Лилит

Она несносна. Она издевается надо мной. Когда я подхожу, пытаясь заговорить, Лилит гонит меня, утверждая, что я глуп и уродлив, и убегает прочь. Когда же я пытаюсь заняться исследованием мира, она следует за мной, лезет на глаза, мешает сосредоточиться, но стоит только мне показать свое внимание к ней, все повторяется. Лилит сотворена для меня, но, кажется, было бы гораздо спокойнее без нее. Я хотел сказать об этом Творцу, но не посмел, это было бы слишком похоже на упрек.
Прошло уже целых три дня, а Лилит, похоже, даже не собирается становиться моей подругой. Я решил напомнить строптивице о ее назначении, как только подвернется подходящий случай. Долго ждать не пришлось, она не могла оставить меня в покое даже на час. Я наблюдал за жизнью подводного мира, лежа возле ручья. Лилит явилась неслышно, должно быть, подкралась нарочно, влезла в ручей ногами, замутила воду, распугала рыбу и принялась мыть руки.
– Пятна сока никак не отмоются, – капризно сообщила девушка. – Я украшала себя. Правда, хорошо получилось?
На шею и талию Лилит намотала гибкие стебли винограда, и под них подоткнула ужасающее количество разнообразных цветов.
– Нам, также как и другим животным, разрешено уничтожать растения ради питания, но губить творения Создателя просто так, я полагаю, не следует.
– Не просто так, а ради красоты.
– Твое тело совершенно и не нуждается в украшениях.
– Ты, в самом деле, так считаешь? – отчего-то захихикала Лилит.
– Разумеется, ведь ты Его творение.
– Ты опять об этом!
– Не может разумное существо устать восхвалять Создателя!
– Ну и восхваляй, счастливо оставаться!
– Не уходи, я хочу вступить с тобой в сексуальный контакт.
– Я не хочу. Ты мне не нравишься.
– Но ведь Творец приказал тебе быть моей подругой.
– Пусть приказывает сколько угодно. Мне глубоко безразлично Его мнение!
Как могла дерзкая девчонка сказать подобное о своем Создателя! Ведь она казалась сперва почти разумной.
– Я никогда больше близко к ней не подойду! Я не желаю иметь ничего общего с этой неблагодарной тварью. Она глупая, вздорная и злая, она ничем не походит на меня, – говорил я Создателю, шагая прочь подальше от бессовестной Лилит. – Я буду жить на другом краю Эдема, чтобы никогда не встречаться с ней.
– Ты не обязан отказываться от Лилит из-за проявленного ею неуважения ко Мне. Не скрою, Я не предполагал, что тварь окажется способной ослушаться Творца, но ее поведение не может задеть Меня, ибо Я не нуждаюсь в самоутверждении. Полагаю, капризы Лилит объясняются свойственной всем самкам разборчивостью в партнерах. Поскольку выбора у нее нет, она должна в конце концов прекратить сопротивление.
Творец считает меня слишком слабым, неспособным противиться моей животной природе, но я буду твердо держаться своего решения.
Я шел весь следующий день почти без остановок, хотя в пути встречалось довольно много существ, которых я не видел прежде. Я уснул, когда уже стемнело, уставший и злой, но был разбужен прикосновением. Лилит лежала рядом, обхватив руками мою шею.
– Как ты оказалась здесь? Ты шла за мной?
– Что тебе за дело до того, как я здесь оказалась, – засмеялась девушка, садясь на меня.
В самом деле, что мне за дело до этого!
***
Создатель говорил, что Лилит должна слушаться меня. Куда там! Это я подчиняюсь ей во всем. Достаю цветы из самых труднодоступных мест, разыскиваю сбежавших леопардов, если тем вдруг надоест служить моей подруге подушкой. Вчера ей вздумалось непременно погладить лань – одно из немногих животных до сих пор не желающих даваться в руки. Я гонялся за этой ланью полдня по крутым склонам горы. Пару раз едва не свалился с огромной высоты, но только перепугал бедное животное, оно стало еще более нервным и даже близко не позволяло к себе подойти. Лилит была в возмущении, как же – я осмелился не выполнить самой пустяшной ее просьбы. Напрасно я объяснял разгневанной подруге, что скорость бега лани превышает мою.
– Ты же разумное существо! – фыркнула она. – Вот и придумай что-нибудь, а до тех пор даже близко ко мне не подходи.
На следующий день я все-таки поймал проклятую лань. Пять часов пролежал неподвижно на холодных камнях, но животное подстерег, ухватил за ногу и, торжествуя, позвал Лилит, наблюдавшую за моими действиями снизу.
– Тащи ее сюда, – передернула плечами нахалка, – очень крутой склон, я не смогу забраться.
Я много раз видел, как она лазала по горам. Ловкостью она ничуть не уступает мне, а прикидывается беспомощной. У меня даже хороших длинных стеблей под рукой не было. Кое-как спутав ноги дрожащему животному, я осторожно принялся спускаться вниз, рискуя сорваться. И, конечно же, в самом опасном месте козочка дернулась, освободила две ноги, больно ударила меня копытами и вырвалась. Животное кинулось прочь, но передние ноги все еще были спутаны и несчастная тварь, поднимая пыль и беспомощно дергаясь, покатилась со склона кувырком.
Скатившись почти к самым ногам Лилит, лань осталась лежать неподвижно, голову животного покрывала корка из смешавшейся с кровью земли, тонкие ножки были неестественно вывернуты. Моя подруга подскочила к несчастной, попыталась поднять, но тельце козочки было безвольно, как сорванный день назад цветок. Лилит плакала, целуя лань в окровавленную мордочку, в потускневшие глаза и кричала, кричала мне несправедливые, злые слова:
– Ты убил ее! Убил! Ни одно животное не посмело нарушить Запрет, а ты нарушил!
Я, конечно, мог бы объяснить, что сам едва ни оказался на месте этой лани, что ничего бы не произошло, если б Лилит соблаговолила подняться наверх, да и вообще, не по своей воле ловил я злосчастное животное, но у меня у самого подступали к горлу слезы. Я чувствовал, что разрыдаюсь, если начну говорить, так ужасно, так противоестественно было это превращение ловкого изящного существа в отвратительный, мерзко пахнущий неживой предмет. И осознание того, что в произошедшем все-таки есть, пусть и небольшая, доля моей вины было особенно невыносимо.
Внезапно лань дернулась в объятиях рыдающей Лилит и принялась тяжело хрипло дышать. Омытая слезами моей подруги, рана на голове козочки стала затягиваться. Издав пронзительный крик, лань с усилием повернулась на бок и ноги ее приняли нормальное положение. Через пару минут животное, дрожа, поднялось, сделало неуверенный шаг, отряхнулось и неожиданно кинулось прочь со всех ног.
– Он простил нас, Лилит! Он все исправил! Смерти по-прежнему нет!
– Разумеется, так и должно было произойти. Рыбы, вынутые из воды, тоже потом оживали. Это не уменьшает твоей вины.
– Неужели ты полагаешь, что твоя вина в случившемся меньше моей?
– Моя вина?! Ты кого угодно готов обвинить, лишь бы самому остаться чистеньким!
Спорить было бесполезно. Последнее слово все равно оставалось за женщиной.
***
– Ты любишь меня больше, чем Творца? – спросила Лилит как-то раз.
– Как можно это сравнивать?! – возмутился я.
– Ты говоришь, что твоя любовь ко мне, проводящей с тобой целые дни, несоизмеримо меньше любви непонятно к кому, взирающему на нас со стороны и изредка снисходящему до разговора?
– Кощунственно сравнивать половое влечение с любовью к Создавшему нас.
– Так значит, я для тебя лишь самка и ты вовсе на любишь меня?! Уходи. Я больше не буду жить с тобой.
Я был зол на Лилит за неподобающее отношение к творцу и не желал мириться первым, ждал, что она по обыкновению попадется мне на глаза сама.
Я не видел негодницу больше недели. На девятый день нашей ссоры я, подойдя к ручью, где любил отдыхать в полуденные часы, обнаружил там стадо орангутангов. Я недолюбливал крупных обезьян, хоть они и ближе к нам по строению, нежели все другие твари. Эти животные похожи на искаженные изображения людей и кажутся насмешкой над венцом творения.
Я хотел покинуть испорченную обезьянами поляну, но голосок Лилит, как ни в чем не бывало, окликнул меня:
– Привет!
Я обернулся. Моя подруга сидела под деревом в обнимку с рыжим орангутангом, физиономия которого расплывалась в самодовольной ухмылке.
– Как ты можешь обнимать эту пакость, – брезгливо поморщился я, – Все твои попугаи и змеи все-таки были по-своему красивы. Но что хорошего нашла ты в этом лохматом чудовище?
– Он любит меня.
– Все твари любят нас, так приказал Создатель.
– Болван, он любит меня как самку. Обезьяны полагают, что мы с ними существа одного вида и можем скрещиваться.
– Это оскорбительно для людей! Ты должна сразу дать понять этим безмозглым существам, мы с ними отнюдь не одно и тоже.
– Зачем! С орангутангом мне гораздо лучше, чем с тобой. По крайней мере, он не думает во время близости о Творце.
– Как ты могла опуститься так низко, дрянная подлая женщина!
Мне хотелось растерзать и Лилит, и мерзкую обезьяну, но это было бы нарушением Запрета. Наносить вред живому существу нельзя. Ну и ладно, раз я не могу убить орангутанга… Пусть Лилит видит, как жестоко она обошлась со мной!
Я побежал к горе, откуда не так давно упала лань, вскарабкался наверх и, разбежавшись, прыгнул с обрыва. «Пусть знает! Пусть знает!» – мелькнуло в голове, мир раскололся на тысячи искр и погас. А потом меня захлестнула боль. Она сжигала разум, застилала чувства. Болела каждая клеточка внутри меня. Все тело было соткано из боли. Это было невозможно, немыслимо терпеть. «За что? За что?» – тяжело стучало в голове.
– Я запретил убивать любое живое существо, в том числе и себя! Ты нарушил запрет, поэтому я позволил тебе в полной мере почувствовать боль, чтобы впредь у тебя не возникло желание повторить твой безумный поступок.
– Но Лилит… Это так мерзко. Она живет с обезьяной.
– Если б ты был внимательнее и рассудительнее, то понял бы, что твоя подруга наговаривает на себя. Но в данном случае это не существенно. Что бы ни делали другие, нельзя нарушать мои приказы.
Я все еще кричал от нестерпимой боли, но зрение постепенно возвращалось ко мне. Я увидел длинные ноги. Лилит стояла надо мной. Стояла и смотрела, будто чужая. Я наконец сумел сфокусировать взгляд на лице. Оно не выражало ничего, кроме брезгливости.
– Ты знал, что оживешь, – с презрением заявила Лилит. – Надеялся, что я стану жалеть тебя, как ту лань? Еще чего!
Я шевельнуться от боли не мог, а безжалостная женщина передернула плечами, повернулась и, не оглядываясь, пошла прочь.
– Зачем Ты создал ее, Творец! Лучше бы ее не было! Она доставляет мне только мучения!
– Я ждал, когда ты скажешь это. Лилит – моя неудача. Я заменю ее, – сказал Творец, и шагавшая прочь женщина исчезла.
– Нет! Не надо! – завопил я, когда ужас произошедшего дошел до моего затуманенного болью сознания. – Я не хотел, чтобы Лилит исчезла!
– Ты говорил искренне, я видел это.
– Я просто был зол. Верни Лилит, прошу!
– Лилит мешает твоему душевному спокойствию. Я создам тебе новую женщину. На сей раз ошибки не будет. Твой генотип вполне удачен, я лишь заменю одну хромосому, и ты получишь подругу, похожую на тебя.
– Нет! Не надо! Верни Лилит! – плакал я.
– Твои нервы расстроены большим количеством переживаний. Мне придется погрузить тебя в сон, чтобы успокоить. Извини за это вмешательство, – сказал Творец, и сознание мое отключилось.
Мне было хорошо и спокойно, я ощущал легкое покачивание волн, тепло, слышал шум прибоя. Сквозь сон почувствовал ласковое прикосновение. Нежные ручки осторожно гладили меня по лицу.
– Лилит! – открывая глаза, прошептал я.
–  Меня зовут Ева.
Надо мной сидела незнакомая женщина с глупым некрасивым лицом. Я вспомнил все и зарыдал:
 – Лилит! Лилит!
– Творец сказал, Лилит не любила тебя.
– Что бы ты в этом понимала, дура!
– Что я могу сделать для тебя? – покорно спросило новое создание.
– Исчезни, я не могу тебя видеть!
– Хорошо, я посижу там, за кустами. Если захочешь, позови меня.
– Чем новая подруга не устраивает тебя? – поинтересовался Творец.
– Да ничем! Глупая, уродливая… – я остановился на полуслове. Страшная мысль поразила меня. Что если Ева исчезнет по моему слову, как уже исчезла Лилит. – Я, должно быть, просто не привык к ней, – испугано прошептал я.