Полусказки бывшей ведьмы. Ёж 12

   Ёж смотрел вслед Артуру и Маше,  убегающим от него по узкой тропинке. Немалых трудов зверьку стоило увернуться от Машкиных объятий и поцелуев, нацеленых в те места, которые не были  прикрыты колючками «Девчонки, хоть сказочные, что настоящие, все одинаковые, - с непонятной нежностью подумал колючий, - сплошные сентименты. Однако, пора возвращаться. Feci quod potui, faciant meliora potentes.*  Пора возвращаться за заслуженными «орехами», а судя по выражению ейниного лица – «орехов» мне до зимы хватит.” – Печально размышлял Ёж. Он смотрел на молодые сосёнки по ту сторону просеки, за которыми недавно скрылись дети, и вспоминал слова Маши, о том, что дом у деда большой и светлый, что дворовая живность: кошка Трапеция и пёс Тузик – миролюбивые и спокойные, а коза Бабочка даёт вкусное молоко, которым щедро угощают гостей.
   «А, может, плюнуть на всё: на задумку свою давнишнюю, на Ведьму с её зельями, на Никифора колкоязыкого?  На всю полусказочную сторону плюнуть и уйти жить к людям. Прожить свой ежиный век в тепле да в благодати, никаких забот в помине не знать?» Да вот только Белый Ёж, окрепший и выросший, иное внутри молвил. О том нашёптывал, что негоже за шаг до цели слабину давать, о том тихо говорил, что ответ за свои поступки держать завсегда надобно. И страха в том быть не должно. А если ещё и совесть за спиной стоит – так и в помине нечего боятся. Что ж, Ведьма, не человек ли? Неужто накажет по строгости за благое дело-то?  «Оно-то, каждый суть дела по-своему видит, - мысленно ответил сам себе Ёж, но таки ступил на тропку, которая к ведьминому подворью стелилась… 
    Чёрный кот уже на месте обозначился. По своему обыкновению, восседал важно на солнечной стороне деревянного крылечка. Причём, вид у него был такой, как будто бы он давеча какое государство спас от лиха стихийного или там на другую планету сгонял по-быстрому, на экскурсию.
-А, торба колючая прикатилась! Ну-ну, иди-иди, пыхтелка – будет тебе счастье. Хозяйка как-раз свирепствует. Готовит сюрпризы тебе. Прям целую кучу.- Никифор ухмыльнулся чеширским манером и отвернулся, давая понять, что разговор с его персоной на данный момент продолжать не стоит.
- А чего свирепствует? – после такого вопроса Ёж сам на себя малость разозлился за глупость.
- Обстоятельства, - буркнул через плечо кот.
«Ну, не сказал же, что из-за меня? Не сказал. Мало ли, какая ей вожжа… Оно-то неохота, конечно, под горячую руку, но…». Додумать Ёж не успел – Ведьма вышла из избы. Была она уже без плаща, в
своей незамысловатой привычной одёжке, а голову повязала платком пёстрым. Оттого виделась схожей со старой хмурой цыганкой. Трубки да тяжёлой серьги лишь недоставало. Опустилась возле Никифора на крылечко, и, на Ежа не глядя, молвила:
- А что же ты друг любезный, товарищ колючий, за зельем не идёшь? Лекарство, оно как свиданьице с милым, точного времени требует, - да за этим словом из-за спины пузырёчек и достала, Ежу протягивая. Только зелье в нём другое было – не бурое тусклое, какое доселе Ёж
пил, а золотисто-серебристое с изумрудными искрами. А на пузырёчке том нет ни метки, ни этикетки, ни надписи поясняющей. – Бери, вот, пей.
- А это чего? – Ёж исподлобья смотрел на протянутую руку с флакончиком резным. – Эт другое же.
- Ну, эт то самое. За которым ты и пришёл. Бери, не сомневайся.   
    Ёж поднял глаза-бусины на колдунью. Тихо да ладно глядела она на него, с усмешкой ласковой, чуть усталой.
- А раньше чего другое было? – не унимался Ёж, почуяв, что пока наказанием не пахнет.
    Никифор, всё это время сохранявший невозмутимое спокойствие, не выдержал:
- Вот же дурень! Сказано – бери! Это - зелье оборотное! Пил ты всё время чай ромашковый с диким мёдом, а в буфете подписанным зелье «Пучепуз» стояло. Выпил бы то, с этикеточкой,  – животом бы маялся.  Проверяла она тебя, что неясного!
- Уймись! – Ведьма строго подняла бровь седую, и кот умолк. А потом к Ежу обратилась:
- Знаешь, зверь малый, оно не хитро да скоро личину человеческую надеть, а вот каким ты внутри окажешься? Не могла я так запросто мечту твою уважить. Вот и пришлось схитрить чуток, выверить тебя.  Ты уж не серчай. 
    Ёж сидел, как обухом по голове стукнутый. Ведьму слушал, себя слушал -  кашу в голове ложкой мешал. А тут и Никифор со своими объяснениями не замешкался:
- Первый раз – когда я в силок попался. Знамо дело, я думал, не поможешь! А ты вон как! Ну, человечище!
- Второй раз, - продолжила рассказ Ведьма, - когда дети пришли. Ты их по-людски принял. И помочь вызвался, несмотря на свой страх да неуверенность. Это тоже, Ёж, человечье в тебе было.
- Дети что-ли не настоящие были? – мрачно спросил Ёж, чувствуя себя обманутым с ног до головы, – и дед их болезный? Выдумка всё?
- Никак не выдумка, - ответила Ведьма, - дети настоящие, и дед их тоже. И болел взаправду. Только я знала, что заболеет старый лесничий, и что внуки его за помощью придут. Оттого и зелье приготовлено было, и стояло низенько, чтоб тебе, ежиное сердце, взбираться высоко не довелось.
- А третий? – Ёж посмотрел на Ведьму.
- А третий раз ты сам себя проверил. От своего не отступился, не ушёл Ежом с просеки, не сбежал. Человеком ко мне вернулся, за мечтой человечьей. Значит, им тебе и быть! Я тебя трижды испытывала, по сказочному обычаю-то. А дальше тебя сама жизнь испытывать будет. Так что ты человечка внутри себя закаливай, темноту к нему не пускай. Честь да совесть слушай, хоть с ними не мёд в наше-то времечко.
 Но без них – не человек ты. Бери, Ёж, моё зелье. Слову моему верь!
     Неуверенно протянул Ёж лапу малую к пузырьку заветному. Поглядел на него, глаза зажмурил да и выпил зелье мелкими глоточками…
    Невысокий да крепенький, с «ёжиком» пепельным на лобастой голове, стоял человек у ведьминых ворот. Посох у него да сума перемётная. Взгляд растерянный с женщины на кота бросает, то на руки свои, то на ноги свои. Непривычно, незнакомо… Обняла его Ведьма по-матерински, что-то тайное шепнула к правому плечу, а к
левому руку приложила  – отгородила его от напастей дорожных да придорожных. А он, человек с сумою, к коту наклоняется, книгу ему протягивает:
- Бери, Никифор, да почитывай по свободе. Какой же ты мудрый кот да без знания латыни? Учи обязательно.
- А ты себя береги, - и видно, и слышно, что досадно чёрному коту товарища выпроваживать, - имя себе выбери звучное, вроде моего. А за кукуху тебе от меня уваженьице! Такой фингал! Такой фингал – ювелирная работа! Я б так не смог! Лишь зыркнула Ведьма строго на кота говорящего, а потом рассмеялись втроём так, как лишь добрые друзья смеяться умеют: звонко да весело…
     Так и ушёл бывший Ёж по тропинке лесной. Долго Ведьма ему вслед смотрела, а потом вслух свои думы и выказала:
- Не бывать ему Принцем, на каретах да на лошадках породистых не ездить, бархатных камзолов не носить. Иная его доля. Ноги да дороги его удел. Много увидит, многому научится. Правду от кривды отличить сумеет, и другим растолкует. Слова его из уст в уста ходить будут. Хорошего человека мы в свет пустили. Нужного. Не чета он Принцам да героям. А то ведь и не каждый герой нынче правду вслух с площади сказать отважится, а наш-то Ёж и скажет… А вот ни дома, ни любви девичьей не видать Ежу. Нет над ним звезды огненной… Ему иным гореть велено…
   Слушал Никифор хозяйку, молчал, что-то своё, кошачье, мозговал, а потом головой чёрной да мудрой Ведьму в колено боднул, глянул на
колдунью снизу вверх и сказал-мурлыкнул, а может просто подумал громко:
- Ты огненное-то не вспоминай с утра, а то день не заладится… Пойдём, у тебя там работы невпроворот, а меня мыши заждались, - кот облизнулся, - не пуганные…