Жмуры. Миниатюры о духовиках. Ливень

     За свою жизнь мне пришлось побывать и пожить во многих городах бывшего Советского Союза, т. ч. все истории, они из разных мест. Да и людей, что в них участвовали, не так много в живых осталось к сожалению. Мне было 13, когда я ушёл воспитанником в военный оркестр, а люди, что меня окружали были значительно старше. Именно там я впервые попал "на жмура". Ладно, к делу.
     Служил у нас на сверхсрочной Женя. Играл на валторне как Бог. Был он с консерваторским образованием, приглашали его в такие! оркестры! Но... Что то там не срослось, по моему какая то личная драма, не суть. Было ему на тот момент 32 года. Для меня 15 -ти летнего он казался просто стариком, уже пожившим и мудрым. И была у него одна особенность: когда он играл, то закрывал глаза, если, разумеется играл не по нотам. Когда идёшь в строю, то это в принципе возможно, т. к. "локоть" товарища чувствуешь интуитивно, и где повернуть, и где встать... В общем не ошибался он никогда. А тут...
      Был обычный служебный день - с утра строевая подготовка, затем 4 часа репетиции, а потом сверхсрочники могли идти по домам, т. к. больше на этот день ничего запланировано не было. Но тут случился форс-мажор - пришла телефонограмма из штаба: через 2 часа оркестр должен хоронить какого то отставного генерала. Вот. А люди то уже разошлись, и что делать? Про сотовые телефоны тогда ещё даже мечтать не могли. Ну, естественно весь личный состав срочников и воспитанников был быстро отправлен посыльными по адресам. Нашли кого дома застали, а Женьку с другом Вадиком совершенно случайно встретили на выходе из рюмочной. Они там чуть расслабились после службы. Короче, к означенному времени собрались почти все.
     Всё было как обычно: гроб выставили в Доме офицеров, венки, рота почётного караула, мы час играли траурные мелодии, и т. д., и т. п.. Наконец погрузили генерала в катафалк и поехали на кладбище. А дождь какой в это время лил! Мама не горюй, прям ливень! Отыграли и там, троекратный салют, всё как положено. Сели в автобус, тронулись. И тут слышим:
- Стойте, стойте! Своего забыли!
И видим, как Женька, весь перепачканный, в глине даже волосы, бежит за нами с валторной. Как мы про него забыли? Всему виной ливень. Тут думаешь: как бы быстрей смотаться отсюда. Конечно же остановились, подобрали, смеёмся над ним, спрашиваем, что случилось. А он молчал, молчал, а потом выдал:
-  Я вам, козлам кричал, кричал... Ни хрена никто из вас не услышал. А ещё музыканты!
- Ладно, Женёк, не бузи. ты по порядку давай.
- А что тут по порядку? Пошли мы к могилке, я, как обычно заигрался, и не вижу же куда иду... Вот и свалился в свежую могилу. А вы, а вы... Даже не заметил никто!
     Смех стоял просто гомерический!
- Ладно, Жень, ты дальше расскажи.
- Да рассказывать то особо и нечего. Поорал я, поорал, чую - не слышите, надо как то самому отсюда выбираться. Карабкался по стенам, но всё бесполезно. Вот тут мне страшновато стало: слышу, вы играть закончили, и какими то другими путями на автобус пошли. Ох, и завыл же я! Чуть ли не "Мама" кричал. Благо, мимо рота почётного караула проходила, они то и вытащили.
     Случай этот мы ещё д-о-о-о-лго вспоминали. А Женька так и не отучился от своей привычки закрывать глаза. Только на кладбище, по его собственному признанию, они у него сами открываются.