Совращение строптивой

Непьющий студент  в период застоя понятие архаическое Да, впрочем, и во все времена – помните слова песенки студента из средневекового эпоса на музыку то ли Тухманова, то ли Таривердиева: «если насмерть не сопьюсь на хмельной пирушке» или из более современных 60-х ХХ века: «непьющие студентки нынче редки, они, они уж вымерли давно!».
Но оказывается вымерли не все: Маринка, по каким-то одной ей известным причинам, капли спиртного в рот не брала, умудрилась  до третьей сессии дожить – причем, в условиях общаги!- и при этом остаться целомудренной в отношении к спиртному. Может потому, что в силу темперамента (один из отдаленных предков по семейной легенде был турецко-подданным, хотя и не Бендером) и природной бесшабашности в любой питейной компании белой вороной не выглядела, «оторваться» могла по-полной, даже оставаясь трезвой. То, что называется, зачем нам водка, если своей дури хватает.
А жизнь-то штука витиеватая: из-за той же самой бесшабашности и воинствующей недальновидности довелось ей испортить отношения с Колей…- фамилия у него, конечно же была, только в памяти не сохранилась. А Коля, как человек солидный, армию отслуживший, был председателем студенческого совета – для вас, в реалиях советского периода слабо разбирающихся, - обладал полномочиями мэра в масштабах курса и факультета. А поскольку из армии Коля «откинулся» сержантом, то это о многом говорит. В частности о его вредности и злопамятности.
Во-от…И надо же было так «вляпаться»  Маринке  с подружкой Люськой, что оказались они в эпицентре событий, которые можно сравнить с маленькой ядерной
катастрофой для судьбы и взглядов на оную.
Зимнюю сессию Люська и Маринка сдали досрочно и рванули в зимний стройотряд – возводить жилой дом в поселке Камень-Рыболов на озере Ханка (есть такое в Приморье, место, где в открытом грунте цветет-растет лотос и водится холерный вибрион, что доказывает теорию взаимосвязи добра и зла, закон единства и борьбы противоположностей). Хозяйство нехитрое общежитское оставили на третью соседку по комнате – ее имя вообще из памяти сгладилось как все ненужное, а прозвище ей было – Коряга. Вот на эту самую корягу и напоролась легкая лодочка Маринкиной судьбы.
Девушка Коряга была стара годами, поэтому воспользовалась случаем отсутствия соседок и интенсивно принялась устраивать личную жизнь. И, ясное дело, не «на сухую». А в те поры очень модно было объявлять всякие «почины». И хотя до горбачевского «сухого» закона было еще ого-го сколько времени, но почин «за трезвый образ жизни советского студента» был объявлен в рамках повышенных обязательств по отношению к «учету и контролю» морального облика этого самого студента. Комиссию по контролю возглавляла декан факультета, авторитет которой был подкреплен твердым мужским «плечом силы» Коли-председателя.
Гром грянул, когда в 8 часов утра в чахлую дверь комнаты постучали требовательно и сурово.
Коряга на тот момент уже спровадила кавалера – умная все-таки девушка, бывалая!- но прибрать следы вчерашнего питейного «разврата» не успела: комиссия нагрянула неожиданно.
Увидев горлышки пустых бутылок и шкурки от колбасы,
шумно втянув в себя вчерашние запахи и их продолжение в дне сегодняшнем, комиссия прониклась и расправила плечи. Для расправы.
Но Коряга – ай, умница!- мгновенно прикинувшись бедной овцой, смиренной и беспомощной, «родила» версию о разгильдяйках-соседках, как-бы являющихся авторами этих самых «безобразиев» - мол, отметили свой отъезд и сданную сессию и оставили весь хаос на нее, бедную Золушку.
Может, эта версия и не прокатила бы – на Руси издавна повелось, кого поймали, того и бьют, но когда Коля услышал фамилии «преступниц», сержантская хватка сработала – «а подать сюда Ляпкина-Тяпкина!»
А девчонки в это время раствор месили, алебастром дырки в потолке замазывали- словом, поднимали народное хозяйство на какую-то там высоту и знать ничего не знали о том, какие страсти кипят по поводу их аморального морального облика и недостойного поведения.
Короче, возвратясь из стройотряда они обнаружили себя в положении, как сейчас принято говорить, бомжей. И сроку им на поиск «места под солнцем» и освобождения от своего присутствия «оазиса» благопристойного поведения - 2 суток.
Верный друг Гарри, естественно, подключился к активным поискам жилья и к вечеру девчонки обрели приют на Второй Матросской улице, в районе Владивостока, называемом Шанхаем, что говорит само за себя. Сердобольная морячка, муж которой еще полгода как должен был пребывать в морях, сдала им диван – один на двоих. Но это уже решало проблему, хотя бы на первое время.
После успешного завершения первого этапа «борьбы за существование», Гарри безапелляционно заявил:
- Девчонки,  надо выпить!
- Значит, следующий этап – это изгнание из института, - вздохнула Маринка.
- Молли, ты не понимаешь. Если тебя наказали за то, что ты не делала, тебе ведь обидно? – хитрый Змей, знает как зацепить!
- Если не можешь отменить наказание, так хоть страдай не за зря – сделай то, за что наказали и отбывай с чувством справедливости!
Люська тоже «подлила масла в огонь»:
- Ну и какой прок от твоей трезвости, если тебя за пьянку из общаги турнули?
Словом, последний оплот разумного отношения к старинной русской традиции обмывать любой повод (и отсутствие оного) успешно пали.
Гарри, как самый опытный в организации подобных мероприятий, сгонял за бутылкой, и процесс инициации начался.
С видом жреца, Гарри заявил, что пить, опрокидывая стакан за стаканом, гнусная пошлятина, поэтому будем пить водку интеллигентно.  Для облагораживания  процесса была приобретена баночка апельсинового сока «Греко».
Гарри священно действовал. Разлив сок по рюмкам (Маринка морщилась, в тайне надеясь, что все кончится, не начавшись – ее уже мутило от одного вида бутылки на столе), он начал осторожно, по кончику ножа, подливать водку – она собиралась в тонкое колечко сверху сока, не смешиваясь с ним.
Не буду утомлять читателя подробным описанием дальнейшего. Скажу только, что ожидания Маринкины в отношении своего организма не оправдались, – выкушав бутылочку «Посольской» под баночку «Греко», троица заблагодушествовала и потянулась к подвигам.
А в ту пору тотального дефицита на разнообразие товаров любого рода, кроме «валового продукта в закрома Родины», это явление распространялось и на видеопродукцию – фильмы выходили редко, шли в кинотеатрах подолгу, запоминались каждым словом на всю оставшуюся жизнь.
Уже пару недель на всех экранах Владика успешно транслировался фильм «Зорро». Поэтому все заборы и свободные от социалистических лозунгов стены были исписаны благодарными зрителями этим самым словом во всех вариантах. И наша троица в определенный момент, потянувшись к подвигам, не могла не приобщиться к той же героической теме. Ролевая игра «Зорро, вперед!» возникла спонтанно и особой режиссуре не подвергалась. В ближайшие два часа очевидцы, оказавшиеся в районе «боевых действий», могли наблюдать Зорро на коне. Причем, бессменным конем был Гарри, в силу анатомо-физиологических особенностей, в роли Зорро посменно выступали Маринка и Люська. Та из них, которая не на коне – изображала собаку Зорро. Народ с пониманием отнесся к происходящему («все там будем»), а на утро на дверях комнаты, где проживал подлый Коля, странным образом появилось неприличное слово, пятнающее его репутацию, и подпись «Зорро».
Рассказывали, что Коля рвал и метал и обещал убить «Зорро» на месте семь раз. Многие, в свое время столкнувшиеся с его сволочной сущностью и пострадавшие на почве Колиной подлости, по-тихому торжествовали. Но неуловимые мстители были недосягаемы для Колиного гнева. Потому что, уйдя «на дно» жизни в трущобах Владивостока. девчонки были уже неуязвимы, а Гарри давно уже утратил право на проживание в «заповеднике морального облика»