Праздник урожая

Собаки подняли лай и разбудили спавшего в маленьком шатре из шкур Авеля.
– Что там, волк? Я его сейчас! – закричал юноша, поднимаясь на ноги, – это же Каин! Что разгавкались, ненормальные?! Цыц!
– Не собаки, а звери!
– В горах без этого нельзя. Что пришел? Соскучился что ли? – Авель с усмешкой разглядывал брата.
Тот в свои восемнадцать был выше отца, имел широкие плечи и грубые руки привыкшего к земледельческому труду человека. На румяных щеках пробивалась юношеская бородка.
– Отец прислал. Ты же сказал, что на праздник урожая не придешь. Отец велел идти, чтоб тебе одному не справлять.
– Это у вас праздник урожая, а не у меня. Ягнята весной родятся.
– Господь всем велел праздник отмечать и жертву приносить.
– Ничего Он не велел, отец это сам придумал.
– Ему Господь приказал.
– Кому ты рассказываешь! Мы с Творцом об этом говорили.
– Господь по-прежнему беседует с тобой? – упавшим голосом спросил Каин.
– Иначе мне скучно было бы тут. Вы-то вместе, а я один. Ну ладно, не зря же ты шел. Пойдем, принесем жертву. Ягненка нам с Творцом одного хватит, половину нам, половину Ему, а питье надо захватить. На, тащи бурдюк, а я барашка погоню. Эй, блохастые, стеречь как следует! Распустите овец, шеи посворачиваю!
– Мать велела спросить, когда ты спустишься?
– Недели через четыре - пять. Как трава на склонах кончится, на равнину сойдем.
Авель привел брата на довольно большую ровную площадку, свободную от кустарника.
– Место неплохое, здесь костры разведем. Пойду за дровами, а ты пока ягненка разделывай.
– Я же не умею, – испугался Каин, – отец всегда сам…
– Я потом подойду, помогу. Ты пока режь.
– Так я резать как раз и не умею!
– Что тут уметь, – снисходительно засмеялся Авель и, взяв нож, одним взмахом перерезал ягненку горло.
– Я лучше сам дрова принесу, – спешно объявил Каин. – А то я кровь как-то не очень люблю.
– Мясо, небось, любишь жрать! Ладно, иди неумеха. На три костра набери.
Каин сложил три костра – два для жертвы и один, чтобы приготовить мясо. Авель в это время разделывал часть барашка, предназначенную для еды.
– Готово, – позвал брата Каин и, шепча молитву, принялся сыпать в костер принесенное из дома зерно. Авель небрежно кинул в костер голову и потроха ягненка.
– Тебе, – взглянув на небо, с улыбкой подмигнул он и вернулся к прерванному занятию.
Каин стоял на коленях и молился, закрыв глаза.
– Барашком запахло, – потянув носом, улыбнулся Авель.  – Гляди, какой от моего костра дым черный, так столбом в небо и идет, а от твоего беленький, стелется по земле. Не принимает, видно, Бог твою жертву.
Авель занялся приготовлением  жаркого, а Каин, беспомощно глядя на стелящийся по земле дым, шептал и шептал молитву.
Когда мясо было готово, Авель взглянул на брата.
– Ты что, расстроился? – удивился он. – Брось, пошли есть, баранина получилась – пальчики оближешь.
Авель подал брату баранью ножку, разлили по глиняным кружкам питье.
– Что это? – удивился Каин. – Я думал, у тебя в бурдюке молоко.
– Виноградный сок.
– Он, похоже, прокис, – попробовав, поморщился юноша.
– Не прокис, а перебродил. Появились кое-какие новые свойства, – хитро улыбнулся Авель. – Не бойся, я пил и не умер.
Некоторое время братья ели молча, потому что баранина, в самом деле, была восхитительна, особенно после целого дня, проведенного в дороге. Наконец Каин отбросил обглоданную кость и лег, опершись на локоть.
– За что Господь любит тебя? – хмуро глядя на брата, поинтересовался он.
– С чего ты решил, что Творец меня любит? – миролюбиво улыбнулся Авель.
– Господь ни с кем не разговаривает столько, сколько с тобой.
– Вовсе он со мной не разговаривает, да и не разговаривал никогда. Я все врал. Ты же знаешь, я с детства обожал обманывать тебя.
– Отец тоже говорил, что Господь беседует с тобой.
– Отец тоже обманывал. Он-то и выдумал про разговоры с Творцом, чтобы мы слушались. Мол, будете хорошими, попадете в рай. А, если хочешь знать, никакого рая, на самом деле, нет.
– Что значит, нет? Куда же мы попадем?
– Смотря, от чего умрем. Если от хищников, то к ним в желудок, как этот барашек к нам, а если от болезни, то нас в землю закопают, там мы протухнем, а потом и вовсе сгнием.
– Это тело, а душа?
– А души никакой нет.
– Это у барана нет души, а мы созданы по образу и подобию Божьему. Как же может у нас не быть души?
– А ты видел его, Божий образ? – засмеялся Авель. – Нет у Бога никакого образа, да и Бога, может быть, никакого нет. Это отец с матерью сказку такую для нас выдумали.
– А это все?! – Каин, в возмущении вскочив, указал рукой вокруг себя. – Кто, по-твоему, это сделал?
– Ты как маленький. Не знаешь что ли, деревья вырастают из семян, животных рождают другие животные.
– А мы?!
 – Мать с отцом родили другие люди. Они живут за морем. Родители приплыли оттуда на плоту.
– Это неправда. Мы слышали с тобой голос Господа, помнишь, в детстве. Он с нами говорил.
– Это говорил отец. Я давно знал, но он велел молчать.
– Но три раза Господь говорил со мной, когда отца, точно, близко не было. Он говорил, чтобы я не завидовал тебе.
– Тебе померещилось, – пожал плечами Авель. – Ты уснул и тебе приснилось. Так бывает, когда подолгу остаешься один.
Юноша, зевая, потянулся и улегся на спину.
– Нельзя шутить с тем, что касается Господа, – решительно заявил Каин, – тем более тебе, которого Господь любит больше, чем остальных.
– Да не любит меня никто, – приоткрывая один глаз, усмехнулся Авель. – Нет никакого Господа, сколько можно повторять.
Каин
В растерянности стоял Каин над спящим братом. «Неужели Господь ничего не слышал?» – испуганно поглядывая на небо, думал он. Если бы Творец услышал слова Авеля, Он бы, наверное, уничтожил болтуна, как уничтожил когда-то непослушную женщину по имени Лилит. И уж, конечно, Господь не взял бы Авеля в Эдем, нельзя же брать в рай человека, утверждающего, пусть даже в шутку, что Создателя нет. «А ведь Господь любит Авеля больше нас всех. Если он решит, что Авель недостоин Эдема, для всех нас навсегда закроется дорога в рай, – с ужасом понял Каин. – Но это же несправедливо! Разве я, мама или отец виноваты в легкомыслии Авеля? Что же делать? Почему мы не погибли раньше? Мы жили бы в Эдеме, и никакие поступки и слова этого юного нахала уже не могли бы ничего изменить».
Если б умер Авель, тоже бы вышло неплохо. Вряд ли он стал бы говорить о неверии в Творца в раю. Это было бы лучше всего. Брат был бы в Эдеме, а у Господа не было бы причины гневаться на нас. Если бы сейчас прибежал голодный волк, или камень упал бы сверху! Но ничего такого не случится, и завтра Авель снова станет болтать, даже не задумываясь о том, что оскорбляет своими словами Творца. Он погубит и себя, и всех нас! Это надо предотвратить. Это можно предотвратить. Вон у костра лежит нож, один взмах которого оборвал сегодня жизнь барана. Человека убивать нельзя, но ведь это для его же блага. Человека убить гуманнее, нежели животное, ведь у человека бессмертная душа. Авель попадет в рай и не погубит ни себя, ни остальных. Все будет хорошо. Господь простит Каина, если узнает о причинах его поступка.
Каин взял нож. Руки дрожали. Он, в самом деле, никого, крупнее слепня, никогда не убивал и боялся, что не сумеет сделать это быстро. Резать горло казалось слишком ужасным. Юноша развязал на брате ворот рубахи, коснулся груди, слушая, где бьется сердце. Авель зашевелился, но не проснулся, и Каин, взяв нож двумя руками, ударил, что было сил. Бронзовый клинок с хрустом вошел в грудь. Тело Авеля содрогнулось, глаза открылись, кровь хлынула из раны ручьем. Отбежавший в испуге Каин, глядел на брата, не в силах отвести глаз.
– Авель! Авель! – позвал он.
Никакого ответа. Юноша осторожно подошел. Неподвижные, помутневшие глаза брата глядели на него.
– Не гляди на меня так! – отшатнувшись, крикнул Каин, нога его поскользнулась на луже крови, он чуть не упал. Убийцу внезапно охватила паника. Он разом с безнадежной ясностью понял, что никто, ни отец, ни мать, ни Творец, не простит ему этого жуткого превращения умного веселого, всеми любимого Авеля в неживое, залитое кровью, тело. Ему надо сейчас же бежать прочь и никогда, никому не говорить о случившемся.
Каин пробежал полверсты, но остановился. Ему приходилось видеть в лесу обглоданные хищниками трупы животных. Нельзя допустить, чтобы с Авелем произошло то же самое. Юноша, содрогаясь,  вернулся и, чтобы не видеть жуткого взгляда Авеля, зажмурившись, набросил на голову мертвеца кусок мешковины. Потом Каин в наступившей ночной тьме рыл могилу, торопясь, чтобы взглянувший сверху Творец не застал его за этим занятием. Убийца перетащил брата в яму и засыпал землей, как закапывал отец умерших от болезни домашних животных. Могила получилась слишком мелкой, и Каин завалил ее сверху тяжелыми камнями, чтобы волкам не удалось докопаться до Авеля.
Закончив, юноша долго и тщательно смывал с себя кровь в ручье. Тут-то и услышал он Голос, о котором мечтал, о котором молил день и ночь.
– Где твой брат, Авель? – спросил Творец.
– Откуда мне знать? Я не сторож брату моему, – испуганно прошептал Каин.
– Не лги мне! – гневно загремел голос. – Ты убил брата своего! Убил из зависти.
– Нет!
– Ты убийца и обречен отныне на одиночество. Никто не захочет общаться с тобой. Не смей возвращаться к родителям, чтобы им не пришлось самим прогонять тебя.
– Я, конечно, сделаю, как Ты скажешь, но Ты ошибаешься…. То есть, что я говорю?! Разумеется, Ты не можешь ошибаться. Но я убил не из зависти, а из любви к Тебе, я желал Авелю добра. Просто я не в силах был слышать слова, порочащие Тебя. Я не мог позволить Авелю, пусть даже в шутку, сомневаться в могуществе Твоем. Но я не мог, не умел объяснить это Авелю, Ты же знаешь, я никогда не умел спорить с ним.
Целыми днями в своих одиноких скитаниях сочинял Каин оправдательную речь перед Творцом, но ночью, услышав вопрос, «где твой брат Авель», отвечал по прежнему, «я не сторож брату своему». Впрочем, это был лишь вновь и вновь повторяющийся сон, Создатель с тех пор ни разу не разговаривал с Каином.
Авель
Авель проснулся от нестерпимой боли в сердце. Открыв глаза, схватился рукой за грудь, но боль уже прошла. Над головой, на фоне необычайно синего неба склонялись ветки вишни с крупными спелыми плодами. Авель сел, огляделся. Он оказался в совершенно незнакомом месте без овец, без собак, без вещей, только рубаха и штаны. Каина тоже не видно.
– Где я, Творец?
Ответа не последовало. Авель встал на ноги, сорвав ближайшую вишню, кинул ее в рот. Вкус оказался восхитительный, но есть не хотелось совершенно. Это было бы неудивительно, если б в желудке ощущалась тяжесть съеденной баранины, но никаких последствий вчерашнего обжорства не чувствовалось. Тело было легким, как никогда. Хотя на сон все-таки не похоже, слишком реально все кругом.
Меж тем, чем больше вглядывался юноша в окружающий пейзаж, там больше уверялся, что нигде в окрестностях дома таких мест нет. Он решил подняться на холм, чтобы понять хотя бы в какую сторону идти. Авель шел по громадным, источающим восхитительный аромат, цветам, что было довольно странно для осеннего времени. Над головой его вились бабочки и птицы, непуганые звери доверчиво выходили на встречу. С холма лес показался громадным ковром из зелени и цветов. Хищники бродили бок о бок с дичью, не обращая на нее никакого внимания.
Авель с ужасом понял, что не запыхался, почти вбежав на холм. Эта, внезапно вспыхнувшая и мгновенно прошедшая боль…
–  Господи, я что, умер?!
– Ты в Эдеме, Авель, – сразу ответил Творец.
Юноша опустился на траву, закрыл лицо руками.
– Но почему?
– Твой брат Каин убил тебя.
– Каин?! Он же ягненка зарезать не в состоянии!
– Твой брат с детства завидовал тебе.
– Это понятно. Но убивать… Черт! Я же сам во всем виноват. У Каина напрочь отсутствует чувство юмора, а в том, что касается Тебя, Создатель, он просто ненормальный. Мне следовало понять…
– Отчего ты винишь в происшедшем себя? Ты не нарушил запретов и не причинял вреда брату твоему.
– Да, конечно, только не сердись на него.
– Он получит то, что заслужил.
– С тобой бесполезно спорить, Господи.
– Ты теперь хозяин в Эдеме, осмотри свой сад.
– Благодарю Тебя, Создатель, непременно осмотрю.
– Тебе придется одному дожидаться здесь смерти родителей. Ты прежде не слишком о них скучал, но я дам тебе возможность видеть и слышать их всякий раз, когда ты захочешь.
***
Прошел месяц. Авель бродил по Эдему, равнодушно глядя на его чудеса. Потом принялся строить дом.
– Зачем ты делаешь это? – поинтересовался Творец. – В эдеме не бывает плохой погоды, а звери не наносят человеку вреда.
– Если это нарушает твой замысел, Господи, я разберу свою постройку.
– Ты волен делать, что хочешь. Но ответь, зачем?
– Просто хочется чем-то заняться.
– Размышления более высокая форма деятельности, нежели физический труд.
– Прости меня, Господи, я несовершенен.
– Почему бесчисленные животные не заинтересовали тебя? Ты любил наблюдать за природой.
– Они не настоящие.
– Я отнял у животных способность размножаться, потому что их стало слишком много, но я могу расширить Эдем и позволить тварям плодиться дальше.
– Мне это безразлично, Господи.
– Эдем создан для счастья, а ты несчастлив. Хочешь, родители присоединятся к тебе?
– Умерев?! Нет, пожалуйста, не надо!
– Что я могу для тебя сделать?
– Прости Каина.
– Это было бы нарушением Моего слова. Я предупреждал, что убивший не вернется в Эдем.
– Ну хоть скажи, чтобы он вернулся к родителям. Мама горюет о нем.
– Видеть убийцу своего сына было бы невыносимо для них.
– Выполни тогда просьбу матери. Почему Ты ответил отказом на ее настойчивые молитвы? Они с отцом просят Тебя вновь.
– Твои родители лишились способности мыслить. После горя, постигшего их из-за вас с братом, они просят о рождении нового ребенка. Я лишил твою мать способности к зачатию, чтобы груз свалившихся забот не оказался непомерен, а они упрекают меня, что я не дал им еще детей.
– Быть может, заботы о младенце позволили бы матери отвлечься от горя. Сделай так, как они хотят.
– Хорошо, но это жестоко. Вы обрекли еще одного человека на существование в суровом мире.
– Мне там понравилось.
– После всех болезней, тягот, недостатка пищи, побоев от старшего брата?
– Я был недобр по отношению к нему. Мне теперь жаль. Кстати, Ты, вроде бы, обещал отцу создать Вселенную, если люди предпочтут жизнь в имитации реального мира жизни в Эдеме. Твое слово твердо. Обо мне, конечно, речь тогда не шла, но, полагаю, отец и мать будут того же мнения, что и я.
– Полагаю, ты ошибаешься на их счет.