Путь Надежды

“...Посмотри на меня,
Ну какой мне рай?
Я уставший от праведной жизни дьявол.
Микаль бы не завещал
Мне и павшей души исправить.
А ты отдаешь свою
Во владение
Безвозмездно…”

I. Nox.

- Эн!.. – Крик множился, отражаясь от стен и потолков чудовищным крещендо, словно вовсе не в её гололве, а здесь, за спиной, безумствовал страх. За неё?
- Адов круг? – Усмешка. Могла ли она всерьёз относиться к его тревоге? Ведь то, что собиралась совершить, было естественным апофеозом.
- Не смей! – Голос натягивался, грозя, оборвавшись, рассечь до кости заалевшие скулы. – Не смей…
- Ты не понимаешь! Микаэль, неужели ты не можешь меня понять?.. – Струна шёпота то и дело срывалась на плач. – Я не могу без Него жить. Не могу… не могу… не могу…
- Выслушай меня!
- Я не могу без Него жить…
Тени сгустились, стали почти ощутимо плотными, призрачные лица их вытягивались, являя тьму пустых глазниц. Она всё не решалась сделать шаг в нутро лифта - механического зверя, так остры были клыки. Пасть влажно алела, приглашая ступить на территорию истинного ада.
- Почему?.. – Вопрошала Эн немое небо. – Микаэль, почему ты не хочешь меня понять? – Его ответ звучал внутри неё, жил в ней: “Ты желала ада? Иди. Твой демон жаждет встречи. Твой демон…. В сердце… ледяной… тьмы…”
Скулы обожгло дыханием арктических широт.
…иди ко мне…
Шепот нарастал нестерпимым мучительным зудом. Пальцы были холодны, как лёд. Страх поднимался к затылку, медленно карабкаясь по позвонкам. Она должна идти. Она должна…
- Я не могу без Него жить, Микаэль! Пожалуйста, пойми меня! – Она робко ступила во влажную пасть, едва сдерживая слёзы. Эфемерное прикосновение тёплой родной ладони растворилось в ледяном воздухе обречённости. Руки безвольно повисли. Глаза медленно пустели, наливаясь тьмой. Отчаяние застряло в горле долгим глухим рыданием. Пасть сомкнулась с жутким скрежетом и сорвалась вниз.
- Прощай, Беатриче…
Лифт остановился, разинув драконий оскал дверей. Потерянная, она шагнула в белую зимнюю мглу. Беззвучие. Лишь странный шорох трущейся о дерево сухой кожи. Ветер… Как холоден он тут. Его протяжный заунывный вой тянется из тёмных склепов чужих грехов. Всё холоднее… сильнее, яростнее порывы. Эн, пересиливая себя, шагнула вперёд. Пасть за её спиной клацнула острыми зубами. Не выдержав, девушка обернулась, но лишь та же мгла ждала за её плечом.
“Прощай, мой прекрасный ангел. Прощай, Микаэль…”
Больше оборачиваться незачем. Этот ад – Его сердце. И где-то в глубине живёт боль. Боль, родившаяся в день её смерти.
Сомнениям больше нет места. Больше нет сомнений. Шаг. Уверенный твёрдый шаг вперёд… и крик, тающий в пелене мглы.
- Любой ад начинается с небес. Лети.
- Почему? Почему так? Почему всё так?! Неужели это и есть смерть? Неужели моя любовь может быть предательством?
“Если бы знала ты, как сложно быть богом. Как сложно быть справедливым. Боги бессмертны. Я не могу умереть. Но и спасти тебя не могу. Что иначе будет со мной, павшим? Укроешь ли ты меня на своей груди? Нет. В твоём сердце живёт другой. Тот, кто создал иной мир. Иной ад. Ведь любой рай это иной ад. Тьма вечна. Свет лишь маленький островок в океане хаоса. Рай в тебе. Ты – свет.”
Обречённость… как страшна она своей неотвратимостью. Падение длится тысячи лет, тем больнее его конец. Алый свет внизу растекается липкими страхом. Этот свет пахнет кровью…
“Один, два, три, четыре, пять, шес…” – Звон. Хрустальный звон разбившегося бокала и брызнувшие искры пряного глинтвейна. Белоснежный шёлк кожи прорван осколками остова слоновой кости. Пена кипенных кружев намокает вишнёвым ликёром с немых уст.
“Как… больно…”
Тишина. Мёртвая Тишина. Мёртвые земли пограничных снов. Вокруг всё та же мгла, струящаяся сквозь окровавленные пальцы, цепляется за острые сколы фаланг. Можно ли жить с такой болью? И что это? Лимб? Коцит? Как холодно…
- Где я?
- Где? – Хмельная усмешка невидимого собеседника искривила мир вокруг, скручивая его в тугой жгут. Эн закричала, едва коснулся её этот жуткий смех. – Или кто?
- Кто ты? Кто?!
- Кто ты;? Я – здесь. Я – это ты. – Ледяной шёпот коснулся щеки и растворился во мгле.
- Я – это ты? Ты… не ответил… Микаэль? - Не сойти с ума. Только бы не сойти с ума окончательно. Она держалась за того, кто всегда отвечал на её мольбы. -  Микаэль, неужели любовь может быть предательством? – Молчание. Она с трудом поднялась, с ужасом глядя на свои окровавленные израненные изломанные руки. Белая пена кружев венчального наряда, испещрённая алыми пятнами, спускалась к босым ногам. Да полно, венчального ли? И не пора ли вопрошать того, ради кого она здесь?
- Что для тебя свет, Ви? – Ви… Когда Его имя стало звуком? Сакральная тайна не позволяла произносить его вслух. Имя демона, что стал её жизнью, её вечностью, её раем. Но сейчас, затерянная во мгле этого мира, уже не верила, что Он был. – Ви... Не оставляй меня… Ви...
- Свет… - эхом вернулся её вопрос. Одно слово. Было ли оно ответом или иллюзией? Едва уловимое, словно листопад, ложилось на плечи тончайшей паутинкой надежды. И тонкие серебристые лучи, сотканные из её слабой улыбки сплетались в тонкую нить, указующую путь. Эн показалось, что там, во мгле, скользнула тень, взмахнув огромными крылами. И медленно кружась, пеплом опадали на израненные ладони чёрные перья.
- Микаэль… - Прилив. Северные моря её глаз переполнили лунные воды. – Микаэль… - Она не могла дышать. А с небес всё летел черный пепел… - Микаэль…
- Иди! – Громоподобный трубный глас сменился дьявольским хохотом и пепел обращался в перья, что по заледеневшей земле тянулись к чёрному силуэту. Тьма поднялась, расправив чёрные крылья. Тонкие пальцы, затянутые в чёрный лак сжали запястье, вызвав болезненный всхлип. Она всё никак не могла поверить в то, что видела. Его глаза темнели, затягивались мшистым болотным бархатом, полным блуждающих огней.  Пряди волос наливались смоляной чернотой с редкими всполохами вермильона. Чёрные крылья сомкнулись за её спиной, оставив наедине с этим живым адским пламенем.
- Микаэль… - её холодные пальцы коснулись его щеки, вызвав кривую болезненную усмешку.
- Микаэль? Нет. Я - твоя гибель.
- Микаэль… - Она, закрыв глаза, коснулась губами его чела. – Очнись, ангел мой. Проснись… Сбрось оковы кошмарного сна. Микаэль… ты нужен мне… - Он задрожал, оттолкнув её прочь.
- Уходи. Уходи! – Эн всё никак не могла сдвинуться с места, а тонкая серебряная нить медленно гасла под окровавленными ногами. – Беги! – Он закрыл дьявольский лик ладонями.


II. Caelum pice nigrius.


“...Я буду рядом. Я всегда буду с Тобой. Я стану Тьмой. Ночью. Дьяволом. Я создам собственный Ад ради Тебя. Я буду Твоим миром…”
“Я никогда не покину Тебя… Я не могу без Тебя жить...  И если Ты больше не любишь, у меня нет иного пути, кроме смерти…”
“Я смогу уберечь Тебя от боли и гибели ценой собственной души. Я стану тем, кем Ты дышишь.”
“Ты не любишь меня. Боже мой, Ты больше не любишь меня...”
“Я сотку Тебе мир из своей души…”
“Убей меня, ангел мой. Стань моей тьмой. Надень Его лик и утешь меня в этом тяжком пути в юдоль вечной скорби. Приди ко мне…”
“Я стану Светом. Я стану Богом. Я буду Твоим миром…”

Я не выношу твоего лица, твоего голоса, твоих слов о любви и преданности. Ради того, чтобы бежать от них, создал я этот мир. Я никогда тебя не любил. Я никогда не давал тебе повода сомневаться в своём отношении. Как ты могла принять презрение и снисходительность к твоей инфантильной глупости за любовь? Неужели ты настолько одинока? Неужели в твоей жизни так пусто, что ты готова заполнить её моим молчанием, немыми призраками ночи? Зачем объявилась ты на границе моего мира? Идёшь по самому краю тьмы, за которой скрывал я свою боль. Свою вину. Свою страшную, смертельную тайну.

Пепел… с моих небес вновь летят хлопья пепла. Сгоревшие крылья. Они должны сгореть, чтобы прорезались новые. И я безжалостно сжигаю их в новой боли. В Её отчаянной безнадежности. Она даёт мне новые имена. Иногда я и сам забываю кто я. Сейчас - Микаэль. Я - Микаэль. Павший ангел, отдавший ради Неё свет своей души. И лишь сейчас вспомнивший о том, кто я на самом деле…
… Иди ко мне…
      ...Иди ко мне…
Я ждал Тебя тысячи лет безумной тоски. Готовил этот тернистый путь для Тебя. Сможешь ли любить меня, зная, какая тьма живёт за моей спиной? Зная, какой адский пламень пылает в моей душе? Я дал Тебе нить. Иди ко мне, Эн…

Она обернулась, пытаясь разглядеть его силуэт в туманной мгле. Но вокруг не было ничего, кроме этой белизны. Словно небо легло на плечи, окутало стан густой вуалью, укрывая раны, что вдруг напомнили о себе острой болью. Но что эта боль значила в сравнении с душевной!
- Не любишь… Ты не любишь меня...
Слёзы струились по щеками паутиной осенних дождей. И не было сил держать тающее серебро путеводной нити в окровавленных руках. Куда она идёт? Зачем? Почему не умереть здесь и сейчас? Там, за гранью смерти, верила, ждёт покой и безболезненная тишина…
… - Ты мертва. Ты уже…
Шёпот пулей ворвался в висок, пронзая глазное яблоко раскалённой иглой осознания. По спине медленно взбирался страх, шевеля лёгкие локоны. Обречена ли вечно искать Его в этом аду? Но если и так, то что? Перед глазами ещё стояло Его лицо. Маска Ви на светлом лике Микаэля. Она всё пыталась разглядеть Его силуэт в белоснежной хмари упавших к ногам небес, вернуться в Его объятия, шептать о том, как безумна и нежна её любовь. Как тяжела вечность в разлуке… Вернуться и умереть в Его руках, услышав роковые слова: “Я не люблю тебя.” Даже мысль о них пронзала болью, исторгая болезненный стон. И плач. Робкий немой плач неприкаянного одиночества. Больше не было сил идти. И смысла. Этот мир - иллюзия. Мираж, в котором она укрывалась от гнева господня. Её Бог больше не нуждался в её любви. И ударами плети звучали: “Я не люблю тебя”...
- Не любишь… Ты больше не любишь меня…
И за спиной вырастала смерть в полуистлевшем саване скрывая выбеленный лик. Её костлявая ладонь прохладой опускалась на её лоб, обожённый лихорадкой отчаянной безнадёжной тоски. И покой разливался по усталому телу. Забвение раскрывало двери в мир грёз, куда боль ещё не проникла.
Я стоял над её изломанным телом, укрывшись смертной тьмой. Как легко убить её сейчас. Как легко закончить эту муку. Одно движение руки и она никогда не проснётся. Но взвилась, взвыла чёртова тайна в глубине души. Вгрызлась в сердце ледяными клыками боли - потерять Её! Нет. Нет. Нет. Ей идти до конца. Двери моего мира отворены и отворил их я. Я, который никак не может простить это грубое вторжение. Она принесла холод и запах крови в мою гармоничную жизнь. Она превратила мой мир в ад. Нет. Убить Её… я не могу.
Но как страшна она в своём аутодафе. Жертва во имя любви. Во имя меня… жертва… Меня пугает ледяная пустота в душе, просыпающаяся от мысли о Ней. От прикосновения Её рук поднимается адский шторм.

Я боюсь признаться себе, что не хочу отпускать Её… Она зовёт меня Микаэль… Но здесь нет никого, кроме нас…

…Микаэль. Ангел смерти. Твоя навязчивая идея. Образ, за спиной которого ты скрываешься от меня. Образ, которого не существует, ведь Микаэль - это Я…

…Я боюсь тебя, Эн. Я боюсь себя. Тех чувств, что спали во мне так долго. Мне казалось, я уничтожил их навсегда. Оставь мне моё одиночество, Эн. Оставь меня. Оставь меня!

III. Concedo ut discedas.

Она проснулась от звука удаляющихся шагов и острого страха, сковавшего холодом посиневшие губы.
- Ви…
Мгла скрывала Его силуэт. И даже эхо шагов давно растворилось в утренней бледности. Но они звучали в её душе.
- Ви…
Она боялась за Него. Боялась той мучительной непосильной ноши, что Он взвалил на свои плечи. Его мучило чувство вины. Ангел с чёрными крыльями, он во многом пытался казаться хуже, чем был. И, кажется, верил в это. Вина разрушала, уничтожала Его. И новая боль, более страшная, чем та, что была рождена Его нелюбовью, пронзила душу - Он болен. Он болен страхом за неё. Закрепощён в сырой темнице вины.
- Ви! Боже, вернись, Ви… Я никогда больше… Прости меня. Прости.
И воющий ветер, донёсший едва различимое “Уходи! Оставь меня! Уходи…”, пронизывающий до кости мокрое от слёз лицо.
“Но куда же я пойду? Ведь мой единственный путь - к Тебе.”
Она всё никак не могла подняться с колен. Сжав руки в молитве, устремив взор в сердце глухой мглы, ждала, что Он придёт и всё снова будет как прежде. Его сильные руки обнимут её и поднимут со дна отчаяния. Он укроет её от тоски и неуверенности взмахом чёрных крыл и прошепчет, что всё это дурной сон. Что Он никогда не покидал её и никогда не переставал любить.
Но ветер всё глубже забирался под кожу и выл в пронзённых висках. Его любовь оказалась сном.
Она всегда знала, чем закончится её мир. Знала, что рано или поздно, сладкие грёзы разобьются о скалы реальности. И, казалось, была готова к этой боли…
“Ведь ты никогда меня не любил… Но я упрямо верила в иное. Ты умеешь любить, Ви! Ты любил раньше… Боже мой, как трепетна, как нежна и пылка была эта любовь! Ты посвящал ей жизнь, Ты отдал ей душу... Но меня ты полюбить не смог. И вина за мою боль, за моё желание умереть сковали Тебя цепями страха…”
- Неужели Ты и вправду думаешь, что должен нести ответственность за меня?! Неужели Ты думаешь, что от Твоей вины мне легче?.. - Она сорвалась на крик, надеясь, что Он ответит. Раньше Он всегда отвечал её боли. Она никогда не знала отчаяния,уверенная, что Он не оставит её наедине с этими чудовищами: одиночеством, страхом, болью, тоской… Он всегда был рядом.
- Уходи… - эхо билось в висках, отражаясь от костяных стен.
Она бессильно опустилась на землю, обняв руками колени. Он не придёт. Он не любит…
- Теперь я могу умереть…
Слёзы хрустальными каплями срывались в бездну мглы и разбивалиись со звуком горького отчаяния о ладони иных слёз. Звёзды её грёз умирали в океане Его тоски, тонули во тьме волн и трюмах тринадцатых кораблей, покинутых всеми. Скользили по скулам пирата проклятых морей, что навеки остался на капитанском мостике. И далее, на дно, где медленно колышется бурый лес водорослей, проросших сквозь рёберные решётки погибшей любви. Звёзды её грёз умирали на кипенной белизне Его памяти и он болезненно вздрагивал при каждом прикосновении.
- Уходи! Оставь меня!.. - Эхо не утихало и Эн задыхалась в смертельной агонии душевной боли. И земля разверзла свои объятия, протягивая тонкие паутины трещин, сетью оплела изломанный силуэт, ниспровергаясь ниц - к девятому кругу. К самому сердцу тайны.

IV. Confiteor solum hoc tibi…

“Открой глаза… Открой глаза… Открой…”
Но зачем, если за вуалью ресниц - ад. Здесь, в спасительной тьме небытия могла создать новый мир. Могла навсегда остаться в воздушных замках грёз. Остаться рядом с Ним.
- Открой глаза, Эн...
Он помнит…  Он помнит её имя… Его тонкие пальцы скользят по её щекам, покрытым разводами слёз и крови. Всё кончилось? Но едва шевельнув губами, застонала от адской боли, сковавшей тело.
Её ангел ещё держал в ладонях её руку, согревая. И острая тревога читалась в янтарных глазах. Но позади него клубилась тьма и пламя рвалось к обсидиановым небесам. Она смотрела в Его лицо не в силах сказать о том, что так долго берегла в сердце. Уста сковала немая боль и голос не слушался усилий. Лишь едва различимое движение синеющих губ: “Я люблю Тебя… Я не могу без Тебя жить…”

“…Умирай. Чёрт бы тебя побрал, сейчас самое время! Тогда всё ещё можно спасти. Только умри. Умри сейчас!..”

- О чём ты думаешь? - Ви повернул разгневанный лик к клубящейся тьме.
Взметнулись чёрные крылья, медленно открывая тёмный силуэт того, к кому он обращался. Локоны цвета ночи со всполохами вермильона, чёрные глаза пылали гневом, губы змеились в усмешке. И чёрная бровь, взлетевшая в немом вопросе.
Судорожный вздох и долгая пугающая тишина.
- Эн? Дыши, Эн! - Ви сжал её ладонь, коснувшись пальцами закрывшихся вежд.
“ Не открывай глаз. Не дыши. Этот кошмар… эта... иллюзия? Нет. Я всегда знала, что всё так. Ви… Бог мой, Ви… Ты… Это Ты.”
Тьма приблизилась, склонив лик над изломанным телом, окутанным кружевом, алым от крови.
- Открой глаза, Эн. Я так долго ждал тебя.
Она распахнула взгляд, утонув в черноте зрачков.
- Ви…
Усмешка вновь коснулась Его пламенеющих губ. Крылья ангела, взметнувшись, закрыли её от смертельной тьмы. Но голос, любимый голос, вливающий яд в изорванные вены, заглушить невозможно.
- Ты боишься меня? Что же случилось? Что случилось с твоей безумной любовью? - Тонкая кисть сжала её ладонь в тёплом объятии. Тёмные ресницы больше не скрывали солнечный янтарь.
- Замолчи. - Ангел резко поднялся, осторожно выпустив ладонь, что в отчаянии цеплялась за его пальцы.
- Нет, Ви. Нет. Ты не можешь… - Голос сорвался, натянувшись струной. Лишь губы шептали: “Нет… ты не можешь… Это война с собой…”
Ви… тёмное и светлое эго… Сфинкс.
Демон медленно растворится в тумане, унося в груди чувство, которое он так яростно желал уничтожить. И, явившись в своё мрачное зазеркалье, обессиленно опустившись в глубокое кресло, закрыл ладонями лик.
- Как это случилось?! Теперь у меня нет выбора. Я должен убить в себе свет.
«Только есть ли в этом смысл?»

V. Con amore.

Закат. Пламенеющее небо разливалось рубиновым сводом, словно обезумевший художник, рисующий мир собственной кровью. Полоса леса чёрным частоколом виднелась вдали. Свинцовые волны океана с рокотом обрушивались на каменистый берег. И чёрные скалы, вырастая из воды, сверкали огненными искрами слёз. Дворец ютился на самом краю бездны. Дворец Ночи… И окна многочисленных эркеров и башен горели алым. Эн любила этот мираж. Чудовищно одинокая душа, заброшенная в ад земной жизни, она готова было тянуться к любой иллюзии тепла. Но не сейчас. Её глаза с тонкими веками были плотно закрыты – ни трепета ресниц, ни движения; грудь едва заметно вздымалась под светлым шёлком платья. Не то сон, не то забытьё. Лишь в висках настойчиво стучали серебряные молоточки тревоги: «Проснись! Проснись!»… Но алые портьеры век никак не открывались и зачарованная царевна продолжала спать, вдыхая отравленный запах роз. Солнце топило в собственной крови два изящных силуэта, сошедшихся для смертельной схватки, но её сон не кончался…
- Я должен уничтожить тебя. – В чёрных глазах Тьмы сквозила горькая печаль. Говорят, во времена сновидений, когда животные и деревья ещё были людьми, создавая ночь, боги пролили в неё горький сок кураре. С тех самых пор мучают людей дурные жестокие сны. Из этой ночи сотканы были страшные слова.
Но огромные крылья взвились к пламенеющим небесам и прекрасный божественный лик озарил всё иным светом – светом надежды. Тьма стала гуще, мрачнее, в ней таилось всё зло, вся жестокость мира. И всё благородство, ледяной стеной стоящее между ними. Демон был неподвижен и хмур.
- Думаешь, сможешь существовать в этой дисгармонии? Разве может мир состоять из одной тьмы? Без Луны, без звёздных дорог? В чём собрался ты черпать жизнь?
- Разве у меня есть выбор? Она разрушает, уничтожает нас.
- Нет.
- Разве иначе мы стояли друг против друга? Разве ты не помнишь, как был изранен в прошлый раз? – Свет стал столь ярок, что Демон невольно закрыл глаза.
- Помню. Но…
- Но? Она – жизнь? Она – всё, чего ты хочешь? – Лишь улыбнулся в ответ. - Кто-то из нас должен это остановить. – Он потянулся к эфесу, пытаясь побороть внезапную сердечную боль. Ангел смотрел серьёзно и грустно. Клинки, пропев свою смертельную песнь, жаждали встречи.
- Я борюсь за любовь. – Свет чуть померк, склонившись в приветственном поклоне. Демон молчал, сжав зубы.
- Что будет с ней, если ты погибнешь?
- Ты позаботишься о Ней.
- Что? – Сколько яростного гнева может нести одно короткое слово.
- Я добр, но не слеп. – Ярость застила взор Демона. Не видя ничего вокруг, кроме этого алого зарева, он бросился в атаку.
«Проснись, Эн, проснись! Он убьет Его! Он убьёт… Ви!»
Она резко села в постели, едва удержав крик, рвущийся с губ. Нет! Этого не может быть! Её взгляд устремился вдаль, сквозь пылающее окно.
На багряном шёлке заката два крылатых силуэта сошлись в смертельной схватке. От сомкнувшихся в страстных поцелуях клинков вспыхивали искры. Каждый взмах крыл тонул в стальной мелодии войны.
- Ви…
Бежать… Остановить их… Казалось, сама мысль несла её к месту схватки. Демон истекал кровью и едва стоял на земле. Свет готовил решающий удар. Эн ворвалась в звенящую тишину смерти, бросившись во тьму демонических крыл.
- Остановись, Ви! – Рыдала на его груди. Висок пронзила страшная мысль. Единственный выход. Окровавленная рука поднялась, на секунду замерев. С тонких пальцев дождём сыпались драгоценные рубины, унося с собой жизнь. Эн вскрикнула, осенённая внезапной догадкой, отталкивая Его прочь. Ангел, дрожа, бросился вперёд в попытке защитить то, что было ему столь дорого...
Клинок света… Клинок тьмы… Скользнув, столкнувшись в последней схватке, клыками вонзились в её плоть. Демон ещё пытался прижать её к груди, пронзить своё больное сердце вместе с её, но слабеющие руки отталкивали, не позволяя приблизиться. Она медленно оседала, растворяясь, падая туманным сном…
- Нет… - Он опустился на колени. Из чёрных глаз на её лицо падали светлые звёзды слёз. – Почёму? Зачем, Эн?
Но на этот вопрос ответ был в Его руках. Свет померк, исчезая, тонкими нитями втягиваясь, сплетаясь с отчаянной, горькой чернотой ночи.
…Не уходи, Эн. Я люблю Тебя. Я не могу без Тебя жить…

VI. Dum spiro, spero.

«…Я никогда не покину Тебя… Я люблю Тебя… Я всегда буду рядом…»

За окном разгорался ночной шторм. Порывы ветра швыряли в окно ледяные иглы дождя и на тёмный паркет тонкой серебристой змейкой стекала вода. Бокал ночи был полон осенью, ароматом первых холодов и опавшей кленовой листвы. Океан отправлял в бой вал за валом, но каменные исполины скал прочно стояли на ногах, держась за твёрдую землю. Величественные, но раненные войны. Лес озарялся частыми вспышками молний и старые кедры натужно скрипели, прогибая стройный стан в такт дикой северной музыке. Ви сидел у каминного огня, потягивая бурбон, и печально смотрел в окно. Его тёмные локоны хранили искры пламени, а тонкие пальцы сжимали бокал. В этом мире солнце стало редкостью, после того, как погибла та, ради которой Он жил. Сегодня так остра печаль. Настолько, что на струнах души можно играть реквием – колыбельную тем, о ком невозможно забыть. Он отставил терпкий янтарь и взял в руки скрипку. Мелодия плавно полилась из-под смычка, рыдая, отражалась от стен. Мелодия, что носила Её имя. Дождь, ветер и океан были его аккомпаниаторами и та тоска, что Он носил в своей душе, скользила по бушующим волнам, взмывала к небу, пронзая тяжёлые чёрные тучи.
- Слышишь ли Ты меня?
Последний звук, замирая, ещё кружил в вихре дождевых капель. Ви поднялся, намереваясь совершить ещё одну одинокую прогулку к месту, где земля хранила её следы. Диалог с океаном… Долгое рандеву, когда вокруг витал табачный дым и мысли обретали чёткое направление – в прошлое. Оголённые нервы требовали покоя и небытие в объятиях океана казалось лучшим выходом… Не раскрывать крыльев…

Шторм. Дворец Ночи необитаемо тёмен и холоден. Но в гостеприимстве ему не откажешь – дверь открыта, входи. В камине дотлевал огонь и скрипка у кресла ещё хранила Его прикосновения. В окно врывался дождь, протяжно выл ветер. В этой комнате ещё жила мелодия, трепеща тонкими призрачными крыльями, отражалась от зеркал и хрустальных бра.
- Вернись, Ви…

Он развернулся к дому. Пора. В холодных комнатах его встретит одиночество и тоска. Но... в окнах трепетал едва различимый, но живой огонь.
«У меня гость? Как странно.»
Он не спешил, теряясь в догадках, боясь разбудить надежду, так похожую на это слабое пламя. Вмиг она охватывала душу, сжигая болью потери и сожалений.
Дом встретил его отзвуками недавно сыгранной мелодии и забытым теплом. Таким он был, когда Её фантомы шептали ему о любви. У окна стоял бледный силуэт. Тёмные локоны сбегали на плечи водопадом и в свете сотен зажженных свечей горели алмазами капли дождя. Светлая кожа подёрнулась рябью дрожи. В руках бокал. Он неслышно подкрался и нежно обнял, окунув лицо в волны Её волос. Вздрогнула. Тонкий хрусталь выпал из рук, рассыпавшись мириадами сверкающих брызг. Она обернулась. Осенние озёра вышли из берегов и первые слёзы потекли по щекам.
- Я так долго ждал Тебя…
Она нежно коснулась губами Его губ.
- Я так долго шла к Тебе… сквозь ад отчаяния, сквозь боль, сквозь вечные льды безнадёжности…
- Ты вернулась.
- Потому что Ты ждал меня. В моих руках была путеводная нить – надежда. Я слышала Твои мелодии. В них жила безмерная тоска и… моё имя.
- Я верил, что Ты вернёшься.
- Я люблю Тебя. Твой зов может вернуть меня из любого ада.
- Я никогда Тебя не оставлю… Я больше никогда не позволю Тебе уйти…
Объятия дарили тепло. Её ладонь покоилась на Его груди. Она не могла оторвать взгляд от Его безмятежного лица и не могла поверить, что сомневалась в Его любви.
За окном впервые за долгое время занимался рассвет.