Мария Эрнст. Объектив

Из-под шкафа выглядывало лицо, большое, круглое и румяное, с уверенностью нельзя было заявить даже мужское оно или женское, но ничего омерзительнее Иван до этого не видел. По какому-то внутреннему чутью, Иван знал, что разговаривать с лицом не стоит, нельзя, поэтому он пододвинул кресло без ножек, с основанием в пол, и тем самым избавил свой взор от раздражающего объекта.
- Та-а-ак... - вслух протянул Иван и быстро забарабанил пальцами по столу, стоящему рядом. Он вспомнил, что сегодня нужно было во что бы то ни стало отправить обещанную посылку. Еще полгода назад, друг его Михаил, прислал ему из далекого города Ч. целый пакет виниловых пластинок разной степени сохранности. Не потому что Иван был любителем музыки, нет, а потому что в голове его тогда возник проект: создать объектив фото-камеры и делать настоящие фото снимки. Так уж тогда задумал Иван, что сам объектив он сделает из виниловых пластинок, причем авторская конструкция его была весьма сложна по своей структуре и в размерах тоже значительна. Неоправданно дорогая ныне пленка Kodak разлеталась у Ивана на самые смелые фото-эксперименты. Он успел накопить приличную стопку фотографий разного толка, которые сейчас покоились на одной из полок того самого шкафа между ножками которого и возникло омерзительное человеческое лицо.
Иван покосился на полку, на кресло которым перегородил шкаф и потянулся за стопкой. Наиболее интересные снимки он решил отправить Михаилу в подарок, а заодно и в доказательство того, что объектив исправно работает. Иван хотел было опуститься на любимое мягкое кресло, чтобы полистать фото-карточки, но тут же вспомнил о лице и передумал. "Лучше на кухню пойду," - подумал Иван и быстро прошаркал в кухню. На столе громоздилась немытая посуда, пепельница и окурки уже выбегающие из нее наружу. Стояла неизменная железная термо-кружка с пластом, достойным внимания археологов, годами не смываемого кофейного осадка. Иван бережно положил фотографии на свободный клочок пространства и начал листать. Здесь он фотографировал улицу из окна, фото нечеткое, не хватает насыщенности, но в целом неплохо, здесь уже на улице: дорога к городскому парку, скамейки уплывающие в перспективе, как дощечки-кораблики по ручью, кошка, обычная полосатая дворовая кошка, резкость отменная... Иван просмотрел примерно двадцать пять снимков, но еще не мог определиться, на двадцать шестом он увидел то, что ввело его в ступор, фундаментом которого был страх и изумление.

На фотокарточке была картина, висящая в комнате, репродукция знаменитой Моны Лизы, вот только на фотографии у нее было другое лицо. И не какое-нибудь, а то самое, которое несколько минут назад заметил Иван под шкафом. Круглое как блин, похожее на луну, с ярким длинным ртом, и широко поставленными глазами. Лицо улыбалось. Иван отшвырнул от себя снимок как мерзкое насекомое и начал судорожно листать дальше: крыши домов - фото из подъезда с шестнадцатого этажа, лужи и небо в них, какая то девица, идущая мимо, укрытая длиннющими волосами. Все в порядке. Быстро перевел взгляд на фотографию с картиной: лицо по-прежнему на месте. Иван встал и заглянул в комнату. Репродукция висела над диваном, на котором он спал. Никакого лица там не было. Вернее, было, но то самое, что когда-то было написано великим мастером. Иван перевел взгляд на кресло и снова вернулся в кухню. Рандомно выбрав пять снимков он отложил их в сторону. Затем добавил к ним шестой, тот самый, перевернул карточку и, отыскав в жестяной банке из под кофе карандаш, начеркал: "Михаил. Это не фотомонтаж." Затем снова взял стопку и снова увидел нечто ужасное: на фотографии с утками в городском пруду, из воды торчало лицо.

Сначала его можно было принять за мяч, большой и какой-то серый, но если смотреть достаточно внимательно, то можно было различить все те же глаза, вернее в данном случае виден только один, и широкий разрез рта. Иван тоже добавил снимок в стопку карточек для Михаила. Листал дальше и снова лицо: на афише попавшей случайно в кадр, маленькое, круглое, вместо отметки "18+" , улыбается. Иван закрыл глаза и глубоко втянул воздух. Затем потянулся за сигаретами. Покрутил пачку в руках. Предупреждающая надпись от минздрава выглядела как-то не так. Черными вытянутыми буквами было написано: сигареты закончились. Иван заглянул в пачку, там внутри оставалось еще штук восемь. Он нервно чирнул поломанной зажигалкой и пошел в комнату. Взял со стола самоделный аппарат и заглянул внутрь, щелкнул затвором, - работает. Быстро схватил фотографии, одел на босу ногу кроссовки и выбежал из квартиры. Спускаясь по леснице, Иван решил заглянуть в почтовый ящик. Там явно что-то торчало. Открыл ящик и точно! На дне между рекламных листовок и неоплаченных счетов лежало письмо. Индекс города Ч. Корявый почерк Михаила возле строк " от кого" и "кому". Иван разорвал конверт. В нем был сложенный пополам тетрадный листок в клетку и на нем текст письма: "Привет! Получил твои снимки, качество отменное! Просто супер! Хотел спросить, себя фоткал со штатива? Но я не понял почему ты стал таким жутко толстым? Я вообще тебя с трудом узнал. Присылай еще. Михаил." Иван потер озадаченный лоб и, не теряя времени, вернулся в квартиру. Не снимая обуви вбежал в комнату и рывком отодвинул кресло. Никакого лица под шкафом не было. Только вековечная пыль и пустая банка из под пива, закатившаяся туда примерно полгода назад.