машинально, и председатель, и заведующий бросились к покойнице щупать пульс. Заведующий искал его на шее, а председатель на бедре. Но пульса не было!
  – Это ужасно, – проговорил председатель, – пошли отсюда.   
  Когда они пришли в приборный зал, сердца у всех страшно колотились, мозги напряженно работали, ища ответ. Для самого создателя прибора всё произошедшее было страшной неожиданностью. Он понял лишь одно – прибор сработал. Участвующие в эксперименте, широко открыв глаза, вопросительно смотрели на него, ожидая объяснения. Саша начинал отходить от шока и искал ответ в своей кладовой мозга.
  – Как Вы объясните такое поведение покойника, виноват, не покойника, а действия вашего прибора? – спросил заведующий лабораторией. Что, Ваш прибор способен оживлять покойников?
Саша посмотрел на испуганные глаза собеседников. Ему было неудобно перед преподавателями медицинского института выступать в качестве учителя, и он осторожно спросил председателя приёмной комиссии: «Вы, кто по специальности?»
  – Уролог.
  – Жаль, что не  невролог. А то лучше бы меня всё объяснили. Что вы заметили в эксперименте?
  – Мертвец  испугался и произвёл спасательные движения. Я, даже ощутил, что простыня оказалась мокрой. Произошло сокращение мышц мочевого пузыря. Но пульса не было.
– Так что же мне вам объяснять? Может рассказать, как итальянец Гальвани заставлял сокращаться лапку лягушки с помощью электрического тока. Вы лучше меня знаете, как медицина выводит из клинической смерти людей?   
  – Из клинической смерти выводим с помощью электрического разряда,– пояснил заведующий.   
  – Но то… на ещё живом человеке.
  – Как на живом? Зачем же его оживлять, если он живой?
  – Ну, клиническая смерть, – это ещё не сама смерть. Но я Вас понял. Не понятно откуда взялся этот импульс у покойника, заставивший сокращаться мышцы. 
  – Вот в этом и – суть прибора. Я, своим мозгом через прибор воздействовал на мозг умершей, и в памяти её отыскалась ответная реакция, которая была в её копилке памяти. Она была прочитана моим мозгом и он выдал сигнал, под действием которого и произошло движение мышц. Вероятно, это подействовало и на сердце, и оно тоже получило импульс, но кровь уже свернулась.
  – Если бы женщина была в клинической смерти – могла бы ожить? – заключил заведующий.
  – Возможно, – подтвердил Саша.
  – Тогда его уже можно использовать без доработки?
  – Я бы с этим не спешил, так как в этот момент получил сильный  стресс в своём мозгу.
  – Это очень интересно. Ваш прибор, как Вы говорите, может быть использован довольно широко. Что, Вы, хотите с прибором делать дальше? Не пугать же людей, как напугали нас.
  –Я хочу сделать из него очки для слепых и работать с памятью мозга, чтобы с помощью мозга управлять станками  и не только ими. Его способности выше всех имеющихся электронных. Эта огромная кладовая памяти нужна везде.
  – Я даже не могу это представить, – сказал заведующий, – а хотел взяться его доработать. Но Вам нужно делать это только самому.
 – Но его нельзя взять на работу:  у него нет Московской прописки, – пояснил председатель. – И даже с пропиской не можем взять, нет медицинского образования, да и вакансии у нас нет, а ему нужна квартира и зарплата, он из другого города.
  – Да. Печальный случай. Иностранные фирмы, таких, не бросают, а подбирают, и дают все привилегии. Наши могут только: подешевле купить – подороже продать. Построили общество торгашей, а не производителей. Можем ли мы вылезти из этой ямы, если не изменить строй с рыночного, с засильем ничего не производящих торгашей, на промышленный, где торгашей превратить в производителей полезной продукции для  народа,– полезный всем. Сначала нужно научиться производить, чтобы было чем торговать, а потом и торгашей плодить. Да нужно ли их плодить, они сами родятся. Государственные продавцы дерьмо в красивую упаковку прятать не будут – наживы нет. А все деньги от людей через торговлю изымаются. Сколько теряет государство дохода,  на который можно содержать и  плодить рабочих, изобретателей и учёных? Нужно, чтоб у государства был тугой кошелёк, а не у частника.  Без смены строя это не сделаем. Что?.. опять революция? Как эти эксперименты с революциями надоели. Ленин делал революцию продуманно и государство стало могучим, а что хотел Ельцин, когда в голове пусто.
  Прежде чем что-то делать, нужно продумав всё до мелочей.
  Заведующий ещё подумал и сказал:
  – Я обязательно расскажу о Вас ректору института. Он должен этим заинтересоваться и что-то придумать;  оставьте  ваши координаты, мы вам напишем.
  Саша написал свой адрес. Они простились, и Саша вышел на улицу.
   Солнце ослепило ему глаза, он приятно зажмурился, чтобы привыкнуть к свету, после тёмного морга и закрытой от света лаборатории. Тело его словно как ожило, словно воспрянуло из мёртвых, выпрямилось и, казалось, потянулось к живому свету, как тянется травинка, да и вся живая  растительность. Его несколько вдохновило то, что эксперимент с прибором удался, в него поверили и обещали поддержки. Он отошел от будоражащих  мыслей эксперимента и стал думать о дальнейших планах своего похода: «Нужно ещё сходить в Главк. Может, их сумею заинтересовать очками, и дадут деньги на разработку. А на заводе можно создать цех ширпотреба, пока не закончу с очками, а там и станками займусь. Кажется, появляются мысли управления с пульта, дежурным оператором, всеми станками завода с помощью живого мозга одного человека».
  С этими мыслями он пошел в Главк.
  А в мединституте продолжался обмен мнениями:
  – Ты действительно хочешь подключить ректора? – спросил уже довольно пожилой с убелённой головой, председатель, у ещё довольно молодого заведующего, загоревшегося новой идеей.
  – Почему Вы спрашиваете, разве у Вас есть сомнения?
  – Сомнения?..  Страх!.. Разве у тебя его не было?
  – Но это просто от неожиданности. Прибор, как уверяет автор, будет служить благом для народа: Очки для слепых, оживление умерших, управление мозгом.
  – Вот, вот – управление мозгом. Вот возьмёт он и будет управлять твоим мозгом, а может и мозгами всех людей. Куда захочет, туда и повернёт. Будет он « Властелин мира».
  – Как он это сделает? Датчики одеваются с разрешения человека. Управление ведётся по проводам.
  – Телефон тоже был по проводам, а теперь управляют спутниками на миллионы километров.
  – Это вы начитались детективных романов. Он же будет работать под нашим наблюдением. Я не увидел в его мыслях ничего коварного. Он, даже не задумываясь, дал свой адрес, доверился нам.
  – Адрес – ещё не место проживания. А наблюдать за ним лучше не нам, а кому это полагается. Лично я не желаю в этом участвовать, и тебе не советую. Лучше сообщить куда следует, чтобы от него отделаться, а то затаскают по кабинетам, как соучастников. Лучше, когда будет «наша хата с краю».
  – Но мы лишимся изобретателя, который несёт пользу народу.
  – Лучше лишиться его, чем самого себя, – заключил председатель и вышел из комнаты. 
   

                Вахтёрша
  В вестибюле Главка Александра задержал охранник и отправил к столу, где сидела уже не молодая, вероятно пенсионного возраста, женщина. Но, не смотря на возраст, её седые волосы были аккуратно прибраны, на губах не было помады, но лицо выглядело ухоженным, да и вся её одежда была не вызывающе красива, опрятна, даже чуть строга и подтянута, как и она сама. Глаза смотрели с каким-то строгим вниманием и доверием. От них даже исходила теплота, и – в то же время – серьёзность.   
  – Вы, к кому?.. – поинтересовалась она.
  – Я, хотел бы попасть к директору.
  – У, Вас, есть приглашение?
  – Нет.
  – А кто, Вы, по должности?      
  – Инженер станкостроительного завода.
 – Што же за важный вопрос у Вас, если сразу к директору Главка? Директор разговаривает с директорами  крупных заводов, а с директорами мелких заводов разговаривают его заместители. А Вы простой инженер. Вам следует все вопросы решать со своим директором, главным инженером, с мастерами, начальниками цехов. Надо соблюдать субординацию. Может,  у Вас вопрос большой важности, и решить его может только директор, тогда изложите его на бумаге, в нашем отделе его рассмотрят и, если действительно его может решить только директор, а не его заместители и помощники, Вас поставят на очередь приёма директором.
  Саше сразу, словно резануло ухо, слово «што». Вспомнилось, как, ещё в детской школе, учительница русского языка много раз поправляла его и других учеников: писать нужно «что», а говорить «што».
Вероятно тоже учительница, подумал он. Вероятно и пенсия учителей такая же маленькая, как и зарплата, – заставляет подрабатывать. 
  Женщина достала лист бумаги и авторучку.
  – Можете сесть за соседний столик.
  Саша взял предложенное, сел за столик и стал думать: «Что же писать? – думал он. – Снова про очки, которые были не поняты директором и Главным инженером завода? Поймут ли это здесь? Может только посмеются. Доказательств у меня пока нет, тем более отзывов об их работе. А что же ещё я могу написать? Что меня уволили незаконно? С этим должны разбираться прокуратура и суд. А мне нужен прибор. Попробую убедить в его важности не только для слепых и глухих, но и как доход для завода, с созданием цеха, типа – ширпотреб, а об увольнении только вскользь. Пообещать дальнейшую работу по усовершенствованию станков с управлением с пульта оператора».
  Когда он вернул свой исписанный листок женщине, она, вероятно по старой привычке, взялась за ручку, словно готовилась отмечать ошибки. Кое-где она что-то исправила, возможно, запятые на точку с запятой, и, внимательно прочитав, сказала:
  – Я могу только посочувствовать Вам, в Вашем положении. Дело у Вас нужное и ценное, но решать буду не я. Я могу только пообещать, што прослежу прохождение документа до получения ответа. Ответ Вам обязательно будет! – заверила она твёрдо.  – Ждите. До свидания.
  С уважением и, каким-то особым почтением и теплотой сказала она, оставив приятную надежду и удовольствие от общения.    
 « Вот и все дела с Москвой, – решил Саша. – Можно возлагать лишь надежду, что она поможет с ответом, а пока, кроме этой надежд, нет ничего. С чем приехал, с тем и возвращаюсь. Остаётся только пройти по её улицам, посмотреть на нашу недоступную красавицу Москву и убираться восвояси».    
  Он ещё ходил по улицам, удивлялся, видя маленькую церквушку у подножия высокого здания. «Наверно она не казалась такой маленькой, когда стояла одиноко на этом бугорке, – думал он. – Как её сильно унизили, поставив рядом эти великаны; даже жалко на неё глядеть. Стала похоже на маленькую игрушку, а ведь была, наверно, высоким произведением искусства? Словно сохранили прошлое, чтобы унизить его перед наступившим новым. Как я похоже на неё перед всеми этими учреждениями и самими москвичами ».
Смотрел на причудливые, новой архитектуры, здания, и пытался понять: «Для чего так изуродовали форму? Может, хотели удивить новым стилем – модерна, подчёркнуто необычных декоративных эффектов современной моды. А хорошо ли жить в таком изуродованном, витом здании, где стены, внутри здания, странно изогнуты. Вероятно, и мебель не должна быть прямоугольной? – Задавал он себе вопрос. – Интересно бы посмотреть».
 – Куда пойти ещё? Да, – вспомнил он, – совсем забыл о самом главном и интересном – ВДНХ. Выставка достижений народного хозяйства. Интересно, что нового в нашем народном хозяйстве? Иду туда.
  В павильонах выставки он увидел всё те же старые экспонаты, зато кругом бесчисленное количество ларьков и палаток с иностранным тряпьём, ширпотребом и нет ничего нашего – народного.
  – Обнищало наше народное хозяйство, – с тревогой и сожалением отметил он. – А я привёз своё изобретение. Кажется, оно здесь никому не нужно! Превратили Москву в большой базар с огромными торговыми рекламами. А о своём прогрессе, кажется, давно забыли. Это уже стало никому не интересно! Как я отстал от действительности! Что мне ждать в этом новом мире?!   
  Уходя, он остановился, чтобы взглянуть на чудесный фонтан «Дружба народов».
  – Вся дружба народов и осталась в этом символе, в этих золочёных фигурах. Развалили СССР – великую многонациональную державу. Из друзей –  сделали врагов! Как могли люди так необдуманно поступить? Это же обдумывал не один человек, а целая партия под вывеской « Демократы», понимавшие демократию, лишь, как свободный рынок для спекулянтов, не имеющий ничего общего с интересами народа, с развитием  демократического государства. Разве решение трёх лиц за бутылкой водки, решивших развалить  союз, вопреки воли народа высказанной на референдуме – можно считать демократией?
   Он шел, и всё думал и чему-то удивлялся, ища логическое оправдание увиденного. Наконец всё стало ему надоедать, ноги, подчиняясь каким-то внутренним силам, тащили его к вокзалу. В глазах уже начало мельтешить. Потоки людей, идущих в подземные переходы и метро, а так же обратно, стали сливаться в цепочки; цепочки превращались в извивающие очереди, очереди, в копошащихся в плотном клубке червей и змей. И от этого сильно кружилась голова и поташнивало. Придя на вокзал, он взял билет, и, в ожидании поезда, с трудом найдя свободное место, тяжело опустился на скамейку и закрыл глаза. Почему-то в его голове вспомнился: только что, открытый у кассы почти пустой, свой кошелёк. 
  – Я же не был ни в ресторане, ни даже в столовой. Куда же истрачены деньги? Только на переезды на метро и наземном транспорте, да ещё на туалеты. А хотелось бы ещё и поесть. Хорошо, что всё сделал в один день, на следующие дни уже нет средств. Москва – это огромный доильный аппарат; он доит не только гостей, а всю страну, управляя ею. 
  Едва он забылся, как кто-то пошевелил его голову.
  – Гражданин, где Ваши вещи?
  Саша открыл глаза и, ещё плохо понимая обстановку, посмотрел. Перед ним стоял полицейский. В голове сразу мелькнуло: наверно украли вещи? Он огляделся, ища что-то, но вспомнил:
  – У меня нет вещей.
  – Покажите Ваши документы.
  Саша достал паспорт и подал.
  – Куда едете? Ваш билет, –  не отступался полицейский.
  Пришлось достать и билет. Полицейский внимательно изучил все страницы паспорта и билет.
  – На вокзале не разрешается спать. Для этого есть комнаты отдыха и гостиницы. Если клонит ко сну – выйдите на улицу. – Сурово и деловито пояснил полицейский, взял под козырёк и отошел.
  – На какие деньги я могу поселиться в комнаты отдыха, тем более в гостиницу? – подумал Саша. – Даже смешно, если бы не было так грустно. А думал остаться на несколько дней. Где ночевать?
 Он ещё посидел, но увидев женщину с ребёнком, ищущую место, встал, предложив ей своё, и вышел. 
    
                Возвращение
   Уже, лёжа в вагоне на полке, он думал: « Как хорошо, что еду домой. Дома и стены кормят!»
 Он уже перестал думать о приборе, как о чём-то нереальном, несбыточном. « Поступлю работать на любое место: в ЖЕК электриком, да и дворником можно. Лишь бы работать. Схожу в бюро по трудоустройству. Наверно, без работы не останусь».
  Он этой мыслью успокоился и хотел заснуть. Поезд уже далеко отошел от Москвы, пассажиры разобрались с вещами, с местами и успокоились, приготовив себя к дороге и отдыху. 
  – Сосед, – обратился к Саше мужчина из его купе, – сползай к нам. У нас тут есть чем расслабиться. Поговорим. А потом и спать крепче будем.
  Саша посмотрел с полки вниз. На столике стояла бутылка водки и незатейливая закуска из овощей, хлеба, колбасы.
 – Спасибо мужики, но я не пью, тем более в дороге; вы сидите низко, а мне высоко лететь, как бы вас не пришибить, – отказался Александр, – вы уж тут без меня… а я отдохну. Устал, да и голова уже как у пьяного. Боюсь, до дому не доберусь.
  Он отвернулся к стенке, подчеркнув нейтралитет. Но разговор своих соседей он слышал.
  – Вы откуда едите? – спросил один, другого.
  – Отдыхал на Чёрном море.
  – Отлично! Я тоже отдыхал на море. Значит, у нас есть общая тема для разговора.
  – О чём же? Об отдыхе, мне нечего сказать. Женщинами не развлекался.
  –  Ну, уж, обязательно о них. Они и дома надоели. Хотя без них никуда. Как сказал наш древний, имея в виду истоки рождения нашего государства, поэт Демьян Бедный: «… Всюду бабы, бабы. Даже плачет чёрт в Аду, что его сместили, потому что сатану бабой заместили», – процитировал разговорчивый сосед, разливая водку по стаканам.
  – Это хорошо, когда нет жены близко;  можно позволить себе расслабиться. Все мужики, даже великие, испытывали на себе эту тяжесть. Владимир Высоцкий пел: «…Тут за день так накувыркаешься, придёшь домой, там ты сидишь…»
Даже великий Пушкин писал жене: «Я только завидую тем, у кого жёны не красавицы, не ангелы, не прелести. Хорошую жену в пир зовут, а бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своём тошнит». Давай выпьем за свободу, подаренную нам, как прекрасное мгновение, нашими жёнами.
  – Ну, это ещё под вопросом, кому они подарили свободу: нам или себе, отправив подальше
от лукавых глаз. Есть такой анекдот: «Встретились две подруги. Одна говорит другой:
  – У меня муж то в командировку, то в отпуск уезжает. Совсем не вижу. Наверняка гуляет там, гуляет по страшному. Я, бедная, даже не знаю, от кого у меня дети?»
  – Я про мужиков вспомнил анекдот: «Встретились два друга. Один другого спрашивает:  Ты всё ещё не женился? – другой отвечает: – Ищу жену трёхфазную.
 – Это какую?
  – Чтобы в гостях была красавица, на кухне хозяйка, а в постели любовница.
  Проходит несколько лет.
  – Ну как, нашел себе трёхфазную жену?
 – Нашел. Но у неё сдвиг по фазе.
  – А как это?
  – В гостях – любовница, на кухне – красавица, а в постели – хозяйка».
  Оба весело посмеялись то ли над анекдотом, толи над собой и мужиками в их ситуациях.
  – Ладно. Ну их – жён.  Давай выпьем за нашу свободу и найдём другую тему.
  Они опустошили свои стаканы и начали чмокать помидорами и хрустеть огурцами, на время умолкнув за важным занятием и обдумыванием новой темы.
  – Вот, к примеру, – начал первый, – я и раньше замечал, что морская вода лечит грибковое заболевание на ногах. Трещины между пальцами пропадают. Что, Вы, на это скажете? – спросил первый, найдя тему.   
  – И, Вы, вылечили свои ноги? – поинтересовался философ.
 Нет, конечно. Наверно, мал срок пребывания на море? И всё же, Вы, с этим не согласны?
  – Слишком много факторов влияет на это: солёная вода, горячий сухой песок, ходьба по песку босыми ногами, солнце, воздух и другое… – философски ответил другой.
  – Значит, Вы отрицаете возможность такого лечения?
  – Я бы предложил другой способ, – ответил философ. – У, Вас, на коленке грибок бывает?
  – На коленке даже волосы не растут.
  – Ну, так вот. Если Вы создадите такие же условия между пальцами ног, как на коленке, грибка и там не будет.
  – Интересная идея! – оба засмеялись. – За неё нужно выпить. Ну, так, – за идею!..
   Слышно было, как они чокнулись стаканами и, снова зачмокали и захрустели.
  – Так вот, эту идею можно применять очень широко: создавая условия, можно не только лечить болезни, но и лечить общество,  – продолжил философ. – Вот не было бы на столе водки – не было бы выпивки.
  – Ну да. Если на столе было бы, как у воробья на коленке, то да. Но я специально её прихватил, ибо, не было бы водки, не получился бы такой интересный разговор; не появилась бы «Идея».
  – Нет, эта мысль появилась раньше, чем водка, – уверял философ.
  – Нет, она появилась после, – утверждал другой.
  Стали пустые споры. Разговор начался путаться, с одной темы перескакивать на другую; сначала с возражениями, потом каждый уже говорил сам с собой, не слушая собеседника, а скоро и совсем стих.
« Слава Богу, – подумал Саша, – научная дискуссия закончилась, не получив убедительных выводов. Так и не выяснив, что родилось раньше: курица, или яйцо? А ведь о среде, влияющей на живое, которую они возвели до собственной «Идеи», давно сказал Дарвин. И даже включено в школьную программу.
  Они сами, как паршивое грибковое заболевание – микоза, распустились, развели пьянку благодаря возникшим условиям – среде, где нет над ними контроля со стороны жен. Бесконтрольность  создаёт гнилую  среду, от которой заболевает человек, да и всё общество.  Среда должна быть в центре внимания общества. Здоровая среда – здоровое общество, – решил Саша. – Неужели лидерам, да и целым партиям стоящим у власти  непонятна эта истина высказанная великим учёным. Содержат суды, тюрьмы, целые организации по борьбе с всякими жуликами, и даже хвалятся, что убирают не смотря на величину. Но как это похоже на ловлю блох и клопов. Разве давя единицы можно от них избавиться? Нужно создать условия – среду, в которой им невозможно жить. И если в обществе есть такая зараза, значит это общество создано непродуманно, его нужно не просто лечить, а менять на более совершенное – продуманное, где не будет место клопам-кровопивцам, и прочей нечисти.  Если те, кто не понимает этого, зачем его допускают до власти? Зачем они сами туда идут? Вывод только один: общество такое, какое его хотели сделать стоящие у власти, потому что оно им таким нравится и они его защищают чтобы были кровопийцы у народа.  А что мы – люди сами делаем? Выбираем не зная кого, обманываемся на их рекламе, не хотим думать – заниматься политикой. Вот всё от лености ума и получаем. Даже сама выпивка, кажется – пустячное дело: выпили, поговорили, повеселились. Хорошо, если обошлось без синяков и ссадин, о более страшном молчу, а завтра болеем похмельем и надо снова освежиться. Зачем же делать себя из здорового – больным? Где логика? А разве женщины тут не причастны? Женщины, которые по природе являются блюстителем чистоты, ибо это необходимо для продолжения и сохранения рода человеческого, чтоб оно не погибло.
  Не они ли сами устраивают выпивки для привлечения мужчин в своё общество. Разве Зина не этим методом пользовалась чтобы захомутать меня, создавая среду, где можно распуститься. Сначала устраиваем  пьянки, а потом с ними боремся. Как это глупо и противоречиво».
  В купе стало тихо, и Сашу потянуло на размышления о семье, браке, о взаимоотношениях мужчины и женщины.
  – Что это – необходимость заложенная природой, или придуманные человеком законы? Есть ли они в природе, и нужны ли они?  Да. В природе такое спаривание существует во время брачного сезона. При этом самцы охраняют самку, ведут борьбу за них. И во время высиживания птенцов, когда женская особь сидит на яйцах, мужская охраняет её, и даже заменяет её, пока она кормиться. Есть ли такие связи среди зверей после брачного периода? Самка носит плод в себе, и связи их теряются. Она не нужна мужской особи. Может в научном мире и замечены связи, но мне не известны. Другое дело – человек со своими законами. Брак придумали, как  экономическую необходимость на долгие годы, когда сильная зависимость между ними, после брачного периода, ослабевает или теряется вообще, и такой союз может быть тяжелой обузой. Но экономически, для поднятия детей, это оправдано. Мужчина, как более свободный, занимается добычей средств существования. Женщина связана детьми. Но времена меняются. Экономика становится богаче. Женщина становится независимой экономически. Это позволяет ей легче относиться к брачным узам. Часто они зарабатывают больше мужчин и смотрят на них сверху вниз, как петух на курицу. Эта смена ролей сильно действует на психику мужчин, унижая его авторитет. Он становится курицей. Не каждый мужчина смиряется с таким унижением  достоинства. Да и самой женщине не нужен мужик – курица. Если женщина умная, она будет подпитывать авторитет мужчины. Тогда в семье будет мир. Если же она заявит, что я сама с усами, а ты – мелкое насекомое, союз развалиться, или обратиться в пытку: кто, кого.  Есть и другая сторона людской психологии: хочется испытать другую жизнь, жизнь с другим, с другой. Исправить ошибку первого замужества, когда сходились, не имея опыта совместной жизни. Поэтому возникают измены, при сохранении брачных обязательств. А это ведёт к мукам сожительства, иногда плохо заканчивающимися.  Можно ли оправдать терпение унижения и скандалов в таком союзе. Думаю, что нет. Он вреден и для воспитания детей. Удерживает такой союз только экономика: квартира, деньги и так далее. Но хорошей жизни не жди. Она закончилась!
  Жизнь по любви будет только при экономической независимости, на взаимоуважении, добрых пожеланиях и отношениях. Вероятно, это будет, когда государство возьмёт воспитание детей на себя: бесплатные ясли, садики, школы, пособие на детей. Средства на это получит от налогообложения всех граждан: и мужчин и женщин в равных долях, не зависимо есть свои дети, или их нет. Это не холостяцкий налог, а налог на содержание всех детей у кого и сколько бы их ни было. И, желательно, детям выделять квартиры. Тогда отомрут скандалы, элементы, суды, и всё с этим связанное. Союз мужчины и женщины будет только по доброму согласию, а не тяжким бременем. Мы же хотим сделать общество свободное от насилья. Так надо его делать!
  Вагон уже давно затих и Сашу начала овладевать дремота.
  Проснулся он от шума. Люди уже поднимались, шли умываться, сдавать постельное бельё. Он взглянул на часы. До своего города осталось около часа езды. Он вспомнил Москву.
   – С чем же я возвращаюсь? – спросил он сам себя. – С пустым местом. Москва живёт своей жизнью, своими заботами. Ей и без моих хлопот хватает своих. Одно утешение: люди дали какую-то надежду для успокоения души. Конечно, что может сделать эта учительница, сидящая на вахте и выслушивающая пришедших просителей? Но приятно и то, что пообещала проследить за его прошением и получить ответ. Разве этого мало с её стороны при её возможностях. Пожалуй, только это и согревает душу. А что дальше? Куда ещё мне обратиться за помощью? На заводе был. Обходить все организации и просить милостыню?.. Есть же бюро по трудоустройству. Правильно! Туда и пойду. Должны помочь! Потом надо посетить профессора, узнать, что он везёт в Москву на симпозиум, – интересно.
  Так всё и пошло этим планом. Сойдя с поезда, он направился в бюро по трудоустройству. Его внимательно выслушали и развели руками. Вот список вакансий, указали ему на стену, где на двух листах отпечатаны профессии: нужны строители, электросварщики,  няни и прочие, но профессий инженеров станкостроителей – нет!
  Ему вежливо объяснили, что завод сокращает штат, заменяя людей машинами автоматами.
  – Получается, что я сократил сам себя и других рабочих завода и теперь пожинаю плоды своего труда!       
С грустью и сожалением решил он, записал несколько строительных профессий, и адреса организаций.
 – Мы Вас возьмём на учёт, пока Вы ищите место. Но поспешите. Долго мы не можем выплачивать пособия, – только этим и утешили в бюро.
               
               

                У профессора
 – Виктор Иванович, рад Вас видеть во здравии! – приветствовал Саша, войдя в лечебницу. Профессор встал из-за стола и поспешил навстречу, заранее протягивая свою руку для приветствия. 
  – Здравствуй Саша, здравствуй дорогой, очень рад встрече, рад тебя видеть, не могу высказать, как. Садись, дорогой, сюда на диван. Я сяду рядом. Поговорим.
  Они крепко пожали друг, другу руки, радостно улыбаясь, как добрые друзья, долго находящиеся в разлуке, соскучившиеся друг по другу, и добрая улыбка долго не сходила с их лиц.
   – Как хорошо, что ты сам заглянул ко мне, а мне ужасно некогда. Занят сборами в дорогу.      
  – Знаю, знаю. Поэтому и зашел, иначе долго не увижу. Только что из Москвы. Она ждёт гостей. Всюду плакаты с приветствиями. Горю желанием услышать, что же Вы повезёте в Москву, чем хотите удивить гостей симпозиума? Что хотите им доказать? Вы очень увлечены собачьей темой. Что же нашли в ней интересного, увлекательного?   
  Они уселись на мягкий диван, плотно касаясь плечами, друг друга, словно хотели объединиться, слиться друг с другом в одно целое и решить что-то общее, важное, большое, если не сказать – громадное.
 Саша внимательно вглядывался в лицо профессора, ожидая ответа. Ему показалось, что оно постарело, похудело, осунулось. Под глазами появились припухлости, глаза покраснели, на лбу появились морщины, и кожа стала прозрачной. Видимо работа наложила свой отпечаток и не только на лицо. Оно даже потемнело, а сам он, словно ссутулился, и стал меньше, словно усох.
  – Я ничего не могу доказать, – начал свой рассказ профессор.  – Для меня интересно через собаку  понять человека, и  хочу лишь показать, на сколько человек поднялся над остальным животным миром.  Для сравнения я взял собаку. Пожалуй, это самое близкое к человеку животное, по своему развитию, благодаря тому, что она живёт с человеком, и учится у него. Пока мы знаем, что основное отличие собаки от человека – речь. Попугай может говорить, но не понимает речи, а лишь подражает ей. Есть и другие отличия: нет рук, и другое. Но это не главное. У обезьян есть руки: у гориллы, шимпанзе, орангутанга, но это не позволило им в развитии подняться даже до собаки. Чтобы сравнивать развитие и способности собаки с человеком, надо их поставить в одинаковые условия, а для этого я и старался заставить собаку заговорить, и тем уровнять их возможности. Человек может быть без рук, но его мыслительные способности от этого не становятся хуже. Главное-то отличие – в мыслительной способности, но она зависит от образования, а образование, в большей степени, зависит от речи. Конечно, и глухонемых можно учить. Но такого высокого развития они не получат. А если собаке дать речь и начать обучать, что она покажет? На сколько её способности далеки от человека или наоборот – близки? Порой нам кажется, что собака понимает нас лучше, чем мы её. И это естественно. Она нам пе-редаёт свои мысли только движениями и звуками, а от нас она получает, кроме этого, ещё членораздельную речь, которую понимает. Мы от неё речи не имеем. Следовательно, она лучше информирована, может, потому и лучше нас понимает, чем мы её. Мы-то привыкли всё понимать через речь, и глубоко не задумываемся о движениях собаки, а она не может сказать. Всё равно, что говорящий человек, не зная азбуки немых, будет с ними разговаривать.
  – И Вы уже накопили какой-то доказательный материал?
  – В том-то и оно, что всё это мы поймём, когда собаке дадим, хотя бы, начальное образование. Дадим собаке грамоту. Но это не так скоро. Пока научили её говорить. Это уже сенсация. И весь научный мир будет следить за продолжением эксперимента.  Если не учить человека, то и он не поднимется высоко. Не зря возникла пословица: «Век живи и век учись – и дураком помрёшь». А жизнь собаки ещё короче, чем человека. И мне, хотя бы приблизиться к доказательству. 
  – Как всё это правильно. Я с Вами полностью согласен. Даже грамотные люди, окончившие учебные заведения, мало отличаются от животного мира, а порой ведут себя, вообще, как дикий мир. Их цель –завладеть жизненными благами не считаясь с другими: мне, моё, не дам, отниму. Если мне надо – уничтожу. Вот основные принципы животных. Разве у людей не те же принципы? Надо быть довольно грамотным или чувствительным, чтобы возвыситься над животным миром и сказать: «Наше – общественное». У пчёл и муравьёв больше заметишь такого, чем у людей. Природа позаботилась сделать их такими, ибо коллективно легче выжить, чем поодиночке. Так пытаются жить все птицы, звери и, конечно должны жить люди. Но с повышением  грамотности и способностей, некоторые выделяются из коллектива, заявляя: «Я – сам с усам!» Но без общества он не получит даже образования, а без него сползёт к дикому животному миру. А то, что уже получил – это же он «украл», если  не желает возвращать данное ему обществом. Внести как долг  свою лепту обществу.
  – Очень верно, Саша. Донести бы эту мысль до всех людей, пока они не превратились снова в диких зверей. Хотя, по правде сказать, всё это не ново. Просто мы не занимаемся очеловечиванием. Поэтому и живём в полудиком мире, содержим тюрьмы, полицию, суды, прокуратуру. А сдвигов людей в сторону человека, с большой буквы, не наблюдаем.
  – Ну, а как с разведением говорящих собак? Мы с Вами когда-то уже касались этой темы. Не появиться ли ещё одна говорящая нация. Мы и ссуществующими-то  нациям завязли и не можем избавиться от враждебности, а тут ещё  одна общность появится, и будет требовать прав и своего голоса в думе. Была же попытка исключить слово нация из паспорта. Но даже слово не удалось протащить в закон. Так крепко, некоторые люди, за это держаться. А что бы за него держаться? Культуру и обычаи, уклад жизни, наконец, никто не отнимал. Просто терялись националистические связи. А для чего они, если не для борьбы? Люди хотят жить в мире, а подпитывают враждебность. Хотя людей с чистыми национальными корнями уже не найти, все переженились, перепутались. Но существуют же люди, подобно Гитлеру, возвысившему свою арийскую нацию, хотя и сам был не ариец, а сколько людей погубил. Теория его потерпела крах. Должны же люди это помнить и извлечь правильный урок!   
  – Я это учитываю и не опубликую процесс разведения говорящих собак. Тех, двух щенков, что даны Вам, придётся мне вернуть, хотя бы для кастрации.
  – Ну и отлично! Это уже успокаивает, что не будет сделан шаг в сторону войны ещё с новой нацией – с собаками. Войны народу надоели. Хочется, чтобы они вообще закончились. Как Вы думаете, будет ли войнам конец?
  – В дикой природе война необходима, как добыча средств существование. Сытая кошка не будет ловить мышей, если в её миске всегда лежит мясо.
  – А ради забавы: поиграть с мышкой ей захочется? Щенки тоже борются меж собой, – тренируясь. Это жизненная потребность. Хотя от борьбы до войны – один шаг.
  – Борьба для развитие, – это хорош, необходимо для здоровья. Это хорошо и в спорте. Но когда она преследует корысть, – это плохо и должна быть под контролем. Должна быть другая сила, более мощная, которая за этим следит и не позволяет  допустить вражды, войны. Так существует спорт у людей. Но, я противник кровавого мордобойства  до увечья. Это уже не спорт, ради выяснения возможностей человека, а дикий заработок денег от зрелища. 
  – Продолжу Вашу мысль: войн не будет, если будет другая сила, способная войну приостановить. Сейчас США пытается быть такой силой. Но она сама не прочь воспользоваться своим положением и получить для себя выгоду.  Я думаю, что это не спасет нас от воин. США сама заинтересована в войнах, от них она имеет доход от продажи оружия, и ещё выше поднимает свой авторитет, ослабляя другие страны и меняя неугодное правительство на угодное, подчиняющееся. Из этого тоже получает выгоду. Я думаю: воин не будет, когда будет одно многонациональное государство по типу СССР, США, Евросоюза. Тогда не будет армий в отдельных - союзных государствах, а будет лишь полиция, для поддержания порядка. И её желательно уменьшить, за счёт воспитания людей до уровня простого понимания: что и как нужно делать, чтобы достичь успехов в обустройстве нужного нам, грамотно построенного общества.
Убрать всё, что вызывает вражду, и вводить то, что нам нужно.
  – Так это всем известно: войны и вражда ведутся ради выгоды. Кто-то на этом наживает капитал.
  – Вот и нужно это всем известное ввести в ранг политучёбы. Всем известно, что среда изменяет весь живой мир. Изменится среда – изменится мир, подстраиваясь под среду. В диком животном мире – среда тоже дикая. Но человек может менять среду. Получается хороший замкнутый цикл: человек изменяет среду – среда изменяет человека. И так всё по кругу. Человек много знает, но грамотной среды не предложил. Все вертятся около каких-то неотложных мелких насущных вопросов бытия, идут под какими-то, не до конца понятными лозунгами, а глобальной  задачи: создания нужной среды, как она должна выглядеть, никто не предложил. Над этим вопросом думают все, даже ленивые: как надо жить? Множество гениев разработали, и научно доказали решение многих важных сторон жизни общества. Это труд К. Маркса «Капитал», труды В, Ленина о построении нового государства. Да и много других умных голов. Но люди до сих пор мечутся, как зверь в клетке, ища выход из этой непростой жизни. Сколько их гибнет?.. А где же окончательный вариант: какой должна быть среда? Человечество пережило много формаций, пора бы разработать научно обоснованную формацию человеческого, а не звериного общества, и вести к ней людей. Только так можно сделать человека – ЧЕЛОВЕКОМ! Иначе мы не уйдём от звериного мира, останемся на уровне собаки, а может и более ужасных хищников, создавая смертоносное оружие для истребления самих себя.
  Я много думал над этим вопросом и есть даже черновые наброски обустройства общества, но обсуждать их сейчас, потребуется не один день. А Вам нужно готовиться в дорогу. Пожелаю Вам удачного выступления на форуме, убедить всех ученых подумать, не как собак превращать в людей, а как людей – собак превратить в человека. Чтобы жили мы без страха в разумном человеческом обществе не боясь, что на нас нападёт человек-собака. Чтобы все помнили всегда, что мы – люди, а не собаки, Но их, среди людей, ещё очень много. После вашего возвращения мы продолжим этот разговор.
  – Спасибо за пожелания. Но после этой беседы с Вами, моё выступление кажется никчемным, и я зря еду на этот симпозиум. Но отказываться уже поздно. До встречи.
  – До свидания, Виктор Иванович. Удачи!..
  Они крепко пожали друг другу руки и расстались.    
    
                Разговор с Галиной
 Саша пришел домой уже после обеда, ближе к вечеру. Едва он зашел в кухню, как вспомнил, что уже больше суток ничего не ел. Конечно, стал шарить, чтобы нейти что-то съедобное. Его поиски сразу увенчались успехом: нашел и суп и хлеб. Не забыв поблагодарить за это Галину, и, не очень задумываясь, насытил свою утробу и пошел на свой диван отдыхать. 
  Вечером, когда Галина стала отпирать дверь квартиры, ключ её легко провернулся.
  – Что такое? – испугалась она. – Уходя, я запирала дверь, Саша в Москве. Кто же отпирал дверь? Неужели воры? – Прислушалась. Тихо. Чуть приоткрыв дверь, она втолкнула туда собаку. «Пусть разбирается» – а сама быстро спустилась на несколько ступенек вниз, готовясь к бегству. Галина ждала результата, затаив дыхание. Но, вместо ожидания страшного, в дверях появился Саша.
 – Сашка – сорванец? Как, ты, меня напугал. Я думала в квартире воры. Тебя-то я не ждала так быстро. Да и поезд приходит утром, а ты, верно, не поездом приехал, а автобусом.
  – Да нет – поездом. К профессору зашел. Он уезжает на симпозиум с докладом. Да проходи в квартиру, зачем же говорим на пороге.
  – Не могу ещё прийти в себя, так напугалась. Ты наверно голодный, сейчас что нибудь сготовлю.
 Да нет. Я тут кое что нашел и наелся. Спасибо тебе. Вполне сыт.
  – Что ты наелся? – Она вопросительно посмотрела на Сашу, и пошла расследовать в кухню. Подняв крышку кастрюльки, она схватила полотенце и, отвернувшись  от Саши, засмеялась, закрывшись полотенцем.
  – Ты чего смеёшься? Что-то не так?
  Галина не знала что ответить. Было смешно, но боялась сказать, чтобы не обидеть.
  – Не пойму, что тут смешного? Всё довольно вкусно, не хуже московских припасов.
  – Извини. Не могла сдержаться. Это было приготовлено для собаки.
  Саша тоже рассмеялся.
 – Хорошо же живётся нашему Тёмке, – сказал он, насмеявшись. Всю бы жизнь был собакой, если бы так кормили. И никакой заботы. Только бы на цепь не сажали.
  – Ладно. Всё съедобно. Просто мясо дешевое, с костями. Сейчас сготовлю и ему. А, ты, расскажи-ка, добился ли чего в Москве?
  – Москва, Москва… Москва живёт своими заботами. Сейчас готовится встретить гостей на симпозиум. Всюду приветственные плакаты. Ей сейчас не до меня.      
  Галя занялась готовкой. Подала Саше чистить картофель, лук и другие овощи, и не забыла спросить:
  – Так, что в Москве? Почему быстро вернулся? Говори подробнее.
  –  Я же сказал: она готовится к симпозиуму.
  – Мне до симпозиума нет интереса. Что она дала тебе? Получил ли ты то, за чем ездил в Москву?
  – Нет, Галина, не получил ничего.
  Галина с грустью и сожалением посмотрела на Сашу, так, словно он провалился в глубокую яму и она смотрит на него сверху и не знает, как помочь ему выбраться.
  – Что, неужели ты никому не нужен?
  – Нужен Галя, нужен. Встретил я там случайного человека. Он звал меня в гости. Вот и адрес свой дал.   
  Хвастал своей богатой природой: прекрасная дача на берегу большего озера, кругом  зелень, яблони, груши и много других деревьев,  как в божьем раю, свои фрукты и овощи, своя моторная лодка. Звал отдыхать и рыбачить. Я вот обойду организации по записанным адресам, разберусь, что к чему. Мне же в агентстве по трудоустройству обещали помочь. Прощай мой диплом и четыре года мытарства. Кому он теперь нужен? Окончу двухмесячные курсы по укладке кирпича, и буду работать на стройке. Руки есть, сила тоже. Я же здоровый человек. Не пропаду! Кстати, звал в гости – тоже строитель. Пока буду на государственных пособиях безработного, не торопясь разберусь с обстановкой, в сентябре курсы. А в конце июля, начале августа, когда поспеют фрукты и овощи, мы с тобой поедем к нему отдыхать. Как это будет здорово. Ты, согласна поехать вместе?
  Галина вопросительно взглянула на него. О чём-то подумала, и вместо ответа сказала:
  – Ужин готов. Мне пора идти к себе домой.
  – А, что, вместе мы не поужинаем? И зачем тебе идти домой? Ночуй у меня. Никого нет, уйдёшь завтра. Кажется тебя дома никто не ждёт, дети не плачут. Кстати, где Катюша? Как она закончила учёбу?
  – Катюша успешно закончила институт и всей группой уехали в тур поход в Финляндию.
  – Ну а дальше-то, что? Куда-то едет по распределению или здесь остаётся?
  – Не знаю. Планы у ней большие…
  – Ну, вот и расскажешь о её планах. Оставайся!
  – Как бы не обидеть твою супругу Таню. Она и так не понятно, почему к тебе не едет, а тут я внесу раздор в вашу жизнь. Бог знает, что она подумает и думает сейчас.
  – Так если уже что-то подозревает, и об этом думает, эта ночь положения, да и совместная поездка положения не изменит. Главное, чтобы наша совесть перед самим собой была чиста. А она пусть сама со своими загадками и поведением разбирается. Думать могут все и всё. Мы за чужие думы отвечать не можем. Будем отвечать только за своё поведение. Чтобы своя совесть была чиста. А ты мне расскажешь о Кате, о её планах, о её экзаменах. Да и вообще мы с тобой давно ни о чём не говорили, встречаемся как на работе сослуживцы: здрас, здрас, до свидания, пока. А нам наверно есть о чём поговорить, что вспомнить. Мы же почти родные. Только глупость нас разделяет.
  – Ладно, уговорил. Давай ужинать.
  Она собрала на стол всё готовое, села сама есть, и начала рассказ о Катерине:
  – Катерина пришла с экзаменов довольнёшенька. Говорила, что её даже ректор похвалил за работу и взял работу для изучения. Обещал дать хорошую рекомендацию для поступления в аспирантуру, чтобы продолжить эту тему.
  – А что за тему она выбрала?
  – Да ту, с которой ты с ней занимался. Ректор даже был удивлён этой работой.  Что-то он и о тебе с ней говорил, но я не очень слушала, была занята другим. Она пришла не одна, с кавалером.
                Вербовщик
  – Ну, вот и наши дети уже такие, какими были мы когда-то. Жаль, нет Феди. Вместе бы вспомнили прежние годы.  Он мне рассказывал, как ты его в ресторан водила, чтобы узнать подробности обо мне.
  – Помню. Переживала я за тебя. Особенно, когда Зина к тебе на шею повесилась и стала целовать. Я же её узнала. Мы с ней из одного города, только учились в разных школах. Неприятные о ней воспоминания. Что-то грязненькое. И потому жаль было тебя, что с ней связался. Хотела тогда всё тебе рассказать, да так и не решилась. Да, наверно, и поздно было. Вы уже не первый день встречались. Расскажу, хотя бы сейчас: Я её знала. Мы встречались с ней на танцевальной площадке. Она училась в другой школе, кажется, тоже в десятом классе, – начала вспоминать Галина.
  Город наш небольшой и располагается недалеко от областного центра. В нём было всего три школы и три детских садика. После школы я даже думала устроиться работать воспитателем в детский садик, но моя классный руководитель отсоветовала: «У тебя такие способности пропадут зря. Ты легко можешь поступить в институт». Я послушалась совета и поступила в этот институт областного центра. Выбора не было. Семейная обстановка не сулила мне большой помощи, в случае устройства учиться где-то далеко, в столицах или других городах. Отец развелся с матерью и уехал в другой город. Мать, как-то сразу, вышла замуж за другого. Словно он у неё уже был, и возможно отец знал об этом. Поэтому так быстро всё произошло. Я почувствовала, что стала у матери лишней, как будто все ждали, когда я закончу школу, и только тянули время с разводом. Мать полностью занялась новым мужем и, как казалось мне, дочь ей была уже помехой. Мой отъезд в институт даже ждали. Ехать к отцу, который сам жил на частной квартире, тоже не привлекало. Спасибо, что он, в отличие от матери, помогал деньгами. Поэтому, поступление в институт было даже продиктовано обстановкой.       
  С Зиной  встречалась много раз, поскольку в городе была всего одна танцплощадка, в единственном городском саду, куда сходилась вся молодёжь. Когда в школе закончились экзамены и начались выпускные вечера, в городе появился вербовщик ткацкой фабрики из областного центра. Это был статный, привлекательный молодой человек лет тридцати, выдававший себя за холостяка, яко бы даже не целованного жениха. Он обошел все школы, для общения с выпускниками, рассказывая о прекрасных условиях работы на фабрике. Всем предоставляется общежитие, чуть ли не царские палаты, фабрика с прекрасными столовыми, дворцы для молодёжи, где можно каждый вечер танцевать, множество кружков по интересам: музыкальные, танцевальные, хореографические, драматические и другие. А самое главное: высокая зарплата, премиальные, бесплатные дома отдыха. Он не лгал. Действительно всё это было. Правда, выглядело всё это, горазда серее и скромнее, чем слышалось из уст вербовщика. Он рассказывал о современных ткацких станках, работающих без участия рук человека, где нужно только следить, чтоб не лопнула нить и вовремя её связать, чтобы станок не простаивал. И у многих уже кру-жились головы от его рассказа. Бывал он не только в школах, а и на танцплощадках, в клубах, да везде где водилась молодёжь.
  Мне не раз приходилось с ним танцевать и выслушивать его сладостные, словно заученные и записанные на магнитофон речи. Правда, в отличие от общественных речей, индивидуальные добавляли его личное участие и помощь в благоустройстве и внимании. Что он может сопроводить, всё устроить, и даёт гарантию, что никому не нужно даже ни о чём думать, всё он сделает сам: «только садись на лопату, а в печь тебя бросят». 
 Я не отказывалась от его помощи и работы на заводе, но держала это как запасной вариант. А ему говорила, что буду поступать в институт, и помощь его не требуется. Зря он тратил свои убедительные речи. Всё не помогало. Тогда он решил увести меня с танцплощадки, сказав: поговорим в тихом месте, и потащил за собой, крепко держа за руку. Я упиралась, но это не помогало. У выхода с танцплощадки, я размахнулась и хлёстко ударила его по щеке. Он отпустил мою руку и больше ко мне не подходил. С тех пор мне стали говорить, указывая на него: вон твой вербовщик.
  Как-то прогуливаясь по ночным аллеям парка с девчатами, в довольно тёмном уголке парка, поросшего кустарником, навстречу нам подбежали две девочки, и шепотом сказали:
  – Галка, иди-ка посмотри, как, твой, девчонку вербует, – и, так же, потихоньку, смеясь в кулак, побежали дальше. Мы, не поняв намёка, продолжали идти с двумя девушками, слегка сделав более осторожный шаг, и прекратив разговоры. Вдруг, совсем рядом, из кустов вышел вербовщик, на ходу застёгивая ремень брюк. И хотя было темно, но хорошо все разглядели его измазанное помадой лицо и встрёпанные волосы. Он остановился в нерешительности, но быстро отвернулся и прошел мимо. Пройдя шагов пять, мы встретили и девчонку, вышедшую из кустов, тоже с лицом измазанным помадой, встрёпанными волосами и сильно помятом платье. Это была твоя Зина.   
   Я ждала, что ты сам подойдёшь ко мне, и я расскажу о Зине. Но не дождалась.
  – Ты тогда была чиста передо мной и перед своей совестью, а я был грешен, поэтому и не мог к тебе подойти. Наверно Зина и вела себя со мной столь свободно, что уже знала, что терять ей нечего.
  Галина рассказывала, глядя на Сашу, и ей казалось, что вот он – тот Сашка – сорванец голубоглазый удалец молодой и красивый, и даже более родной и близкий, чем был раньше. И снова они вместе, и ничто их не разлучало. Ей так сильно хотелось его обнять и прижаться к нему, как она прижималась раньше, и целовать, целовать без конца. И нужно было огромное усилие сдержать себя, не давая воле даже прикоснуться к любимому, одинокому, забытому женой человеку. Они вспоминали и Федю, с его проказами и случаями из своей жизни, и только поздней ночью разошлись, так и не приблизившись друг к другу.
  Утром, пока Галина готовила завтрак, Саша выгуливал Тёмку. Потом все завтракали и Саша с Галиной вместе пошли в город каждый по своим делам. Вечером Галина уже не обещала прийти, поскольку хозяин дома и нужды нет.
  Около своего дома, Галина села на лавочку отдохнуть и мысли, как продолжение встречи с Сашей, снова, как из-за занавеси театра, появились на сцене. Она думала: « Раньше спешила жить, спешила получить удовольствие. А если не получала, то надеялась на будущее, которое имела впереди. А что теперь? Я же ещё не старуха, но будущего уже нет, есть только настоящее. А что Саша с Таней? Вместе не живут и не расходятся. Как собаки на сене. Будет ли она с ним сходиться? Что за мысли в её глубоком погребе? Может ревность мучает, и не может простить, а потому отвращение к нему, или к городской жизни. Возможно, осенью у них всё решиться. Не хочет жить, что неволить? Отдай мужика другой, не будь собакой. Катерина уедет в аспирантуру, а может и замуж выйдет. Останусь я одна. И тогда хоть волком вой, никто тебя не услышит. А хочется ещё тепла, мужской защиты, внимания, заботы. Может найти другого Федю и не заглядывать в чужой горшок. Но ведь жила с Федей, а тянулась к Саше. А вдруг они разойдутся. Буду себе локти кусать. Нет. Буду ждать до осени, и даже до поздней. А там, что будет».   
                Стройка   
  Саше казалось, что поиск работы – дело простое: взял адрес в бюро по трудоустройству и топай по данному адресу в отдел кадров предприятия. Но когда он пришел в отдел кадров, на его косо посмотрели и ничего не предложили. Почему? Это он понял после, а пока его отослали к мастеру, который в кабинете не сидит. Его надо искать на объектах стройки, а их по всему городу много. Вот он и носится целыми днями, растрачивая своё драгоценное время. Где он сейчас – сам чёрт не знает. Когда появится здесь, тоже не известно. Но к концу дня, точно, будет на планёрке, где подведут итоги этого дня и спланируют работы следующего.  Мастер должен знать, что уже сделано, по отчётам бригадиров, закрыть наряды, узнать, кому что надо для дальнейшего строительства по заявкам бригадиров: кирпича, бетона и прочего материала; а подчас и к какому времени; выписать наряды на работы. Особенно запарка в конце месяца, когда нужно подписать кучу нарядов для начисления зарплаты. Всё, как талантливо описал какой-то фельетонист: «Захотели рабочие над мастером подшутить. Выписали фальшивый наряд: Пеньки верёвочной – 10кг, мыла, для намыливания верёвки – 2 куску, брёвен для изготовления виселицы – 3 штуки. Работа: Изготовить виселицу, свить верёвку, намылить, сделать петлю, повесить мастера.
И мастер, по запарке, подписал. Главный бухгалтер вызывает мастера и спрашивает: Вас с какого числа считать повешенным, чтобы все остальные наряды выбросить, как фальшивые?..»
  Много заботы у мастера: Нужно и машины распределить  по часам и местам, краны поставит, да всё разве перечислишь. Думать некогда, надо решать.
 Слава Богу, что было начало месяца. Мастер появился за несколько  минут до планёрки и Саша сумел его поймать.
  – Вы мастер? – по сообщенным приметам для поиска, догадался Александр.
  –Да. А что вы хотите? – с нетерпением, стремясь убежать, на ходу спросил он.
  – Хочу устроиться к вам на работу, –  так же, на ходу, устремляясь за мастером, сказал Саша.
  – Специальность?
  – Инженер. Окончил машиностроительный институт.
  – Такой работы у нас нет!
  – Тогда,– просто строителем…
  Мастер даже остановился, чтобы повнимательней посмотреть на просящего. Взглянул на лицо.
  – Покажи руки… Интеллигенция!.. У нас не бумаги перебирать, а кирпичи таскать надо. Дольше трёх дней не отработаешь: кровавые мозоли наживёшь и спину скорчишь. Нам работать надо, а не на больничке сидеть. Приходи завтра в спецодежде. Три дня отработаешь без оформления на работу. Не сбежишь – тогда будем говорить. Потаскаешь кирпичи, бетон помесишь. Пока, как подсобный рабочий.
  Так прошел первый день и первое знакомство.
Возвращаясь домой, он думал: «Нужен рабочий человек с мозолистыми руками, крепкой спиной, маленькой головой». Верно, я не подхожу по всем этим параметрам. Вероятно на других стройках такие же требования. Зря нечего и ходить.       
  Он пошел домой, по пути заглянув в булочную – купить хлеба. Продавщица оказалась знакомой. Правда, пока он присматривался и  вспоминал, она, смеясь, сказала: Что, Саша, не узнаёшь? Вместе учились в институте. Правда, я в другой группе.
  – А почему же в булочной? – спросил он и тут же сам себе ответил: Верно та же участь, что и моя.
  – Я работала и на заводе в Сибири. Но потянуло домой. А здесь на заводе сокращения, да я и не создана для завода. Это ошибка по незнанию работы. Плохо информирована. Нужны не только слова, а и знакомство со всей спецификой. Да и выбора особого не было, куда ещё пойти. А здесь мне нравится.
  Придя домой и, поевши, он сел на диван и задумался: «Что-то в нашей жизни не так. Нужны не инженеры, а чернорабочие, торгаши. Но разве не грамотный чернорабочий может повысит производительность труда? Правда, рассказывают: на автозаводе Форда рабочий предложил гайки с левой и правой резьбой, уложить в разные ящики и ставить одни с левой стороны машины, другие с правой. Где, какие, требуются, для крепления колёс. И это повысило производительность труда. Но это же мелочи. Говорят, что с этих мелочей и родился конвейерный способ сборки. Но наверно конвейер-то изобретал уже грамотный человек. Разве не инженеры движут развитием производства. Или нам это уже не надо. Не потому ли мы отстаём от других стран, считая, что рынок всё сделает. Продавай сырьё – покупай что тебе надо. И не нужно думать. Поэтому и развелись торгаши, и не стали нужны инженеры. А того не учли, что всё-то купить нельзя, конкуренция не позволяет. А вдруг ты будешь сильным конкурентом, купив производительные машины. А своих инженеров за границу спихнули потому, что купцы не дают деньги на разработку новых машин, лекарств, да и всего остального, а хотят всё купить в готовом виде. «Платье – шитое, а избу – крытую». Так меньше риска. Считать легче. Вот и нищает наша страна без своих умов. Парадокс! И женщина с инженерным образованием булками торгует. Четыре года её учили; не один миллион денег на неё истратили, а какой прок? Ну не парадокс ли? Только стоит он слишком дорого для налогоплательщика, или проще для общества. Не потому ли страна бедная: толковые за границу уезжают, а кто на свою голову не надеется, – булочками торгует. Такому расточительству можно только удивляться!
  Пришедшие в институт со школьной скамьи представления не имеют о работе на заводе, да и в любой организации. Их привлекает вывеска: «Высшее образование». А что за ней скрывается, никто не знает, если там не работает кто-то из родителей, родных или знакомых. Следовало бы первое полугодие посвятить знакомству с производством, поработать недельку в должности, на которую хочешь учиться, а может и на нескольких профессиях, чтобы выбрать нужную или бросить всю учёбу. Лучше, чтобы и приёмные экзамены проходили после практики там, где будет работать после института. Следовательно, принимать  месяца через три, то есть не раньше октября.  Даже небольшую стипендию давать три месяца. Тогда, наверно не будет таких парадоксов с булочными, меньше будет разочарованных после института. Лучше пусть поймут до института, чем после – так дешевле.  Да и на все ли профессии нужно учить три года, может, хватит и одного, двух трёх лет. Например, перебирать бумажки в тех отделе, без разработок и глубоких проверок правильности технической документации, хватит и года. Зачем им сопромат, и высшая математика? Надо подходить экономно, по профессиям. Иначе обманываем сами себя: выпускаем много образованных специалистов, а разработать новый станок не кому. Лучше бы после окончания института ввести оплачиваемые очные курсы повышения квалификации для желающих. Тогда точно деньги пойдут в дело, ибо на курсы пойдут те, кто чувствует в этом необходимость для освоения своей профессии. А пока живём по старинке. Деньги отпускаются, а конечный результат никого не интересует.
Как говорил Фамусов: «Подписано и, – с плеч  долой».    
  Может и правильно, что меня сократили на заводе. Хотя отрыв от непосредственного производства – тоже плохо. Но должны же быть конструкторские бюро более широкого профиля и так же тесно работающие с заводами и фабриками, с медицинскими и другими учреждениями. И кажется, что это не заводское дело – разработка чего угодно. Но где же эти конструкторские организации, где разрабатывают в широком спектре. Пусть и отдельные отрасли, и, вроде, индивидуальны: станки – одно, химия – другое, фармацевтика – третье. Но не химия, не фармацевтика, не медицина не обходится без станков и приборов. И все отрасли связаны между собой и эти связи надо укреплять и расширять. Искать по всей стране специалистов и собирать в такие центры. Где те, кто занимается поиском специалистов? Почему я не знаю, и почему меня не знают в своём государстве, а знают за рубежом? Пусть этих центров будут много, но все связаны воедино и кто-то эти связи курирует, помогает встретиться нужным людям, чтобы глубже, быстрей и лучше продвигать новшества во всём. Но где, кто у нас этим занимается? Все замкнулись в своей сфере, в своём производстве. Так легче жить, но так далеко не уедешь. И потом, конкуренция заставляет одним скрывать свои разработки, другие хотят украсть и опередить с патентом. В капиталистическом обществе от этого не избавиться. Это тормозит общее развитие науки и техники. Так нужен ли обществу капитализм, хоть и говорят, что конкуренция – движущая сила общества. Мы же все хотим честного общества, на честном соревновании, а не на воровстве. Что мы хотим? Пора разобраться.
  – Тёмка, ты хочешь гулять. А я про тебя забыл, – увидев в дверях собаку, сказал Александр и, поднявшись с дивана, пошел к двери; потрепал ухо собаки; погладил голову. – Пошли.
  Больше Тёмке ничего не надо было объяснять. Он взвизгнул и поспешил к выходу вперёд хозяина. 
На прогулке он отошел от рассуждений, и вспомнил, что велено прийти в рабочей одежде. Вечером  он достал спецовку, голицы, резиновые сапоги, которые почти не одевал, разве что в великую осеннюю грязь со снегом, и даже хотел выбросить. А вот потребовалась.
  На другой день, как положено, к восьми часам, он был уже на стройке в указанном месте. Мастер отвёл его в бригаду  и передал бригадиру, под личную ответственность и обучение; и поспешил удалиться.
Бригадир был не многословен. Спросил как звать, назвал себя – Константин, подсобника – Анатолий.
   – Толик покажи, как цемент мешать, – указал бригадир, а сам взялся за мастерок, готовясь класть кирпичи в стену.  Саша хотел сказать, что этим делом занимался в трудовых лагерях, когда был студентом, но решил воздержаться. «Со своим уставом в чужую хату не ходи,– подумал он. – Надо приглядеться и прислушаться».  Скоро лопата оказалась в его руках. Он мешал цемент, клал в бадью, таскал его на стену, подносил кирпичи. И все понимали друг друга с полуслова. А-то и по движению руки или головы.
  К обеду пришел мастер поинтересоваться мнением Саши и бригадира.
  – Ну, как справляется новичок? – спросил он Константина.
  Тот пожал плечами и сухо сказал: «Нормально».
  – А как понравилась работа нашему инженеру, – обратился он к Александру.
  – Если честно, то совсем не понравилась. Работа рабов времён египетских пирамид.
  Бригадир и Толя усмехнулись, посчитав, что инженеру показалась работа тяжелой.
  – Правда там блоки не таскали вручную, – продолжал Александр. –  Были примитивные, но средства передвижения. Руками то их не поднимешь. Сейчас  от больших блоков перешли на кирпичи, поэтому даже примитивной техники не стало. Всё таскается руками. Хотя есть и блочное строительство, но кирпичное ценится выше. Правда и дороже.
  – А вы что-то новое хотите предложить? – спросил мастер.
  – Пока ничего.
 Мастер и ребята засмеялись. – «Ладно, пошли обедать», – сказал мастер и уже повернулся к выходу.
  – У вас не найдётся рулетки, кое что измерить, пока вы обедаете. Да и где записать?
  Мастер повернулся к Александру и вопросительно посмотрел так, словно хотел влезть в душу и там покопаться, узнать, что он задумал. Но сказал только:
  – Рулетка всегда со мной, – и, вынув её из кармана, протянул Александру. Потом подумал и отдал свой записной журнал. – После обеда заберу, – сказал он довольно внушительно.
 С этим они ушли на обед, а Саша стал делать замеры.
  Ещё не кончился обеденный перерыв, а мастер и рабочие уже пришли на рабочее место.
  – Павел Борисович,– обратился к мастеру Александр, – разрешите мне уйти домой. Что-то тяжеловато без привычки. Для начала, думаю – этого  достаточно.
 Мастер и рабочие ехидно заулыбались.
  – Ну, что я говорил? Долго у нас не задержишься. И трёх дней не отработал, домой запросился. Работа не для инженеров. Нужны рабочие руки. Потому и не оформил сразу рабочим. А так, что меня спрашивать. Ты пока – вольная птица, куда хочешь лети. Домой так домой. Хорошо что предупредил, ждать не будем. Иди.
  Он забрал рулетку и журнал и, отвернувшись, как от скверно пахнущего, пошел даже не простившись.
Александр простился с рабочими и тоже пошел.

  Домой попросился Саша не потому, что сильно устал. Ему не нравился этот тяжелый рабский труд. Мозги его сразу вступили в противоречие с такой работой и, возмущаясь, нетерпеливо заставляли  срочно придумывать простейшие механизмы, для облегчения труда.
Придя к себе, он сразу сел за разработку. Черновой вариант возник почти сразу. Теперь нужно было всё продумать до мелочей и в размерах и в материале. Предусмотреть рабочие места, действие рук и ног, их усилия при работе, удобства, технику безопасности и увязать всё это с работой крана для подачи кирпичей и раствора.
  Половина дня ему не хватило. Пришлось работать следующий целый день, до вечера. Но вот новое устройство на бумаге уже готово. Оно состояло из передвижного механизма, выполняющего разлив бетона ровным слоем на кирпичную стену, подачей кирпича от подсобника по скользащей наклонной плоскости с легким её поворотом до  рабочего места. Теперь, укладывающему кирпич в стену, не нужно поднимать, а лишь снимать сверху и опускать на стену. Что горазда легче и производительней. Укладчик не будет  уставать, работа пойдёт  быстрее.
  Дальше был задуман  транспортер. Везде установить электродвигатели. На рабочем месте кирпич захватывался клещами, с помощью нажатия педали ногой и поднимался, правой рукой легко двигался к месту укладки, до ограничительных упоров и точно опускался на нужное место, опусканием педали. Левой рукой из подвешенного бачка с бетоном, простым нажатием рычага, точно в паз между кирпичами, заливалось точное количество бетона. Причём, бетон не мог вытечь, так как щель была закрыта пластинками. Заполнение щели 100 %.
  Всё укладывалось точно на место с помощью направляющих линеек. Можно было не проверять не отвесом не уровнем.
  На стройку Саша пришёл через день. Мастер и рабочие были удивлены его появлением.
  – Мы думали, что Вы завязали с этим трудом навсегда. Не инженерное это дело, – сказал мастер.
– Ну почему же не инженерное? Очень даже инженерное, – возразил Александр. – Вот я разработал примитивный, без электродвигателей, подсобный механизм. Он облегчит труд и может улучшить качество. Большого выигрыша во времени, пока не сулю. Хотя как знать. Вот взгляните. Он протянул мастеру бумагу с рисунком устройства.
  Это будет пробный вариант. Если всё пойдёт, установим двигатели. Тогда и производительность возрастёт. И, вместо кирпича, будем класть блоки: в девять кирпичей, а потом и больше. Если вместо одного, класть девять кирпичей, то производительность повысится в девять и более раз. Но большие блоки руками поднимать тяжело, примерно 20 кг, а машиной можно   
  Мастер лишь скользнул глазами по чертежу и отстранил его рукой.
 – Что ты мне суёшь бумагу. Нарисовать и я могу сразу готовый дом, а желаешь и терем. Я твоей бумагой кирпичи класть не могу. Ты дай мне готовый механизм и покажи его в работе. А с этой бумажкой сам сходи …
  Он постеснялся сказать куда, но всем было понятно.
  Мастер ещё раз сурово взглянул на Сашу и удалился.

Весь день Саша работал в бригаде, то помогал рабочим, то расхаживал по строящемуся зданию, что-то обдумывая, изучая разные места стен с окнами, дверями и без них.
  Во время обеда он решил начать разговор с рабочими. Разложив свой чертёж на кирпичах, он подозвал обоих и стал объяснять работу механизма. Кажется, ему удалось заинтересовать.
  – Но механизма-то нет, – повторил слова мастера бригадир.
  – Да, нет. Но его можно сделать хотя бы из фанеры железа и дерева. Сколотить-то мы можем? А если всё пойдёт и понравиться всем, тогда у нас запросят чертежи на изготовление как нужно.  И сделают уж с электродвигателями. Вы же облегчите свой труд, повысите производительность труда в десять и более раз.  Будете больше зарабатывать. Сразу будут расти не один, а десять домов. Люди получат много квартир. Они будут дешевле. Вы сами можете себе купить другую квартиру, – убеждал Саша. 
 Теперь он уже видел, что глаза рабочих загорелись.
  – Ну, так что?..  Остаёмся после работы для изготовления нашего детища?
  Толя посмотрел на своего бригадира. Тот обдумывал решение. У него была семья. Надо решить с женой этот вопрос? Но всё же решился: « Ладно, остаёмся, но нужен материал. Будем просить у мастера на временные сооружения. Заявку  на материал я выпишу. Надо чтобы мастер подписал. Сегодня на планёрке это сделаю. Но получу всё только на следующий день».
  – Значит завтра и начнём, – уточнил Саша.  – а сейчас я напишу чего сколько надо. Но не много. Кое что найдём в строительных отходах, например: рейки и обрезки бруса. У кого какой есть инструмент: пила, топор, молоток? Да, не забыть бы, выписать гвоздей.
  – Возьмём у строителей. Главное – фанера, подсказал бригадир.
  – Хорошо бы всё установить на колёса, чтобы двигать по мере кладки, за рабочим местом. Можно и деревянные отпилить от брёвен. Сегодня всё и будем искать мы с Толиком. Он покажет, где что искать. Приносить всё будем сюда. Предупредить сторожа, что не воруем. Это лучше сделать Косте, в присутствии нас, чтобы он запомнил.
  Всё пошло по плану. Обшарили не только стройку, а и всю окрестность. Нашли у домов на свалках водопроводные трубы для осей тележки, а Толя нашел даже сломанную детскую коляску с  колёсами. Саша оценивающе посмотрел на оси.
  – Пятьдесят килограмм точно выдержат. Это около двадцати кирпичей, или бадья цемента. Всё не таскай на себе. Придётся в проект внести  серьёзные изменения, – шутливо подметил он.   
  На следующий вечер уже жужжала пила, и стучал молоток. Саша занимался измерениями, и давал указания. Работали всего по два, три часа в день. Понемногу дело двигалось. Больше уходило времени на поиски нужного материала: то требовался кусок жести, то доска или рейка. Но, через полторы недели   
уже была сделана основа, и нужно было это поставить и опробовать. Саша пришел на работу с куском полиэтиленовой плёнки.
  – Совсем забыл, – сказал он, – фанера от раствора намокнет, и раствор к ней прилипнет. Надо пока пленкой её прикрывать. Задумано-то сделать бункер из железа. А это, как пробный вариант.  Будем пока с плёнкой работать.
  Загрузили бункер бетоном, на детской коляске подвезли кирпичи к рабочему месту. Саша сам встал опробовать свое изобретение.
Нажав левую рукоятку бункера, открыл порционный люк бункера и выдавил бетон на стену, правой ногой нажал педаль, клещами захватило кирпич и подняло. Правой рукой он передвинул его к месту укладки и опустил педаль. Кирпич, за счёт ограничительных реек, лёг точно на нужное место. Рычагом левой руки в паз между кирпичами выдавилось нужное количество бетона, на 100% заполнив шов. Тогда как с помощью мастерка шов заполнялся кое-как. Иногда оставался на половину пустым, и через стену можно было смотреть. Снова повторил операцию. И вот уже уложен второй кирпич, потом третий.
  – Всё понял, – твёрдо сказал бригадир Костя, и, отстранив Александра, сам встал на рабочее место. Сначала шло медленно. Нужно было приучить руки и ноги к нужным движениям, чтобы не путались между собой. Но скорость «набирала обороты». Толик сначала присматривался и удивлялся, как это всё точно ложится на своё место. Ему, из-за этой точности не позволяли вести первый ряд, иначе стена будет кривая, потом взял мастерок и стал укладывать второй ряд, двигаясь за бригадиром. Работа пошла быстрее. Раньше они в два ряда не работали. Толику приходилось браться за мастерок, когда бригадир уставал. Работа не с блинами – тяжелая. А теперь он мог работать одновременно, ибо кирпичи ехали рядом на детской коляске. Не нужно таскать их на новые места.
  А Саша мешал бетон, и присматривался ко всем работам. Ему не нравилось, что подъёмный кран требует простоя рабочих. Нужно ждать, когда подадут кирпич и помогут выгрузить на нужное место, сигнализируя руками и криками: вира, майна. А рабочий не знает куда встать:  если там, где поставить груз, там его крановщик не увидит из-за стены. Да и кран работает не производительно: то простой, то запарка и простаивают рабочие.
  На вечерней планёрке бригадир заказал почти двойную норму кирпича и цемента. Мастер удивлённо посмотрел на него.
  – Что, новый подсобник повысил норму? – спросил он у бригадира.
  – Он. Только не руками, а головой.
  – Как это головой? Кирпичи руками кладут.
  – Да нет. Головой больше получается, да и легче.
  – Зайду завтра, посмотрю на вашу работу головой.
  На другой день с утра мастер был уже на месте. Рабочие чистили бункер. Плёнка истрепалась, и бетон присох к фанере. Работа не простая. Скоблили, мыли. За этой работой и застал их мастер.
  – Вы ещё не одного кирпича не положили, а прошло полчаса, – констатировал он. – Когда будете норму выполнять? А заказали кирпича почти на две нормы. Что, цемент на ночь сохнуть оставим? За чей счёт списывать будем? Отказываться уже поздно, цементный завод отказ не примет.
  Костя молчал. Он спешил закончить подготовку и начал заполнять бункер цементом. Вот уже началась работа. Костя, со злостью на обидные слова мастера, и с остервенением укладывал кирпичи, Толик начал класть второй ряд. Мастер с интересом наблюдал за работой, проверял точность укладки, заполнение пазов бетоном, и не мог ни к чему придраться. Всё ему нравилось. Видел он, что и работа облегчилась. Саша в это время в сторонке мешал бетон и не вступал в разговор. Как говориться: «Не стригут, – не блей». Сам мастер, наконец-то, решил к нему обратиться:
  – Извини, не знаю, как звать. Подскажи.      
  – Саша.
  – Так просто Саша. Ты уже не мальчишка, нужно бы и по отчеству.
  – Так проще. Я же заводской, а не кабинетный.
  – Ну, что же, Александр, поздравляю тебя с успешным началом. Какие ко мне будут просьбы? 
  – Хороший вопрос. Мы сделали пробную модель из фанеры. Она намокает, бетон к ней пристаёт. И не долговечна. Нужно бы сделать железную. Может, подсобите?
  – Нет проблем. Выпишем железа и жестянщика дам.
  – А ребят на изготовление не снимите с этой работы. У них есть опыт. Сделают сразу несколько и обучат других работать на них. Да и за этот нужно бы поощрить в виде премии. Делали после работы.
  – Ребят снимать жалко, но судя по работе – всё наверстается, – и, обратившись к рабочим, спросил:
  – Как, ребята, согласны?
  – Как платить будешь? – спросил Костя.
  – Да. Это, конечно, важно. Переговорю с нормировщиком и с начальством. Подскажу. Конечно, не обижу. Но делали-то для себя. Повысите производительность, будете больше получать.
  С этим он и ушел, добывать нужные сведенья.   
  – Дипломат, – сказал Костя, – всё смотрит, как бы не заплатить лишнего.
 Этот день они работали на укладке кирпичей. На планёрке бригадир отчитался, что весь  кирпич уложен и бетон тоже. Сделали полторы нормы.
  Бригадиры других бригад наострили уши и зашумели: «Пусть расскажет, как сумел полторы выжать, одну норму без перекуров еле тянем, а тут полторы?»
  – Успокойтесь, – повысив голос, остановил мастер. – Им дан подсобник – стажер. Работали втроём. Хотите вам его отдам. Но вы же от учеников отказываетесь, когда с училища приходят ребята. 
  Все притихли, оставив в душе невысказанное сомнение.
  – Что будем делать завтра? – поинтересовался Константин.
   – Потом поговорим, отдельно, – осторожно отвёл разговор мастер, боясь нового шума.
  Когда планёрка закончилась и все разошлись, мастер сказал Косте:
  – Договорился с экономистом и начальником. Проведём работы, как строительство подсобных построек. Никто не знает, как протащить такие работы. В советское время проводили рационализаторским предложением, дающим экономический эффект. Это сейчас закрыто. Да и наработали пока мало. Как его рассчитывать и кому платить за разработку? Он пока не оформлен, Вам не положено. Вы, пока это себе делаете, – молчите, а другие, может, сами себе сделают. Жестянщика взять разрешили. Он толковый, другие сделает по образцу. Ты, выписывай, что тебе надо для изделья, а там будет видно.
  – Ясно. Затираешь. Для себя сделаем, других учить не будем. Учи сам…
  Несколько дней Костя и Толик занимались новым устройством. Саша был не при деле. Иногда он подходил поинтересоваться, как идут дела, но потом решил использовать свободное время, чтобы сходить в бюро трудоустройства для получения пособия.
  Там встретили его не дружелюбно, с вопросом: 
  – Почему, Вы, за это время не побывали ни на одном предприятии по данным Вам адресам? Мы везде проверили и Вы нигде не числитесь. Если, Вы, не хотите работать, мы Вам откажем в пособии.
  – Я прохожу стажировку в строительной организации. Но мастер, временно, отказывается принимать на работу. Сначала, хочет убедиться, на что я гожусь, – пояснил Александр. – Можете проверить, – и он дал адрес предприятия.
  – Давно ли работаете? – поинтересовалась работница бюро.
  – Больше двух недель.
  Женщина взяла трубку и позвонила в отдел кадров. Саша слышал лишь перебранку: человек работает две недели, а в кадрах о нём ничего не знают.
  – Идите работать. С пособиями придётся подождать. Завтра сама приду на предприятие,  для выяснения причины затяжки с оформлением на работу. Нашли бесплатного рабочего.
 На другой день, женщина по трудоустройству, посетила отдел кадров строительной организации.  Вызвали мастера. Женщина из бюро была настроена решительно разобраться во всём, и спросила:
  – Ваш начальник отдела кадров ссылается, что Вам поручено решить вопрос с трудоустройством Александра.   Вы его взяли на работу, или нет? – обратилась она к мастеру.
  – Он инженер, а нам нужны рабочие. Поскольку он настаивал, я взял его на три дня, уверенный, что он с этой работы сбежит сам. Поэтому взял без оформления. 
  – Но он заверяет, что работает больше двух недель. Это правда или он солгал?
  – Да, это правда, – признался мастер, начиная краснеть. – Думал, сбежит, а он …
  – Почему в кадрах не знаю ничего о новом рабочем?  – допытывалась женщина. – Ему же надо платить зарплату. Кроме того, на производстве мог быть с ним несчастный случай. Вас же судить надо.
  – Но у нас нет инженерной должности, – пытался себя оправдать мастер.
  – А с рабочей должностью он не справляется?
  – Справляется.  Пока я оставил его как ученика – практиканта.
  – Но это – пока – длиться две недели.  Где он сейчас?
  – Пока работает в бригаде. Я прикрепил к нему бригадира.
  – Пойдёмте разбираться на месте. Прикрепил бригадира к пустому месту. Нет никаких приказов и распоряжений. А отделу кадров стоило бы следить за своими поручениями. Человек без оформления допускается на рабочую площадку больше двух недель. Работает без оформления и без зарплаты. Придётся поговорить и с вашим начальством.
  Когда пришли в бригаду, Александра не оказалось.
  – Где новенький? – спросил мастер у бригадира, который занимался вместе с жестянщиком и Толей изготовлением бункера – автомата.
  – Недавно был здесь. Но пока ему работы нет. Он нам рассказал, что делать и мы без него делаем. Это уже второй экземпляр, поэтому мы знаем что к чему. Поняли, и делаем без него.
  – Что-то я не пойму, вы его учите, или он вас учит? – удивлённо спросила женщина Костю.
  Костя и Толик засмеялись.
  – Чему его учить?  Он же инженер. Как бетон мешать, так он не хуже нас знает.   
  – И всё же нам он нужен. Где его найти? Вы, же за него отвечаете, по словам мастера.
  Костя вышел из под навеса и посмотрел вокруг.
   Да вон он на кране.
  – Что он там делает? Это его рабочее место?
  – Да нет. Он ходит по стройке и смотрит что не так, а потом свои предложения даёт. Вот и нам предложил создать полуавтомат с ручным и ножным управлением. Мы уже один сделали – понравилось. Полторы нормы выполнили и не устали. Тот автомат был из фанеры, пробная модель, этот делаем из железа. Наверно и другим бригадам придётся делать. С ним и легче и быстрее. А вот и он подошел.    
  – Здравствуйте. Кажется, меня ищете. Извините, отлучился на досуге.  Давно наблюдаю за работой крана. То он простаивает, нет работы, то рабочие его ждут. Вот мне это и не понравилось. И появилась мысль эту брешь устранить. Всё реально, без простоев, и крана, и рабочих.
  – А я хотела к Вам лезть, да побоялась, – сказала женщина. – Высоко очень. А что, Вы, на кране делали?   
  – Смотрел где прибор Гланавт пристроить, чтобы со спутника находил, куда груз ставить без рабочих.
  – Но – это не Ваше рабочее место.
  – Но раствор и кирпичи нужно класть на наше рабочее место. Я же прохожу практику на строительстве. Вы же сами рекомендовали получить другую специальность. Вот, по Вашим указаниям я и следую, – стараюсь. Даже обещали оплатить моё переобучение. Правда, не спросил, кому платить. Думал, всё сделаете по совести, без обмана. Ещё не потерял веру в порядочность людей. Кому положено тот и получит, – сказал Саша и добродушно улыбнулся. 
  – Ничего не пойму. Вы работаете здесь за инженера, а Вас даже учеником не оформили. Кому платить?
Да и за что? Какая-то белиберда получается. Пойдёмте разбираться с начальством.
  Начальник был уже предупреждён отделом кадров. Он спокойно выслушал женщину из бюро трудоустройства, затем выслушал мастера.
  – Как я понял – мастер прав. Должности инженера у нас нет. Использовать инженера в качестве  подсобного рабочего, и платить ему, как рабочему, мизерную ставку… мне кажется, не логично, не справедливо. Бюро по трудоустройству просто отпихнуло его от себя. Поэтому он и оказался в таком положении. Придётся Вам его взять себе и заняться трудоустройством, а не отпихивать, лишь бы снять с учёта и доложить, что безработных стало меньше. Так что заберите его и занимайтесь. Нам он не нужен.
  – Как же так? – возмутился мастер. Как же не нужен. Только одна бригада дала полторы нормы за смену, а если все четыре переведём на новый метод работы? А он обещает поставить на новые приспособления электродвигатели, я уже заказал их, и будем класть не кирпичи, а сразу  большие кирпичные блоки, с помощью электродвигателей это будет возможно. Мы же увеличим производительность труда в десять и больше раз. Этот дом сдадим через месяц, а не к новому году. А к новому году ещё построим и не один.
  У директора расширились глаза.
  – Извините, я не в курсе работ. Мне нужно разобраться. Чем он у вас сейчас занимается?  – директор обратился к мастеру.
  – В данный момент – ничем. Двигатели ещё не получили, ребята делают бункер, и, наверно, не один, а на все бригады.
  – Вот видите, он у нас простаивает! Ему негде размахнуться. Он нужен не только нам, а всем строительным организациям.
  – Просите. Я не простаиваю. У меня есть мысли, как повысить производительность за счёт работы крана.
  – Но это, наверно, тоже не для нас одних?.. – сказал директор.      
 На следующей неделе отчёт о выполнении работ за первое полугодие при главе области. Там будут заслушаны отчёты всех строительных организаций.  Я поставлю вопрос о новой должности.  Эти новшества захотят и другие.  Зачем же нам одним его содержать?
  – Я согласен с мнением директора, – сказал Александр. – При городе нужно родить новое конструкторское бюро, которое будет заниматься разработкой нового, и внедрять во все, не только строительные, а и любые другие организации, для их модернизации.   
  – Тогда Вам и карты в руки. Вместе с бюро по трудоустройству надо протащить это предложение  у губернатора и в областной думе, а мы дадим свои рекомендации,– поддержал директор. 
  – Кто же ему должен платить зарплату? – добивалась работник по трудоустройству. – Он же у вас работал, и вам увеличил производительность труда. Ему же нужно на что-то жить. Скажите, Александр, у Вас есть семья?
  – Да, конечно, жена и сынишка годовалый. Жена не работает, сын ещё маленький, с ним занимается.
  – А на что же вы живёте?
  – Жена с сыном в деревне на подножном корме – с огорода, а мне пока дают денег в кредит близкие друзья. Я надеюсь, что буду работать, и жить как все, – расплачусь.
  – Вот видите? Я должна услышать: Вы отказываете ему в работе? Он вам нужен или не нужен?
  Директор глубоко задумался: «Инженерной должности нет. Куда его взять? Отпускать нельзя. Что делать?» И тут появилась нужная мысль, которая должна устроить всех: «Кто ищет, тот всегда найдёт». 
  – Давайте сделаем так: эти две недели вы оплатите ему пособия по безработице. Сегодня мы оформим приём его к нам на работу, как временно приглашенного специалиста для внедрения новой техники. Он будет у нас работать, сколько потребуется. А эти две недели оплатим по окончании, при переходе на другую работу с оплаченным отпуском, – директор подумал ещё и добавил. – Когда работа будет закончена, подсчитаем все выигрыши в производстве и добавим за внедрение новой производительной техники. Думаю, что это будет горазда больше зарплаты. Не обидим! Пусть работает спокойно и внедряет новую технику. Возможно, расчёт сделаем с учётом внедрения новой  техники и повышения производительности на других предприятиях области. Это тоже будет не маленькой суммой, но уже не от нас, а и от других строителей, после внедрения. И губернатор должен быть заинтересован. Это же добавочное количество более дешёвых квартир. А биржа труда должна позаботиться, чтобы его принял губернатор, и протащить в областной думе предложение Александра, подскажите отчество, – Николаевич,– вот, Александра Николаевича  по созданию для области, а может и шире, проектно-конструкторской организации по разработке и внедрению новой техники. Кстати, внедрение новой техники приведет к сокращению людей. Увеличится армия безработных. Об этом тоже надо говорить с губернатором уже сейчас. Открывать новые производства. В общем, уважаемая представитель биржи труда, у вас есть чем заняться. Желаю все эти вопросы решить до нашего расширенного заседания директоров области при губернаторе. Этим вы ускорите продвижение хорошего дела. Желаю успехов. Если нет вопросов, – все свободны.      
  Саша возвращался домой удовлетворённый таким решением, окрылённый надеждой. Если губернатор заинтересуется его предложением,  а директор в этом обещал поддержку, то проектно-конструкторская организация родится – это будет великой его победой, высшее,  о чём можно мечтать. Он видел в этом своё будущее, будущее уволенных ребят из его конструкторского цеха завода, которых он возьмёт себе. Но надо создать и строительный цех. В него нужно взять друга Володю, и других толковых рабочих завода, Костю из строителей. И, конечно, будет искать новых, и собирать к себе всех талантливых по всему городу и области, чтобы организация была действительно работоспособной. Мы должны не только разрабатывать новое, усовершенствовать старое, но и внедрять в производство. Доводить дело до конечного результата. Таких центров в стране он ещё не знал. Отдельно от строителей есть проектные  организации, которые ждут заказов. Есть отдельно строительные организации.
Но не всякие строители возьмутся за выполнение сложных автоматов. А это будет проектно- строительная организация, выполняющая всё: от проекта,  до внедрения. Которая не будет ждать заказов, а сама будет их находить, изучая работу всех отраслей, и внедряясь в них. Он уже видел в своей организации: мозговой центр, центр   проектировщиков, цеха строителей по направлениям отраслей. Это будет мозговой  и создающий рабочий центр всей области, способный преобразовать всё и везде: будет ли это завод, строительная площадка, кантора, животноводческое хозяйство – вообще все! И будет рождён новый преображенный город, город другой цивилизации, других общественных форм отношений людей, других людей.  Со всей страны будут приезжать смотреть и учиться, как надо всё организовать, обустроить и жить по-новому! Жить так, чтобы всем было хорошо! Но сделать это можно только при государственной собственности.  Среди частных организаций это сделать сложней. Тут надо не только заинтересовать, а и учесть финансовые возможности частника.
  В почтовом ящике своего дома он нашел письмо из главка. «Молодец  вахтёрша. Не обманула. Письмо пришло. Пусть будет там что угодно, но человек с такой маленькой должностью, сделал большое дело», – подумал Саша и улыбнулся, вспомнив старенькую учительницу на вахте в вестибюле Главка.
  Дома его уже ждали Галина и Володя. 
  – Здравствуйте дорогие гости, – сказал Саша, увидев их, и расплылся в широкой улыбке. 
  Но Володя явно улыбаться не собирался. Он серьёзно спросил Галину:
  – Это кто такой? Ты не про него мне говорила, якобы, проживавшем здесь Сашке-сорванце?
  – Он самый. Собственной персоной, – подтвердила Галина.
  – Ты, сорванец, зачем пришел?
 Саша понял, что Володя что-то разыгрывает и решил подыграть.
  – Да вот зашел по серьёзному делу – письмо взять в почтовом ящике.
  – Что в нём – деньги?.. Дай сюда, это наверно наши деньги?
  Он  выхватил конверт и стал читать, удивляясь и пугаясь адреса: 
   – Москва, да ещё и Главк. Тут что-то крупное.
 Он вскрывает пакет и достаёт бумажку.
  – Ты над нами издеваешься, положил бумажку для смеха? Приготовься, сейчас я тебя буду убивать.
  Он наставил на Сашу кулак с вытянутым указательным пальцем, как ствол пистолета.
  – Ты его не убивай, а удивляй, – заступилась Галина.
  – Не убий, а удиви-й. Поднимай руки вверх и иди на диван, там мягче падать. А-то ещё ушибёшься, женщину расстроишь, и мне отвечать придётся.
Саша покорно поднял руки и пошел на диван.
  –Теперь слушай приговор: «От имени директора крупного машиностроительного завода, приказано! тебе, явиться на завод для продолжения твоего рабского труда». – Ты ещё жив? Невероятно! Даже ни в одном глазу нет страха! Можешь опустить руки. Забирай свою бумажку. Что ответить директору? Что, ты, умер?
  – Вот сейчас прочитаю письмо и скажу, – ответил приговорённый.
« Уважаемый Александр Николаевич, Ваш вопрос о создании при заводе группы, по созданию и выпуску ширпотреба, одобрили, и дали поручение директору завода её организовать. Обратитесь к директору завода».
  – Ну вот, а ты говорил бумажка, а тут деньги и не малые, – пошутил Саша.
  – Как же так? Я думал тебя этим убить, а убил ты нашего директора, с помощью, всего-то,  этой малой бумажки.
  – Просто я воскрес раньше твоего убийства, как птица Феникс из пепла. По теории Эйнштейна это возможно. При скорости близкой к скорости света – время замедляется. Просто я жил в реальном времени, а твой выстрел время замедлил и запоздал, пришел, когда я уже воскрес. Поясню.  Сегодня разбирался вопрос о моей работе у директора строительной организации, и он обещал хлопотать за меня у губернатора области, чтобы создать в городе мощную конструкторско-строительную организацию широкого профиля. В неё я думаю перетащить и тебя. Так что приговор немного запоздал.
  Все трое засмеялись громко и весело.
  – Хотел я тебя убить – удивить, а получилось – ты меня убил – удивил, подытожил Володя, садясь рядом на диван.
  – При такой ситуации, и мой выстрел уже не имеет значения. Вроде духового ружья, – сказала Галина.
  – Что и ты покушалась на мою жизнь? Да тут целый заговор. Не пора ли мне бежать?
  – Может и заговор, но я в нём не участвую. Катюша просила передать, что ректор мединститута просил тебя  зайти к нему, по вопросу трудоустройства.
  – М-да! Всё это хорошо! Теперь есть выбор! Стоит немножко подождать. Там, на стройке, мы с ребятами, начали внедрять новую технику. Придётся довести до конца. И нет пока решения губернатора. Поэтому чуть задержусь с ответом. Думаю, что моё место не займут. Галя, а как с ужином?
  – Пойдёмте. Он наверно уже остыл.
 Они ещё беседовали за ужином. Потом Володя с Галиной ушли. Саша сел писать письмо строителю, с которым познакомился в Москве. Он писал, что по нужде сам стал временным строителем и уже есть  небольшие успехи. Написал о ручном полуавтомате, повысившем производительность в полтора раза, и даже нарисовал его схему и описание работы. О том, что собирается сделать электрический привод, позволяющий класть более тяжелые блоки, равные трём, шести, девяти кирпичам и более тяжелые. И, как только это закончит, получит двухнедельный оплачиваемый отпуск и приедет к нему на отдых, где и расскажет ещё много интересного в строительстве. В конце попросил разрешения приехать не одному:
«Нет, это не жена. Жена далеко в деревне. Это – самая близкая, любимая и родная подруга. Выручает меня экономически, пока не работал, и по дому, а главное – душевно. Я люблю её  с институтской скамьи. И хотя не было у меня с ней семейной близости, я ей многим обязан. Она мне ближе и роднее, чем жена – мать моего сына. Нет, от них я не отказываюсь, но жена хочет жить пока в деревне. Не могу неволить. Вот такой я богатый женами, как персидский султан, но это не горем. Ему ещё не придумано название из-за редкости случая. Но из троих – это первая, главная и любимая женщина, со второй порваны все связи навсегда, а третья пока далеко. Жду твоего разрешения на такое посещение». В конце, как обычно, попрощался, написал на конверте адрес, сунул туда письмо, но запечатывать не стал. Вдруг что-то придётся дополнить. Так оставил до утра на столе в спальной комнате.
 « Ну вот, кажется на сегодня и все дела, – подумал он, – можно ложиться спать».

                Гибель               
  Тут неожиданно раздался звонок телефона. «Кто бы это мог быть? – подумал Саша. – Галина с Володей только что ушли, профессор должен отбыть на симпозиум. Наверно Полина справляется о муже».
  – Алё, слушаю, – откликнулся Саша.
  – Здравствуйте Саша, это Настя. Извините что поздно, так получилось, – как всегда с какой-то радостью в голосе, таким родным и близким, обратилась она к Саше. – Как у Вас с деньгами, нашли ли?
  Саша не понял, о каких деньгах спрашивают.
  – Отработал две недели, но ещё не получил. Биржа труда не торопится выплатить. Да ты, Настенька, не  беспокойся. Меня выручает Галина. Голодный не сижу. Наверно скоро получу свои.
  – На бирже труда? Вы ещё и безработный?
  – Был, Настя. Сейчас устроился на работу, правда, не на завод, а на стройку. Но это временно. Думаю, скоро всё войдёт в своё русло. Расплывчатость закончится.
  – Но я не о зарплате спрашиваю. Вы просили помочь деньгами для завершения работ с прибором, с очками. Закончили ли, Вы, их?
  – Ох, Настя, я уже об этом и забыл со своими неустройствами в работе. Я уже и не ждал звонка от вас, но вот случилось. Спасибо, что позвонила. Всегда рад тебя слышать. Рад и сейчас услышать твой голос.
  Не дожидаясь ответа, Настя сообщила:
  – У нас всё получилось! Деньги мы Вам нашли. Пришлось много поработать. Вот и сейчас звоню из кафе от Зины, где мы выступаем на торжествах. Только что нам заплатили за выступление, и спешу тебя обрадовать. Ребята согласились тебе помочь безвозмездно. В прочем, если разбогатеешь, можешь вернуть, чтобы не считать себя должником. Я знаю, что Вы этого не любите. Мне не хочется таскаться с этой крупной суммой.  Может, Вы, подойдёте к кафе в беседку, а я вам вынесу  деньги. Мы ещё не закончили выступать. Я звоню с телефона в кафе.
  Саша хотел отказаться, но понимая, что люди старались, хотели сделать добро и теперь отказаться – не повернулся язык, огорчить всех, и больше всех Настю. Конечно, она больше всех старалась и, наверное, переживала за меня. Как я могу её разочаровать?    
  – Спасибо, Настенька. Конечно, я приду. Через полчаса буду там.
  Он быстро собрался, взял с собой собаку для прогулки и скоро уже был около знакомого скверика.
И тут он услышал, как вскрикнула женщина, и слышал, как она упала. Вместе с собакой он побежал туда. Это было совсем рядом.  Он ещё видел, как две фигуры убегали и скрались за домами. Собака побежала их догонять, слышал крик: стой, к ноге. Но это было уже за домами. Кто кричал? Возможно  владелец  другой собаки? Саше было уже не до этого разбирательства.
  Подбежав к пострадавшей женщине, он замер. На земле лежала  его Настя. Он присел, поднял её голову, и вся его рука оказалась в крови. Вынув мобильник, он сразу же вызвал скорую и полицию. Подняв её ослабевшую руку, почувствовал, – пульс её быстро гаснул, и вот, кажется, уже пропал.  Своим мобильным телефоном сделал несколько снимков и присел рядом с телом Насти, вглядываясь в её родное до боли лицо, веря и не веря в случившееся. Сердце его окаменело, сжалось, и казалось, что тоже остановилось. Словно не её, а его самого убили, и он как парализованный, не знал, и не мог ничего делать дальше. Подбежала его собака и прижалась к боку, молча, словно понимая всю боль случившегося. Скоро подъехала полиция и скорая. Надежды на спасение не было. Его посадили в полицейскую машину, хотя он пытался сесть рядом с Настей, и они разъехались. В полиции  скоро не получилось. Вопросов было очень много. Начали с вопроса:
– Почему оказался на этом месте? Что заметил?
– Пришел встретить Настю с большими деньгами, – отвечал Саша. – Слышал крик и видел две убегающие фигуры. Похоже на женские.
  И началось все объемлющее дознание от конца, до самого начала его знакомства с Настей, о его работе над очками и деньгах для их изготовления. Допросы затянулись. Несколько раз допрашивающий звонил в группу следствия, направляя их работу. Наконец появилась и сама группа с докладом, которая рассказала, что она действительно из ансамбля, что ей переданы большие деньги. После чего она говорила по телефону с Александром о встрече возле кафе. Всё подтвердилось. Был один неясный вопрос: Кто мог слышать их разговор? Оказалось, что имеется параллельный телефонный аппарат в подсобке. Кто мог там слушать, не ясно? Заведующей, уже, не оказалось. Наверно ушла домой. На этом всё временно и закончило. Какие дальнейшие действия предприняла полиция, Саша не знает. Его отвезли домой, с просьбой не отлучаться.   
  Всю оставшуюся ночь он не мог уснуть. Его мучили вопросы, страх случившегося, в которое не хотелось верить.
  – Как же так? – думал он. – Почему злые силы творят своё жуткое дело и одерживают победу над добрыми, чистыми, правильными силами. Вероятно потому, что у них больше свободы, следовательно, и возможностей. Они раздвигают рамки сдерживающих законов, перешагивая через них. Тем самым получая больше свободы для своих действий. Безнаказанность – вот тому вина! Потому, что мы живём, как и все низшие животные: «Нас не трогают, и ладно». Эту мораль нам внушает и религия: «Не судите, да не судимы будете. Возлюби врага своего. Ударили по щеке – подстав другую». Не про это ли в песне поётся, отражая нашу мораль: «Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу». Но пока мы будем следовать этому принципу, – злые силы будут торжествовать. Нам нужна новая мораль, с жёсткими законами и все люди должны объединить свои силы вокруг неё и требовать от каждого, её выполнения. Никто не должен прикрываться законом: «Это моя личная жизнь». Или: « Это – секрет фирмы». Если живешь в обществе, то тайн от спецслужб, охраняющих общество, быть не должно. Но новой морали нет! Почему? Вероятно потому, что её не хотят иметь, ибо сами первыми под неё попадут и будут наказаны. Почему наши морали меняются с приходом нового правителя, и то, что было при одном, становится совсем противоположным при другом. При одном его посадили, при другом – выпустили. То, что хвалили при старом правителе, ругают, или бояться говорить  об его заслугах, при новом правителе.  Мораль не должна зависеть от правителя. Она одна для всех. А пока живет правило: «С волками жить – по-волчьи выть», невозможно создать правильную мораль, а, следовательно, и среду под  эту мораль. Мораль под руководителя, это не мораль, а подхалимство. Это страх и раболепство перед сильным. Всё, как в зверином царстве, действует «закон силы» И виноват в этом, пока, этот сильный – держащий в страхе слабых, и его приспешники с личными интересами.  Значит надо отнять у него эти права и передать нескольким лицам – совету, которые не могут сговориться, чтобы карать слабого. Чтобы они отражали чаянья народа, а не персоны, и действовали опираясь на разум.
К этому человечество обязательно придёт. Но хотелось бы быстрее. А пока, как воспитать порядочного человека, если хорошо живут не те, кто честно работает, а тот, кто ворует, грабит, мошенничает. И его не только не наказывают, но держат близко около себя, и прислушиваются к его мнению. А он «топор себе на ногу не уронит». О какой морали можно говорить, как воспитать порядочного человека? Если жулики: захватившие нефть, газ, никель, электроэнергетику и всё остальное, назначаются  министрами, своими помощниками, тогда как о них скучает тюрьма. Да и в тюрьме им живется не как всем, и выпускают досрочно. Кто-то валит лес, а они играют в теннис, и живут, по словам заключённого Ходорковского: «Как в пионерском лагере»,  закрыв глаза на его проделки, не потребовав вернуть награбленное. В среде зверей – люди звереют. Если мы мыслящие люди, то должны понять, кого надо избирать, что с избранника требовать.   Людей вне политики нет, есть те (не хочется их называть людьми), кто страдает леностью ума, нежеланием думать, как все животные, не способные или не желающие подняться в развитии выше собаки. Поэтому остаются собаками, мелкими животными, или, даже, насекомыми.  Людям, желающим в своём развитии подняться выше собаки, дорасти до человека – надо помочь разбираться в политике. Обществознания тут не достаточно. Нужна общечеловеческая мораль, возведённая в ранг конституции. А такого предмета в учебных заведениях даже нет. Мораль – доказанная и растолкованная грамотными людьми, каждая его статья  с каждым человеком, и только после этого принятая народом. И под эту конституцию начать строить новую среду обитания. Жестко карать нарушителей. Дел в стране много. Пусть валят лес, строят дороги, рудники, города. Отделить их от честных людей. Очистить общество. Только в чистой среде можно растить новых: честных и порядочных людей.         

  Уже рассвело.  Он лежал с открытыми глазами. Мысли о переустройстве общества не давали покоя: «Так жить дальше невозможно, невыносимо. Это издевательство над своим народом,– думал он. – Надо находить и наказывать виновных».
  В это время он услышал, как заскребли в двери, и услышал писк. Он понял, что пора вставать выгуливать собачку, кормить, и продолжать с ней эксперименты. «А что если попробовать восстановить вчерашнюю картину. Собака бежала за убийцами. Она видела больше чем я.  Может сумею восстановить из памяти собаки то, что видела она вчера. Надо попробовать!»
  Гуляя с собакой, он обдумывал, что надо делать. И всё вставало на свои места: «Нужно ей напомнить вчерашние события, и получить, как рефлекс, продолжение событий. Восстановить её память. Для начала можно взять сделанные фотографии». Придя домой, он с этого и начал.  Стоило показать собаке через компьютер снимки, как в своих очках он увидел две бегущие фигуры.  По движениям он догадался, что это те женщины. Вдруг он услышал: «Стой, к ноге». И ему показалось, что голос это не человека, не мужской и не женский, а – голос собаки. Голос его собаки и команды – это его команды. Это собака крикнула убегающим. На её голос одна из женщин повернулась, и Саше показалось, что это его бывшая жена – Зина. На ней был шарфик, белый с широкими чёрными полосками поперёк. Когда-то давно он сам покупал его на день рождения. Но они могли быть и у других. Он выключил экран, и когда снова включил – всё повторилось. Теперь он уже не сомневался:  «Зинаида!?.. Собака! Какая нужда у неё идти на такое страшное дело. У неё же нет семьи, нет нужды, нет наследников, кому бы она оставила свой капитал. Честных и нечестных денег хватает вполне. Может это месть Насте за связи со мной. Затаённая злоба за тот случай, когда она застала Настю в нашей квартире, приняв её за сожительницу. Но теперь-то она знала, что между нами ничего не было. Это доказано на суде. Из-за меня её погубили, хотя она ни в чём не виновата. Убивать нужно было меня. Неужели так сильна женская ревность,– пытался понять он. – Но деньги взяты. Может она взяла их для расчёта со своей напарницей? Зачем она взяла её с собой? Может её телохранитель?  Что-то, зна-комое в фигуре напарницы. Уж не та ли опять её официантка? Может быть! Но теперь я этого дела не оставлю! Надо попробовать снять картинку с  мозга Насти.  Возможно, она близко видела их обеих. Надо ехать в морг, а потом в милицию».
  Во время езды в автобусе он размышлял о проведении эксперимента над мозгом Насти: «Её мозг мёртв. И хотя память хранит информацию, записанную на молекулах белка, читать её нечем – мозг мёртв. Он не может создавать возбуждающее поле и считывать с помощью его информацию с памяти. Нужен живой мозг. Это я беру со своего мозга. Сигнал своего мозга усиливаю и передаю в её мозг. Он должен своим полем пробежать по её памяти, считать информацию, из точек составить картинку и выдать всё имеющееся в памяти, в мой мозг. От начала и до конца всю работу должен вести мой мозг. Я могу своим мозгом задавать вопросы и получать, из её памяти, ответы. Прибор должен это сделать. В московском мединституте я его уже проверял. Там получилось, должно получиться и здесь». 
  В морге его встретила милиция. Приехал патологоанатом, чтобы произвести обследование трупа Насти. Пришлось долго убеждать, чтобы сначала разрешили поработать ему. Врач не мог понять, какую информацию может этот человек  извлечь из мёртвого тела. Наконец он согласился, движимый любопытством и любознательностью.
  – Хорошо. Я разрешаю производить ваш эксперимент под моим наблюдением. Предупреждаю: никаких механических повреждении не производить.
  – Я согласен. Будут установлены только датчики на её голове, для снятия информации.
«Какой информации, – думал врач. – Мозг мёртвый! Это может сказать только человек сам страдающий умственными отклонениями. Но у этого таких отклонений незаметно. Он на зависть логически рассуждает.  Любопытно, что будет делать?»
  Саша присоединил датчики к голове Насти и к своей, и одел очки. Едва он воспроизвёл картинку того вечера, как  труп Насти дёрнулся всем телом и громко вскрикнул: «Зин-а, С-а-ш…». 
  Все, от неожиданности, в страхе дрогнули: врач, ассистент-женщина и Саша.
  Начало фразы было громким, но к концу, голос быстро ослабел, и фраза была не докончена.
  – Выдохнула остаток воздуха из лёгких, – страшно удивлённый происшедшим, констатировал врач, и тут же заметил, что женщина-ассистент начинает падать. Врач едва успел её подхватить, и оттащить в другую комнату.
  А Саша увидел в своём приборе, крупным планом двух женщин. Но сигнал был слаб. Он стал усиливать контрастность. Теперь уже четко видел:  На него смотрели  злые до дикости, не человеческие глаза Зины  и, напуганные глаза официантки.  Он увидел весь страшный акт убийства, как Зина, держа обеими руками огромный кирпич, с искаженным до жуткого страха выражением лица, наносила удар.
Теперь сомнений не было.
  – Собака! –  непроизвольно вырвалось у него. И больше ничего сказать он не мог. Словно всего его на момент парализовало. Он стоял около, каменным изваянием, не способным двигаться и даже мыслить. Как будто в нём угасли все чувства, вся жизнь. Он ни о чём не думал. Перед глазами лишь хищный, дикий взгляд его бывшей жены.
  – Собака! – снова бездумно и отрешённо произнёс он, и, словно очнувшись от своего голоса, спросил:
  – Зачем!?.. – Но вместо ответа, вспомнил крик Насти: «Зина, Саша».    
  – Видимо, Настя звала меня на помощь, но я не успел! – решил он.
  С ужасом он рванул датчики с головы Насти и стал снимать со своей головы. Как вдруг, словно молния блеснула в его голове, и удар грома оглушил уши.  Тело качнулось, и он бессознательно упал на тело Насти.  Очнулся он уже в машине, которая везла его в больницу. Что происходит, он не понимал. Ему казалось, что глаза открыты, и он даже пощупал их рукой, но ничего не видели. С ужасом он понял, что ослеп. И тут он обратил внимание, что вокруг всё тихо. Неужели и это? Он постукал по ушам. Да. Он стал глухим. Какое-то подспудное чутьё ему подсказывало: «Произошло короткое замыкание в ещё незащищенной схеме очков. Это явилось причиной вспышки и грома.
Вероятно, попала слеза на схему. Да, он действительно плакал. Глаза его были мокрыми. Но опять его мысли вернулись к Насте. – Вероятно, я больше никогда её не увижу.  А я даже не простился с ней. Надо вернуться».
   В это время он почувствовал, что машина остановилась.
  Не вполне сознавая, что делает, ничего не видя и не слыша, словно его мозг отключился от всего, кроме мысли вернуться, он машинально нащупал ручку дверцы и, открыв её, вывалился на шоссе от толчка дверью, в момент начала движения машины. Машина останавливалась перед светофором и начала двигаться. Саша попал под колёса  другой автомашины. Все машины остановились. Саша лежал в луже крови. Одна рука его была откинута. Рядом лежали измятые очки. Всё тут же сфотографировали, собрали, что нашли и повернули обратно в морг, уложив его рядом с Настей.  Тот же патологоанатом написал заключение о его смерти в результате дорожного происшествия.

  Галина пришла на квартиру Саши и ждала его с работы. В дверь квартиры постучали.
  – Кто бы это мог быть, – подумала Галина, идя к двери. – У Саши есть свои ключи.
  Она открыла дверь и удивилась. Около двери стояли двое в форме полицейских.
  – Чем обязана, такому посещению? – недоумевая, спросила она.
  – Вы являетесь женой Александра Николаевича? – спросили её.
  – Хотелось бы ей быть, – попыталась отшутиться Галина, – но его жена живёт в деревне. Я помогаю по хозяйству, если вас это устраивает.
  – Извините, но мы пришли с серьёзным сообщением и хотели бы известить его родных.
  – Можете сказать мне. Ближе меня у него в городе никого нет.
  – Дело в том, что Александр Николаевич, – полицейский остановился, изучая реакцию женщины.
  – Я знаю. Он оставил записку, что погибла его дочь, и он сейчас в морге, – поспешила сказать Галина.
  – Да, он действительно в морге. Передайте его жене и родственникам, – полицейский опять остановился.
  – Что передать? Что Вы тянете, – Галина почувствовала, что случилось что-то страшное, что ей боятся говорить. – Говорите, я всё всем передам.
  – Александр Николаевич погиб в результате дорожного происшествия. Его тело находится в морге. Родственники могут его забрать.
  Словно обухом по голове, ударило Галине это сообщение: « Нет больше Сашки-сорванца. Кончилась наша  с ним история, как и вся моя и его жизнь. Оборвалась нить, начатая ещё в далёкой  юности. Потерялся весь смысл жизни. Словно всё кругом опустело, исчезло».
  – Я всё передам родным и близким, – с трудом произнесла она, держась за косяк двери.
  Полицейские ещё постояли, оценивая состояние женщины, и убедившись, что всё обошлось без обмороков, поспешили удалиться.   
  Галина закрыла дверь и встала. Нет Саши. Нет больше ничего, что связывало всё прошлое в её жизни с настоящим и будущим. Как жить? Что делать? Только тут она поняла его значимость в своей жизни. Умер её муж Фёдор. Вроде так и должно быть. Все когда-то умирают, пришло время и ему. И как будто ничего не произошло. Не стало одного пьяницы, трепавшего нервы ей, дочери, и другим, кто с ним общался. С этим закончились лишь её тяжелые обязанности, как жены, и только. А сейчас ушел не просто любимый человек. Он задавал нам всем работу, а с ней – интерес в жизни, ожидание какого-то чуда, которое должно произойти уже совсем скоро, как только он закончит работу над очками, его волшебным прибором, который он нам обещал, мы в него верили и ждали.
Но если бы и не произошло, все бы имели интерес к работе, интерес к жизни. И вот – он унёс с собой этот интерес. Не стало не просто его, потерялся смысл жизни. Образовалась, какая-то, страшная пустота. Пустота, которую она не ощущала: ни когда поссорилась с ним, ещё в институте, ни когда вышла замуж и жила с другим. Он всегда был в её сердце, всегда с ней, всегда рядом. И вот случилось то, во что она не хотела верить. Эта пустота была: чёрной, глубокой, широкой, сырой и даже люто-холодной ямой. 
  Это известие о гибели ошеломило её. Она отшатнулась от двери, но куда идти, и что делать не знала. Словно сонная пошла в его комнату, как будто хотела его там найти. Но комната была пуста, лишь на столе она увидела  конверт и сунутое наполовину в него письмо. Конверт был без штампов. Значит ещё не отосланное. Кому оно? Она достала листок и начала читать. Это же он писал своему строителю, с которым познакомился в Москве. Нужно ли его отпускать? – подумала она и стала читать. Выпустив всё о строительных работах, она нашла, где он просит принять его с ней, самой дорогой женщиной. Слёзы невольно покатились из глаз. Она словно проснулась из забытья. Всё же он любил меня, хотя я и не была его женой, но осталась самой дорогой женщиной. Она ещё некоторое время плакала, вспоминая свою жизнь. Но наконец, к ней вернулась действительность: надо что-то делать.   
Она позвонила Володе, но трубку взяла Полина.
  – Полина, у нас несчастье! – сквозь слёзы, хрипя голосом, сказала Галина. Саша погиб в дорожной аварии. Надо из морга взять его тело. Я расстроена, не знаю что делать.
  – Я сейчас съезжу на завод к Володе, мы к тебе приедем и всё сделаем. Успокойся.

                Симпозиум. Выступление профессора. 
  На высокую трибуну профессор поднимался медленно. Он до сих пор сомневался, нужно ли ему выступать. Ничего существенного, нового он человечеству не сообщит. Но пятиться назад уже поздно.
  – Тема моего доклада: «Человек и животный мир, его родство и различие»,– начал он.
  – Вопрос довольно старый, и всё же, он не снят с повестки дня.  Я пытался разобраться:  человек это – особая стать в животном мире, имеющий душу, чего нет ни у одного животного и потому его нельзя связывать с другими, или он такая же частица живого мира, только с большим развитием, а потому, какой-то особой души, отличающей человека от животного мира – нет, или она есть у всего живого мира, но у кого-то больше, у кого-то меньше.
  Хотелось знать, как близок разум животных к разуму человека? Ещё за 300 лет до нашего ле-тоисчисления, древнегреческий  философ Аристотель, живший с 384по322гг, до нашей эры, основоположник науки логики и других отраслей. «Величайший мыслитель древности», как о нём отзывался К. Маркс, задумывался над этим вопросом. Он усматривал в разуме высшие посылки науки связанные не с чувствами, а с умом. Что только человек обладает высшей формой мыслительной деятельности, понимает всё интуитивно. Позднее, при создании библии, это стали отождествлять с душой. Что только у человека есть душа, у животных души нет. «И вдохнул Бог душу в человека», – говориться в библии. И, до настоящего времени можно слышать, что животные живут, руководствуясь инстинктами, а не умом. А чем отличается, или не отличается инстинкт от разума?
Вот, насколько это правильно, я и пытался разобраться. Толковый словарь сообщает: «Инстинкт – врождённая способность совершать целесообразные действия по непосредственному, безотчётному побуждению. Подсознательное, безотчётное чувство, внутреннее чутьё».
  А, что такое ум? Справочник толкует: «Ум – способность человека мыслить, основа сознательной, разумной жизни». Разница в  осознанных, и не осознанных поступках.
  Как Вы думаете, сознательно, или бессознательно собака со своей кошкой в квартире живёт мирно, вместе спят, а чужих кошек, та же собака, « терпеть не может»? Вероятно, она осознанно делит их на своих и чужих. Так же она, да и все животные и человек, делят всех на своих, – неопасных, и чужих – опасных. Это вы наблюдали, и можете сами привести множество примеров. Как же собака их различает и делит? Она ориентируется на человека. Если человек считает её своей, то т она так считает, если  человек гонит прочь, то это делает и собака. Свои знания она, во многом, получает от человека, перенимая его действия. Но она может понимать и со слов, если её научить. Человек, без знания чужого языка, тоже ничего не поймёт. Всё дело в знаниях. Вы, наверно, слышали, что для охоты на зверя или дичь, собак «натаскивают». Ели не научить, то она будет не помогать, а пугать дичь. Так её учат и во всех других нужных делах. Всё дело не в инстинкте, а в учёбе. В этом я ещё больше убедился, когда стал беседовать с говорящей собакой. В этом, можете, убедиться и вы, беседуя с моей говорящей собакой.   
   Может ли неопасный – стать опасным, и наоборот? Может. Это понятие связано с опытом, с нашим общением с субъектом.
Сначала идёт настороженное знакомство с субъектом, и только после этого решается, это – опасный или неопасный субъект.
 Благодаря знакомству определяется опасный или не опасный. Так делает человек и животные.
 Следовательно, это не заложенный в организм,  как инстинкт – неразумное бессознательное действие, а приобретённое в процессе жизни, благодаря изучению в процессе общения, и выводам заложенным в память. А на исследования толкают наши чувства, заложенные природой во все живые организмы для общения со средой.   
  Так в чем же разница между человеком и животным, если чувства есть у всех, а остальное, это не врождённое, а приобретённое благодаря опыту и заложенному в память, у кого она есть?
  Но религия говорит, что Бог вдохнул душу только человеку. И это мнение живёт. А, что такое душа? Платон считал – это вечная идея не с чем не связанная, Совершенно самостоятельная: Истина в истине. Кто-то видит в этом Божью суть. Аристотель, ученик Платона, опровергает его вывод и увязывает душу не как, ни с чем не связанное, а присуще человеку, как высшей форме деятельности - мышление. Не буду вдаваться в понятие души в религии, ибо там нет научных доказательств. Вся библия построена на наблюдениях людей. Но выводы из этих наблюдений часто неграмотные. Она, как первый значимый учебник, собрала в себя все передовые, для того времени, знания. Но основные учения о сотворении мира, земли, животных и человека либо опровергнуты современными доказательствами, либо взяты под сомнения. Многие мудрецы, в том числе и библия,  пытались душу объяснить, что это некая субстанция живущая самостоятельно, способная вселяться и выселяться из тела человека. Даже  пытались её найти и выделить из тела человека, взвешивая тело до смерти и после смерти. И им удалось даже определить вес души. Но эта попытка равносильна ошибке Лавуазье, пытавшегося взве-сить «теплород» – тепло притекающее в тело при нагревании. Оказалось ртуть взяла кислород из воздуха и стала тяжелее. Ошибка доказана Ломоносовым  тем же опытом, но с запаянной колбой. Найти душу не удалось.
Так есть душа у животных, или она только у человека? Способны другие животные мыслить, или это прерогатива человека и тем сказано, что человек особая стать, и не имеет ничего общего с животным миром?
   Но наука доказывает, что человек вышел из того же дикого мира животных – первобытного человека. А если так, то когда в него сумела вселиться душа? На каком отрезке жизни?
  Чтобы разобраться с этим вопросом, я привлёк к изучению свою собаку. А чтобы поставить её в равные с человеком условия, решил заставить её заговорить языком человека. Мой эксперимент удался и я, разговаривая с собакой, твёрдо убедился, что собака вполне осознано всё делает, выполняет команды, чётко их понимая, решает многочисленные задачи, порой лучше человека. Теперь мне нужно убедить в этом вас.
  Если сравнивать взрослую собаку с неграмотным человеком, например с ребёнком, то собака поступает грамотней его. Разве, те, кто имеет собаку и, наблюдает за её действиями, не подтвердит мои слова, что взрослая собака смышленее ребёнка. Получается парадокс: собака делает осмысленно, а значит должна иметь душу, а ребёнок человека не имеет души. Можно сравнивать и взрослого человека с собакой, путем решения ими простых задач, чтобы по их способности решить, кто имеет интеллект выше? Например: Кто быстрее найдёт зайца? Всё зависит от подготовленности к этому делу, как собаки, так и человека, Есть понятие: натаскивание собак на охоту, и понятие учить человека. Так натасканная собака решит быстрее и правильнее, чем необученный человек. Какой можно сделать вывод?      
  Всё зависит от обучения, от того, что заложено в память мозга. И такое же мы видим среди людей. Грамотный быстрее решит задачу, чем неграмотный. Следовательно, в этом отличия человека от собаки  нет. И, всё же, человек поднялся на более высокую ступень, за счёт чего?
   Птицы и звери получают знания во врем знакомства со средой, но не только собственным опытом. Они перенимают что-то у других своих сородичей, и тем пополняют свои знания. Было замечено, как одна ворона уронила чёрствую корку в лужу. Корка стала мягкой. После этого она стала мочить сухой хлеб. Это заметили другие вороны, и тоже стали мочить хлеб. Но это было известно только в одном районе. В других местах, воронам бросали сухари, но они не знали что с ним делать. Замечено, птицы на побережье поднимают вверх раковины и бросают на камни, чтобы их разбить. Более развитые животные получают от своих сородичей более обширный круг знаний по ведению охоты, и очень грамотно ведут групповую охоту. Собака довольно грамотно понимает человека, играя с ним, угадывая наперёд его действия.   
  Человек получает знания не только как птицы и звери. Он, обладая речью, через неё получает знания других людей. Поэтому обогатил память многократно больше, чем весь остальной живой мир. Этим он и поднялся над всем живым миром. Не благодаря мифической душе вложенной Богом, а благодаря речи, а через неё – знаниям.
  Собака поднялась над остальным животным миром благодаря общению с человеком, находясь с ним в близости. Раньше, лошадь была к человеку ближе собаки и имела интеллекта больше её, пока лошадь не заменила машина. Но и сейчас её интеллект высок.
  Благодаря языковому общению, человек освоил знания других людей и создал важные науки как: математику, физику, и много других. Но не создал науки о жизни самого человеческого общества. Многие над этим вопросом задумывались и оставили свои толкования. Аристотель
считал, что в государстве обязательно должны быть рабы, обычные люди и правители, привилегированная часть общества. Сейчас вы с этим не согласитесь. Другое развитие техники. Рабов заменили машины.
  У других классиков другие взгляды. Взгляды меняются вместе с подъёмом экономики.   
Мы знаем, как человек живёт в обществе, но не знает, как надо жить по-человечески. Поэтому меняются формации – уклады жизни. Люди спорят, какая формация лучше, и не только спорят, а ведут войны, потому что  нет в головах знаний, как должно быть обустроено общество людей. Поэтому каждый народ сам ведёт эти поиски и создает свой уклад жизни, свою конституцию, исходя из своих экономических возможностей, но нет научно-обоснованной, приемлемой для всех людей, программы. Люди живут так же, как дикий животный мир: стадами, стаями, имея своего вожака стаи, в лице: царя, президента, премьера, султана, микадо и так дальше. Подчиняются вожаку стаи по закону силы. Не имея осознания, так ли надо жить? Принимая за истину то, что увидел, не осмыслив увиденное – внедрил. Посмотрели за границу: и товара больше и качество лучше. Вероятно, частник лучше  хозяйствует, решают люди, не понимая вопроса научно. И решают: давайте жить как за границей. Отдадим всё частнику. Пусть производит и наполняет рынок хорошим товаром. Но за границей мощная индустрия, а наш частник нищий. Ничего произвести не может. Мы же уже жили частным капиталом при царе. Революцию поддержал народ. Значит, народу тот строй не нравился. Не пора ли всё строить на научной основе – осознанно, обсчитано, а не перенимать увиденное, как делают ещё глупые дети и весь дикий животный мир. Увидел – взрослые курят – давай, буду и я курить. Не понимая вредности от этого. А это позаимствовали взрослые от других народов. А в Россию это привёз совсем не глупый – Пётр -1. Но у него не хватило знаний.
  Какой же вывод? Чтобы что-то делать, нужно иметь грамотное суждение. Подняться в своих действиях от неграмотного, до разумного человека.
  Мои выводы: Люди ещё не все доросли до человека. В большей массе они поднялись в жизни общества не выше собаки, а потому совершают дикие поступки, много страшнее звериных. Чтобы их учить и поднять до звания «Человек», нужен научно доказанный материал о жизни общества. Те, высшие знания, которыми мы владеем, не исключают нашу неграмотность и дикость, которая проявляется в нашем обществе. Потому, что мы не знаем законов жизни в нём.
  Зал зашумел. Стали раздаваться недоумевающие разговоры.
  – Как Вас следует понимать? Мы люди или собаки? – послышались из зала многие голоса. – Это же – прямое оскорбление.
  В зале послышались смешки.
  – Вы можете это доказать? Уж не эта ли говорящая собака, что с Вами, подсказала это?
  – Как следует понимать? Пусть каждый даст себе оценку кто он есть, вы же грамотный народ.  Жаль, что грамота не всегда определяет человечность. Атомную бомбу изобрели и испытали на людях, погубив сотни тысяч невинных людей, довольно грамотные люди. Судить о человечности нужно по их поступкам, что они несут людям: добро или зло?
  Разве в обществе людей не наблюдаются зверства и войны. Разве среди людей войны менее ужасны чем в диком зверином?  Кто их придумывает, если не сами люди? И придумывают их высоко грамотные, и совсем не глупые люди? 
  А понял я всё это, действительно, работая с собакой. Она в чём-то соображает лучше человека, когда нужно найти добычу для выживания. Когда люди живут чувствами, Не проверяя их разумом, они такие же, как все животные.
  Разве не доказывает это наше чувство: хорошо, бесконтрольно от разума, поесть, что приводит к излишней полноте; хорошо выпить; хорошо поваляться на песочке под палящим южным солнцем, да и просто все дни валяться на диване, в безделье, без интереса и пользы прожигать подаренные жизнью дни. Разве всё это и другое безрассудство, выполняемое по воле чувств, и не осуждённое разумом, не является убедительным доказательством этого?
  Но вернёмся к доказательству мышления животных, в частности, на моей собаке.
  Пожалуйста, желающий может войти на сцену и провести эксперименты с моей собакой, потому что мне вы не поверите. Только, не задавайте ей слишком умных вопросив. Она академий не кончала, и даже не училась в школе. Ещё щенок. Ей нет и года. Говорите, как с ребёнком.
   На сцену вышел молодой улыбающийся аспирант, чувствовалось, что он воспринял слова профессора, не более как: недальновидность, шутку или фокус, который он сумеет отвергнуть и посмеяться. Разве может собака умно отвечать на вопросы?
  – Прошу, познакомьте себя с залом, – сказал профессор.
  – Гросман – аспирант.
  – Хорошо. Задавайте вопросы.
  – Как тебя звать? – спросил аспирант собаку, сидящую на стуле возле трибуны.
  – Умный два, – услышал аспирант  ответ и насторожился, услышав человеческую речь.
  «Не профессор ли отвечает за неё», – подумал он.
  – Профессор, отойдите подальше от трибуны, – попросил аспирант.   
  Профессор отошел на дальний боковой край сцены. Аспирант продолжал допрос:
  – Почему «Умный два»? Разве умный – это имя?
  –  А почему ты – Гросман-аспирант, а не Умный? – спросила собака.
  Зал замер услышав это.
  – У меня отец Гросман, – ответил аспирант.
  – А моего отца звали Умка, за то, что он был умный. Я второй – искусственный.
  Зал не удержал затаивший смех и он, словно лихорадкой, потряс учёных мужей.
  Аспирант тоже засмеялся: – Это робот, господа, – сказал он и подошел, чтобы взять робота в руки и убедиться, что это муляж. Но собака ощетинилась и хотела укусить его руку. Аспирант в страхе отскочил, и, не понимая, что же это такое, зло смотрел на собаку, а собака, рыча, скалила на него зубы.
  Зал стих и замер в немом оцепенении от неожиданности. – Собака заговорила!.. Настоящая собака!  Это невероятно!..
  Больше подходить к собаке аспирант не решился, и в растерянности, оглядываясь, сошел со сцены. 
  – Наверно достаточно экспериментов. Позвольте мне продолжить лекцию, – сказал профессор, застывшей  от такой неожиданности, аудитории.
   Для снятия вашего напряжения, расскажу случай из моего детства:
  Мне было не более трёх лет. Мой брат, старше меня, с товарищами собрались в лес по ягоды. Меня брать не хотели – маленький. Нужно идти около пяти километров. Но я упросил взять. Меня взяли с условием: устанешь - не ныть! Земляники было очень много. Конечно, я собирал в рот. Уже взрослым я узнал, что от ягод может быть аллергия. А тогда у меня сильно закружилась голова. Ныть мне было нельзя. Тогда я принял самостоятельное решение: одному, тайком идти домой. Я помнил, что большая дорога совсем рядом. Поэтому уверенно пошел её искать.  Увидев, что я куда-то пошел, наша собака сообразила, что я маленький, и один пошёл в лес. Она последовала вместе, и шла рядом. Пройдя не меньше двухсот  метров, я понял, что иду не туда. Лес становился гуще и страшнее, а дороги нет.  Покрутился на месте, и даже потерял направление, откуда шел. Конечно, сильно испугался.
Собака смотрела на меня. Когда я остановился, она, верно, сообразила и пошла назад. Я тоже сообразил идти за ней. На неё я надеялся больше чем на себя. Так мы пришли к ребятам. Там меня уже хватились и стали кричать. Но я не мог ответить, так сильно испугался, что спазм сдавил горло. И на крик моего брата откликнулась собака. Она добежала до брата и повела его меня встречать.  Так закончился мой поход за ягодами. Я был удивлён сообразительностью собаки, пойти вместе со мной, и не оставить малыша одного. Она была внимательней и предупредительней моих старших братьев.  Поняла, что я заблудился, и нужно меня вывести из леса. С тех пор безумно ей был благодарен. Любил и ценил её. Какая она умная? Она оказалась горазда умнее меня. А  мы всё ещё утверждаем, что животные не мыслят, в них нет души, они живут инстинктом. А всего-то она  – дворовая собака.         
  Теперь более подробно о работе мозга, о чувствах, интуиции и сознании. Может есть другие сходства или различия человека с остальным животным миром?
ЧУВСТВА
Чувства – это то, что природа заложила во все живые организмы для того, чтобы через них знакомиться со средой и подстраиваться под неё. Это необходимо для сохранения жизни. Лишение чувств ведёт к гибели. В Италии есть собачья пещера. Собаки заходили в неё и погибали, а люди не погибали. Стали выяснять причину. Оказалось, там повышенное содержание углекислого газа. Но он невидим и не имеет запаха. Собаки его не чувствуют, и в нём погибают. Почему же не гибнут люди? Этот газ тяжелее воздуха и распространяется внизу.
  Чувства – великая и очень нужная функция живого организма. С помощью их не только осуществляется связь с внешней средой, познание её, отыскание средств существования через наши органы чувств. Чувства контролируют и внутреннее наше состояние: переживания, чувство боли, и всякие другие непорядки и порядки в нашем организме. Желание дышать, принимать пищу и совершать все жизненно необходимые действия. Вся наша жизнь протекает подконтрольно и по воле чувств. Они дают сигнал исполнительным органам что нужно делать.   
  Как уже сказано, они есть у всего живого, независимо есть голова, спинной мозг и даже если это не животное и не насекомое, а трава или одноклеточные. Все имеют чувства. Через них выполняются необходимые два жизненных закона, поддерживается и продляется жизнь.
  Человек научился снимать чувства. Нам делают обезболивающее, для лечения зубов, перед операцией. При этом, на краткий момент животное, или человек становится неполноценным.
Надеваем чёрные, или цветные очки, закрываем уши от шума, или слушаем приятную музыку. Всем этим мы влияем на наше состояние, искусственно создавая комфортные условия. Чувства, можно снимать внушением, успокаивать, или усиливать. Чувствами можно лечиться.
  Под влиянием чувств совершаются действия всего живого, как инстинктивные действия, так и сознательные. Поэтому нужно всегда учитывать чувства, и если нужно, поправлять разумом.
Для человека вызвать нужные чувства можно простой информацией. Если сейчас сказать – в здании пожар – вы все среагируете. От правильной информации совершаются правильные действия, от ложной – соответственно информации. На этом работает реклама, и все другие внушения.
 Если в зале просто погас свет, вы не побежите спасаться. У вас есть в памяти варианты: отключили свет, сгорели предохранители. И вы будете ждать, когда свет появится. Может, пошлёте узнать причину.
  С чувствами связана вся наша жизнь, наша профессия. Люди стараются чувства развить, усилить. Так музыканту нужно усилить слух, художнику чувство цвета, повару обоняние и так далее. Летучей мыши нужен слух, собаке нюх.
  Нельзя не сказать о великом чувстве любви. Благодаря этому выполняется второй закон природы – продолжается род. Но не только. Идёт отбор лучшего для продолжения рода – любимого: здорового, красивого, сильного, умного, способного. Нам кажется, мы выбираем. Но выбирают чувства заложенные природой. Они порождают ревность, обиду, страх и другое. Всё это нужно грамотно учитывать работая над созданием среды. Ни люди, ни звери не будут отнимать еду у другого, если будут сыты. Не будет дикой ревности, если продуманно удовлетворить половые потребности, как удовлетворяется еда. Не будет войны за гнёзда, если есть тёплая квартира со всеми удобствами. Всё сделать можно!    
  Об инстинкте и сознании.
  Человек или зверь обжегся, укололся – «отдёргивает, соответственно, руку, или лапу». 
  При инстинктивных действиях срабатывает внутренняя реакции, без осмысления.
Но у человека, как и у животных, есть  голова – носитель информации. Все, пришедшие в голову сигналы от рецепторов, сравниваются с уже имеющимися в памяти. Если там окажется подобная информация, то там, возможно, уже есть и ответ на неё, что делали раньше в подобной ситуации и, что нужно делать? Обычно, если что-то происходит, то найдётся в памяти подсказка к действию. И она,  как рефлекс, будет выдана, как сигнал к действию, необходимый в данном случае.
То есть, чувства дают спасительную команду исполняющим органам, прежде чем голова сообразит. Как правило, инстинкт, в критических ситуациях, срабатывает раньше, чем начинается осмысление, что произошло, и как нужно поступить? 
  Грянул гром и от страха все присели. А потом подумали: зачем присели, страшное, а именно молния, была раньше. Она убивает, а не гром. А все среагировали на звук.
  Разберёмся с этими двумя понятиями: инстинкт и сознание, которые участвуют в исполнении пришедшего с помощью чувств сигнала из среды,  Что такое инстинкт? Чем он отличается от сознания – осмысленного действия.
  Инстинкт – врожденная способность совершать целесообразные действия по непосредственному, безотчётному побуждению, безотчётное чувство, внутреннее чувство.  Инстинкт передаётся по наследству из поколения в поколение. Следовательно: он основан и опирается на запись информации в генном коде.
  Сознание – умственная способность совершать целесообразные действия. Оно основано на использовании памяти, материала хранящегося в мозгу. 
  Вот их различия. Они записаны в разных местах. Инстинкт передаётся по наследству, сознание, со всей информацией, гибнет вместе с мозгом и по наследству не передаётся.
  Отмечу, гибнет не информация о строении и способности мозга, – это записано в генном коде,   и передается наследникам. Со смертью субъекта  гибнет сам мозг с информацией в нём.
  А, поскольку информация о самом мозге и его способностях передается поколению в сохранном виде, с теми добавками, которые развил владелец мозга, то можно способности мозга повышать из поколения в поколение, развивая их, как развивается любая часть тела, и всё это передавать по наследству, тем самым создавать нового человека с направленными способностями. То есть, этим развитием можно управлять обдуманно, зная, чего мы хотим. 
  Разве это не главное в развитии человека – управлять развитием направлено, грамотно. Под наблюдением общества. Поставить цель, кого мы хотим иметь, продумать пути достижения, и вырастить человека такого, какого желаем иметь! Разве это не – мечта людей любого общества – сказку превратить в быль!
  Развитие идёт постоянно, и оно хорошо прослеживается. Но нет грамотной направленности.
Это и нужно внедрить в практику. Мы пытаемся выводить скот с нужными качествами, а почему не пытаемся это сделать с человеком, повышая его память, сообразительность, скорость мышления, силу, ловкость. Избавление от злобы, и вредных привычек, повышение иммунитета. Создание человека-мечту!
  Конечно, всё это желательно вести, подконтрольно, иначе могут быть искусственно созданы страшные люди: убийцы и другие ненормальности. Такое допустить нельзя. Но разве сейчас всё подконтрольно? Разве, в нашей свободе, невозможно творить непонятно каких людей и зверей? Об этом тоже нужно думать, создавая что-то новое
  Но можно изменять человека путем влияния на него средой. Для этого создать нужную среду.
  И так, подведём итог: всё живое, включая и людей, живёт чувствами, и здесь нет различия между человеком и остальным живым миром. Амёба, чувствуя свет, уползает в тень, растения тянутся к свету, огуречный ус, благодаря чувствам, находит за что ухватиться, гидра чувствует щупальцами свою жертву и хватает её. Все звери чувствуют голод, холод, опасность, свою жертву, страх, потребность и так далее.
  Рассмотрим работу мозга. Функции его многогранны. Отличие мозга человека от мозга других животных мира в количестве и грамотности заложенной в память информации.
 Рассмотрим сбор и хранилище информации о среде и обо всех явлениях в ней. Зачем это нужно? Живут же медузы и многие другие без головы. Это нужно, чтобы в дальнейшем всё это из копилки вынуть и использовать в жизненных ситуациях в готовом виде. Тем самым расширяется круг возможных действий с расширением познаний о среде, увеличении ответных реакций на сигнал. У медузы таких ответных реакций мало.  У неё ограничены возможности к защите и воздействию на среду, на других живых существ. Чем больше информации в голове, тем шире возможности для выживания. Такую информацию записывают и используют все имеющие головной мозг в зависимости от его ёмкости памяти и способности к её заполнению и использованию. Как это происходит? Пример: У ребенка или животного нет информации об огне. Он к нему тянется, обжигается, инстинктивно убирает руку от огня. Рука долго болит, её лечат, может при лечении делают больно. Когда второй раз он увидит огонь, сознание отыщет в памяти подобную информацию. Причём, будет воспроизведен не только момент касание к огню, а и всё последствия: лечение, с болями и неприятностями. И мозг всё это выдаст, как ответную реакцию – рефлекс, что этого делать нельзя, иначе будут неприятные последствия. Причём, сообщение, что этого делать нельзя родилось в первое его знакомство с огнём, осмыслено и найдено ответное решение, а во второй раз это уже выдаётся, как готовое решение, предупреждение, – это делать нельзя. Так работает любой мозг, путём сравнения ранее полученных знаний с последующими. Если раньше этого не было, то готового ответа может не быть, или дан по аналогии в сравнении с чем-то. 
  Чем же отличается мозг одних от других? По ёмкости памяти, но не только.  У мухи и птицы – одна ёмкость, у собаки  и человека – другая. Но дело не только в ёмкости. Два человека с одинаковой ёмкостью памяти имеют разную наполняемость. Одни не учились,  другие закончили институт. Они получили разный объём знаний. Насекомые: муха, пчела и другие, летя на свет, ударяются о стекло рамы. Птица тоже так же ударяется о стекло. Так может удариться и человек. Но птица, в отличие от насекомых, запомнит что тут препятствие, и больше не полетит к стеклу, а насекомое будет биться бес конца. В его памяти мало места, чтобы поместилась эта информация. Человек может по прочим приметам догадаться, что это стекло или зеркало. В магазинах со стеклянными стенками ставятся цветы, чтобы люди не натыкались, и человек догадывается благодаря знаниям, делая выводы, используя ранее полученные знания.
  Знания человека, закладываются в процессе жизни и общении, но больше через учёбу, благодаря языку.  И только этим люди отличаются от животных, не владеющих речью. Но собака, да и другие животные, живя с человеком, получают от него знания в большем количестве, чем весь остальной мир.
  Но, не следует думать, что, чем выше образование, тем он человечней. Оружие придумано не глупыми людьми. И придумано оно не только для защиты, а и для нападения. И вот здесь без знаний жизни общества, для его существования и выживания, не обойтись. Может ли кто в зале сказать как построить общество в котором не будет воин, зверств и мошенничества, которые существуют сейчас? Разве наше общество гуманнее дикого? В нём меньше воин и меньше жертв? Люди в обществе не совершают зверства и насилья? Пока мы этим похвастаться не можем. Значит и здесь существенных отличий, человека от собаки и других животных, нет. В чём же отличие? Отличие в наполняемости копилки мозга грамотными учениями, и законами и контролем за их исполнением. 
  Конечно у него есть руки, вертикальная походка. Но это приспособление к другой жизни.
Орангутанг тоже имеет руки, но не человек.
  Важную роль, в воспитании нового человека, имеет среда.
  В дикой среде все становятся дикими, в культурной среде, дикость появляться не должна..
   Только человек, благодаря разуму, способен создавать любую среду для своего проживания.
  Пока в среде, где мы живём, существуют: зверства, мошенничества и даже войны. Следовательно мы не создали нужной нам среды, и не ушли от дикого мира.
   Если среду не создавать искусственно: логически продуманную, доказанную и выверенную математическими анализами, она будет создаваться естественно – дикой, как происходит сейчас, и мы, оставаясь в дикой среде, не можем очеловечиться. Будут рождаться лишь отдельные личности, которые будут вести себя иначе, чем все, на  удивление остальному народу. Им будут задавать глупый вопрос: «Зачем тебе это надо? Так никто не делает.» Нужно создавать другую среду, в которой, его гуманные действия будут естественными, понятными и не вызовут глупых вопросов.
  Задача всех учёных продумать грамотную среду! Среду, где не будет отрицательных, не нужных человеку качеств: зверств, насилия, мошенничества, обмана и другого.  Среду, которая будет создавать нового человека с заранее заложенными качествами.
  Разрабатывая среду, нужно опираться на два основных жизненных закона: закон самосохранения и закон продолжения или сохранения рода. Но по этим двум законам живут и отдельные  субъекты, и целое общество: громадный город и государства. Их интересы сталкиваются, как интерес двух индивидуумов, и как частника с обществом. Кому же отдать предпочтение: субъекту, или обществу? Ибо, при решении этого вопроса и возникают не только споры, а кровавые войны. Одни считают, что предпочтение нужно отдать личному, то есть частному, другие считают, что важнее общественное. Кто же прав? Проверим логически:
  Если на первое место поставим, как самое важное сохранение личного, и будем спасать его, а общественное спасать не будем – погибнет всё общество вместе с субъектом. Если спасать будем общество, а не личное, погибнет только субъект. Общество  будет жить. Следовательно,  на первое место, как более важное, нужно поставить интересы и потребности общества, и только на второе место личные – частные интересы и потребности субъекта. Пример: Идёт война. Если все будут спасать своё и себя, война будет проиграна, и только спасая всех и общее, жертвуя частным и личностью, можно победить. Это и вороне понятно, когда она в стае борется с общим врагом. Но почему-то нашим руководителям это понятье недоступно. Они ратуют за частное, помогают частнику, а не обществу.  К. Маркс и видел будущее общество как коммунистическое. Где основное место отдал общественному – коммуне.
  Но это не предусматривает ликвидацию личного, частного. Если оно полезно обществу, его нужно сохранять и даже ему помогать. Художник, писатель, композитор, инженер и другие работают, индивидуально, создавая что-то для общества. Пусть это и артелью,  но не допускать враждебной конкуренции. Именно борьба за прибыль рождает войны между конкурентами. Но, пока, государственная политика умышленно направлена на создание конкурентов. Это задача антимонопольной организации. И совсем страшно, когда в конкурентную борьбу вступают крупные производители, в войну вовлекаются целые государства. Этого допустить нельзя.
   Но природой заложена во всё живое, борьба за лидерство. Это дает лидеру больше прав, свобод и множества других преимуществ. Это диктуется жизненной необходимостью в диком мире: все растения тянутся у свету, пытаясь получить больше света для себя, загораживая его другим. В животном мире лидер получает больше добычи, может отнять у слабого, и предпочтителен в брачных связях. Но это в диком мире. Мы же хотим иметь равноправие, равенство людей. Не хотим насилия сильного, не хотим диких воин за лидерство, но иметь и знать лидеров нужно. Разве плохо лидерство в производстве в науке, в спорте. Эти соревнования нужно поддерживать, поощрять, о них информировать всех, у них перенимать лучшее, учиться. Всё это нужно учитывать и правильно использовать создавая среду.
  Поэтому, создание грамотной среды – очень ответственная задача, но решать её надо. И не только  создавать её, но и учить в ней жить.
  Если каждый будет толковать законы по-своему, будет вражда и войны.
  Что мы имеем сейчас? Чтобы чему-то учить, нужно иметь продуманную, доказанную программу, на её основе создать учебник: какая должна быть среда?
   Где этот школьный предмет, программа, учебник и, конечно, учитель? Их нет!
  Мало, учить людей науками, чтобы они были грамотными, надо учить  жить разумно в обществе. А вот этого-то и не преподают в учебных заведениях.
  На уроках литературы учат жить на примерах героев. И воспитали на примере Чичикова миллионы Чичиковых, введя рыночную экономику. Это хорошо поняли  дети, выйдя из школы и попав в рыночную среду. Все старались идти в торговлю. Но, как известно, торговый работник ничего не производит, он реализует готовое. Но товар некому производить. Не случайно президент вынужден был сказать: «Мы ничего не продаём», – по тому, что ничего не производим, опираясь на мелкого частника. У мелко частника и в кошёльке мелко, чтобы строить. Да он и боится той же опасной конкуренции, не желая воевать и рисковать.
Менять нужно среду. Учить не на примерах героев Чичиковых, а на доказанных фактах.
  Почему этого не делают наши руководители? Может они недоучки – «Недоросли»?  Тогда нужно учить их, и отстранить от руководства, пока не будут знать, что нужно делать. Где их труды, доказывающие правоту по тем вопросам, которые они вводят в жизнь?  А если нет, как ими пользоваться? «Идти туда – не зная куда». Эти труды нужно создавать доказано. Кому дано такое задание, какому институту? Пока их нет, ведутся споры, как жить? Какая система лучше? А в обществе от этих споров сумятица, разноголосица и произвол. Все живут, как хотят, а не как нужно. И, хотя такие труды есть, их не читают. Лучше жить как хочется.
  Это моё обращение к Вам – учёным. Я понимаю, что такая жизнь кому-то нравится. В непонятном мутном обществе кто-то имеет хороший доход, и не желает переустройства. Ему хорошо, но всё общество страдает. Нет мощной индустрии, которая может кормить и одевать наше громадное государство. Но, есть заполонивший всё, рынок, ничего не производящий. Всё везём из-за границы. Дорого, цены растут, рубль дешевеет. Всё это из-за отсутствия грамотной программы, которую нужно дать, хотя кому-то её не хочется иметь. Но она нужна обществу!
  На этом я закончу своё выступление. Какие будут вопросы?               
  – Профессор, скажите, как Вы представляете такую среду?.. Спасибо.
  – Задавая этот вопрос, я не думаю, что Вы хотите услышать от меня исчерпывающие перечисления решения всех вопросов вызывающих враждебность и войны в обществе. К примеру: есть  национальная вражда,  религиозная, территориальная, партийная, за овладение властью, борьба за рынки сбыта, за доходные места, и так далее. Ликвидировать начальников и президентов, оставить руководителей подотчётных рабочему  и народному контролю, совету, думе.  Думаю дальше перечислять не надо. Всем понятно. Эти вопросы известны, сложны и многогранны.  , Решать их нужно, но не на нашем симпозиуме. А коротко скажу: « Человек и все люди должны делать то, что человеку и  человеческому обществу нужно и полезно, и не делать то, что вредно и не нужно». Это не моя фраза. Она всем известна. В качестве примера возьму из нашей жизни: Был СССР, была мораль: люди всех наций равны. Если где-то в больницу клали только людей своей нации, или брали на престижную руководящую работу своей нации: евреев, татар и так далее, таких руководителей  снимали с должности или предупреждали. А что случилось после распада СССР? Явная национальная вражда в отделившихся республиках, да и в самой России. 
  Была мораль: не в деньгах счастье – счастье быть полезным народу – обществу. Дать больше продукции, чтобы хватило всем. Славился человек труда – стахановец. Но некоторые посмотрели «за бугор» и увидели, что там живут лучше, и, не вникая в суть, всем ли там хорошо, решили изменить среду: сделать рыночную экономику под  девизом: «Рынок всё исправит».
  Общество сразу изменилось. Все стали пытаться быть торговцами.  Но здравый смысл говорит: торговый работник ничего не производит, продает готовое. Сначала нужно произвести, а потом продавать, чтобы что-то купить на вырученные деньги.  Эти ошибочные шаги в создании новой среды не родили производителей, а породили жуликов, коррупционеров, богатых и бедных. Богатых не за счёт внесенной в общество пользы, как это должно быть: больше дал пользы обществу – больше получил от него. И всё подконтрольно. А получилось, кто сумел больше урвать у общества для себя, тот и богач. И те, кто делал новую среду, он делали её под себя. Они так и поступили. И эту среду, новую и ненужную обществу, поддерживает правительство выбранное партией. А что молчит народ? А он, как школьник у доски, не знающий ответа, по своей неграмотности молчит и ждёт, что будет. Его этому не учили. А страна отброшена по развитию промышленности в самый зад. На 26 место Упор на поднятие мелкого и среднего производителя хорош для маленькой страны, как Голландия, а нашу громадину, накормит и оденет, только крупное производство. Мелкий предприниматель этого не потянет. Государство должно взять эту нагрузку на себя. Построить завод, фабрику, запустить в работу, и, если нужно, отдать работающему коллективу в аренду, в кооперативное пользование, и другую форму хозяйствования. Чтобы хозяином был коллектив. Даже если это будет государственная собственность, руководство должно быть под контролем рабочих.
  Мелкие предприниматели не способны создать научную базу, какими возможностями обладает крупная страна. Нужны рабочие руки, а они в торговле, ничего не производящие. Нужно в два, три раза сократить торговцев и устроить их на заводы, фабрики в научные центры для разработок новой востребованной продукции. Работать над повышением производительности и качества продукции. Кажется, это сейчас начинают понимать, но заводов и фабрик почти не строится. Отдельных центров нам недостаточно. Их нужно много. Торговых работников не сокращают, рабочих мест на фабриках, заводах и в научных центрах не увеличивается. Выпускники высших учебных заведений не могут устроиться по специальности. Нет рабочих мест. А государственное и, просто народное богатство, продолжает оставаться у тех, кто незаконно захватил и ещё продолжает растаскиваться по своим, под лозунгом: частная собственность – МОЁ! ПРИХВАЧУ – НЕ ОТПУЩУ!  И это поддерживается руководством. Пока не будет создана правильно осмысленная программа переустройства, которую правительство будет обязано принять и выполнять её требования,– лучшего ждать не следует.  Мы будем плестись в отстающих.  Нужно требовать изменить среду существования: «Всё для общего блага, а не для частника». Все доходы должны честно распределяться.  Не частник, а ОБЩЕСТВО  должно быть в центре внимания! Если в обществе есть «болячки», значит нужно лечить среду. Она породила, а не защитила от них общество. И если такая среда не создаётся, значит кому-то так надо. Кто-то  в руководстве продолжает делать не для народа, а для себя… Его следует убрать из руководства, иначе сдвигов не будет. Таково моё мнение. Но, я не хочу вдаваться глубоко в экономику, я не экономист, ни социолог и так далее. Всё должны делать специалисты. Моё предложение: людей нужно учить жить. Только грамотный может создать грамотную среду. Как её создать, и есть задача учёных и принятие её народом. Все должны это грамотно понять. Разработать её в доказательной форме, понятной и приемлемой народом. По ней учить народ, она должна руководит правительством и направлять всех к общей цели, к новой среде. Не президент, не имеющий своих трудов и научно обоснованной программы должен учить, как жить, а грамотная программа, учебник и учитель! А президентов посадить за парты вместе с депутатами, да и весь народ.
  Ещё есть вопросы?..
  – Профессор, Здесь многих интересует: как Вам удалось научить говорить свою собаку? Расскажите поподробнее… Спасибо…
  – Я не буду отнимать у вас драгоценное время симпозиума.  Тема моей лекции: Животный мир и человек. Их различие и сходство. Могу только повторить. Генетический код рождает
тело по образу родителей и наделённое чувствами. С помощью чувств происходит приспособление к среде. Какая среда, такой будет индивидуум: в дикой среде – диким, в культурной среде – культурным. Что заложим с помощью учёбы в память мозга, тем человек будет решать повседневные задачи. Что будем тренировать в себе, то и вложится в генный код и будет передано поколению, для создания нового человека.
  Музыкантами, врачами и другими специалистами не рождаются. Но они получают задатки от родителей и развивают их, воспитываясь в среде музыкантов, врачей и так далее. Но, он может быть врачом, и оставаться зверем, для которого важно не столько помочь другому,  сколько с него содрать шкур. Он стал врачом, но среда обитания не сделала из него человека.
  – Скажите, профессор, ваша собака обладает речью. Следует ли из этого, что она может в развитии подняться до человека?.. Спасибо.
  – Эволюцию развития никто не отменяет. Человек был диким, но развился. Почему же это не может произойти с собакой? Поэтому я и предупреждаю всех: не нужно разводить говорящих собак. Это будет ещё одна «собачья нация», которая потребует своих прав. Мы с имеющимися нациями имеем проблемы. А что может быть? Читайте Булгакова «Собачье сердце».
  Я сильно отвлёкся. Прошу прощения. Но вас моя  тема о человеке, его душе и о роли среды в формировании человека,  не заинтересовала, а заинтересовала говорящая собака. Чтоб она заговорила, нужна среда – условия, учёба и труд, труд и ещё раз труд. Сожалею, но  больше ничем сказать не могу. Это не входило в мои планы. Нам, пока, нужно не собак учить говорить, чтобы поднять их развитие до людей, а людей учить, чтобы не превращались в собак, а поднимались до человека. А говорящих собак, в обществе людей, к сожалению, без этого  много. Простите. Сожалею, что не сумел вас заинтересовать и привлечь к работе над темой: создание нового человека и новой среды.
  Пока все обдумывали сказанное, он  удалился за портьеру.  Председатель поспешил объявить о следующем выступлении. На сцену вышел доктор наук и объявил тему своего доклада. Но зал был не готов его слушать. Люди ещё о чём-то спорили, азартно обсуждали, возмущались, волновались. Докладчик вопросительно посмотрел на председателя собрания. Зал требовал вернуть профессора. Некоторые уже сорвались с места и побежали его догонять.
Председатель пытался успокоить зал, но это у него не получилось. Видя возбуждённое настроение, и, не зная как вернуть профессора,  он объявил перерыв, и просил всех успокоиться.
  Многие тоже пустились на поиски профессора, но найти его никому не удалось.
  Уже на вокзале, в ожидании поезда, профессор купил газету и с удивлением увидел:
В газете «Вечёрка» появилось объявление: «Разыскивается профессор», и даны все его приметы. Далее сообщается, что он обладает ценной информацией, которая опасна для народа. Просят помощи его найти за вознаграждение крупной суммой.               
  Это не только озадачило профессора, но и сильно насторожило: «Разыскивают за крупное вознаграждение. Зря деньги не бросают, – решил он. – Меня хотят у кого-то купить. Я уже как
ценный товар, а не как свободный человек. Нужно от этого скрыться».   

                Похороны
  Галина сидела в пустой квартире Саши, ожидая звонка от Володи. Она и раньше не раз была здесь одна. Но раньше у неё были заботы: она ожидала Сашу и что-то готовила для него, и это было естественно и даже приносило душевное наслаждение, успокоение и даже радость, готовя что-то новое, чем может порадовать его. Жила интересами ожидания приятной встречи, простых, но так многозначащих взглядов и разговоров, без которых жизнь не была бы тем, что принято считать жизнью. Теперь она испытывала тяжелое чувство одиночества, которое испытывает узник заключённый в одиночной камере.
  – Нет, – это невыносимое наказание. Надо чем-то заняться,– решила она, и, пошла осматривать квартиру.   
Первым делом заглянула в комнату Саши, где он спал, работал на компьютере, обдумывал свои планы и их реализацию. Здесь всё ещё витал его жизненный дух, она ощущала его присутствие, словно он куда-то временно отлучился, но скоро вернётся, и она будет его ждать.
  Вот его не запечатанное письмо. Кому же он его писал? Вероятно Татьяне. Может нужно отправить? Он-то уже этого сделать не может. Она прочитала адрес. Это строителю, с которым он познакомился в Москве.
  – Стоит ли его отсылать? – подумала она. – Они же больше никогда не встретятся. Может отослать телеграмму, чтобы известить о его смерти, что связь их кончилась?
  Она развернула письмо и стала читать.
  – Обещает приехать, как только получит двухнедельный отпуск. Зачем обманывать? Теперь он уже никогда не приедет. Лучше я пошлю телеграмму, что Саша умер. Если он приедет на похороны, отдам ему это письмо. Тут на отдельном листе какие-то рисунки и пояснения. Если не приедет – пошлю ему только эти рисунки. Интересно! Он просит вместе с ним принять меня – любимую и самую близкую женщину, даже ближе своей жены,– Галина не могла сдержать своих слёз. Они застилали глаза и мешали читать. Она положила письмо на стол.
  – Всё-таки он любил меня, и я была ему ближе всех. Сашка ты мой Сашка, первый раз ты признаешься мне в любви, и опять не прямо, а через людей и так поздно! Но и это признание мне так дорого! Сашка – сорванец. Где-то хранится эта пластинка Изабеллы Юрьевой. Надо обязательно её найти. Теперь она будет всегда моей памятью, талисманом и реликвией до последних моих дней. В ней, мой Саша, всегда будет рядом со мною до конца жизни. Пойду: дам телеграмму, и отыщу дорогую мою пластинку. Но где же Полина с Володей? Должны бы уже прийти, или, хотя бы, позвонить.
 И не успела она дойти до кухни, как услышала звонок телефона. Звонил Володя.
  – Галя, мы были у Саши. Там встретились с Толей, мужем Насти. Он просил не разъединять их, чтобы вместе увезти и похоронить. Настя считала Сашу самым близким и дорогим человеком. Им вместе будет легче пережить свою кончину и уйти от нас. Я согласился с ним и уже заказали катафалки и дали объявления в газету о дне и чесе похорон, чтобы желающие могли проститься на кладбище. К тебе прийти я не могу, так как уезжаю в деревню вместе с Полиной за Таней и Егором. Егор должен заехать за Ильёй. Думаю, мы все сумеем собраться вместе, чтобы проститься и похоронить, как положено. Все мы этого хотим. Вот такие у меня планы.
  – Я тебя поняла, Володя. А я пойду, извещу мою Катю и нашего знакомого врача. Устала я,  нет сил. Пойду домой отдохнуть. Встретимся завтра на квартире Саши. Я буду вас ждать, что- нибудь приготовлю поесть. Приезжайте прямо сюда. До свидания. Доброго вам пути.
  – Спасибо Галя. До свидания.
  Галя собралась и поехала домой. Кати дома не было. И даже своя квартира, почему-то, показалась ей пустой и не приветливой. Она достала старый чемодан, который не открывался много лет за ненадобностью. В нём хранилось старое бельё. Зачем? Она и сама не знала. Раньше думала, что её бедные платьишки понадобятся, когда подрастёт Катя. Но вот Катя уже выросла, и даже переросла, а её наряды так и не понадобились. Другое время, другие моды. Люди ушли от прошлой бедности. Кому теперь нужно всё это? Но вот она достала с самого низа чемодана своё ситцевое платьице, то самое, в котором она когда-то увлекла своего Сашу.  Она повесила его на плечиках на дверь, и подумала: «Какая я была тогда худенькая и стройная?.. А в голове уже всплывали картинки прошлого: Саша у институтской колонны, в серой навыпуск рубашке, о чём-то думающий. Как много раз она проходила мимо его, не решаясь подойти и заговорить, хотя так хотелось. Чем он привлёк её, она и сейчас не знала, но желание подойти было сильнее страха. Она подошла, прикинув дело: заметку для газеты, да так с той минуты  и приросла к нему на всю жизнь. Даже когда его оттолкнула, из-за глупого принципа, самолюбивого каприза, не желая выслушать и поверить. Из-за этого пустяка вся жизнь пошла кувырком: вышла замуж за другого, а думала всё время о нём.
  Она прижала платье к груди, и ей подумалось, что наверно оно помнит его руки: тёплые, нежные, заботливые, мужские. Тогда, они, словно рыцарские доспехи, оберегали, казалось, от всех бед; чувствовала себя защищенной, и не хотелось выходить из этих объятий – хотелось быть в них всю жизнь.            
  Ещё долго прижимала она своё платье, вспоминая далёкие встречи, и тут вспомнила о пластинке. Достала её с самого дна чемодана, так же прижала к груди и услышала в сердце своём чарующую мелодию, захватившую душу: «Саша, ты помнишь наши встречи в приморском парке, на берегу. Саша, ты помнишь теплый вечер, весенний вечер, каштан в цвету.
                Нет ярче, краше нигде и никогда.
                Саша, как много в жизни ласки, как незаметно бегут года». 
Она сорвала с плечиков платьице, накинула на себя, и начала кружиться в темпе песни, напевая её и плача, словно она опять вместе с ним на институтском вечере, и нет кругом никого, только он и она!
  Так и застала её Катя, тихо войдя в комнату.
  – Мам, по какому случаю такое веселье?
  – Веселье говоришь? – Галина села на стул и горько заплакала, уткнувшись в свое старенькое платьице.
  – Ничего не пойму, то танцы, то слёзы. Объясни, что случилось?
  – Саша умер!  –  и она заплакала ещё сильнее рыдая и вздрагивая, закрыв лицо.   
  – Саша?.. А что за пластинка у тебя в руках?
  – Это Саша. По ней мы с ним назначали встречи. Под неё танцевала с ним. Это моя любовь и память о нём.

  Володя с Полиной, Таней и Серёжей приехали из деревни только на другой день к вечеру. Они пришли прямо с автобуса, а Полина уехала к себе домой.
  Галина их уже ждала. Серёжу, вероятно, укачало в автобусе, и он спал на руках у Володи. Галина помогла Тане раздеться, и они понесли Серёжу укладывать спать. Володя пошел на кухню.
  – Таня, ты теперь тут хозяйка. Я покажу только, где что лежит, поскольку последнее время помогала Саше, и немного присмотрелась. Нет, ты не думай ничего о плохом. У меня с Сашей не было никогда семейной близости, хотя, незадолго до несчастного случая, я даже однажды ночевала у него. Он попросил. С потерей работы он сильно расстраивался, и о вас переживал. Денег не было. Пришлось ему помогать, покупать продукты и готовить. Да и словом нужно было успокоить. Ты далеко. Да и чем, кроме слова ты могла помочь. Помню, приехал он от тебя из деревни угрюмый и разбитый. О чем он переживал, я не знаю, но что-то в душе его было не ладно. Да и работу сразу не мог найти. Все везде отказывали. И денег нет, а жить надо. Вот он и просил помочь. Со мной-то поговорит, ему и легче, а то обижался, что и сон не идёт к нему. Ну да ладно; тут вот бельё постельное, эта подушка Ильи. А себе возьми с постели Саши, или вот подушка Егора, и постель его. Устраивайся, а я пойду на кухню, разогрею поесть.   
  Володя, верно, ждал Галину. Когда она вошла, он сразу поведал ей:
  – Когда я был в морге у Саши, мне врач поведал странный случай. Когда Саша надел на голову Насти датчики своего прибора и включил его, покойница крикнула: «Зина». 
  – Господи! Первый раз слышу, чтобы покойники кричали, – испуганно, почти шепотом, произнесла Галина. 
  – Я тоже не хотел верить, но врач был довольно серьёзный. Не похоже, что он шутит. Да и откуда ему знать это имя. Как ты думаешь, случайно это сказано покойницей?
  – Зина!.. Его первая жена. Неужели она совершила этот тяжкий грех? Зачем ей убивать девчонку?
  – Саша рассказывал, что Зина, когда-то, застала Настю в своей квартире, и сочла её любовницей Саши. Она даже на суд подала на его, как за растление малолетних. Но Саша представил документы от врачей, что этого не было.  Неужели Зина так долго злится на неё, если доказано, что ничего не было? – спросил Володя.
  – Может быть. Женщины долго помнят обиды. А может другая причина: Она должна была передать крупную сумму денег Саше, а денег при ней не оказалось. Значит, был денежный интерес.
  – Вот и вторая причина убить человека. Сколько в женщинах зла и коварства. Они даже своих детей откидывают и убивают. Ты не обижайся. Ты-то этим не занималась. А в жизни такое встречается. Порой они сами не знают, что хотят. В народных сказках женщин показывают: колдуньями, ведьмами, Бабой-Ягой, мачехой. Добрых фей, то ли мало, то ли они скромны, и потому незаметны. Вот и Пушкин написал «Сказка о Золотой рыбке». Чего старуха хочет – сама не знает. Сначала просит заменить разбитое корыто, а дальше: «…  Не хочу быть вольною царицей – хочу быть владычицей морскою…»
 Как-то пришлось мне быть свидетелем при разговоре профессора и Саши. Они утверждали, что ребёнок становится человеком благодаря воспитанию – учёбе. Но когда этот процесс заканчивается и начинается самостоятельная жизнь; в погоне за наживой, за капиталом, человек может снова превратиться в хищное животное. Кажется, это произошло с Зиной. А чем грамотней хищник, тем он больше опасен. Они решают судьбы не одного человека, а сотен и миллионов, а может и всей земли. А виной является: безрассудная, необузданная властью и законами, погоня за капиталом. Говорили, что это обуздать нельзя, ибо это движущая сила развития общества, но, похоже, что она и его могильщик. Жажда иметь всё, и главенствовать над всеми, не приведёт ли к борьбе титанов, где погибнут, в первую очередь простые люди? Да и единый над всеми правитель, будучи смертным, на своём смертном ложе, не захочет ли утащить с собой в могилу всё живое человечество, владея чемоданчиком с кнопкой, с помощью которой  взорвёт мир, или уничтожит новым, пока неизвестным, способом. Поэтому Саша говорил, что надо избавляться от единоначалья. Всё решать коллективом. Жаль, что Саша так рано ушел от нас. От него мы многое бы ещё узнали и сделали. Я только начал понимать то, о чём он говорил. 
  В кухню вошла Таня. Галина обратилась к ней:
  – Ну как, спокойно ли Серёже на новом месте?
  – Не знаю, завтра спрошу. Пока спит спокойно. Не знает о своих переменах.
  – Какие у него перемены? Мать с ним, отца ещё не знал. А остальное – мир, с которым ему предстоит знакомиться. Я жду твоего решения, – сказала Галина, – Нам с Володей можно уйти? Ты не побоишься остаться одна?
  – Нет. Я боюсь покойников, да и в чужом месте. Я виновата перед Сашей, за своё поведение. Боялась я, что он увезёт меня в город, где всё мне чужое. Не представляла тогда, и не знаю сейчас, как буду жить. Я же не имею никакой профессии. Мне было стыдно перед ним за свою немощность. И замуж я за него не собиралась, потому что недостойна его. Поэтому и была к нему холодна. Думается мне теперь, об этом, и я боюсь, что на мои думы он ко мне придёт даже мёртвым, и спросит обо всём.  Нет, Галя, лучше ты останься. С тобой мне не так страшно.
  – Ладно. Я останусь. Помогу тебе устроиться на новом месте. Нужно и с работой решить, и с ясельками, и вообще осесть на новом месте. У тебя же здесь нет никого кроме нас. Кстати, можешь устроиться работать в ясельках, вместе с Серёжей. Тебе с ним будет повадней. А там оглядишься. В деревне-то тебе что делать?  Скоро Серёжа подрастёт – нужна будет школа. Теперь и о нём нужно думать. А домашнее имение в деревне не продавай, отдай в добрые руки. Будешь навещать, когда соскучишься. Всё сразу тяжело отрезать. Привыкай не спеша, помня, что обратная дорога не забыта. Так легче. Успокойся. Здесь много Сашиных друзей – поможем.
  – Кажется, основной вопрос решен, – сказал Володя. – Решим, что делать завтра: должны приехать Егор и Илья. Галине придётся их ждать здесь. Я с Полиной и Таней пойдём получать похоронное свидетельство, сделаем с его копию. Я пойду в похоронное бюро за разрешением на могилу, венки и всё остальное, а Таня с Полиной пойдут получать деньги: пособие по безработице, похоронные, зайдут в строительную организацию. Полина всё знает, она – пробивная женщина. Потом, встретимся здесь и сходим на наш завод. Думаю и там его не забыли. Вот, пожалуй, и всё. Я пошел домой. До встречи.
  Они разошлись. А Галина с Таней долго ещё беседовали, обсуждая и прошлое, и настоящее, лёжа вместе на разложенном Сашином диване.
  – Все мы разные люди, все живём своим умом, а больше своими чувствами, а делаем одно и то же, – начала разговор Галина. – Все боимся обделить себя, своих детей, своих людей.
Ты захотела ребёнка. Получила для своего утешения и забыла обо всех и обо всём. Забыла о том, что у сына есть отец, которому тоже нужен сын; забыла, что сыну, как только он подрастёт, потребуется отец, который многое может ему дать. Ты жила своими чувствами, и никто тебе больше не был нужен.       
Живя своими чувствами, своей головой, ты лишила тепла и заботы Сашу, ты обкрадывала у отца и сына их общение, их родственные связи. Ты это всё забыла и жила для себя, Теша свои чувства.
Я тоже обкрадывала, но обкрадывала себя. Я пожертвовала своей любовью, своей жизнью ради дочери, живя с нелюбимым мужем-пьяницей, считая, что дочери нужен родной отец, а отцу нужна дочь. Но, что нужно пьянице, и кому нужен он? Что он дал моей дочери? Только после знакомства с Сашей она получила интерес к жизни, цель к которой нужно идти. Поэтому поступила в аспирантуру, чтобы продолжить начатое с ним дело. Она поняла смысл жизни и увлекла других ребят своего института.  А что говорить о Зине, которая не имела детей и жила только для себя. Какую радость она испытывала в своей пустой жизни, не взяв ребёнка на воспитание, живя с разными мужчинами, привлекая их водкой: выпил, сделал своё дело и ушел. Как был чужим, так им и ушел. Получила только озлобление на весь мир окружающий её.
  А Саша жил просто: заботясь обо всех, живя их заботами, их радостями за их успехи. Этих успехов и радостей, конечно, всегда больше, чем только своих. А потому он был счастливее нас. Мы – женщины: я, ты, Зина, обкрадывали его, не давая своё тепло, свою заботу человеку, который так много значил для всех. Зина хотела свободы и удовольствия, ты – сына, я – дочь. Все получили, что хотели, но такого большого счастья, какое получил он, мы не получили. Он получил радости за успехи Ильи, Егора, а от Насти получал и тепло, и радость, и заботу о нём, и, наверное, отцовскую любовь. Разве этого мало. Но он подсказал и увлёк своими идеями всех, кто с ним общался и даже шире, заимев хороших – истинных  друзей, которые готовы помочь ему, как он помогал всем. Мы не оценили его, живя с ним рядом, не видя его большого, за своими мелкими интересами.
  Тут Галя услышала, что Таня всхлипывает, и повернулась к ней.
  – Ты права, я не сумела его обогрет и обласкать, – сквозь слёзы прошептала Таня, – я его боялась. Он такой уважаемый, умный, его все ценят. А кто – я? Не имею даже плохонькой специальности, с семи классами образования. Разве я думала выходить за него замуж. Это же он захотел. Я же хотела сына для себя, а о нём не думала. Он же был женат.
  – Ну, что теперь говорить? Был женат, а теперь уже и нет его.  Сейчас нужно жить для сына. Но ты не забывай его, чтобы, когда подрастёт сын, рассказать об отце. Пусть он и мёртвый будет ему примером.    Нужно тебе перебираться в город. Скоро сын должен пойти в школу. Если ты не откажешься от моей помощи, я тебе помогу.  Так научил нас делать Саша. Вместе всем будет легче. Успокойся и давай спать.   

  Следующий день шел, как запланировано. К обеду приехали Егор и Илья. С радостью и печалью встретились они с Галиной. Особо тронуто прижался к ней Илья, словно к родной матери, выражая свою любовь и благодарность, и Егор поцеловал аккуратно в щечку. Особо тронуто состоялась встреча Тёмки с Ильёй. Темка крутился и вертел хвостом и всем телом, прыгал и лизал щёки Ильи. А Илья обнимал его, трепал и гладил шерсть. И, наконец, спросил у Галины:
  – А можно я возьму его себе в деревню?
  – Конечно можно. Там ему будет даже лучше, больше свободы. Не будет сидеть взаперти. Ты ему теперь будешь самый близкий хозяин. Смотри, как он тебе обрадовался. Ну, да ладно, мойте руки и садитесь за стол я вас покормлю.
  После обеда Егор поблагодарил Галину за обед и сказал:
  – Мы с Ильёй сходим в школу для одарённых учеников, где он будет  учиться. Надо помочь ему оформиться и познакомиться где будет учиться и жить. Я-то наверно уеду. Тут вся надежда и все связи через Вас. Вечером я всё Вам расскажу, для продолжения дела: что у нас получится, что нет. Но я надеюсь довести дело до конца. Надо будет, останемся ещё, пока не закончим дело. – Они ушли. 
  Галина осталась одна. Но после такой встречи она уже не чувствовала себя одинокой.
«Как хорошо, что у меня останутся связи со всеми, – думала она. – Они будут приходить, приезжать, писать письма. Мне не будет скучно, не буду чувствовать себя забытой, ненужной, брошенной». 
   Вот и день похорон. Володя, Егор и Илья уехали в похоронное бюро забрать венки, цветы, ленты и прочие атрибуты. В квартире Саши Полина и Галя с Серёжей на руках. Таня ушла в ванную.
 Галина, как мать, как хозяйка, поставив Серёжу к себе на колени, хвастала Полине: – Вот мы, какие уже большие, просто богатыри. Уже сами ходим, сами ложку держим и едим.
  Полина с завистью смотрела на них.
  – А знаешь, Галя, мы тоже возьмём в доме малютки ребёночка. Без детей, что за семья? Может даже   двоих: мальчика и девочку, вместе им будет повадней, да и нам тоже будет, чем заняться. Правильно?..
  – Конечно, правильно! А я буду ждать своих внуков! Вот Катя закончит учёбу, а может и раньше успеет.          
  В дверь позвонили. Галина передала Серёжу Полине, которая с большой радостью его приняла, а сама пошла открыть дверь. В дверь вошел улыбающийся профессор.
  – Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие! Кажется, в нашем полку прибыло, – сказал он, глядя на Серёжу. А почему я не вижу Саши? Что, куда-то вышел?.. Почему сразу сделались хмурыми?..
  – Саша от нас ушел, – тихо сказала Галина.
  – Как ушел? Не мог он уйти. Тут что-то не так.
  – К сожалению, всё так. Саша погиб под машиной, – так же хмуро и холодно, нехотя пояснила Галина. – Сегодня похороны. К часу должен подъехать катафалк. Вы поспели вовремя.
  – Старался. Прямо с поезда. Правда, спешил не к прощальной процедуре, а к встрече. Много хотелось рассказать…
А где все мужчины?
  – Мужчины уехали за ним.
  – Тогда и я еду туда…
  – Вы оставайтесь, я вас покормлю с дороги. Скоро они приедут, а Вы можете разойтись.
  Из ванной вышла Татьяна. Она подошла к профессору.
  – Здравствуйте, извините, не помню, как вас звать. Кажется, мы у вас однажды с Сашей ночевали и встречались на похоронах Умки.
 – Виктор Иванович, – подсказала Галина. Таня не успела назвать, как профессор её опередил.
  – Не трудитесь запоминать. Я наверно сегодня же и уеду. Что-то наши встречи с похоронами связаны. Даже страшно о них думать. Лучше мне держаться подальше, чтобы ещё что-нибудь не накликать.
   – Нет, я вспомнила, как мы у Вас ночевали, когда нас не пустила Зина.
  Их разговор прервала Галина:
  – Я собрала на стол, Таня, Виктор Иванович, идите кушать.
  Серёжа, увидев мать, потянулся к ней. Полина с неохотой отдала живое тёплое существо, словно у неё отбирали куклу, которой она ещё не наигралась.
   За обедом все молчали, слушая рассказ Галины о случившемся, с кратким  добавлением Полины о случае в морге:
  – Патологоанатом в морге нам с Володей сказал, что, когда Саша надел на голову покойнице свой прибор и включил его, покойница крикнула: «Зина, Са-ш…», – Видимо у неё больше не хватило воздуха в лёгких. На что Саша в сердцах произнёс последнюю фразу: « Собака!» - и снимая с головы свой прибор, вдруг вздрогнул и упал без памяти.   
  – Верно слово «Собака» было адресовано Зине, – после краткого раздумья решил профессор.
  После этого все ещё молчали, каждый думал о своём, но верно все думы крутились  вокруг основного события.
  Вот и сигнал автомашины. Галина подошла к окну и помахала рукой.   

  Около кладбища было почему-то очень много народа. Машины остановили, не дав доехать до ворот.
  – Что бы это значило? – спросил Володя, выходя из автобуса, непонятно кому адресуя вопрос.
Какой-то мужчина, раздвигая народ и давая дорогу выходящим из автобусов, на ходу  объяснял:
  – Оба гроба нести к памятнику собаке.
  У памятника уже стояли подставки, на которые поставили совсем рядом, бок о бок, гробы с Сашей и Настей. Родных и близких поставили рядом. У гроба Насти стояли ребята из ансамбля, вместе с Толей, мужем Насти. Народ, расположился вокруг и не спешил расходиться. «Чего они ждут?» – думал Володя.
  Из толпы вышел человек и обратился к народу:
  – Уважаемые граждане нашего города, все вы собрались по зову своего сердца. Верно, не забываются добрые дела нашим народом. Год назад мы собирались здесь по поводу похорон собачки, той, что стоит здесь, отлитая из бронзы, убитая бандитами, но спасшая многих наших жителей. Сегодня мы прощаемся с её хозяином. Это они вместе обнаружили бандитов, и помогли их ликвидировать.
Я прокурор города. Вместе с Александром Николаевичем и его собачкой мы раскрыли и другие преступления. Назову самое громкое – убийство прокурора города. Конечно, не собачка сотворила всё это, а он сотворил чудо собачку и руководил всем. Это с помощью его делались важные дела по очистке города от бандитов. Но злые собаки ещё не вывелись, есть еще бандиты в нашем городе, здесь вы видите их очередные жертвы. Убийцы задержаны. Против них собираются сведенья.  Подробности узнаете после суда. А сейчас попрошу с последним  прощальным словом выступить кого-нибудь из близких людей.
   Руку поднял профессор.
  С вашего позволения и по зову своего сердца, я расскажу всем присутствующим об этом удивительном человеку чуть шире, чем уже сказано. Мне пришлось вместе с ним создавать эту собачку. Он заразил меня идеей: заставить собаку заговорить. Мною была сделана операция на голосовых связках собачки. К моему великому удивлению, с помощью его, она заговорила человеческим голосом! Как в сказках! Это было невероятно!!! Но не менее удивительный был сам герой. Здесь лежит он не один. Рядом с ним его неродная, но ставшая ближе родной, дочь. Они встретились случайно: ученица десятого класса и взрослый мужчина. Оба заслушались звуками скрипки. Она поведала чужому человеку свою сокровенную мечту: хочу иметь скрипку. И он купил ей эту скрипку, устроил в музыкальное училище, Платил за неё деньги, пока она сама не стала их зарабатывать игрой на скрипке в базарном сквере. Здесь её заметили и взяли в свой ансамбль вот эти ребята, и она украсила их, как драгоценный камень в их оправе, подняв их авторитет.
  Толя взял скрипку с тела Насти. Скрипка  тяжело вздохнула в его руках, вскрикнула, и зарыдала женским плачем, выворачивающим душу, и вдруг резко смолкла, словно оборвалась главная струна. Но все поняли – оборвалась сама жизнь этой  замечательной девочки. А профессор продолжал:
  – Она была убита и ограблена, когда несла деньги, собранные ребятами ансамбля для Саши, чтобы он мог завершить работу над чудесными очками для совершенно слепых людей. Их ждали миллионы людей земли: не видевших и не знавших, что такое свет, и те, кто его потерял навсегда. Он был инженер конструктор по выпуску станков автоматов, работающих без людей и не только. Это был чудо человек.
 Однажды он ехал из деревни в автобусе, и на промежуточной станции к нему подсел мальчик, ученик начала седьмого класса. Он сбежал из школы, не желая учиться, из семьи, из деревни. Без денег, без всего. Проехав десять километров, водитель стал вытаскивать безбилетника из автобуса, где вокруг только лес, первый осенний мороз и сумерки. Саша заступился за него, взял к себе жить. За одну зиму, этот своенравный мальчишка-хулиган,  закончил экстерна седьмой и восьмой классы, победил на школьной олимпиаде и взят в школу одарённых детей. Вот он рядом со мной, мальчишка понявший вкус учёбы, его приёмный сын. (Аплодисменты).
  Илья в это время смотрел на своего покровителя, на очки, которые лежали на груди Саши.
  – А можно я возьму этот зрительный прибор? Мы вместе его делали. Я попробую его починить, – спросил Илья.
– Конечно можно! Бери и делай. Саша был бы рад этому. (Аплодисменты).
Илья взял прибор с тела Саши и прижал к себе, как великую драгоценность.
  – Рядом с Ильёй, Егор. Ещё его приёмный сын ли, брат ли? Безработный деревенский парень. Его он тоже привёз  к себе жить. Кто он был в деревне?
  – Шпана деревенская. Гришка отрепьев, – подсказал сам Егор.
  – Он теперь работает в нашем театре. За зиму подготовился и сдал экзамен в театральное училище. За свои рассказы принят на режиссёрское отделение. Скоро у нас будет свой писатель и свой режиссёр. На конкурсе за лучший рассказ получил вторую премию. ( Аплодисменты).
Дальше стоят его друзья, соратники по делу: Владимир, мастер завода, создатель его умных станков. Его любовь по институту Галина; его правая рука в исследованиях и работе над зрительным прибором, совместно с дочерью Катюшей, и другими. Галина помогала и Илье осилить программу школы. Я не могу перечислить всех, кого он, как крепкий узел, связал вместе своей совместной работой, идеями, и просто дружбой во имя добрых дел нужных и полезных всем людям, живущим на земле. Вся жизнь его – служение народу. Это он делал сам и этому учил нас. И мы должны пообещать здесь, что продолжим его нужное, благородное дело. Обещаем!
  – Обещаем! – сказали люди стоящие у гроба.
  – Обещаем! – словно выдохнув, повторил народ.

  Оба гроба подняли и понесли на руках к последнему пристанищу. Их поместили в одну могилу, рядом. Люди длинной вереницей шли, чтобы проститься с теми, кто стали им родными, кому они дали свои обещания: Служить народу!



                ПОСЛЕСЛОВИЕ
  Живи  чувствами, но контролируй их разумом. Остужай, когда они горячатся. Они же дикие! Доверяйся разуму. Но разум надо учить, чтобы он соответствовал человеческому разуму. Неграмотный разум есть и у животных. Он не выше разума собаки. Только грамотный разум отличает нас от дикого животного мира. Только он наставит на добрые дела нужные людям.
  Лишь, когда люди поймут это, и все будут делать разумно доброе, родится среда человеческая.
  Делайте добрые дела, через них получите сами добро и самое большое счастье, радость и смысл жизни! Помни это, если хочешь быть человеком.

                « Сейте разумное, доброе, вечное,
                Сейте! Спасибо вам скажет сердечное               
                Русский народ…»
                Н.А.Некрасов.