Собачий поцелуй ч. 3

   Новый день встретил меня мягкостью, прохладой и легким фанком западного побережья. Черт его знает, как называется этот стиль музыки, но это первое название, которое мне пришло в голову. Я пробудился на большой двуспальной кровати, обложенный подушками, как двенадцатилетняя датская принцесса. Мои ягодицы, ягодицы взрослого мужчины, утопали в нежности матраца, а голова лежала, как мне казалось, на облаке. Я оторвал голову от подушки и сел на кровать.
   Постельное белье было светло-зеленого цвета, ассоциировавшегося у меня с зеленью свежей травы, которую я не видел уже несколько месяцев. Солнце выглядывало из-за занавесок, и яркий желтый свет падал мне на ноги, от этого в комнате было еще теплее и уютней. Судя по всему, погода за окнами стояла великолепная. Это было лучшее место из всех тех, где я мог оказаться с утра. Свет под музыку медленно заполнял комнату, как будто кто-то увеличивал контрастность на небесном телевизоре.
   Я постепенно пришел в себя и окинул взглядом помещение, в котором проснулся. Перед моими глазами во всем великолепии представала комната размером с баскетбольную площадку. Сразу было видно, что все в ней идеально подобрано друг к другу: цвет стен, расположение кресел, размер жидкокристаллического экрана, высота ворса ковра и размер оконных рам. Профессионалы с большими мозгами поработали для людей с большими деньгами. Все было такое большое и просторное, что было бы неудивительно увидеть в соседней комнате поле для гольфа. Я встал с кровати и накинул на плечи мягкий халат. Он предусмотрительно висел рядом с кроватью. Подпоясался аккуратным золотистым ремнем, взял бокал со стеклянного столика и налил в него прохладное шампанское. Напиток алкогольным бальзамом пролился на мои вчерашние раны, заглушая боль. Голова потихоньку начала проясняться. Я опустошил всю бутылку за какие-то десять минут.
Не знаю, как с вами, а со мной часто происходят такие вещи. Ну, вроде того, чтобы проснуться неизвестно где и с больной головой. И, знаете, меня это совсем не пугает.
   Хочу ли я остепениться и каждый день быть уверенным, что, открыв глаза, увижу один и тот же знакомый потолок? Хочу. Я лишь хочу, чтобы это был хороший потолок, от которого моим глазам не захочется убегать каждый день в поисках новых более красивых и интересных потолков. А пока я его не нашел, буду бродить по свету в поисках. Конечно, не об этом я мечтал в детстве, но ведь если бы все детские мечты сбывались – проходу бы на улицах не было от астронавтов, футболистов, шоколадных замков и маленьких розовых пони.
   Побродив несколько минут по квартире, я начал удивляться, почему же не вижу здесь живых фламинго или вольера с резвящимися пантерами. Это были важные атрибуты роскоши, которые сформировались в моем сознании. Размышления были прерваны телефонным звонком. Я не сразу сообразил, что из предметов у меня перед глазами было телефоном. Например, первое устройство, которое мне таковым показалось, заставило половину стены отъехать и обнажить пространство ванной комнаты, уложенное белоснежной плиткой. Посреди комнаты, возвышаясь словно трон, стояла огромная ванна. Я подождал еще несколько секунд, но обнаженные красавицы не начали появляться и соблазнять меня своими формами, поэтому продолжил поиски звонящего телефона.
   Аппарат нашелся на одном из множества небольших столиков. Он оказался старомодным на вид. У него был вращающийся диск с циферблатом. Чтобы набрать номер на таком, следовало воткнуть палец в отверстие над соответствующей цифрой и прокрутить циферблат для каждой цифры. Хорошо помню такой аппарат в своем детстве.
– Слушаю. – я поднял и приложил громоздкую трубку к уху.
– Доброе утро, мистер Коул, – поздоровался приятный мужской голос, – по вашей просьбе напоминаем, что в 12.00 у вас назначена встреча в ресторане отеля с мистером Моррисоном.
– По моей просьбе? – уточнил я.
– Да. Так написано в журнале, – подтвердил голос.
– А который сейчас час?
– Десять минут двенадцатого.
– Офигенно.
– Да, сэр. Приятного дня, – пожелал мне тот же голос и положил трубку.
   Пока все выглядело неплохо. Я вспомнил, что произошло вчера, и, конечно, хотел встретиться с Терри, наверняка это именно он скрывается под маской мистера Моррисона. Если все сложится удачно, я бы хотел посоветоваться с ним о моем будущем. Надо было решить, что делать дальше. Ведь я оказался в незнакомом городе без денег и планов на жизнь. Зато, может быть, мне действительно удастся устроить себе долгожданный отпуск.
   Комфорт комнаты и шампанское превратили сорок минут в один миг.
Пора было выходить на встречу в ресторан. Давно уже не был в приличном месте. Мне припомнилось, что в последний раз я ужинал в хорошем ресторане с Шелли. Тогда мне посчастливилось пригласить ее на день рождения в итальянский «Торо Лартезе».
   Это был один из немногих вечеров, когда у нас двоих все прошло отлично. Я все сделал, как подобало. Заказал заранее столик и прилично оделся, взяв костюм в прокате. Шелли выглядела великолепно в обтягивающем длинном платье. Мы провели несколько часов общаясь друг с другом в обстановке вкусной еды, шампанского и приятного интерьера. А затем мы до утра наслаждались еще более близким общением. Мне казалось, что в тот вечер ей по-настоящему было приятно со мной.
   Не знаю, вспоминает ли она о нем, да и вообще обо мне. Она ведь даже не представляет, где я нахожусь. Не хотелось об этом думать.
   Я оделся и вышел из номера, захлопнув дверь. Коридор заканчивался лифтом с одной стороны и табличкой с нарисованной лестницей – с другой. Посмотрев на номер комнаты «623», я решил, что удобнее было бы спуститься на лифте. Спортом я займусь обязательно, но когда буду в более подходящей для этого кондиции. И чуть-чуть менее пьяный.
   Двери лифта раскрылись, и через его стеклянные стены было видно территорию отеля и выглядывающий за ним город с высоты шестого этажа.
– Доброе утро, мир! – захотелось крикнуть, подражая известному герою мультсериала. Но я промолчал, прижался лбом к прохладному стеклу и через минуту был в зале ресторана.

   – Доброе утро, мистер М. Зовут тебя, видимо, Джим? – выпалил я, садясь на свободный стул рядом с Терри.
   Высокого блондина, одиноко сидевшего за огромным столом, я заметил сразу, как только зашел в помещение ресторана.
   – Доброе утро, мистер Коул, – улыбался мне его нахальный рот. – Как тебе
фамилия? Выбирал между Батхэдом и Хэтфилдем, но в конце концов подумал, что тебе подходит что-то более короткое. Вроде Мистера Дика…
   – Заканчивай, парень, – отмахнулся я, – скажи лучше, у кого ты отсосал, чтобы заработать деньги на президентские номера?
   – Хочешь, чтобы я тебя с ними познакомил? – ответил он серьезным голосом, чем
заставил меня рассмеяться.
   – Ну, возможно, это было бы лучшим продолжением моей карьеры. Хотя сомневаюсь, что там осталось хоть что-то после тебя.
   После этой прелюдии мы тепло поздоровались и обнялись, как старые друзья. Я сразу почувствовал его расположение и так же был открыт и доброжелателен. Стол был накрыт, и Терри начал свою трапезу. Это не было похоже на поздний завтрак – скорее, ранний обед. На улице уже стояло южное жаркое утро, а в ресторане работал кондиционер, и от горячих блестящих блюд наверх поднимался пар. Практически весь периметр стола занимали тарелки с салатами и холодными закусками, а блюда с горячим мясом и гарнирами находились в эпицентре пиршества.
   Красивое лицо Терри очень органично смотрелось среди всех этих роскошных блюд на дорогой посуде. Насколько я успел заметить, на нем были легкие брюки кремового цвета. На ногах – светлые мокасины. А его огромный накачанный торс был обтянут хлопчатой рубашкой с каким-то этническим орнаментом у ворота. Светлые волосы были подняты вверх коротким ежиком.
   – Серьезно, парень, какого хера ты приперся в этот рай из своего нью-йоркского склепа? Ты ведь занятой мужик, я полагаю. Как твои дела? – пережевывая мясо, спрашивал Терри.
   – Именно поэтому, черт возьми. Совершенно точно, моим жилищем вполне мог стать склеп на кладбище «Гринвуд». Думаю, меня могли порезать и подбросить на один из них в качестве корма для бездомных собак.
   – Стоп. Я что-то чувствую. – Терри начал принюхиваться к воздуху.  – О, да я прямо чую за тобой знакомый шлейф неудачника. Даже порция чеснока в моей тарелке не способна перебить этот запах. Сейчас угадаю. Ты пытался застрелить негодяя, ограбившего тебя, но поскользнулся и всадил пулю в голову любимой собачки Опры Уинфри? Видимо, теперь за тобой охотится три четверти этого черного города. Ха-ха.
   – Я бы с удовольствием всадил пулю ей самой, но дело немного в другом. У меня недавно сорвалась небольшая сделка, клиента замочили прямо на моих глазах. И лишь по счастливой случайности не задели меня. Я так разнервничался, что смотался домой и накачался так, что не мог несколько дней привести себя в чувство, а в это время кто-то замылил лаве клиента. Это и послужило причиной недопонимания с начальством. Причем стопки пропавших баксов, судя по всему, там были толще, чем задница твоей Дженики.
   – Какого хера, брат? Ты только приехал, а уже начинаешь опускать меня и моих бывших подружек? – рассмеялся он и налил вино в два бокала.
   – Ихь ты, хак рахнешился в теплом хлимате, – пережевывая очередной кусок, возмутился я.
   – Тут, пожалуй, можно разнежиться. Условия жизни у меня, по сравнению с местом, где мы выросли, лучше на миллион процентов. Но тебе необязательно пытаться меня подловить на толщине ягодиц бывших девушек, учитывая, что ты лишился девственности во многом благодаря моим усердным стараниям. Хотя даже они не помогли найти тебе партнера для этого симпатичнее и моложе, – на полную катушку заливался Терри, привлекая внимание окружающих.
   Он вспомнил одну старую историю, которую я много лет прячу в глубинах своей памяти. Воспоминания о тех событиях вызывают во мне лишь чувство брезгливости.
   – Думаешь, я до сих пор тебе благодарен? К черту такую заботу, – я скривился от этих юношеских воспоминаний.
   – Зря, выходит, старался, – смеялся Терри.
   – Ну, не совсем зря, конечно, – я подмигнул. – Чем живешь, мистер М.?
   – Организовал небольшой бизнес. Помогаю людям.
   – Одним помогаешь, а другим мешаешь?
   Это было вполне в его стиле. Трудно было представить его автослесарем или бухгалтером.
   – Так оно всегда и бывает. Кому-то помогаешь, а другим это создает проблемы, –
рассудительно ответил мой друг. – Я помогаю тем, у кого есть деньги, получить то, что они хотят. Кстати, в основном их желания несильно отличаются от желаний тех, у кого денег нет. Вспомни, что мы хотели, когда нам было шестнадцать? Мы ведь были беднее, чем церковные мыши.
   – Женщин, выпивки, травки и чтобы поблизости не было копов.
   Я загнул четыре пальца. А Терри услужливо загнул пятый палец и произнес:
   – Деньги.
   – Люди с деньгами хотят денег? – удивился я.
   – Да, а что в этом странного? Почувствовав вкус денег, люди хотят их еще больше.
   Кому-то удается остановиться и почувствовать насыщение от своих миллионов. Такие начинают получать удовольствие от самой жизни. Они наслаждаются владением футбольными командами и частными самолетами, организуют дорогие вечеринки и благотворительные аукционы для голливудских звезд. Их окружает шик и блеск дорогих автомобилей и женщин. Но таких людей меньшинство. Большая часть людей продолжает бешено бороться за нули на банковском счете до конца жизни, экономя каждый цент, стараясь утащить с собой в могилу как можно больше зелени.
   – Наверняка большинство твоих клиентов – это полные мерзавцы.
   – А как же, конечно. Форменные негодяи без стыда и совести.
   – Тяжело с такими работать?
   – Не тяжелее, чем с добродушными простофилями вроде тебя, – Терри усмехнулся, в очередной раз подколов меня.
   Я чуть более серьезно посмотрел на Терри.
   – Надеюсь, этот бизнес несильно влияет на твою карму?
   – Ты про перерождения в будущей жизни? Не стану ли я камнем или жуком? Я в это не верю, надеюсь честно сгнить в деревянном ящике. Давай не будем углубляться в специфику моей работы. Прошу тебя. Я в порядке, – он улыбнулся.
   – Короче, очередная твоя тайна за семью печатями. Очень на тебя похоже.
   Он не ответил, а взял бутылку шампанского из стоящего у стола ведерка со льдом и налили два полных бокала. Мне и себе.
   – За встречу старых друзей. – Он поднял свой.
   – За встречу. – Я повторил за ним.
   Хоть мы и никуда не торопились, но все же успели довольно быстро разобраться с пищей и уже через тридцать минут отправились на крышу отеля. Как и большинство постояльцев, мы отправились принимать солнечные ванны и холодные коктейли. Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке в такой шикарной обстановке. Дело было в окружавших меня людях. И у меня не было желания загорать или прыгать в бассейн, поэтому я забрался в шезлонг, поближе к бару, и провел там весь день. До позднего вечера мы разговаривали с Терри обо всем, что произошло с нами за все эти годы.
   Он говорил неторопливо и внятно, будто читал старую сказку на ночь. И жизнь у него получалась такая же, как в сказке. Живой пример того, как человек переехал из трущоб и нищеты в коттедж на побережье. И дело даже не в качестве жизни, а во внутреннем комфорте. Своими поступками он создал себе комфортные условия для жизни. Внутренний уют и собственное ощущение достижений – наверное, это и создает достойное самомнение и держит самооценку на приличном уровне.
   Когда солнце совершило свою непривычно раннюю для жителя севера посадку за горизонт, нас осталось только двое около бассейна. Две тени расположились на пластиковых шезлонгах на краю крыши.
   – Вот, послушай, что я сочиняю на досуге, – с этими словами Терри выпустил изо рта огромное облако дыма, окутавшего нас, и произнес:

«Не трудно представить,
 Как я говорю:
 Я не хочу тебя и не люблю!

Не трудно представить,
 забыв на мгновение,
мыслей, рук, тела
 прикосновения,
 как я говорю:
 я не горю.
 Я не хочу тебя
и не люблю!

 Мне трудно представить себе, почему
 я не хочу тебя
и не люблю!»

   – Да ты шикарно играешь со словами. Наверное, у тебя был важный повод, чтобы заняться поэзией? – рассмеялся я, не придав значения его словам, и глубоко затянулся.
   Мы лежали, залившись коктейлями по самые уши. Наслаждались медленно текущим мимо нас временем жизни. Так редко это бывает со мной.
   Терри долго молчал, я разглядывал небо и радовался, что моя жизнь теперь изменится.
   – Хочешь поработать на меня? Есть одно дело.
   Терри выбросил эту фразу невзначай, но прозвучала она, словно он давно ее готовил. Будто он давно собирался мне это сказать, но только сейчас решил, что время настало. Слова, полетав вокруг, заползли мне в уши.
   – Ты поможешь мне? – Терри снова задал вопрос.
   Мне пришлось приподняться на локтях. Глаза к тому времени начали жить почти самостоятельной жизнью. В том смысле, что их жизнь была отдельной от мозга. В обычном состоянии они составляют отличный тандем, один из лучших в моем организме, но сейчас отношения у них разладились. Усилием воли я сфокусировал взгляд, напряг мозги и посмотрел на друга.
   – Я слушаю.
   Он продолжил:
   – Это дело личное, практически семейное, – он закрыл на пару секунд свои вечно спокойные серые глаза, а открыл уже совершенно иные, в которых полыхал огонь гнева и мести, – пару месяцев назад сюда приехал один иностранец. Сразу было видно, что это олигарх из Европы. Ты бы видел, как он себя вел! Он был гостем в нашей стране, а, твою мать, вел себя так, как будто мы все здесь родились только за тем, чтобы быть массовкой для его отдыха. Как будто я более четверти века жил на свете, чтобы дождаться момента, когда этот хрен приедет погостить на наше побережье.
   Короче говоря, этот гандон приехал с целой армией друзей и телохранителей, ходил на все местные тусовки, скупал целые бары для гостей, а затем они выходили в море на яхтах. Он скупал бутики со шмотьем, элитными часами и золотом так просто, словно покупал пачку сигарет в супермаркете. Просто доставал чертову карту и брал все подряд. Наверняка вместе с работавшими в них черными телками, которые с радостью отдавали себя в рабство белому человеку спустя век после освобождения от него.
   Прикидываю, с какой скоростью завращались в своих гробах все эти пионеры борьбы за освобождение черных от расовой дискриминации.
Откровенно говоря, за ним бегали все шлюхи этого города независимо от расы, национальности и возраста. А через две недели с одной из них он уехал с побережья.
   – Да, мужик, это не очень-то приятно, – я пожал плечами и опустился в шезлонг.
   История не вызвала во мне никаких эмоций. В ней не было ничего удивительного.
   – И что тебя больше всего задело в этом?
   – Одной из уехавших шлюх была Сара.
   – А.
   Мы замолчали.
   Насколько я понял из дневных рассказов, Терри никогда не был женат. Подружек он менял раз в несколько лет. И Сара была его последней. Я не знал, насколько сильны его чувства к ней, и не хотел это из него вытягивать. Но по его голосу чувствовалось, что это было для него важно и этого поступка он девушке не простит.
   – Ты хочешь ее вернуть? – спокойно спросил я.
   – Я хочу его убить.
   – Я не убийца, мужик, – ответил я.
   – Я знаю.
   – Так что ты хочешь от меня?
   – Я хочу, чтобы ты поехал с моими друзьями в Нью-Йорк и помог им найти его, – после этих слов на несколько минут нас окружила тишина. Тишиной был звук существования ночного города, в котором не было наших голосов.
   Тактично выдержав паузу, я все-таки высказался:
   – Какого хрена, Терри? Только в Америке не менее двух дюжин крутых городов, а ведь есть еще Европа и Азия. Какого черта он дернул именно в Нью-Йорк? – я не скрывал своего раздражения.
   – Сделай это для меня и больше можешь никогда не возвращаться туда, – попросил он спокойно.
   – Если меня найдут те, которые меня ищут, то у меня могут быть серьезные проблемы. Проблемы, не совместимые с жизнью на этом прекрасном свете.
   – Мои друзья помогут тебе.
   Я замолчал еще на некоторое время. Передо мной все еще стоял сложный выбор. Но видимо, я не мог поступить иначе.
   – Как бы то ни было, я твой должник, – сказал я.
   И это действительно было так.
   – Это верно. Поможешь мне? – спросил Терри.
   В этот момент я не мог ответить другу. Я был занят важным наблюдением.
   Я заметил, как на горизонте едва различимая отсюда статуя Свободы подмигнула мне. Хотя она и была около ста пятидесяти футов высотой и подмигнуть могла целому Нью-Джерси, но я точно понял, что подмигивание было адресовано именно мне. Затем она кокетливо сдвинула свою корону набок, отложила факел, запустила два пальца в рот и разразилась пронзительным громким свистом. От этого резкого звука снег, окутавший монументальную даму, поднялся в воздух и начал собираться вокруг ее фигуры в огромную воронку. Сделав глубокий вдох, статуя вновь засвистела с удвоенной силой. Теперь уже снег начал подтягиваться с ближайших окрестностей и смешиваться с водяной пылью и, по-моему, даже с пролетающими мимо одинокими чайками.
   Воронка разворачивалась прямо на глазах, превращаясь в страшное зрелище. Она увеличивалась в диаметре все больше и больше, оказавшись снежным торнадо. Зеленая женщина находилась в эпицентре вихря и помогала ему раскручиваться, подгоняя своими руками. Она веселилась, громко и отрывисто хохотала, разгоняя вокруг себя стихию все сильнее и сильнее.
А затем, улыбнувшись мне, резко скинула с себя мантию, оставшись лишь в тонком белье цветов американского флага. Женщина томно прикрыла глаза, прикусила губу и медленно провела руками по своему роскошному телу.
   – Поможешь мне? – Открываются большие металлические губы статуи. – Поможешь мне? Поможешь мне?
   Я почувствовал, как пара рук трепала меня по щекам.
   – Да очнись же ты. Нашел время вырубаться.
   – Оу, прости, друг. Я неплохо накачался сегодня. Надо бы отдохнуть, – отчеканил я, возвращаясь в сознание.
   – Двигай в свой номер. Завтра на стоянке будет стоять машина, около полудня.
   Могу рассчитывать на тебя? – не дождавшись ответа, Терри сунул в мою руку коробку где-то семь на семь дюймов и направился к выходу.
   – Не беспокойся, – кивнул я его спине.
   Так мы заключили сделку. Я отправился отдыхать до утра в свой номер.
Докуривая в лифте последнюю самокрутку, я думал о происходящем. И о предстоящем. Раньше мне никогда не верилось в судьбу, божий промысел, карму, но сейчас, открыв коробку, набитую деньгами, я готов был к тому, что купюры превратятся в священных египетских жуков-скарабеев и примутся разрывать мое тело своими микроскопическими острыми клещами. И, черт побери, будь я уверен в существовании справедливого божества солнца, я бы принял эту кару с благоговением.
  Итак, не успев насладиться благами юга, я еду обратно. И не так уж важно ради дружбы, благодарности или денег. Главное, что вернуться обратно – это мой путь. Хотя это не выглядит моим осознанным выбором, судьба распорядилась мной именно так. Нельзя сказать, что все предыдущие важные решения в моей жизни принимал я сам: уехать из дома, встретиться на заправке с грабителем, очнуться в отеле в Тампе и на следующий день поехать обратно. Все это похоже на случайности. Но все случившееся – это мой жизненный путь. Физически и морально я преодолеваю его.
   Камень одиноко лежит в пустыне тысячелетиями, а я брожу по штатам двадцать с небольшим лет. У каждого свой путь. И в любой момент времени можно остановиться и задать себе вопрос:
   «Твои действия в прошлом предопределили настоящее или все же наоборот»?
   Я пытаюсь сказать о следующем.
   Я не попал в колледж, не имею собственного жилья, личной жизни и продолжаю заниматься не совсем легальной деятельностью – поэтому я оказался сейчас там, где оказался? Или судьбой было предопределено, чтобы я оказался здесь и сейчас в этом отеле, поэтому я не попал в колледж, не имею собственного жилья, личной жизни и продолжаю заниматься преступной деятельностью? Внутренне я начал склоняться ко второму варианту. Возможно, потому, что он не оставляет пугающей неопределенности.
   Если мне суждено быть в конце концов счастливым – это произойдет. Ведь есть и такая вероятность? Поверим в это. Тогда не имеет значения, чем ты занимаешься сейчас. Будь ты клерк в фонде социальной помощи, заправщик или директор маркетинговой компании – знай, все уже решено. Я подчиняюсь судьбе, но иду по обочине существования. И здесь со мной, на пыльной обочине, довольно много людей, которые вышли из толпы, несущейся по бесконечному хайвею жизни. Мы бредем вперед, подчинившись судьбе.
   Если же я ошибаюсь и мои поступки имели непосредственное влияние на мою жизнь, то выходит, что я сам себя загнал в такое положение, и только удача уберегла меня от более серьезных неприятностей. А удача – это лишь одно из обличий судьбы.
   Сейчас я был как пустой мешок. Меня с детства наполняли эмоциями, ощущениями, чувствами, интересами, мыслями, знаниями. Я рос и разбухал с огромной скоростью, набивая себя всем тем, что попадало в сферу моего внимания. Все это перемешивалось внутри, бурлило, выплескиваясь наружу. Я был как огромный мешок, заполненный разноцветными вещами, запахами, ощущениями и миллионами желаний. Сейчас же я остался таким же большим снаружи, но пустым внутри. У меня осталось лишь чувство самоиронии, но оно занимает немного места. Теперь внутри меня тлен. Все мои юношеские и детские желания, неудовлетворенные амбиции превратились в пыль. Я – мешок пылесборника, из которого выбросили мусор.
   Это называется затяжная депрессия. Но и это ложь. У этого нет названия. Мне хочется спать. Как будто я не отдохнул ни разу за последние годы.