Земное и райское

Маленький городок, расположенный на юге Западной Сибири, был известен своими ремеслами и мастерами. Когда-то этих ремесел насчитывалось более двадцати. И чего только здесь не делали, даже чемоданы.
Но мастеров сейчас нет, осталась память о них, сохраненная в архитектуре городка. Хотя немного осталось домишек с резными диковинными наличниками и входными дверьми. На одной из главных улиц красуется одна из них. Дома нет, а дверь стоит, как стояли печи сожженных изб во время войны, или верхушка затопленной колокольни в искусственном водохранилище в  центральной части России.
Напоминание о прошлой жизни…
Хотя нужно ли нам напоминать? Ведь сохранились дома вещи, которые сами по себе напоминают о прошлой жизни.
Вот например, ковер, так называемый тюменский. На черном поле вытканы  ярко красные, бордово-малиновые розы,  маки с бутонами, цветы шиповника, незабудки, обрамленные изумрудно зелеными листьями.
Пристрастие к цветам не было случайностью, потому что они выражали  радость жизни, стремление к земному благополучию и счастью. Мотив цветущего букета  ни что иное как отображение сада, какого не было в реальности, если не считать цветущих мальв в палисадниках да лилий. Значит, сад был райским. А черный фон ковра символизировал землю.
Значит, тюменский ковер это не что иное, как соединение земного и райского. Неслучайно тюменские ковры считались талисманами, приносящими удачу и благоденствие.
На черном фоне распустившиеся цветы. И неважно что это за цветы. Просто красивые цветы. А, может быть, не просто? А цветы, плод воображения сибирских умелиц?
Будучи ребенком, Алина гостила в деревне у матери своего отчима.
Летом было раздолье в этой деревне, протянувшейся на несколько километров вдоль реки с коротким названием Ук. Пожалуй, эту реку и рекой назвать нельзя. Так, речушка, в которой мужики  ловили рыбешку, заставив ребятишек идти им навстречу, загоняя плотву в сети.
Зимой трескучий мороз сковывал все. И длинными зимними вечерами в избе все занимались подготовкой к ткачеству. От сматывания крашеной разноцветной пряжи в клубки у Алины начинала ныть шея и в голове была только одна мысль: когда кончатся муки.
С приходом весны, когда в избе становилось светлее, бабушка садилась за ткацкий станок. И здесь начиналось волшебство. Она разрезала пряжу на маленькие кусочки, цепляя за нитку в станке, делала маленькую петлю. Ковер получался двухсторонний, одна сторона была махровая, другая – гладкая.
Как ткали на фабрике, Алина не знала. Да и была там всего лишь один раз. Но в цех не заходила.
Дело было так. Однажды ее двоюродный брат пригласил домой девушку.
Алина не видела их. Только услышала, как брякнула щеколда калитки. К этой щеколде был привязан кожаный ремешок с узелком на конце и продернут через небольшое круглое отверстие в калитке. На ночь ремешок выдергивался из калитки. Этого было вполне достаточно, чтобы не зашел непрошенный гость.  Ворота всегда были заперты на крепкий деревянный засов.
Парочка прошла в летнюю спальню, откуда доносились голоса. Прошло совсем немного времени, как в избу зашел брат. Он искал птички. А когда вернулся в спальню, девушки уже там не было. Ей  удалась уловка: отправить его   за спичками.
На следующий вечер, брат, взяв Алину за руку, отправился на ковровую фабрику. Но, увы, примирение не состоялось. Обида осталась в сердце у девушки, постоянно создающей красоту для людей.
Какую красоту? Эту красоту каждый может увидеть, глядя на полотно Сурикова «Взятие снежного городка». 
Сельские и городские жители  украшали яркими санными коврами кошевки  во время катаний, связанных с прощанием с зимой и приходом весны, на масленицу.
Это так называемый санный ковер, часто используемый для укрытия ног  седоков либо как вставка на спинке не только зимнего возка, но и летнего. Шорный и экипажный промыслы до создания транссибирской магистрали  в Западной Сибири  были самыми крупными заказчиками.
Цветы зимой! На белом снегу, это ли не сказка?