Охотник на охотников

"Все взрослые были детьми, только мало кто из них об этом помнит".

Антуан де Сент-Экзюпери.



-    А ну-ка, сорванец, поди сюда!
     Возмущенный голос матери не предвещал ничего хорошего. Сашка осмотрелся по сторонам. Больше никто не появлялся и шоколада ему не предлагал. Выбора не было. Семилетний мальчик тяжело вздохнул и покорно подошел ближе. Но не настолько, чтобы можно было повстречаться с расторопной оплеухой.   
     Все улики против него выстроились в одну стройную очередь, особенно, главная – рыжая, с пушистым хвостом.
-    Ты зачем привязал коту к хвосту консервную банку?! – раздался громкий трубный глас.
-    А почему он царапается?
-    Так ты думал его этим переубедить?
     Разумеется, это было маловероятно. Переубедить рыжего прохвоста Ваську, отличавшегося королевской независимостью, было едва ли возможно. При его мании величии он просто не замечал Сашку, за что и поплатился. Кот должен зарубить себе на носу, кто здесь хозяин! Иначе к одной консервной банке могут быть добавлены еще несколько. 
   
    Между тем Сашка успел уже съесть спелую вишню и машинально вертел между пальцев скользкую косточку. Мать стояла, заслонив собой солнце.
-   Ну, что будем делать? – не отставала она.
    И тут, не советуясь с мальчиком, вероломная вишневая косточка, словно из катапульты, выскочила из его руки и, совершив короткую траекторию, угодила прямиком в открытый рот его матери!
    Конечно, такому сногшибательному «выстрелу» можно было позавидовать! Сашка, даже, удрученно крякнул, сожалея, что здесь не оказалось его деревенских друзей. Поверят ли?  Но чувство страха взяло верх.
-   Ах, ты, гаденыш! – выпучив глаза, опешила мать. Подхватив сухую ветку, лежащую у ее ног, она грозно двинулась на нерадивого сына.
 
    Только ушлого Сашки на месте уже не было. В беге на короткие дистанции ему не было равных среди сельской детворы. Он прекрасно отточил свое мастерство, играя в лапту.
    Мать остановилась и растерянно осмотрелась по сторонам. Нескоро разглядела она в густой листве старой шелковицы, росшей в саду, непутевого виновника переполоха.
-   Ну, погоди, - погрозила она пальцем, - вечером вернешься домой, там и поговорим! 
    Но сын ее был спокоен. Уж ему-то не знать, как мама любила его! Когда его обижали деревенские  ребята,  она храбро, словно наседка, растопырив руки, бросалась на них.

    Иначе обстояло дело с отцом, который трудился в колхозе механизатором и часто возвращался домой глубокой ночью. Однажды, он не обнаружил в сарае, в котором хранились детали к тракторам, одной запчасти, срочно необходимой ему. Естественно, подозрение пало на любопытного Сашку. Его две сестры железками не интересовались.
    У отца была тяжелая рука и привычка проводить наказание по полной программе. Ремень в руке у него порхал со свистом, вдохновенно исполняя партию оскорбленной добродетели. Наказуемый издавал вовсе не музыкальные звуки, хотя слух имел отличный и неплохо играл на гармошке. В случаях экзекуции мать всегда старалась уговорить мужа прекратить ее, но, если, тот входил в раж, это было невозможно.  Тогда она прикрывала неразумного сына руками, словно воробьиха, защищающая желторотого птенца перед носом у кошки.
    Такие ситуации бывали редко, но, если случались, Сашка старался ускользнуть от разъяренного отца в домашний сад, где росли старые деревья – его надежные друзья. Он взлетал на ветви, а там - ищи ветра в поле! Деревья заботливо подставляли ему свои руки-ветви, убирали острые сучья, смягчали прыжки, пружинили под ним, словно понимая, что их маленький друг нуждается в защите.

    Был случай, когда отец, упустив напроказившего сына, полез, вслед за ним, в приступе гнева, на дерево. Сашка прыгал с ветки на ветку, как заправская обезьянка, но ставка была слишком высока. Он ненавидел боль. Мужчине не везло, он с трудом пробирался через частокол веток, которые смыкались перед ним, разодрал себе щеку, расцарапал руки, но так и не поймал проворного мальчонку.
    Вообще-то отец был неплохим, добрым человеком. Сашка прекрасно помнил, как он ему, однажды, купил великолепный игрушечный трактор с прицепом, и не было на свете человека, счастливее его. Или, как тот вырвал ему с помощью обычной двери и суровой нитки шатающийся зуб, пообещав в компенсацию за боль и страх, свозить его в районный центр на карусель. Ради такого редкого удовольствия его сын был готов с радостью расстаться с больным зубом. А еще отец выдавал своим детям каждый месяц с зарплаты по рублю и те бежали, вприпрыжку, в сельский магазин опустошать его полки от сладостей.

    Сегодня у  мальчика был особенный день. Он решил устроить себе в освободившемся свинарнике мастерскую и открыть там выставку. Обшарпанному дощатому сараю даже не снилась такая головокружительная «карьера»! Благо, экспонатов было достаточно. Здесь присутствовали скульптуры животных и людей из обычного кирпича, резьба по дереву с расцветкой акварельными красками, рисунки, изделия из свинца, которые юный маэстро отливал сам: миниатюрные мечи, щиты, фигурки животных и цветов.
    Свинец Сашка находил на громадной свалке мусора за селом, на которой в изобилии валялись «лысые» покрышки грузовиков и россыпи разбитых аккомуляторов, так что извлечь оттуда тонкие свинцовые пластины было несложно. Потом дома, в саду, разводился огонь, добыча помещалась в консервную коробку и, под натиском пламени, превращалась в вязкую серебристую жидкость, которую можно было заливать в любую форму.

    Однажды, мальчик, посмотрев фильм «Каменный цветок» о талантливом мастере Даниле, задумал вылить из свинца такой же цветок. С формой, правда, пришлось повозиться. Получилась грубая болванка, которую пришлось долго и тщательно обрабатывать напильниками, чтобы придать лепесткам гибкую, изящную форму. На руках юного мастера вздулись болезненные водяные мозоли, но, зато, цветок засиял волшебными красками под лучами солнца. Плохо было лишь то, что свинец быстро темнел и тускнел, утрачивая блеск и его приходилось ежедневно начищать наждачной бумагой.
    В выставочном павильоне, в который превратился свинарник, смущал, правда, устойчивый запах. Но сельской детворе, с которой мальчик водил дружбу, он был привычен.
 
    Конечно, были и обычные развлечения, состоящие из игры в лапту, городки, прятки, войнушку с пацанами из соседнего села, набегов в степь с ловлей ядовитых пауков, охота на мух с помощью собственноручно сконструированного оружия. При постояной тренировке и хорошо «набитом глазе» стрелка у нахальных мух не было шанса.
    Разумеется, эти развлечения были интересны, но, чего-то, не хватало.  Такого, чтобы душа радовалась, как, к примеру, после пяти дней напряженного труда по созданию каменного цветка, который, в конце работы, засверкал неземными красками. Он вышел таким восхитительным, что его не грех было бы показать и мастеру Даниле!  Да где же его в деревне сыщешь!?

    Сашка жил в большой татарской мазанке, старом и уютном доме с глиняными полами в четырех жилых комнатах, за которыми следовал вторым вагоном крупный сарай, где, после работы, колдовала у старенького кирогаза мать. Иногда, казалось странным, что дом снаружи был меньше, чем внутри. Тут же, в сарае, хранился хозяйственный инвентарь, многочисленные инструменты отца и запчасти к тракторам. Эта часть дома всегда была сухой, темной и таинственной.

    Мальчик самостоятельно освоил гармонь и часто наигрывал знакомые мелодии, устроившись в парадном зале, под который была отведена самая большая комната. Единственно, что его смущало во время игры, так это отчетливый и громкий стук в потолок со стороны чердака. Как только замирали меха гармошки, прекращался, также, и стук.   
    Сорванец, который покорил в округе вершины всех деревьев, весьма неохотно забирался, по просьбе матери, на чердак. Иногда, приходилось извлекать оттуда консервированные фрукты и овощи, помещать туда ненужные вещи или хранить запас пустых банок. И каждый раз ему казалось, что кто-то настороженно и пристально наблюдает за ним.
 
    А еще Сашка слыл среди деревенской ребятни удачным охотником на охотников.  Так прозвали ядовитых степных пауков, свирепых и безжалостных к своим жертвам. Увлечение это было покруче рыбалки или обычнчой охоты. Едва ли найдется рыба, способная смертельно ужалить рыбака или лось, стреляющий в охотника навскидку.
    О, это было целое искусство! Обычно, несколько приятелей собилались  вместе и, после нехитрых приготовлений, шествовали в знойную, поросшую ковылем, степь. Там надо было обнаружить по отверстию в почве и его характеру логово матерого паука. Его выманивали несколькими способами. Одни охотники заливали глубокую норку водой, обескураживая ее злобного обитателя видимостью внезапного наводнения в засохшей степи, другие предпочитали ловить его на кусочек пластилина или смолы.
 
    Обнаружив в своих хоромах незваного «гостя», ядовитый хозяин не церемонился с ним, а сразу яростно атаковал безумца, вгоняя в него челюсти и острые мохнатые лапки. Тут-то их и извлекали из убежища, мастерски подсекая и усаживая в стекляную банку. Ошибок бесстрашные степные охотники не прощали. Их можно было понять, где это видано, чтобы на охотников охотились! Да еще таким вероломным образом, в собственном жилье! Укус взбешенного паука мог привести к роковым последствиям и, тогда,  отважный охотник вполне мог поменяться местами с жертвой. В фельдшерский пункт соседней деревни был долгий путь, а яд действовал быстро.
 
    Ребята демонстрировали другим свои трофеи и делились опытом. Нередко они устраивали паучьи бои без правил, подсаживая одного охотника к другому. Каждый из них был «волком-одиночкой» и терпеть не мог соседа. С холодной яростью они молниеносно бросались друг на друга, стараясь подмять врага и нанести ему смертельные увечья. Эти бесстрашные гладиаторы не признавали ничьей. Либо со щитом, либо на щите! И Сашка их за это уважал.
 
    Другим деревенским развлечением, довольно безобидным, была охота на мух. А их на сельском подворье хватало! Бегать за каждой мухой с хлопушкой было бы скучно и непродуктивно. Из куска дерева и проволоки Сашка смастерил отличный противомушиный пистолет, пулями к которому служили кусочки согнутой проволоки. Спусковой курок снабжался упругой резинкой из велосипедной камеры, которая, словно катапульта, выталкивала «снаряд».
    Пристрелявшись, Сашка стал грозой бесцеремонных мух, снайперски поражая их на расстоянии нескольких метров. Хотя, в этом ремесле тоже существовали негласные правила. К примеру, надо было исключить всякую возможность случайно поразить кусочком проволоки глаз приятеля или родителя. Тогда бы самого охотника ждали крупные разборки.

    Конечно, с пауками или мухами было гораздо проще разобраться, чем со свими собратьями. Один крутой парень из соседней деревни обидел другого крутого парня из сашкиного села. В воздухе набатным колоколом разнесся истошный клич «Наших бьют!» Сельские пацаны, начиная от мелюзги и заканчивая парнями армейского возраста, дружно устремились к границе двух деревень. Разумеется, Сашка не мог упустить такое важное историческое событие.

    Противники расположились по обе стороны границы. Было их не так много, человек по тридцать с каждой деревни. Бросалось в глаза, что противоположная сторона была хуже вооружена. В руках у пацанов можно было заметить дубины, рогатки и куски арматуры. В то время, как на стороне сашкиной «дружины» грозно ощетинилась «тяжелая артиллерия» -  несколько больших, в человеческий рост, рогаток, которые могли служить в качестве катапульт.
 
-   А ты что, тут, делаешь, малой? – иронично покосился на Сашку высокий парень в шлеме танкиста. Это был его сосед Колька, которому в этом году предстояло идти в армию.
-   Как что!? – не растерялся тот. - Веду боевые действия!
-   А, ну хорошо! – согласно махнул рукой юноша. – Смотри, только, чтобы из рогатки тебе глаз не выбили и береги голову. Вторая, как у дракона, не вырастет, - улыбнулся он.

    Противники не  изъявляли желания идти в открытый бой, а лениво перебрасывались колючими репликами, взаимными обвинениями и изредка палили из рогаток, не особенно заботямь о меткости.
    Взрослых не было, согласно неписаному деревенскому кодексу, противоборствующим сторонам запрещалось приглашать их на помощь. Это было вполне объяснимо. Взрослые сразу хватаются за ружья, пушки, танки или авиацию. Деревенские пацаны и сами могли решить конфликт, но гораздо меньшей кровью.
 
    Ленивая пикировка и обмен «любезностями» продолжался бы и дальше, если бы на окраине села противника не появилась повозка, запряженная двумя лошадьми. Траектория ее проходила прямо у позиции соперников. И, тут, враждебная Сашке сторона, сделала вероломный ход конем, использовав излюбленную пиратскую тактику!
-   На абордаж! - закричало несколько луженых глоток и несколько человек противника быстро взгромоздилась на повозку, увлекая остальных своим примером. Дремавший возница, крупный мужик с невозмутимыим лицом, не возражал. Взобравшиеся на повозку огласили округу радостными, ликующими криками. Вскоре бричка пересекла границу.

    Ошарашенный психической атакой противник дрогнул и бросился врассыпную.
-   Пацаны, отступаем! – запоздало выкрикнул Колька, пытаясь придать паническому бегству организованный характер.
    Поддался общему порыву и Сашка. Рядом бодро бежал его девятилетний друг Мишка, с которым он, однажды, случайно сжег соломенную скирду во дворе мишкиного дома.
-   Послушай, а почему мы бежим? – осенило Сашку. – Ведь за нами уже никто не гонится!
-   Ушли от погони, - удовлетворенно хмыкнул его друг. – И, потом, мы уже на своей территории.
-   А, может быть,  организовать партизанский отряд, чтобы проучить этих фраеров?! – предложил Сашка. – У нас отличные рогатки!
-   Идея интересная, - поддержал его Мишка, любимым фильмом которого был «Неуловимые мстители».  - Надо с Колькой обмозговать, - мудро добавил он.
 
-   Ну, вы даете, пацаны! – удивленно присвистнул тот. – Партизанский отряд, вооруженный рогатками, это, конечно, круто! Но надо мыслить стратегически, - выставил Колька вверх указательный палец. – С кем мы будем воевать? Со своими?! , - сделал он красноречивую паузу. - На нас, что, Наполеон, рыцари-крестоносцы или, как их, - щелкнул пальцами парень, - испанские конкистадоры напали? –
продемонстрировал он блестящее знание историии.
-   Но, надо же их, как-то, проучить, - уныло заметил Мишка, которому не давали покоя лавры неуловимых мстителей.
-   Не знаю, как вы, - скептически обронил Колька, - а я со своими корешами из соседней деревни не собираюсь воевать. Так, встретились на перекрестке, размяли косточки, показали удаль молодецкую. Обычное дело. Кстати у меня в той деревне девушка, - мечтательно улыбнулся завтрашний новобранец. - Как бы она отнеслась к тому, что я надраил пятак ее брату? Понимаете, мужики? Так что, с партизанским отрядом не катит. Играйте, лучше, в лапту.

    Сашкина идея не прошла, но он не особенно расстроился, ибо его ожидала уже другая важная миссия, состоявшая в укрощении дикого «мустанга». Этот монстр в виде потрепанного отцовского велосипеда стоял у дерева и терпеливо ожидал своего укротителя. Верхняя часть рамы была для Сашки непомерно высока, так что гордая езда в седле была ему недоступна. Пришлось разместиться прямо в раме, скрючившись в сложной гимнастической позе. Несколько раз непокорный «мустанг» сбрасывал наездника на землю, но тот не сдавался. Сопротивление строптивого упрямца было сломлено. К вечеру Сашка уже без проблем гонял на послушном двухколесном «скакуне».

    Нацепив отцовские мотоциклетные очки, он представлял себя крутым ковбоем, скачущим по бескрайним, выжженных солнцем, прериям. Далеко впереди мерцал слабый огонек, который, видимо, принадлежал другому ковбою, шедшего встречным курсом.
    Его приятные мысли прервал внезапный удар. Не удержав равновесия, мальчик неловко рухнул на землю. Жалобно звякнул упавший «мустанг». Рядом задребезжал,  скользя на боку, другой велосипед.
-   Японский Бог, мать твою! – раздался хриплый гневный голос. – Какой идиот ездит в темноте без света!
    Сашка не понял, причем тут мать японского Бога, но сообразил, что завалил самого деда Кузьму, ветерана войны. Последний раз тот падал в 1945 году, когда его контузило из-за взрыва вражеского снаряда.
    Дед,  расслабившись, ехал неторопливо, включив подслеповатый свет. И, тут, вдруг, в быстро сгустившихся сумерках, на него кто-то вероломно налетел! Самым обидным оказалось то, что сшиб его не какой-нибудь мужик или почтенный старец, а соседский желторотик! Орлята учатся летать. Но он-то, тут, причем? А если  и другим мальцам взбредет в голову идти на него ночью в лобовую атаку?!

    Утром следующего дня Сашка вышел во двор, чтобы совершить набег на клубничные грядки.  На него, неожиданно, обрушилось такое неистовое половодье света, солнца и глубина бездонного небосвода, что он, даже, попятился. Обычно, все дни казались ему близнецами, а этот, почему-то, выходил из общей канвы. Каждый лист густых крон деревьев был наполнен мягким солнечным светом, так что они, окруженные легким, размытым сиянием, напоминали живые, вросшие в землю, светильники.
    Тут же во дворе росли розы, нарядившиеся в элегантные бархатистые платьица. Казалось, что роскошные разноцветные цветы – это, рассыпавшиеся после теплого проливного дождя, крошечные осколки нежной радуги!

    Весь мир, каждый его сантиметр, был пропитан жизнерадостным и задорным птичьим щебетом. Небесные птахи не ведали страха перед грядущим, а жили настоящим, радуясь ярким краскам летнего дня, щедро нанесенными на прозрачный холст пространства мастерской рукой невидимого живописца.
    Мальчик прислонился к шершавому стволу старой акации и, вдруг, отчетливо почувствовал, что стал сегодня на один день старше.