Глоток свободы

 Как бы ни прискорбно было это осознавать, но день казни уже сегодня.

      Он великий человек. Оратор, лауреат многих премий, автор книг, творец, работающий не ради денег.

      Но у многих ораторов есть один большой минус – у них слишком длинные языки. Новым властям это не нравится.

      А второй их минус, еще больше – они не умеют вовремя замолчать. Новые власти таких не любят.

      Ах, простите, поправка. Он был великим человеком.

***


      Скрипнула, открываясь, тяжелая дверь камеры. В нос мгновенно ударили запахи плесени и сырости. Стены давно уже поросли мхом и грибком, но никто и не собирался почистить это место. Зачем? Ведь здесь все равно содержат лишь смертников, им то, какое дело, все равно сидеть не долго. Как говорится «перед смертью не надышишься».

- Встать! – раздался громкий оклик дежурного.

      От койки отделилась сгорбленная фигура. Щурясь от хлынувшего из-за распахнутой двери яркого света, худощавый мужчина поправил свою тюремную робу, вглядываясь в два силуэта, представшие перед ним.

- Это излишне, - отвечал дежурному спокойный голос. – Оставьте нас.

      Заключенный ранее никогда еще не слышал этого человека, в этом он мог поклясться. Такие голоса бывают у школьных психологов. Спокойные, рассудительные. А у него интересный голос. Слегка с хрипотцой, довольно низкий, но оттого не менее приятный на слух.

      «Ба, так это же сам генерал», - проскользнула в голове мужчины тревожная мысль.

- Есть, - отвечал молодой дежурный, удаляясь из камеры.

      Заключенный присел на холодный железный стул. Он с удивлением наблюдал за тем, как генерал поставил на низкий столик, слабо освещенный тусклым светом старой лампы, чашку и термос.

- Что все это значит? – осведомился мужчина.

- Не хотите чаю? – генерал слабо улыбнулся, наливая янтарную жидкость в чашку.

      Заключенный пожал плечами.

- Итак, - отставив термос, седовласый начальник кашлянул в кулак. - Господин оратор, сегодня вы будете казнены. И у вас есть право на последнее желание. Чего вы хотите?

- Генерал, раз уж вы тут, выпейте со мною чашку чая. Вы же не против?

      Мужчина опешил. Ни один узник не пожелал еще ничего подобного, но отказать несчастному в столь простой и детской просьбе, было бы очень низко.
Немного виновато пожимая плечами, он опустился на место напротив заключенного.

- Поговорим о жизни? – улыбнулся бывший оратор, глядя на все еще стоящую в середине стола чашку с чаем.

- О чем вы хотите поговорить? – генерал, слегка нервничая, ослабил галстук.

      Он лично подсыпал яду в этот чай.

      Генерал слишком часто заслушивался высказываниями умелого оратора, в былое время. Ему не хотелось, чтобы этот великий, по его мнению, человек страдал в газовой камере. Осознавая весь риск, на который он шел, генерал все же решился на этот шаг. Пусть лучше он умрет быстро и безболезненно, раз уж смерть ему предначертана.

- Я же сказал, - заключенный улыбнулся, - о жизни. О смерти, если угодно.
Вот вы говорите, что меня сегодня казнят? А завтра мой любимый праздник. Какая ирония, не находите?

- Что за праздник? – генерал удивленно вскинул брови.

- Ну, как же, разве вы не знаете? Прискорбно. Вы ведь образованный, взрослый человек. Вам…сколько лет? – оратор склонил голову набок.

- Пятьдесят девять.

- О, скоро юбилей? – заключенный улыбнулся. – Жаль, не смогу поздравить.

      «Почему он не пьет? Неужели догадался?», - метались в голове генерала тревожные мысли. Он нервничал.

- Скажите, генерал, а вы боитесь смерти?

- Что за странные вопросы, заключенный?! – воскликнул мужчина, срываясь.

- Нервишки шалят? Простите, простите, - оратор поджал губы. – Просто… почему люди боятся смерти? Боятся умереть? Чушь. Боятся боли? Возможно, очень даже. А боятся ли они того, что их не будут помнить? Вот я знаю, что меня запомнят. Хотя бы вы. Да и мне не нужно, чтобы сотни людей ходили за мной, выкрикивая мои слова, как стая глупых попугаев. Не важно, сколько у меня будет поклонников. Не важно, чтобы были услышаны именно мои слова, ведь до меня то же самое говорили и другие люди, важно, чтобы дошел смысл. Не важно, каким способом и из чьих уст. Я выбрал слово, и я нес его людям. И, как видите, буду наказан сполна. А вот вас, генерал, люди будут помнить?

      Седовласый мужчина задумался.

- Что вы сделали в жизни? Достигли ли чего-то такого, чтобы вас поминали не как генерала, а как человека? У вас есть семья? Молчите. Видимо, нет, - заключенный хмыкнул, не отрывая взгляда от чашки с чаем. – Я повторю свой вопрос. Генерал, вы боитесь умереть?

- А вы, господин оратор?

      Узник улыбнулся, прищурившись. – Нет, не боюсь. Я готов принять ее как старого друга, ведь я столько шутил о ней, столько говорил. Пора бы уже и встретиться со своим кумиром.

- А я боюсь.

- Ох, генерал, тогда этот глоток чая вам нужнее.