Норман Гл. 1

Гл.1


Эйрик Жестокий возвращался домой из далёкой чужой стороны, где он со своим войском в очередной раз совершил набег на Британию и её окрестности. Много было награблено всякого добра, что теперь ему и его подчинённым хватит на долгое время, но Эйрик был недоволен походом.

Как-то всё случилось не по его задуманному плану. Ему хотелось не только поработить врага, но и составить документ, в котором некоторые английские земли навсегда станут принадлежать викингам. Он уже мечтал отослать туда первых переселенцев, чтобы те привыкали и в последствии укоренились в необжитых заморских местах. Но в последний момент король британцев, Изиборг, уже согласившийся подписать требуемое, вдруг умер ночью, сердце не выдержало, а вместо него никто не имел право ставить печати в каких бы то ни было бумагах. Иначе они будут недействительны. Оставаться там до тех пор, пока похоронят старого короля и изберут нового, это долгая волокита, потому Эйрик распорядился трогаться в обратный путь, чем очень обрадовал соплеменников, не терпящих похвастаться перед жёнами богатой добычей, отвоёванной в тяжёлом бою.

Теперь вновь потребуется определённый срок, чтобы навестить британцев и доказать им кто сильнее. И лишь тогда они согласятся на все условия, только бы не подвергать свою страну уничтожению и разорению. Но кто знает, когда это произойдёт и какой силы против него выступит английская армия? Только одному Одину известно.
А у него, с каждым таким путешествием, всё уходят и уходят к предкам лучшие воины. Сейчас он снова потерял двоих бесстрашных друзей, Угги и Атли, а также родного брата Сигвальда, прах которых пришлось закопать вдали от Родины. А ведь они были отличными наставниками для молодого поколения.
Эйрик вздохнул.

Трусом и паникёром он никогда не был, воинов ещё предостаточно, чтобы защитить свои дома или отправиться для завоеваний в чужие, хоть и прозвище у него "Жестокий", но сердце у главного викинга, всё же самое настоящие, как и у всех других. Ему всегда было горько, когда от него перебирались в вечность полюбившиеся или уважаемые им люди.

Но даже не это было основной причиной плохого настроения Эйрика Жестокого. Примерно, на полпути их встретил его же корабль, который оставался дома на всякий случай, нельзя же забрать с собой все суда сразу. Так вот, они и привезли ему печальные новости, будто его любимую жену, Изольду, выкрали, воспользовавшись отсутствием основного войска, и утащили куда-то в горы. По всему видать, это дело рук разбойничьих шаек, коими были населены ближайшие лесонасаждения. Но охранники Эйрика не стали ждать его возвращения, а отправились по следам не званых гостей и вскоре обнаружили обгорелый труп Изольды, которой уже никто и ничем не поможет.

Эйрик никого из подчинённых не наказал, потому что воры влезли в его жилище среди ночи и не как-либо, а через потайной ход, о котором знал лишь узкий круг родных и близких ему людей. Пришлые не могли об этом даже и догадываться.
Теперь ещё одна проблема. Неужели среди своих есть предатель? Не может быть.

Пробравшись в спальню Изольды, неизвестные захватили с собой женщину и тихо исчезли, а после убили её и сожгли, видимо она кричала и мешала им в передвижении.
Эйрик не поверил, будто Изольды больше нет, но было сказано, что на обуглившихся костях обнаружили фрагменты её одежды и самое веское доказательство - это серебряный перстень с огромным драгоценным камнем кровавого цвета. Он лично дарил ей это украшение. Но и этим его не убедили.

-   А нога?  -  вскричал Эйрик.  -  У Изольды была сломана нога! Когда я покидал её, она ещё не вставала.

-   Мы проверили.  -  сказал здоровенный детина по имени Вебранд.  -  На правой ноге есть перелом. Это она. Поэтому исключено, что кольцо подброшено к другому трупу.

Эйрик постоянно об этом думал, всё взвешивал и перемалывал в голове трагическое событие. Как-то странно всё. Ничего из ценного не тронуто, он почти и не прятал оружие, кубки и прочее, но всё покоилось по местам, так ему и донесли этот факт. Тогда зачем забрали и умертвили Изольду, ему насолить? Тогда уж лучше детей погибшего брата, пятилетнего Трюггви или ещё грудную Сигрид, вот тогда бы точно насолили. Но ребятишки более тщательно охранялись, может потому и не рискнули? А, возможно, рассуждали таким образом: наследников, любому именитому викингу каждая не откажется нарожать, а вот любимую не всегда заменишь. А как дорога ему была Изольда, знала вся округа.

Эйрик скрипнул зубами, учащённое сердцебиение и всё его состояние требовало немедленной расплаты, но пока не наступил подходящий момент, они ещё находились в море. А вот по прибытию...
Кроме того, нельзя при подчинённых терять своё лицо, всё-таки он является ярлом, а не обыкновенным воином, относящимся ко всему многочисленному народу, называемым "Северными людьми."

Викинг догадывался, что разбойники затаили на него обиду, из-за того, что он не принимал их в своё войско. А кого принимать? Однажды, он пожалел их и ради любопытства взял с собой в дальний поход. Тут же и всплыла на поверхность вся сущность разбойничьей души. Они хитрили, старались не подставляться, а бросались в бой лишь тогда, когда исход битвы был предрешён. Чтобы побольше награбить. Ну и зачем ему такие вояки? У настоящего викинга совсем иные должны быть понятия об их общей победе.

Эйрик, примостившийся у борта, не далеко от основания длинного и узкого корабля, оглянулся назад на резного дракона, венчающего завышенный нос судна. Отсюда и название деревянного плавсредства - драккар. Сколько этот дракон принёс ему величия и громких побед, а вот теперь, видимо, он чем-то разгневал самого Одина. И земли вновь остались у британцев, и Изольду навсегда потерял.

Главый викинг перевёл взгляд на ряды гребцов, расположившихся по обе стороны драккара, прикрытые собственными щитами, закреплёнными на бортах. Его люди скорбели вместе с ним, это было сразу заметно. Все притихли и вроде опустили головы, но он уверен, они следят за каждым его движением. Эйрик отвернулся и стал рассматривать бескрайнюю поверхность океана. Уж столько лет он бороздил его просторы, ориентируясь по звёздам, луне и солнцу, а также, беря во внимание привычки морских птиц, которые иногда подавали очень даже полезные знаки. Только лишь Одину, верховному богу, известно, какое время отведено именно для Эйрика и как много он ещё сделает подобных путешествий.

Но как дальше жить без Изольды, которая ему приходилась не просто женой и подругой, а нечто большее, без чего он пока не мыслил своё дальнейшее существование.
Ярл и ещё кое-что вспомнил, как он сам некогда выкрал Изольду Бишоп, дочь кузена самого английского короля, и привёз её домой издалека, совсем не надеясь, что привыкшая к комфорту и избалованная красавица, когда-либо приживётся в этом суровом и беспощадном климате, с не менее суровым и беспощадным окружением.

"Что будет, то будет.  -  подумал тогда Эйрик.  -  Не выдержит, значит пусть помирает."

Несколько месяцев он терпеливо ожидал, когда Изольда перестанет плакать при его появлении и без уговоров начнёт принимать пищу. Но дальше, вдруг всё изменилось. Она привыкла ко всему и даже смогла полюбить жестокого викинга, напрочь забывая о своём ранее возлюбленном, лорде Итане Холле. Потом уже, несколькими годами позже, к их берегам приставали корабли с подданными его королевского величества, и на вопросы, заданные ими Изольде, мол, как ей тут живётся и никто ли её не обижает? - молодая женщина с улыбкой отвечала, что уже не представляет себя без этих прекрасных краёв, которые навсегда вошли в её сердце. Она с радостью поделилась событием, каковое считала значимыми в её нынешнем бытие, это то, что она стала законной женой ярла Эйрика Жестокого. То есть, намекнула, будто она тут не обычная простолюдинка, а элита общества.
Подданные поверили ей и уже никогда не наезжали, дабы интересоваться её дальнейшей судьбой.

Вместе они провели четыре года, но Изольда почему-то так и не родила ему наследников. Эйрик считал, что всё ещё впереди, Изольда тоже в это верила. Она объясняла, будто виной всему сильное нервное потрясение, которое молодая женщина перенесла, когда её похитили из родного дома. Перемена места жительства, всё чужое и незнакомое, любому нанесёт вред, а не только обладательнице тонкой и ранимой психики.

А теперь её нет и никогда не будет.  -  Эйрик едва сдерживал рыдания, застрявшие комом в горле. Последний раз он плакал ещё в босоногом детстве и даже со смертью родителей он сумел вовремя взять себя в руки, а вот сейчас почему-то, всё очень плохо у него получалось.