Помолчи

Как бы перебраться из этого в другое царство?
Только через смерть или порог отчаяния?
Оторвав лепесток у ромашки нечаянно,
Воткнув лопату в черную землю,
Позвать к обеду черного грача,
И у ручья лежать на песочке и думать,
Как собираются звезды в проулок человеческого бытия,
Где же я? Там или здесь?
Может, упал, на месте стоя и лежу,
Создаю человеческую мини межу

Не встать, не прогуляться по горизонтам пыльным,
Не заглянуть за края убожества,
Так и лежи у Бога под ногами сложенный вдвое,
Перекрестком растаможенный  на несколько знаков
Или будущих злаков  зерен брошенных в землю,
Почему не зовут к обеду? Не предлагают пироги и мясо?
Это бы было прекрасно! Есть чье-то мясо,
Пить чью-то кровь, - как говорила бабуся,
Живущая в ста двадцати километрах от Беларуси,
Ее всю родню расстреляли: 143 человека,
В середине ужасного прошлого века.

Стать бы памятником не разрушаемым посреди земли,
Воздеть руки к небу, как космонавт Гагарин
И смотреть в эту голограмму вечно…
Быть каменным человечищем без сердца,
Но с железным духом, что шепчет за ухом:
Помоги… Боже…


Так что же? На чем мы остановились?
На разведенных очагах в пустыне?
На не уродившейся в этом году малине?
На уничтоженной стране, но очень веселой и позитивной,
Кривляющейся перед кривым  зеркалом, как обезьяна,
Последних людях тихих и уже не пьяных,
А замороженных.
Отложенных в сторонку земных богатствах,
О засекреченных мерзопакостных кастах упырей?
О президенте, гоняющемся за щукой,
Это не Емеля из русской сказки,
Зачерпнувший щуку ведром…
Это апокалипсический облом,
Но уже без добряка Обломова,
А было бы здорово - вынырнуть на той стороне реальности,
Сказать, улыбаясь, тем людям: Здрасьте!
У вас тут все в порядке?
Вы меня не бросите в сточную канаву?
А то как-то стыдно было бы перед мамой
Вырастать своей гнилью на чьей-то клубничной грядке…
- Нет. Не бросим. Только вежливо просим: Помолчи.