Флешка и марафон. Роман. гл. 7...

глава 7.

«Значит, не спортсмен, - решил я, - раз “под шафе”». Хотя не факт. Сколько этих причин? Нежданно-негаданно товарища встретил. Или печаль какая, двинул рюмашку и рукой сняло. От полноты души. Может, просто пьёт горькую, как многие русские поэты.  «Не похоже, если по письмам судить», - оправдывал я своего тёзку. Просто совпал её звонок с его некорректным состоянием. Интересно: английские или американские поэты пьют? Хотелось, чтобы он был полноправным участником марафона, а не третьим в компании бомжа и дауна.
А он пишет и пишет на другой конец планеты. Что-то не так в его жизни.

Юрий забрёл в только что открытое сезонное кафе к узбекам, у которых к шашлыку такая приправа – сквозняк во рту! Уже до этого приняв на грудь. Две барменши, сами на ветру нуждающиеся в сочувствии, смотрели на него с женской участливостью: пропадёт мужик, а мог бы пригодиться.
-“… псы и поэты похожи”, - процитировал он Володю Шемшученко. Но его не поняли.
Сел за столик. Семья напротив. Муж спиной к нему и непонятен, но напоминает о себе стуком массивных часов о пластик стола. Они висят на запястье вальяжно, свободно, но основательно. Сын – туповатый, судя по репликам. А вот мама… Юрий переглядывается с ней. Неуловимо знакомое в её облике. Только поймает момент, а это исчезает… Трепетна, губы отзывчивые. Он пытается в подробностях вспомнить лицо Айрин. Удаётся. Но женщина пьёт вино, запивает пивом, хмелеет на глазах и всё чаще бросает взгляд мимо мужа на него, Юрия. Шубку запахивает из немыслимого меха и такого же цвета.
Звонок вернул на землю. “Вызов не определён”. И его номер не высвечивался, он в договоре “забил” такую услугу. Пусть интуитивно узнают. Кому нужен.
-При-и-вет! – услышал он её голос. Сразу и протрезвел, хотя не совсем. – У тебя музыка там. Не на работе?
-Я сегодня пораньше. Заказов мало.
-И денег?
-Их ещё меньше.
-Ты где?
-В России.
Она рассмеялась. Как раньше, когда всё понимала, но хотела скрыть.
“После ветреной зимы, после вьюги,
 Я взяла тебя взаймы у подруги…”, - это “Шансон” подтверждал, что он не в Америке.
-А что за музыка грустная?
-Не  мы  сейчас  музыку  заказываем.  У меня  дочка,  когда маленькая была, во время кино спрашивала: “Пап, почему музыка тревожная, сейчас что-то будет?” – и прижималась в испуге.
-Я бы прислонилась, да не судьба. Как и раньше.
-Не было же ничего, даже поцелуя.
-Неправда. Забыл… Во сне представляешь, а что наяву было – не помнишь, - она замолчала. Надолго.
Женщина от соседнего стола подошла свободной походкой: «Извините, газ кончился. Огонька можно?»  Юрий помог ей прикурить. Она стояла и смотрела на него грустно. «Всё?» - спросил он. «У меня – да.  Вот… -  она развела в недоумении руками. - Расходимся», - повернулась и пошла прочь от столиков, пританцовывая в такт мелодии.
-Извини, - испугался он, что Айрин пропала насовсем.
-Не вспомнил?
Что помнил, он описал в рассказе. Но она книгу ещё не получила. Да и там ничего не было.
-Нет.
-Рассказать?
-Издеваешься?
-Нас с тобой уже разоблачили к этому моменту. И ты оказался изгнан из нашей компании. Даже умный и сердечный Володя Лазаренко и тот не встал на твою сторону. А Коле Захарову квартиру дали. Мы все переезжать помогали с его дома, с нашей “штаб-квартиры”. Будто с юностью прощались. Помнишь?
-Да, - но он не помнил.
Как отрезало. Потому что в этой сцене ему не нашлось роли. Пришёл, чтобы помочь. Не мог не порадоваться за товарища. Из частного дома, да в кирпичный – теперь Юрий один из компании остался жить в деревянной “засыпушке”. Хотя новостройка приближалась и к его жилищу. Выпил, конечно, для храбрости. Малость и пригубил. Но работал, как проклятый, может, с усталости развезло.
-После того, как вещи перевезли, затащили – с тобой всё равно никто разговаривать не стал. Дураки они были все. Молодые и беспощадные дураки. Даже спасибо не сказали. Ну, чем ты виноват был, что влюбился в меня?! Юра, слышишь?
-Слышу.
-Тебе стакан налили “на дорожку” и молчат… Ты повернулся, пошёл… А я догнала в коридоре. И поцеловала на прощанье.
-Больше и не виделись.
-Даже голоса не слышали четыре десятка лет. Представляешь, какой ужас! Пропадаешь куда-то. Спутник что ли уходит?
-В Японию. За Пил-Харбор мстить.
-Не слышу…
-Я говорю… - но она исчезла.
В преддверие выборов американские службы безопасности были особо бдительны. Реагировали на ключевые слова-пароли и тут же разъединяли абонентов.
Юрий встал, подошёл к хозяину кафе.
-У вас ретро есть, хоть что-нибудь?
-А как же, дорогой! – он поставил Рашида Бейбутова.
«Неужели я такой старый?!» - ужаснулся Юрий.
И поплёлся домой.

*           *         *

И16. 29.04.08
Юра, привет! Ты спрашивал про бабульку.
Звали ее Мария Павловна Левина. Я когда с ней работала, она уже была пенсионерка, работала на заводе еще со времен войны. У нас в отделе сначала была копировщицей, потом до самого ухода работала табельщицей. Была довольно колоритной внешности: небольшого росточка, худенькая, лицо как печеное яблочко, прихрамывала, ходила с палочкой. Что интересно, когда ходила медленно, опиралась на палку, а если надо было куда-то идти срочно - палка была подмышкой, а она неслась,  не догонишь. Начальство ее постоянно ругало, она как табельщица покрывала всех прогульщиков, всем ставила рабочие дни, наш народ ее очень любил. Она была в курсе всех и вся, все про всех знала и как ни странно умела хранить секреты.  Каждому ко дню рождения писала стишок, у меня дома их много осталось, сейчас уже почти и не помню, она как-то написала мне: "На свет из темноты вошла Ирина...", дальше и не помню. У нас был Юра Волошко, так она ему написала:"Цвела сирень, цвела картошка, на свет родился Юра крошка..." Мы его потом долго донимали этими стихами. Она еще курила, дымила как паровоз, причем курила папиросы. Как сейчас перед  глазами картинка: на лестнице мужики наши курят и она с ними и дым столбом.
Раньше нас часто, начиная с сентября, посылали на уборку хлопка, мы тогдашняя молодежь с удовольствием ездили, как на пикник, брали выпить, закусить, не столько работали, сколько дурака валяли, погода обычно была хорошая.
М.П. как пенсионерку не посылали, но она всегда ездила с нами, вышагивала по грядкам со своей палочкой. Наш начальник ей говорил: "М.П. та наверно вражеский агент, как будто посылать больше некого на хлопок, осталось только инвалидов.
Муж у нее был горький пьяница, две дочери, денег постоянно не хватало. У мужиков она "стреляла" сигаретку , а у нас деньги. Несмотря ни на что всегда была жизнерадостная, общительная, у нее всегда были готовые советы на все случаи жизни. Когда она ушла с работы, еще долго потом звонила, заходила, а потом умерла и нам даже не сообщили, мы узнали уже спустя месяц, собрались в отделе и помянули ее. Вот такая история, благодаря тебе и я ее помянула, как говорила моя бабушка: "Царство небесное, покойное местушко”                Айрин

         30.04.08.
Получил два твоих письма, от 28 и 29.04. Такие обстоятельные. Я тебя потихоньку втягиваю в писательскую жизнь, или в свою? Как там теперь тебя зовут – Айрин? Прикольно. Что-то узбекско-индейское. Айрин с Берегов Мичигана Невеста Мрачного Неразделённая Любовь Смуглого Человека с индусскими Корнями. 
Портрет М.П. очень содержательный и естественный получился. И внешность видишь, и внутренне содержание человека. Наши письма начинают наполняться живыми людьми.  М.Горький наставлял в своих статьях «О литературе»: “… смотреть на своих героев именно как на живых людей, а живыми они у него <писателя – Ю. > окажутся, когда он в любом из них найдёт, отметит и подчеркнёт характерную оригинальную особенность речи, жеста, фигуры, лица, улыбки, игры глаз и т.д.”
А у тебя какой факультет за плечами?
Всё мог себе представить, но “Брониславовна” – ну никак. Загадочный ты человек.  Впрочем не только отчество, но и вся недосказанная.
Что-то в этом есть, если в фабульной линии повести (рассказа) главные герои вольно или нет будут вспоминать людей, когда-то окружавших их.  К сожалению, невыездные они в ту жизнь.
Где рассказ, а где жизнь живая, настоящая и сам уже не пойму.  Ю.

         И17.  02.05.08
Юра, привет от узбечки - вредной, противной, упрямой, какой еще? Надо подумать....но эмоциональной, сострадательной, готовой всегда придти на помощь, радушной хозяйки, да еще и с чувством юмора (см.выше).
Хочется надеяться, что "болото будней не засосет", с памятью тоже проблем не будет, я вообще по жизни оптимистка, все будет прекрасно, главное не терять веры.
А насчет повести, если надо мое благословение, то интересно посмотреть, что получится.
Почему тебя смущает мое отчество? А я плюс ко всему еще и левша и почерк у меня не как у всех нормальных людей - с сильным левым наклоном. Вот такая моя "характеристика", хочешь принимай, хочешь нет, это чтоб тебе в повести легче было. Все, пока, пиши.
И18.  05.05.08
Привет Юра, посылаю тебе маленькую страничку нашей американской жизни.
Моя старшая внучка занимается в хоровой студии, хор академический, поют классическую музыку, иногда с аккомпанементом,  чаще а капелла, в субботу был отчетный концерт, ходили всем семейством, обычно мы с Юлькой запасаем побольше носовых платков, потому что без слез слушать невозможно, такие чистые голоса, словно ангелы поют.
Что интересно, поют такие сложные произведения, трудно, а дети ходят с удовольствием, это в наше-то время, когда на слуху совсем другая музыка. Старший хор каждое лето едет в Европу на гастроли на неделю,
Катя едет с ними в первый раз. Прошлый раз были в Испании, нынче едут в Германию.
А вторая внучка у нас спортсменка, занимается акробатикой, есть уже несколько наград за участие в соревнованиях, еще около года как стала заниматься ирландскими танцами, такие кренделя ногами выписывает. Ну, а младший Макс хочет быть каратистом, пока на нас тренируется, синяки не успевают сходить. Твои внучки уже школьницы? Чем они занимаются? Столько время на них уходит, Юлька с Лешкой с работы прибегают, хватают детей и везут их на разные activity (занятия), одних детей здесь не разрешается никуда отпускать, да и пешком не дойти, далеко. Вот такие дела, пиши, что у вас происходит?

И19.  09.05.08
Привет Юра, прочитала твое письмо и пытаюсь представить тебя, твое мнение об Америке и американцах, наверняка так: сытые, довольные жизнью, с постоянной улыбкой, самоуверенные... может и так, но я русская и такой останусь где бы я ни жила - в Узбекистане или в Америке. У меня, у моих детей забот и проблем тоже выше крыши. Мои дети не миллионеры, чтобы жить более-менее, надо пахать и пахать, что они и делают. Юлька целый день на ногах, приходит домой и падает от усталости, зять целый день на работе, да еще домой работу берет.
Просто я терпеть не могу, когда люди выносят свое плохое настроение или неудачи на публику, чтобы у меня ни случилось, никогда и никто не знает об этом, со своим настроением и проблемами я всегда справляюсь сама. На людях у меня все хорошо и прекрасно.
Когда они (Юлька с Лешкой) жили в Минске, был Чернобыль. Это "хорошо" коснулось Юльки, других членов их семьи, слава Богу,  обошло. Она здесь получила очень сильное лечение и это ее спасло, если бы они жили не 3десь, не знаю как бы все было. Ей и ребенка посоветовали родить, чтобы обновить организм.
Хорошо, что и с Максом все в порядке, так что 3-ий ребенок это не блажь.
Здесь сейчас спад экономики, все подорожало, плохо с работой,  зять сколько пытается найти работу, где больше бы платили, но пока не получается. Я сейчас тоже ищу работу.  Не знаю, что найду - домработницу, няню или сиделку к старикам и не от того,  что мне надоело сидеть дома, а такова реальность. Нужны деньги, и с Полиной решать, да и мне надо позаботиться о своей старости, у детей на шее не хочу сидеть, а больше мне не на кого надеяться. Вот такие дела, Юрочка, это чтобы ты тоже "не думал, что у нас все хорошо  прекрасно”.
С Андреем мы тоже "поздравлялись" с праздником, кстати, он приглашал меня в гости на новую квартиру.

    14.05. 08. Ирине
Твои два последних письма получил + телефонный звонок от 12.05., ожидаемый и нужный мне. Живой голос – это, как ты пишешь о старшей внучке, а капелла. Кстати, как её зовут, и среднюю тоже, а то Макса знаю, а девчонки без имён. Все письма перечитал, не нашёл. Вот, обнаружил, Катя. Интересно, что исполняет их хор? Я иногда ставлю классику с дисков, для себя, когда в одиночестве. В Германии, куда Катя едет, традиции хорового пения очень сильные. Многие Бетховенские вещи писаны специально для семейных ансамблей. У Баха в кантатах много хорального исполнения.
Но и наши, русские, издревле пели. Бурлаки, например:
Этот стон у нас песней зовётся –
То бурлаки идут бечевой.
У меня в роду были и бурлаки, и крепостные, народовольцы… Пусть Катя поёт.  “Хоровая песня – великая сила!”  Мои внучки, к сожалению, не поют, может, при мне. Я дед придиристый.

Американцы… Что американцы? Есть и сытые – большинство. И самодовольные, Буш, например. И самоуверенные, он же. Но сумели организовать свою жизнь и молодцы. Мне все нации нравятся, только вот правительства – редко. Да ещё трудно мне обнаружить философское начало в истории страны, которой отроду, как твоему Максу (в масштабах всемирной истории). Что такое чуть более 200 лет по сравнению с 3000, описанными людьми. А если взять Ветхий Завет?

Некоторые мои письма, может  быть, чересчур искренни или эмоциональны. (Всегда запинаюсь на этом чересчур. То ли “с” писать, то ли “з”, ошибочно имея в голове предлог через. У Вити Гусева мучительное слово здесь. Он с первого класса писал сдесь. Когда после первого же сочинения в 9-м классе Апполинария Павловна удивилась такой безграмотности новичков, я не выдержал и угадал: «Это Гусев!»)
У каждого свой стиль. Ты уж там в моих опусах лишнего не ищи, в смысле – обидного. Хотя без тройного подтекста не могу.
Тут строки Тютчева встретились:
          И вот сошлись мы для прощанья, -
Но долго, долго не забыть…
Знал, что ты сегодня (писал 12.05.) позвонишь. Предчувствовал. Я уже и боюсь своих предчувствий. Сбываются (если бы только хорошие).
Сегодня сон был. Про тебя, про нас. Опять Мрачный, как охранник возле. Тень отца Гамлета. Молчит всю дорогу. Снова старый мой дом, его ломают, но чердак, почему-то, цел ещё. Хотя крыша кое-где снята.  И солнечные лучи через щели. Мучаюсь: куда же я тебя приглашу в гости? А ты запросто прошла, будто и не расставались на сорок лет. Нюансы всякие. Мрачный внизу на лавочке сидит, ждёт. Долго всё это продолжалось.
Проснулся, кофе попил с сигаретой (6-ти не было), опять лёг, уснул.
Вторая серия. Уже я у тебя в гостях. В квартире на улице Маркса. И тут разруха какая-то. Два взрослых сына у тебя. Лиц не видел. Один, помню, упорно качал мышцы. Молча. Потом пошли в гости к твоему отцу на завод. И там всё мрачно, уныло, серо. Телогрейку на отце твоём запомнил. Не от Кардена. Но мужик мне понравился. На Шукшина смахивал. Хотя, оказывается, я с ним ещё раньше был знаком. Какие-то материалы на этом заводе получал.
К чему всё? К звонку твоему. Он и случился.
Ты звонила и просила не писать безрадостного и безнадёжного финала задуманного рассказа о нас. Оставить надежду. Кому?  Читателю – не трудно. Хотя, ты права. Финал должен быть открытым.

Своими письмами и звонками пытаешься выбить из меня идеализм по поводу американской жизни. И правильно. А твоё счастье, что не видишь действительности российской. Это тебе надо читать сцены из моих рассказов. Кстати, а книга где моя? Торнадо у вас там участились, может, её унесло. С 31 марта никак не приедет.
Всё-таки иногда пиши. Интонации к делу не пришьёшь. И знакомый голос – тоже. Просто хотя бы отвечай на вопросы. Потому что, когда ты звонишь, я всё же теряюсь, из головы многое вылетает. Пусть даже и разговариваем минут 30, за что тебе спасибо.
     Пока, Ирина Брониславовна Назарова, которая Седых Айрин. Ты мне по-англицки напиши это словосочетание. Улыбнусь.
          А у тебя буква Щ появилась. Стихи-то подействовали.
          Проблемы? Я уже давно задубел, что, конечно, не к лучшему.       Ю.