Глава I. Часть 2

Глава I. Часть 1: http://www.proza.ru/2017/08/09/1061

Кристиана одолевала неуверенность.

"И видение, и погода были против меня, велели оставить прошлое, отказаться от мести и жить, жить, просто жить. Не прятаться, как заяц, в провинции, не хватать химеры прошлого, не помнить Валенсию, забыть её, забыть о том, что она существовала, дышала, ходила по этой недостойной её земле, улыбалась мне…".

Нет, это было выше его сил, выше его самого.

- Не может быть, - сказал глубокий голос, - да это же Кристиан, сын Страггарда, из рода Пильсинов.

Кристиан обернулся. Перед ним стоял грузный, похожий на медведя мужчина с пустой правой глазницей, одетый в фиолетовый камзол с красными бантами, на левом плече и спине был наброшен кафтан с отложным воротником, опушенный мехом норки.

- Простите, милостивый господин, но вы мне не известны, - сказал граф, чувствуя одновременно страшную неловкость.

Человек-медведь разразился громким заразительным смехом, от которого затряслись витражи в окнах.

- Я сражался в Гедесской войне бок о бок с твоим отцом. – Медведь потер рыжие усы, а потом улыбка исчезла с его лица. – Он храбрый был, твой отец, да, Страггард Пильсин был храбрый, одним ударом троих ложил, светлая ему память.

Кристиан склонил голову в знак почтения, хотя почтения не чувствовал.

- Давно ж я тебя не видел.

- С момента похорон, должно быть. – Кристиан ненавидел себя за то, что решил приехать в этот проклятый город, в Эксорию. Пять лет провёл он в добровольном заточении, пять лет не видел, кроме своей службы, других людей и теперь снова возжелал уехать, спрятаться в знакомом уюте, жить в окружении портретов Валенсии. Молодой граф отвык от людей, отвык от целого мира и не представлял себе даже, как проведёт эту ночь в окружении приближенных князя, в окружении разврата и распущенности. Разговор же об отце тяготил Кристиана значительно больше, ведь смерть, не сумевшая забрать Страггарда на поле брани, пришла к старому графу во сне, нежданно и тихо. В день похорон были гости, слёзы,пожелания быть храбрым и сильным.

Сирота не стал ни сильным, ни храбрым, замкнулся в глуши и взращивал ненависть в сердце до того момента, пока из ненависти не родилась месть.

- Так приятно видеть тебя, юный граф, сегодня среди нас, грешных и павших, - сказал медведь, снова улыбаясь; он излучал почти что отцовскую любовь. – Знай, что Страггард, твой отец, мне жизнь спас. Меня, окруженного толпой Гедессов, раненного, безоружного, вынес он на своих плечах, одновременно отбиваясь от этих еретиков. «Держись, Вонтис, держись» - говорил он, а потом молился за моё здоровье, за жизнь мою молился, а потом снова говорит «Держись, Вонтис, живи…».

С тех пор я поклялся вечно служить ему и помощью, и советом, и мечом. Теперь же, когда нет его больше на этом свете, служить я буду тебе, Кристиан, сын Страггарда из рода Пильсин, сыну моего спасителя.

Затем, к абсолютному удивлению Кристиана, Вонтис, старый воин и вельможа, с руками, как колонны, что поддерживают свод Великого Зала, огромный, как медведь, опустился перед ним на одно колено.

- Скажите это, ваша милость. Отказ вашей милости был бы для меня оскорблением.

Кристиан сглотнул, даже сейчас, когда Вонтис преклонил колено, он возвышался над графом подобно скале.

- Я принимаю вашу присягу, - сказал Кристиан и, вытащив простой, ничем не украшенный меч из ножен, коснулся им плеча Вонтиса.

- Это честь для меня. Позвольте узнать, почему ваша милость решили-таки бросить ваш прекрасный край, в котором женщины красивее рассветов, вино слаще поцелуев и погода всегда милостива?

- Мне нужна аудиенция у князя.

- Тогда прошу меня простить, но должен вам, ваша милость, сказать, что Солнце скорее взойдет на западе и сядет на востоке, чем князь появится на пиру. После нашего поражения Гедессам князь затворился в своих покоях и не покидает их даже по праздникам и дням молитвенным. Никто из нас, его приближенных, не видел князя, единственное доказательство, что он все ещё ходит по земле, - белый дым, улетающий из дымохода его спальни. Его Сиятельство не смогли простить порабощения Княжества, не смогли смириться с потерей независимости.

И, все же, чего ваша милость жаждет?

- Справедливости, - сказал Кристиан.

- Справедливости нет, потому что справедливость для каждого своя. Что же справедливость для вашей милости?

- Смерть Гедессов, смерть их королевы и наша свобода.

Это Гедессец убил Валенсию, подло и коварно отобрал его счастье. Теперь он отберет счастье у них, заставит их плавать в их собственной крови, причинит им столько боли, сколько может причинить живое существо, будет сжигать, убивать, уничтожать, уничтожать детей, матерей, стариков, никто не достоин жизни Валенсии, никто не смел её забирать.

- Ваша милость, все хорошо? – спросил Вонтис. – Вы бледны, как туман.

Кристиан снова почувствовал себя дурно, так, будто он падал с огромной высоты, не зная, где небо, а где земля.

Граф очнулся, когда Вонтис положил свою тяжёлую ладонь ему на плечо, и тогда Кристиан понял, что пир уже начался: вельможи в ярких одеждах усаживались за золоченый стол, а с балконов посыпались лепестки роз.

- Пойдемте со мной, ваша милость, - сказал Вонтис, указывая на одно из все ещё свободных мест.

За окном раздался гром, сверкнули языки молний. Пришла буря.

Глава I. Часть 3: http://www.proza.ru/2017/08/12/18