Философия жизни. Часть3. Лучшие подруги. Глава 6

                Глава 6.


- Умм – протянул с наслаждением Роберт, поглощая кусочек рыбы запеченной в сыре – наслаждение. Где же вы так научились готовить, Анна Павловна?


- Я-то? Да так вот, мать немного готовила. Ну как это, сама она родила-то в шестнадцать, готовить не умела сама, дел много было, меня-то учила и как-то само. Вот. Последовал в ответ грубоватый с хрипотцой прокуренный голос Мадемуазель Аннушки на вопрос Роберта. Они сидели за длинным деревянным столом в зале дома терпимости. Конечно же, сейчас он вовсе и не выглядел как публичный дом. Яркие вставки с голыми девицами были завешаны где-то добытыми на время Агатом гобеленами с лосями. Причем вставок было так много, что пришлось занавешивать буквально всё пространство вокруг лосями. И теперь сотня лосей вглядывалась тупо в Роберта со стен помещения. Он же сам сидел за немного шатающимся столом, стоящим на не менее шатающейся половице, подле Кристины с одной стороны и Макса с другой. Роберт ощущал всю напряженность, создавшуюся между Кристиной и Максом. Макс злобно поглядывал на мужчину, иногда его рука так и хотела взять вилку и воткнуть её не в кусок рыбы, а в тело Роберта. Кристина же испуганно посматривала изредка на возлюбленного и слегка качала головой, подобно этим игрушечным собачкам в машинах. Все остальные, сидящие за столом, проявляли чрезмерное радушие.


Кристина и Том в спешке подготавливались к приходу Роберта. Им удалось склонить на роль матери Аннушку, которая заявила, что раньше выступала актрисой в местном театре и что у неё блестяще получится исполнить и эту роль, но конечно за чуть большую сумму, чем они договаривались ранее – ведь она профессиональная актриса.


- Если он будет спрашивать о моей учебе, то нахваливайте меня. Скажите, что, мол, учусь на дому. Объяснял Том.
Аннушка, немного полная женщина, обтянутая в дешевое короткое платье со стразами , кое-где отсутствующими, покачала головой – учитель ведь, неприлично обманывать-то.


- Да вы сами неприличном-то! Хотел уже огрызнуться Том, как тогда Аннушка по-доброму сказала – ты денюжку дай и приличным станет. И Тому ничего не оставалось делать, как вручить ей и за этот «пакет услуг» плату.


- И всё время намекайте как-нибудь, что мы приличная, самая славная семья - добавила серьёзно Кристина – что нам не нужны проверки, что всё отлично.


- Отлично будет, если ещё денюжку. А то опасная авантюра – развела руками в стороны Аннушка, сказав всё это гнусавым голоском. Но тогда уже Том начал с ней торговаться и поставил её на место.


Удивительно, но легче всего удалось договориться с Проней. Она, уже окончательно превратившись в наркозависимую, лишилась всех своих денег, потратив их на минутные удовольствия. Теперь ей хотелось ещё удовольствий, но денег не было, поэтому здесь уже цену назначал Том, а соглашалась с ним Проня.
С Агатом было чуть сложнее. Он был единственный мужчина, которого хорошо знали и Том и Кристина. Но раньше их связывали только деловые отношения, сейчас же Агат был ошеломлен тем, что подростки просят его сыграть их отца. Они долго умоляли его, Агат сдержано молчал, задумавшись о своем прошлом. Он вспоминал свою семью. Жену и дочку, вспомнил, как его подставили в своё время, как угрожали ему жизнями его родных, как он велел им спасаться и бежать  вон из Варцлова. И они бежали, а после их побега ему так и не пришли обещанные вести от них, где они и что с ними. Агат понимал, что, скорее всего, они уже обе мертвы, но верил, что спаслись, питал надежду, что они уже как много лет живут отдельно от него, и однажды он навестит их. Раскается в том, что подвергал их опасности. Иногда Агат вспоминал свою любимую дочку, которая как ему казалось, очень напоминала Кристину, и становился сентиментальным. Как выражались мальчишки: «он прям мяк на глазах». И сейчас, после просьбы подростков, вспомнив о своей любимой потерянной дочери, Агат согласился стать их «отцом» без всяких денег. В прочем такая щедрость на него редко находила.


Это был именно Агат, тот, который не поскупился на еду. Он хотел, чтобы его «семья» не выглядела бедно. Он купил и жареной курицы, и разных салатов, всё в местном супермаркете «Элинор», и теперь Мадемуазель с гордостью выдавала их за блюда своего собственного приготовления.
Так как ужин был на первом этаже публичного дома, то он сам открывался ныне не в восемь вечера, как обычно, а в десять, так как Кристина заверила Мадемуазель, что к десяти вечера Роберт точно уйдёт. Поэтому недовольные клиенты, читая надпись на двери, гласящую, что сегодня заведение откроется позже, с недовольством толпились у закрытого входа, благо их голоса не долетали до ужинающих внутри.


- Я думал, у вас будет хуже – признавался Роберт – а тут так много ковров, напоминающих гобелены. Ковров с лосями. Кстати – обратился любопытный учитель к Агату, Том тотчас напрягся, напряглась и Кристина. Они боялись, что в любую минуту члены их липовой семьи допустят ошибку и проколются. Поэтому Том, в напряжении, стал скрести вилкой о бортик тарелки. Роберт, сидящий рядом, уловил это движение – признак надвигающейся опасности, но не уделил ему внимания. Он принялся слушать очередную выдумку, теперь исходившую от Агата, который лучше всех остальных членов семейки вешал лапшу Роберту на уши.


- Понимаете – разводил руками в стороны Агат, подливая себе вина, на вино для себя он не поскупился. Купил достаточно дорогого для варцловцев вина и теперь с наслаждением испивал его, с нескрываемой ненавистью глядя, когда Мадемуазель, желавшая испить тоже вкусного и настоящего вина, притягивала к себе бутылку, обращаясь ласково к недовольному Агату – милый, налей.


- Слишком много для твоего хилого здоровья, женушка – тогда моментально отвечал бандит.


- Понимаете – отпил из бокала Агат – я бывший охотник.
 

Том и Кристина переглянулись между собой, Макс ухмыльнулся. Он за этим столом впервые встретился с Агатом, с человеком, с которым «работала» Кристина, и теперь его мучил лишь один вопрос: насколько бы Роберт счел аморальным сидеть за столом с Агатом, если бы он знал, кто он на самом деле. Парня так и распирало спросить, но он сдерживался, понимал, что этот ужин, решающий для Кристины, а значит и для него тоже.


- Видимо, ваша дочка удивлена этому – заметил Роберт, когда от изумления Проня, не сдерживаясь, икнула.


- Ох, я обычно и не говорю детишкам такую информацию – Агат поправил рукав своей рубашки – да и к чему им эта охота. А я вот увлекался в молодости своей. Охотился…


- На лосей? Спросил Роберт, пытавшийся уловить связь между рассказом Агата и его вопросом о коврах на стенах.


- Да – кивнул головой Агат.


- А почему бы и нет? Развязно спросила Проня, закидывая ногу на ногу, так что конец и без того короткого платьица задрался ей почти по пояс.


- Лоси это благо – язык Прони, которая из двух бутылок вина, принесенных Агатом, поставила только одну на стол, а на счёт другой заявила Агату, что она разбилась, на самом деле выпила ту, а теперь как всегда не могла выговорить слово благородные.


- Благородные – сказала Кристина за свою «сестру». Проня попыталась снова повторить, но потом махнула рукой.
 

– Да – мяла она в руке салфетку, Проня ничего не ела, так как в последнее время её тошнило от любой еды, видимо это было связано с тем, что её организм в конец перестал работать.


- Да, они прекрасные животные. Но зачем же их убивать? Удивился Роберт.


- Ох, так все говорят нам - охотникам – по Агату было видно, как он раздосадован. Но он мог также артистично, и прийти сейчас в восторг. Кристина и Том знали эту способность хорошо и всё равно продолжали дивиться ей.


- Нам так все говорят – заявлял Агат, почесывая свои чёрные волосы – но никто не в силах понять этого охотничьего удовольствия кроме нас самих, охотников. Вы уж простите, что так говорю.


- Да ничего страшного. Уверенно произнес Роберт.


- Просто, правда, охота прекрасное времяпрепровождение.


- А сейчас охотитесь? Не отставал с расспросами Роберт, даже пока ещё не притронувшись к своей еде. Это пугало Кристину. Она хотела, чтобы он поскорее набил рот едой и замолчал.


- Сейчас опасно, ведь вдруг зверь нападет на меня. А у меня жена, дочки, сыновья.
Роберт вспомнил своего отца, трагедия, связанная с его гибелью открылась перед его глазами, рана, которая, казалось бы, давно зажила, снова начала нарывать. Роберт поморщился слегка, но Агат уловил это. Он замечательно разбирался в людской психики. Агат понял, что с охотой у этого молодого многообещающего учителя связано явно плохое воспоминание, поэтому он решил больше не говорить на эту тему. И как всякий беспокоящийся за судьбу своего чада родитель, Агат уже хотел выяснить у Роберта об успеваемости своих детей, как любопытный учитель снова задал вопрос. Теперь уже касающийся обоев в помещении.


- Такая странная расцветка. Красное, перекликающиеся затем с леопардовой расцветкой. Необычное сочетание – выразил своё отвращение к пестрящим, кричащим и заляпанным обоям, совсем не сочетающимися друг с другом, Роберт.


- Так просто объяснить – заявила всегда находящаяся в напряжении Кристина – всё просто – скушав куриную ножку, сытая, а значит счастливая, объясняла девушка – понимаете, это самые дешевые обои были, когда мы обои выбирали. Вот и купили. А что так сочетаются. Ну да, леопардовых не хватило, вот и красных подкупили. Цена одинаковая была.


«Понятно, почему одинаковая  - усмехнулся про себя Роберт – потому что никто и то и другое не купит ни при каких условиях».


-  Можно ещё один вопрос – наконец немного задев кусок сыра на своей тарелке, сказал Роберт – а потом перейдём к обсуждению учебы ваших детей. Ведь не зря я пришёл сюда. Не для того, чтобы отнять у вас последнюю еду. Мило и немного самонадеянно улыбнулся он уголками губ. Это, конечно, звучало как оскорбление, но Кристина пропустила её мимо ушей, так как обратила внимание на улыбку Роберта. Его лицо так преображалось с ней, становилось не таким сумрачным и напускающим на девушку животный страх, как раньше.


- Конечно. Задавайте – улыбнулась широко Проня. Кристина уже заметила раньше её эти «коронные» улыбки, которыми проститутка раскидывалась перед клиентами публичного дома вместе с другими девицами, пытаясь заманить мужчин к себе в постель.


«- Ну и дура – решила Кристина, молча – Роберт не из таких. Он благородный. Почти джентльмен, а что редкость в наше время, тем более уж в Варцлове – горестно добавила она».


- Зачем эта клетка? Искренне спросил Роберт, указывая кистью широкой, покрытой русыми мохнатыми волосами руки  в сторону огромной чёрной, висящей над полом клетки в человеческий рост. Вечером в такой, и в клетке, висящей подальше, в основном зале, танцевали девицы. Но теперь проход в основной зал был отделен хиленькой перегородкой, на которую был возложен ковер с лосем, в силу того, что на ней  были изображены не самые приличные сцены из взаимоотношений мужчин и женщин.


- Павлин – тяжело вздохнула Мадемуазель – знаете, он у нас был из Франции. Заявила горестно она, видимо вспоминая своё «французское» прошлое по легенде.


- Да – убедительно кивнула напротив сидящего Роберта Кристина – Васькой звали.


- Он умер – добавил Макс – два года тому назад. Клетка осталась. Не выкидывать же.


- Мы любили Ваську – затараторил Агат, очередной приём, чтобы сбить с толку своих собеседников – любили, кормили. Вот Максик, когда к нам пришёл после гибели своих родных – говорил рассказанную ему заранее байку подростками Агат.


- Его родные чего-й, умерли? Изумленно посмотрела на Макса Мадемуазель и схватилась рукой за свою голову, подперлась локтем о стол. Она забыла уже давно легенду, рассказанную ей, сейчас её беспокоило лишь одно – заплатят ли ей Кристина и Том, и удастся ли отпить ещё вина. Она уже выпила из другой бутылки, когда её угощала Проня перед торжеством. Вино шло вместо денежного долга Прони Мадемуазель.


- Дорогая – спокойно отодвинул руку «жены» от бутылки вина в сторону Агат – для неё это трагедия очень тяжела, всё-таки подруга – внимательно, такими честными глазами взглянул на Роберта Агат – ты ведь забываешь о той трагедии, о многих вещах. Я понимаю, всегда так тяжело тебе. Так вот Васька этот раньше жил у Макса

– решил поговорить Агат, чтобы смять неприятный, выдающий их семью инцидент – а потом с нами.


- Получается, его прям из Франции доставили? Не унимался допрашивать Роберт. Проня уже от недовольства закатила глаза, так как их гость не реагировал на её улыбки и даже на её руку, протянутую к нему под скатертью.


- Да, да – огорчённо вздохнула она – прям оттуда. Был брошен тут хозяевами, так всегда. Животных возьмут, потом кидают – капризничая, что возможно свойственно всем шлюхам Варцлова, старающимся изобразить из себя маленьких недовольных «лолит», отвечала Проня. Такое поведение всегда выводило из себя Кристину, к тому же она заметила руку Прони и с силой стукнула рукой о стол. Проня убрала свою руку и цокнула.


- Рукой ударилась – улыбнулась слегка Кристина.


- Не ушиблась, дочка? Спросил Агат.


- Нет, что ты, папочка.


Вдруг в дверь недовольно постучали. Стучали уже два раза и Мадемуазель с Проней, с горечью понимая, что это их клиенты, тяжело вздыхали. Но в этот раз постучали  сильнее и настойчивее, пьяный голосок прокричал – эй, Макс, Крис, я знаю, что там вы. Макс вчера говорил. Друзья, там на этой квартире -  голос сорвался и замолчал, послышался громкий кашель, напоминающий стоны человека, находящегося в агонии. Это был Клавдий. Проня не удержалась и злобно хихикнула. В глубине души она мечтала, чтобы план Кристины и Тома провалился. Клавдий мог быть причиной этого  провала. Кристина тотчас растерялась, а Том лишь кашлянул, пытаясь этим кашлем выразить всё своё недовольство. Он не понимал, зачем Макс упомянул этому алкоголику об их плане. Теперь он всё разболтает, всё пойдёт кувырком. И Кристина лишится работы, а он лишится школы.


- Кто там? Прервав наступившее неловкое молчание, спросил Роберт.


- Ой – махнула рукой Мадемуазель – алкоголик местный. Аннушка терпеть не могла Клавдия. Он заходил в публичный дом всегда лишь с одной целью – поскандалить, подраться и обругать девиц Мадемуазель. От него всегда были только одни хлопоты, его все за глаза звали «ворохом проблем».


- Ты, что так говоришь, Аня – немного с упреком в голосе сказал Агат – это наш родственник. Дальний. Вернее мой – решил соврать Агат, так как Клавдий продолжал буянить и предоставлялся лишь один выход обуздать его – впустить вовнутрь. Рискованный выход, но единственный.


- Он пьёт, конечно, живет в комнатушке однокомнатной. Знаете, он кодировался, но продолжил пить, видимо его не берет.


- Думали, что уж помрет – рассмеялась Аннушка, желавшая и правда смерти этому буяну Клавдию. Проня начала снова пускать руку под стол к Роберту, но встретившись взглядом с Кристиной, решительно отстранила руку. Макс же продолжал с удовольствием есть курицу, заедая её жареной, жирной картошкой, желая, как можно больше наесться заранее.


- Думали тут всякое, а он родственник. Наша кровь – решительно произнёс Агат – пойду, открою ему.


И Агат отправился к двери, которая готова буквально уже была слететь с петель из-за стука Клавдия. Слышалось, подходя ближе к двери, как смеются над ним собравшиеся у входа клиенты, обзывая его «ненасытным» и «страстно желающим». Агат сделал правильное решение, что пошёл сам, а не послал кого-то из женщин, ибо к ним бы стали приставать с вопросами о том, когда откроется заведение. Увидев же Агата, все замолчали, боясь его авторитета, никто и лишним словом не обмолвился. Даже Клавдий обомлел, перестал кричать и тем более ломиться. Сразу же сделался податливым. Агат его втянул за руку с силой вовнутрь и запер тотчас за собой дверь, он держал с легкостью неподатливое тело Клавдия, представляя его своим кузеном.


- Я кузен Агата – с изумлением произнёс после сказанных им слов Клавдий – подумать только, значит стану богатым. Я и не знал – честно обращался к Агату Клавдий, но тот велел ему заткнуться, Клавдий сразу решил исполнить поручение «дядюшки».


- Садись, Клавдий – радостно произнес Агат и усадил Клавдия за своё место. Клавдий начал сопротивляться, ведь он сидел на месте всесильного Агата, а это, как считал Клавдий совсем неуважительно по отношению к Агату. Роберт с интересом наблюдал за этой семейной вежливостью. Когда Агат резко отодвинул ширму, на которой висел ковер с лосями, желая принести себе стул, ковер спал с ширмы, и взгляду Роберта и всем остальным открылось множество сцен из Камасутры, запечатленных на ширме. Роберт хотел рассмеяться, но сдержался. Он с интересом посмотрел на Кристину, которая готова была подбежать к ближайшей стенке и биться об неё головой, так как такого провала она не ожидала. Том заскрежетал зубами, а Макс, всегда спокойный и рассудительный, добавил – купили на рынке, дешевая вещь.


- Вы, что всё, что дёшево к себе домой тащите? Не поверил Роберт.


- А как же – обречено, словно она была вдовой, только что похоронившей своего любимого мужа, произнесла Проня – мы бедненькие.


- К тому же, что это такое? Рассуждала Аннушка – это всего лишь секс. В Германии вот о нем с детьми в открытую в школах говорят – вспомнилась ей какая-то новостная передача, где такой подход к образованию строго осуждался. Аннушка же решила, что это верный подход. Но не потому, что дети будут знать, как предохраняться, а потому что она надеялась своим куриным мозгом, что тогда в её «конторку» пойдёт больше клиентов.
 

В это время Агат уже принёс стул, снова поправил лосей, бережно проведя по ним рукой и сел рядом с Клавдием, который бесцеремонно доедал за Агатом из его тарелки. Увидев приближающуюся опасность в лице Агата, Клавдий хотел было уже выплюнуть всё содержимое тарелки, но Агат лишь по-доброму, голосом, которым он никогда не говорил обычно с людьми, произнёс – ты не волнуйся, кузен, я уже покушал.


Тогда Клавдий с наслаждением принялся есть, Агат сел подле него и теперь уже задал свой заранее подготовленный вопрос.


- Как у детишек со школой? Спросил он, обращаясь к ещё не отошедшему от случая с перегородкой Роберту. Тот сразу же отвлекся и стал вспоминать успеваемость Тома. Клавдий же, увидев бутылку вина, уже тянулся к ней, как Мадемуазель перехватила её и довольно цокнула – молодым нельзя, здоровье испортишь.


- Успеваемость, конечно, у Тома страдает – начал говорить серьёзным голосом, который был присущ ему на родительских собраниях, Роберт. Он уже, немного поев, решив, что еда эта будет сейчас важнее Кристине, Тому и даже этому Максу, который в начале его прихода уже успел похвастаться ему, что он устроился на текстильную фабрику, протерев потрескавшиеся от мороза губы салфеткой, продолжил – ваш сын, Анна Павловна и Агат…


- Агат Никифорович – представился Агат. Том задумался, настоящее ли это отчество Агата или же очередная выдумка в жизни этого человека.


- Так вот ваш сын, Том, не то, что не делает домашнее задание, так он в школу ходит раз в месяц, не более.


- Я уже говорил – перебил Том, которому претило всегда, когда в его жизнь кто-то лез. Особенно учителя с учебой. Какая тут учеба, когда маме нужна операция дорогостоящая и протез в колено.


- Говорил, что помогаю родителям, всем остальным членам семьи. Заметил Том.


- Ну а кем вы работаете? Просто в бумагах не указано – обратился он к Аннушке и Агату.


- Всё просто – махнул рукой Агат – машинный бизнес. Машины, ужасные, рухлядь для всех остальных, но не для Варцлова, перегоняю сюда, перепродаю – рассказывал одно из своих более-менее легальных занятий Агат.


- А жена моя – Агату всегда легче давалось выдумывать чем остальным – она печатает объявления на заказ.


- Да – улыбнулась, до этого растерявшаяся, Аннушка, Агат приобнял её – мы мало зарабатываем. Пронечка вот объявления разносит. Нас со знаниями нашими мало куда примут – искренне призналась Аннушка, и Роберт не смог не поразиться тону, которым она говорила о том, что они, собственно говоря, глупцы, не знающие практически ничего. Аннушка не стыдилась этого, а воспринимала как факт, который никак нельзя исправить. Видимо этой женщине и в голову не приходило, что можно заняться самообразованием и получить достойную себя должность. Или же ей просто было лень, никто тут не мог сказать истины, как кроме самой Аннушки.


- Но посудите сами – рассуждал Роберт – ведь помощь это конечно хорошо. Но детям надо ведь посещать школу. Тогда они смогут сдать экзамены, найти приличную работу. К примеру, вот Том, да и Кристина – рассуждая, окинул девушку взглядом Роберт, он решил, что и она могла бы отучиться в десятом  и одиннадцатом классах, и может быть стала бы учительницей географии, если она так много знает о странах. Видно было, что девчонка интересуется планетой.


- Они, конечно, могут вам помогать, но не в ущерб учёбе. Ведь даже сказано в документах, что дети могут работать, но не в ущерб своей учёбе. Это в первую очередь касается Тома. Кристине уже шестнадцать, она вправе решать.


- Да, учёба главное – рассуждала Аннушка. Она вспоминала заранее вызубренную речь о том, что непременно Том начнёт ходить в школу, что будет делать домашнее задание. Но, что и Роберт должен понять их бедную семью Пен, ведь без работы Тома, а он тоже разносит объявления, которые печатает Аннушка, они потерпят убытки. И пусть хоть раз в неделю или два Том пропускает школу.


- Вы ведь тоже учились в местной школе – заметил Роберт у Прони. Она уже перестала строить милые гримасы ему, сидела, насупившись, как отвергнутая собачонка после того, как её хозяева побыли с ней летом на даче, а зимой сами укатили в город, а её оставили одну.


- Вы учились – продолжил свою мысль Роберт – но ведь, наверное, так же нескладно, как и Том. Так вот, Анна Павловна, чисто логически рассуждая, Том вам будет приносить больше денег, разнося листовки или, например, работая адвокатом?


- Адвокатом – неуклюже пробормотала Аннушка.


- Мы понимаем, к чему вы клоните – вздохнул Агат – прекрасно понимаем, мы снова отправим Тома в школу, только прошу, не набрасывайтесь сразу на него. Он боится вас – искренне произнёс Агат, догадавшись о чувствах мальчишки к Роберту, и о презрении, которым он заменял обыкновенный страх к строгому учителю, который ставил ему одни двойки – поощряйте его. Если он трудится, правда трудится, но не дотягивает по вашим критериям, не браните его строго. Он пропускал так много классов, да это наша вина. Но дайте ему сами шанс. Ему мало дают учителя шансов. Лишь бранят. А Том, Том, не смотри на меня так злобно – заметил Агат, зная, что Том всегда строит из себя перед ним и перед остальными «настоящего мужчину» - он асоциален. У него действительно проблемы в общении с людьми.


- Я понял вас – кивнул головой Роберт – признаюсь, это был и мой недостаток. Я по своей старой привычке – на слове старой молодой Роберт смущенно улыбнулся – начал требовать с Тома высоких результатов, но сейчас я даже буду рад его тройкам. Это уже будет прогрессом для всех нас.


- Я вот и не думал – уплетая за обе щеки еду, решил вставить и своё слово, подумав, что невежливо как-то молчать, Клавдий – не думал, что Том так дурно учится.


- Мог бы, и промолчать – проявил как обычно свой озлобленный характер Том.


- Ну, прости, родственник - виновато вздохнул Клавдий. Аннушка выпила всё вино.


- Том – обратился теперь к самому мальчику Роберт, пользуясь случаем поговорить и с ним – ты должен понимать, что получив хорошее образование, ты сможешь принести своей любимой семье больше денег. Например, увлечёшься историей, сможешь проводить экскурсии для проезжающих Варцлов пассажиров поездов дальнего следования. Представь, как деньги потекут к тебе. Здесь ведь ещё не экскурсоводов. А как много интересного можно рассказать о Варцлове, если хорошенько порыться в его прошлом и настоящем.


Том уже без агрессии глядел на учителя, здесь он был прав. Но такая идея никогда не приходила самому Тому в голову. Он подумывал, и правда начать посещать занятия, решив, что это совсем ему не помешает.


« - Буду хорошо учиться, стану экскурсоводом, буду грести деньги из приезжающих сюда на пару часов людей, будет постоянный доход, не буду переживать о завтрашнем дне. Маме так смогу оплатить операцию, она снова сможет хорошо ходить, да что там, бегать» - решил Том. В глубине души у него всегда были мысли о том, что живут же люди нормальной жизнью. Например, муж, жена и их дети. Самая обыкновенная семья. Он клерк, она домохозяйка. Дети в школе в будни, а выходные проводят всей семьей. И всю свою жизнь он мечтал именно о такой обыденности, о таком простом счастье, которое могло быть и у него тоже.


- Том – обратился снова к мальчишке Роберт, протерев губы салфеткой, он уже собирался покинуть дом Аннушки – ты начинай ходить в школу как можно скорее. Ну не завтра, так на следующей неделе, а то ведь серьезно, так недалеко и до отчисления. Заметил Роберт и обратился ко всем членам семьи – спасибо вам всем огромное за то, что уделили мне чуточку своего времени. Теперь я прошу вас извинить, но мне пора идти. К тому же сейчас скоро будет десять часов, детям пора бы и спать.
Кристина усмехнулась. Видимо Роберт не мог не проигнорировать ничего, и замечал буквально всё.


« - Но всё же он не заметил, что это подстава» - пронеслись мысли в голове у Кристины, и она с иронией улыбнулась напротив сидящему Тому.
Тем временем в дверь уже начали стучать озлобленные клиенты, которые явно желали поскорее получить наслаждения от девчонок Аннушки. Роберт лишь с недоверием взглянул на дверь, в которую настойчиво стучали и из-за которой слышались мужские громкие голоса.


- Иногда забредают сюда по работе – виновато произнесла Аннушка, вставая из-за своего места и икая. Агат тоже встал, пожал Роберту руку, и вся семья сопроводила Роберта к дверям. Агат отворил дверь. Кристина и все остальные боялись, что из-за криков нетерпеливых мужчин Роберт узнает всю правду о доме Аннушки и о его дурной славе. Но снова же при виде Агата мужчины замерли, отстранились, покорность читалась в их взглядах. Тут Роберт увидел знакомое лицо в этой кучке мужчин, он с удивлением приподнял брови, и пригляделся. Память не подвела его. Завуч школы, где он работал, сухой, напоминающий палку древнего дерева, Иван. Иван помимо того, что был завучем, преподавал математику. Роберт с отвращением относился к этому человеку, так как Иван использовал лишь один старинный метод обращения со своими учениками – попросту орал на них, когда те что-то не понимали. Сейчас же Роберт видел его тут, смущенного и пораженного, смотрящего на Роберта и не верящего своим глазам. Иван отделился от толпы и подошел ближе к учителю – неужто вы тоже? Спросил он, немного даже обрадовано, думая, что он не один такой, кто сбегает на ночь от жены к молоденьким проституткам.


- Нет – окинул презрительно Ивана Роберт своим тяжелым взором. Иван поморщился от этого его рентгеновского взгляда, так как не понимал, почему удосуживается его от Роберта.


Роберт, быстро пожелав удачи стоящим на пороге дома Кристине и Тому, не оглядывался больше назад, даже тогда, когда мужчины ругались с Мадемуазель за задержку в открытии её заведения, даже когда вскрикивали имя Прони, он не оборачивался, а быстро шёл по направлению к благополучным районам города. Роберт знал с самого начала, что перед ним разыгрывается самый гениальный спектакль, поставленный собственноручно Кристиной и Томом, и мужчина решил его не портить. Он хотел узнать, насколько безупречно у этих подростков получится скрыть от него правду. И Роберт был поражен способностями этих детей. Он прекрасно знал, что на самом деле Мадемуазель владелица дома терпимости и что у неё нет, и никогда не было детей, что у Прони нет никаких братьев и сестёр, а что имя Агат носит только один человек на окраинах – и это их главный авторитет. Роберт успел всё это выяснить у Захара, который всегда любопытствовал о жизни окраин, как делали и многие другие жители города, которые не обитали на окраинах и считали их чем-то наподобие иной жизни, чем-то осуждаемым и от того столь манящим. Поэтому они и обсуждали и, конечно же, знали, кто живет по адресу, указанному Кристиной. И Роберт теперь не знал, как отыскать настоящую мать Тома, но сейчас понимал уже, что это и не важно. В конце их беседы за столом учитель планировал раскрыть все карты и заявить, что он знает о спектакле столь искусно разыгранным перед ним, но потом, услышав, что Том и правда пойдёт в школу, заметив, что он уже не без участия глядит на него, решил скрыть свою тайну. Ведь зачем раскрывать карты, когда главная цель – воздействие на Тома – достигнута? Конечно же, Роберту по-прежнему было интересно, где на самом деле родители Кристины и Макса, где мама Тома. Потом учителя посещали мысли, что все эти дети могут являться беспризорниками, которые успешно скрывают на окраинах от органов опеки, но он не мог их подкрепить аргументами. Ведь у детей могли быть настоящие родители, чьи имена они успешно скрывали.


Роберт шёл по тёмным переулкам, поглощенный в свои мысли, он одним движением руки отстранил от себя нищего, просившего денег и ускорил шаг. Он вспоминал, как жена и дочка, услышав, что он собирается в гости к Кристине, хотели пойти с ним. Но Роберт, не зная, насколько будет приличным и безопасным местом дом Мадемуазель строго-настрого велел своим близким оставаться дома. В голове Роберта крутилась дума и о таблетках, упаковку которых во время метели так крепко сжимала Кристина в своих руках. Тогда мужчина не спросил название лекарства лишь потому, что увидел его надпись на этикетке. Роберт обладал прекрасной памятью, и без труда запомнил название, а возвратившись домой, вбил его тотчас в строку поисковика на компьютере. Роберт открывал статью за статьей, читая о столь уникальном средстве, влияющем на гениальные идеи человека. Спустя полчаса Роберт был убежден, что лекарство никак не способствуют человеку с его гениальными мыслями, а лишь вызывает привыкание, о чем заглавными буквами приковывали к себе внимание заголовки статей. Он даже узнал, что это лекарство запрещено именно из-за привыкания и своей бесполезности в большинстве стран Европы. Роберт смотрел цены таблеток на разных сайтах, везде они были практически одинаковыми и слишком дорогими, поэтому он вообразил, с каким трудом Кристина добывала эти таблетки. Какие большие деньги отдавала за них. И теперь другой вопрос уже крутился в голове у Роберта – зачем эти таблетки Кристине? Ведь можно спокойно обойтись и без них, попытаться отвыкнуть от этого дрянного лекарства. Но Роберт не считал нужным спрашивать об этом у Кристины, да и понимал, что это бесполезно – девушка бы всё равно не рассказала ему правды.