Миттенвальд - среди леса, среди гор, Или Как духи

Миттенвальд - среди леса, среди гор, Или Как духи меня по ущелью водили


ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, НАЧАЛО В "ЛУЧШЕ ГОР БЫВАЮТ ТОЛЬКО ГОРЫ"


Вы помните советский мультфильм "Маугли"? В нём один из животных персонажей всегда любил говорить: "А мы уйдём на север!". Вот и я два предыдущих дня блуждал в северном направлении. Но сегодня решил развернуться на сто восемьдесят градусов и отправиться на юг. В этот раз я выбрал своей целью городок Миттенвальд, который мне случалось проезжать, следуя на поезде в Инсбрук.


Миттенвальд находится на самой границе, что разделяет две страны - Германию и Австрию, говорящих на одном языке - немецком. От Гармиш-Партенкирхена поезд едет всего лишь двадцать минут. Встав, как обычно, рано утром и позавтракав, я опять отправился в дорогу.


Небо было почти безоблачным, предвещая тёплый, ясный день. Когда я прибыл в Миттенвальд, утренний воздух обдал меня освежающей прохладой. Предвокзальная площадь находилась в тени высоких гор, что стояли по ту сторону от железной дороги. Весьма красивое и звучное название у Альп в этих местах: Карвендель. Влюбляешься уже в само звучание слова.


Необычная игра света и цветов поразила меня. Устремлённые в небо исполины прятали солнышко, которое только восходило на небосводе. В результате предвокзальная площадь оказывалась в тени, освещённая тёмно-синими и фиолетовыми оттенками, которые получались от слияния цвета солнечных лучей и горной породы, вознамерившейся преградить солнцу путь. В похожие цвета было окрашено здание вокзала. Как будто специально подумали о цветовой гармонии!


Я пошёл знакомиться с местом, держась улицы, что вела прямо от предвокзальной площади. Опять настал черёд удивляться. Моим очам предстали цветущие кусты сирени (по крайней мере я считал, что это была сирень).


"Что же удивительного в цветении сирени?", - наверное, спросите вы меня. Растение для Европы явно не экзотическое.


Всё верно. Но одно но... На дворе был месяц-август. А сирень, как известно, цветёт поздней весной, предвещая наступление лета.


"Наверное, в Миттенвальде особый микроклимат благодаря горам, что весенние цветы появляются даже поздним летом", - подумал я. Потом, правда, нашлись люди, которые мне природный феномен объяснили. Но до этого места мне ещё надо было дойти. Лучше пока расскажу, чем меня ещё поразил Миттенвальд, название которого переводится буквально: среди леса.


Уже в поезде я полистал мой путеводитель по Верхней Баварии на немецком языке из серии "Марко Поло". Небольшая заметка, посвящённая Миттенвальду, рассказала мне о старых домах с яркими фресками на белёных стенах.


Я уже упоминал в предыдущих главах, повествуя о Гармиш-Партенкирхене и Верхнем Аммергау, что пободный вид народного искусства весьма часто встречается в Баварских Альпах. На немецком есть ему даже особое название: L;ftlmalerei, то есть воздушная живопись.


Чтобы увидеть расписанные дома, долго мне идти от вокзала не пришлось. Уже через несколько минут пешей ходьбы набрёл я на главную площадь городка, на которой стояла католическая церковь апостолов Петра и Павла. Буйством красок и яркостью стен поразило меня не  только само церковное здание, но и пристроенная к нему колокольня, изображавшая обоих сподвижников Христа. Должен отметить, что расписанные церкви я уже видел и в других местах, но вот расписанные колокольни впервые.


Свернув с главной площади на улицу Обермаркт (Верхний Рынок) я дошёл до дома, стену которого украшал портрет Гёте. Князь немецких поэтов останавливался в Миттенвальде, отправляясь в Италию, и в своём сборнике путевых очерков "Моё итальянское путешествие" упомянул сие место также. Местное предание гласит, что он даже в этом доме, перед которым я стоял, ночевал.


Поэт был изображён уже в почтенном возрасте, седовласым, каким он часто предстаёт на картинах. В действительности же Гёте отправился в Италию, когда ему было всего лишь тридцать семь лет. Был он, таким образом, моложе меня теперешнего. Однако факты - это, похоже, самое последнее, что занимает ум творящего художника. Если Гёте должен выглядеть как дедушка, то таким его и рисуют. Кто знает: может быть он в таком облике и на свет появился?


Взглянув на дом Гёте, я отправился назад, в сторону церкви святых Петра и Павла, и, продолжая мой путь в южном направлении, наткнулся на весьма удивительный памятник.


Вообще, памятники бывают разные: живым и почившим в Бозе, знаменитым и вовсе не известным людям, животным и растениям, неодушевлённым предметам. Однако с употреблением последнего понятия мне всё же следует быть поосторожнее, ведь я увидел деревянный памятник дереву (простите за тавтологию) и тому, что из него получилось, - скрипке, причём выше человеческого роста.


В скрипку скрипичный мастер, как известно, вкладывает свою душу, а скрипач, играя, доносит до слушателя свои душевные порывы, выражая их силой своей игры. Поэтому скрипка, может быть, с точки зрения грамматики и неодушевлённый предмет, но с точки зрения искусства отнюдь не лишена души.


Памятник музыкальному инструменту появился в Миттенвальде не случайно. Как я уже упомянул в случае с Гёте, городок находится и находился на дороге, ведущей в Италию. Из Италии пришло сюда и скрипичных дел мастерство. Уроженец здешних мест Маттиас Клотц отправился учиться в Кремону к знаменитому Антонио Страдивари, принеся затем ремесло в свой родной край. Местный музей рассказывает об истории ремесла во всех подробностях. Но туда я в этот день не попал. Был ранний час, музей ещё был закрыт, и я отправился гулять по окрестностям.


Миттенвальд - городок маленький. Поэтому не прошло и получаса, как я его покинул его черту, выйдя к большому зелёному полю, пахнувшему скошенной травой. Через поле протекала горная речушка Лёйташер Ахе. Альпийские исполины, то белея, то синея на горизонте, обрамляли ландшафт. Миллионы лет стоят неподвижно эти каменные великаны, безучастно взирая на проходящих мимо путников.


Протекавший мимо меня горный поток манил спуститься и помочить ноги в освежающей воде, вызволить их из плена кроссовок, в которых уже было пройдено несколько километров. Что я и сделал! Я прошёл по студёному броду до другого берега и обратно, выполняя элементы акробатики. Важно было сохранять равновесие, чтобы быстрая вода не толкнула меня на скользких камнях. Но я устоял, выйдя целым и невридимым на берег. Кроссовки после хождения по бодрящей воде ноги уже не стесняли, а обдавади их приятным теплом.


Я продолжил путь, придя к цели - Лёйташскому ущелью, оно же Ущелье Призраков. Если сначала ход речушки Лёйташер Ахе казался мне спокойным, то, подойдя к ущелью, я увидел до сей поры тихий поток во всём гневе разбушевавшейся стихии. Зажатая скалами, вода негодовала, воя и разбрасывая брызги, пытаясь вырваться на свободу.


Ещё в девяностых годах Лёйташское ущелье было проходимо только для натренированных альпинистов и скалолазов. Но затем для туристов были построены помосты. Некоторые из них покоятся даже на боковых поверхностях скал. Благодаря постройкам вдоль ущелья может гулять и стар, и млад, даже без особой физической подготовки. Туристический маркетинг, не чуждый лирики, если она приносит доходы, дал Лёйташскому ущелью новое название - Ущелье Призраков. Когда слышишь шум и рёв воды, зажатой в тиски, кажется, что призраки или духи, спрятавшись в скалах, ведут друг с другом оживлённую беседу. Соответствующим образом оформили и туристическую тропу. Вдоль неё стоят информационные стенды, на которых от имени призраков ведётся рассказ о явлениях природы в горах, на языке, доступном для юных туристов и их взрослых спутников.


Одного из духов ущелья мне даже посчастливилось увидеть. Среди расщелин одной из скал я после недолгих поисков нашёл... электрический выключатель. Когда я на него нажал, из одной нищи сверкнули глаза существа, отдалённо похожего на сову, но только бесплотного и аморфного, как это подобает призракам. Дух явился мне даже при свете дня.


Когда я пошёл дальше, другие указатели поведали мне о фактах вполне реальных, но не менее интересных. Оказалось, что вдоль Ущелья Призраков проходит государственная граница, отделяющая Германию от Австрии. Впрочем, слово "отделяющая" внутри Европейского Союза можно употребить лишь условно, ибо границы между странами-членами союза весьма прозрачные. Правда, попался мне на глаза указатель с надписью: "Внимание! Государственная граница!". Но не нужно было быть профессиональным историком, чтобы определить, что указатель стоял ещё со времён до вступления в силу Шенгенского Соглашения. Выглядел он явно не новым и, похоже, остался стоять как музейный экспонат под открытым небом.


Вообще, мне уже не в первый раз доводилось гулять из одной страны в другую. И, хотя живу я в Европейском Союзе уже далеко не первый год, не перестаю этому восхищаться. В моём детстве я ещё застал времена, когда мы играли в "зарницу", пели песни наподобие: "Кусты - это роща, канава - граница, а мы, пограничники - смелый народ!". Государственная граница, как нас воспитывали, была чем-то священным. Её следовало охранять от врага, который в любую минуту эту границу мог нарушить.


И вот, по крайней мере, в пределах сообщества отдельно взятых государств, удаётся строить отношения с соседом на основе взаимного доверия, благодаря чему охрана границы перестаёт быть обязательной. В этой связи я за Европейский Союз со всеми его проблемами и слабостями.


Продолжая тему границы, хотел бы поведать ещё об одном интересном факте. Возле Ущелья Призраков находится один ресторан местной кухни, терраса которого находится в Германии, а остальная часть - в Австрии. В этой связи две граничащие друг с другом страны договорились между собой следующим образом о налогообложении. Если гости заведения поели, попили и, самое главное, заплатили на террассе, то налоги на оплаченные счета получает налоговое ведомство Германии. За оплату трапезы в австрийской части заведения взимают налоги, соответственно, австрийские налоговики. Если две страны разговаривают на одном языке, то договориться о налогообложении в пограничной местности всё же можно.


Кстати, я не совсем точно знал, в какой части заведения я сидел. Поэтому я задал официантке вполне невинный для Европейского Союза вопроса: "Скажите, пожалуйста, мы сейчас находимся в Австрии?". На свой вопрос я получил утвердительный ответ.

За соседний столик села одна небольшая группа велосипедистов, подъехавших с австрийской стороны. С ними я вскоре вступил в беседу, и был очарован тирольским акцентом моих новых собеседников, что так необычно звучал для моего уха, настроенного, прежде всего, на хохдойч, стандартный немецкий. Мы говорили о России, о Берлине и о многих других вещах. Немецкая столица для горного народа соседней страны казалась, в любом случае, необыкновенным, экзотическим миром, находящимся скорее на другой планете, даже если берлинцы и тирольцы говорят на одном языке. Мы поговорили также и о том, что я успел повидать на здешней земле, и тогда собеседники посоветовали мне отправиться в долину реки Оэтц, то есть в Оэтцталь, потому что местность там просто живописная. В этом я и убедился, отправившись в Оэтцталь на следующий день. И об этом я обязательно расскажу в следующей главе.

Отобедав, я пошёл обратно, вернувшись к большому полю, через которое протекала Лёйташер Ахе. Я опять снял кроссовки и снова помочил ноги в горной речушке. Мимо проходила одна семья с детьми. Мама семейства решила последовать моему примеру и помочила ноги тоже. Я вступил с людьми в беседу. Оказалось, что семья была из Чехии. Супружеская чета говорила немного и по-немецки, и по-русски. Женщина поблаглодарила меня за поданный пример, оценив прелесть ножных холодных ванн. "Спасибо пану за инспирование!" (то есть вдохновляющий пример), - сказала мне дама на чешско-русском.


Я почти вернулся в Миттенвальд. Но, прежде чем попасть в городок обратно, мне предстояло совершить ещё одну паломническую миссию. Погода была тёплая, и я, любитель водных процедур, решил, что просто помочить ноги в воде для меня мало. Я пожелал искупаться, погрузившись в воду целиком.


Перед самим Миттенвальдом я свернул на дорогу, что вела круто вверх. Поднявшись, я смог взглянуть на городок с высоты птичьего полёта и вскоре пришёл на озеро Лаутерзее, чтобы окунуться в его лазурных водах,  искрившихся в лучах солнца. Лето 2016-го года выдалось тёплым, что даже в конце августа солнце пригревало как в середине июля.

Я пришёл на пляж и разделся, зашёл в воду. 1113 метров над уровнем моря давали себя знать. Вода несмотря на погоду оставалась прохладной, так что первые шаги, погружаясь, я делал весьма робко. Подобно Гамлету я размышлял. Но в отличие от его "Быть или не быть?" мой вопрос к самому себе звучал более конкретно: "Плыть или не плыть?". И в один прекрасный момент я собрал в кулак всю волю, парализованную холодом, и поплыл. Вода напомнила мне Балтийское море в самом начале купального сезона. Прохлада обдала моё тело, и, должен сказать, эта прохлада не была настолько леденящей, что хотелось бы сразу, со скоростью катапульты, выскочить на берег.


Я доплыл до другого берега и также вплавь отправился обратно. Водная стихия переливалась в солнечных лучах, а вокруг озера сверкали на солнце горы с озарёнными белёсыми вершинами из известняка, напоминающие снег.


Я вышел на берег и оделся. Солнце продолжало припекать, а низкорослые деревья и кустарники едва отбрасывали тень, оставляя отдыхающих на пляже на произвол палящему солнцу. Но жару я теперь не чувствовал. Моё тело ощущало свежесть приятной прохлады.


Я отправился на прогулку вокруг озера. Когда я проходил мимо одного ресторана, расположенного прямо на берегу, идиллическую тишину прервало многозвучие колокольчиков. Пастухи перегоняли стадо коров, которое возвращалось с пастбища. Я был поистине очарован пасторальным зрелищем, которое происходило не экране кинотеатра или по телевизору, а прямо перед моими глазами вживую.


Завершив круговую прогулку, я отправился назад в Миттенвальд. Проходя мимо одного из особняков, я увидел опять в саду сирень, что так удивила меня своим цветением по приезде в городок. Во дворе была хозяйка дома, которой я поведал о моём удивлении природному явлению. Женщина объяснила мне, что это один из видов сирени, который цветёт именно в конце лета. Я сфотографировал лиловые цветки, загрузил фотографию на Фэйсбуке и написал к ней заметку. Некоторые из друзей написали мне потом свои комментарии.


Мне, например, ответили, что это была вовсе не сирень, а форзиция, или форсайтия, если произносить название растения ближе к английскому оригинала.  Одна из друзей, биолог по образованию, даже указала назидательно, что надо не хозяек слушать, а настоящих специалистов, сославшись на одного своего друга, ботаника по профессии.


Что ж... Может быть, хозяйка и ошиблась, но чувство удивления, которые вызвали у меня лиловые цветы в конце лета, было всё же подлинным. В этой связи стоит путешествовать хотя бы потому, что, видя что-то новое, начинаешь снова удивляться. И вопреки расхожим представлениям это чувство с возрастом вовсе не пропадет.