Зеркало

   Женщина на реке стирала бельё. Большими распухшими руками она погружала в воду холщовые простыни, тщательно выполаскивала и, сжимая губы от натуги, выжимала. Рядом трудилась дочь: собирала бельё в корзину и относила домой. Река хмуро несла свои воды, холодный ветер дул в спину. Женщина остановилась передохнуть, а когда снова склонилась, то была вынуждена отпрянуть: прямо из воды, подёрнутой рябью, на неё смотрело прекрасное молодое лицо неизвестной царицы: высокие брови, слегка подведённые глаза, на голове – богатый убор…
   Охнула селянка, вскочила. Что есть мочи бросилась прочь, а потом долго не могла успокоиться: так и стоял перед глазами пристальный взгляд далёкой царицы. А на сердце почему-то стало очень тяжело…
    
    Смело, величественно, подняв лицо, шла повелительница по дворцу, а за нею вприпрыжку, едва успевая, бежал седовласый старец.
    – Не делайте этого, моя госпожа! – умолял он. – Озеро невелико, но оно даёт жизнь всем племенам в округе. Там живут люди со своими стадами, и кто знает, как сложится их жизнь…
     – Прекрати! Довольно! – прервала слугу Анемин, резко останавливаясь. – Мне надоели твои разговоры!
    Старец склонился в почтении и мягко сказал:
    – Тогда ответьте посланцу «нет».
    Царица взмахнула рукой:
    – Не сейчас. Я подумаю.
    – Моя госпожа, – тихо, но настойчиво продолжал старец, – ваш отец поставил меня вас наставлять. Не упрекнуть хочу вас вашей молодостью, но предупредить: именно молодости свойственны недальновидные поступки.
    – Что случится, если я продам это озеро? – нетерпеливо перебила Анемин. – Тебе ли не знать, сколько неприятностей оно нам доставляет?
     И тут же нахмурилась. Горное озеро на границе её владений приносило немало хлопот. Вода в этих засушливых местах – главная ценность, а потому неудивительно, что племенам, живущим вокруг, всё время не хватало места. Мелкие дрязги, споры, конфликты. И когда, наконец, появилась возможность продать его, царица обрадовалась. Но этот старик…
    – Вы смотрите лишь на сегодняшний день, – тем временем говорил советник, – но мои годы…
    – Твои годы дерзят мне, – откликнулась Анемин, – и уже не впервые.
    – Им нечего терять, а потому они говорят правду, – тихо молвил старец.
    –  Хорошо. И в чём твоя правда? – царица отошла к окну и присела. – Говори. Может быть, то, что я услышу, избавит меня  от беспокойства, которое это никчёмное озеро приносит мне день за днём.
    – Ваш отец… – начал наставник.
    – Мой отец! Оставь моего отца! Он давно почивает в земле.
    – Ваш отец был мудрым человеком и учил нас смотреть далеко вперёд.
    – И насколько вперёд простиралась мудрость моего отца?
    – На сотни лет!
    – Ах, как скучно…
    – Моя госпожа! Расскажу вам то, что я вижу. Озеро приносит вам беспокойства и хлопоты, это верно, но там живут люди. И пока у них есть вода, они благоденствуют. Но стоит продать это озеро, как новый хозяин изгонит все племена, и лишь его собственные стада станут пить воду.
    – Разумеется,  – пожала плечами Анемин.
    – Подумайте, как этот поступок отразится на вас!
    Царица подняла взгляд, спокойный, безмятежный:
    – И как?
    – Вы принесёте горе сотням людей! Они разорятся, останутся без дома и крова.
    – И что же?!
    – Прекрасная Анемин! Небеса не простят вам такого. Сегодня ваш род богат и знатен, но если вашими руками совершится беззаконие, то кто знает, где окажутся ваши потомки через сто или двести лет? Не будут ли они бедствовать, или окажутся уведёнными в рабство в далёкие чуждые земли?
     «Какое мне дело до тех, кто будет жить после меня?» – подумала царица. Но в душе дрогнуло, встрепенулось: ответственность была не чужда ей. И старик прав: небеса не прощают беззакония.
    – Ах, это озеро, – она встала. – Дай мне подумать.
    – Но вы согласны?
    – Двести лет – слишком долгий срок, чтобы небеса помнили такую малость, – бросила, уходя.
    – Кто знает, кто знает… – негромко ответил старец.
    …Вечер пришёл с прохладой и тем утомлением, которое хочется сбросить, погрузившись в сладкую дрёму. Анемин прилегла, но не уснула: что-то мешало ей. Озеро! – поняла. Она так и не ответила: да или нет. И вдруг рассердилась:  и на отца, и на себя. «Нашёл мудреца! Мой род богат и прекрасен, и так будет всегда!»
     В тот же миг велела служанке призвать посланца и поставила чёткую подпись в конце длинного свитка. «Вот и всё», – облегчённо вздохнула. Прошлась по покоям, остановилась у зеркала. С глади отполированной бронзы на неё глянуло свежее молодое лицо. «Наших сокровищ хватит и детям, и внукам, а имя Анемин будет греметь сотни лет!» 
     Но вдруг… Словно подёрнулось рябью мутное отражение, и откуда-то из глубины, будто из дальних веков, показалась картина: женщина на реке стирает бельё.