Изгои Глава 110

—Марго, призываю тебя не делать этого.

Иван Антонович указал пальцем на конверт, зажатый в руке у Сергея.

—Чего не делать?
—Не отдавай письмо нашему молодому отцу. Он может воспринять текст письма неоднозначно, не узнает собственный почерк или решит, что это розыгрыш или чья–то шутка.
—Ваня, я обязана показать молодому отцу его же собственное письмо. Нужно ввести молодого отца в курс дел. В письме могут быть описаны события, которые предшествовали подземной катастрофе, и даты после неё. В отличие от тебя, я письмо не видела, и могу предполагать о смысле текста.
—Я сейчас и не вспомню, что написано в письме. Много лет прошло с тех пор.
—Отец мог упомянуть в письме о коварных планах Орлова, — задумалась старушка. — Отец мог упомянуть о моём «втором» рождении после подземной катастрофы. Вероятно, отец мог упомянуть о своей жизни в семье Аркадия Моисеевича в период с 1904 по 1917 включительно. Усадьба Аркадия Моисеевича стала пристанищем для отца и меня. Кстати, Аркадий Моисеевич...
— ... прадед Евгения Михайловича Орлова, — закончил мысль Сергей.
—Точно, Серёженька. Предполагаю, что письмо заканчивается нравоучениями в мой адрес и посланием «самому себе» в будущее.
—Не отдавай письмо нашему молодому отцу. Выкинь конверт! Сожги его!
—Ещё чего! — возмутилась Штайнмайер. 
—Да, я обещал помочь. Но что, если человек не хочет, чтобы его судьбу изменили. Наш молодой папа, который лежит сейчас в реанимации, вряд ли поймёт самого себя 101–летнего. Марго, если тебе все–таки удастся предотвратить подземную катастрофу, то я не смогу родиться в 1924 году. Наш молодой отец не окажется в прошлом и не встретит мою мать – Дарью Холмогорову. Ты это понимаешь?
—Конечно, Ваня.
—Пойдёшь ли ты на такой рискованный шаг? 
—Для этого я и прилетела в Россию. Ты сможешь появиться на свет XXI веке. Не беда. Наш отец женится на какой–нибудь профурсетке, и ты родишься, ну скажем, в 2044 году. Представь, я предотвратила подземную катастрофу. Орлова арестовали и бросили гнить в тюрягу на годы. Все целы, все здоровы. Жизнь продолжается. К 2044 году новорождённой дочке Антона стукнет двадцать лет. Меня и тебя к тому времени в живых не будет. Пораскинь мозгами, Ваня. Мы с тобой переродимся в XXI веке. Мы изменим наши судьбы.
—Не хочу изменять свою судьбу. Я прожил долгую жизнь, и не хочу перерождаться. Не хочу потерять всё, что нажил. Не хочу начинать всё с начала. Пойми меня.
—Ты должен верить мне, Иван. Когда ты родишься заново в 2044 году, я и отец будем рядом. Мы будем нянчить тебя, будем воспитывать. Всё вернётся на круги своя. Мы втроём останемся здесь, в этом замечательном времени. Мы будем счастливы. Я смогу иметь полноценную семью, детей. Я не хочу страдать. Моё репродуктивное здоровье было убито во время броска в прошлое. Заболевание диагностировали поздно. Мы с моим первым мужем долго не могли завести ребятишек. Я стала бегать по врачам, и те сообщили мне страшную новость: «К сожалению, у вас рак яичников». Диагноз поставил крест на дальнейшей жизни. Супруг, узнав о моём диагнозе, бросил меня. Я не опустила руки. Чего я только не перепробовала, чтобы уничтожить онкологию. Химиотерапия. Лазерное выжигание. Помогли одолеть онкологию собственные стволовые клетки: опухоль и метастазы исчезли. Врачи, сделав кучу  анализов, были шокированы результатом моего самоизлечения. Мне, Ваня, удалось победить онкологию, но было поздно. Возраст брал своё. Зачать ребёночка  естественным путем не представлялось возможным. И вот осталась совсем одна. Усыновлять детей отказались мои мужья. Иван, я хочу создать жизнь без боли, потерь и разочарований.
—Ты должна послушать меня. Порви конверт! Заклинаю тебя!
—Не указывай мне, что делать. Я, быть может, спятила, но я хочу как лучше. Гай, голубчик, в письме ты наверняка тоже упомянут.
—Правда?
—Тебе наверняка посвящены несколько строчек. 
—И что там обо мне?   
—Могу лишь догадываться. Ты сделал много добрых дел на благо человечества. Твои поступки достойны похвалы.
—Старик–грибник что–то такое рассказывал в лесу. И про Герберта Уэллса и мировые воины, в которых я участвовал, он тоже рассказывал. Про какого–то Гитлера упоминал. Я был героем.
—А старик–грибник не рассказывал о другом твоём поступке?
—О каком?
—Ты спас сына Николая Второго, цесаревича Алексея.
—Кто таков? — поинтересовался Гай.
—Благодаря тебе Алексей Николаевич Романов излечился от гемофилии, избежал расстрела и прожил долгую жизнь. Цесаревич умер от старости в свой день рождения – 30 июля 2004 года. Ему в тот день исполнилось 100 лет.
—Опаньки! Совсем недавно крякнул наследник Престола! — развеселился Степан.
—Ничего себе заявочки! — вскинул бровь Сергей Эдмундович. — Вы мне об этом ничего не рассказывали, мама!
—Ты не спрашивал.
—Это правда? — оживился другой  телохранитель.
—Сенсация всероссийского масштаба! — восторгался третий телохранитель.
—Какой там, всероссийского! Бери выше! Сенсация мирового масштаба! — живо включился в обсуждение Иван Антонович.
—Это что же получается, сын Николая Второго дожил до 2004 года? — вклинился в разговор четвёртый телохранитель.
—Получается, что так, — кивнул Степан и добавил, глядя на старушку: — Судя по информации этой древней карги.
—Прикуси язык, — пристыдил Иван Антонович хамоватого бодигарда.
—Ты реально молоток, пацанчик! —  восхитился бодигард, глядя на Гая. — Как тебе удалось излечить царственную особу?
—А главное, как удалось сделать так, чтобы сын русского царя избежал расстрела? — сформулировал вопрос бодигард.
—Странно. Старик–грибник ничего мне об этом не рассказывал, — задумался Гай. — Старик–грибник сказал, что пытался помешать расстрелу Николая Второго, но никак не Алексея.
—С пожилыми людьми такое часто случается, — усмехнулась старушка. — Запамятовал, небось. Всё–таки ему было 134 года.
—Неудивительно, — усмехнулся Сергей.
—Гай, голубчик, ты знаешь подземелье лучше нас, — сменила тему разговора Штайнмайер. — Мы полагаемся на тебя. Веди нас в реанимацию.
—Хотите, после донорской операции устрою для вас экскурсию по нашему древнему городу? Там много загадочного и таинственного имеется.
—Нет, — отклонил Сергей предложение.
—Почему?
—По–твоему мы похожи на туристов? 
—Не хотите, как хотите, — фыркнул подросток.
—А я бы с удовольствием побродил среди древних улиц, — размечтался Степан. — Потискал бы местных баб в саунах, бухнул бы в местных ночных клубах, подрался бы с местными братками. Гульнул бы на славу.
—Цыц, — цикнул Иван Антонович на повесу–бодигарда.
—Извините, шеф.

Бодигарды огляделись вокруг. На стенах тоннеля были видны бугристые отложения, напоминающие рёбра какого–то животного. Бугристые отложения сводились на потолке в нарост, похожий на животный хребет. Создавалось впечатление, что группа шла во внутреннем чреве животного, умершего миллионы лет назад. Очевидно, животное окаменело и превратилось в известняк.

—Марго, зачем ты взяла с собой Сергея? — задался вопросом Иван Антонович.
—Не твоего ума дело. Я же тебя не спрашиваю, зачем ты держишь возле своей задницы четверых охранников–нахлебников.
—Я бизнесмен, Марго. Всякое бывает.
—Что старая кошёлка там вякнула? — шепнул на ушко один телохранитель другому.
—Карга сказала, что мы напоминаем ей хлеб, — ответил телохранитель другому на ушко.
—Белый или чёрный? Я люблю плюшки.
—Умолкни. За умного сойдёшь, — прошипел телохранитель.
—Я беспокоюсь за твоё состояние, Марго.
—Не надо беспокоиться. Я лекарство приняла, и чувствую себя лучше.
—Рад за тебя, сестрёнка.
—О себе побеспокойся, — проворчала старушенция.
—Я имел в виду совсем другое состояние, Марго.

Иван Антонович споткнулся о засохший глинистый ошмёток. Телохранители подхватили оберегаемый объект под руки, даже одежду отряхнули.

—Осторожнее, шеф, — предостерёг Степан.
—Ты о чём, Золотницкий? Что не так с моим состоянием? Опять свои ручонки тянешь к моим капиталам? Смотри у меня! — погрозила пальчиком престарелая богачка.

Гай столкнулся в тоннеле с мужиком, одетым в грязные джинсы и измятую рубашку. Юноше показалось, что правая рука мужика выглядит, как стальной протез.

—Смотри, куда прёшь, молокосос! — нахамил мужик. — Тебе прицел сбили? Шарахаешься, никого не замечаешь.

Мужик выглядел, словно проснулся с бодуна.

—Извините, дядя Соломон. Не заметил препятствие.
—Дядя Соломон?! — изумилась фрау Штайнмайер. — Я не ослышалась?!
—Ты кого, щегол малолетний, назвал препятствием?! А ну–ка смирно, когда перед тобой член президиума верховного совета стоит, раб!
—Это что за бродяга с рукой робота? — развеселился Степан. — Эй ты, кадр, что ты такое? Я к тебе обращаюсь, алле.

Группа рассматривала потрёпанного мужика с рукой «терминатора».

—Слышь, барбос малолетний, что здесь делают посторонние? — нагрубил Соломон.
—Милок, не кипятись, — замурлыкала Штайнмайер. — Меня зовут Маргарита Антоновна. Мне срочно надо..
—Молчать, старая! Тебе слово никто не давал! — нахамил Соломон.
—Грубиян, — испуганно отшатнулась старушка.
—Бомжара плохо воспитан, — разминал кулаки Степан. — В пятак ему дать, что ли? Можно, шеф?
—Я повторяю. Что здесь делают посторонние?
—Они со мной, — спокойно ответил Гай.
—Ладно. С тобой так с тобой. Тогда испытаем мою технологичную руку в действии.

Соломон направил протез руки прямиком на Маргариту Антоновну.

—Что он делает? — насторожился один из телохранителей Ивана Антоновича.

Кибернетическая ладонь руки неожиданно трансформировалась в огнестрельную  пушку.

—Твою ж мать! — чертыхнулся Степан и сгрёб Ивана Антоновича в охабку.
—На пол!! — заорал Сергей и вынул из кобуры пистолет.

Гай с быстротой гепарда напрыгнул на Маргариту Антоновну и загородил её собственным телом. Гай успел в тот самый момент, когда сгусток плазмы вырвался из дула руки–пушки и достиг Маргариты Антоновны за пару секунд. Произошёл взрыв. Ударная волна раскидала группу.