Поэт в Зазеркалье, или Лермонтов в Стране чудес

Д.А. Алексеев

Поэт в Зазеркалье,
или Лермонтов в Стране чудес
(подкладка альтернативной биографии)

От ложного знания – к истинному незнаию
Тимофеев-Ресовский
Не хочешь – не слушай, а врать не мешай
Народная присказска

      В баново-лимонном Зазеркалье, где ревет и плачет океан,  свято чтут свою биографию Лермонтова с альтернативными фактами и событиями, которые текут по законам  имманентной логики.
      Максим Зуев  с риском для жизни проник в запретную Страну чудес, где тамошний  верховный лермонтист  досточтимый Мэтр Шалтай-Болтай (далее Мэтр) в проповедях приобщил его к таинствам праведной биографии поэта. Восторженный адепт вернулся из потустороннего мира и опубликовал эссе «Лермонтов. Изнанка официоза», где поведал, как перелицевали поэта наши доморощенные лермонтофобы.
      К сожалению, проповеди достославного Мэтра несколько сумбурны и местами туманны, что, впрочем, отличает подлинного ученого, и изобилуют стилистическими изысками, но эти простительные  слабости с лихвой искупаются новыми поистине сенсационными сведениями, которые, со священным трепетом неофитов, мы и предлагаем вниманию наших читателей.

      1.  Достопочтенный Мэтр с важностью подул себе на плечи и начать беседу с поступления Лермонтова в Школу юнкеров в 1832 г.: «Процесс поступления оказался долгим и не простым. …У Лермонтова в начале поступления в Школу юнкеров не хватало Выписки из протокола Дворянской Родословной книги (ДРК) Тульской губернии о дворянстве Юрия Петровича. Но была Справка о рождении его «папеньки», подписанная 16 генваря 1798г. «Крюковым и К», в которой утверждалось, что он «точно из дворян». …И это она …Школой не была признана удостоверяющим дворянство Юрия Петровича документом. И именно поэтому Г.В. Арсеньеву пришлось (вместо почившего к тому времени Юрия Петровича), испрашивать в Тульском дворянском депутатском собрании (ДДС) Выписку из протокола ДРК. Но и испрошенная Г.В. Арсеньевым Выписка от 1829г., где Юрий Петрович показан внесённым в 6-ю часть ДРК Тульской губернии - не убедила большинство в приёмной комиссии в Школе и только потому её, в конце-концов, передали в Инспекторский департамент Военного министерства, где дело Л. рассматривалось почти целый месяц».

     М. Зуев благоговейно прокомментировал эти слова досточтимого Мэтра: «Нам (к сожалению, по крайней мере, мне) неизвестен регламент процесса приёма (зачисления) в Школу юнкеров. Однако, растягивать его почти на полгода – едва ли соответствовало регламенту.  …Не задаваясь вопросом, а точнее обходя его – почему это приёмная комиссия (или какой-то орган, ответственный за чистоту набора …новых дворянских отроков), не берёт на себя ответственность, на основании представленных документов, признать дворянское происхождение Лермонтова. Всех многих других признаёт, а одного - не признаёт. Передаёт вопрос «признания» в инспектирующую дистанцию. …Приказы по Школе, касающиеся Лермонтова вышли в ноябре: 10-го зачислен кандидатом, а 14-го зачислен в л.-гв. Гусарский полк на «праве вольноопределяющегося унтер-офицером».То есть через пять месяцев!».

Примечание неофита:
       В работах  старателей «официозной» биографии Лермонтова, которых следовало бы отправить на лесоповал за их многолетние литературные злодеяния, и в подложных архивных документах говорится, что в 1832 г. Лермонтов поступил, по примеру своих московских приятелей и с согласия бабушки, в Школу юнкеров. Но теперь, наконец-то,  достопочитаемый Мэтр поведал, какие такие препятствиями  подстерегали поэта, о которых мы и слыхом не слыхивали!
      Лермонтова якобы приняли кандидатом в Школу юнкеров  8 ноября 1832 г. Вместе с  прошением он обязан был представить два документа: справку о своем рождении и крещении, а также Свидетельство о дворянстве - копию с протокола ДДС Тульской губ. Его двоюродный дед Григорий Васильевич Арсеньев получил Выписку из протокола ДДС Тульской губ. …29 мая 1832г., т.е. за 6 мес. до поступления внука в Школу.
      Но «шалун» Лермонтов выкидывает такое коленце:  вместо упомянутых документов прикладывает к своему прошению …справку 1798 г. о рождении папеньки Юрия Петровича Лермонтова!!!  В «приемной комиссии» Школы юнкеров, о существовании которой, заметим,  «официозное» лермонтоведение наверняка знало, но помалкивало, возмутились и юному Мишелю  пришлось-таки выложить нужные документы! Но  бдительные члены «приемной комиссии» были уже начеку и отправили выписку из протокола ДДС на апробацию в Инспекторский департамент Военного министерства, где  ее долго-долго рассматривали на свет на предмет подлога…
     Лживое и продажное «официозное» лермонтоведение убеждало нас, что документы о дворянстве всех без исключения кандидатов  рассматривали не в Школе, а в Инспекторском департаменте и на это уходило от одного дня до месяца и более. Скажем, дворянство М.С. Мартынова и Н.Д. Юрьева изучали в департаменте почти 9 мес., М.И. Цейдлера – 6 мес., а кня. А.И. Барятинского – один день. Мы наивно верили, что Лермонтова приняли кандидатом 8 ноября 1832 г., произвели «на праве вольноопределящегося» в унтер-офицеры 13 ноября 1832г.,  с определением в  л.-гв. Гусарский полк. И только когда в Инспекторском департаменте его  «признали из дворян», переименовали в юнкера 17 дек. 1832г., о чем и было объявлено  в подложном приказе по Школе юнкеров. И на все про все ушло якобы 39 дней!  Получалось, что Инспекторский департамент признал Лермонтова (как и Н.С. Мартынова) в «дворянском достоинстве» через месяц с небольшим после поступления в Школу. Ан, нет! Лермонтова «промурыжили» пять месяцев!

      2.  «Копию с протокола, - продолжал достохвальный Мэтр, - …Арсеньев получил 29 мая 1829 года. Разумеется, он немедленно передал её Михаилу. И, разумеется, тот не держал её в кармане и без промедления передал в Школу. Но приказы по Школе, касающиеся Лермонтова вышли в ноябре: 10-го зачислен кандидатом, а 14-го зачислен в л.-гв. Гусарский полк на «праве вольноопределяющегося унтер-офицером». То есть через пять месяцев! …по существу, здесь очевидная игра словом: зачислен в полк означает – не зачислен (не принят в Школу), до установления правовой значимости документов. Что это значило? А это могло значить только то, что руководство Школы не могло, в течении почти полугода, самостоятельно признать удостоверяющую правомочность представленной (выписки из протокола Тульской ДРК), по очевидным для него причинам и поэтому отправило его в Инспекторский департамент (т.е.- фактически для решения вопроса на министерском уровне). Пока же – кандидата в юнкера, до решения сомнительного вопроса, устроили унтер-офицером в полк, поскольку дать «от ворот поворот» (возможно дворянину), не считали корректным. Пока в Инспекторском департаменте изучают правомерность записи в ДРК и копии с протокола (а на это потребуется 27 дней)…».


Примечание неофита.
       Здесь, видимо, достославного  Мэтро  сбили с мысли: ведь до этого он говорил, что «в начале поступления в Школу юнкеров не хватало Выписки из протокола Дворянской Родословной книги (ДРК) Тульской губернии о дворянстве». А тут вдруг заявил, что  Лермонтов еще с мая 1829г. «держал в кармане»  эту Выписку и выложил ее «приемной комиссии» Школы юнкеров только после того, как безуспешно попытался всучить комиссии поддельную справку 1798г. о рождении своего отца. Выходит, Лермонтов за полгода (!) до подачи прошения  посетил Школу юнкеров, с копией протокола о своем дворянстве, как только  Г.В. Арсеньев получил ее 29 мая 1832г. в Тульском ДДС.
       Но, успокойтесь, никакого противоречия тут нет! Досточтимый Мэтр, всего-навсего, оговорился: Г.В. Арсеньев получил копию с определения ДДС Тульской губ. о внесении отца и сына Лермонтовых в ДРК Тульской губ., а не «выписку из протокола Дворянской Родословной книги». А еще позабыл упомянуть, что Лермонтову пришлось  тайно наведаться из Москвы в Петербург, вопреки клеветническому утверждению «официозного» лермонтоведения, что-де приехал он в столицу только 30 авг. 1832г.  Теперь, божественным Промыслом, все, наконец-то, встало на свои места: Лермонтов загодя передал в Школу юнкеров свидетельство о дворянстве, и,  понятное дело, от производства его в унтер-офицера до переименования в юнкера прошло не 34 дня, а почти полгода!

       3. Достолепный Мэтр  указал М. Зуеву, что  копия с выписки Тульского ДДС 1829г. о внесении Лермонтова в ДРК в Школе юнкеров «…также не была признана Школой, как убедительно свидетельствующий дворянство Лермонтова документ. Только непризнание «Выписки» за удостоверяющий документ, послужило причиной передачи её в Инспекторский департамент, так как второй обязательный документ (Свидетельство о рождении, выданное Московской духовной Консисторией 25 октября 1827г.), сомнений не вызывал...».

Примечание неофита:
     «Официозное» лермонтоведение постоянно внушало, что документы на дворянство всех без исключения унтер-офицеров Школы юнкеров отправляли на проверку в Инспекторский департамент. Ан, нет!  Получается, что так поступили  с одним Лермонтовым!  Ох! как ошибся М. Зуев, когда утверждал до встречи с достославным Мэтром, что Свидетельство о рождении Лермонтова подложно, и  получено-де в 1827 г. Е.А. Арсеньевой за взятку в Московской духовной конситории.

    4. Далее досточестивый Мэтр пустился в пространные объяснения, почему это в Школе юнкеров не признали дворянство Юрия Петровича и его сына:
     «Школа создавалась государством для государства и для людей. А люди бывают разными. Для воспитания лучших, сохранения памяти об ушедших и пишутся истории. В них сохраняется память о достоинствах и деяниях ушедших и выбывших. И, как стимул для подражания, сведения об их заслугах и выслугах. Значит – на Школьном родовом дереве должен был быть прочно (на веки), прикреплён список офицеров, выслуживших потомственное дворянство. А в списке том, непременно, должен был значиться Ю.П. Лермонтов. …И руководство Школы не могло не знать, что в числе её выслуживших потомственное дворянство должен был значится Ю.П. Лермонтов, если бы он выслужил на это право. И знало и сознавало – забыть об этом было бы кощунством. И, значит (или могло значить), - что сторона, противная поступлению Лермонтова в Школу, знала и помнила отсутствие Юрия Петровича в списке офицеров Школы, выслуживших потомственное дворянство и имела неоспоримые основания на своё мнение. Разумеется, знало условия для получения такой чести. Немыслимо представить, чтобы в этих условиях не было определения: что значит «действительная» воинская служба, служение на которой только и давало право на потомственное дворянство. Немыслимо также и представить, чтобы руководство Школы не знало: какие службы Школы несут действительную воинскую службу, а какие - вспомогательную, и при увольнении Юрия Петровича, вдруг забыло выдать ему патент (или документ на получение такого патента в соответствующей службе), на выслуженное дворянство в соответствии с Жалованной грамотой дворянству от1785г. (И поэтому в Московской церкви Трёх Святителей У Красных Ворот в последующем, его социальный статус записан был «с потолка», потому что «Грамоты о дворянском достоинстве» у него тоже не было и не могло быть (по замудрости его предков и его самого, считавших, что жить выгоднее и спокойнее без записи в ДРК).
      Предваряя неизбежный обмен напрашивающимися мнениями в Инспекторском департаменте, логично предположить, состоявшимся ранее, подобный обмен мнениями при записи Юрия Петровича в ДРК Тульской губернии, где не могли не возникнуть вопросы:  - почему старинный помещичий род в (1785 – 1828гг.), не был вписан в Тульскую, (а ранее, в Костромскую ДРК) губернии? – при наличии у него недвижимой собственности в этих губерниях, при постоянном пребывании в уездных предводителях, кого нибудь из Лермонтовых, (что показывает хорошую информированность их в части обязательности вписания в ДРК), в соответствии с требованием законодательного положения Жалованной грамоты 1785г.;  - почему Юрий Петрович не был вписан во 2-ю часть ДРК Тульской губернии при получении обер-офицерского звания, если именно за звание, а не за получения соответствующего воинскому званию чина выдавался патент на потомственное дворянство? Или на этом же основании - по выходу в отставку в 1811 году? Положим: он считал себя вписанным в ДРК, как потомственный дворянин.В таком случае у него должна была быть «Грамота о дворянском достоинстве», выдававшаяся дворянам как удостоверение личности. Других, удостоверяющих личность, документов у дворян не было. (Иначе его полиция могла отправить в самую Сибирь – как бродягу-бомжа). А при наличии такой «Грамоты о дворянском достоинстве» - почему в свидетельстве о рождении «сына» не записано: «у потомственного дворянина Лермонтова Ю.П. родился сын», а записано:«у капитана Лермонтова Ю.П. родился сын». Он что? – вместо удостоверяющего личность документа носил в кармане безликие погоны? Или церковнослужители церкви Трёх Святителей у Красных Ворот в Москве, при выписке Свидетельства о рождении Михаила, с потолка списали воинское звание «отца» новорождённого? Или поверили на слово? Последнее (при любом варианте появления на свет младенца), наиболее вероятно, потому что ничего другого, удостоверяющего личность Ю.П., не было. [Попутно заметим: само по себе обер-офицерское звание не давало право на дворянский статус. Такой статус давал обер-офицерский чин .А обер-офицерское звание давало право только на получение указанного чина - в соответствии с «Классификацией чинов, званий и титулов в дореволюционной России»).
     В выписке из протокола о внесении Лермонтова Ю.П. в ДРК Тульской губернии от 10 марта 1829г. указано о внесении его в 6-ю часть. Но с 1811г. (года выхода в отставку),до 1829 года, он (без фактически, записи в ДРК), произвольно и (гласно) относил себя к 2-й её части, что практически отразилось в Свидетельстве о рождении «сына». Получилось: в Кадетский корпус подал прошение о поступлении двуликий Лермонтов – по одному лику – (по выписке из протокола ДРК), как потомственный дворянин, отнесённый к 6-й, наиболее привилегированной части, по другому лику – (даже без какого нибудь удостоверения, но по записи в Свидетельстве о рождении), к 2-й, вместившей в себя обер-офицерские чины, тоже, вроде, ставшие благородными, но в недалёком прошлом – бывшие лапотошными людьми). Для обывателя это, вроде, казусный случай, а для дотошного чиновника -проблема, решаемая только на высшем для него уровне.
      На основании постановки вопроса о дворянстве Ю.П. именно Школой юнкеров, в которой он и выслужил обер-офицерское звание, [заметим очень важное: выслужил обер-офицерское звание, но не получил обер-офицерский чин, выдававшийся только на вакансию! Другими словами – ему не доверили командование ротой, а оставили в роте в роли воспитателя, в пустом звании обер-офицера].   
      В Инспекторском департаменте не могло не возникнуть глубокое сомнение в законности «выслуги» им статуса потомственного дворянина. [Здесь особо отметим важное для темы обсуждения обстоятельство: - обер-офицер, скажем «некий», служит в роте воспитателем. Командует этой ротой тоже обер-офицер. Но этот, который командует ротой, - имеет реальный обер-офицерский чин. Он – командир роты! Это его должность!! А воспитатель в звании обер-офицера в обер-офицерский чин не востребован. Поэтому в обер-офицерский класс ( в 9-ю группу чинов) не входит. Из этого следует: звание без чина – право на потомственное дворянство не даёт! Это положение прямо истекает из ст. № 15 Табели о рангах Петра 1 – «Воинским чинам, которые дослужатся до обер-офицерства не из дворян, то когда кто получит выше писанный чин, оный суть дворянин»!].

Примечание неофита:
      Повергнутый ниц достомудрым Мэтром, М. Зуев не осмелился намекнуть ему, что-де он опять оговорился: не копия с протокола о внесении Лермонтова в ДРК, а копия с определения ДДС о внесении Лермонтова в ДРК! И что папенька Лермонтова, возможно, учился, а потом служил не в Школе юнкеров, а в Сухопутном шляхетном корпусе. Он так оробел в присутствии маститого гиганта мысли, что позабыл спросить его, почему это в Школе юнкеров было бы «кощунством» не «прикрепить» Юрия Петровича к «Школьному родовому древу» офицеров «… выслуживших потомственное дворянство» и почему начальство «вдруг забыло выдать ему патент (или документ на получение такого патента в соответствующей службе), на выслуженное дворянство». Так растерялся, что не попросил Мэтра показать ему образец этого удивительного патента.
      Зато мы узнали много новых альтернативных фактов в обильном словоизлиянии досточтенного Мэтра. Во-первых, в Кадетском корпусе было потаенное «родовое древо» и велся список офицеров-потомственных дворян. Во-вторых, Корпус не только имел право, но и  обязан был выдавать офицерам при отставке неведомый нам ранее патент на выслуженное дворянство. А поскольку Юрия Петровича Лермонтова не было в том списке офицеров-потомственных дворян, то, понятное дело, в Школе юнкеров заподозрили, что его сын – не дворянин. И, наконец, в  Зазеркалье решительно (и совершенно справедливо) отвергли подложный Табель о рангах  не настоящего императора Петра I, подмененного, как известно, во время его путешествия в Голландию, в котором записано, что все лица, любого происхождения, достигшие первого офицерского чина прапорщика, получали якобы потомственное дворянство.
     Помимо  этого мы нашли в монологе досточестного Мэтра жемчужные зерна сенсационных открытий. Во-первых, дворян, оказывается, можно было вносить в ДРК губерний заочно, без их прошения и согласия. Во-вторых, дворянин, без определения ДДС, мог считать себя  причисленным к дворянству  той или иной губернии. Мэтр сказал: Юрий Петрович Лермонтов «… с 1811г. …до 1829 г., (без, фактически, записи в ДРК), произвольно и (гласно) относил себя ко 2-й части» ДРК. Относил, и в все тут! В-третьих, не указ об отставке и билет на право проживания, а только Грамота на дворянство служила  единственным удостоверением  личности дворянина. Нет Грамоты – ты беспаспортный бродяга,  никто и звать тебя никем. И, наконец, Юрий Петрович был в Кадетском корпусе не на действительной, а на вспомогательной службе. Имел не «реальный» чин обер-офицера, а всего лишь звание обер-офицера, и, значит, не мог претендовать на потомственное дворянство.  Вот почему ему и не выдали в Корпусе патента на дворянство! Оказывается, обер-офицерское звание давало право только на получение чина. Юрий Петрович, говорит Мэтр, «не получил обер-офицерский чин, поскольку не был на на вакансии». Поэтому ему «не доверили командование ротой, а оставили в роте в роли воспитателя, в пустом звании обер-офицера».
 
      5. Тут достославный Мэтр прервал свою проповедь и привел такой важный пример: «обер-офицер, скажем «некий», служит в роте воспитателем. Командует этой ротой тоже обер-офицер. Но этот, который командует ротой, - имеет реальный обер-офицерский чин. Он – командир роты! Это его должность!! А воспитатель в звании обер-офицера в обер-офицерский чин не востребован. Поэтому в обер-офицерский класс  не входит. Из этого следует: звание без чина – право на потомственное дворянство не даёт!».

Примечание неофита:
      Наконец-то мы узнали всю подноготную мнимой службы лже-дворянина Ю.П. Лермонтова в Кадетском корпусе! «Официозные» лермонтоведы нам внушали: в Кадетском корпусе (в 1811г.) было якобы шесть рот, и каждой командовал штаб-офицер в чине полковника или подполковника. Обер-офицеры - капитаны, поручики и подпоручики были воспитателями, преподавателями и  командовали разными службами Корпуса.
      Все это клевета! Воспитатель поручик Ю.П. Лермонтов, говорит Мэтр, как и другие 14 его сослуживцев-поручиков, запросто мог бы командовать одной из шести рот. И был бы тогда в «реальном» чине обер-офицера. Но он, оказывается, был не на «вакансии», т.е. не «в комплекте» Корпуса. А раз так, то он  вместе с десятком других сослуживцев  выслужил, всего-навсего, «пустое» звание обер-офицера, но чина обер-офицера не получил. А звание без чина  права на потомственное дворянство  не  дает. Вот когда назначают офицера на должность, тогда у него появляется «реальный» чин. А воспитатель – это не должность…
      Законоположение в Зазеркалье о чинах и званиях не только смелое, но, можно сказать, эпохальное! В Стране чудес объединили архаичное понятие «звания», как «сословный разряд», «профессия, как признак общественного положения» и «титул»,  с понятием  воинского «чина». Открываем, к примеру, зазеркальные Высочайшие приказы о чинах военных и читаем: такой-то производится в звание штабс-капитана, с назначением туда-то. Ясное дело, не офицер – а «пустышка» и  служба его недействительная.  А вот ежели  на должность определяют, то с настоящим чином и служба пойдет действительная.

      6. «Факт отправления в Инспекторский департамент прошения Михаила Юрьевича о поступлении в Школу - продолжал досточтимый Мэтр – свидетельство неразрешимого несогласия между членами приёмной комиссии. Несомненным  клином мог быть, прежде всего, вопрос о дворянстве кандидата в юнкеры, обусловленный неубедительностью представленных документов. …Школа не признаёт факт выслуги Юрием Петровичем Лермонтовым потомственного дворянства. Передаёт вопрос в другую инстанцию. И, именно, в сопроводительном письме с документами Лермонтова, сообщает о невозможности принять окончательное решение на месте и о причинах сложившейся ситуации».

Примечание неофита:
      Оказывается,  в биографии поэта есть важнейший документ! -  рапорт директора Школы юнкеров в Инспекторский департамент, где сообщалось, что Юрий Петрович Лермонтов – не потомственный дворянин, а, значит, его сын  не имел права служить в гвардии. Правда, досточтимый Мэтр не показал этот рапорт М. Зуеву, как, впрочем, и другие сенсационные материалы, которые в Зазеркалье не подлежат оглашению и любое нарушение карается смерной казнью. Однако достомилостивый Мэтр вкратце пересказал  его содержание: директор Школы писал, что представленные Лермонтовым документы о дворянстве неубедительны, но за него хлопочут влиятельные люди. Поэтому он не знает, как поступить, и оставляет окончательное решение на благоусмотрение высшего начальства.

       7. Тут досточтимый Мэтр оглянулся по сторонам и шопотом поведал М. Зуеву, что за Лермонтова хлопотал двоюродный дед генерал-майор Никита Васильевич Арсеньев, командир батальона в Кадетском корпуса и второй человек после директора,  опекавший своего соседа по Тульскому имению Юрия Петровича Лермонтова  в бытность  его учебы и службы в Корпусе. А еще «…лоббистскую активность проявили многочисленные влиятельные Арсеньевы и Столыпины. Не мог остаться безразличным к вопросу влиятельнейший государственный деятель, в то время - второй человек в государстве М.М. Сперанский. (Заметим: - друг Арсеньевых)». 

        К откровению достославного Мэтра М. Зуев сделал важное примечание: по возвращении из Страны чудес  в  изнаночный «официозный» мир лермонтоведения, он изучил вдоль и поперек формулярный список Н.В. Арсеньева и поразился, как за девять месяцев 1798 г. «…человек вырастал не по годам, а буквально по часам! Причём его не производили в повышенное звание, а переименовывали!! Не менее удивительно и то, как его переименовывали: в 1798 г. 2 марта – поручик.  А 3 февраля этого же года (значит на месяц раньше!!!) – капитан! 20 октября (того же года – уже – майор! Получилась сногсшибательная служебная цепочка: капитан – поручик – майор!!!». Неспроста это, посетовал М. Зуев, ох! неспроста: «…Такой темп роста званий нам стал известен только с полётом человека в космос! …Нам это важно, как свидетельство административного беспредела в части влияния на этическую атмосферу, бытовавшую в Школе: панибратство, кумовство, протеже. В случае направления документов Л. в Инспекторский департамент - Л., того не сознавая, был протеже Н.В. Арсеньева (своего двоюродного деда), который (судя по космическому росту воинских званий) - сам был протеже сильного, властного военного чиновника. …Влияние этого суммированного покровительства, вместе с направленными документами Л. без сомнения, прибыло в Инспекторский департамент».
 
Примечание неофита.
      М. Зуева заворожило неизвестное ему, а потому загадочное слово «переименовали», которое магически и стремительно продвигает Н.В. Арсеньева по служебной лестнице. М. Зуев так истолковал эту коллизию со свойственной ему  необыкновенной живостью в мыслях: ежели офицера беспрестанно «переименовывали», то тут, разумеется, никак не обошлось без кумовства, панибратства, «административного беспредела» и гнусной «этической атмосферы» в Шляхетном Корпусе, каковой М. Зуев, вслед за Мэтром, именует Школой юнкеров.
      Чтобы разобраться в чем же секрет  фантастической  карьеры Никиты Васильевича Арсеньева – благодетеля Лермонтова, мы приводим справку о службе, которую вынужденно позаимствовали в «официозном» лермонтоведении и, понятное дело,  не ручаемся за ее верность.
       Итак, во время учебы и службы Ю.П. Лермонтова в Корпусе  было 4  мушкетерских роты, одна флигель-рота (в 1809 г., по 155-160 человек), вскоре переименованная в гренадерскую (с 16 апр. 1800 г. – в мушкетерскую, а потом в гренадерскую Его Высочества) и Малолетнее отделение. В одной из рот воспитателем был поручик  Никита Васильевич Арсеньев (1775-1847). Родился в селе Луковище Алексинского уезда Тульской губернии, воспитывался с 1782 в Сухопутном Шляхетном Корпусе и выпущен  21 дек. 1794 г.  в артил-лерию поручиком, а в 1797 г. переведен в Корпус. Высочайшим приказом от 3 фев. 1798 г. переименован в капитаны (повелено всем штаб – и обер-офицерам Корпуса именоваться армейскими чинами на класс выше), 19 окт. 1798 г.  переименован в майоры  и  20 окт. принял  командование одной из рот. (РГВИА, ф. 314, оп. 1, № 39, лл. 34 об., 37 об., 47 об, 48.). 7 нояб. 1800 г. произведен в подполковники, а 23 апр. 1806 г. – в полковники.
         Н.В. Арсеньев был соседом Петра Юрьевича Лермонтова по имению Кропотово, покровительствовал его  единственному сыну Юрию Петровичу: принимал у него присягу по выпуске его из корпуса в 1804 г. в Кексгольмский пехотный полк, потом поспособствовал спустя 9 месяцев его переводу на службу в Корпус, «на вакансию» воспитателя. К тому  времени  он  уже командовал  батальоном (назначен 4 окт. 1802 г.), т.е. всеми пятью ротами Корпуса, и был вторым лицом после  директора генерал-майора Клингера.  Спустя несколько лет становится  свойственником Юрия Петровича –  как дядя его жены Марии Михайловны, а потом, уже как двоюродный дедушка, опекает его сына,  Михаила Юрьевича, когда тот приезжает в 1832 г. в Петербург и поступает в Школу юнкеров, как о том пишет в своих воспоминаниях М.Н. Лонгинов: « …У Никиты Васильевича, боль¬шого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собира¬лись еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер многочисленные родные, и там часто видал я Лермон¬това, сперва в полуфраке, а потом юнкером. <…> Тут обедал и Лермонтов, уже гусарский офицер, с которым я часто видался и в Царском Селе, где стоял его полк. Когда Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то время комнаты в нижнем этаже обширного дома, при¬надлежавшего Никите Васильевичу (в Коломне, за Никольским мостом)». В 1815 г. определен директором военно-сиротского дома, переименованного потом в Павловский Кадетский Корпус, был директором военно-сиротского училища и Мариинского института, пожалован в генерал-майоры (1816) и вышел в отставку 11 фев.  1838 г. Определен в том же году членом Попечительного  Совета заведений общественного призрения в Петербурге, тайный советник (1843). Награжден орденами Св. Владимира 3 ст., Св. Георгия 4 класса за выслугу 25 лет и Св. Анны 1 ст. с императорской короной. (Арсеньев В.С. Род дворян Арсеньевых. 1389-1901. –Тула, 1903. С. 53-54; К. Бороздин. Опыт исторического родословия Арсеньевых. - СПб., 1841. С. 23, 27-28).
       Вот заглянул бы М. Зуев  в «квази-официозную» книгу - С.В. Волков. Русский офицерский корпус (М. 1993. С. 42, 44), - не пришлось бы ему тогда краснеть перед досточтимым Мэтром!  Павел I, вступив на престол, сразу же внес изменения в систему офицерских чинов – от генеральских до обер-офицерских. Это изменение коснулось, разумеется, и чинов Кадетского корпуса. Такая реорганизация называлась магическим для М. Зуева словом - «переименование»! М.Ю. Лермонтова не произвели, а переименовали из унтер-офицеров в юнкера после того, как он был  «признан из дворян»   Если, скажем, полковник увольнялся в отставку «к статским делам», то его переименовывали в статские советники.
       3 фев. 1798 г. Его Имп. Высочество Вел. кн. Константин Павлович, принявший 17 янв. 1798 г. командование над Корпусом, издал следующий приказ: «Государь Император Высочайше указать соизволил оного Корпуса Штаб и Обер-офицерам именоваться армейскими чинами как: Подполковники Полковниками, Майоры Подполковниками, Капитаны Майорами, Порутчики Капитанами, а Подпорутчики Порутчиками» (РГВИА, ф.  314, оп. 1, № 39, л. 9об.). 18 янв. 1798 г. Н.В. Арсеньев еще поручик, а  3 фев. 1789г. «вырос» на один чин: из поручиков – в капитаны. 19 окт. 1798г. переименован в майоры, и на другой день принял командование над одной из рот Кор-пуса (РГВИА, ф.  314, оп. 1, № 39, л. 48-48об.). Где это видано, удивляется М. Зуев: за какие-то десять месяцев «шагнул» из поручиков – в майоры! Н.В. Арсеньев ходил в поручиках  три года, и с переименованием (а не производством!) в Капитаны 3 фев. 1798г. срок его выслуги в новом чине исчислялся не с нуля. Поэтому его и пе-реименовали 19 окт. в майоры.

        8. «Можно без сомнения быть уверенным, - продолжал несколько подуставший достопочтенный Мэтр, -  что «…в Инспекторском департаменте, с получением прошения Лермонтова  о поступлении в Школу юнкеров и сопроводительной к нему информации по вопросу дворянства Ю.П., не возникло сомнений в отсутствии у него права на выслуженное потомственное военное дворянство. Противное этому мнение, по фактически довлеющим обстоятельствам, представлялось нелепым. Обратимся к выражению в постановлении Инспекторского департамента «признан родом из дворян». ...Инспекторский департамент – это ведомство, разумеется, важное, но, прежде, проверяющее соответствие чего-нибудь – чему-нибудь. В определённой ему компетенции может: предписать, указать, отметить, просто констатировать и т.п. Но скажем так: он не представляет собой лицо Закона. Его заключение – ещё не Истина! Даже на законодателя влияют различные лобби! В Школе, сторона согласная с признанием дворянства Л. в сопроводительном его документы в Инспекторский департамент письме сообщила своё твёрдое мнение. …Итак, «Признан родом из дворян».  Это заключение содержит два ключевых момента:- в термине «Признан…», - в выражении – «… родом из дворян». Термин «Признан…» - содержит смысл предварительно состоявшегося действия (события), по исследованию дискуссионного вопроса (изучению материала, анализа, обсуждения и т.п.), в результате чего получен ответ на вопрос. Ответ может быть разным, это зависит от сути вопроса и отношения к этой сути участников дискуссии: утвердительным, (что значит – твёрдо установленным действительный факт проблемного состояния), отрицательным, (что значит твёрдо установленное противоположное значение). Но в результате состоявшейся дискуссии по сути вопроса, может быть, (как в обсуждаемом случае), принято не утвердительное, а только, (под влиянием понуждающих факторов), согласительное решение, укладывающееся в термин «признан». Сомнительность подобного «признания» выражена в ключевом содержании второй части исследуемого выражения Инспекторского департамента - «… родом из дворян». Итак,  Инспекторским департаментом документально достоверно не установлено и поэтому не утверждается потомственное дворянство Л. по линии «отца». Однако через лоббистские источники его сотрудникам было известно о дворянском происхождении его матери и, что он является единственным наследником состояния своей бабушки Е.А. Арсеньевой. …Эти обстоятельства с учётом влияния довлеющего лобби сторонников признания потомственного дворянства рода Л., выразились в сомнительно-странной формулировке решения Инспекторского департамента «Признан родом из дворян». Решение департамента не признание по Закону. Его значение не более, как – мнение».

Примечание неофита:
     Не будем забывать, что в Зазеркалье своя, отличная (от нашей «официозной») имманентная логика мышления и оригинальная стилистика изложения мыслей. Поэтому  неудивительно, что от нас, жалких неофитов из параллельного мира,  порой ускользает  глубинный смыл   причт достоправедного Мэтра. Но мы поняли главное: во-первых, в Инспекторском департаменте за Лермонтова хлопотали не только Столыпины и Арсеньевы, но еще и могущественный М.М. Сперанский. А, во вторых, после бурных прений сторонников и противников признания дворянства Лермонтова и его папеньки, трусливое начальство Инспекторского департамента не утвердило дворянство юного унтер-офицера по линии отца, но, приняв во внимание, что его мать, по слухам, дворянка, спряталось за  «сомнительно-странной» формулировкой - «признан родом из дворян». Так и описали в Школу юнкеров,  мол, решайте  как хотите… Заметим, что у Мэтра был протокол этих дебатов, который он М. Зуеву не показал.
       Мы благоговеем перед  авторитетом Мэтра, но все же позволим себе  робко заметить, что М.М. Сперанский, вроде бы, отродясь не видел Михаила Юрьевича. По крайней мере, никто из современников об этом не пишет. Порывшись в  «официозных» приказах (несомненно, подложных!) по Школе юнкеров, мы не нашли в заключениях Инспекторского департамента о дворянстве воспитанников (а их десятки!) ни одного с формулировкой «признан родом из дворян». Во всех значится: «признан из дворян». А в приказах по Школе юнкеров говорится: «определенные на службу на праве вольноопределяющихся  в полки Лейб-гвардии недоросли переименовываются в юнкера с показанием по спискам из дворян». Однако мы убеждены, что альтернативные приказы, наверняка, хранятся в Зазеркалье вместе с полным текстом заключения Инспекторского департамента о Лермонтове, где черным по белому написано – «признан родом из дворян».

     9. К концу встречи с Мэтром зашел разговор о поэме Лермонтова «Сашка», в частности, о том, что он думает об автобиографичности этого сочинения. Не  намекает ли Лермонтов на свою семью, когда описывает в стихах, как его папенька «женился, …ошибкой» и стережет жену «по правилам тогдашней старой чести». А та  была «проказницей», читала «жалкие романы» в «беседке темной до утра», которые, как известно «до добра не доведут». Слыла  «прелакомым кусочком» и на «брачном ложе» была «как надо, ласкова исправна». Когда Лермонтову исполняется пять лет, и он начинает понимать «добро и зло», папенька начинает его бранить и сечь. А когда помирает маменька, папенька на похоронах «громко плакал и кричал», а потом сынка «немного с ним поспоря», с горя  опять посек… Если полагать «Сашку» автобиографическим сочинением, то тогда как-то само-собой закрадывается еретическая мысль, а что если Лермонтов родился не в 1814, а в 1812г.?
       Достознающий Мэтр явил хорошее знание «официозной» литературы из параллельного мира, но не стал  обсуждать  с М. Зуевым «альтернативную» дату рождения Лермонтова и отделался общими ничего не значащими фразами, процитировав первейшего официозного биографа П.А. Висковатова: «Лермонтов, говоря о «Саше» или «Сашке» …столько же относится к самому себе, сколько к Полежаеву. В герое поэмы слиты оба типа. Они имели много общего, много неразгаданного, и много личной субъективной силы крылось в них. Жажда к личной свободе и избыток огромных сил в этих двух характерах, проявившихся как раз в то время, когда все подводилось под один уровень и не терпелось ничего самобытного, делает их страдания весьма схожими, делает судьбу их схожею, с той только разницей, что за одним стояла богатая и влиятельная родня да преданная бабушка, а другой был безродный бедняк, от которого отказался богатый дядя».

Примечание неофита:
      Проницательному Мэтру М. Зуев  постеснялся признаться, как до появления в Зазеркалье он первым открыл  в «Сашке» подтверждение тому, что Лермонтов родился в 1812г. И тем услужил коллеге по альтернативному лермонтоведению М. Вахидовой с ее фантасмагорической, но очень даже романтической, версией, где поэт – незаконный плод грехопадения Марии Михайловны с храбрым абреком в 1811г. на Кавказе. А еще М. Зуев очень старался доказать, что Е.А. Арсеньева и дочерью отсутствовали летом 1811г. в Тарханах, потому что ездили на юг, чтобы придти в себя после  скоропостижной смерти М.В. Арсеньева 2 янв. 1810г. При этом  он сослался на официозные архивные документы (несомненно, подложные!), где крепостные Е.А. Арсеньевой вели ее дела. «Официозныые» лермонтоведов уверяют, это было обычным делом для тогдашних помещиков в городах и сельской местности. В самом деле, не самой же почтенной и богатой гвардии поручице Е.А. Арсеньевой бегать по присутственным местам и якшаться с тамошними чиновниками-взяточниками! Вот она и выдала «верящие» письма своим крепостным на ведение сделок, а сама занималась куда более важными делами. Но все это, разумеется,  жалкие отговорки.

     10. Достохвальный Мэтр слывет в Стране чудес непревзойденным стилистом в изложении своих глубоких имманентных мыслей. «Язвительная ядовитость по поводу моей литературной стилистики, - признался он, без ложной скромности, М. Зуеву, - как нечто невразумительное, - по сути является следствием непонимания  ясно выражаемого смысла». Достойный ответ!
      Читатель может насладиться стилистической изобретательностью Мэтра, которую всякие там завистники-злопыхатели и Наставники-Начетники тщетно стараются выдать за банальную безграмотность: «свидетельство административного беспредела в части влияния на этическую атмосферу», «тонкости изощрённого мыслевыражения», «наставление случилось быть», «в сардоническом запале исходится в оплёвывании неугодных ему мнений», «сюжет …посредством ёрничества …обрушивается на Читателя канонами профессионального ортодокса», «количественный мусор совершенно ненужного …фактологического материала», «многовековое изречение …будет верным ориентиром для принятия «большой объективности» по её малой составляющей», «опус …начат, (после предварительного извращения), с исторжения желчного сарказма», «фрагмент охмурительной эквилибристики»,  «недобросовестные методы втирания в сознание сути имевших место событий в ортодоксальном понимании», «большим гвоздём, пришпиливает оппонента к столбу осуждения», «ответить на некоторые «любезности» учёного столпа», «есть уверенность в осведомлённости в нюансах проблемы», «по не критичному значению для установления конкретного ответа на поставленный вопрос», «упражняясь в злословии по поводу моей мнимости о сложных взаимоотношениях в семье «Сашки», «позволю себе растолмачить два выражения разных авторов», «приложения фактологического смысла», «закономерная составляющая инсинуации», «влияние этого суммированного покровительства, к многочисленным многословным примерам обоснований несущественных для биографии Л. сообщений и фактов привлеченных для доказательства противозаконных, но утвердившихся на практике, методов обхождения требований законов, путём использования канонических приёмов, порождённых устоявшимися понятиями» и et cetera, et cetera, et cetera…

Послесловие неофита

      Мы в слезах  расстаемся до новых встреч с досточтимым Мэтром и его восторженным адептом М. Зуевым. Что ни говорите, а М. Зуев  - страстный, непримиримый и последовательный воитель с «официозной изнанкой» лермонтоведения. Беда только в том, что он никак не может, как известный Буридан, определить, какие документы считать «официозными» и лживыми, а какие – «официозными», но местами истинными. Иначе говоря, где у «официоза» лицо, а где – изнанка. 
       Когда М. Зуев встретил, к примеру, «официозный»  архивный документ, где  Анна Васильевна Лермонтова собственноручно свидетельствует, что купила Кропотово, то воскликнул: Не верю!!! И правильно сделал! Так кричал Ч. Дарвин, когда ему говорили о генетической теории. Не верю, и все тут! В таких случаях маменька советовала Мишеньке Бальзаминову: ежели кто будет тебе досаждать, скажи ему – Асаже!
       М. Зуев сослался на популярные публикации неких В.И. Боть и Левицкой из Тульской научной библиотеки, которые ничтоже сумняшеся написали с чужих слов, что имение было куплено П.Ю. Лермонтовым. М. Зуев уверен: как можно усомниться в их писаниях, ведь «…приведённые сведения поступили в Тульскую научную библиотеку от учёных лермонтоведов. У «неучёных» научная библиотека подобные материалы едва ли бы приняла». Ну, что поделаешь с такой восхитительной имманентной логикой! И что возьмешь с «ученых лермонтоведов» В.И. Боть и Левицкой: в лермонтоведческой литературе они на замечены, а  научная (!) библиотека, заметим, принимает любую печатную продукцию, даже бульварный триллер о захватывающих похождениях безродного поэта - мещанина во дворянстве…