Сильная девушка с Донбасса

Каждому из нас когда-нибудь встречались люди, которые восхищали или даже становились кумирами. А я, наверное, странный человек, потому что чаще меня восхищают люди с виду обычные и непримечательные, но сильные духом и не сломленные жизненными обстоятельствами…

Первый раз я увидела Марину три года назад. Для меня в то время было традицией проводить каждое лето у бабушки в украинской деревне. Впервые я там побывала ещё в несознательном месячном возрасте, а в юности приезжала уже сама. В тот год встречи с Мариной я ехала и по рассказам родите-лей представляла эту городскую девушку чуть старше меня, с которой мне предстоит коротать летние сельские будни. Она была новой пассией моего дяди Саши, которого чаще мы все зовём Шуриком. Я не знала, чего ожидать от этого лета, ведь я не была сторонницей отношений с большой разницей в возрасте, хоть она и не превышала десяти лет, поэтому я не думала, что Марина может мне понравиться, да ещё и бабушка, говорили, отзывалась о ней нелестно. Только вот оказалось всё с точностью до наоборот – девушка дяди стала мне настоящей подругой.

В огромном бабушкином доме всегда гостило много народу. Каждый семейный ужин казался пиром, ведь за одним столом собирались по меньшей мере человек десять. Бабушка моя очень гостеприимная, и семья у нас – большая. Дядя уже был разведён, его четырёхлетняя дочка проводила лето у него. У второго дяди – двое детей, и у меня – два брата. Моя мама могла приехать с подругой и её сыном или со свекровью, дядя ; с племянником жены, бабушка могла позвать погостить друзей из других городов или сёл. Но Марина запомнилась мне гораздо больше, чем все остальные приезжающие-уезжающие гости и родственники.

Когда я увидела её, ни за что бы не подумала, что ей восемнадцать. Разницы в четыре года между нами совсем не чувствовалось. Маленькая девушка на тоненьких ножках. По светло-русым волосам, выгоревшим на солнце, и по следам майки на загаре можно было понять, что на улице она проводит долгое время. Да, зная свою бабушку, я могла сделать вывод, что Марина здесь не прохлаждалась. Но она сразу улыбнулась мне при встрече как-то по-детски жизнерадостно и позвала накрывать на стол – без всякой торжественной части знакомства и распаковки чемоданов.
Мы нашли общий язык с первых слов и впоследствии каждый мой день в деревне был немыслим без неё. Она учила меня, что не нужно придумывать проблем на пустом месте, особенно если можно легко найти выход. В любой сложной ситуации мы вместе его искали. В свободное время гуляли, дурачились, рассказывали разные истории. Я ещё не встречала таких трудолюбивых людей: она делала очень многое по дому, а потом пристраивалась помогать мне. Работница из неё хоть куда! Сразу видно, что не в замке воспитывалась. Если же бабушка начинала меня за что-то отчитывать, то она за меня заступалась, хотя и ей могло перепасть. Отношение к ней в этом доме, честно говоря, было несправедливым. Даже со стороны дяди, что очень странно, ведь он был очень добрым, щедрым и отзывчивым человеком, каких редко сейчас встретишь, но именно с того лета он стал сильно меняться, стал пить. Марина же не переносила пьяных людей. А вот кого она любила, так это детей. Всё время играла с моими братьями и, как к собственной дочери, относилась к Настеньке, дочери моего дяди.
Когда все уезжали в город и мы оставались с ней одни, я чувствовала, что она словно начинает свободно дышать. По дому начинает порхать, раскрепощается, точно ребёнок, когда уезжают родители. Иногда мне казалось, что и к Шурику она относится не как к будущему мужу, а как к старшему брату или даже отцу. Позже мне стало понятно, почему бабушка так придиралась и не хотела включения девушки в семью. Её смущал не только юный возраст Марины, но и то, что она воспитывалась в интернате, а отец её был алкогликом. Не такую будущую супругу желала она своему любимому сыну. Когда перед моим отъездом Марина не выдержала подобного «гнёта» и начала собирать вещи, я даже поссорилась с бабушкой, хотя в нашей семье не положено перечить старшим. Что касается Шурика, он почему-то не стремился оберегать Марину. Сам по себе весёлый, отзывчивый, трудолюбивый и очень добрый, он был несчастным человеком, инвалидом с детства. Ему было сложно найти работу, хотя он был очень умным, имел аттестат с одними пятёрками. Комплекс неполноценности «грыз» его изнутри, поэтому и с девушками были проблемы, и давление матери, думаю, тоже сказывалось. Как мне кажется, именно по этой причине он пристрастился к алкоголю.

Тогда мы даже не представляли, что совсем скоро, в ноябре 2013-го, начнётся Евромайдан, а после него ; война, которая надолго закроет мне путь в наше село Славное Марьинского района Донецкой области. Я не знала, что дядю больше никогда не увижу, он погибнет при невыясненных обстоятельствах, а Марину и мою сестру Настеньку встречу только спустя четыре года, когда по исполнении восемнадцати лет в тайне от родителей куплю билет и приеду туда, куда всё это время звало меня сердце.

… И вот я сижу в автобусе, следующему по маршруту «Москва – Донецк». Всё время поездки слушаю рассказы о войне, о том, как многие пере-ехали в Россию и получили российские паспорта. Мне было немного не по себе покупать билет и проходить таможню, чувствовалось, что каждый думал про меня: зачем это восемнадцатилетняя девушка едет в районы боевых действий, и относился с подозрением. После этой таможни, которая в своё время тоже подверглась обстрелу, начинаются страшные картины разршенных домов. Их, конечно, не так много, как на окраинах Донецка, но всё равно страшно, ведь это так близко к границам России. Но я знаю, что меня ждёт Марина и моя двоюродная сестрёнка Лера, которая родилась во время войны. Они даже не верят, что я решилась на это, что всё получится.

Марина на работе, поэтому на самом автовокзале меня не встретит, а за-берёт на остановке рядом с работой, и я побуду там временно с ней. «Золотое кольцо», торговый центр, который я вижу при выходе с автовокзала, практически не изменился, лишь немного постарел. Я покупаю симку и за-хожу в подземный переход в надежде, что там все ещё продаётся обалденный банановый коктейль. У нас в России я ещё не пила таких густых и одновременно дешёвых шейков. И, надо же, спустя столько времени они всё еще там! Только теперь уже не за семь гривен, а за тридцать пять рублей. Сажусь в автобус: рядом люди в форме, теперь для этого города – обычное дело. Я настолько впечатлена, что даже забываю заплатить за билет водителю, кон-дукторов там нет. Проезд, кстати, стоит три рубля на муниципальном транс-порте и семь – у частников. Моя остановка. Выхожу, и не успеваю опомниться, как мне на шею бросается Марина! Всё та же жизнерадостная улыбка и полные счастья глаза. Но немного поредели волосы, и на худых ногах выделились вены. Она ещё больше похудела, и теперь по сравнению с ней, мне кажется, я кажусь бегемотом. Но она целует и обнимает меня так, что хрустят все мои занемевшие в дороге кости.

Марина работает поваром в казарме отряда особого риска МЧС «Легион». На кухне мы с ней и провели два часа, прежде чем поехать домой. За это время успели не только сварить огромную кастрюлю супа и потушить мяса, но и съездить с несколькими бойцами в больницу, чтобы передать фрукты для раненого.  Кроме Марины здесь работает ещё одна женщина, этим женский коллектив и ограничивается. Поэтому вниманием её не обделяют. Во взаимоотношениях она «своя». Марину здесь уважают, помогают во всём, но и пошутить и посмеяться с ней никто не стесняется. Такая вот дружеская и весёлая атмосфера. Многие солдаты участвовали в боевых действиях, но война не сделала их жестокими или угнетёнными, они стараются находить время для обычных занятий.

Квартиру Марина снимает. Давно я не жила в такой скудной обстановке, но гостю грех жаловаться. Эту ночь мы провели вдвоем, Лерку бабушка должна была привезти только на следующий день. За пару месяцев общения летом 2013-го она так и не рассказала мне свою историю. Зато сейчас, стоило нам оказаться вместе, мы не могли наговориться всю ночь. За чашкой чая я всё-таки узнала историю её непростой жизни.

…Училась Марина в интернате, потому что воспитывалась отцом-алкоголиком. В прошлом он был золотым медалистом, получившим хоро-шее образование и ненадолго ; достойную должность. Потом полюбил жен-щину. Не самую хорошую. Гулящую. На хуторе о ней ходили дурные слухи, которые она даже не опровергала. После долгих ухаживаний она всё-таки согласилась выйти за него замуж. Когда забеременела, пыталась, как и в прежние разы, избавиться от ребёнка, таская тяжёлые мешки, прыгая с дере-ва. Узнав об этом,  муж со свекровью «объявили ей ультиматум», и ей при-шлось прекратить. Но как только Марина появилась на свет, её мама пропа-ла на несколько лет, оставив ребёнка отцу.

 Тогда-то и запил отец, и почти всё воспитание перешло в руки бабушки. Мать пару раз возвращалась, казалось, начинается новая жизнь. И, правда, пока женщина была трезва, она была хорошей хозяйкой и доброй матерью. Но алкоголь превращал её в какого-то монстра. Несколько раз она грози-лась убить свою дочь, избивала её, замахивалась посудой с кипятком. Одна-жды отцу удалось залезть через окно и предотвратить несчастный случай. Дрались отец и мать часто, а ребёнку приходилось находить в себе силы и растаскивать родителей. После этого мать снова уходила в загул, а отец ; в запой. В последний раз, когда мать ушла надолго, мужчина не смог больше держать себя в руках, забросил работу и стал пить «не просыхая». Марина боролась с этим всеми силами, даже наливала в бутылку обычную воду, ведь отец даже не чувствовал разницы. Вскоре его здоровье не выдержало, и он скончался. У Марины осталась только бабушка.

Когда мы заговорили о любви, то я услышала историю, похожую на сю-жет какой-то романтичной мелодрамы. Наверное, с неё и началась любовь Марины к парням постарше. Один из знакомых её отца из университета был очень состоятельным человеком Донецка. Мужчины долгое время поддер-живали связь. Однажды отец поехал к нему и взял Марину с собой в гости. Она была поражена огромным забором, увитым жимолостью, гигантским в её глазах домом. Тогда они и познакомились с Максимом, ей было одинна-дцать лет, а ему четырнадцать. Потом они долго дружили, а через три года у молодых людей появились чувства. Он водил её по ресторанам, дарил пре-красные подарки, а как-то раз усыпал квартиру розами. Но спустя полгода Максим поехал учиться в Киев ; родители позаботились, чтобы он получил достойное образование.

Перед отъездом он подарил Марине самый дорогой подарок: серебряные серьги. Но Марина жила в одном из неблагополучных районов Донецка, и однажды на улице ей приставили нож к горлу, серёжки пришлось отдать. Тем временем Максим перестал выходить на связь. От отца Марина узнала, что его родители нашли ему невесту, родственники которой могли стать хо-рошими компаньонами для их бизнеса и помочь ему ещё больше подняться. Он приехал спустя два года. Пришёл к Марине с повинной, говорил, что го-тов развестись и быть с ней, но девушка не смогла простить предательства.

Сложно поверить, что после расставания со столь завидным женихом, Марина стала бы встречаться с таким, как мой дядя. Тем более, что большой любви в их отношениях не чувствовалось. Как мне казалось, для них это было обоюдное спасение от одиночества и взаимная жалость…

Сейчас у Марины есть Серёжа ; один из тех парней, для которых она готовит на работе. Они долгое время общались как друзья, и только после то-го, как их «поженила» вся рота, они решили попробовать начать отношения. Вернее, решилась Марина, Серёже она и так нравилась с первого взгляда. В этом человеке она нашла все те качества, которые ценила и в Шурике: чувство юмора, доброта, надёжность и любовь к детям. Лерку он принял сразу, и с такой нежностью, которая присуща не каждому родному отцу.  На мо-мент, когда я приехала, они были вместе уже полгода. Хотя девочка и была ещё очень маленькой и не знала своего отца, его имя и существование никогда не скрывали: она знала, что есть папа Саша и дядя Серёжа. Мужчина не настаивал на том, чтобы девочка, которую он хочет воспитывать, называла его папой.


И вот настал наконец момент, когда я увидела свою маленькую сестрёнку. Я боялась, что она будет бояться меня, плакать. Но скромницей она пробыла всего пять минут. Лера быстро привыкла ко мне. Я была поражена этим ребёнком. Она без всякого страха ходила гулять со мной, причём сама же просилась. Она мне верила и готова была разговаривать обо всём, о чём умела говорить. Она никогда не плакала и не закатывала истерик. Помимо неё у меня ещё семь младших братьев и сестер, но таких ангелов я ещё не встреча-ла. Она может спокойно обнять кого угодно, не перечит и не проказничает. Часто улыбается. Если Марина или я покупали ей что-нибудь вкусное, то она всегда со всеми делилась. Я привезла ей в подарок разные книжки и развивающие игры. Оказалось, что она очень умная и любознательная. Для своего возраста она умеет очень многое. Я видела, как много уделяла ей времени Марина. Лера не засыпала без сказок, для неё это было привычкой. Видимо, Марина понимала, что значит для ребёнка отсутствие матери, и пыталась стать для своего – идеальной. Она тратила все последние деньги на Лерочку. Но при этом девочка не была избалованной. Если вдруг она попросит у ма-мы свою любимую палочку с драже, а Марина скажет, что у неё нет денежек, то Лера больше не попросит, она всё понимает.

Марина всегда старалась уложить дочь спать раньше одиннадцати. По-тому что ночью начиналась стрельба. Для меня это поначалу было страшно, но потом я привыкла. Мы жили в безопасном районе, но пулемётные очереди слышались везде. Если они были громче, чем обычно, и могли пробиться сквозь сон, я видела кошмары. Лерке в этом случае объясняли, что это всего лишь салют, Марина не хотела портить ей психику и говорить, что идёт вой-на. Иногда утаить это было сложно. Я застала также приезд двоюродных брата и сестры Марины. Бабушка привезла их из обстрелянного поселка. Они прятались, как обычно, в подвале и после этого вечера приехали слишком эмоциональные. Лизе девять лет, а Славику – семь. Как же сложно находиться среди детей, детство которых проходит в условиях войны...   

Когда мои родители узнали, что я в Донецке, то сразу же связались с Мариной. Она пообещала им, что всё будет хорошо. Не боится взять на себя ответственность. Хотя знает же про мою «безбашенность» и авантюризм, стремление увидеть всё своими глазами. Но встретиться со старыми друзья-ми у меня так и не получилось, потому что моя деревня оказалась на другой стороне, на стороне украинской армии, а пропуска мне, разумеется, не дали. Обидно всё-таки: Еленовка, до которой двадцать минут езды ; на территории ДНР, а родной дом и могила дяди – это уже на Украине.
В тот момент борьба велась за Докучаевск, где жили мои двоюродные брат и сестра. Я их давно не видела и понимала, что, может быть, даже больше и не увижу. Поэтому попробовать добраться к ним стоило. Я узнала адрес Насти, дочки своего дяди Шурика и, проехав несколько блокпостов, благополучно прибыла на место. Насте уже исполнилось девять лет. Сестрёнка, которая когда-то обожествляла меня и постоянно звонила и звала в гости, очень сильно изменилась. Она стала неразговорчивой и замкнутой. Каждое слово приходилось вытягивать как клещами. Когда обстановка была ещё более ужасной, моя бабушка забрала её в Воронеж, но, потеряв отца, Настя не хотела жить ещё и без матери. Поэтому она вернулась. Настя пошла мне показывать окрестности. Без всякой опаски, спокойно и привычно она называла места, где ходить не стоит, потому что там можно стать добычей снайпера. Показала разбитые снарядами дороги, дырку от пули в своей квартире. А я всё не могла понять, почему они всё ещё там живут. Почему они так спокойны…   

 Марина мне рассказывала, что у них в городе комендантский час, рас-сказала о существовании предателе, которые раскидывают электронные жучки, обозначающие место, куда нужно пускать снаряд. Это один из способов террора, людей запугивают. Чтобы было страшно ходить по улицам, чтобы они не пытались противостоять, чтобы подавить их волю. Но они держатся, держатся до сих пор.
У меня сейчас очень странный период жизни. Я ищу себя и пытаюсь понять, чем мне нужно заниматься. Возможно, поэтому мне показалось, что я должна приехать сюда. Чтобы не только увидеться с родными, но и почувствовать, что такое война. Что переживает Марина и другие ДНРовцы. Я проехала по самым разбитым окраинам Донецка, ездила в Дебальцево. Са-мое страшное место – район аэропорта. Там почти все дома разрушены, на дорогах валяются куски оконных рам, стен, мебели. Кругом закопчённые оконные проёмы. Железнодорожный вокзал тоже пострадал, там я видела несколько машин ОБСЕ.  Они стояли рядом с конечной остановкой автобуса. Немного подумав, я пошла дальше. В сторону самого аэропорта. Здесь было страшно, выстрелы слышались совсем рядом. А я шла в их сторону, словно заколдованная. Вразумил меня мужчина, встретившийся на пути: «Солнышко, ты куда идёшь? Там ведь опасно…». Эта фраза подействовала на меня, словно нашатырь, я вернулась обратно и на этом решила закончить свои исследования.
… Последний день в Донецке я тоже провела с Мариной. Мы ходили в парк Щербакова, в котором я очень любила бывать в детстве. Она сначала не соглашалась, потому что зарплату ей ещё не выплатили, а денег у неё не было. Но я сказала, что это не проблема: за год я накопила достаточно денег на эту поездку, и прокатить её на колесе обозрения за 40 рублей мне ничего не стоило. Тем более, что для меня очень важно просто погулять там. И она со-гласилась. Чувство ностальгии поглотило меня. Но ощущения уже были совершенно другими. Марина поблагодарила, что я наконец-таки вывела её в свет, ей это тоже было необходимо. Мы поговорили с ней о планах на жизнь. Она мечтала, что скоро кончится война, и она снова сможет заниматься фитодизайном. Когда-то о ней писали даже в газете, её композиции занимали первые места на конкурсах. Но во время войны спроса на эстетику нет. Все, кто мог себе позволить заказать подобную работу, давно уехали, остальное население обнищало. Конечно же, самое важное для неё – это создание креп-кой семьи, чтобы у Лерочки были хорошие родители и сама она выросла хорошим человеком. А для меня это поездка действительно всё изменила. Я окончательно поняла, что хочу быть среди людей, среди обычных людей. И писать о них и для них.

Возможно, Марина не из тех людей, с которых берут пример. Но для меня она стала человеком, который умеет жить для других. Мне кажется, имен-но такие люди не бросали Родину в самые сложные исторические моменты, не эмигрировали во время революций, брали в руки автоматы и защищали её от врага до последней капли крови. В этих людях есть столько силы, что они способны выдержать все удары судьбы и не сломаться. Именно они умеют сохранить улыбку даже тогда, когда смерть дышит им в затылок. Именно они умеют воспитать людей, которыми потом будет гордиться вся страна.
2016 г.