Машина дров и бунт на губе

     Утро на "губе" выдалось страшным. Я, Хрон и Зуля валялись на бетонном полу,
  стонали и тихонько подвывали мучимые жесточайшим похмельем, которое наступило в
  результате выпитой нами накануне трёхлитровой банки крепчайшей самогонки ("Как
  важно говорить правду"). Хрон повернулся ко мне и уставившись в глаза взглядом
  бешеной селёдки, хрипло произнёс:

  -Юра, а чё делать-то? Сушняк, всё тело деревянное и башка трещит...Ох...

    Потом, он повернулся к Зуле, пнул его и произнёс, примерно тоже самое.
  Побухтел немного. Видать, Хроновых усилий, только на это и хватило. Постонав
  ещё немного, Хрон утих. Тишина. Солнце начало раскалять стену камеры и нам,
  и так мучимым жаждой, стало совсем невмоготу. Вдруг, лязгнула задвижка и
  выводной, здоровенный туркмен Сапаров, хитро улыбаясь открыл дверь и вытащил 
  из-за пазухи три бутылки пива...

     Вошёл дежурный по гауптвахте, прапорщик Аникин. Повёл жалом:

  -Похмелились?! Как!?

     Хрон, повеселевшим голосом, высказался в том духе, что-"гражданским (имея в
  виду себя и Зулю- дембеля, как никак) и дедам, (тут он кивнул в мою сторону)
  даже на губе положена утренняя бутылка пива".  На что Аникин, таким же голосом
  отвечал, что-"сидящим на губе за нарушение воинской дисциплины подполковник
  Яцук (по клич-
  ке-Бу-Бу) выписал похмеляющее, которое заключается в ударном труде на благо
  родного батальона и посему мы немедленно будем отконвоированы на дальнюю
  железнодорожную станцию и приступим к разгрузке вагона дров". Мы, немного
  повыступав, в духе- "мол дедам и уж, тем более, дембелям, физический труд
  противопоказан", вышли мы втроём из камеры на воздух и посмотрев и подсчитав
  количество "сидельцев", молча пошли в автопарк. Залезли в кузов Урала. Ехали
  молча. Солнце всё больше припекало. Жара!

      Прибыв на конечную, также молча спрыгнули с "борта", да  и разбрелись по
  территории полустанка, с ужасом рассматривая вагон. Стандартный железнодорожный
  товарный вагон. Не знаю, на сколько тонн, но нам он показался монстром!
  Посчитали снова всю "наличность" и разбившись на четыре группы по три человека,
  открыли двери и очень вяло приступили к работе. Она была до омерзения тупа и
  монотонна. Вытащить из вагона дровеняки, перенести их метров на сорок пять и
  загрузить в кузов. Скууукааа... Пот градом. Пиво "вылетело" через пот. Жрать
  захотелось. И никаких перспектив!

      Вдруг... Или- "счастье привалило!" Пригородные частные дома, находились
  аккурат напротив нашей "каторги". Через полянку, метрах в пятидесяти. Сидели 
  на завалинке два мужика. Один подошёл к нам с Хроном (в армии видать служил,
  поэтому прочухал- "с кем побазарить надо") и спросил:

  -Парни, а нам можете, где-то с вашу машину, во двор дровишек подкинуть?
  Тридцатник даю!

     Тридцать рублей!? С ума сойти можно! Я посмотрел на Хрона и увидел в его
  глазах нечто... А именно- дензнаки, мягко и плавно, принимают формы бутылок.
  Честно. Именно так всё и было.

      Подошедший Зуля всё слышал и посмотрев на мужика сказал:

  -А давай так. Мы пока подгоняем тебе дрова, ты кого-нибудь зашлёшь в магазин и
  нам всё сразу натурой выплатишь. А мы, за это время, уж постараемся.

      На том и порешили. Зная о том, какое счастье нас ждёт впереди, причём
  вполне осязаемое, мы заработали как ударники и соц. и ком. труда. Летали с
  брёвнами по маршруту-вагон-двор с космической скоростью и были похожи на
  "деревянные Шаттлы".

      В тот самый момент, когда двор был забит древесиной под завязку, подъехал
  наш "Урал" с прапором. Пронесло. Мы быстро накидали борт, чем привели Аникина
  в полное изумление и уселись отдыхать. Как только машина скрылась, появился
  гонец, тащущий в руках две тяжеленные сумки, в которых звенел наш "жидкий приз"
  "Приморский портвейн"! Восемь "бомб" по 3.20. На закусь нам принесли хлеба, 
  сала и зелени с огорода. Мы с похмелья. Жарища жуткая. Натрудились. Так что-
  сами понимаете-окосели очень быстро. Приехавший через полчаса Аникин, увидел
  "страшную" картину! А именно-девять бойцов валялись на траве без признаков
  жизни, но храпели и свистели на всю округу. Трое оставшихся на ногах, были
  похожи на ребятёнка из "Тимура и его команды", который нёс веточку. Помните?
  Они по маленькому брёвнышку несли. Аникин начал вроде орать, но поняв всю
  бесперспективность этой затеи, плюнув на остатки дров в вагоне, приказал этой
  троице подающих хоть какие-то признаки жизни закидать- "эти живые брёвна" в
  машину и остаться охранять остатки. Что и было, с диким трудом, матом и
  воплями, сделано за какие-то полчаса.

      Машина с "пьяными дровами", прибыв в часть, сразу направилась к губе. Пока
  нас везли, кое-кто начал подавать признаки жизни, как-то, рычать, мычать, в 
  общем-пытаться что-то сказать. Приехали. Буквально попадали с открытого борта
  на землю. Встречали нас несколько прапоров и два старлея. Один из них, некто
  Морошкин, с лицом садиста-маньяка, (можете мне верить) являлся, в этот день,
  дежурным по части. Хищно улыбаясь своим бледным бескровным лицом, он начал
  нарочито медленно вытаскивать свой пистолет из кобуры, приговаривая через
  тонкие белые губы:

  -Сейчас я выстрелю в воздух, а потом в любого, кто хоть чуть рыпнется ...
      
      Туркмен Сапаров, который еле стоял на ногах, (ему, как непьющему, хватило и
  полстакана, чтобы впасть в полукоматозное состояние) снял, также медленно, свой
  автомат с плеча, неспеша снял его с предохранителя, передёрнул затвор и уставил
  ствол в живот Морошкина. Затем он лениво произнёс:

  -Таварыш старый летнант. Палажи писталет кабура. Кишки прастрлю ...

      Морошкин посерел. Дрожащей рукой попытался засунуть пистолет почему-то за
  пояс. Хрон мягенько отобрал у него оружие, взвёл курок и пальнув в воздух,
  вдруг заорал:

  -Вы, падлы, губарей кормить собираетесь!?  Мы же работали, голодные! Покрошу,
  суки!

      И опять-ба-бах в воздух! Сапаров, подняв ствол автомата вверх, тоже что-то
  заорал, нечленораздельное и запулил в небеса длинную очередь. Глазищи у всех
  налились кровью и толпа "безремённых", начала медленно приближаться к кучке
  побелевших от страха "отцов-командиров", сжимая кулаки... Немая сцена длилась,
  как мне показалось, целую вечность. Все стояли, оцепенев, не шелохнувшись. В
  дверцу, ведущую во внутренний двор, где чуть не разыгралась трагедия, просунул
  свою физиономию зампотыл, по кличке "Стопик" и разрядил обстановку одной лишь
  фразой:

  -Морошкин. Я тебе тут ящик пива принёс. Куда заносить?

      Хрон показал стволом- "мол-сюда". "Стопик" внёс ящик с бутылками. Хрон
  вынул обойму, передёрнул затвор, отдал пистолет Морошкину со словами:
 
  -Ну ты как, с гражданскими пивка дёрнешь?

      Морошкин кивал головой и икал. Зуля открыл три бутылки, одну дал старлею:

  -На. Пей. Икота пройдёт. Не ссы. Хрон хоть и бухарик, но соображает, стрелять в
  людей не будет. Его дома, в Ялте ждут. Да и мне домой охота, а не в тюрягу.

      Все как-то медленно, бочком, бочком, стали рассасываться.

      Раздувать "пожар" никто не стал. Все прекрасно понимали- это серьёзное ЧП 
  и оргвыводы будут очень нехорошие. Нас оставили досиживать свои сутки (не
  одни,сами понимаете), а также-оставили в покое. А через пару дней произошло то,
  что уже было мной описано в рассказе- "Ошибочка вышла".