Обрывки старого дневника

2 февраля

Не могу больше вынести отсутствие собеседника. Компанию мне составляет только ветер и пламя костра, поэтому я могу либо разговаривать сам с собой, либо записывать свои мысли на бумаге. Поскольку я не желаю разводить шизофренические беседы, второй вариант более предпочтителен.

Мое имя – Алек Рей Беттани. Я потомок прославленного лорда Беттани, моя семья велика и могущественна. Двадцать семь лет я жил в почете и роскоши, но уже больше полугода скитаюсь по безлюдным пустошам.

Разумеется, у любой аристократии будут свои интриги и свои враги, но сказать точно, кто именно стоял за моим проклятием, я не берусь. У меня есть догадки, но спустя столько времени я не хочу оскорблять эти страницы бессмысленными обвинениями. Кем бы этот недоброжелатель ни был, сейчас это ничего не изменит. Его деяние нельзя обратить.

Моя семья верила в обратное, и, признаться, какое-то время я и сам надеялся, что буду исцелен. Нельзя было не поверить матери, которая со слезами на глазах успокаивала меня, убеждала, что за два месяца они успеют найти какое-нибудь чудодейственное зелье, пригласить лучшего целителя, что отныне все ресурсы Дома Беттани будут направлены на мое лечение, но… после нескольких безуспешных попыток я с неизбежностью понял, что слепой веры недостаточно. Оставалось смириться с простым фактом – я уже не тот Алек, что был раньше.

Теперь я даже не человек.

Имея (без тени скромности замечу) впечатляющие академические знания, я осознавал всю опасность моего проклятия и без колебаний понял, что не хочу подвергать ей свою семью. Поэтому одной темной ночью я покинул свой дом. Ужасно жаль, что этим я принес горе своей семье, но альтернативы я не до сих пор не вижу. Надеюсь, они вняли моей прощальной записке и никогда не станут меня искать.

Костер уже догорает. Завтра я вновь пойду вперед и постараюсь найти себе пристанище, где можно было бы спокойно осесть… без боязни кого-нибудь убить.

…

15 февраля

Этого я никак не ожидал!

Что ни говори, этот дом прекрасно мне подходит – находится в глубокой лесной чаще, вдали от шумных дорог и протоптанных тропинок. Повезло так повезло - поневоле задумаешься, что даже в самой темной судьбе найдется место для лучика света.

Ну довольно, начнем по порядку.

Подойдя к довольно крупному городу, я по обыкновению стал обходить его по широкой дуге и углубился в близлежащий лес. Каково же было мое удивление, когда посреди леса вдруг обнаружилась полянка с двухэтажным домом! Он не разрушен, не заброшен и выглядит вполне презентабельно, но пуст. Это ведь как раз то, что мне нужно.

Уверенность в этом лишь окрепла, когда, осмотревшись, я нашел подвал. Довольно просторный, с массивной дверью и скотобойными крюками внутри. Эта находка едва не заставила меня прыгать от восторга, ведь само существование такого места избавило меня от тучи проблем. О да, этому подвалу найдется применение.

Только крюки все-таки уберу.

…

27 апреля

Надо признать, в такой жизни есть что-то умиротворяющее.

Я обосновался в найденном доме, и новая мебель, купленная в городе поблизости, даже позволяет мне чувствовать себя здесь вполне уютно. Днем я занимаюсь обычными хозяйственными делами. Изредка посещаю город, стараясь всегда выбирать новый путь, чтобы случайно не выдать свое убежище. Там я узнаю последние новости, приобретаю для себя все необходимое, но чаще всего просто помогаю людям.

Удивительное дело, но собственное безнадежное положение вдруг раскрыло во мне новую грань альтруизма. Я чувствую сильное желание помогать людям, спасать их от боли и страданий, и мне это хорошо удается – все-таки я из рода Беттани, пусть и в изгнании. Я до сих пор прекрасно образован, знаком с целительством, что и помогло мне избавить нескольких горожан от серьезных болезней (чем я был несказанно доволен). Нужно лишь соблюдать осторожность и не стать заметным. Известность мне совершенно ни к чему.

В остальное время я обычно предаюсь рефлексии, заполняю эти страницы собственными мыслями и рисую. Кстати, последнее получается весьма неплохо. Уже вся гостиная на втором этаже заставлена моими работами. Жаль только, показать их некому.

Словом, я веду обычную жизнь, если не принимать во внимание некоторые… плохие ночи.

Я знаю, когда они наступят. Было время вычислить. Это всегда 8, 9 и 10 число каждого месяца, ночи после этих дней, когда луна достигает своего полного размера. В эти дни моим спасением становится подвал. С наступлением девяти часов вечера я спускаюсь внутрь и запираюсь, терпеливо ожидая проявления проклятия. Лишь утром, снова став человеком, я могу отпереть ее и выйти наружу – внутренний замок, что я установил на дверь, можно открыть только человеческой рукой.

Дверь прочная, еще не подвела меня, но на всякий случай я окружил дом кольцом капканов. Большие капканы с мощными челюстями, им под силу задержать крупного медведя.

Надеюсь, этого хватит, чтобы в случае необходимости задержать ЕГО.

…

6 июня

Все хорошо. За целый год жизни с таким проклятием ни одного инцидента! Есть что отпраздновать.

Осознав это, я понял, что не могу провести остаток своих дней вот так, ничего не сделав и просто спрятавшись в лесу. Да, с проклятием выбора у меня немного, но я все еще способен рассуждать здраво. И интеллект мой никуда не делся.

И поэтому я буду вести собственные исследования, попробую узнать о природе терзающего меня проклятия как можно больше. Те трактаты, что я читал, были довольно подробными, но там не было ни слова, например, о той нечеловеческой силе, что я испытываю за день до обращения. О том, как быстро и долго я теперь могу бегать. О том, что у меня появилась способность к регенерации. О том, что даже в обычные дни мои чувства обостряются настолько, что я легко могу поймать любую добычу на охоте. Даже голыми руками.

Я запишу все наблюдения в этом дневнике. Я должен сообщить миру как можно больше об этом проклятии.

…

9 июня

Успокоившись достаточно для того, чтобы дрожащие пальцы смогли взять ручку, я наконец начинаю писать.

Будь проклят мой альтруизм, будь проклят! Бумагой этого не передать, но буквально десять минут назад я был в таком отчаянии, что просто рухнул посреди комнаты и плакал.

Ему нужна была помощь. Этот старый грибник, добрый дедушка, просто заблудился в лесу, и я ему помог. Вывести его из лесной глуши оказалось труднее, чем я предполагал, и я совершенно потерял счет времени - к тому моменту, когда я показал дедушке дорогу к городу, уже давно наступил вечер.

Осознав свою ошибку, я бросился бежать с такой скоростью, на которую только был способен. До поляны оставалось меньше сотни метров, но луна меня опередила.

Я споткнулся на полушаге, упал на колени. Внутри разгоралось чудовищное жжение, как будто мои внутренности оплавились, дикое напряжение и боль нахлынули на меня. Из горла вырвался долгий стон, который медленно изменился в рев. Где-то глубоко внутри меня лунный свет пробудил ЕГО.

Самое страшное, что я ничего не мог с ним поделать. Когда ОН поднялся на ноги, я увидел свой дом – обострившимся зрением можно было разглядеть его среди деревьев, блеск капканов на земле. Собрав все силы в кулак, я попытался направить ЕГО в подвал, но мой внутренний голос, голос рассудка, был безнадежно подавлен жаждой крови.

ОН отвернулся от дома. И помчался в сторону дороги, по которой неторопливо возвращался в город старый грибник.

(Здесь несколько строк расплылись, словно от упавших на страницу слез)

…слабым утешением, ведь он умер мгновенно. ОН, мое мерзкое, противное всему хорошему альтер-эго, убил его одним ударом, а потом…

Не могу продолжать.

…

10 июня

Это настолько сильно напоминает страшный сон, что я даже не плачу. Судьба смеется надо мной самым злобным смехом.

Вчера мой дом нашла городская стража. Я готовился ко второму превращению, уже спустился в подвал, когда на поляне послышались голоса. Это был отряд городской стражи, среди которых был и внук погибшего грибника. По единственным следам с места убийства стража смогла прийти ко мне домой и по странной иронии нашла дом поздним вечером.

Они не слушали меня. Задержанный и связанный, я был брошен на поляне под присмотром половины отряда, пока вторая часть стражников обшаривала дом. Я кричал, что им нужно уходить, что я опасен, что ради их жизней они должны пустить меня в подвал, но они не слушали. В конце концов, когда я истерически расхохотался, кляп заставил меня замолчать.

Веревки остановили человека, но ЕГО остановить они не смогли. С первым светом луны кляп выпал из деформированной челюсти, путы лопнули, и ОН бросился на стражу.

Боги, почему мне так легко писать об этом? Во мне уже не осталось огня для печали.

Половина стражи погибла меньше, чем за минуту. Не имея возможности контролировать измененное тело, я только беспомощно смотрел, как они умирают. Они умирали, умирали…

Там я и пришел в себя – на поляне, среди мертвецов. Окутанный странной апатией, я медленно побрел в дом и нашел свой подвал запечатанным.

Вот куда делась вторая половина стражи. Они осматривали дом, наверняка увидели через окно мое превращение и догадались спрятаться в подвале. Но я увидел и кое-что еще: широкий кровавый след, который вел с поляны в подвал.

Они занесли в подвал раненых.

РАНЕНЫХ!

В моем подвале находится минимум один человек, раненый оборотнем, а с ним несколько стражников, которые не пострадали. Это не решает проблемы, ведь они наверняка прикасались к нему, пытались остановить кровь или еще (следующие слова абзаца перечеркнуты без надежды на расшифровку).

Они заражены. Один точно, остальные – потенциально. Теперь они отмечены тем же проклятием, что и я, и это заставляет меня думать о страшном поступке, который я теперь обязан совершить. Я запер дверь подвала снаружи, чтобы стража не смогла выйти. Солнце садится, но я до сих пор не могу решиться сделать то, что должен.

Если я один, приняв так много мер предосторожности, все равно принес в этот мир столько зла, то что будет, если позволить им выйти? Спокойной жизни у них осталось всего два месяца, после этого они будут превращаться в чудовищ каждое полнолуние. Выпустить их и предупредить всех, чтобы соблюдали осторожность - скорее всего, проклятых просто убьют или изгонят. Выпустить и ничего им не рассказать – и через два месяца они превратятся, трансформируются прямо в своих постелях рядом с сослуживцами, семьями…

Вот почему я не выпущу их из подвала. Это проклятие не должно существовать, и для этого я сокращу количество проклятых.

Третья ночь моего обращения для них станет последней.

…

11 июля

Им некуда было бежать. Негде спрятаться. Когда я сбил последнюю скобу и дверь подвала рухнула в коридор, они просто смотрели на меня, стоящего в дверном проеме.

Они панически кричали, стоило лунному свету коснуться меня. Через мгновение крики людей утонули в зверином реве, и ОН заполнил подвал кровавым туманом.

Поступил ли я правильно… Не знаю. Никогда не узнаю. Мне почему-то стало все равно. Та часть меня, что когда-то волновалась за будущее, умерла вместе со стражниками прошлой ночью.

Их будут искать, я уверен. Когда наступит время, я не стану сопротивляться.


Послесловие:

12 июля отряд ликвидаторов обнаружил на поляне человека, сидящего на коленях среди обезображенных тел. Едва завидев воинов, человек поднял голову и срывающимся голосом признался в содеянном. Он говорил, что больше никогда не причинит никому вреда, а потом попросил забрать его дневник со второго этажа дома позади. Ликвидаторы не собирались убивать его, но, когда из-за спины этот пугающий, до сих пор стоящий на коленях человек достал нож, один из ликвидаторов инстинктивно выстрелил.
Согласно официальному отчету ликвидаторов, последним словом Алека Рея Беттани, представителя благородного рода Беттани, человека с проклятием оборотня, было слово «спасибо».