Ксану. Часть первая

Небольшое предисловие.

Этот рассказ, который я планирую выложить в трех частях, был написан весной-летом 2016 года и изначально планировался как своеобразное упражнение по стилю. Так что искать тут изящную словесность не советую. Также, сие произведение представляет собой не столько что-то самостоятельное, сколько более-менее автономную часть бэкграунда вселенной spiralworlds.

Для тех, кто уже пытался читать - извиняюсь за косяк, потребовавший повторной верстки текста. Остальным - приятного чтения.

Обложка - за авторством Павла Прокаева (https://vk.com/ideascemetery)



Песок. Ненавижу песок. Особенно, такой как тут – мелкая, дисперсная пыль, при этом сцепленная статикой практически в камень. Ветер вытачивает из гигантских куч пыли причудливой формы дайки, высотой доходящие до нескольких километров. Одного с грунтом серо-коричневого цвета.

Но здесь, на плоской как стол равнине – еще хуже. Первое, что надо знать, если вы когда-нибудь окажетесь на Ксану – на горизонт смотреть нельзя. Сложно сказать, что конкретно с ним тут не так, но психику калечит. Не за раз, и даже не за два, но несколько бойцов в дурку на моей памяти из-за этого все-таки съехало. Второе правило – не смотреть на местное солнце. Во всяком случае – если у вас нет «отсекающего» цифрового визора, вроде того, что установлен на моем шлеме. Не меняя темпа ходьбы, я снимаю винтовку с плеча и повожу головой, расслабляя поочередно мышцы шеи – полезно, когда ты на грунте уже пятый час и из них четыре с половиной – закупорен в броню. Запрокидываю голову к бледно-желтому небу – и вот сейчас электроника своевременно распознает злющий сине-фиолетовый блицар по имени Дарья и отфильтровывает большую часть потока, делая его просто яркой, видимой днем, звездой.

Короткий отдых на ходу, как и все хорошее, вскоре заканчивается. Винтовку – снова на плечо. Вообще-то по уставу полагается нести ее на ремне, но местная фауна с уставом категорически не согласна. Взгляд на рефлексе ищет на грунте характерные холмики – следы местной разновидности тварей Посева, тригонов.

Собственно, из-за них нам приходится таскаться в подобные патрули в основном пешком. Человек, пусть даже в центнере брони, для них практически незаметен. Другое дело – наша бэха, идущая в сотне метров позади за редкой цепочкой передового охранения. Пропустим закопавшуюся дрянь – и как минимум придется останавливаться, чтобы сменить на бронике пару покрышек. Как максимум – ждать вертушки, отбиваясь от целого улья. И то и другое – не очень хорошо в плане графика. Попасть под очередную вспышку никому не хочется.

Вот, первые признаки. К счастью, дохлятина. Делаю знак остальным двум бойцам своего отделения, и, зажав приклад под мышкой, медленно приближаюсь.

Над землей, похоже, торчит только малая часть членистой, усеянной недоразвитыми конечностями туши. По базе данных известных форм не проходит. Что-то новенькое. Судя по оплавленному панцирю – не успело закопаться во время вчерашней вспышки. Кидаю между застывших ногочелюстей маркерную шашку, мгновенно начинающую исходить ядовито-зеленым дымом и на рефлексе прикладываю палец к наушнику шлема.

– Броня, говорит девятый – связываюсь с бэхой. – Тут у нас трупак прямо по курсу – хрен его знает, что это было, но смотрите не въедьте.

– Девятый, вас поняли, берем пять право двести. Хрень точно дохлая?

– Со вспышки валяется – отвечаю я. Со стороны твари все еще слышится отчетливый треск остывающего кремнехитина. – Все еще с дымком.

– Вас понял, девятый, конец связи.

Снова знак своим. Отделение слегка меняет курс, чтобы снова идти параллельно с курсом бэхи, и продолжает марш. Туша некоторое время все еще заметна камерой заднего вида, но вскоре превращается в небольшой бугорок, а потом и вовсе исчезает вдали. Снова ничего не нарушает тошнотворную гладь равнины.

На чем я остановился? Ах да. Я ненавижу песок.

***

Седьмой час выхода. Идем домой. Бэха, а если по уставу – легкая боевая машина пехоты AEIFV-W, приняла нас на борт и выбралась на подобие дороги. Хотя, назвать дорогой эту колею, укатанную сотнями колес до гранитной твердости, можно только с некоторой натяжкой.

– База, это Периметр-7. Мы на обратном курсе. Дистанция пятьдесят, РВП – сорок четыре минуты – донесся из боевого отделения голос оператора. Расслабился, дармоед…

Хотя, понимаю, что у экипажа брони с этими выходами тоже та еще нервотрепка, но сейчас, после не одного десятка километров пешком – сочувствовать кому-то, всю дорогу наслаждавшемуся более-менее рабочим кондиционером, сил просто нет.

В десантном отделении, где сейчас сидят двенадцать человек в громоздкой броне, повернуться сложно, но я все-таки ухитрился разместиться у смотровой точки. Уж лучше залипать на местные «красоты», чем полчаса маяться дурью. Жалко только, что курить до базы не грозит.

По прямой, как линейка, дороге, бэха выдает стабильные семьдесят километров в час. За нами движутся еще два борта, несущие остальные два отделения взвода. Впереди уже виднеются группы даек – они ближе, чем кажется. Еще один косяк местной атмосферы.

Идем мы практически четко на северо-восток – после такого количества патрулей, системы навигации мне только мешают. А уж касательно этой дороги – я знаю каждый её метр: от центрального космодрома, до графитовых карьеров, расположенных в двух сотнях километров на юго-западе – через равнину. Кстати, о карьерах. Дорога впереди присыпана черной крошкой, еще не успевшей испариться под лучами Дарьи. Похоже, перед нами идет колонна грузовиков. Тоже, как и мы, хотят успеть до вспышки.

Хотя, эту вспышку конкретно в наших краях есть шанс пережить и на поверхности. В крайней правой смотровой призме я вижу, как по небу начинает расходиться желто-зеленая антизаря, открывающая взгляду кусок ртутного шара Огрызка. Пока что – небольшой, да и длиться этот фактический вечер будет еще часов восемь. Потом же – тридцать пять с копейками часов фактической ночи. Ночи не то, чтобы темной – отраженный от Огрызка свет довольно ярок – но все равно не самой приятной, потому что твари Посева в это время прекрасно себя чувствуют.

Так что наверняка придется тащиться в темноте к очередной антенне периметра, показавшейся кому-то очень вкусной. Хуже будет только если начнется очередной налет… Но это – все же будет после заслуженного отдыха. А значит, живем…

***

По отсеку разливается легкий запах озона. Снова топливный элемент потек, так его. Надо будет все-таки поговорить с техно;той – заменить обещали еще месяц назад. Экипажу, видимо, похрен – значит я разберусь, не привыкать.

Случай представится скоро – в обзорке я уже могу разглядеть ажурную башню связи и застывшую на летном поле тушу грузового челнока. Космодром располагается в этаком «заливе» равнины вглубь скалистой территории – таком же ровном и твердом, но предоставляющем некоторую защиту. С толком атаковать его можно только с одного направления – нашей дороги.

Впрочем, отдельных упоротых не останавливает ни это, ни то, что большая часть местной инфраструктуры располагается на глубине пары километров под поверхностью. Высотные ветра раскачивают обугленные трупы, примотанные проволокой к конструкциям вышки. Местная традиция касательно пиратов – тех, кого удалось взять живьем, тут чаще всего оставляют полюбоваться на вспышку. Самые свежие болтаются уже где-то два месяца.

Вообще, мне иногда даже жаль подобных полудурков. Все я понимаю – какая-нибудь мелкая нация-осколок, выжатая СКшными кредитами под ноль, а Оси просто нафиг не нужная. Единственный способ хоть как-то прокормиться – выйти грабить все, что под руку подвернется. На купленных за деньги СКшников кораблях, ага. Замкнутый круг.

Но и растекаться розовыми соплями я не собираюсь. В нашем поганом мире пакеты с гуманитаркой раздавать не с руки – одним из них тебя в итоге и удавят. Так что даже при желании – делиться смысл имеет только свинцом.

– База, говорит Периметр-7. Прошли ближний, все на борту, все в порядке. Ждем направления в бокс.

– Вас понял, Периметр-7. Двенадцатый бокс ваш.

– Ааа… Никуда поближе нельзя?

– Все ближние заняты – у нас тут колонна с карьеров вспышку пережидать собирается. Так что либо берите этот, либо втыкайтесь в щель и думайте о приятном.

– Ладно, ладно, Миша, не кипятись. Я просто спросил. Двигаем уже.

Бэха чуть сбрасывает скорость и, проскочив символическую линию противотанковых бетонных чушек, заезжает на территорию космодрома. Может показаться странным, что тут нет ни блокпоста, ни нормального заграждения. Но казаться так будет только если не смотреть по сторонам и не заметить пару небольших, но прекрасно вооруженных артиллерийских фортов, вырезанных прямо внутри даек. Сам точно не скажу, но знающие люди говорят, что главный калибр на них – это орудия, снятые лет шесть назад с подбитого над Огрызком СКшного линкора. Хотя, я местную артиллерию в работе не видел еще ни разу.

Мы еще больше замедляемся – подъездная дорога к приемным боксам буквально усыпана все той же графитовой крошкой. Водилы с карьера как всегда в своем репертуаре – насыпают, будто в последний раз ехать, а потом всю горку оставляют на дороге. Причем даже нередкие показательные вздрючки, как от их начальства, так и от местных, ситуации не меняют совершенно. Почему – хрен их знает…

Ну вот и приемный бокс. Машины одна за другой закатывают в его обшитую абляционкой дюралевую трубу. Наконец, ворота проезжает третий борт, несущий только два звена вместо четырех – инженерное и саперное, но зато нештатно дооснащенный автоматическим минометом, когда-то снятым с пиратской БМП. Самое то, чтобы ульи сносить. Ворота медленно закрываются, и в обзорке я вижу, как, разматывая шланги, к нам выдвигаются местные из команды дезактивации.

Пока РХБЗшники поливают броню хлоркой, я нахлобучиваю обратно шлем и командую готовность к выходу. Три минуты – и мы выгружаемся на бетонку бокса, где «химики» повторяют процесс уже с нами и внутренностью десантного отсека.

– Чисто – пробубнил противогазом старший бригады, и заметив сержантскую лычку на моем нагруднике, направился ко мне с планшетом. – Расписывайся и проходите.

– Мастер-сержант Лисов, патруль «Периметр-7»… – на автомате проговариваю я, взяв стилус в манипулятор брони, для тонкой моторики, вообще-то мало предназначенный - …приемные процедуры прошли…

Дом, мать его так, милый дом…

***

Платформа лифта настолько здоровая, что сложно почувствовать, что она вообще движется. А она движется, и скорость имеет немалую. Спуск на два с половиной километра, в естественную полость, где располагается город с говорящим названием Яма, занимает каких-то пять минут. Хотя приятного в этом спуске мало – напрягает, знаете ли, доверять себя железу, которому хрен знает сколько веков. А то и тысячелетий. Этот подъемник, так же как и космический лифт с балансирной станцией на Огрызке, построила не Ось. Мы просто нашли и привели в чувство барахло, оставленное кем-то, кто был тут до нас.

Причем эти фиговины, хоть и самые заметные, но далеко не единственные. Сопровождали мы как-то группу "вроде бы археологов" – так они обратно на Гавань увезли полный челнок накопанного железа. Понятия не имею, зачем им понадобились какие-то явно нерабочие ошметки. Но науке виднее.

Лифт входит в каверну. Сквозь зарешечённую ферму начинают сверкать огни Ямы. Протиснувшись между одной из наших машин и чьим-то багги, я подхожу к ограждению.

Видок, если честно, специфический, но это хотя бы не то, что творится снаружи. Группы типовых пенобетонных коробок, сгрудившиеся либо вокруг приемного терминала подъемника, либо в районе атомной электростанции. В центре огромной, километра три в длину и метров семьсот в высоту, пещеры виднеется длинное узкое естественное озеро. На его берегу ярче всего остального города сверкает местный, так сказать, деловой центр с потугами на небоскребы, собранными из все тех же стандартных каркасов, задутых пенобетоном. Дальше, на самой границе полной темноты, светятся вырезанные в стенах террасы – самые козырные места, занятые в основном «непростыми» местными или представительствами корпораций. К ближайшей такой террасе как раз сейчас скользит двухэтажный серебристый вагончик фуникулера, громадные буквы JAFI на котором я могу разглядеть, даже не пользуясь оптикой шлема.

Еще минута – и лифт сначала замедляется, а потом встает на ограничители. Подождав, пока с платформы свалит всякий маломерный транспорт, я делаю отмашку и броня, медленно перевалив через пандус, отчаливает к находящемуся поблизости парку техники. Нас же ждет чуть более длинная прогулка – до казарм примерно в полукилометре от терминала. Там, наконец, можно будет развинтиться из остохреневшего за смену железа, сполоснуться, получить горячий ужин и вырубиться часов на десять. Но кое-что можно сделать уже сейчас. Рука привычным движением похлопывает по герметичному карману и извлекает пачку сигарет. Мелкая моторика, говорите? Не в этом случае – опыт сказывается. Щелчок зажигалки, бледный язычок пламени и первая за семь с лишним часов затяжка.

Вот теперь я действительно дома…

***

– Прошу вас потушить сигарету! – чей-то голос, сейчас больше похожий для меня на доставучий комариный писк, вырвал меня из легкого оцепенения. Открываю прикрытые до того веки и оглядываю нахала от подошв до макушки. Все ясно.

Передо мной – типичный представитель корпоратской охранки – прямо хоть в гельминтарий подшивай. Вьюнош бледный лет двадцати на вид, на поросшей щенячьим пухом морде которого громадными буквами записана вся его нехитрая история. История, начавшаяся, скорее всего с вылета из чьей-то учебки и нежелания идти работать. Такие гаврики всегда на карандаше у вербовщиков. Особенно тех, кто по профилю занимается набором пушечного мяса в жопы мира вроде Ксану.

Но сейчас этот кадр уверен, что он на коне. Как же – выдали броню, ствол, обозначили зону ответственности и разрешили погавкать. Тоже мне броня. Единственный плюс – это все те же гордые буквы «JAFI» во всю грудь и спину – гопники местные связываться не рискнут. В остальном же сгодится разве что баб клеить брутальным видом. Если, конечно, тут есть бабы, нифига не понимающие в снаряжении – вопрос жизни и смерти на поверхности, как-никак.

– Шта? – лениво отвечаю я и затягиваюсь.

– Потушите сигарету! – не унимается. Ну что за люди… – У нас сейчас бензовоз подходит!

– Бензовоз, говоришь… – все так же с ленцой говорю я. – Бензовоз – это важно, ага. Вот пока он докатится – я и докурю. Отвянь на минутку, лады?

– Я повторяю требование потушить сигарету! – пацан делает шаг вперед и демонстративно тянется к висящему на ремне укороту. – Это уже не просьба!

Задрал, честное слово…

– Так точн, гржнначльник… – я добиваю сигарету одной долгой затяжкой и после этого резким движением бычкую ее об кирасу хренова сторожа. Как раз посередине дырки в букве А. – Доволен? Кругом, марш!

Пораженный такой неслыханной наглостью, корпоратский сторож сначала просто застыл на месте с открытым ртом. А потом, видимо наконец оглядевшись – вздрогнул. Да, неприятно, когда на тебя внимательно смотрят три десятка боевиков в тяжелой броне. В отличие от него – уставших за выход, как собаки.

– Все? – спрашиваю я. – Инцидент исчерпан? Или, может, штраф выпишешь? Ну, или жалобу там, на месте накатаешь? Я открыт к предложениям.

– Ннн… нет – зуб на зуб не попадает. Мне даже стало его немного жаль. – Нниккаких пррретензий… Пррохходите.

– Вот и замечательно – киваю я. – Взвод, для выхода построиться!

Спустя еще пару минут – мы уже маршируем по тротуару колонной по трое. Привычные к проходящим патрулям местные заблаговременно уступают дорогу, да и немного их на улице – это на терминале Огрызка подчас приходится пускать вперед саперов. Те, пользуясь размерами и массой своего усиленного бронеоснащения, имеют неплохие шансы оттеснить толпу тормознутых шпаков и проделать проход, достаточный, чтобы не замедлять темп.

Сейчас же трое наших саперов расслаблено ковыляют во втором, на всякий случай, ряду. В камере заднего вида я замечаю, как Рита, а точнее капрал Кёртис, уже устроив шлем на поясе, сейчас пытается пятерней привести в порядок то, во что превратились ее волосы – на ходу и глядясь в извлеченное откуда-то зеркальце. Рановато начала прихорашиваться – еще не дошли. Но и гавкать сейчас – лишнее. Все задолбались, и я – не исключение…

Ну вот и знакомый бетонный забор с тугой спиралью кошкодралки по верху. За ним виднеется пара бетонных многоэтажек – наши казармы. Взмах рукой дежурному на КПП – свои, мол – и массивные стальные ворота начинают медленно отходить в сторону. Когда они остановились открытые ровно настолько, чтобы нам пройти не ломая строя, мы заходим в расположение.

Ну вот и все – осталось только подмахнуть чеклист у лейтенанта, и выход официально завершен. Еще два-три таких – и конец вахте. А это значит – попутный челнок до балансира, а оттуда – с первым же конвоем на Гавань. Три месяца дома, а потом – снова на три месяца сюда.

Хотя, чувствую, жена снова возьмется за старое – мол, «Тебе скоро тридцать два года, не мальчик. Так почему бы не вспомнить про неоконченное образование инженера по сельхозтехнике, выпросить у полкана квоту и доучиться? Папа говорил же, что возьмет хоть сразу начальником цеха, как диплом будет! А то носишься по этим своим фронтирам как ненормальный, а если убьют? Я что делать буду? А ребенок?»

Может, она тоже хочет как лучше. Не знаю. Но на гражданке мне давно уже не место – это факт. Так что пусть один контракт говеннее другого, пусть даже в прапора проскочить, видимо не светит – мне параллельно. Ничего другого, кроме как «носиться по фронтирам» я все равно не умею.

Так что – как всегда. Вернусь, привезу тестю флягу корпоратского бренди, мелкому – настоящий пиратский кортик, как раз с одного козла в ту среду снял… А жену – обниму, и скажу, что подумаю. Хотя я давно уже все для себя решил.

Во дворе части нас встретила пара экзоброни из роты С, направлявшаяся видимо на патрулирование города. Ведущий, красующийся свежей «цифрой» городского камуфляжа и надписью «WOF Harrington» на грудном бронеэлементе, приблизился к нам и, повинуясь одному из местных ритуалов, протянул руку.

Мне же традиция велела подойти и хлопнуть по метровой пятерне. Но на этот раз меня опередил капрал Фомин, ведущий звена инженеров. Он протянул навстречу один пары из закрепленных на его броне манипуляторов, но видимо от усталости перепутал – и для рукопожатия «оловянному солдатику» вместо трехпалой клешни были предложены гидравлические ножницы. Дэн Харрингтон от такой наглости сначала застыл на полсекунды. А потом – картинно приложил стальную ладонь к куполу сенсорной системы. Человеческий жест вышел у его экзоброни настолько натуральным, что мы грохнули в голос всем взводом. Даже слегка сконфуженный и поспешно отдернувший манипулятор Фомин, захихикал вместе со всеми.

– Злые вы, уйду я от вас… – шутливо прокомментировал Харрингтон, пользуясь внешними динамиками брони.

– Извиняй, пыль месить сегодня замонались – отвечаю я. – удачно пройтись, Дэн!

– Взаимно. Завтра ты – как? – Если не сдернут куда, то как обычно. Ладно, бывай!

– Бывай! – На ходу махнув на прощание рукой, Дэн жестом поманил ведомого и направился в сторону ворот. Нам же – в противоположную сторону – к приземистому эллингу оружейки.

***

Створки ворот грохнули друг об друга за нашими спинами. Теплый, чуть желтоватый свет ламп, светивших с высокого потолка, со всем контрастом выхватывал каждую царапину и каждый скол на броне. Да, надо будет заказать новое покрытие.

– Взвод… – махнул я рукой в сторону нашего сектора, где техники уже мотались вокруг монтажных рам. – К сдаче снаряжения приступить!

Уже не выдерживая строй, мы бредём по местам. Первыми, как обычно саперы – им, из-за навесной брони, развинтиться самостоятельно не грозит. Дальше – наша очередь. Звено за звеном, мы встаем в рамы, швартуемся и предоставляем технарям расцеплять железо. В принципе, можно бы и самим, но после восьмичасового выхода это не так просто. А этим за подобное как раз и платят…

Пока тех возится с заклинившим от пыли гермозамком правой ноги, я просто расслабленно смотрю в противоположный угол ангара. Хотя, признаться честно, картина не самая приятная – там, на похожем, разве что раза в четыре большем стапеле, растянута сильно поврежденная экзоброня. На месте отсека пилота – только бахрома из клочьев металла и оборванных проводов.

Дело было четверо суток назад. Этот «оловянный солдатик», сержант Танелли, вызвался сопровождать группку очередных «ботаников», что-то забывших в ведущей из города системе пещер. Двое суток все было в порядке, потом – двенадцать часов тишины, после которых наш взвод сдернули с патруля в полном составе. Ну что, вышли к последней известной позиции через вход с грунта, пошли дальше по вешкам и в итоге нашли… Что это было – даже знать не хочу, и тем более, не хочу с чем-то подобным когда-нибудь пересечься…

– Готово, сержант – поставив на пол порядком опустевший баллончик со смазкой, проговорил наконец, техник. – У вас тут сота в голеностопе промялась, кстати… – И что? – наконец, выковыриваюсь и встаю рядом. Пропотевший комбез неприятно липнет к телу в прохладном воздухе ангара. – Ничего… Завтра заменю. – Понятливый - хлопаю его по плечу и, направившись в сторону душевой, немного повышаю голос, так, чтобы слышали все – Ладно, народ. До вечерней поверки никого не задерживаю. Может, еще на ужин успеете.