Совесть

Совесть — способность личности самостоятельно формулировать нравственные обязанности и реализовывать нравственный самоконтроль, требовать от себя их выполнения и производить оценку совершаемых ею поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности. Проявляется и в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, и в форме эмоциональных переживаний — чувства вины или «угрызений совести»
Первая объясняет развитие совести из психологических и социологических условий жизни человека; вторая связывает совесть с природой человека или с объективным добром.
Первая теория, явившаяся в истории позднее интуитивизма и как критика его, нашла себе главным образом защитников среди этологов и психологов. Рассуждения их сводятся к следующему. Эгоистические действия, приносящие вред ближним, вызывают порицание; альтруистические действия, приносящие пользу ближним, вызывают одобрение; с течением времени, когда связь между альтруизмом и одобрением твёрдо установлена и закреплена наследственной передачей, отношение к пользе и вреду забывается и эгоизм порицается сам по себе, безотносительно, точно так же, как альтруизм безотносительно одобряется. Это различие эгоизма и альтруизма и различную оценку их чувством стараются внедрить детям, у которых, благодаря повторению и наказанию, устанавливается неразрывная ассоциация между эгоизмом, злом и порицанием их — и альтруизмом, добром и одобрением их. Благодаря прочности установившейся ассоциации людям кажется, что связь установлена не ими, а существовала от века и иной быть не может.
В действительности эти два явления, то есть альтруистическое действие и одобрение его, нужно различать, ибо они имеют различный источник. Альтруизм есть нечто унаследованное человеком от его животных предков, одобрение же свойственно лишь известной ступени культурного развития и вошло, благодаря наследственности, в привычку.
Эгоизм есть также нечто прирождённое; порицание его возникло одновременно с одобрением альтруистического действия и точно так же вошло в привычку. Тот, кто привык одобрять в других альтруизм и порицать эгоизм, невольно перенесёт эту оценку и на свои действия и вместе с тем будет испытывать чувство самоудовлетворения, раскаяния и угрызения, причём самоудовлетворенность непосредственно будет сопряжена с действием, а раскаяние и мучения совести будут следовать за совершенными, уже эгоистическими поступками. Таким образом возникают и развиваются явления, которые мы называем Совестью.
С этим объяснением в принципе согласен и Дарвин («Происхождение человека», гл. II и III); он только несколько иначе представляет себе происхождение укоров совести. По его мнению, в нас есть стремление заботиться о других; если мы, под влиянием эгоизма, не последуем этому стремлению и, например, не поможем беде ближнего, то впоследствии, когда мы живо представим себе испытываемое бедствие, стремление к помощи ближнему вновь возникнет и неудовлетворённость его вызовет в нас болезненное чувство укоров совести. Ницше, в своей «Genealogie der Moral», указывает на невероятность того, чтобы альтруистические действия одобрялись теми, кому они идут на пользу. Ницше думает, что отождествление понятий добра и альтруизма устанавливается теми, кто совершает добрые дела, а не теми, кто пользуется ими. Он считает психологически невероятным, чтобы можно было забыть об источниках совести, то есть перенести одобрение с пользы на само действие. Он повторяет упрёк, который утилитарно-ассоциационному объяснению делали и раньше: возможность выработки новых свойств сознания, отличных от первоначально данных элементов есть предположение не обоснованное, а средство для выработки этих новых элементов — ассоциация представлений — в действительности не выдерживает критики (ср. например, А. Мальцев, «Нравственная философия утилитаризма», СПб., 187 9). Третьим слабым, с точки зрения философов, не всегда знакомых с достижениями психологии и этологии, пунктом эволюционной теории является учение об относительности всякой морали, с которым не мирится нравственное чувство обывателя.
Сейчас известно, что альтруизм свойственен практически всем стадным (стайным) животным, и не только им. Ясно, что, если существуют социальные (общественные) инстинкты, обеспечивающие выживание популяции, то обязан быть механизм положительной и отрицательной обратной связи, регулирующий работу этих инстинктов. Развитие этих связей в условиях общества и приводит к тем психологическим и социальным феноменам, которые в донаучную эпоху приписывались воле богов или воспринимались не имеющими корней.
Интуитивизм покоится на таком умозрительном утверждении, что совесть есть природное свойство человека, не производное из других элементов. Он не отрицает развитие совести и зависимость её проявлений от исторических условий в пространстве и времени, но считает зародыш совести основным свойством человеческого духа: Ламартин в этом смысле называет совесть la loi des lois (закон законов). Кант (у которого в «Критике практического разума», рассматривающей вопросы нравственности, слово совесть не встречается) считает категорический императив или нравственный закон априорным, а посему всеобщим и необходимым; но так как Кант признает, что «нравственный закон ведёт путём понятия о высшем благе, как объекта и цели практического разума, к религии, то есть к признанию, что все обязанности должны быть рассматриваемы как божественные заповеди не в смысле санкций, а в смысле существенных законов всякой свободной воли», то мы и Кантовскую форму интуитивизма можем подвести к общему его виду, рассматривающему совесть как непосредственное выражение в человеке нравственного мирового порядка или высшего существа. Совесть есть голос Божий — вот, в конце концов, кратчайшая формула интуитивизма. «В совести человека заключается сила, стоящая выше человека, следовательно указывающая на вышечеловеческий принцип» (Олесницкий, «История нравственности и нравственных учений»). Эволюционизм рассматривает совесть как чисто человеческий принцип; за пределы индивидуума он выходит лишь для того, чтобы в предках его искать источники нравственности. Интуитивизм берёт человека в его связи с объективным миром и из высшего принципа бытия выводит основы нравственности. Для первого нравственность, а, следовательно, и совесть является изменчивой и относительной, для второго принципы нравственности и показатель их совести являются абсолютными и объективными. Главной трудностью интуитивизма является вопрос об ошибках совести, о ложной совести. Если совесть есть голос Божий, то каким образом объяснить ошибки совести и кажущееся или действительное отсутствие её у преступников, в случаях так называемой moral insanity, moral insensibility и т. п.? С точки зрения эволюционизма эти факты объясняются нравственным недоразвитием, отсутствием воспитания, средой и т. д. Этот путь объяснения закрыт для интуитивистов. Они должны допустить, как это делали схоласты и отчасти Кант, двойную совесть, трансцендентную и эмпирическую: первую — как непосредственно данное в природе человека, в виде зародыша, духовное свойство, общее для всех людей (и эта совесть не может ошибаться); вторую — проявляющуюся в мире явлений, подверженную законам развития и зависимую от весьма сложных внешних и внутренних условий — и эта совесть может ошибаться.
Допустив прирождённость совести, интуитивизм не имеет надобности выводить совесть из элементов, совершенно ей чуждых; не отрицая развития явлений совести и зависимости её от явлений культуры, он может, по-видимому, объяснить объективный и безусловный характер совести, связав её с природой человека и нравственным мировым порядком. Если понимать совесть как показатель высшей воли, то этим нравственности придаётся опять-таки характер случайный, хотя и в ином значении, чем в теории эволюционизма. Добро потому оказывается добром, что оно есть веление Бога, а не потому, что оно добро само по себе: нравственность лишается своего самодовлеющего характера и ставится в зависимость от теологии. Если же сказать, что добро есть выражение природы человека, что оно априорно, то есть в известном смысле врожденно, тогда добру (и показателю его, совести) будет дан субъективный характер и возникнет вопрос, какое объективное значение имеют совесть и добро, ибо из априорности (или врожденности) вытекает необходимость известного понятия, но не его объективность; можно себе представить прирождённое понятие, которое никакого объективного значения не имеет. Эти затруднения не могут, однако, пошатнуть интуитивизма; о них можно сказать то же, что Паульсен говорит об эволюционизме, отрицая мысль, что психологическое исследование возникновения совести лишает предписания её святости. «Исчезновение обязательности предписаний совести не представляется мне ни логическим следствием, ни необходимым психологическим результатом антропологического объяснения. Я не вижу здесь логической связи: как могли бы нравственные законы утратить своё значение из-за того, что люди признают эти законы выражением опыта, постепенно приобретаемого знания, что полезно и что вредно. Напротив, что может служить в подобных вещах доводом более сильным, чем наследственная мудрость народа? Совесть представляется нам как бы отражением объективного порядка природы, присущего нравственной жизни, как он проявился в нравах и праве… и народ, который совершенно утратил бы то, что мы называем совесть, не прожил бы ни одного дня» (Паульсен, «Основы этики»). Точно так же и априорное происхождение совести нисколько не лишало бы её объективного характера и обязательности.Поскольку любая теория, допускающая сверхъестественное, перестаёт быть теорией научной (см. Критерий Поппера), интуитивизм называется теорией лишь номинально, по традиции. https://ru.wikipedia.org/wiki

Итак.

Много ли людей с совестью. - Нет. Каждый человек обладает своими особенностями. Есть люди без музыкального слуха, другим не дано обоняния, а третьим дана аллергия. Одни не бояться высоты, а другие не выдерживают вида крови и т. д. и т. п. Тогда почему все люди должны иметь совесть. Отсюда появляются разные партийные боссы и разные партии, войны и моральные уроды.