Симулятор. Отрывок

Предисловие: еще один (и весьма объемный) отрывок из той же повести, что и "Холодный старт". Размещен тут главным образом как пример боевки.

Обложка - за авторством Павла Прокаева (https://vk.com/ideascemetery)



Щит принимает на себя новый поток огня из семистволок Чиза. Оптика опять уходит в перегруз от вспышек сотен снарядов, рикошетящих от щита и только потом взрывающихся в десятке метров справа. Но изделие "Волнорез" в своей альянсовской, усиленной сантиметровой накаткой из чугуния, версии, держится молодцом. Только скачет стрелка, отсчитывая ушедшие на активный контур киловатты...

Пригнувшись и скрыв большую часть профиля за щитом, я продолжаю медленно, но верно продвигаться вперед. Машину арванца я сейчас не вижу за устроенным им огненным шоу, но это и не требуется.

Шажок... Вой турбины, треск статики в наушниках, стук мелких осколков по броне... Еще шажок... Ближе...

Вот бы сейчас, не раскрываясь, долбануть по дуге серию из гранатомета. "Витязю", конечно, это как свинозавру дробина, но прицел бы сбил, а дальше - дело техники. Но не судьба - осколки гранатометной турели вместе со всем боекомплектом активной защиты, остались двумя километрами позади - на месте короткой перестрелки с ракетником Эрика.

Из десятка выпущенных "герром панцеркавалером" GARMов, выставленный системой осколочный заслон смогли преодолеть лишь три, но и они, рассыпав кумулятивные суббоеприпасы, смогли натворить дел. Десяток одновременно ударивших кумулятивных струй как раз и распылил выходящую за профиль турель гранатомета, и, что самое неприятное - оставил меня без динамики по всему левому борту. Ну ладно хоть ходовая в порядке...

В отличие от сшибки с Россетти, длящейся в одном ключе уже третью минуту, с нордом вопрос решился в первом же обмене - я получил десяток мелких кумов, а он в ответ - стокилограммовую реактивную бетонобойку из моего "главного калибра". Как-то раз я видел, как такой же точно фигней развалило на две аккуратные половинки низколетящий фрегат. Так что осталось от Эрика немного. Облачко гари, улетающие по высокой дуге сорванные конечности, да стучащие по моему корпусу гайки.

Чиз продолжает сгружать в меня боезапас как в ростовую мишень. Совершенно не рассчитанные на работу в условиях такого вот фейерверка сенсоры указывают направление на цель крайне условно - в виде сорокаградусного сектора, а дальность вообще не указывают - лучи обоих дальномеров, основного и резервного, просто теряются в творящемся передо мной хаосе. Что ж, прикинем на глазок: нагрузка на дефлектор - это почти что скорость болванки, а остальные данные известны... Не, все-таки надо ближе.

Напор огня прекращается так же резко, как и в прошлые два раза, позволившие мне сделать пару коротких перебежек. Похоже, к этому времени у него начинают течь стволы и срабатывает размыкатель, не дающий окончательно угробить пушки. Либо это хитрость с целью пригласить меня раскрыться. Но будем оптимистами, а это значит - у меня есть четыре целых, три десятых секунды на атаку. Целая вечность по меркам боя двух полумашин. Я поднимаюсь с полусогнутых в полный рост, добавляю скорости и иду на сближение. Радар дает и тут же теряет засечку. Чиз, не будь дурак, юркнул за какое-то укрытие - в этой ледниковой долинке между двумя грядами невысоких холмов, достаточно больших валунов хватает.

Рубеж. Скорость в три четверти.

Расчетное - три и пять. Ноль-восемь секунды остается на страховку...

Щит - опустить. Ходовой - режим "стабильной платформы".

Поиск цели... Есть, вылазит. Азимут сто тридцать один, угол места девять,
дальность двести семнадцать. Зря вылазит...

Зафиксировано облучение лазерным дальномером. Запуск КОЭП в режиме контрподсветки.

Хренушки тебе... Доворот. Затвор. Есть затвор.

Захват цели. Расчет баллистики. Прошивка взрывателя...

Цель начинает маневр уклонения... Поправка на упреждение...

Приглушенный аудиофильтром грохот орудия отдается лязгом и вибрацией в силовом наборе машины, отдача чувствительно бросает меня назад и на пару градусов разворачивает торс влево. Захваченный оптикой трассер снаряда совмещается с силуэтом бегущего "витязя" и расцветает сначала густым желтовато-бурым облаком, а потом - ослепительной термобарической вспышкой. На линзы передней оптической пары падают светофильтры. Я добавляю скорости и начинаю закладывать атакующую дугу. Только что я выиграл себе еще пять-шесть секунд.

Чиза я теряю в поднятом взрывом облаке пыли, а потому - насколько сильно его приложило, выяснить не могу. Ну да и некритично. По опыту знаю, что после такой плюхи меньшая из возможных проблем - это "поехавшая" от жара механика ходовой. Не смертельно, но в ближайшие пару-тройку секунд никуда он оттуда не денется. На что и расчет.

Дальность до условной цели - сто восемьдесят четыре.

Автомату заряжания - смена типа боеприпаса. Затвор.

Системе управления огнем - режим ручного ввода, ожидание.

Есть затвор.

Прошивка взрывателя...

Единая с машиной часть моего сознания подбрасывает мне десяток вариантов местонахождения цели, и я, действуя приблизительно с той же скоростью, что и компьютер, выбираю из них наиболее похожий на правду и провожу нехитрые расчеты. Вот оно, главное преимущество "глубокого" соединения - сплав машины, с ее точностью и исполнительностью, и органика с его способностью к приблизительным прикидкам и импровизации. Стопроцентная железка на моем месте сейчас не стала бы стрелять без точных цифр направления и дальности, а пилот под стандартным протоколом - выстрелил бы наобум и, скорее всего никуда бы не попал. Я-машина от этого тоже не застрахован, но давайте выясним экспериментально...

Срезанный фильтром грохот нового залпа, отдача, эхо в силовом наборе. Молния трассера прерывается вспышкой вышибного заряда, и пятерка урановых ломов, уже отдельно от канистры, расходится узким конусом в сторону возможной цели.
И все-таки попал. Система вылавливает в глубине пылевой завесы шесть вспышек импакта, три из которых "правильные", то есть входные в металл, а одна - вообще результат сквозного пробития. Спустя мгновение эта информация тонет в ворохе новых засечек и доносящемся из облака частом треске - боеукладка. Шальной снаряд, выстреливший сам себя прямо внутри бобины, находит топливный бак и новый взрыв разбрасывает в стороны песок, осколки, мелкие камни и содержимое лопнувшего реактора на сотни метров вокруг.

Я расширяю дугу и огибаю образовавшуюся на месте гибели машины арванца масштабную модель топки холокоста с лужей переплавленного в стекло грунта, пятью сотнями рентген и продолжающими рваться снарядами. Двое в минусе, хотя... Да, издалека доносятся звуки перестрелки. Значит - скоро на поле боя нас останется еще меньше.
Если не предусматривается никаких сюрпризов вроде не выдержавшего и вышедшего поиграться с нами Батьки на его стодвадцатитонном "заслоне", я теперь - самый большой и страшный в песочнице. И почти целый. Почти. Правильное уточнение. Особенно учитывая, что один из возможно остающихся на ходу середняков-"шерханов" - специализированный "дырокол", способный пробить меня насквозь этак с километра, не стесняясь такими условностями, как баллистика, упреждение и неровности ландшафта.

Пальба где-то вдалеке все продолжается. Блок акустической разведки не без труда вычленяет из траченого эхом грохота очереди автопшки, отрывистые щелчки гаусса и хлопки вышибных зарядов ракет. Палят во все стороны - выходит, что кто-то сейчас устраивает Альне целый луна-парк с качелями-каруселями. Тем лучше для меня - пока девки заняты друг другом, я могу получить так необходимые минуту-полторы передышки.

Я правлю ближе к склону, чтобы укрыться в инфракрасной засветке горящей неподалеку рощи, на ходу проводя ревизию оставшегося боекомплекта и расходников активной защиты. И если с первым все по прежнему хорошо: осадник - машина серьезная, то со вторым - скорее никак чем плохо. Щит более-менее жив даже после всех издевательств Чиза, но в остальном я на последнем резерве - не израсходованы только, упаси рандом, кассеты системы пожаротушения. Даже бачок с металлидной замазкой, пробитый неведомо каким осколком, сейчас бессмысленно травит содержимое на корпус при каждом шаге. Ничего, и хуже бывало. Реже, но хуже.

Склон холма переходит в крутой обрыв. Я прижимаюсь к нему в полкорпуса, автоматически осматриваясь на тему притаившихся в кустах за гребнем гранатометчиков. И ведь сейчас их можно не опасаться - но все-таки опыт. Из чего я только не получал в упор с самыми разными последствиями за свою ненормально длинную для мехпилота карьеру - от ржавого, сменившего не один десяток рук "панцершрека", до убойного доминионского MB-VII, от которого даже многослойная динамика спасает ой как не всегда. А потому - счетверенка противопехотных пулеметов нервно дергается в связке с оптической парой, готовая за доли секунды превратить несуществующую угрозу в кровавый туман.

По прежнему никем не замеченный, я проскакиваю сужение долины, окончившееся небольшим оврагом, и через пару минут выхожу на разбитую грунтовку с другой стороны холмов. Хотя бы частично скрыв уязвимую сейчас ходовую в довольно глубокой придорожной канаве, я следую по ней за холм, в итоге вывернув к небольшому блочному поселку.

Зданий выше трех этажей нет - это хорошо. Стоят эти здания на склоне, тем самым оставляя возможные укрытия для "шерханов" - это плохо. Вскинув в предбоевое положение левый манипулятор с автопушкой и ножницами, я вылезаю из канавы и осторожно двигаюсь вперед.

Пальба за холмами стихла. Хреново - значит та, от кого по итогам что-то осталось, сейчас вышла за новыми целями, с которыми у нас сейчас определенная напряженка. Ну да будем последовательны.

До поселка остается метров пятьсот. И я просто уверен, что там кто-то есть. Приборы не подтверждают, но я не дожил бы до пятого десятка, полагаясь только на них. Оптика, тепловизор, радиосканер, сейсмодатчики, магнитометр - все это хозяйство методично просеивает переднюю полусферу, пока я приближаюсь.

И все-таки, спасает меня не "зоркость" техсредств, а болезненно обостренная интуиция. Чувство чужого взгляда со стороны поселка становится острым как финка бледного, на мгновение впереди мелькает силуэт "шерхана" с длинноствольной винтовкой в манипуляторах, и я-машина на усиленном цифровыми трактами рефлексе в последнее мгновение успеваю вскинуть щит.

Вспышка, эхо в эфире, запоздавший щелчок выстрела - и вместо моего кокпита гиперзвуковой снаряд распыляет верхнюю половину щита. Удар настолько силен, что для того, чтобы сохранить равновесие, я на долю секунды врубаю прыжковые двигатели. По броне снова барабанят осколки вперемешку с каплями кипящего металла. Еще одно такое попадание - и мне точно хана. Значит - не попадет.

Я-машина тут же захватываю свежий инверсионный след и обзавожусь относительно точной засечкой на стрелка. Пальнули в меня вооон из-за того трехэтажного здания. Менять позицию Вишневской особо некуда, так что...

Я вскидываю автопушку и на ходу даю несколько коротких очередей на подавление - главное, не дать ей рвануть оттуда огородами. Перезакачка конденсаторов рельсовой винтовки занимает секунд семь. Пять, если она рискнет и врубит демаскирующую ее сейчас турбину. А значит, мой единственный шанс сейчас - за эти секунды подобраться достаточно близко.

Щелчок пустого затвора. Израсходованная кассета на сорок снарядов падает на укатанную глину дороги вслед за гильзами. Перезаряжаться некогда, а потому - я, задействуя все резервы, стартую вперед, в бешеном рывке ненадолго развив скорость больше сотни. Кто сказал, что "месть" - это тормознутая гора брони и оружия? Если сильно надо, вот как сейчас, например - я могу быть очень быстрым. Настолько быстрым, что любители резать мне подобное вспомогалово, не раз и не два сильно удивлялись перед тем, как стать "грузом двести". Когда оное "вспомогалово" внезапно навязывало им ближний бой на своих условиях.

Но все-таки предельный режим - это предельный режим. Сейчас я выжимаю из машины все сто сорок шесть процентов заложенного в нее конструкторами. Вся ходовая, от визжащих на одной высокой ноте нагнетателей гидравлики, до последней контрагайки, гулом и скрипом протестует против такого издевательства. Стрелка температуры реактора уходит в красную зону, раскрываются жалюзи добела раскаленных радиаторов - не до скрытности сейчас, не расплавиться бы. Но выхода мощности все равно не хватает - даже впервые за бой вышедшая на полные обороты турбина, жрущая сейчас по десять литров закисленного гидразина на цикл, не в силах обеспечить баланс. А значит - времени у меня ровно столько, на сколько в таких условиях хватит батарей. Возможно - даже меньше, чем до нового выстрела.

Четыреста метров. Триста. На остекление кабины, усиливая сапфир-фуллереновый композит десятисантиметрового "стекла", опускаются бронешторки. Резервная оптическая пара перестает передавать информацию, и я перевожу ее в ждущий режим.

Проще говоря - я закрываю глаза. Одну пару из семи.

Двести метров. Я несусь вперед, приводя дорогу в окончательную негодность и оставляя за собой дрожащий шлейф горячего воздуха и тяжелой голубовато-рыжей гари. Система деликатно предупреждает меня о начале прогорания лопаток турбины. Чудненько - я в кои-то веки переоценил возможности железа. Значит - еще раз скорректируем время в меньшую сторону. Я-машина оступаюсь, с трудом сумев удержать равновесие и не пропахать дорогу носом. Похоже, расплющило не выдержавший нагрузки подшипник где-то в ходовой. Похрен, время! Больше скорости!

Сто пятьдесят метров. По обоим бортам начинают мелькать местные халупы, и чтобы не оставить половину обвеса в фасаде одной из них, я все же чуть снижаю темп.

Укрытие близко. Выбор боеприпаса. Затвор.

Есть затвор. Прошивка взрывателя.

"Трубка на картечь!" - крикнул бы в такой ситуации мой батя-артиллерист.

Залп! Осколочно-фугасный снаряд взрывается в воздухе метрах в сорока передо мной. Хрустальной вазой звенят вылетевшие во всем поселке стекла. Сноп тяжелых осколков уносит к диким кабанам чуть ли не половину трехэтажки - вместе с парой яблонь и припаркованной неподалеку машиной, которая под завывание сигнализации исчезает в окне второго этажа сотней метров дальше по улице.

Еще секунда. Бетонную пыль уносит обратной волной, и я начинаю видеть слегка оглушенную, посеченную осколками и весьма удивленную таким поворотом событий пшечку. Видимо, мой топот она приняла за разрывы боеукладки после удачного попадания, а тут оказывается, что все совсем не так и вообще, жизнь - боль.
Но следует отдать ей должное - на ступор время она не тратит. Одно движение - и, разбрызгивая хладагент из отцепленного кабеля, винтовка летит на землю, а в вытянутом манипуляторе "шерхана" оказывается вибронож с раскаляющейся активной кромкой. Умная... Как бы мне теперь на него с разбегу не нанизаться.

Двадцать метров. Не прерывая бега, я кручу обманку, будто бы резко меняю траекторию - вот и давний интерес к регби сыграл. Вишневская отводит нож чуть в сторону и этого оказывается достаточно.

Десять метров. Правое плечо чуть вперед... Пять...

Удар такой силы, что изображение с моих глаз-камер идет артефактом, а из единственного живого летят искры. Но все-таки разница в сорок тонн веса играет в мою пользу - Вишневскую я сношу как бронепоезд суслика, по дороге прихватив угол одного из зданий. Едва придя в сознание после удара, я бью по тормозам, резко снижая скорость - более легкая пшечка по инерции улетает дальше. Придаю ей еще немного дополнительного ускорения из пулеметов - главную пушку в этом таране все-таки поклинило.

К моему удивлению, вместо того чтобы кубарем улететь в ближайшую халупу и там остаться, пшечка, едва коснувшись земли, профессионально выставила назад свободный манипулятор, и, проехав еще с десяток метров на пятой точке да заднике торса, затормозила и быстро, но аккуратно поднялась на ноги, принимая стойку для контактного боя. Да что ж ты будешь делать - даже нож не выпустила.

Ладно... Сделав по инерции пару шагов, я останавливаюсь в паре десятков метров от нее и встаю в стойку сам - левый манипулятор с ножницами в полузамахе далеко от торса, правый с тем, что осталось от щита - закрывает ходовую. Турбина с подозрительным стрекотом снижает обороты. Один из контрольных стержней повело - ничего, задвинем остальные четыре чуть глубже. По одной из радиаторных камер перекатываются капли расплавленного металла. Впрочем, "шерхан" выглядит и чувствует себя не лучше. Мои датчики регистрируют утечку радиации - видать, я так шандарахнул, что у нее треснул кожух реактора.

Пальбы явно не ожидается - у меня по прежнему нет времени на перезарядку, а у пшечки автопушка либо повреждена, либо Вишневская понимает, что ничего ей добиться не успеет. Секунду или две мы внимательно изучаем друг друга не меняя позы. На обеих машинах нет живого места, а потому, бросаться очертя голову не хотим ни я, ни она.

Жаль, связи нет - предложил бы сдаться. Ну или отползти к ближайшей достаточно прочной стенке, после чего убиться об нее самостоятельно, не тратя мое время. Но нет - значит нет. Я лишь делаю всем известный жест пальцами левой руки.

Этого оказывается достаточно. Вишневская, насколько я ее знаю, еще к середине схватки не помнившая себя от злости, с пробуксовкой срывается вперед, выставив перед собой нож. Я же припадаю на левую опору и, почти чисто пропустив клинок над полуторсом (в потерях - только навесной прожектор, распущенный на две дольки), снизу наношу удар раскрытыми ножницами ей в кисть, отхватывая пару пальцев.
Щелчок ножниц, удар щитом - и Вишневская летит обратно, оставив скатываться по моему полуторсу изуродованный кусок манипулятора, все еще сжимающий нож. Тут уже я без паузы контратакую. За два широких полушага-полупрыжка догоняю все  еще падающую пшечку и, будто катаром, наношу сложенными ножницами удар между правым плечом и полуторсом, отделяя от корпуса оставшуюся часть манипулятора.

"Шерхан" с грохотом, напоминающим взрыв на складе чугунных ванн, валится на грунт и тут же делает новую попытку подняться. Ну уж нет, Маша - умей проигрывать! Я прерываю ее копошение увесистым пинком, теряя при этом один из "пальцев" на ступне, и одновременно отцепляю с правого манипулятора огрызок щита.

Удалось. Перехват обеими манипуляторами, замах - и заостренный нижний край щита, сломав бронешторку, входит ровно посередине остекления кабины. "Шерхан" чуть дергает уцелевшими конечностями в подобии предсмертной судороги и затихает.

Уффф... Третья в минусе. Значит, нас осталось двое. Вот только с кем? Мелкая или Альна?

Выдернув из корпуса идущий к щиту силовой кабель и на ходу перезарядив автопушку, я не спеша покидаю поселок, выглядящий теперь так, будто в нем только что по пьянке повздорили рейхсгренадиры и рейнджеры ССГ.

Итак, что мы имеем в активе? Последнего противника, полные штаны адреналина и явные проблемы с ходовой и силовой. Оружие - тут все вообще грустно: остались фактически только наручная пушка плюс ножницы, да и то, без щита я элементарно не успею перезарядиться еще раз - разберут быстрее. Уцелевшая же счетверенка МКПТ в торсе - это, конечно, убойный во всех смыслах аргумент против пехоты, ну или там шального бармаглота, но против бронетехники погоды не сделает.

Если брать лучший вариант и решить, что противостоит мне сильно поврежденный разведывательный "шерхан" Кузнецовой - все, конечно, хорошо. Заломаю уж как-нибудь. Наверное. Если догоню. Если не развалюсь в процессе или не лопну как Чиз без посторонней помощи. А вот если меня сейчас ищет "витязь"-танкобой, разве что полегчавший на пару тонн боекомплекта... Скажем так - шансы остаются, подсчитать их я не возьмусь даже с помощью машинной части моего сознания. Ладно, даже если и так - главное свалить, а там запинаю.

Я двигаюсь из поселка по своим следам - путь мой лежит обратно за холмы. Там, в долине, я хотя бы смогу заметить противника раньше, чем начнется стрельба. На дорогу, пять минут назад превращенную мной в сплошные колдобины, дождем капает масло из ходовой. Система доводит до моего сведения, что бака-компенсатора хватит на одиннадцать минут двадцать семь секунд. Не беда. Если кто-то кроме меня еще в состоянии двигаться - решится все гораздо быстрее...

Вот и поворот к тому приметному оврагу. Я схожу с дороги и снижаю скорость - впереди еще больше буераков и я не знаю, как к ним отнесется ходовая. Но вот, чудом все еще работающий разведблок засекает движение. Кто-то пытается забраться на верхушку холма слева от меня.

Доворот. Цель в оптике. Скособоченный силуэт однорукого "витязя", уже вскидывающего уцелевший манипулятор со спаренной гауссовкой.

Понимая, что в меня уже летит пара болванок, я все же успеваю высадить в Альну этак четверть кассеты. Вроде бы даже попадаю, но к тому моменту это меня уже мало заботит - снаряд, пробивший левый полуторс, разрывается внутри барабана гаубицы и внутренний взрыв рвет мой шагарь в клочья.

МАШИНА ВЫВЕДЕНА ИЗ СТРОЯ, СИМУЛЯЦИЯ ПРЕКРАЩЕНА
ПОРАЖЕНО ЦЕЛЕЙ: 3
ОЦЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ: ХОРОШО

Те десять или пятнадцать секунд, что потребовались мне, чтобы отойти от шока, я тупо смотрю на эту надпись, появившуюся на остеклении. Ощущение собственного тела постепенно возвращается и я все еще слегка дезориентированно мотаю головой, одновременно пытаясь прозвонить упавшее соединение мозг-машина. Поганая, но в целом педагогически верная особенность альянсовских симуляторов - ощущения от аварийного отключения самые, что ни на есть, натуральные. Катапультировался дважды, так что сравнивать есть с чем.

Внезапно, молчавшая весь бой связь разражается довольным голосом Батьки.

- Ну что, щеглы, закончили ласкаться? Кому надо - даю пять минут, чтобы собрать мозги в кучу, после чего жду в инструктажной. - и уже тише, мимо микрофона - Так, народ, кто там у нас против бэтменши ставил? Все? Вот и ладушки - давайте, не грешите.