Райнер Рильке

Жемчужины мировой и звёзды немецкой поэзии: Гёте, Гейне, Рильке
Переводы с немецкого.

Rainer Maria Rilke
Райнер Мария Рильке один из крупнейших поэтов-модернистов ХХ века. Он был одним из представителей золотого века искусства на излёте Австро-Венгрии. Он - сочетание различных национальных черт империи на излёте её существования: родившись в Праге, он писал по-немецки и гордился австрийским гражданством. Несколько раз в своей жизни он ездил в Россию. На него сильно повлияли встречи со Львом Толстым, Ильёй Репиным, русскими писателями и поэтами. Со многими, как например с Борисом Пастернаком, он вёл в дальнейшем постоянную переписку. С Рильке переписывалась Марина Цветаева. Оказавшись на острове Капри в 1907 году, Рильке познакомился и сдружился с Максимом Горьким, находившимся в то время в эмиграции. Впечатлённый Россией, Рильке читал в подлиннике Тютчева и Фета, переводил на немецкий Лермонтова, а в начале 1900-х годов написал несколько стихов по-русски. Позже он говорил, что у него две родины - Богемия и Россия. Русские впечатления легли в основу его книги "Часослов". Внутренний монолог ведется от лица монаха. Своими любимыми книгами называл Библию и произведения Йенса Петера Якобсена
       Завершение
Смерть – огромный рот,
Ухмыляясь ждёт,
Нас, как пищу, которая
В дрёме зрелых лет
Мнит, что смерти нет.
И тогда, чуть свет,
Будит  «скорая».

              лунная ночь

Германия, луна на небе ясном,
Мир полон волшебством и тишиной;
Упав с высокой башни, над землёй
Часов бессонных затихает бой.
Крик стражи раздаётся ежечасно,
Потом стихает, нерушим покой.
Во тьме проснулась скрипка (Боже мой!)
Она поёт чуть слышно:» Ночь прекрасна».

   Первая редакция.
Как детские  сказки,  волшебно – прекрасны
Немецкие  ночи  с  огромной луной;   
Упав с высот башни, летят над землёй
Удары часов, нарушая покой;
Потом крики стражи, они ежечасны,
Тьма  гасит все звуки  глухой тишиной.
Вдруг скрипка проснулась, я вздрогнул ( Бог мой!)
Пропела,  чуть слышно: «Не спи – ночь прекрасна.»


               Осенний день

Господь, пора менять на осень лето,
Печальна тень на солнечных часах;
Позволь ветрам летать по белу – свету,
Наполни фрукты соком пополней.
Добавь два дня на летнее блаженство,
Чтоб виноград, дойдя до совершенства,
Порадовал нас сладостью кистей.
Без крова жившим, поздно строить дом,
И одиноким ждать родных не надо;
Пора ходить туда - сюда по саду,
Скучать, читать,  трудиться над письмом,
Устав, дремать  под шорох листопада.
                Осень
С не мерянных космических высот
Слетают листья, глядя на порханье,
Я ясно вижу: это - взмах прощанья.

Оставив в небе звёздный хоровод,
Земля одна пускается в полёт.

Мы все в пути, кругом одни прощанья,
Паденье рук в минуты расставанья.

Заботливо хранит во все века
Мир от крушенья лишь одна рука.


     Осенний   вечер

Луна. Порывом  ветер
Деревья обнимает.
Наощупь, как хозяин,
Одежду с них срывает.
Листва при свете фонарей
Вальсирует в кругу теней,
Таков - пейзаж окраин.

Смотрю на дом – он символ жизни бренной,

Смотрю на дом – он символ жизни бренной,
Напоминанье, что всему есть срок,

Дом на краю села так одинок,
Что кажется последним во вселенной.

Пройдя неспешно по деревне тленной
Дорога повернула на восток.

Деревня эта - мост между мирами,
Разделены широкими дверями
Два мира: мир живых  и мир иной.
Окажешься за этими дверями
И больше не воротишься домой.


 
                Поэт
Час, улетает. Взмывая кругами,
Рану наносит, махая крылом.
Что теперь будет с моими устами?
Как выжить ночью? Что делать мне днём?
Другие ни с места, а я жил иначе,
Жену не завёл и не нажил свой дом;
Всё, что давалось упорным трудом
Опустошало, не сделав богаче.
Winter 1905/06, Meudon

Вечер. Запад в огне облаков

Вечер. Запад в огне облаков,
Мы идём по цветущей аллее,
Погружаясь в мечты всё сильнее,
Плетёшь белый венок из цветов.

Ты устала,  пойдём отдохнём,
Улыбаешься птицам на гнёздах,
Улыбаешься ласковым звёздам,
Но страдание в сердце твоём.

Потому то, как путник в метель,
Я тоскую, и ты это знаешь;
Всё забуду, увидев:  качаешь
Утомлённой рукой колыбель.

Сонет XXIII (2)

Позови меня, когда часы,
В час тревожный звонят без - умолку;
Так, порой, о ласке молят псы,
Но едва дотронешься до холки,
Убегают, не дают ласкать.
Отказавшись, все своё теряют.
Мы свободны. Вольны убегать,
Из тех мест, где ждут нас и встречают.
Страх потерь спасает от беды.
Знать о  прошлом слишком молоды,
И стары, чтобы грезить о грядущем.
Потому себя причислим мы,
Избежав оков, петли, тюрьмы,
К счастью, средь опасностей,  идущим.


1897
 Р. М. Рильке. Одиночество
О, одиночество, ты свято.
чисто, безмерно и богато,
как сад, проснувшийся с зарёй.

О, одиночество, святое,
Укрой за дверью золотою,
Не дай владеть желаньям мной,
Пусть остаются за стеной.


Дай мне, земля, чистой глины
Для слёз изготовлю сосуд;
Пусть слёзы моей кручины
И смеха в него соберут.

Отведав, по вкусу попробуй
В сосуде  разбавить смесь.
Поняв, что нет  места для злобы,
Решишь всё оставить, как есть.

 Колыбельная

Я хочу убаюкивать песней,
В лоб, целуя, благословлять,
Помогать тебе песней чудесной,
Засыпать, а проснувшись вставать.
Пусть я буду единственным в доме,
Кто узнает, что  ночь холодна,
Будешь слушать о лесе и громе,
Постигать мир в объятиях сна.
Растревожил собаку прохожий,
Она лает,  не ведая страх.
Бой часов,  час за часом итожит,
Время любит считать каждый шаг.
Лай затих.  Нежным взглядом лаская, 
Напеваю, а время летит;
Глаза только на миг отрываю,
Когда  кто – то во тьме пробежит.

*
От всей души люблю я полумрак,
Когда все чувства глубже и сильней,
Они, как письма из прошедших дней,
Напомнят, что считалось за пустяк
Но, как легенду, не забыть никак.
Так весть пришла, что я живу второй
И вечной жизнью, первой не хватило.
Теперь я, словно дерево листвой,
Склоняюся над детскою могилой.
Оно мечты ребёнка воплотило:
(Корнями постоянно согревает)
Листвой печальной песней отпевает.


Чужая скрипка, вновь пойдёшь со мной?
В далёких городах, где был чужой,
Зачем со мной ютилась в подворотне?
Кто твой скрипач?  Один он, или сотни?

Как сосчитать всех тех, кто в городах,
Без твоих песен в реку бы ныряли,
Чтобы найти покой в её волнах?
Зачем  они  всегда меня встречали?

Зачем моей соседкою была,
Когда скрипач тебя, меня жалея,
Заставил петь: Жизнь тяжела,
Всех тяжестей на свете тяжелее?

Бог в средневековье
Одним хотелося в себе Его хранить
Другим, чтоб был царём он этом  мире.
И, наконец, повисли словно Гири,
(Чтоб взлёт на небеса предотвратить)

Огромные соборы массой стен
Давили  вниз.  Он должен  для расплаты
Назначить день великих перемен
Нам цифрой на огромном циферблате.

Хотел помочь уставшему народу,
Чтобы без страха ждал он судный день.
А горожане чуду изумлялись.

Ползла по циферблату стрелок тень,
не требуя от рук людей завода,
Увидев это люди разбежались.